Александр Конторович. Лорд в серой шинели

 
   Хорошо, пусть так.
   Все ли солдаты об этом знают?
   Не все, даже и офицеры, точняк, не все в курсе дела. Один-два, может, и получили какой-то отдельный приказ, но до всех его доводить – утечка информации гарантирована. Значит, работают солдаты втемную. Их подняли для устройства кордона от Шерна – это им уж точно растолковали. Как тут поступить, это за пару сотен лет наверняка уже наизусть вызубрили. Что там Лексли говорил – тридцать метров? Вот и проверим...
   – Все! – хлопает меня по плечу Кот. – Готово!
   Ну и навешали на меня... Поддоспешник, пара кольчуг, шлем, поножи, да еще и шкура эта... Вот смеху-то будет, ежели я во всем этом навернусь и встать не смогу самостоятельно!
   Толкаю дверь!
 
   В-в-в-жух!
   Воздух словно бы заполнился болтами. Они густо барабанили по двери, косяку, несколько штук влетело внутрь. Хорошо, что напротив двери никого не было.
   По шкуре ощутимо садануло – попали!
   Да и не раз...
   Как на ногах-то устоял... сам не понимаю. Еще пара попаданий – и катился бы по полу.
   Однако же легенды не врали – пробить эту штуку не удалось.
   А вот теперь у них перерывчик – перезарядка...
   Вперед!
   В несколько прыжков преодолеваю расстояние до Мирны и закрываю ее собой.
   Слышу щелчки – это заряжают арбалеты стрелки. Копья качнулись и выровняли линию.
   – Назад отходи!
   В моей руке блеснул Рунный клинок, и вся шеренга солдат инстинктивно сделала шаг назад, сбивая прицел стрелкам.
   – Не стрелять!!! Мы уходим в дом!
   Эдак и глотку сорвать недолго...
   Но – подействовало, арбалеты нерешительно качнулись. А страшно это со стороны небось выглядит! Ведь то, что в меня попали, наверняка видели многие. Соотнесли ли это со шкурой или нет – бог весть, но впечатление это наверняка произвело на многих. Стрелы меня не взяли, а лезть врукопашную – дураков нет.
   Тем паче что и я агрессии не проявляю – ухожу. Вроде бы и причин для стрельбы пока нету.
   – Слева! – стеганул по ушам крик из дома.
   Локтем левой руки валю Мирну на землю и вскидываю правую руку, повернувшись вполоборота. Закрываю ее шкурой от стрел. Повисший на руке плащ дергается. Раз, второй.
   Вот, значит, где осведомленные товарищи стоят – на левом фланге. Ну, хорошо, буду знать, где вас после разыскивать.
   Слышу звон клинков и чуть опускаю руку.
   Так...
   Дознание мне проводить уже не придется...
   Несколько солдат рубят в капусту каких-то типов с арбалетами. Ага, так они еще и не из вашей части, судя по всему? Ну да, форма на них немного другая, да и кольчуг не видно.
 
   Продолжаю пятиться назад.
   – Правее!
   И вот уже дружеские руки втаскивают нас в прихожую.
   Лязгает засовом дверь, и только тут я чувствую, как болят мои многочисленные синяки...
   – Ты сумасшедшая! – прижимаю к себе сероглазку. – Ну, скажи, зачем, зачем ты пошла сюда?!
   – А что я должна была делать?
   – В замке сидеть! И ждать меня!
   – Или вести о том, что вас всех сожгли...
   – Ну, отчего ты всегда видишь во всем происходящем только грустные стороны?
   – А тут есть еще и веселые? – она с интересом оглядывается по сторонам. – Покажешь?
   – А по попе?
   – Можешь меня отшлепать, – соглашается она. – Главное – что я теперь с тобой рядом и больше ничего тебе не грозит.
   – Да и раньше не слишком-то...
   – Если бы я не вышла к дому, – не соглашается Мирна, – он бы уже пару часов как горел синим огнем.
   – С чего это вдруг?
   – Я слышала такие разговоры. Такой вопрос обсуждался вполне серьезно. Даже воду подвезли, чтобы отстоять другие дома, если на них перекинется огонь. Тогда я сказала им, что пойду в дом и сама там все посмотрю. Меня поддержал городской голова, хотя были и те, кто возражал.
   – Вот уж я с ними опосля всего побеседую...
   – А пока – снимай кольчугу! Буду смотреть, что там у тебя такое!
   – А что – должно было вырасти что-то новое?
   – С тебя станется!
   Появление Мирны подняло нам всем дух. Тем более что в ее корзине, которую она успела-таки прихватить в дом, была и еда, и вода. И не только вода...
   Так что этот день завершился уже совсем на другой ноте, нежели предыдущие.
   Перед сном я отловил-таки Лексли и спросил – видел ли он стычку среди солдат?
   – И очень хорошо. Я же наверху с двумя арбалетами сидел, тебя прикрывать старался. Хотя, честно говоря, это уже был бы жест отчаяния. Если бы мы начали стрелять из дома...
   – Да... Мирна сказала, что нас не подожгли только благодаря ее решению пойти в дом самой.
   – Вот как? Это у кого ж такая идея родилась?
   – Не знаю. Но городской голова был не против этого и поддержал ее. Вот и не стали нас поджигать.
   – Ты смотри, а он крепким мужиком оказался! Надо будет с ним после всего выпить!
   – Дай только вылезти отсюда – три дня гулять будем! Да, а что там со стрелками-то было? Рубить их за что стали?
   – Так получилось-то, что они не в тебя стреляли.
   – А в кого?
   – В Мирну.
   У меня отлила кровь от щек.
   – Ты... точно это видел?
   – Если бы ты не сбил ее на землю... да и не закрыл плащом...
   Скрип моих зубов, наверное, был слышен даже на улице.
   – Вот остальные солдаты и не выдержали. Они-то это тоже видели. Такого поступка здесь не простят... особенно в данной ситуации. Человек идет на смерть, чтобы спасти город. А тут кто-то хочет ему помешать... Стрелявшие еще легко отделались, их могли и на куски разорвать.
   Вот, значит, как... Убей они сероглазку – планка у меня точно бы упала. И нашинковал бы я там народу... тихий ужас... И все было бы, как по заказу. Дом бы сожгли, меня тоже придавили бы где-нибудь... супротив такой толпы долго не выстоять.
   Увидев мою реакцию на данные известия, Лексли не на шутку взволновался:
   – Да разберемся мы, не переживай.
   – Ладно... – хлопаю я его по плечу. – Пойду спать. А то все тело в синяках, лишний раз не повернешься...
 
   Следующий день прошел уже значительно веселее. Еда пока была, да и солдаты вели себя уже не так настороженно.
   По предложению Мирны мы не подаем признаков жизни, за исключением открытых окон. Время от времени кто-то из нас в них показывается. Но толпа уже не реагирует на это так остро.
   К полудню цепь солдат поредела, часть отошла куда-то в тыл. Надо полагать, на отдых.
   Меньше стало и народу.
   Правда, эту ситуация сероглазка нам разъяснила. Расставленные вокруг города военные посты не давали уехать никому. Тем не менее часть горожан выбралась-таки за оцепление, и теперь они сидели в роще, ожидая известий. Уехать никуда они не могли, а в своих домах оставаться было страшно.
   К вечеру на площадь вытолкнули тележку. На ней было что-то съестное и бочонок, надо полагать, с водой. Втащить поклажу внутрь мы втащили, но вот трогать ничего не стали. И хотя рунный тест ничего не показал, рисковать никому не хотелось.
   Последняя ночь... Спал я плохо, да и не одному мне сегодня не спалось. Все понимали – таинственным противникам остался последний шанс. Или сегодня ночью мы умрем, или завтра выйдем отсюда героями. Лексли облазил все подвалы, ничего не нашел, но дверь наверх все-таки завалил наглухо. По моему совету мы содрали отовсюду все ткани и тщательно законопатили щелки в этой и в двух последующих дверях. Все припасы с тележки также свалили в подвал.
   Отдыхали не раздеваясь, дремали все вполглаза, дежурные сменялись каждый час. Под утро я наконец забылся в коротком и тревожном полусне...
   Проснулся сам. И вовсе не оттого, что кто-то начал ломиться в дверь или орать дурным голосом. Минуты две лежал, пытаясь понять – что же меня разбудило? И только потом догадался – тишина.
   За прошедшие дни я уже успел привыкнуть к неумолчному гулу толпы, шагам и лязгу оружия. А сегодня... сегодня всего этого не было.
   Спрыгиваю на пол и только сейчас замечаю стоящую у окна Мирну. Она стоит, привалившись к стене и обхватив хрупкие, беззащитные плечи тонкими, казавшимися полупрозрачными в утреннем свете, руками.
   Услышав мои шаги, оборачивается.
   – Ты плачешь? Отчего?
   Тонкое и гибкое тело прижимается ко мне. Ее руки обвивают мои плечи с неожиданной силой.
   – Все закончилось... ты снова победил смерть!
   – И это повод для слез?
   – Какой ты толстокожий... я так боялась за тебя... за всех вас...
   – И оттого пошла в этот страшный для всех прочих дом?
   – Я не могу без тебя жить! Ты понимаешь это?! Сидеть и ждать страшных вестей о любимом человеке? Не знаю, есть ли такие женщины вообще?
   Ласково глажу ее по голове, по пышным волосам, вдыхаю их знакомый, чуть терпкий запах.
   – Ну, успокойся, моя сероглазка! Я рядом, живой и здоровый – чего ж еще желать?
   Она не отвечает, только еще сильнее сжимает свои объятия.
   Приподнимаю ее голову и осторожно, поцелуями, убираю с лица слезинки.
   Ну вот, полегчало, наконец-то она улыбается.
   – С чего ты взяла, что все кончилось?
   – Посмотри... – кивает она на окно.
   По привычке хоронясь за стеною, выглядываю на улицу.
   Никто никуда не ушел.
   Солдаты по-прежнему стоят, перегораживая площадь. Но их копья смотрят в небо. Не вижу и арбалетов. В середине строя открыт широкий проход.
   – И что это значит?
   – Они ждут твоего выхода. Это старый обычай – давать дорогу осажденному, чтобы он беспрепятственно покинул свою крепость.
   – То есть – осада снята?
   – Да.
   Одеваясь на ходу, скатываюсь вниз. Тут уже все наготове, одеты, вооружены. Только морды небритые и неумытые. Ну, я и сам-то... тоже хорош. За спиной Котов столпились слуги, среди которых я замечаю старика управляющего и нескольких девушек. Интересно... девчонки... и где ж они все это время тут ныкались? Лексли куда-то запрятал, чтобы не ныли и не рыдали? Ага... вот он куда остатки «трупоподъемника» девал...
   Однако выход задерживается – мне приходится умываться и даже скоблить свою щетину. Мирна с Лексли спелись и сообща наседают на меня.
   – Лорд должен выглядеть красиво!
   И не поспоришь ведь – не поймут...
   Лязгает запор двери.
   В комнату падает солнечный луч.
   Опережая меня, на улицу выскакивают Коты с арбалетами в руках. Рассредоточиваются вокруг и внимательно оглядывают окрестные крыши. Лексли машет рукой – можно выходить.
 
   На этот раз я без плаща – он украшает плечи моей сероглазки. Как ни возмущался старший Кот, а я на этом настоял. Популярного разъяснения возможных последствий ее не то что смерти – даже и ранения ему оказалось вполне достаточно.
   Вот и подпирает Мирну по бокам парочка небритых и оттого особенно неприязненно выглядящих Котов.
   Ну вот, пришла и моя очередь.
   Щурясь от яркого солнца, делаю несколько шагов вперед.
 
   Слитный лязг железа!
   Обе шеренги солдат плавным движением опускаются на одно колено. Лязгнув металлом, ложатся на землю их щиты. Еще один лязг – поверх щитов опускаются копья. Дрогнув, склоняются блестящие шлемы.
   Поднимаю голову и вижу, как следом за ними опускаются на колени и горожане. Их много, заполнена вся площадь и выходящие на нее переулки. И только посередине оставлена узкая полоска, по которой и следует наш маленький отряд.
   «Если не знаешь что делать – делай шаг вперед!» Эта старинная самурайская мудрость и сегодня подсказывает мне правильное решение. Впереди, метрах в ста, нам навстречу движется процессия.
   И кого ж нам бог нынче послал?
 
   Да уж... не поскупился...
   Епископ Эрлих, собственной персоной. Глаза красные – мало спал? Торопился? Местный поп – опять забыл, как его зовут. Городской голова – бледный, но видно, как его распирает от удовольствия. Ничего сказать не могу – заслужил мужик свою долю славы! Да и попу спасибо сказать надобно... Какие-то военные, надо полагать, командиры солдат? Прочих не знаю, но, наверное, и они чем-то знамениты и значимы.

Глава 7

   Когда до нас остается метров десять, встречная процессия останавливается. По знаку Эрлиха и они тоже опускаются на колени.
   Так, а вот борзеть все-таки не нужно! Почести – оно, конечно, приятно, но пора и честь знать! Так тут, поди, только короля встречают? А я – не король, даже и не граф. Такими темпами я себе враз нехилый напряг в отношениях с верховной властью заработать могу. Ни к чему мне такой геморрой...
   Прежде чем хоть кто-нибудь успевает вымолвить словечко, я подхожу к епископу и решительно поднимаю его с колен.
   – Не пристало вам, святой отец, преклонять колени перед смертным! Да еще и не самым достойным этого!
   Он неожиданно крепко меня обнимает.
   – Сын мой, ты просто сам не представляешь, что ты сделал!
   – Остался в живых – всего-то и делов!
   А вот тут уже не выдерживает толпа... Орущие счастливые морды, охапки цветов. Женщины, несущие на руках мою сероглазку... девушки, обнимающие небритых Котов... Все завертелось в каком-то калейдоскопе...
   Прихожу в себя только на крыльце городской управы. Все уже более-менее организовано, весь городской ареопаг стоит за моей спиной, солдаты отгородили небольшое пространство перед крыльцом, оттеснив оттуда восторженную толпу. Гул и выкрики постепенно стихают. Сотни глаз смотрят на меня.
   Так... что-то я должен сказать. Назначить виновных и наказать? Нет, не то и не сейчас. Наказание невиновных и награждение непричастных еще будет, но уж, как я надеюсь, без моего участия.
   А вот одну вещь сделать надобно...
   – Пусть выйдут сюда родители и близкие Оны!
   Возня и движение в толпе.
   И вот передо мною стоят несколько человек.
   Зрелый поседевший дядька – отец, надо полагать. В его плечо вцепилась немолодая женщина, по-видимому, мать. Здоровенный мрачный парень и молоденькая девчонка, чем-то похожая на Ону. Ага, это брат с сестрой.
   – Подойдите ко мне!
   Они подходят, преклоняют колени.
   – Встаньте. Как твое имя? – спрашиваю у отца. – Чем ты занимаешься?
   – Логен, милорд. Раньше был кузнецом, но после болезни уже не могу держать молот. Помогаю в лавке почтенному Граю.
   Стало быть, купцу пособляет. Не густо. Вон и одежда у них чиненая, я даже отсюда это вижу. Но одеты они аккуратно, видно, что стараются марку держать. А нелегко это им дается.
   Вон у жены глаза красные да руки в морщинах, вероятно, от стирки? Глаза – понятно, от слез. Она не вышла вместе с нами, стало быть, ее нет в живых.
   – А твой сын? Что делает он?
   – Работает подмастерьем в кузнице. Он еще молод, милорд, и не скоро станет мастером.
   – А станет?
   – Постараюсь, милорд! – неожиданным басом говорит парень. – Отцу надо помогать!
   Так, правильная семейка. Отчего выбор пал на их дочь – бог весть. Но для них это было подарком судьбы. Было...
   – Подойди сюда, Логен.
   Нерешительно комкая в руках шляпу, он поднимается на крыльцо.
   – Я должен сказать тебе спасибо! За твою дочь – за Ону! Ты воспитал храбрую и сильную девушку!
   Поднимаю голову и выступаю вперед.
   – Мы все! Весь город обязан склонить голову перед памятью этой отважной девушке и перед ее родителями! Благодаря ей не произошло страшного – не вырвался на волю Шерн!
   Подробно разъяснять этого я сейчас не стану. Не время и не место. А вот власть лорда проявить нужно.
   – Ты более не работаешь в лавке у почтенного Грая! С завтрашнего дня ты и твоя семья переезжаете в мой замок.
   Он растерян.
   – Но... милорд, что мы там будем делать?
   – Ну, раз уж ты справлялся с кузницей и в купеческой лавке... с замком справишься?
   Толпа ахает. Ни хрена себе подарочек!
   – Будешь моим управляющим, тем более что старого пришлось экстренно уволить. Твоим детям тоже найдется чем там заняться. Согласен?
   Мужик обалдело кивает.
   – Если у тебя и твоей семьи есть какие-то долги... – обвожу внимательным взглядом толпу. – То пусть подойдут ко мне те, кому ты должен. Надеюсь, что моих денег хватит, чтобы с ними расплатиться...
   Я действительно на это надеюсь. Вот только до ближайшего отделения банка святого Вайта добраться будет надо. Ибо наличности у меня не так уж и до фига.
   – Ты сам и все твои потомки до седьмого колена более не будете платить никаких налогов! Никому! Ни лорду, ни городу!
   Судя по воодушевлению толпы, подарок весьма основательный. Ну и правильно! Не люблю я налоговиков, хоть тут, да воткну им шпильку.
   Поворачиваюсь к городскому голове.
   – Пусть выкатят на площадь бочки с вином и пивом! Накроют столы! Всем жителям города – три дня гулять!
   Не из моего же кармана...
   А народу-то как подфартило, вон воодушевление выше крыши бьет.
   Ну, на этой мажорной ноте можно и завершить явление лорда народу. У него, то есть у народа, теперь и поинтереснее дела найдутся...

Глава 8

   – Присаживайтесь, товарищи родные!
   Присутствующие удивленно на меня вытаращились. Подобного обращения со стороны лорда никто из них до сих пор явно не слыхивал.
   Я осмотрел комнату. Помимо епископа здесь присутствовал еще один незнакомый мне товарищ из его ведомства. Дядечка этот был уже в весьма преклонном возрасте и, судя по его хитрой морде, явно проходил по разряду специалистов, о чьей деятельности широко не сообщается. Естественно, присутствовал тут и Лексли, олицетворявший собою персону командира Котов. Словом, компания подобралась серьезная и авторитетная.
   – Ваше преосвященство! Может быть, вы соблаговолите представить мне своего коллегу? Судя по некоторым моментам, ему явно не впервой заниматься решением подобных вопросов.
   Епископ смущенно кашлянул.
   – Прошу меня простить, сын мой, я действительно несколько упустил из виду этот момент. Отец Варшани является признанным специалистом в вопросах борьбы...
   «...с терроризмом!» – мысленно продолжил я фразу епископа.
   – ...с отравителями и последствиями их деяний. Он также крупнейший на данный момент специалист по истории применения Шерна. Я надеюсь, что его познания с учетом имеющейся у нас на сегодняшний день информации позволят хоть немного развеять завесу тайны над этим прискорбным случаем.
   Киваю в ответ. Чего-то в этом роде я и ожидал. Не может же быть так, чтобы самая информированная в этом мире структура не располагала сведениями обо всех случаях применения подобной гадости. Можно было, конечно, постучаться и к королю. И наверняка он не отказался бы поделиться имеющимися у него сведениями. Возможно, что это и принесло бы какую-то пользу. Только вот, хорошо представляя себе масштабы королевской бюрократии, я не строил никаких иллюзий в этом плане. Одно ожидание ответа из королевской канцелярии могло бы занять столько времени, что все причастные к делу давным-давно растворились бы в неизвестности. А церковь здесь умеет работать быстро, я уже на собственном опыте успел понять, насколько вдумчиво и эффективно они подходят к серьезным вопросам. Да и смутно мне верилось в то, что королевские чиновники проявят в подобном деле не то чтобы небывалый энтузиазм, а хотя бы элементарную расторопность. Как ни крути, а для короля я остаюсь потенциальной угрозой. Церковь же на сегодняшний день являлась моим неофициальным союзником. Никаких договоренностей мы друг с другом не заключали, верительными грамотами не обменивались, но взаимопонимание и без этого было достаточно хорошим.
   – Итак, господа, на сегодняшний день мы имеем следующее. – Я поставил на стол флакон из толстого, чуть мутноватого прозрачного стекла. На дне флакона сиротливо перекатывался бронзовый шипастый шарик. – Отравление происходит после того, как жертва уколется об эти шипы. Скорость заражения в данном случае менее минуты. Отравленный человек практически сразу становится агрессивным и пытается напасть на окружающих. Яд передается через кровь или через глаза, рот, нос и тому подобные естественные отверстия. При попадании на кожу отравления не происходит. Во всяком случае, до тех пор, пока кожа цела. Возможно, яд и подействует спустя некоторое время, но, как вы понимаете, у меня не было ни желания, ни возможности это проверять. Смыть яд с кожи возможно, используя ткань, пропитанную очень крепким вином.
   – Насколько крепким? – вопросительно поднял бровь отец Варшани.
   – Примерно настолько, – ставлю на стол бутылку с самогоном. Варшани открывает пробку и ничтоже сумняшеся хлебает прямо из горла.
   Эк! Силен мужик...
   На секунду в комнате наступила тишина. Все с интересом наблюдали за экспериментатором. Один только Кот прятал ехидную ухмылку в усы.
   Глаза у священника медленно вылезли на лоб, который тут же покраснел. Однако никакой другой реакции не последовало. Прошло еще несколько секунд, и он наконец выдохнул. Достаю из кармана кусок хлеба и протягиваю ему.
   – Понюхайте, святой отец. А потом – съешьте его.
   Варшани следует моим указаниям, и его лицо понемногу приобретает нормальный цвет.
   – Однако же, милорд... О таких вещах надо предупреждать.
   – Ну, я же не предполагал, что вы сразу приступите к испытаниям! – развожу руками.
   – Да, таким вином действительно можно убить любую отраву.
   – Не только отраву. Этой жидкостью можно протирать раны, дабы они не воспалились.
   – И где же брать такое вино?
   – Это к Мирне. У нее есть аппарат, который позволяет получать такую жидкость. Для этого используется хлеб, хотя можно в исключительных случаях брать свеклу, мед и другие продукты. Просто из хлеба получается наиболее чистый напиток. Хочу сразу вас предостеречь от попыток пробовать его таким образом, как вы это сделали сейчас. Здоровья точно не прибавится, а обжечь себе рот вы можете очень даже запросто.
   Епископ удовлетворенно кивает.
   – Как убрать яд с тела, мы теперь знаем. Знаем также и то, что при простом соприкосновении с отравленным другой человек не пострадает. Естественно, если он не будет при этом укушен или оцарапан. Понятно, как яд попадает в тело человека. Это, несомненно, будет нам всем полезно. Но, как я понял, у вас, милорд, есть еще что-то?
   – Да, ваше преосвященство. У нас есть отравитель. Вернее, его тело. Это слуга, который шесть лет прослужил в доме у покойного графа.
   Присутствующие слегка оживились.
   – В его комнате удалось найти два тайника. Один из них был обыкновенной ловушкой, рассчитанной на не слишком опытного человека. Зато во втором мы нашли вот это, – ставлю на стол серебряное яйцо. – Этот предмет лежал в тайнике очень давно. Слуга, когда ложился спать, по привычке трогал рукой тайник. И в итоге отполировал дерево так, как это не смог бы сделать никакой мастер. Проделать это рукою за месяц или даже за год совершенно невозможно. Я не думаю, что он стал отравителем вчера или позавчера. Скорее всего, яд давно ждал своего часа. Был ли его целью бывший граф или я – сейчас это трудно выяснить.
   – То есть слуга хранил у себя в комнате дозу яда, способного отправить в мир иной целый город? – задумчиво проговорил епископ. – Я уж не говорю о том, что обыкновенному слуге это просто не по карману. Но насколько же извратился его ум, чтобы несколько лет носить за пазухой смерть для окружающих!
   – Добавьте к этому, ваше преосвященство, и его незаурядную силу воли. Подбросив ко мне в постель яд, он не покинул здание, хотя свободно мог это сделать. Он лично убедился в том, что его удар достиг цели.
   – Но он же не отравил вас, – поднимает голову отец Варшани.
   – Он не мог знать, каким именно образом происходит заражение всех остальных. С его точки зрения, произошедшего на его глазах было вполне достаточно для того, чтобы посчитать задание выполненным. Подложив ко мне Шерн, он сам принял яд. Вероятнее всего, он не собирался покидать дом, но при этом не хотел умереть настолько мучительной смертью.
   – В таком случае, – Варшани побарабанил по столу пальцами, – его поведение имело какую-то цель. Если он не покинул дом и остался, чтобы проконтролировать успех своей миссии, то это делалось не из праздного любопытства. Он должен был кому-то сообщить результаты того, что увидел.
   – Или повторить удар.
   – Каким образом?
   – А вот каким! – Осторожно развинчиваю яйцо на две половинки. В углублении лежит перстень. Он тоже бронзовый. Достаю из ножен рунный клинок и подношу его к перстню. Едва коснувшись его, кончик клинка чернеет, и мы все слышим низкое гудение.
 
   Чуть побледнев, епископ откидывается на спинку стула.
   – Впечатляет... – облизывает он кончиком языка пересохшие губы.
   Отец Варшани уважительно кивает.
   – Да... признаться, я первый раз вижу такой интересный способ распознавания ядов... да и Рунный клинок в действии мне вот так близко видеть раньше не доводилось. На лезвии не остается яда?
   – М-м-м... не проверял. А как?
   – Действительно...
   – Я протираю его после тканью, смоченной в... в вине. Хотя, если подумать, то клинок, скорее всего, просто не терпит около себя ничего, что способно причинить смерть иначе, чем он это делает сам. И не принимает на себя ничего постороннего. Во всяком случае, пролитая им кровь исчезает почти мгновенно. Он словно выпивает ее... или уничтожает.
   – Даже так? Вы его прямо живым считаете...
   – А вы?
   – Не знаю. В нашем распоряжении не осталось ни одного такого клинка.
   – То есть? Насколько я в курсе дела, здесь уже было достаточно... Серых. Неужто их оружие куда-то исчезает с их... уходом?
   – Все оставшиеся нам после таких случаев клинки – это обычные клинки. Не хуже и не лучше других. Остается только узор, все прочие качества пропадают со смертью владельца.
   – Вот как? Не знал... А что еще известно о них?
   – Клинок неразрывно связан со своим хозяином. Известны попытки его украсть. Некоторые даже были удачными.
   – И как?
   – Он всегда возвращается к законному владельцу. Самыми разными способами. Но при этом вор и тот, кто последний им владел, погибают.
   – От клинка?
   – Необязательно. Но с железной вероятностью.
   – Весело...
   – Любое ранение этим клинком – смертельно. Человек умирает за несколько секунд.
   Киваю – это я уже видел. Впечатлило донельзя.
   – А на меня он действует так же?
   – Нет. Для вас он не опаснее любого другого меча.
   – То есть я могу им бриться при желании?
   – Можете. Хотя с трудом представляю себе этот процесс.
   Я, честно говоря, – тоже. О чем и сообщаю собеседнику. Тот понимающе кивает.
   – Никакие доспехи или щиты от Рунного клинка не защитят. Им можно нарезать в лапшу металлическую колонну. Трудно, но выполнимо.
   – Учту. Хотя, откровенно говоря, не представляю себе необходимости в таком странном деянии.
   – Клинок также защищает своего владельца.
   – Каким образом?
   – Неизвестно. Но об этом все говорят. В смысле – все Серые.
   – А как именно?
   – Да хоть бы и так, – указывает на яйцо с перстнем хитропоп. – Разве этого мало?
   Вынужден признать его правоту. Действительно – подарок немаленький!
   – Кстати... – приподнимается он с места. – Минуточку...
   Проворно, несмотря на свои габариты и возраст, подходит к камину и зачерпывает из него горсть золы.
   – А подставьте-ка клинок...
   Подойдя к нему, поворачиваю Рунный клинок плашмя и наклоняю над топкой.
   Варшани высыпает на него золу.
   Клинок по-прежнему поблескивает своим узором.
   – Ну да, – кивает хитропоп, – мы тоже ни разу не смогли его запачкать. Даже краска на них не задерживается. Надо полагать, и яд как-то... даже не знаю, какое слово подобрать...