Страница:
– Да… – Он покрутил в руках стопку, поставил ее на стол. – Признаться, я и сам до последнего момента сомневался…
– В чем же, товарищ генерал-лейтенант?
– Давайте без чинов, Александр Сергеевич?
– Давайте.
– Видите ли, с момента создания управления в нем работали исключительно, э-э-э… увлеченные этой идеей люди. Не скрою, мы дали стране очень многое, но главная цель… она все время была где-то впереди, на горизонте, так сказать. Все наши попытки решить данную проблему были, мягко говоря, не совсем удачными. Однозначного подтверждения возможности переноса сознания мы так и не получили, да… И вот я сижу лицом к лицу с человеком, который и явился причиной создания нашего учреждения. Это, знаете ли, не так уж и легко переварить. Во всяком случае, сразу.
– Так, может… – я кивнул на бутылку на столике, – еще по одной?
Яковлев хмыкнул. Разлил коньяк, мы чокнулись, он отпил немного и принялся вертеть стопку в руках.
– Да, вы правы, действительно отпускает… Так вот, на чем я остановился? В общем, мы топтались на месте. Наши специалисты разработали несколько различных теорий, объясняющих явление. Мы предприняли ряд попыток, но… короче, не вышло ничего.
– Это у вас, а на Западе?
– Вы и об этом знаете? Ну да, вам же Михайловский рассказал… нет, у них тоже ничего не получилось.
– Так почему же, извините за прямоту, ваше управление не разогнали до сих пор?
– Ну, разогнать нас не так уж и просто, знаете ли. Эффект от нашей работы… это нечто… даже и не знаю, как лучше сказать? Про Институт мозга слышать приходилось?
– Это тот, что в Питере? Жуткая контора.
– Слышали, значит? Так вот – это наш филиал.
– Охреносоветь… Ох, извините, товарищ… Блин! Извините, Виктор Петрович. Просто не ожидал…
– Ну и помимо этого мы много чего для страны сделали. Попутно, так сказать… – Видно было, что мое удивление ему польстило. – Да, наша работа хоть и не афишируется, однако же стоит всех затраченных на нее средств. Как правило, авторами идей выступают другие, с нами никак не связанные учреждения. Или вообще отдельные лица. Да…
– Серьезно. Я даже и не слышал о вас никогда.
– Не вы один. Информация о нашем существовании вообще недоступна никому, ниже уровня заместителя директора ФСБ. А уж про решаемые нами задачи – и вовсе. Однако же мы несколько отвлеклись. Александр Сергеевич, я уполномочен предложить вам вернуться на службу. К нам в управление.
– А в качестве кого, простите? Как я понял, антитерроризмом вы ведь не занимаетесь? Или я что-то не знаю?
– Не знаете. Вы будете очень удивлены, узнав круг задач, которые мы тут решаем. Вам ведь до подполковника два месяца оставалось, не так ли?
– Так.
– Ну, можете считать, что вы это звание уже получили. Год службы у нас идет за три – это, чтобы вы представляли себе, на что идете. Ну и тарифная сетка у нас тоже на уровне, так сказать.
– Это, как я понял, пряник. А кнут каков?
– Зря вы так… То, что Благов дров наломал, еще не значит, что мы тут все такие. Я, кстати, еще не извинился перед вами за его художества. – Яковлев встал, одернул пиджак и официальным тоном произнес: – От лица управления, Александр Сергеевич, приношу вам извинения за действия моих сотрудников.
Я тоже поднялся. Кивнул.
– Спасибо, товарищ генерал-лейтенант. Извинения принимаются. Благодарю вас.
Мы снова сели. Яковлев что-то нажал под столиком, и в дверях нарисовалась секретарша.
– Машенька, нам еще чаю, пожалуйста.
– Да, Виктор Петрович, сей же час сделаю.
И она исчезла за дверью.
– Так вот, Александр Сергеевич, что скажете по поводу моего предложения?
– Время на раздумье у меня есть?
– Есть. Не очень много, я вам потом все объясню.
– Интересно это у вас, – я покачал головой. – Мне, в принципе, и на гражданке неплохо. Я вот и не думал уже, что снова в систему назад вернусь.
– Ну, особо далеко вы от нее и так не уходили. Ваши абхазские похождения – это вообще отдельная статья для разговоров. Вы там для страны немало полезного сотворили.
– Где там страна? Одни миротворцы стоят, да и то… – Я махнул рукой. – Беззубые какие-то. Грузины там что хотят, то и воротят. А от наших вояк помощи…
– Не все сразу, Александр Сергеевич, не все сразу. Помянете еще мои слова.
– Хорошо, Виктор Петрович, обещаю долго не затягивать.
– Вот, держите. – Яковлев протянул мне трубку мобильного телефона. – Звонок с этого аппарата перехватить или подслушать нереально. Мой телефон зашит на кнопку номер три. Звоните, как определитесь.
Глава 9
Глава 10
– В чем же, товарищ генерал-лейтенант?
– Давайте без чинов, Александр Сергеевич?
– Давайте.
– Видите ли, с момента создания управления в нем работали исключительно, э-э-э… увлеченные этой идеей люди. Не скрою, мы дали стране очень многое, но главная цель… она все время была где-то впереди, на горизонте, так сказать. Все наши попытки решить данную проблему были, мягко говоря, не совсем удачными. Однозначного подтверждения возможности переноса сознания мы так и не получили, да… И вот я сижу лицом к лицу с человеком, который и явился причиной создания нашего учреждения. Это, знаете ли, не так уж и легко переварить. Во всяком случае, сразу.
– Так, может… – я кивнул на бутылку на столике, – еще по одной?
Яковлев хмыкнул. Разлил коньяк, мы чокнулись, он отпил немного и принялся вертеть стопку в руках.
– Да, вы правы, действительно отпускает… Так вот, на чем я остановился? В общем, мы топтались на месте. Наши специалисты разработали несколько различных теорий, объясняющих явление. Мы предприняли ряд попыток, но… короче, не вышло ничего.
– Это у вас, а на Западе?
– Вы и об этом знаете? Ну да, вам же Михайловский рассказал… нет, у них тоже ничего не получилось.
– Так почему же, извините за прямоту, ваше управление не разогнали до сих пор?
– Ну, разогнать нас не так уж и просто, знаете ли. Эффект от нашей работы… это нечто… даже и не знаю, как лучше сказать? Про Институт мозга слышать приходилось?
– Это тот, что в Питере? Жуткая контора.
– Слышали, значит? Так вот – это наш филиал.
– Охреносоветь… Ох, извините, товарищ… Блин! Извините, Виктор Петрович. Просто не ожидал…
– Ну и помимо этого мы много чего для страны сделали. Попутно, так сказать… – Видно было, что мое удивление ему польстило. – Да, наша работа хоть и не афишируется, однако же стоит всех затраченных на нее средств. Как правило, авторами идей выступают другие, с нами никак не связанные учреждения. Или вообще отдельные лица. Да…
– Серьезно. Я даже и не слышал о вас никогда.
– Не вы один. Информация о нашем существовании вообще недоступна никому, ниже уровня заместителя директора ФСБ. А уж про решаемые нами задачи – и вовсе. Однако же мы несколько отвлеклись. Александр Сергеевич, я уполномочен предложить вам вернуться на службу. К нам в управление.
– А в качестве кого, простите? Как я понял, антитерроризмом вы ведь не занимаетесь? Или я что-то не знаю?
– Не знаете. Вы будете очень удивлены, узнав круг задач, которые мы тут решаем. Вам ведь до подполковника два месяца оставалось, не так ли?
– Так.
– Ну, можете считать, что вы это звание уже получили. Год службы у нас идет за три – это, чтобы вы представляли себе, на что идете. Ну и тарифная сетка у нас тоже на уровне, так сказать.
– Это, как я понял, пряник. А кнут каков?
– Зря вы так… То, что Благов дров наломал, еще не значит, что мы тут все такие. Я, кстати, еще не извинился перед вами за его художества. – Яковлев встал, одернул пиджак и официальным тоном произнес: – От лица управления, Александр Сергеевич, приношу вам извинения за действия моих сотрудников.
Я тоже поднялся. Кивнул.
– Спасибо, товарищ генерал-лейтенант. Извинения принимаются. Благодарю вас.
Мы снова сели. Яковлев что-то нажал под столиком, и в дверях нарисовалась секретарша.
– Машенька, нам еще чаю, пожалуйста.
– Да, Виктор Петрович, сей же час сделаю.
И она исчезла за дверью.
– Так вот, Александр Сергеевич, что скажете по поводу моего предложения?
– Время на раздумье у меня есть?
– Есть. Не очень много, я вам потом все объясню.
– Интересно это у вас, – я покачал головой. – Мне, в принципе, и на гражданке неплохо. Я вот и не думал уже, что снова в систему назад вернусь.
– Ну, особо далеко вы от нее и так не уходили. Ваши абхазские похождения – это вообще отдельная статья для разговоров. Вы там для страны немало полезного сотворили.
– Где там страна? Одни миротворцы стоят, да и то… – Я махнул рукой. – Беззубые какие-то. Грузины там что хотят, то и воротят. А от наших вояк помощи…
– Не все сразу, Александр Сергеевич, не все сразу. Помянете еще мои слова.
– Хорошо, Виктор Петрович, обещаю долго не затягивать.
– Вот, держите. – Яковлев протянул мне трубку мобильного телефона. – Звонок с этого аппарата перехватить или подслушать нереально. Мой телефон зашит на кнопку номер три. Звоните, как определитесь.
Глава 9
Выйдя от Яковлева, я со своего телефона набрал Димкин номер. Он откликнулся почти сразу же, словно ждал этого звонка.
– Привет! Ты как там, живой? Как успехи на клавиатурном фронте?
– Все бы тебе прикалываться… Жив – уже хорошо, – отозвался Димка.
– В гости примешь?
– А когда это я тебе отказывал? Скоро будешь?
– Минут через сорок-пятьдесят, сейчас у ребят уточню.
– У каких это еще ре… Ага, понял. Давай, жду.
Демин понял меня с полуслова, и вскоре наша кавалькада подруливала к Димкиному зданию. Алексей с ребятами проводили меня до двери. Миновав сонного вахтера, мы прошли в глубь вестибюля, и я постучался в окошко бюро пропусков.
– Слушаю вас? – В окошке показалось миловидное женское личико.
– Мне в триста второй кабинет.
– Вам назначено?
– Да, меня должны ждать.
– Паспорт, пожалуйста.
Который уже раз я сюда приезжал, и всегда одно и то же! Могли бы уж и запомнить!
– Товарищ Котов? – Невысокий паренек с папкой в руках вышел из какой-то неприметной двери.
– Ну я, а в чем дело?
Краем глаза я увидел, как напряглись мои провожатые.
– Распишитесь, пожалуйста. – И паренек протянул мне папку. – Вот тут.
– Это еще за что? Опа…
В папке лежал пропуск в Димкино учреждение. Надо же! На склоне лет удостоился.
Расписавшись, я вернул папку пареньку и вопросительно посмотрел на сопровождающих.
– Мы будем здесь, – понял мой невысказанный вопрос Демин.
– Я недолго.
– Не спешите, Александр Сергеевич, мы подождем.
Тут уж сном и не пахло. В глубине вестибюля, незаметный с улицы, находился еще один пост. Двое мрачных ребятишек с автоматами. Внимательно просмотрев мои документы и пропустив меня через рамку металлоискателя, один из них позвонил по внутреннему телефону. Через пару минут в коридоре нарисовалось еще двое востроглазых товарищей – точная копия первой двойки. Только вместо автоматов у них были пистолеты. Не говоря ни слова, они проводили меня на третий этаж.
Подойдя к двери с табличкой «302», один из них осторожно постучал в нее.
– Ну и кого там по мою душу черти принесли?
На секунду мне показалось, что вместо паркета под ногами хрустит песок, а с неба вместо ламп дневного света жарит афганское солнце…
«Шишига», проскрипев тормозными колодками, остановилась около невысокой кучки камней. Из-за нее в нашу сторону неприветливо смотрел «ПК» и двое дочерна загоревших солдат. Я спрыгнул на землю и потянулся.
– Привет, ребята! Мне бы лейтенанта Ковалева найти?
– А вы кто такие будете, товарищ лейтенант? Номера на вашей машине незнакомые, да и в лицо мы вас не знаем.
– Все в порядке, бойцы, вот мои документы. Скажите лейтенанту, что его ищет лейтенант Котов. Я звонил часа полтора назад.
– Минуточку, товарищ лейтенант. – Один из солдат повернулся назад и крикнул: – Витька! Тут к лейтенанту гости!
Сверху посыпались мелкие камешки, и, скользя по склону кедами, спустился еще один солдат.
– Пройдемте, товарищ лейтенант, тут недалеко.
Мы поднялись вверх и оказались на плоской вершине холма. То тут, то там были выложены невысокие стенки из камней. За ними прятались минометы, а на краю склона стоял «Утес». Пройдя метров двадцать, солдат спустился в ямку и показал мне рукой на дверь.
– Вам сюда.
Стукнув в дверь, я услышал неразборчивое ворчание. Приняв его за ответ, толкнул дверь и вошел. В землянке царил полумрак, слегка разбавленный светом одинокой лампочки.
– Слушаю вас.
Обернувшись, я увидел хозяина землянки. Справа от входа стояла кровать, и на ней он и полулежал. «Спал, что ли?» – мелькнула мысль. Бледный какой-то, болен?
– Добрый день! Я лейтенант Котов. Я звонил вам…
– Помню. Сейчас… – Он потряс головой, просыпаясь, и, поднявшись, подошел к умывальнику. Странно, и умывальник в землянке, с чего бы это вдруг?
– Тут что, стреляют часто?
– А? Да, бывает… Вы, собственно, по какому делу, лейтенант?
– У нас тут операция планируется, надо бы о взаимодействии договориться.
– Операция? В нашей зоне ответственности?
– Нет. Мы дальше пройдем, в горы. Тут у нас ничего не будет происходить.
– А-а-а… Понятно. Вихров!
– Я, товарищ лейтенант! – заглянул в дверь мой провожатый.
– Отведи, э-э-э… лейтенанта к Михайловскому. – Он обернулся в мою сторону: – Сержант вам все и организует. Я, простите, нездоров.
Странный какой-то лейтенант. Чего в госпиталь не съездил? Тут час езды всего-то и есть. Тем временем мы подошли к «Утесу». Около него оказалась еще одна землянка. Провожатый стукнул по двери кулаком.
– Ну и кого там по мою душу черти принесли? – из открывшейся двери высунулось загорелое лицо. – Опа! Извините, товарищ лейтенант! Сержант Михайловский, здравия желаю!
– Добрый день! Тут присесть найдется где?
– А чего под крышей-то рассиживаться? Вон у пулемета, под стеночкой, и столик имеется, там и присядем, не возражаете?
– Да уж все лучше, чем в духоте-то. Давай там и разместимся.
– Ага! Витька, чаю нам организуй!
Разговор не занял много времени. Сержант оказался смышленым парнем и быстро уяснил суть задачи.
– Значит, ежели вам на «хвост» «духи» сядут, мы их оттуда стряхнуть должны?
– Ну да. Мы, конечно, по-тихому пройти постараемся, но все может быть…
– Лучше бы не было.
– А что так скептически-то?
Вместо ответа он кивнул в сторону землянки лейтенанта.
– Не понял?
– За последние три месяца «духи» мимо нас уже раз десять просквозили.
– То есть?
– Вон по тому склону. Они обычно в темноте ходят и стараются не шуметь особо.
– Ну и что? Склон-то вы простреливаете.
– Они эту верхушку тоже могут вспахать за пару минут.
– Чего-то я не просек…
– Лейтенант стрелять не разрешает.
– Почему?
– Еще в день его приезда сюда у нас с ними стычка вышла. Они раньше вон там ходили, – показал рукой Михайловский. – Там мост подвесной был. Но как раз перед его назначением его «вертушки» свалили. Вот и не стало у «духов» удобного маршрута. Этот блокпост раньше тихим считался, не ходил тут никто. Вот его сюда и назначили. У него папа где-то ТАМ. Неслабая шишка. А лейтенанту надо было пробыть некоторое время в зоне боевых действий, ну чтобы запись в личном деле соответствующую получить. Вот его и отправили куда потише. А тут вдруг такая катавасия. Здесь тогда минами всю площадку подмело, как метлой. Он как в землянку ту залез, так до конца боя и просидел.
И больше из нее днем не выходит. Стрелять по «духам» запретил, только в ответ. А они же не лохи, сразу это и просекли. И сами тоже огня не открывают. Им удобно.
– Хренасе… А что ж другие офицеры?
– А нету никого, один он тут. Комроты сказал: потерпите, ребята, через месяц уедет. Не хочет никто с его папой ссориться. Так вот и живем…
Слегка озадаченный полученными сведениями, я распрощался с Михайловским и вернулся к себе. До выхода осталось восемь часов, и надо было отдохнуть и подготовиться.
Вспомнил я о нашем разговоре через два дня. Мы шустрым манером топали назад, в расположение, таща на плечах мрачного бородача. Оказался он какой-то неслабой шишкой, аж из самого Пакистана. И сюда прибыл с инспекцией, дабы призвать к порядку распоясавшихся моджахедов. Дядя он был крутой, одного из расшалившихся приказал вывести в расход, так что другие притихли и подтянулись. Наше руководство быстро пресекло все это и решило сурового дядю обезвредить. Дабы он впредь еще чего не сотворил. Бардак среди «духов» устраивал всех. Слава богу, до организации правильной караульной службы руки у дяди еще не дотянулись. Теперь уже никогда и не дотянутся. Не понимавшие своего счастья «духи», однако же, рванули за нами со всем прилежанием.
– Вот бараны! – чертыхался капитан Гаев, командир группы. – Ну, за каким чертом им его спасать? Он же их опять строить начнет, как нашкодивших котят, за этот ляп пару голов отвинтит, это уж без вопросов.
– Может, записку оставим? – предложил я. – Так, мол, и так, о вас же, дураках, заботимся… одно дело делаем…
– Чаю вместе выпьем, политику партии разъясним. Топай давай, они уже и так на хвосте сидят! Только что волосы на затылке от их дыхания не шевелятся еще!
Увы, волосы на голове у нас вскоре зашевелились уже не от дыхания, а от пуль. Всего-то и делов оставалось – через горку перевалить, там, слева, уже блокпост Ковалева, недалеко от него нас должна ждать броня и грузовики. Но между вожделенной горкой и нами лежало полтора километра почти открытой местности, для брони, увы, непроходимой. Рацию у нас разбило еще при штурме кишлака, так что вызвать помощь с воздуха мы не могли.
– Значит, так, Котов. Ты, Харламов и Машкин остаетесь тут. Пока «духи» из ущелья не вышли, они дорогу простреливать не смогут. Ваша задача – их оттуда и не выпустить. Оставляем вам оба пулемета, все гранаты и весь БК. Мы в темпе тащим этого забугорного гостя к машинам, довооружаемся и возвращаемся за вами. Блокпост поддержит вас огнем. Понял?
– Понял.
– Жди! Вернемся!
Оставшееся до подходов «духов» время я потратил на распихивание взрывоопасных «сюрпризов» всюду, где только это было возможно. Последнюю растяжку ставил, уже слыша шорох камней под их шагами. Ф-ф-у! Успел! Словно подтверждая мою правоту, на тропе бабахнул взрыв. Есть! Первая! Перевернувшись на спину, я выпустил вверх три красные ракеты – сигнал блокпосту. Подхватив автомат, я перечеркнул очередью набегавших моджахедов. Справа и слева меня поддержали огнем оба пулемета.
Еще через полчаса я откинул в сторону пустую ракетницу и в голос выматерился. Блокпост молчал. С его стороны не прозвучало ни одного выстрела.
«Духи» на время притихли, с их стороны раздавались голоса, но в атаку пока они не шли. Справа раздался шорох, подползал Харламов. Его зацепило в ногу, и теперь он ковылял от камня до камня.
– Что там у тебя, Вова?
– Патроны, ёк, кончились. Половина ленты осталось, и все.
– У меня три рожка еще. Машкин молчит, посмотри тут, я до него доползу, лады?
– Давай. Недолго там.
Долго ползать не пришлось. Толяна накрыли минами. Я подобрал запасной короб к «ПК» и две гранаты. Пулемет был искорежен взрывом, короб на нем разбило и патроны раскидало по сторонам. Пользуясь передышкой, я вернулся к Харламову.
– Что там?
– Плохо. Убило Тольку. Вот короб для пулемета принес, гранат пару, больше нету ничего.
– Интересно, наши прошли?
– Должны были уже. По времени они как раз к перевалу подходят. Отсюда их уже не достать.
– Чего делать будем? Еще одна атака – и амбец.
– Ну, свое дело мы сделали, тут уж никто ничего и не скажет. Я вот что думаю, Вован, смотри сюда. Вон, видишь ложбинку?
– Это слева, что ли?
– Она самая. От дороги она в стороне, блокпост все равно не стреляет, и прятаться в нее никто не будет. Доползешь до нее?
– Ну… Можно попробовать.
– Оставь пулемет и ползи туда. Автомат возьми, мне с ним и с пулеметом трудно бегать будет. Я тут с ними еще пободаюсь и буду в сторону от ложбины уходить. Отвлеку их от тебя и от ребят.
– А сам как?
– До тех бугров доберусь, перестану стрелять и сныкаюсь. Скоро уже стемнеет, авось и не заметят.
– Гранату дай.
– Держи. Зря не трать!
Он засмеялся. Странно прозвучал этот смех среди исклеванных пулями камней.
– Борисыча вспомнил?
У нашего инструктора по стрельбе это была любимая присказка. Каждый раз, выдавая патроны, он нам это приговаривал.
– Ну, так! Давай, юморист, двигай.
Он уковылял вниз по тропе. Перезарядив пулемет, я прислушался. Со стороны духов раздавалось какое-то шуршание и постукивание. Что они там, окоп роют? Зачем? Вот еще раз звякнуло железо, еще… Нет, это не лопата и не кирка. Молоток! Они забивают крючья! Обходят нас поверху! Отсюда я их не увижу, они будут выше меня. Вот почему они сосредоточили весь огонь на Машкове, со своего места он видел много больше меня. Вскочив на ноги, я рванулся к его позиции. С тропы сразу же рявкнуло несколько автоматов. А так, вы уже и сюда доползли? Надо же, тихо как сумели, прямо пластуны какие-то!
Наверх я выскочил вовремя. Один из «духов» уже был на краю скалы, подтягивал на веревке остальных. Очередь в упор смахнула его вниз. Снизу ударило полтора десятка стволов. Своих прикрывают? Значит, они уже совсем рядом, сейчас гранатами работать начнут. Что делать? Влево, там выступ нависает над обрывом, снизу меня не увидят, только со скалы. Но, вися на веревке, не очень-то постреляешь… Точно, у самого края площадки уже копошилось несколько человек, доставали гранаты. Поздно, ребятки, поздно! В самый последний момент один из них поднял голову и застыл. Наверное, это очень страшное зрелище, когда тебе в лицо, с расстояния в несколько метров, смотрит пулеметный ствол. Возможно, он и увидел перед собой всю прожитую жизнь, не знаю. Во всяком случае, поведать об этом уже не успел. Продольным огнем я подмел скалу, как брандспойтом пыльный асфальт. Сбитые пулями, моджахеды повисли на веревках, кое-кто сорвался вниз. В воздухе уже свистели мины, когда я бегом понесся вниз. Вот уже и поворот… Поздно! Очередь выбила крошку около моего лица. Все! Они заняли тропу… Оттянувшись наверх, в тупик, я снова перезарядил пулемет. Чуть больше полусотни патронов, пистолет, два магазина и одна граната. Финиш. Внизу затопали ногами, идут?
Идут. Ну, здорово, гости дорогие! Пободаемся…
Ви-и-у! Бабах! Бабах! Разрывы часто-часто загрохотали на тропе. Что это, «духи» промазали? Непохоже, с чего бы это они окривели? А ведь можно теперь попытаться проскочить! Была не была! Вскинув пулемет, я рванул вниз по тропе. Мины легли кучно, и вся тропа теперь напоминала филиал морга. Блокпост! Проснулись наконец! Заворачивая за угол, я увидел разрывы мин около вершины – «духи» открыли ответный огонь. Пользуясь возникшим бардаком, проскочил еще метров полтораста, пока «духи» опомнились и за мною следом рвануло человек пятнадцать. Наплевав на все планы, я рвал прямиком на блокпост. Если они открыли огонь, этим надо было воспользоваться! Еще метров двести мы пробежали молча. «Духи» не стреляли, я – тоже. Еще двести, черт, в гору бежать трудно, понятно, почему наши правее пошли. Да и склон тут открытый, только отдельные ямки и есть. Вот уже видны брустверы на окопах, еще бы чуть…
В-в-жих! Над головой свистнули пули, видать, моджахедам надоели побегушки. Скатившись в яму, я выставил пулеметный ствол им навстречу. Очередь, вторая – залегли! Не нравится… Еще очередь… Затвор лязгнул впустую. Все, патронов больше нет. Ну что, теперь очередь за пистолетом?
Ду-ду-ду-дут! Над позицией «духов» взвилась пыль, полетели осколки камней. Крупнокалиберный! Блокпост! Под аккомпанемент пулеметных очередей я ввалился в окоп. Руки тряслись, и ноги гудели, встать никак не получалось. На блокпосту творилось что-то несусветное. Часть каменных заборов была снесена разрывами, но минометы продолжали свою работу, посылая к тропе свои смертоносные подарки. Мимо меня пробежали двое солдат, тащивших на носилках раненого. Чуть переведя дух, я встал и побрел по окопу в сторону «Утеса». Его гулкий грохот звучал почти постоянно. По пути я подобрал чей-то автомат, проверил магазин – полон.
Вот и окоп. К пулемету прильнул солдат в бронежилете, надетом прямо на тельняшку. Почуяв движение позади, он повернул голову. Михайловский! Лицо его было покрыто разводами копоти, но я его сразу узнал.
– Живой, лейтенант?
– Как видишь…
– Держись, снизу броня идет! Всего-то ничего и осталось! Сейчас их умоют!
Над нашей головой, грохоча винтами, прошли «крокодилы».
Солдат в тельняшке плескал из ведра на руки Михайловскому. Тот фыркал, брызги летели во все стороны.
– Хорошо! Давай, лейтенант, сполоснись!
– Да я уж после, сейчас твои ребята Вовку принесут, мы уж вместе.
Он подхватил с бруствера тельняшку, вытер лицо.
– Ну, как знаешь. Я тогда потопал, надо донесение отписать.
– А лейтенант зачем сидит? Пускай он и пишет.
– Убило его. В самом начале боя.
– Как это? Он же из землянки и не вылазил, а чтоб ее пробить, так надо в упор садить. И то, боюсь, не сразу получится.
– Миной накрыло.
Он повернулся и зашагал по окопу. Проводив его взглядом, я подошел к землянке. Да, взрыв, действительно произошел внутри, вон как раскидало балки. Судя по всему, мина была немаленького калибра. Или она была не одна? Покачав головой, я повернулся, чтобы уходить, но тут мой взгляд зафиксировал что-то постороннее. Что именно? И где? Слева, что это…
Михайловский сидел за столом. Курил. Морщился и что-то подсчитывал на листе бумаги. Покосился на меня и ничего не сказал. Я присел рядом и положил ему на стол чеку от гранаты.
– Что это? – спросил сержант.
– В землянке два взрыва было.
– Да хоть десять, мало ли что тут в воздухе летало?
– «Духи» настолько близко не подходили. Не могли они гранату бросить.
– И?
– Кто приказал открыть огонь?
Михайловский помолчал. Отложил ручку.
– Я приказал.
– А Королев? Я же видел, «духи» начали стрелять после вас. Как же это его так?
– Будешь докладывать?
– Нет, – я покачал головой. – Что я могу доложить? Меня тут не было, я только в разгаре боя и подполз. Ты тут старший по званию, тебе и отписываться.
– А?
Я поднялся и, взяв со стола чеку, выбросил ее в окоп.
– Солдаты ведь все равно скажут то же, что и ты?
– Он приказал не стрелять… Их, – сказал он, – все равно уже не спасти, а нам всем скоро в Союз.
– Действительно так?
– Кому через месяц, кому через полгода… Мне через месяц.
– Ладно. – Я поднялся. – Пойду Вовку встречу, нам к своим надо, вниз. Ребят в помощь дашь?
– Не вопрос, сейчас распоряжусь.
– Бывай тогда. Спасибо за помощь.
– Тебе спасибо!
– Мне-то за что? Это ж не я тебя спас?
– Как сказать… Ты живешь-то где?
– В Москве. А что?
– Найду тебя, как дембельнусь. Добро?
– Добро.
Мы пожали друг другу руки, обнялись, и я пошел к двери…
– Привет! Ты как там, живой? Как успехи на клавиатурном фронте?
– Все бы тебе прикалываться… Жив – уже хорошо, – отозвался Димка.
– В гости примешь?
– А когда это я тебе отказывал? Скоро будешь?
– Минут через сорок-пятьдесят, сейчас у ребят уточню.
– У каких это еще ре… Ага, понял. Давай, жду.
Демин понял меня с полуслова, и вскоре наша кавалькада подруливала к Димкиному зданию. Алексей с ребятами проводили меня до двери. Миновав сонного вахтера, мы прошли в глубь вестибюля, и я постучался в окошко бюро пропусков.
– Слушаю вас? – В окошке показалось миловидное женское личико.
– Мне в триста второй кабинет.
– Вам назначено?
– Да, меня должны ждать.
– Паспорт, пожалуйста.
Который уже раз я сюда приезжал, и всегда одно и то же! Могли бы уж и запомнить!
– Товарищ Котов? – Невысокий паренек с папкой в руках вышел из какой-то неприметной двери.
– Ну я, а в чем дело?
Краем глаза я увидел, как напряглись мои провожатые.
– Распишитесь, пожалуйста. – И паренек протянул мне папку. – Вот тут.
– Это еще за что? Опа…
В папке лежал пропуск в Димкино учреждение. Надо же! На склоне лет удостоился.
Расписавшись, я вернул папку пареньку и вопросительно посмотрел на сопровождающих.
– Мы будем здесь, – понял мой невысказанный вопрос Демин.
– Я недолго.
– Не спешите, Александр Сергеевич, мы подождем.
Тут уж сном и не пахло. В глубине вестибюля, незаметный с улицы, находился еще один пост. Двое мрачных ребятишек с автоматами. Внимательно просмотрев мои документы и пропустив меня через рамку металлоискателя, один из них позвонил по внутреннему телефону. Через пару минут в коридоре нарисовалось еще двое востроглазых товарищей – точная копия первой двойки. Только вместо автоматов у них были пистолеты. Не говоря ни слова, они проводили меня на третий этаж.
Подойдя к двери с табличкой «302», один из них осторожно постучал в нее.
– Ну и кого там по мою душу черти принесли?
На секунду мне показалось, что вместо паркета под ногами хрустит песок, а с неба вместо ламп дневного света жарит афганское солнце…
«Шишига», проскрипев тормозными колодками, остановилась около невысокой кучки камней. Из-за нее в нашу сторону неприветливо смотрел «ПК» и двое дочерна загоревших солдат. Я спрыгнул на землю и потянулся.
– Привет, ребята! Мне бы лейтенанта Ковалева найти?
– А вы кто такие будете, товарищ лейтенант? Номера на вашей машине незнакомые, да и в лицо мы вас не знаем.
– Все в порядке, бойцы, вот мои документы. Скажите лейтенанту, что его ищет лейтенант Котов. Я звонил часа полтора назад.
– Минуточку, товарищ лейтенант. – Один из солдат повернулся назад и крикнул: – Витька! Тут к лейтенанту гости!
Сверху посыпались мелкие камешки, и, скользя по склону кедами, спустился еще один солдат.
– Пройдемте, товарищ лейтенант, тут недалеко.
Мы поднялись вверх и оказались на плоской вершине холма. То тут, то там были выложены невысокие стенки из камней. За ними прятались минометы, а на краю склона стоял «Утес». Пройдя метров двадцать, солдат спустился в ямку и показал мне рукой на дверь.
– Вам сюда.
Стукнув в дверь, я услышал неразборчивое ворчание. Приняв его за ответ, толкнул дверь и вошел. В землянке царил полумрак, слегка разбавленный светом одинокой лампочки.
– Слушаю вас.
Обернувшись, я увидел хозяина землянки. Справа от входа стояла кровать, и на ней он и полулежал. «Спал, что ли?» – мелькнула мысль. Бледный какой-то, болен?
– Добрый день! Я лейтенант Котов. Я звонил вам…
– Помню. Сейчас… – Он потряс головой, просыпаясь, и, поднявшись, подошел к умывальнику. Странно, и умывальник в землянке, с чего бы это вдруг?
– Тут что, стреляют часто?
– А? Да, бывает… Вы, собственно, по какому делу, лейтенант?
– У нас тут операция планируется, надо бы о взаимодействии договориться.
– Операция? В нашей зоне ответственности?
– Нет. Мы дальше пройдем, в горы. Тут у нас ничего не будет происходить.
– А-а-а… Понятно. Вихров!
– Я, товарищ лейтенант! – заглянул в дверь мой провожатый.
– Отведи, э-э-э… лейтенанта к Михайловскому. – Он обернулся в мою сторону: – Сержант вам все и организует. Я, простите, нездоров.
Странный какой-то лейтенант. Чего в госпиталь не съездил? Тут час езды всего-то и есть. Тем временем мы подошли к «Утесу». Около него оказалась еще одна землянка. Провожатый стукнул по двери кулаком.
– Ну и кого там по мою душу черти принесли? – из открывшейся двери высунулось загорелое лицо. – Опа! Извините, товарищ лейтенант! Сержант Михайловский, здравия желаю!
– Добрый день! Тут присесть найдется где?
– А чего под крышей-то рассиживаться? Вон у пулемета, под стеночкой, и столик имеется, там и присядем, не возражаете?
– Да уж все лучше, чем в духоте-то. Давай там и разместимся.
– Ага! Витька, чаю нам организуй!
Разговор не занял много времени. Сержант оказался смышленым парнем и быстро уяснил суть задачи.
– Значит, ежели вам на «хвост» «духи» сядут, мы их оттуда стряхнуть должны?
– Ну да. Мы, конечно, по-тихому пройти постараемся, но все может быть…
– Лучше бы не было.
– А что так скептически-то?
Вместо ответа он кивнул в сторону землянки лейтенанта.
– Не понял?
– За последние три месяца «духи» мимо нас уже раз десять просквозили.
– То есть?
– Вон по тому склону. Они обычно в темноте ходят и стараются не шуметь особо.
– Ну и что? Склон-то вы простреливаете.
– Они эту верхушку тоже могут вспахать за пару минут.
– Чего-то я не просек…
– Лейтенант стрелять не разрешает.
– Почему?
– Еще в день его приезда сюда у нас с ними стычка вышла. Они раньше вон там ходили, – показал рукой Михайловский. – Там мост подвесной был. Но как раз перед его назначением его «вертушки» свалили. Вот и не стало у «духов» удобного маршрута. Этот блокпост раньше тихим считался, не ходил тут никто. Вот его сюда и назначили. У него папа где-то ТАМ. Неслабая шишка. А лейтенанту надо было пробыть некоторое время в зоне боевых действий, ну чтобы запись в личном деле соответствующую получить. Вот его и отправили куда потише. А тут вдруг такая катавасия. Здесь тогда минами всю площадку подмело, как метлой. Он как в землянку ту залез, так до конца боя и просидел.
И больше из нее днем не выходит. Стрелять по «духам» запретил, только в ответ. А они же не лохи, сразу это и просекли. И сами тоже огня не открывают. Им удобно.
– Хренасе… А что ж другие офицеры?
– А нету никого, один он тут. Комроты сказал: потерпите, ребята, через месяц уедет. Не хочет никто с его папой ссориться. Так вот и живем…
Слегка озадаченный полученными сведениями, я распрощался с Михайловским и вернулся к себе. До выхода осталось восемь часов, и надо было отдохнуть и подготовиться.
Вспомнил я о нашем разговоре через два дня. Мы шустрым манером топали назад, в расположение, таща на плечах мрачного бородача. Оказался он какой-то неслабой шишкой, аж из самого Пакистана. И сюда прибыл с инспекцией, дабы призвать к порядку распоясавшихся моджахедов. Дядя он был крутой, одного из расшалившихся приказал вывести в расход, так что другие притихли и подтянулись. Наше руководство быстро пресекло все это и решило сурового дядю обезвредить. Дабы он впредь еще чего не сотворил. Бардак среди «духов» устраивал всех. Слава богу, до организации правильной караульной службы руки у дяди еще не дотянулись. Теперь уже никогда и не дотянутся. Не понимавшие своего счастья «духи», однако же, рванули за нами со всем прилежанием.
– Вот бараны! – чертыхался капитан Гаев, командир группы. – Ну, за каким чертом им его спасать? Он же их опять строить начнет, как нашкодивших котят, за этот ляп пару голов отвинтит, это уж без вопросов.
– Может, записку оставим? – предложил я. – Так, мол, и так, о вас же, дураках, заботимся… одно дело делаем…
– Чаю вместе выпьем, политику партии разъясним. Топай давай, они уже и так на хвосте сидят! Только что волосы на затылке от их дыхания не шевелятся еще!
Увы, волосы на голове у нас вскоре зашевелились уже не от дыхания, а от пуль. Всего-то и делов оставалось – через горку перевалить, там, слева, уже блокпост Ковалева, недалеко от него нас должна ждать броня и грузовики. Но между вожделенной горкой и нами лежало полтора километра почти открытой местности, для брони, увы, непроходимой. Рацию у нас разбило еще при штурме кишлака, так что вызвать помощь с воздуха мы не могли.
– Значит, так, Котов. Ты, Харламов и Машкин остаетесь тут. Пока «духи» из ущелья не вышли, они дорогу простреливать не смогут. Ваша задача – их оттуда и не выпустить. Оставляем вам оба пулемета, все гранаты и весь БК. Мы в темпе тащим этого забугорного гостя к машинам, довооружаемся и возвращаемся за вами. Блокпост поддержит вас огнем. Понял?
– Понял.
– Жди! Вернемся!
Оставшееся до подходов «духов» время я потратил на распихивание взрывоопасных «сюрпризов» всюду, где только это было возможно. Последнюю растяжку ставил, уже слыша шорох камней под их шагами. Ф-ф-у! Успел! Словно подтверждая мою правоту, на тропе бабахнул взрыв. Есть! Первая! Перевернувшись на спину, я выпустил вверх три красные ракеты – сигнал блокпосту. Подхватив автомат, я перечеркнул очередью набегавших моджахедов. Справа и слева меня поддержали огнем оба пулемета.
Еще через полчаса я откинул в сторону пустую ракетницу и в голос выматерился. Блокпост молчал. С его стороны не прозвучало ни одного выстрела.
«Духи» на время притихли, с их стороны раздавались голоса, но в атаку пока они не шли. Справа раздался шорох, подползал Харламов. Его зацепило в ногу, и теперь он ковылял от камня до камня.
– Что там у тебя, Вова?
– Патроны, ёк, кончились. Половина ленты осталось, и все.
– У меня три рожка еще. Машкин молчит, посмотри тут, я до него доползу, лады?
– Давай. Недолго там.
Долго ползать не пришлось. Толяна накрыли минами. Я подобрал запасной короб к «ПК» и две гранаты. Пулемет был искорежен взрывом, короб на нем разбило и патроны раскидало по сторонам. Пользуясь передышкой, я вернулся к Харламову.
– Что там?
– Плохо. Убило Тольку. Вот короб для пулемета принес, гранат пару, больше нету ничего.
– Интересно, наши прошли?
– Должны были уже. По времени они как раз к перевалу подходят. Отсюда их уже не достать.
– Чего делать будем? Еще одна атака – и амбец.
– Ну, свое дело мы сделали, тут уж никто ничего и не скажет. Я вот что думаю, Вован, смотри сюда. Вон, видишь ложбинку?
– Это слева, что ли?
– Она самая. От дороги она в стороне, блокпост все равно не стреляет, и прятаться в нее никто не будет. Доползешь до нее?
– Ну… Можно попробовать.
– Оставь пулемет и ползи туда. Автомат возьми, мне с ним и с пулеметом трудно бегать будет. Я тут с ними еще пободаюсь и буду в сторону от ложбины уходить. Отвлеку их от тебя и от ребят.
– А сам как?
– До тех бугров доберусь, перестану стрелять и сныкаюсь. Скоро уже стемнеет, авось и не заметят.
– Гранату дай.
– Держи. Зря не трать!
Он засмеялся. Странно прозвучал этот смех среди исклеванных пулями камней.
– Борисыча вспомнил?
У нашего инструктора по стрельбе это была любимая присказка. Каждый раз, выдавая патроны, он нам это приговаривал.
– Ну, так! Давай, юморист, двигай.
Он уковылял вниз по тропе. Перезарядив пулемет, я прислушался. Со стороны духов раздавалось какое-то шуршание и постукивание. Что они там, окоп роют? Зачем? Вот еще раз звякнуло железо, еще… Нет, это не лопата и не кирка. Молоток! Они забивают крючья! Обходят нас поверху! Отсюда я их не увижу, они будут выше меня. Вот почему они сосредоточили весь огонь на Машкове, со своего места он видел много больше меня. Вскочив на ноги, я рванулся к его позиции. С тропы сразу же рявкнуло несколько автоматов. А так, вы уже и сюда доползли? Надо же, тихо как сумели, прямо пластуны какие-то!
Наверх я выскочил вовремя. Один из «духов» уже был на краю скалы, подтягивал на веревке остальных. Очередь в упор смахнула его вниз. Снизу ударило полтора десятка стволов. Своих прикрывают? Значит, они уже совсем рядом, сейчас гранатами работать начнут. Что делать? Влево, там выступ нависает над обрывом, снизу меня не увидят, только со скалы. Но, вися на веревке, не очень-то постреляешь… Точно, у самого края площадки уже копошилось несколько человек, доставали гранаты. Поздно, ребятки, поздно! В самый последний момент один из них поднял голову и застыл. Наверное, это очень страшное зрелище, когда тебе в лицо, с расстояния в несколько метров, смотрит пулеметный ствол. Возможно, он и увидел перед собой всю прожитую жизнь, не знаю. Во всяком случае, поведать об этом уже не успел. Продольным огнем я подмел скалу, как брандспойтом пыльный асфальт. Сбитые пулями, моджахеды повисли на веревках, кое-кто сорвался вниз. В воздухе уже свистели мины, когда я бегом понесся вниз. Вот уже и поворот… Поздно! Очередь выбила крошку около моего лица. Все! Они заняли тропу… Оттянувшись наверх, в тупик, я снова перезарядил пулемет. Чуть больше полусотни патронов, пистолет, два магазина и одна граната. Финиш. Внизу затопали ногами, идут?
Идут. Ну, здорово, гости дорогие! Пободаемся…
Ви-и-у! Бабах! Бабах! Разрывы часто-часто загрохотали на тропе. Что это, «духи» промазали? Непохоже, с чего бы это они окривели? А ведь можно теперь попытаться проскочить! Была не была! Вскинув пулемет, я рванул вниз по тропе. Мины легли кучно, и вся тропа теперь напоминала филиал морга. Блокпост! Проснулись наконец! Заворачивая за угол, я увидел разрывы мин около вершины – «духи» открыли ответный огонь. Пользуясь возникшим бардаком, проскочил еще метров полтораста, пока «духи» опомнились и за мною следом рвануло человек пятнадцать. Наплевав на все планы, я рвал прямиком на блокпост. Если они открыли огонь, этим надо было воспользоваться! Еще метров двести мы пробежали молча. «Духи» не стреляли, я – тоже. Еще двести, черт, в гору бежать трудно, понятно, почему наши правее пошли. Да и склон тут открытый, только отдельные ямки и есть. Вот уже видны брустверы на окопах, еще бы чуть…
В-в-жих! Над головой свистнули пули, видать, моджахедам надоели побегушки. Скатившись в яму, я выставил пулеметный ствол им навстречу. Очередь, вторая – залегли! Не нравится… Еще очередь… Затвор лязгнул впустую. Все, патронов больше нет. Ну что, теперь очередь за пистолетом?
Ду-ду-ду-дут! Над позицией «духов» взвилась пыль, полетели осколки камней. Крупнокалиберный! Блокпост! Под аккомпанемент пулеметных очередей я ввалился в окоп. Руки тряслись, и ноги гудели, встать никак не получалось. На блокпосту творилось что-то несусветное. Часть каменных заборов была снесена разрывами, но минометы продолжали свою работу, посылая к тропе свои смертоносные подарки. Мимо меня пробежали двое солдат, тащивших на носилках раненого. Чуть переведя дух, я встал и побрел по окопу в сторону «Утеса». Его гулкий грохот звучал почти постоянно. По пути я подобрал чей-то автомат, проверил магазин – полон.
Вот и окоп. К пулемету прильнул солдат в бронежилете, надетом прямо на тельняшку. Почуяв движение позади, он повернул голову. Михайловский! Лицо его было покрыто разводами копоти, но я его сразу узнал.
– Живой, лейтенант?
– Как видишь…
– Держись, снизу броня идет! Всего-то ничего и осталось! Сейчас их умоют!
Над нашей головой, грохоча винтами, прошли «крокодилы».
Солдат в тельняшке плескал из ведра на руки Михайловскому. Тот фыркал, брызги летели во все стороны.
– Хорошо! Давай, лейтенант, сполоснись!
– Да я уж после, сейчас твои ребята Вовку принесут, мы уж вместе.
Он подхватил с бруствера тельняшку, вытер лицо.
– Ну, как знаешь. Я тогда потопал, надо донесение отписать.
– А лейтенант зачем сидит? Пускай он и пишет.
– Убило его. В самом начале боя.
– Как это? Он же из землянки и не вылазил, а чтоб ее пробить, так надо в упор садить. И то, боюсь, не сразу получится.
– Миной накрыло.
Он повернулся и зашагал по окопу. Проводив его взглядом, я подошел к землянке. Да, взрыв, действительно произошел внутри, вон как раскидало балки. Судя по всему, мина была немаленького калибра. Или она была не одна? Покачав головой, я повернулся, чтобы уходить, но тут мой взгляд зафиксировал что-то постороннее. Что именно? И где? Слева, что это…
Михайловский сидел за столом. Курил. Морщился и что-то подсчитывал на листе бумаги. Покосился на меня и ничего не сказал. Я присел рядом и положил ему на стол чеку от гранаты.
– Что это? – спросил сержант.
– В землянке два взрыва было.
– Да хоть десять, мало ли что тут в воздухе летало?
– «Духи» настолько близко не подходили. Не могли они гранату бросить.
– И?
– Кто приказал открыть огонь?
Михайловский помолчал. Отложил ручку.
– Я приказал.
– А Королев? Я же видел, «духи» начали стрелять после вас. Как же это его так?
– Будешь докладывать?
– Нет, – я покачал головой. – Что я могу доложить? Меня тут не было, я только в разгаре боя и подполз. Ты тут старший по званию, тебе и отписываться.
– А?
Я поднялся и, взяв со стола чеку, выбросил ее в окоп.
– Солдаты ведь все равно скажут то же, что и ты?
– Он приказал не стрелять… Их, – сказал он, – все равно уже не спасти, а нам всем скоро в Союз.
– Действительно так?
– Кому через месяц, кому через полгода… Мне через месяц.
– Ладно. – Я поднялся. – Пойду Вовку встречу, нам к своим надо, вниз. Ребят в помощь дашь?
– Не вопрос, сейчас распоряжусь.
– Бывай тогда. Спасибо за помощь.
– Тебе спасибо!
– Мне-то за что? Это ж не я тебя спас?
– Как сказать… Ты живешь-то где?
– В Москве. А что?
– Найду тебя, как дембельнусь. Добро?
– Добро.
Мы пожали друг другу руки, обнялись, и я пошел к двери…
Глава 10
– Ты мне можешь объяснить, что тут за хрень творится? – кивнул я в сторону закрывшейся двери. – Что все с ума посходили, будто я Мона Лиза и меня надо круглосуточно сторожить?
– Ну, без этой картины я уж как-нибудь проживу. Да и страна, если честно, от горя не помрет.
– Хорошо, умыл. Пример неудачный. Но, ради бога, что тут происходит? Это-то ты мне можешь объяснить?
– Могу. Садись. – Он пододвинул мне кресло на колесиках. – Чаю выпьешь?
– Не откажусь. – Я подъехал к журнальному столику. Зная мое пристрастие к этому предмету обстановки, Димка всегда предлагал мне его. Уж очень я любил, оттолкнувшись от стола, проехать к нужному месту. Дома тесно, а тут простор! Только и катайся. – Что-то все меня сегодня чаем поить начинают. Сначала Яковлев, теперь вот ты.
– Был у него уже?
– Только вышел. Он меня, правда, еще и коньяком поил…
– Обойдешься. Я на работе. Это ты у нас вольный пенсионер, а мы тут, как рабы на галерах, пашем с утра и до ночи. Вот вина могу предложить.
– Абхазского?
– Китайского! Будто не знаешь?
– Не, давай уж в другой раз. А то я такими темпами сопьюсь совсем с вами.
– Ну в другой, так в другой. Что у тебя за проблема?
– Не прикидывайся, ладно? Ты сам уже все знаешь, и получше меня.
– Ну, в принципе, ничего особенного вокруг тебя пока еще не происходило. Ну вот, сели тебе на телефон какие-то залетные парни, так и что с того? Можно подумать – в первый раз? – начал излагать по делу Михайловский.
– У меня – в первый.
– Да? Совсем с памятью плохо стало? Машину твою по базе пробили, ее местонахождение пасут.
– Еще что?
– Вокруг твоей квартиры тоже было какое-то шевеление началось, но не повезло болезным. «КРАЗ» какой-то, не иначе, как спьяну, их колесом задел, представляешь?
– На чем они были-то?
– На «восьмерке». А «КРАЗ» им аккурат по капоту и проехался…
– Представляю себе их рожи…
– Обычные «гольяновские», ничего особенного. Как они пояснили, «коммерса» пасли, денег он им задолжал.
– Много? – поинтересовался я.
– А хрен его знает? С ним поговорить не удалось.
– Сбег?
– Да нет. Просто адрес у него с твоим совпал, бывает же такое? Ну а там его никто искать не стал.
– Вот умеешь же ты самую хреновую весть преподнести так, будто это неведомо какое счастье!
– Как учили…
– И что ж мне теперь делать?
– Пока и не знаю. Не просматривается пока в этом деле единый заказчик. Вроде как они вдруг все сами по себе вокруг тебя пляски затеяли. Понимаю, что бредятина это, но никак пока не можем отыскать этого дядю любопытного.
– Ну, без этой картины я уж как-нибудь проживу. Да и страна, если честно, от горя не помрет.
– Хорошо, умыл. Пример неудачный. Но, ради бога, что тут происходит? Это-то ты мне можешь объяснить?
– Могу. Садись. – Он пододвинул мне кресло на колесиках. – Чаю выпьешь?
– Не откажусь. – Я подъехал к журнальному столику. Зная мое пристрастие к этому предмету обстановки, Димка всегда предлагал мне его. Уж очень я любил, оттолкнувшись от стола, проехать к нужному месту. Дома тесно, а тут простор! Только и катайся. – Что-то все меня сегодня чаем поить начинают. Сначала Яковлев, теперь вот ты.
– Был у него уже?
– Только вышел. Он меня, правда, еще и коньяком поил…
– Обойдешься. Я на работе. Это ты у нас вольный пенсионер, а мы тут, как рабы на галерах, пашем с утра и до ночи. Вот вина могу предложить.
– Абхазского?
– Китайского! Будто не знаешь?
– Не, давай уж в другой раз. А то я такими темпами сопьюсь совсем с вами.
– Ну в другой, так в другой. Что у тебя за проблема?
– Не прикидывайся, ладно? Ты сам уже все знаешь, и получше меня.
– Ну, в принципе, ничего особенного вокруг тебя пока еще не происходило. Ну вот, сели тебе на телефон какие-то залетные парни, так и что с того? Можно подумать – в первый раз? – начал излагать по делу Михайловский.
– У меня – в первый.
– Да? Совсем с памятью плохо стало? Машину твою по базе пробили, ее местонахождение пасут.
– Еще что?
– Вокруг твоей квартиры тоже было какое-то шевеление началось, но не повезло болезным. «КРАЗ» какой-то, не иначе, как спьяну, их колесом задел, представляешь?
– На чем они были-то?
– На «восьмерке». А «КРАЗ» им аккурат по капоту и проехался…
– Представляю себе их рожи…
– Обычные «гольяновские», ничего особенного. Как они пояснили, «коммерса» пасли, денег он им задолжал.
– Много? – поинтересовался я.
– А хрен его знает? С ним поговорить не удалось.
– Сбег?
– Да нет. Просто адрес у него с твоим совпал, бывает же такое? Ну а там его никто искать не стал.
– Вот умеешь же ты самую хреновую весть преподнести так, будто это неведомо какое счастье!
– Как учили…
– И что ж мне теперь делать?
– Пока и не знаю. Не просматривается пока в этом деле единый заказчик. Вроде как они вдруг все сами по себе вокруг тебя пляски затеяли. Понимаю, что бредятина это, но никак пока не можем отыскать этого дядю любопытного.