Обнаруженные при осмотре личные вещи, остатки документов, оружие и стреляные гильзы – приобщены к протоколу осмотра.
Несколько дней спустя
А тем временем…
Несколько дней спустя
Москва
Управление «В»
– И какое отношение к нам может иметь этот случай? – Гальченко опустил на стол последний прочитанный документ. – Ну, погиб сотрудник контрразведки Свердловского УНКВД. Согласен, смерть странная, и даже более того… Но к нашим-то делам это как прилепить?
– Стоп-стоп-стоп! – поднял руку Чернов. – Странная? Отчего же?
– Так в документе же все есть! – майор жестом фокусника выдернул из стопки бумаг один листок. – Вот! «Указанный номер пистолета соответствует вписанному в удостоверение личности номеру личного оружия старшего лейтенанта Демина».
– Ну и что?
– А у вас в удостоверении – какое оружие вписано?
– М-м-м…
– «Владельцу удостоверения разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия». Так?
– Ну-у, да…
– Отчего же тогда у э т о г о особиста иначе? Или это какой-то специальный Особый отдел?
– Так… А ещё что?
– Машина, судя по повторному протоколу осмотра и фото, сильно обгорела. А пистолет – даже не закоптился – да и патроны в магазине уцелели. Кобура сгорела напрочь – а запасной магазин испарился, надо думать… а ведь время-то – военное! С одним магазином сейчас мало кто ходит, а тут ещё и особист! Да и документы уцелели непонятно каким макаром. А ведь они, как правило, первыми и сгорают в таких случаях!
– Так вы полагаете – инсценировка?
– Полностью исключить этого не могу. Уж больно настойчиво нас хотят убедить в том, что погибший человек – именно Демин. Для того и пистолет в удостоверение вписали! А то вдруг не допрут номер проверить?
– Так-так… А ведь невеселые дела-то выходят!
– С чего бы это? Или мы уже и такие случаи расследовать будем? Других дел у нас нет?
– Как сказать, Александр Иванович… как сказать… Вы Леонова помните?
– Такого, пожалуй, забудешь… читал я рапорт моего «родственника», на него сей товарищ очень даже основательное впечатление произвел. А в чем дело-то?
– А в том, Александр Иванович, что подобный человек попал в поле зрения наших коллег. Не там, где вы Леонова искали. В Псковской области! В самом начале зимы 1941–1942 годов. И тоже – при весьма странных обстоятельствах… И очень мне эти обстоятельства кое-что напоминают!
Майор изобразил на своем лице вежливый интерес.
– Зря вы так, Александр Иванович! – покачал головою полковник. – Не только нам интересные люди попадаются! Вот, почитайте – это рапорт того самого Демина.
Гальченко взял из рук Чернова тонкую папку и раскрыл. На некоторое время в кабинете воцарилась тишина. Полковник занимался своими бумагами, изредка делая какие-то пометки в блокноте, а его собеседник молча переворачивал подшитые в дело листы бумаги. Он не торопился, читал вдумчиво и, взяв со стола лист чистой бумаги, делал на нём какие-то записи.
Наконец, он закончил, медленно закрыл папку и положил её на стол. Откинулся в кресле и задумчиво уставился в окно.
– Благов раскопал?
– Он, – кивнул полковник. – Петр Федорович частым гребнем прочесывает все случаи, где появляются хоть какие-то намеки на непонятное.
– И что же именно здесь ему таким показалось?
– Манера передвижения, приемы стрельбы – да и все поведение Котова! Очень уж некоторые моменты странно совпадают между собой. Манера говорить, двигаться… И даже более того – Благов усмотрел подобные закономерности и в действиях Леонова!
Гальченко резко изменился в лице. Не ожидавший этого хозяин кабинета поперхнулся на полуслове.
– Так, значит… – майор недобро усмехнулся. – Вот оно куда, стало быть, вывезло…
– О чем вы, Александр Иванович?
– Манзырев. Благов ведь изучал эти материалы?
– Да.
– Все?
– Все.
– У нас – точно нигде не течёт?
– У нас нет.
– Тогда надо искать у соседей. Если Демина действительно похитили, то я знаю следующего кандидата.
– Вот как? И кого же захотят спереть немцы в этот раз?
– Барсову.
Следующий разговор полковника с Гальченко состоялся только через неделю, которая до отказа была заполнена сложнейшей, но постороннему глазу незаметной работой. Громадный механизм НКВД и некоторых «родственных» организаций, получив побудительный импульс, понемногу начал приходить в движение. Руководствуясь ориентировками, приступили к поискам указанных лиц органы контрразведки. Насторожили свои чуткие уши службы радиоперехвата. Поползли по тайным тропкам партизанские разведчики. Каждый из этих людей был твердо уверен в том, что именно его действия и именно на этом участке фронта – являются самыми важными и нужными.
И потекли в неприметный лесной поселок тонкие ручейки информации… По пути они сливались в уже более серьезные ручьи, в речушки… а вот до конкретного адресата дотекал уже могучий вал самых разнообразных сведений.
Разумеется, получателем этой информации являлось не управление «В». И даже – совсем не оно. Управление даже не значилось в списке адресатов – хозяйственники… у них «своя» война… Лесной поселок был всего лишь ещё одной передаточной инстанцией, задача которой официально состояла лишь в систематизации получаемых сведений и в их дальнейшей передаче конкретным адресатам. Так оно, в принципе, и обстояло. Сведения были нужны всем – особенно свежие, ещё хранившие на листах сероватой бумаги тепло от рук людей, торопливо писавших на них. Эти документы: записи радиоперехвата, подслушанные телефонные переговоры и сделанные тайком фотоснимки – все имело свою цену. И иногда она оказывалась запредельной… На измятых бумажных листах кое-где попадались и пятна крови, а слушая некоторые переговоры, операторы сталкивались с тем, что запись внезапно обрывалась на полуслове – слухач закончить свою работу уже не успел. Поселок, оборудованный по последнему слову техники, имел на своем вооружении не только аппараты «Бодо» и прочие подобные вещи. В отдельном домике располагались и вовсе необычные службы – там круглосуточно вращались катушки магнитофонов, выбрасывая в наушники операторов слова на чужом языке…
И три человека, появившиеся в этом поселке, не вызвали никакого удивления – очередные специалисты, мало ли их таких тут бывает… Единственное, что вызывало некоторое удивление – так это их пропуска-вездеходы, дающие им право входить во все отделы информационно-аналитического управления. Да, такое тоже иногда случалось, правда, не сказать, чтобы очень часто.
Но эта работа не осталась незамеченной и на той стороне фронта – насторожили свои ушки контрразведчики противника. Какие-то крупицы полученной ими информации, хоть и не раскрывали полностью всего замысла, однако же, кое-какие выводы можно было сделать и из этого… И они были сделаны. Выдвинулись в новые пункты дислокации воинские части, скользнули в лес неприметные тени ягдкоманд, раскрутили винты самолеты с парашютистами-диверсантами – немцы приняли вызов.
Очередное обострение тайной войны которая никогда не заканчивается. Иногда эта война чуток затихает – так торфяной пожар ныряет под землю, чтобы выйти наверх с утроенной силой – но уже в другом месте. Иногда перерастает в открытую фазу – и тогда гремят пулеметные очереди, и тихо хлопают бесшумные пистолеты. Но перемирия на ней не бывает – вообще никогда.
Разумеется, здесь были свои победы – и свои поражения. На столы штабов легли новые карты – уже со свежими пометками. В журналах учета сообщений появились свежие записи – номера частей и фамилии командиров. Вспыхнули ярким светом лампы в допросных камерах – гребущий вовсю невод проверок частенько отлавливал в свои ячеи весьма любопытных «товарищей».
А сидевшие за небольшим столиком неприметные гости аналитического центра рассеянно листали записи с выводами специалистов. Они не вмешивались в их работу – только иногда задавали уточняющие вопросы. Получив же ответ, благодарили – и возвращались к своему занятию.
– Стоп-стоп-стоп! – поднял руку Чернов. – Странная? Отчего же?
– Так в документе же все есть! – майор жестом фокусника выдернул из стопки бумаг один листок. – Вот! «Указанный номер пистолета соответствует вписанному в удостоверение личности номеру личного оружия старшего лейтенанта Демина».
– Ну и что?
– А у вас в удостоверении – какое оружие вписано?
– М-м-м…
– «Владельцу удостоверения разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия». Так?
– Ну-у, да…
– Отчего же тогда у э т о г о особиста иначе? Или это какой-то специальный Особый отдел?
– Так… А ещё что?
– Машина, судя по повторному протоколу осмотра и фото, сильно обгорела. А пистолет – даже не закоптился – да и патроны в магазине уцелели. Кобура сгорела напрочь – а запасной магазин испарился, надо думать… а ведь время-то – военное! С одним магазином сейчас мало кто ходит, а тут ещё и особист! Да и документы уцелели непонятно каким макаром. А ведь они, как правило, первыми и сгорают в таких случаях!
– Так вы полагаете – инсценировка?
– Полностью исключить этого не могу. Уж больно настойчиво нас хотят убедить в том, что погибший человек – именно Демин. Для того и пистолет в удостоверение вписали! А то вдруг не допрут номер проверить?
– Так-так… А ведь невеселые дела-то выходят!
– С чего бы это? Или мы уже и такие случаи расследовать будем? Других дел у нас нет?
– Как сказать, Александр Иванович… как сказать… Вы Леонова помните?
– Такого, пожалуй, забудешь… читал я рапорт моего «родственника», на него сей товарищ очень даже основательное впечатление произвел. А в чем дело-то?
– А в том, Александр Иванович, что подобный человек попал в поле зрения наших коллег. Не там, где вы Леонова искали. В Псковской области! В самом начале зимы 1941–1942 годов. И тоже – при весьма странных обстоятельствах… И очень мне эти обстоятельства кое-что напоминают!
Майор изобразил на своем лице вежливый интерес.
– Зря вы так, Александр Иванович! – покачал головою полковник. – Не только нам интересные люди попадаются! Вот, почитайте – это рапорт того самого Демина.
Гальченко взял из рук Чернова тонкую папку и раскрыл. На некоторое время в кабинете воцарилась тишина. Полковник занимался своими бумагами, изредка делая какие-то пометки в блокноте, а его собеседник молча переворачивал подшитые в дело листы бумаги. Он не торопился, читал вдумчиво и, взяв со стола лист чистой бумаги, делал на нём какие-то записи.
Наконец, он закончил, медленно закрыл папку и положил её на стол. Откинулся в кресле и задумчиво уставился в окно.
– Благов раскопал?
– Он, – кивнул полковник. – Петр Федорович частым гребнем прочесывает все случаи, где появляются хоть какие-то намеки на непонятное.
– И что же именно здесь ему таким показалось?
– Манера передвижения, приемы стрельбы – да и все поведение Котова! Очень уж некоторые моменты странно совпадают между собой. Манера говорить, двигаться… И даже более того – Благов усмотрел подобные закономерности и в действиях Леонова!
Гальченко резко изменился в лице. Не ожидавший этого хозяин кабинета поперхнулся на полуслове.
– Так, значит… – майор недобро усмехнулся. – Вот оно куда, стало быть, вывезло…
– О чем вы, Александр Иванович?
– Манзырев. Благов ведь изучал эти материалы?
– Да.
– Все?
– Все.
– У нас – точно нигде не течёт?
– У нас нет.
– Тогда надо искать у соседей. Если Демина действительно похитили, то я знаю следующего кандидата.
– Вот как? И кого же захотят спереть немцы в этот раз?
– Барсову.
Следующий разговор полковника с Гальченко состоялся только через неделю, которая до отказа была заполнена сложнейшей, но постороннему глазу незаметной работой. Громадный механизм НКВД и некоторых «родственных» организаций, получив побудительный импульс, понемногу начал приходить в движение. Руководствуясь ориентировками, приступили к поискам указанных лиц органы контрразведки. Насторожили свои чуткие уши службы радиоперехвата. Поползли по тайным тропкам партизанские разведчики. Каждый из этих людей был твердо уверен в том, что именно его действия и именно на этом участке фронта – являются самыми важными и нужными.
И потекли в неприметный лесной поселок тонкие ручейки информации… По пути они сливались в уже более серьезные ручьи, в речушки… а вот до конкретного адресата дотекал уже могучий вал самых разнообразных сведений.
Разумеется, получателем этой информации являлось не управление «В». И даже – совсем не оно. Управление даже не значилось в списке адресатов – хозяйственники… у них «своя» война… Лесной поселок был всего лишь ещё одной передаточной инстанцией, задача которой официально состояла лишь в систематизации получаемых сведений и в их дальнейшей передаче конкретным адресатам. Так оно, в принципе, и обстояло. Сведения были нужны всем – особенно свежие, ещё хранившие на листах сероватой бумаги тепло от рук людей, торопливо писавших на них. Эти документы: записи радиоперехвата, подслушанные телефонные переговоры и сделанные тайком фотоснимки – все имело свою цену. И иногда она оказывалась запредельной… На измятых бумажных листах кое-где попадались и пятна крови, а слушая некоторые переговоры, операторы сталкивались с тем, что запись внезапно обрывалась на полуслове – слухач закончить свою работу уже не успел. Поселок, оборудованный по последнему слову техники, имел на своем вооружении не только аппараты «Бодо» и прочие подобные вещи. В отдельном домике располагались и вовсе необычные службы – там круглосуточно вращались катушки магнитофонов, выбрасывая в наушники операторов слова на чужом языке…
И три человека, появившиеся в этом поселке, не вызвали никакого удивления – очередные специалисты, мало ли их таких тут бывает… Единственное, что вызывало некоторое удивление – так это их пропуска-вездеходы, дающие им право входить во все отделы информационно-аналитического управления. Да, такое тоже иногда случалось, правда, не сказать, чтобы очень часто.
Но эта работа не осталась незамеченной и на той стороне фронта – насторожили свои ушки контрразведчики противника. Какие-то крупицы полученной ими информации, хоть и не раскрывали полностью всего замысла, однако же, кое-какие выводы можно было сделать и из этого… И они были сделаны. Выдвинулись в новые пункты дислокации воинские части, скользнули в лес неприметные тени ягдкоманд, раскрутили винты самолеты с парашютистами-диверсантами – немцы приняли вызов.
Очередное обострение тайной войны которая никогда не заканчивается. Иногда эта война чуток затихает – так торфяной пожар ныряет под землю, чтобы выйти наверх с утроенной силой – но уже в другом месте. Иногда перерастает в открытую фазу – и тогда гремят пулеметные очереди, и тихо хлопают бесшумные пистолеты. Но перемирия на ней не бывает – вообще никогда.
Разумеется, здесь были свои победы – и свои поражения. На столы штабов легли новые карты – уже со свежими пометками. В журналах учета сообщений появились свежие записи – номера частей и фамилии командиров. Вспыхнули ярким светом лампы в допросных камерах – гребущий вовсю невод проверок частенько отлавливал в свои ячеи весьма любопытных «товарищей».
А сидевшие за небольшим столиком неприметные гости аналитического центра рассеянно листали записи с выводами специалистов. Они не вмешивались в их работу – только иногда задавали уточняющие вопросы. Получив же ответ, благодарили – и возвращались к своему занятию.
А тем временем…
Объект «Тишина»
– Присаживайтесь, молодой человек! – жестом радушного хозяина указал на кресло фон Хойдлер. – Скажу сразу, свой коньяк к кофе – а мне этот напиток привозят прямо из Франции, вы честно заработали! Рад за вас! Даже ваша небольшая задержка – и та не доставила мне никаких волнений.
– Самолет, герр профессор… Увы, но здесь я бессилен – нелетная погода.
– Да, на это я повлиять никак не могу! Как прошла операция? Результат – видел. Но мне интересно и ваше мнение.
– Не сочтите за лесть, герр профессор, но все шло, как по партитуре! Написанной мастерской рукой. Я, признаться, ожидал проблем с Деминым… все же это контрразведчик… а, значит, априори – человек недоверчивый и подозрительный. Но… он поступил точно так, как вы и предсказали! Герр профессор – это прямо-таки колдовство какое-то!
– Все просто, дорогой мой Норберт. Смотрите, я сейчас все разложу вам по полочкам – за пять минут!
Фон Хойдлер лично наполнил рюмки ароматным коньяком.
– Итак – что мы знали? Молодой офицер, воевавший, Особый отдел. Вышел из окружения, доставив своему начальству важные документы – и сидит в глубоком тылу, охраняя завод от вражеской агентуры. Почему?
– Возможно, его туда направили по состоянию здоровья? Контузия? – спросил гауптман. – Ибо следов от ранений я у него не нашел – так, царапины какие-то…
– Нет. Его спрятали – от нас! Разумеется, проще было бы его убрать. В смысле – в могилу. Но… красные упустили свой шанс, а я им такого подарка не сделаю.
– Понятно… Секретоноситель?!
– Правильно. Подальше от фронта – и под присмотром. Но ведь Демин – совсем ещё молод! Воевал, опыт есть. И – сидеть за бумагами, разбирая чьи-то доносы и сплетни? Второй год, между прочим! Да он вам сапоги чистить будет – только заберите его из этой дыры!
– Хм…
– И тут – вы! От генерала – виновника всех его нынешних злоключений. Тут надо сказать спасибо старине Эрвину – это он снабдил меня необходимой информацией. И фотокарточку Демина передал. Где уж он всё это взял – неизвестно. Но, как вы уже успели заметить, партитура была расписана тщательно – до реплик!
– Признаться, я больше всего именно фотокарточки опасался – всё же он был на ней снят достаточно давно…
– А это – дополнительный штришок к портрету! Именно старое фото! Оно, просто по определению, должно лежать в личном деле – а где то дело?
– М-м-м…
– В Москве – у генерала Рогова, тот его из своих рук уже не выпустит.
– И тогда человек, предъявивший эту фотографию…
– Совершенно однозначно прибыл именно от того самого генерала. Элементарная логика, гауптман! Здесь маленький штришок, там… а наш клиент – контрразведчик, приучен думать и анализировать. Вот он сам, своими руками выстроил нужную нам цепочку умозаключений. Да и кому не польстит то, что его считают важной персоной? Настолько важной, что выделяют личную охрану?
– Да, герр профессор… если бы все наши операции планировались с такой тщательностью…
– Так для чего же я вам объясняю все эти вещи? Планируйте, молодой человек, кто же вам не дает?
– Увы, герр профессор – я не настолько значимая фигура. Кто будет слушать мои рекомендации?
– Доставите мне второго фигуранта этой истории – получите майора и Железный крест первого класса – это я могу обещать вам однозначно! Вот тогда вы и станете той фигурой, к чьему мнению н а д о прислушиваться!
Фосс даже в кресле привстал!
– И кого же я должен буду вам доставить на этот раз? Похитить самого генерала Рогова?
– Неплохо было бы… но он мне не нужен. Эта персона представляет интерес для вашего руководства, меня же интересует совсем другой человек.
– Слушаю вас, герр профессор!
– Это женщина… – заметив пренебрежительную улыбку, скользнувшую по губам собеседника, профессор нахмурился. – А вот это, гауптман, вы напрасно! Не случайно я отложил её на завершающий период операции! Она может – и станет для вас серьезным противником!
– Но…
– Младший сержант в 1941, радист. Казалось бы – сопливая девчонка… Через полгода – уже младший лейтенант и орден! За что?
– Бывает… – не смутился Фосс. – На войне ещё и не такие вещи случаются.
– Да? Гауптмана Борга – вы знали?
– Лично не знаком. Но наслышан – и весьма!
– Как по-вашему – это хороший профессионал?
– Более чем! Признанный мастер своего дела. Нас, специалистов такого класса, не так уж и много. Поэтому все слышали друг о друге. Но в последнее время я не получал о нём никаких сведений…
– И неудивительно! С того света новости идут долго!
– Так он погиб? Как?! Бомбежка, артналет?
– Об этом нужно расспрашивать как раз нашу фигурантку – ведь именно за уничтожение группы Борга она получила лейтенанта и второй орден! Вы по-прежнему склонны рассматривать её как несерьёзного противника?
– Извините меня, герр профессор! Какие уж тут шутки… Борг… Вот уж не ожидал…
– То-то же! – поднял вверх палец фон Хойдлер. – Я, молодой человек, никогда и ничего просто так не говорю! И уж если вам обещан за неё Железный крест и очередное звание – поверьте, работа не будет легкой!
Узкая дорога через лес долгое время оставалась полузаброшенной. Да и сейчас она выглядела почти так же. Но вот в нескольких местах заботливые руки чуть-чуть подсыпали и укатали полотно, укрепили мост – так, что он стал выдерживать тяжелые грузовики. Кто-то убирал в сторону упавшие деревья, засыпал промоины… не особо при этом афишируя свое пребывание. По привычке ходившие по дороге местные жители с некоторых пор стали её избегать. После того как пара человек бесследно исчезла в лесу, а один – избитый до полусмерти и окровавленный, был обнаружен недалеко от деревни. В себя он так и не пришел, и умер не приходя в сознание. Пытливый ум крестьян быстро сопоставил некоторые вещи и события – и дорога опустела. Никто уже больше не пытался срезать путь, пройдя вместо леса по ней. Да и на любые заходы в леса немцы и без того смотрели весьма неодобрительно…
Но всякое действие обязательно имеет две стороны. Убрав, таким образом, с дороги местное население, немцы тем самым привлекли к ней внимание уже совсем других людей – именно тех, кого они желали бы видеть здесь в самую последнюю очередь. И в отличие от окрестных жителей, эти незнакомцы тоже не слишком желали привлекать к себе внимание. Поскольку по лесу они ходить умели достаточно хорошо, а в умении скрывать свои следы гости ничуть не уступали егерям ягдкоманд, то и их прибытие никем и никак отмечено не было. Небольшая группа, одетая в камуфляжные комбинезоны, бесшумно растворилась в лесу. И – словно канули в неизвестность. Напрасно напрягали слух специалисты из функабвера – посторонних сигналов в эфире не прозвучало. Лес жил своей, чужому взгляду непонятной, жизнью.
А по узкой дороге изредка проезжали автомашины. Из леса – в город. И из города – в лес. Там, укрытые под сенью раскидистых елей и сосен, возвышались старые строения бывшей дворянской усадьбы. Брошенные прежними хозяевами, они после революции и гражданской войны недолго оставались в запустении. Сначала тут было обосновалась детская колония, в которой перевоспитывали трудных ребят. Потом, здраво рассудив, что столь обширные помещения такому заведению ни к чему, детей перевели в другое место. А в усадьбе обосновался небольшой санаторий для партийных и советских работников – эти заняли все строения и даже построили небольшой новый корпус, для администрации. Именно этот объект и проходил в некоторых документах под названием «Тишина»…
Негромко урча мотором, по лесной дороге катился юркий «кюбельваген» – начальник снабжения объекта ехал в город. Такие поездки давно уже стали рутинными – немалое хозяйство требовало постоянной заботы. Вечно чего-то не хватало, поставки продовольствия, несмотря на строжайшие указания руководства, все время запаздывали и выполнялись весьма нерегулярно. А тут ещё и высокие гости! Им ведь не пояснишь, что во всем виноваты нерадивые тыловые крысы! Успевший в свое время повоевать во Франции и в Польше, лейтенант Бауринг себя к таковым не причислял. И сейчас он мирно дремал на заднем сидении, прижимая локтем к боку свой портфель. Он открывал глаза только тогда, когда машину подбрасывало на ухабах, привычно пеняя водителю за допущенные оплошности. Тот – также привычно каялся… до следующего ухаба. Это все же не великолепные немецкие автобаны! Здесь, похоже, вся дорога состоит из ям, вперемешку с кочками – большими и маленькими. Оба, водитель и пассажир, про это знали, но все продолжалось по-прежнему.
Правда, сидевший за рулем солдат все же старался по максимуму смягчать подобные толчки, выкручивая руль и притормаживая перед совсем уж одиозными рытвинами. Поэтому он тщательно осматривал дорогу впереди, стремясь заметить подобное препятствие до того, как оно даст о себе знать ударом о колесо или хуже того – о днище машины.
Но все же, несмотря на повышенное внимание, он зевнул тонкую бечевку, пересекающую дорогу поперек. А может быть, даже заметил, но не придал этому особого внимания – мало ли тут таких веревочек валяется?
Вообще-то – мало, особенно в лесу. Неоткуда им тут взяться, не город, поди…
Так что, когда эта самая бечевка вдруг дрогнула – и натянулась, замечать этот факт было уже некому. И ладно бы – только эта самая бечевочка! Ну, натянулась… и что? Не трос ведь!
Не трос.
Но выволочить с другой стороны дороги – из кустов, длинную доску с забитыми в неё гвоздями… такая веревочка очень даже способна. Если хорошенько насобачиться. Так уж вышло, что э т у операцию неведомый веревковладелец проделал исключительно ловко, лишний раз показав свой нешуточный опыт в подобных упражнениях.
Ш-ш-ш-пах!
И машина, осев на левое переднее колесо, вильнула в сторону! Да так, что водитель, не успев притормозить, с маху боднул передком здоровенную сосну!
Ш… ш-ш-ш…ш-ш-их!
Говорят, что праща – оружие весьма древнее. Чуть ли не с добиблейских времен.
Возможно…
Даже, скорее всего, именно так все и обстоит.
Но вскочивший сейчас на ноги в кустах ефрейтор Иншаков – такого мнения не придерживался. Более того, своим «древним» оружием он ухитрялся сбивать на спор консервную банку. С полусотни метров, между прочим…
А уж снарядов для пращи везде полно… только руку протянуть. И что самое замечательное, так это то, что прилетевший водителю в лобешник булыжник был подобран прямо здесь – у дороги. И ничем не отличался от множества своих собратьев, мирно лежащих сейчас у обочины.
Как выяснилось, на короткой дистанции такой вот булыжничек мало чем уступает современному огнестрельному оружию. А по ряду преимуществ (как, например, по части заметания следов) – так ещё и превосходит. Никакой криминалист, даже самый опытный, и даже под угрозой немедленного четвертования, не сможет доказать то, что данный булыжник именно что прилетел в лоб водителю. А не сам водитель, вылетевший от удара машины о дерево из открытой кабины, приложился об него своей глупой головой. И так может быть – и эдак…
Но ведь оставался ещё и пассажир!
Неужто и он ухитрился выпасть из автомобиля? Это с заднего-то сидения? И тоже – головою об камень?
Ухитрился.
Только вот на дорогу он не попал.
Да и выпал – далеко не самостоятельно… так кто про то ведал?
Правда, ему (в отличие от водителя) повезло – упал прямо в заботливо протянутые руки. Даже и не ушибся… хотя приятным его пробуждение назвать было сложно.
Пока заботливые руки оттаскивали в сторону от дороги обалдевшего лейтенанта, несколько человек засуетились около автомобиля. Утащили назад в кусты дощечку с гвоздями, предварительно повыдергивав их оттуда. А саму доску быстро разломали на мелкие кусочки, которые не поленились упрятать в свои вещмешки. Чтобы впоследствии выбросить где-нибудь по пути. Приподняв машину, провернули пробитое колесо, разыскивая прокол.
Нашли – и тотчас же вколотили туда крепкий обломок сучка. Даже и молоток у них под рукой оказался… и сучок соответствующий… какие предусмотрительные товарищи встречаются у нас в лесу! И ведь били не просто молотком по сучку – подставили загодя припасённую дощечку! Чтобы не отпечатался на сучке явственный след удара м е т а л л и ч е с к и м предметом.
– Самолет, герр профессор… Увы, но здесь я бессилен – нелетная погода.
– Да, на это я повлиять никак не могу! Как прошла операция? Результат – видел. Но мне интересно и ваше мнение.
– Не сочтите за лесть, герр профессор, но все шло, как по партитуре! Написанной мастерской рукой. Я, признаться, ожидал проблем с Деминым… все же это контрразведчик… а, значит, априори – человек недоверчивый и подозрительный. Но… он поступил точно так, как вы и предсказали! Герр профессор – это прямо-таки колдовство какое-то!
– Все просто, дорогой мой Норберт. Смотрите, я сейчас все разложу вам по полочкам – за пять минут!
Фон Хойдлер лично наполнил рюмки ароматным коньяком.
– Итак – что мы знали? Молодой офицер, воевавший, Особый отдел. Вышел из окружения, доставив своему начальству важные документы – и сидит в глубоком тылу, охраняя завод от вражеской агентуры. Почему?
– Возможно, его туда направили по состоянию здоровья? Контузия? – спросил гауптман. – Ибо следов от ранений я у него не нашел – так, царапины какие-то…
– Нет. Его спрятали – от нас! Разумеется, проще было бы его убрать. В смысле – в могилу. Но… красные упустили свой шанс, а я им такого подарка не сделаю.
– Понятно… Секретоноситель?!
– Правильно. Подальше от фронта – и под присмотром. Но ведь Демин – совсем ещё молод! Воевал, опыт есть. И – сидеть за бумагами, разбирая чьи-то доносы и сплетни? Второй год, между прочим! Да он вам сапоги чистить будет – только заберите его из этой дыры!
– Хм…
– И тут – вы! От генерала – виновника всех его нынешних злоключений. Тут надо сказать спасибо старине Эрвину – это он снабдил меня необходимой информацией. И фотокарточку Демина передал. Где уж он всё это взял – неизвестно. Но, как вы уже успели заметить, партитура была расписана тщательно – до реплик!
– Признаться, я больше всего именно фотокарточки опасался – всё же он был на ней снят достаточно давно…
– А это – дополнительный штришок к портрету! Именно старое фото! Оно, просто по определению, должно лежать в личном деле – а где то дело?
– М-м-м…
– В Москве – у генерала Рогова, тот его из своих рук уже не выпустит.
– И тогда человек, предъявивший эту фотографию…
– Совершенно однозначно прибыл именно от того самого генерала. Элементарная логика, гауптман! Здесь маленький штришок, там… а наш клиент – контрразведчик, приучен думать и анализировать. Вот он сам, своими руками выстроил нужную нам цепочку умозаключений. Да и кому не польстит то, что его считают важной персоной? Настолько важной, что выделяют личную охрану?
– Да, герр профессор… если бы все наши операции планировались с такой тщательностью…
– Так для чего же я вам объясняю все эти вещи? Планируйте, молодой человек, кто же вам не дает?
– Увы, герр профессор – я не настолько значимая фигура. Кто будет слушать мои рекомендации?
– Доставите мне второго фигуранта этой истории – получите майора и Железный крест первого класса – это я могу обещать вам однозначно! Вот тогда вы и станете той фигурой, к чьему мнению н а д о прислушиваться!
Фосс даже в кресле привстал!
– И кого же я должен буду вам доставить на этот раз? Похитить самого генерала Рогова?
– Неплохо было бы… но он мне не нужен. Эта персона представляет интерес для вашего руководства, меня же интересует совсем другой человек.
– Слушаю вас, герр профессор!
– Это женщина… – заметив пренебрежительную улыбку, скользнувшую по губам собеседника, профессор нахмурился. – А вот это, гауптман, вы напрасно! Не случайно я отложил её на завершающий период операции! Она может – и станет для вас серьезным противником!
– Но…
– Младший сержант в 1941, радист. Казалось бы – сопливая девчонка… Через полгода – уже младший лейтенант и орден! За что?
– Бывает… – не смутился Фосс. – На войне ещё и не такие вещи случаются.
– Да? Гауптмана Борга – вы знали?
– Лично не знаком. Но наслышан – и весьма!
– Как по-вашему – это хороший профессионал?
– Более чем! Признанный мастер своего дела. Нас, специалистов такого класса, не так уж и много. Поэтому все слышали друг о друге. Но в последнее время я не получал о нём никаких сведений…
– И неудивительно! С того света новости идут долго!
– Так он погиб? Как?! Бомбежка, артналет?
– Об этом нужно расспрашивать как раз нашу фигурантку – ведь именно за уничтожение группы Борга она получила лейтенанта и второй орден! Вы по-прежнему склонны рассматривать её как несерьёзного противника?
– Извините меня, герр профессор! Какие уж тут шутки… Борг… Вот уж не ожидал…
– То-то же! – поднял вверх палец фон Хойдлер. – Я, молодой человек, никогда и ничего просто так не говорю! И уж если вам обещан за неё Железный крест и очередное звание – поверьте, работа не будет легкой!
Узкая дорога через лес долгое время оставалась полузаброшенной. Да и сейчас она выглядела почти так же. Но вот в нескольких местах заботливые руки чуть-чуть подсыпали и укатали полотно, укрепили мост – так, что он стал выдерживать тяжелые грузовики. Кто-то убирал в сторону упавшие деревья, засыпал промоины… не особо при этом афишируя свое пребывание. По привычке ходившие по дороге местные жители с некоторых пор стали её избегать. После того как пара человек бесследно исчезла в лесу, а один – избитый до полусмерти и окровавленный, был обнаружен недалеко от деревни. В себя он так и не пришел, и умер не приходя в сознание. Пытливый ум крестьян быстро сопоставил некоторые вещи и события – и дорога опустела. Никто уже больше не пытался срезать путь, пройдя вместо леса по ней. Да и на любые заходы в леса немцы и без того смотрели весьма неодобрительно…
Но всякое действие обязательно имеет две стороны. Убрав, таким образом, с дороги местное население, немцы тем самым привлекли к ней внимание уже совсем других людей – именно тех, кого они желали бы видеть здесь в самую последнюю очередь. И в отличие от окрестных жителей, эти незнакомцы тоже не слишком желали привлекать к себе внимание. Поскольку по лесу они ходить умели достаточно хорошо, а в умении скрывать свои следы гости ничуть не уступали егерям ягдкоманд, то и их прибытие никем и никак отмечено не было. Небольшая группа, одетая в камуфляжные комбинезоны, бесшумно растворилась в лесу. И – словно канули в неизвестность. Напрасно напрягали слух специалисты из функабвера – посторонних сигналов в эфире не прозвучало. Лес жил своей, чужому взгляду непонятной, жизнью.
А по узкой дороге изредка проезжали автомашины. Из леса – в город. И из города – в лес. Там, укрытые под сенью раскидистых елей и сосен, возвышались старые строения бывшей дворянской усадьбы. Брошенные прежними хозяевами, они после революции и гражданской войны недолго оставались в запустении. Сначала тут было обосновалась детская колония, в которой перевоспитывали трудных ребят. Потом, здраво рассудив, что столь обширные помещения такому заведению ни к чему, детей перевели в другое место. А в усадьбе обосновался небольшой санаторий для партийных и советских работников – эти заняли все строения и даже построили небольшой новый корпус, для администрации. Именно этот объект и проходил в некоторых документах под названием «Тишина»…
Негромко урча мотором, по лесной дороге катился юркий «кюбельваген» – начальник снабжения объекта ехал в город. Такие поездки давно уже стали рутинными – немалое хозяйство требовало постоянной заботы. Вечно чего-то не хватало, поставки продовольствия, несмотря на строжайшие указания руководства, все время запаздывали и выполнялись весьма нерегулярно. А тут ещё и высокие гости! Им ведь не пояснишь, что во всем виноваты нерадивые тыловые крысы! Успевший в свое время повоевать во Франции и в Польше, лейтенант Бауринг себя к таковым не причислял. И сейчас он мирно дремал на заднем сидении, прижимая локтем к боку свой портфель. Он открывал глаза только тогда, когда машину подбрасывало на ухабах, привычно пеняя водителю за допущенные оплошности. Тот – также привычно каялся… до следующего ухаба. Это все же не великолепные немецкие автобаны! Здесь, похоже, вся дорога состоит из ям, вперемешку с кочками – большими и маленькими. Оба, водитель и пассажир, про это знали, но все продолжалось по-прежнему.
Правда, сидевший за рулем солдат все же старался по максимуму смягчать подобные толчки, выкручивая руль и притормаживая перед совсем уж одиозными рытвинами. Поэтому он тщательно осматривал дорогу впереди, стремясь заметить подобное препятствие до того, как оно даст о себе знать ударом о колесо или хуже того – о днище машины.
Но все же, несмотря на повышенное внимание, он зевнул тонкую бечевку, пересекающую дорогу поперек. А может быть, даже заметил, но не придал этому особого внимания – мало ли тут таких веревочек валяется?
Вообще-то – мало, особенно в лесу. Неоткуда им тут взяться, не город, поди…
Так что, когда эта самая бечевка вдруг дрогнула – и натянулась, замечать этот факт было уже некому. И ладно бы – только эта самая бечевочка! Ну, натянулась… и что? Не трос ведь!
Не трос.
Но выволочить с другой стороны дороги – из кустов, длинную доску с забитыми в неё гвоздями… такая веревочка очень даже способна. Если хорошенько насобачиться. Так уж вышло, что э т у операцию неведомый веревковладелец проделал исключительно ловко, лишний раз показав свой нешуточный опыт в подобных упражнениях.
Ш-ш-ш-пах!
И машина, осев на левое переднее колесо, вильнула в сторону! Да так, что водитель, не успев притормозить, с маху боднул передком здоровенную сосну!
Ш… ш-ш-ш…ш-ш-их!
Говорят, что праща – оружие весьма древнее. Чуть ли не с добиблейских времен.
Возможно…
Даже, скорее всего, именно так все и обстоит.
Но вскочивший сейчас на ноги в кустах ефрейтор Иншаков – такого мнения не придерживался. Более того, своим «древним» оружием он ухитрялся сбивать на спор консервную банку. С полусотни метров, между прочим…
А уж снарядов для пращи везде полно… только руку протянуть. И что самое замечательное, так это то, что прилетевший водителю в лобешник булыжник был подобран прямо здесь – у дороги. И ничем не отличался от множества своих собратьев, мирно лежащих сейчас у обочины.
Как выяснилось, на короткой дистанции такой вот булыжничек мало чем уступает современному огнестрельному оружию. А по ряду преимуществ (как, например, по части заметания следов) – так ещё и превосходит. Никакой криминалист, даже самый опытный, и даже под угрозой немедленного четвертования, не сможет доказать то, что данный булыжник именно что прилетел в лоб водителю. А не сам водитель, вылетевший от удара машины о дерево из открытой кабины, приложился об него своей глупой головой. И так может быть – и эдак…
Но ведь оставался ещё и пассажир!
Неужто и он ухитрился выпасть из автомобиля? Это с заднего-то сидения? И тоже – головою об камень?
Ухитрился.
Только вот на дорогу он не попал.
Да и выпал – далеко не самостоятельно… так кто про то ведал?
Правда, ему (в отличие от водителя) повезло – упал прямо в заботливо протянутые руки. Даже и не ушибся… хотя приятным его пробуждение назвать было сложно.
Пока заботливые руки оттаскивали в сторону от дороги обалдевшего лейтенанта, несколько человек засуетились около автомобиля. Утащили назад в кусты дощечку с гвоздями, предварительно повыдергивав их оттуда. А саму доску быстро разломали на мелкие кусочки, которые не поленились упрятать в свои вещмешки. Чтобы впоследствии выбросить где-нибудь по пути. Приподняв машину, провернули пробитое колесо, разыскивая прокол.
Нашли – и тотчас же вколотили туда крепкий обломок сучка. Даже и молоток у них под рукой оказался… и сучок соответствующий… какие предусмотрительные товарищи встречаются у нас в лесу! И ведь били не просто молотком по сучку – подставили загодя припасённую дощечку! Чтобы не отпечатался на сучке явственный след удара м е т а л л и ч е с к и м предметом.
Коменданту объекта
Гауптману Берховену
Р А П О Р Т
Докладываю вам, что сегодня, 27 апреля 1943 г. в 11.32, при проверке прилегающего к дороге леса, подразделением охраны под командованием обер-фельдфебеля Олендорфа обнаружен пропавший вчера автомобиль начальника снабжения объекта. Судя по осмотру места, автомобиль потерпел аварию в результате столкновения с деревом.
По-видимому, причиной аварии послужил наезд автомашины на упавшее дерево, в результате чего сучком было пробито левое переднее колесо. Водитель не успел сманеврировать, машина потеряла управление и, съехав с дороги под откос, столкнулась с растущим внизу деревом. Водитель вылетел из кабины и ударился головою о камень, вследствие чего и погиб.
Находившийся в автомашине пассажир – начальник снабжения объекта лейтенант Бауринг при аварии пострадал значительно меньше и смог самостоятельно выбраться наружу. По-видимому, не рассчитывая на то, что он будет быстро обнаружен проезжающими по дороге военнослужащими вермахта (движение по дороге весьма нерегулярное и эпизодическое), лейтенант принял решение возвратиться на объект. Забрав из машины автомат погибшего водителя, его документы и боеприпасы, он направился по дороге, в сторону объекта.
Но, по непонятным пока причинам, не смог уйти далеко. Его тело, без видимых телесных повреждений, было обнаружено нами в двух километрах от места аварии. Оружие и портфель с документами – присутствуют. При первичном осмотре тела лейтенанта нами обнаружено только несколько ссадин и синяков, которые, ввиду их малозначительности, сами собой не могли послужить причиной смерти.
Тщательным осмотром места аварии и места обнаружения тела лейтенанта Бауринга, никаких следов присутствия посторонних нами не обнаружено. Ввиду прошедшего ночью дождя, розыскная собака след не взяла. Оружие и все документы – в сохранности.
Тела погибших нами доставлены в городскую больницу для тщательного осмотра соответствующими специалистами.
Автомобиль отбуксирован в гараж объекта. По заключению механика – фельдфебеля Кройцберга, автомашина не получила серьезных повреждений и может быть восстановлена в самый кратчайший срок.
Командир взвода охраны
Лейтенант Лемке.
Выдержка из акта медицинского обследования.
…Исходя из результатов вскрытия и проведенных анализов, можно сделать вывод о том, что причиной смерти явился сердечный спазм… косвенным образом этому мог способствовать алкоголь, обнаруженный в крови лейтенанта.– Итак, мой любезный гауптман, – профессор сегодня был не в духе, и это было видно по его словам, – что неприятного вы хотите сообщить мне сегодня?
Никаких признаков насильственной смерти на теле не обнаружено, имеющиеся незначительные ссадины и царапины не носят фатального характера и не могут служить причиной резкого ухудшения здоровья.
…Признаков отравления – не обнаружено. Анализ крови также не выявил содержания в ней каких-либо медицинских препаратов или препаратов специального назначения.
Вывод:
Смерть лейтенанта Бауринга последовала в силу естественных причин, не обусловленных вмешательством посторонних лиц. Косвенным образом этому мог способствовать алкоголь, обнаруженный в крови умершего.
Специалист-патологоанатом
Штабсарцт Герман Раховски.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента