Александр Конторович. Оруженосец в серой шинели

   – Он не сорвал её с шеста! – упорствует князь.
   – Кто-то может сказать, что он получил её бесчестным образом?
   – Ему перевязали рану!
   – Которой, вообще-то и не должно было быть вовсе…
   Горец смущенно разводит руками – говорить ему нечего. Или отменять все соревнования (что князьям совсем не по душе – следующие, по закону, только через год), тем паче – по такой неприятной причине, или признать правильность слов наместника. Тем более что никакие правила не оговаривают какой должна быть лента. Красная – и всё.
   – Нет возражений? – Кот оглядывает князей. Те согласно кивают – никаких!
   – Седер! – приподнимается сержант с кресла. – Займи своё законное место – среди своих товарищей!
 
   Парня тотчас же окружают его сотоварищи в темно-красных плащах, хлопают по плечам, обнимают. Ну вот, стало быть, для него день зазря не прошел – уже неплохо!
   А дальше был пир – на который нас, ещё не совсем полноценных дружинников, не пригласили. Вполне закономерно – ты ещё заслужи это право! Право сидеть за одним столом с опытными воинами! И тут уже мало кого волновало, что мы латники лорда – местные обычаи Лексли уважал. И старался без особой необходимости никого лишний раз не раздражать, демонстрируя свою (весьма, кстати, немалую) власть.
   Так что мы оказались предоставлены сами себе и, с разрешения десятника, отправились верхом к озеру – уж больно заманчиво оно выглядело издали!
   Да и вблизи оно оказалось очень даже красивым, было на что взглянуть.
   Мы – это я, Ален и Верт, ещё один из младших латников. Нас всего десять человек в дружине. Поскольку в одиночку никому и никуда отлучаться не разрешается, мы повсюду ездим втроем.
   И вода в озере была хоть и прохладной, но очень даже приятной – таково оказалось общее мнение после того как все мы вылезли на берег – обсыхать.
   – Всадники… – переворачиваясь на бок, говорит Верт.
   – Сколько?
   – Человек пять… сюда едут.
   – Одеваемся! – командует Ален. Он старше нас обоих, поэтому сейчас выступает в роли командира.
   Пара-тройка минут – и мы на ногах. Набросить кольчугу, подтянуть ремни… Шлем где? Вот он – на камне стоит…
   Защелкнув последнюю пряжку, поднимаю голову – всадники уже близко. Молодые парни – похоже, что некоторых я уже сегодня видел. Наверняка, из участников соревнования.
   – На-конь!
   Подъехавших гостей мы встречаем уже в полной готовности – верхом. Только оружие в ножнах, незачем им светить, ведь никто из прибывших не выказывает явного недружелюбия.
   – Добрый день! – вежливо здоровается Ален.
   – Приветствуешь старших? Это правильно… – важно кивает один из них. – Решили искупаться в озере?
   – Да, здесь хорошая вода.
   – Тут все хорошее – и вода, и земля… и небо! Вот только люди иногда попадаются… всякие.
   Если это не прозрачный намек на нас, то я и не знаю…
   Мои товарищи, похоже, тоже это понимают.
   – Люди бывают всякие, это так, – отвечаю ему. – Не только здесь – повсюду так.
   – Твой командир разрешил тебе говорить? – удивляется тот из гостей, который начал разговор.
   – У нас говорить имеет право каждый – особого разрешения на это не требуется.
   – У вас! Но вы сейчас не у себя дома! Здесь младшие не имеют права голоса в присутствии своих командиров.
   – Да? И законы лорда тут не действуют уже? Не знал…
   Мой собеседник нервно кусает тонкие губы – так явно выказывать свое пренебрежение к законам верховного князя, да ещё и перед воинами Лексли… мягко говоря, перебор.
   – Ладно… ты все равно уже все сказал… – машет он рукой.
   Его взгляд останавливается на моем арбалете – притороченный к седлу, тот висит слева.
   – Откуда у тебя такое оружие? Взял в бою? – сомнение так и звучит в его голосе.
   – Это подарок.
   Подарок – тут все всё понимают. Подарить можно что угодно, было бы, за что и кому. Хоть клинок, хоть замок.
   – Надо же… Что же такого надо совершить, чтобы тебе подарили подобное оружие?
   – Про то ведомо дарителю. Мне не пристало хвалиться своими достижениями.
   Которых, откровенно говоря, пока что и так не слишком много… лучше скромно промолчать – пусть себе думает, что хочет.
   – Ну и ну! Так передо мною – герой? И как твоё имя?
   – Сандр.
   Горец хмурится. И его понять можно – имя моего отца тут слишком хорошо помнят.
   – Это родовое имя или нареченное?
   А вот тут есть нюанс!
   У горцев – два имени.
   Родовое – которое они получают при рождении. Его обычно дает отец или старший в роду. В память о ком-то из великих предков или известных героев.
   И второе имя – его обычно получают после первого боя или после какого-то серьезного деяния. И вот это имя может сказать про своего обладателя очень многое… иногда и не слишком приятное. Как правило, зовут человека уже по второму, родовое имя прибавляется крайне редко.
   – Родовое. У нас – этого вполне достаточно.
   – У вас!
   Он что – на драку нарывается?
   А очень даже может быть… Ремешок на его ножнах расстегнут, в принципе, особого нарушения в этом нет – он вне селения, имеет право. У нас этих ремешков нет, но нам и не положено – мы воины наместника, должны всегда быть наготове, таков закон. А вот любой гость, приезжая в чужое село, обязан застегнуть ножны своего меча – так требует местный обычай. В знак миролюбия, так сказать.
   – То есть, ты пока ничем своего имени не подтвердил? – не унимается мой собеседник.
   – А кому-то требуется доказательство?
   Так, похоже, что и нашему старшему этот разговор не по душе. Подобрался Ален, чувствует что-то…
   – Разве доказать своё умение и ловкость перед окружающими – это уже стало чем-то зазорным? – это вступает в разговор ещё один из гостей. – Или «воинам» наместника это не к лицу?
   Он трогает коня и отъезжает в сторону, освобождая нам дорогу.
   – Раз так… не станем вам мешать…
   Уехать?
   Мешать нам, скорее всего, не станут. Но вот слухи – эти точно возникнут. Мол, струсили воины наместника, не решились силой померяться… И иди потом, доказывай, что и как было! Не исключено, кстати говоря, что именно с этой целью всё и затеяно – не всем местным князьям по нраву крепкая рука Кота. Что делать?
   Парни старше нас, сильнее и их больше – открытая стычка ничего не даст.
   «Если не знаешь, что делать – делай шаг вперед!» – этот голос набатом ударил в моей голове – я аж дернулся!
   Вперёд?
   Драться, то есть?
   Хорошо, но как?
   На мечах?
   М-м-м-да… тут нам ничего не светит – парни сильнее, и у них явно больше опыта. Тут горцы нам могут ещё и фору дать.
   А в чем сильнее мы?
   Чему нас учат лучше, чем местных парней?
   – Тебе понравился мой арбалет? – обращаюсь к заводиле. – Хочешь сказать, что в твоих руках он бы смотрелся лучше?
   – Такое оружие под стать хорошему воину, – ничуть не смутившись, хитро отвечает он.
   – Хочешь сказать, ты стреляешь лучше?
   – Не сомневайся.
   А вот тут он врет! Правая рука у него явно развита лучше – мускулы на ней рельефно выделяются под одеждой. Он мечник – причем, неплохой. Так всегда бывает, если долго тренироваться, это нам ещё наши учителя хорошо втолковали в свое время. Но есть и оборотная сторона. Хороший мечник и одновременно хороший стрелок – редкость. К седлу слева у него приторочен простенький конный арбалет – не Бог весть что. Разброс стрел у него достаточно высок, дуги закреплены весьма непрочно, ходят при выстреле… дешевое массовое оружие. Нет, дать залп из полусотни таких арбалетов по скачущему противнику – можно, да и эффект от этого будет вполне ощутимый. Но вот для точной стрельбы такой агрегат совсем непригоден.
   Итак – что делать?
   «Навяжи ему свою волю!»
   На этот раз я уже не шарахнулся от голоса в собственной голове, и внешне остался спокойным.
   Наклоняюсь вниз и, вытащив кинжал, срубаю толстую ветку с растущего рядом куста. Трогаю коня и направляю его прямо на стоящих передо мною всадников.
   Можно объехать – но я правлю прямо на них.
   Расступитесь!
   И они расступаются…
   Отъехав метров на семьдесят, втыкаю ветку в расщелину скалы – теперь она хорошо видна на фоне белого камня. Закрепляю и поворачиваюсь назад.
   – У тебя есть арбалет. Из своего оружия тебе не составит труда попасть в ветку.
   Спорщик вспыхивает.
   Одним движением он слетает на землю – силён!
   Рывок – и арбалет в его руках, только треснули ремешки подвеса. Вижу, что стрелок злобно косит глазом в мою сторону, видимо, надеется увидеть мою растерянность или волнение. Делаю каменное лицо. Это еще больше раздражает и злит спорщика.
   Хороший знак!
   Щелчок – арбалет заряжен.
   Он резко вскидывает его к лицу.
   Секунда… ж-ж-ж-их!
   Стрела выбивает плотное облачко каменной крошки совсем рядом с веткой. Неплохо – и даже очень! Из такого-то оружия… Да, не скажу, что мне запросто удается сохранять свой невозмутимый вид при таком результате стрельбы.
   – А ещё раз? – ядовитее переспрашиваю его.
   Тот аж взвился! Ж-ж-ж-их!
   Ветка вздрагивает – стрела срезала часть коры. Неслабо… он и стрелок вполне себе неплохой.
   Но все же не такой меткий, как я.
   Прикосновение к левому уху коня – тот замирает на месте. Их специально этому учат – чтобы мы могли стрелять с седла.
   Щелк!
   Арбалет у меня блочный и бьет значительно сильнее обычного. А болты я сам подолгу подбираю, стараясь, чтобы они соответствовали друг другу. Проверяю древки – они должны быть ровными. Да много чего ещё делаю… Мои оппоненты все извелись уже, а заводилу, наверное, удар хватит от нетерпения, если я сейчас не стрельну. Он уже, наверное, мысленно примеряется к вожделенному трофею.
   Не выйдет у тебя, брат. Не сегодня. Извини.
   Болт лег в ложбинку.
   Краем глаза вижу движение, один из горцев заезжает слева, со стороны солнца. Зачем?
   Коня хочет напугать?
   Очень даже может быть – тот дернется, и я промахнусь.
   Верт трогает своего коня и вклинивается между нами – заметил эту уловку? Но я уже сосредоточился на выстреле. Задерживаю на миг дыхание…
   Ш-ш-ш-ух!
   Падает на землю срезанная верхушка ветки.
   Спрыгиваю с коня под недоуменные взгляды горцев, взвожу арбалет и поворачиваюсь спиной к мишени. Это тоже стандартное упражнение – нас всех этому учат, но для непосвященных оно выглядит необычно. Говорят, что его придумал мой отец. Не знаю… но пота я на тренировках пролил… не одно ведро, наверное.
   Ален хлопает в ладоши.
   Поворот, ноги скручиваются… вот я уже в полуприседе, колено касается земли…
   Ш-ш-ш-ух!
   Ветку вышибает из расщелины, и она отлетает в сторону.
   – Ты удовлетворён?
   Мой соперник прикусывает губу – крыть нечем.
   – Мне показалось… или твой конь, действительно, хотел укусить коня нашего товарища?
   Это Верт. Сидит, опершись локтем о луку седла. Поза неудобная… на первый взгляд. Это если не знать, что будет дальше. Я – знаю. И поэтому с интересом наблюдаю за развитием ситуации.
   – Ты ошибся! – возмущается горец.
   – Да? – с сомнением тянет Верт. – Мне думается, что если бы я его не оттолкнул… выстрел тогда мог быть и менее точным.
   – Ты хочешь меня оскорбить?!
   – Я говорю о коне! – искренне удивляется мой товарищ.
   – Оскорбляющий коня – оскорбляет и всадника!
   – Наоборот, я считаю, что это очень умное животное – он слишком принял к сердцу неудачу твоего товарища…
   Всадник бросает руку влево – к мечу.
   Ну да, конечно, так тебя и ждали.
   Одна нога Верта уже давно вытащена из стремени – противоположного спорщику, так, что он этого даже и не заметил. Оттолкнувшись рукою от седла, мой товарищ прыгает!
   Классный прием, я вот так не умею… сил пока не хватает.
   Секунда – и Верт уже сидит верхом за спиною своего оппонента. А его сильные руки обхватывают того, не давая спорщику вытащить меч.
   – А вот этого – не надо! – назидательно шепчет мой товарищ на ухо горцу. – Вытащить меч – легко, а вот убрать его назад…
   – Отпусти его! – старший из гостей трогает коня. – Или ты пожалеешь о своем поступке! Нас пятеро!
   Щелкает взводимый арбалет. Мой арбалет.
   – Надолго ли? Вас может стать и меньше… выбирай…
   Всадники замирают. На такой дистанции я не промахнусь даже навскидку – это понимают все. Верт тотчас же прикончит своего противника – и нас станет поровну.
   – Всего пятеро, Замир?
   Бросаю взгляд вверх.
   На краю обрыва стоят всадники в темно-красных плащах. А впереди склонился с седла Седер.
   – Вы не остались на празднике… Я понимаю, проиграть на скачках неприятно, и ты расстроился. Но разве можно допустить, чтобы столь знатный человек – сын князя, уехал в дурном настроении? Поэтому, как только стало ясно, что вас нет, мы оседлали коней и бросились вдогонку – утешить вас и уговорить остаться. И сказать спасибо!
   – За что?
   – Ну ведь ты же не хотел нанести мне тяжелую рану, не так ли? Просто попугать… это ведь твой конь дернулся не вовремя, да?
   – Не понимаю, о чем ты говоришь!
   Седер поднимает руку и показывает окровавленный платок.
   – Опозорить твоего отца прилюдно, указав на тебя, как нарушившего правила, было бы некрасиво… по отношению к нему! Но сейчас его тут нет. Да и посторонних людей – тоже не имеется. Мы не нарушаем никаких законов, верно? Значит, воины лорда не станут вмешиваться, ведь так?
   – Не станем, – соглашается Ален. – Ты в своем праве, говори.
 
   Седер спрыгивает с коня (при этом слегка морщится, видать, рана в боку сковывает движения и причиняет сильную боль) и подходит к главному из наших «гостей».
   – Замир, ты ведь сильный воин?
   Хороший вопрос… таящий в себе немалый подвох. Понятное дело, что признать себя публично слабым – никакой из горцев не сможет. А вот назваться сильным – это каждый второй, не считая первого. Но выскажи это – и ни под каким предлогом от поединка (или публичной схватки) уже не отвертишься. И никакая хитрость тут уже не выйдет – соратников Седера больше да и настроены они весьма недружелюбно по отношению к нашим визитерам. К тому же – и это тоже немаловажный факт, все происходит на глазах у воинов наместника. Да – младших латников, ну и что? Формально – такие же воины, как и все прочие. Да, не Коты, так таковых тут, кроме самого наместника, нет.
   – Не тебе мерить мою силу! – чуть растягивая слова, отвечает старший «гость».
   Тоже хорошо сказал, надо отметить! Как хочешь – так и понимай, а за язык не ухватить.
   – Согласен, – миролюбиво отвечает Седер. – У нас как-то вот не получалось померяться силами… всё кто-то поперек вставал… то твой отец, то очередная твоя болезнь, то твои товарищи вмешивались некстати… Да, согласен, я сейчас тоже не в самом лучшем виде… Но, может быть, наконец, снизойдешь? Тем более что все мы вскорости отъезжаем – вместе с воинами наместника. Или ты и об этом не знал? Ведь второй такой возможности может уже и не быть…
   Судя по лицу Замира, ему и первая-то возможность совсем не по душе.
   – Я не могу скрестить родовой меч с простолюдином!
   И ведь не врет стервец!
   Действительно, не может – есть в их законах такой любопытный пунктик!
   «… Да не коснется старого и уважаемого оружия сталь, менее древняя и почтенная…»
   Лексли заставлял нас такие вещи наизусть зазубривать. Хитрый такой наворот, некоторым образом гарантировавший относительную неприкосновенность неразумным отпрыскам знатных родов. Ибо чего-чего, а относительно древнего (или считавшегося таковым) оружия – у них хватало. А предположить наличие такого меча у менее знатного (но более бесшабашного и обидчивого) сверстника было весьма маловероятным – не по чину… Вот и доживали таким образом до более-менее разумного возраста княжеские отпрыски. Надо отдать должное – такими уловками пользовались не все, честь не позволяла. Но – прецеденты были.
   Были, однако, и другие хитрые законы и закончики…
   – А кинжал? – спрашивает Седер. – Кинжал – можешь?
   – У меня его нет! – фыркает Замир. – Потерял где-то, наверное…
   – Не на скачках, случаем?
   – Не помню!
   Трогаю коленом коня и направляю его вперед, оказываясь таким образом между спорящими.
   – «… Да не станет позором и поношением чести славный бой между воинами, кои желают испытать крепость и силу своих рук, не прибегая для этого ни к какому оружию! Пусть будут пусты их руки, и снимут они свои верхние одежды, дабы каждый свободный мог видеть и засвидетельствовать перед старейшинами чистоту их помыслов и отсутствие всяческих уловок и хитростей…»
   И это – тоже горский закон. Один из.
   – Закон в данном случае не делает никакой разницы между князем и пастухом! – поворачиваюсь я к старшему визитеру. – Или ты не согласен? Заяви об этом перед советом князей – и потребуй отмены этого закона. Имеешь право… После боя. Если же ты уклонишься от вызова, то, согласно закону, я, как представитель старшего князя и наместника, сообщу об этом сегодня же – таков мой долг! Пусть князья решают твою судьбу!
   Представляю себе, каково будет их решение… Даже при наличии в совете князей отца этого «героя». Такого поношения родовой чести, как трусость и уклонение от честного поединка, ему даже собственный папа не простит! Не хочешь драться? Не доводи дело до поединка! Головой работай, родной!
   Все «гости» хмуро на меня смотрят. Недобро так…
   А и пускай – взведенный арбалет лежит у меня на луке седла. И не думаю, что у кого-то хватит решимости проверить скорость моей реакции.
   Да и не рискнут.
   Произнеся такие слова, я мгновенно превращаюсь в глазах всех окружающих в представителя совета князей, надзирающего за соблюдением закона. Да, тут тоже не все его уважают. И нарушают – сплошь и рядом.
   Но – не на глазах у всех.
   Уцелей хоть один из нас – и донеси о происшедшем Лексли… я никому из нарушителей не позавидую. Очень даже… Ему здешняя земля тотчас же горячей покажется. Ни одно село его не примет – вообще никогда. Пусть даже ему станут сочувствовать – в душе. Но ловить по этой причине не перестанут. Головы даже парочки молодых княжеских отпрысков – невеликая плата за спокойную жизнь всех прочих. Тем более что в данном случае нарушен и х закон.
   Седер улыбается.
   – Спасибо! А я и не знал… Так что, сын князя – ты согласен на простой бой?
   А вот Замиру – явно не до улыбок.
   Он покусывает губы, оглядывается.
   Один из его спутников отрицательно мотает головой – что-то у них не складывается.
   Стоявший справа от Седера всадник выезжает вперед.
   – Итак?
   Седер тянет через голову перевязь с мечом и отдает её всаднику. Снимает и бросает на землю рубаху, оставаясь в сапогах и кожаных штанах. Крепкий парень!
   Его оппонент нехотя слезает с коня. Снимает меч, расшитую узорами рубаху…
   Вот как?
   Под рубахой на тонкую камизу надета кольчуга. Недешевая, изящного плетения – штучная вещь! Но так или иначе – а её звенья местами уже изодрали ткань. Явно Замир кольчугу повседневно не таскал, в противном случае знал бы, что надеть в данной ситуации. Но вот и кольчуга присоединяется к прочей одежде.
   – Вы готовы? – спрашивает темно-красный.
   – А что у него под повязкой? – кивает один из визитеров на Седера. – Нет ли там оружия?
   – Он ранен…
   – Кто это видел?
   – Я видел – и даже дал ему платок для перевязки, – наклоняюсь в сторону говорившего. – Моего слова тебе недостаточно?
   – Нет! – усмехается тот. – Что там говорится о повязках, знаток законов?!
   – «…И если есть на его теле скрытые чем-либо раны – то пусть вложат в них свои пальцы старейшины, дабы это засвидетельствовать и не опорочить честное имя поединщика подозрением…» – против воли срываются с моих уст слова.
   Седер криво усмехается и одним движением срывает с себя повязку – брызжет кровь из открывшейся раны.
   – Хочешь вложить сюда свои пальцы? – обращается он к моему оппоненту.
   Тот ничего не отвечает.
   – Сходитесь! – наклоняется с седла всадник в темно-красном плаще. – Или тебе, сын князя, ещё и землю подмести? Чтобы не запачкался?
   Это уже почти неприкрытое оскорбление – и спутники Замира это понимают, вон какие рожи скривили, – но перевес сил не на их стороне. Да и мы не останемся сторонними наблюдателями, имеем право вмешаться в таком случае. И никто нас не осудит.
   Соперники, между тем, сближаются. Выставляют вперед руки, настороженно фиксируя глазами каждое движение противника. Замир осторожничает. Хоть он и крупнее своего оппонента, это княжеского сына не успокаивает, видимо, он неплохо осведомлен о бойцовских возможностях своего противника.
   Рывок!
   Седер только чуть-чуть промахивается, его рука лишь задевает бок Замира. Но и это «легкое» касание, судя по реакции вожака «гостей» удовольствия ему не доставляет, он отскакивает назад и кривится – больно!
   Ответный выпад – тоже цели не достигает.
   Противники кружат по площадке, стараясь достать друг друга.
   Пока безуспешно, никому неохота рисковать. Но преимущество – за Замиром. Он здоров, не ранен и ему достаточно просто потянуть время – противник и так не слишком крепко стоит на ногах.
   Снова выпад – опять левая рука?
   Седер – левша?
   Не похоже… плечевые мышцы у него развиты… словом, он не левша. Такие вещи нас научили замечать хорошо.
   Да и рана у него в левый бок…
   Хитрость?
   Очень даже может быть…
   Замир бьет ногой по земле – взлетает облако пыли. Не совсем правильно… но не запрещено.
   Сработало!
   Его оппонент отскакивает назад, поднося руку к лицу. Надо полагать, в глаза ему что-то попало.
   И в тот же миг сын князя атакует! Удар!
   Ещё один!
   Молниеносно мелькает ему навстречу правая рука Седера!
   Вот оно как…
   Что-то громко хрустит, Замир сгибается в поясе…
   Ещё замах – до нас доносится звук, как будто доскою ударили по мешку с мокрым песком.
   – Хватит! – поднимает руку Ален.
   И действительно – сын князя уже неподвижно лежит на земле, а его оппонент протирает глаза. Они на самом деле запорошены песком – Седер почти ничего не видит.
   Подхожу к нему и снова перевязываю рану.
   – Похоже, это станет моей привычкой… лечить твои раны!
   – Благодарю…
   – Пустяки! Ты и в самом деле бил его вслепую? На слух?
   – Да. Иначе бы он не подошел достаточно близко… у меня был всего один шанс!
   – И ты его успешно использовал!
   Горец усмехается.
   – Ну, рисковать я не мог – он всё же сильный воин…
   Ну да. И никто не упрекнет его в том, что он слишком сильно покалечил противника – ведь он бил наугад!
   А, кстати, рана-то у горца подзатянулась… не совсем, понятное дело, но все же… Интересно! Надо будет матери рассказать, она в этом деле мастерица, может быть, и объяснит – как такое может вообще быть?
   – Ты уж поосторожнее теперь, хорошо? – говорю я ему, заканчивая перевязку. – Эдак никакой целитель тебя не вылечит – если с коня скакать станешь да повязки срывать…
   Он молча хлопает меня по плечу и поворачивается к своим всадникам.
   Однако надо же и его противника осмотреть. Мало ли… Пересуды относительно того, что воины наместника помогают одним против других – нам точно без надобности. Странное дело, но соратники княжеского сына молча расступаются в стороны, давая мне проход к телу. Никто и не пробует меня задержать или хотя бы что-то спросить. Я просто иду прямо на них – и они отходят в сторону.
   А вот тут все плохо…
   Переворачиваю его на спину, аккуратно ощупываю кости. Как минимум, у Замира сломано два-три ребра. И это – ещё полбеды. Удар, нанесенный его противником, несомненно, повредил и какие-то внутренние органы. Касаюсь его груди и чувствую, как немеют от холода мои руки – аж заледенели. Кстати, тоже весьма любопытное явление – раньше такого не случалось. Сколько я ни осматривал раньше раненых – никакого холода в руках никогда не было.
   Так или иначе – а мужику плохо. И даже очень.
   – Вырубите жерди! – поворачиваюсь я к его спутникам. – Растяните между ними плащи и положите его на них. Верхом ему сейчас ехать нельзя! Отвезите в селение – пусть осмотрит его опытный целитель! Не затягивайте – раны очень серьезны!
   Ну да – на губах у раненого ярко-алая кровь. А это может означать также и то, что сломанное ребро пробило легкое. Очень плохо…
 
   А дальше…
   Дальше был путь назад. Я постоянно находился рядом с раненым. Надо полагать, его тяжелое состояние как-то повлияло и на меня – около селения я чуть с коня не навернулся, запоздало среагировав на его движение. Правда, Замира мы, в итоге, довезли живым – и даже в сознании.
   Хорошо, что хоть к Лексли не надо было ехать всем вместе – докладывал наш старший. И, слава Богу, потому что я уже почти отключился…
   Поутру нас всех (и нас, и всех горцев) пригласили на княжеский совет – князья ещё не все разъехались.
   Разборы были недолгими – выступил Ален, потом Седер и старший из спутников князя.
   Поединок признали честным. А что до последствий… так всякое бывает…
   Неожиданно вперед выступил какой-то дряхлый дед. Несмотря на свой древний возраст, горец, видно, имел немалый вес в глазах своих сородичей, потому что при виде его приумолкли разговоры окружающих, и даже князья с почтением обратили свои взоры в его сторону. Дед, старый как мироздание, выдержал солидную паузу, поглаживая обеими руками длинную, почти до пояса, седую бороду, попутно осмотрев всех присутствующих внимательными непроницаемыми глазами.
   – Я осматривал раны Замира… – обводит он всех присутствующих тяжелым взглядом. – И у меня есть вопросы… к тому, кто делал это до меня.