Александр Конторович. Оруженосец в серой шинели

Александр Конторович
Оруженосец в серой шинели

   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   ©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

   – Каждый раз, когда я сижу здесь, – Лексли посмотрел в сторону развалин и подбросил в огонь несколько веток, – я снова и снова переживаю тот день…
   Мне нет нужды выяснять, куда он устремляет свой взгляд – я хорошо помню эти места. В первый раз меня сюда привезли ещё совсем несмышленышем – от того момента в памяти почти ничего не осталось. Помнятся только торжественные звуки хора монахов, которые пели что-то величественно-печальное. Да долгая дорога назад. Тогда лил проливной дождь, и капли барабанили по верху кареты, в которой я ехал вместе с матерью. Она всю дорогу молчала и прижимала меня к себе – вот это врезалось в память надолго.
   Следующий наш визит сюда произошел через пять лет – и к этому моменту несмышленый ребенок уже встал на ноги и сам себе казался умным и понимающим. Господи, какой я тогда был лопух – сейчас и самому смешно! И как только терпели мои выходки окружающие? Мать не поехала со мной – что-то важное удержало её тогда в замке. Да, у нас уже был свой замок! Его как раз и заканчивали строить – целых пять лет, ничего себе… С самого детства я запомнил перестук молотков плотников да возгласы каменщиков – самые яркие впечатления первых лет. Помнится, мне всегда хотелось стать таким мастером, как они. Изо дня в день видя, как медленно, но неуклонно растет замковая стена, я тоже хотел в будущем сказать: «Вот! Смотрите – это дело моих рук! Она простоит вечно!»
   Своими мечтами я поделился и с матерью. Она, не перебивая, меня выслушала и, притянув к себе, погладила по голове.
   – Сандр… ты и вправду хочешь стать строителем?
   – Да! А что же в этом плохого?
   – Напротив – это очень правильно! Но ты – ты все обдумал хорошо?
   – А как же! Даже бегал на стену – к старшему мастеру Хою. И он говорил со мной… показывал, как класть камни! Только они очень тяжелые… я пока не могу их так хорошо укладывать… Но я же вырасту! И стану сильным!
   Мать улыбается, встает со своего места и откладывает в сторону какую-то тетрадь. Она все время читает! Что там может быть такого интересного? Лучше бы на лошади ездила – это ведь так здорово! Дух захватывает! Меня одного так пока не пускают, сестра Агея говорит, что я еще слишком мал. Но ей-то! Ей – кто может запретить?
   – Пойдём…
   И мы выходим во двор. Не в парадный – тот, что перед воротами, а в задний.
   Моё любимое место для прогулок…
   Здесь всегда многолюдно и шумно. Иногда ржут лошади у коновязи, азартно лают друг на друга собаки. И шумят люди, которых тут всегда много.
   В левом углу, около сторожевой башни, огорожен большой кусок земли. Сюда никто из посторонних не заходит, даже домашняя живность – и та обходит его стороной. Здесь тренируется замковая стража и Коты. За ними так интересно смотреть со стороны!
   Только страшновато…
   Они так машут своими мечами – того и гляди, кому-нибудь что-то отрубят. Один раз я видел, как выбитый сильным ударом меч, отлетев в сторону, косо воткнулся в столб. Ничего себе… а если бы там человек в это время проходил? Сестра Агея тогда сильно ворчала на солдат и выговаривала сержанту Лексли – он у них тут главный.
   А он только в усы ухмылялся…
   Именно к нему мы с матерью сейчас и направляемся. Сержант как всегда в заботах. Держа в руке меч, он объясняет двоим новичкам какой-то приём. Увидев нас, прерывает свои занятия и отсылает обоих парней на площадку – помахать мечами там.
   Подойдя к нему, мать здоровается. Странное дело, но столь грозный воин (а я не раз видел, как робели от его слов здоровенные мужики), к ней относится с подчеркнутым уважением и чуть ли не с опаской.
   В двух словах она рассказывает Коту о моих намерениях.
   – Строителем, молодой лорд? – тот ставит к стене свой меч. – Похвальная мысль! Строить… да, это не мечом махать! Память можно оставить на века – замки стоят долго!
   Честно говоря, я как-то даже растерялся – настолько неожиданными оказались эти слова в его устах. Да и мать, похоже, несколько удивилась.
   – Если, правда, эти замки никто не разрушит… что, увы, тоже частенько бывает в наших краях…
   – Зачем? – в моем голосе слышится искреннее удивление.
   – Да как тебе сказать, Сандр… – сержант делает приглашающий жест, и мы с матерью опускаемся на скамью. – Войны – они иногда возникают как-то сами собой… И тогда рушат не только замки – сжигают целые города!
   – Так надо не допускать подобного! – у меня аж кулаки сжались.
   – Как, молодой лорд?
   – Ну… у тебя же есть солдаты!
   – Они есть и у врага. Иногда – так и намного больше.
   – Стены высоки и крепки! С них можно долго отбиваться!
   – Можно. Но не слишком долго, как показывает опыт. Да и, кроме этого, многое зависит также и от того, кто командует этими самыми солдатами. Как с одной стороны – так и с другой. Если умнее вождь обороняющихся – они могут победить. И тогда – стенам стоять долго. А вот если наоборот…
   Подобного расклада событий я как-то и не мог предвидеть. Вот тебе и здрасьте, как иногда говорит мать…
   – И что же делать? У нас – опытный вождь?
   Кот улыбается.
   – Пока над воротами замка висит наш флаг, немного найдется желающих попробовать их на прочность. Но все меняется, Сандр! И никто не может исключить возможности того, что во главе защитников придётся встать твоей матери…
   – Почему ей?! А я?! Ведь я – единственный мужчина в роду!
   – А кто тут собрался стать строителем? Или я чего-то не понял?
   И что ему отвечать?
   – Пойми, сын мой, – берет меня за руку мать, – ни одной матери не хотелось бы видеть своего сына воином – слишком велик риск его потерять! Да, безопаснее работать строителем или портным – они не воюют. Но ты – ты не просто сам по себе мальчик! Ты – сын своего отца! И одно это – обязывает уже очень ко многому!
   – К чему же? – мой голос прямо-таки ломается от негодования. – Ведь лорд может делать всё что захочет!
   – Формально – это так, – кивает Лексли. – Но вступив в артель каменщиков, ты очень быстро перестанешь быть лордом. На это место тотчас же найдется немало желающих, уж поверь! Да и после этого долгой жизни никто не гарантирует. Пусть и бывший, но лорд! А стало быть – опасен! Кто знает, может и работа подмастерья тебе тоже вскоре надоест. И положение лорда снова покажется не таким уж и плохим… А место – уже занято, там сидит новый лорд.
   – Отчего же – подмастерья?
   – А ты, молодой лорд, знаешь достаточно, чтобы стать сразу мастером?
   – Ну… я буду учиться!
   – А есть что будешь все это время? Все десять лет?
   – Десять?
   – По закону держать экзамен на мастера можно только после десяти лет работы подмастерьем.
   – Лорду тоже?!
   – Среди подмастерьев нет лордов – есть только обычные люди.
   Вот это да… Замолкаю, ибо даже не могу привести ни одного аргумента в свою защиту.
   – Дело в том, Сандр, – присаживается рядом Кот, – что ты – не просто лорд, каких, откровенно говоря, хватает. Ты – сын Серого! Никто – ни один король или герцог, не сможет спокойно спать, зная о том, что где-то рядом, затесавшись в толпу каменщиков, ходит Серый…
   – Но я – не он!
   – Пока… И то, это ещё толком не понятно. Никто не знает – кем ты станешь через год… или два. Тебя, в подобном случае, просто убьют. Будет ли это король или кто-то из врагов твоего отца – неизвестно. Но ждать – не станет никто. Как ты думаешь, почему тебя и твою мать охраняем именно мы?
   – С вами никто не станет ссориться…
   – Правильно, – кивает сержант. – Опять же – пока… пока слишком сильна память о твоем отце, и о том, что он сделал для королевства. Пока живы ещё военачальники, знавшие его лично. Но никто не вечен…
   – И я тоже должен стать воином?
   Мать вздыхает и прижимает к груди руки.
   – Это – твой долг, Сандр, – серьезно говорит Кот. – Знаю, ты не готов ещё к такому повороту судьбы. Не обязательно воином – но лордом ты должен стать!
   – Я и так лорд!
   – Ты – сын лорда. Стать им сможешь только в четырнадцать лет – таков закон! И поверь мне, сразу же, как ты им станешь – очень скоро тебе бросят вызов. Не обязательно явный. И тогда ты должен будешь на него ответить – сам. Пока, до твоего совершеннолетия, формально вы все находитесь под защитой короля… хотя, я не слишком бы на неё полагался. И любой вызов вам – это оскорбление его величества. Поэтому мы, Коты, можем – и обязаны на него ответить. Тем более что твой отец был одним из нас. И мы не оставим в беде его жену и сына. Поэтому учись – тебе надо многое уметь! Не обязательно «махать мечом». Хотя и это не помешает, между нами-то говоря… А вот говорить с людьми, понимать их… это важнее! И намного! Твой отец – умел! Сможешь ли ты…
   – Смогу!
   – Ну… – Лексли вопросительно смотрит на мою мать. Та, сжав губы, коротко кивает.
   – Тогда, – на моё плечо опускается латная рукавица, – пошли! Не ждал я этого разговора столь рано…
   И – началось…
   Если б мне кто-то ещё недавно сказал, что спать стану в общей казарме, есть – со всеми латниками вместе из одного котла, я немало подивился бы фантазии собеседника. Но высказывать своё удивление было некому, да и времени на это оставалось совсем ничего. Временами казалось, что – вот прямо сию секунду я рухну на мощеный плитами замковый двор и отдам богу душу. Ноги не держали совершенно, руки отваливались, и в голове стоял неумолчный гул. Только по воскресеньям мне позволялось ночевать в своих покоях, от которых я, откровенно говоря, стал понемногу отвыкать. Тогда и приходила ко мне мать. Подолгу сидела она у моей кровати, дожидаясь пробуждения. Как-то раз, проснувшись раньше обычного (сказались-таки ранние подъёмы), я невольно залюбовался её красивым лицом. Видел я его в профиль и, наверное, поэтому, оно вдруг показалось мне необыкновенно прекрасным – как на тех картинах, что висели у нас в коридорах замка. Осторожно вытащив из-под одеяла руку, я робко дотронулся до её колена.
   – Проснулся?
   – Да…
   – Тогда – чего лежишь? Вставай, нам сегодня ехать на праздник!
 
   Тоже, между прочим, то ещё времяпровождение…
   Если кто полагает, что сидеть в кресле и взирать на веселящихся – это здорово, то могу его уверить: он ошибается. Прежде всего, это скучно. Они там, а ты – тут. Сиди себе с серьезной миной на лице, изображай собственную важность… Куда как с большим удовольствием я спустился бы к людям – станцевал с ними, даже и просто за столом рядом посидел! А вы и не знали, какие среди простого народа попадаются собеседники? Очень даже серьёзные, скажу я вам… да чего далеко ходить, прямо в замковой казарме мне такие люди встретились – чуть не в первый же день!
   Вот с кем я бы просто побродил по лесу… а тут – сиди! Играй роль грозного лорда! Это из семилетнего мальчишки-то грозный воитель?
   Но – как говорит Лексли, взял груз – тащи! Родился сыном лорда – будь любезен соответствовать! Вот я и впрягся…
   И так прошел год.
   За ним второй.
   Я уже ничему особо не удивлялся, да и ноги-руки как-то понемногу перестали болеть. Голова тоже меня не подводила – всякий гудеж в ней прекратился уже давно.
   Вскочить с земли на лошадь, да ещё в доспехе (как это делают Коты), пока, честно говоря, не получалось. Но вот выдержать десятиминутный бой с двумя младшими латниками – это уже вполне было по зубам. Ну и что, что по возрасту они лишь немного меня превосходили? Они-то уже считаются почти настоящими солдатами! А я – пока ещё нет…
   И стрелять (правда, из собственного, специально для меня изготовленного, арбалета) тоже получалось очень даже прилично. С пятидесяти шагов я бил все мишени. Со ста – девять из десяти. Дальше… ну, об этом потом…
   Рос я быстро – сержант говорил мне, что в отца, наверное, удался. Во всяком разе, своих сверстников обогнал почти что на голову. И пусть в общем строю моё место было в конце шеренги, это ещё ничего не значило! Вытянусь ещё… и мускулы наращу!
   И вот сегодня мы с Лексли сидим у костра и смотрим на руины замка. В вечерней темноте они расплываются, и их очертания почти неразличимы. Весь отряд, кроме часовых, уже устроился на отдых, легла в своем шатре и мать со своими монахинями. Они в подобных выездах никогда не отходят от неё далее, чем на несколько шагов. Удивительно, но даже суровые Коты относятся к ним вполне уважительно.
   – Не по себе, Сандр? – спрашивает меня сержант.
   – Да как-то… даже толком и не пойму, неуютно как-то…
   – Это Вдовий замок на тебя смотрит, – кивает он в сторону развалин. – Многие ощущают его взгляд.
   – И что теперь делать?
   – Ничего, просто привыкни к его взгляду.
   – А зачем он это делает?
   – Никто этого не знает. Даже наш епископ – и тот только руками развел. Но опасности никакой нет. Особенно – для тебя…
   Показалось мне или нет, но последние слова он произнес как-то неуверенно?
   – Отец погиб здесь?
   Я это знаю, но почему-то ещё раз переспрашиваю.
   – Да. Я помню его – он стоял вон там, у ворот! – показывает рукой Кот. – А оттуда подходили войска ордена. Они заняли всю дорогу, а хвост колонны даже не был отсюда виден. У нас у всех просто кулаки чесались – так хотелось броситься на помощь твоему отцу!
   – Почему же вы этого не сделали? Или крепость нельзя было отстоять?
   – Можно. Мы могли отбить приступ, во всяком случае – первый. Но… таков был приказ лорда.
   – Почему?!
   – Он обещал ордену сдать укрепления без боя, если те выполнят его просьбу – разбить горцев. Они это сделали – Сандр сдержал свое слово.
   – Но он же мог…
   – Не мог. Он дал слово. Слово Серого. И обязан был его сдержать.
   – И сдержал…
   – Да. Войско ордена вошло в ворота, и они захлопнулись за ним. А потом… потом рухнули стены. Тут такое творилось! Земля тряслась, в нашем лагере все попадали на колени, лошади словно взбесились. Последней упала самая старая башня – «Каменная вдова». До конца своих дней я не забуду этого зрелища! Она падала в абсолютной тишине, грохот на какое-то время затих… Башня не рассыпалась, она ушла в землю прямо – как и стояла. Жуткое это было зрелище, скажу я тебе…
   Он качает головой. Трет рукою подбородок.
   – Мы стояли здесь ещё долго. Послали людей прочесать развалины – а вдруг? Но нашли только нескольких полумертвых солдат ордена. Больше никто не выжил. Да и этих не удалось вынести – они не пересекли живыми пределов крепости.
   – А наши люди?
   – Они все выжили, хотя и получили основательную встряску. Ты просто не представляешь себе, что они там увидели…
   Сержант снимает с пояса флягу и делает основательный глоток вина.
   – Да… Мы часто сюда приезжаем. Миледи подолгу сидит и смотрит на руины. И я её понимаю… порою мне кажется, что она с ними разговаривает. Не знаю… все может быть…
   Он встает.
   – Однако же – пора спать! Завтра мы выезжаем к горцам – надо быть отдохнувшими, ведь путь неблизкий.
   Да, Лексли управляет и горскими княжествами – их князья присягнули моему отцу, и лорд назначил туда сержанта своим представителем. Он частенько туда уезжает и пропадает там подолгу. Вот, кстати говоря, тоже несуразность!
   Лексли – всего лишь сержант!
   Правда – сержант Котов. Что уже само по себе весьма и весьма неслабо.
   Но горские князья его слушают и подчиняются! А ведь каждый из них имеет под своим командованием сотни воинов!
   Я только сейчас начинаю понимать – насколько же серьёзно они воспринимали моего отца…
   – Лексли… Говорят, что отец мог убить человека голыми руками, даже и без оружия? Это правда?
   – Мог, – кивает Кот. – Я это видел.
   – Он так сильно его ударил? Куда?
   – Нет. Просто похлопал по плечу.
   – И всё?!
   – Да.
   – Но как?
   – Этого никто не знает, а сам он ничего по этому поводу не говорил. Наверное, это какой-то особый дар Серого.
   Ничего себе… как, оказывается, многого я ещё не знаю!
 
   – Это большой праздник для горцев, – повернувшись в мою сторону, говорит Ален – один из младших латников. – Сюда сегодня съезжаются многие молодые воины и их отцы.
   – Зачем?
   – А сегодня некоторые из них – те, что покажут наилучшее умение, могут уехать с нами. Лексли берет их в войско лорда. Кое-кого направят и дальше – в коронные полки, они охотно принимают у нас новобранцев. Знают, что неумех мы не присылаем.
   – И горцам это так важно?
   – Спрашиваешь! Да у них основная цель жизни каждого мужчины – война! Иначе как воином – они свою жизнь даже и не представляют. Не все, правда, но те, кто думает иначе, сюда не приезжают.
   – А свой дом защищать – они не хотят?
   – Кто сюда полезет?! Зачем – тут же ничего нет! Да и наживать себе врага в лице Серого лорда… не самый разумный поступок. А эти земли находятся под его покровительством.
   Я уже давно не удивляюсь, когда обо мне говорят в третьем лице – привык. Никто из командиров не выделял меня из-за этого, вот и все прочие мои сотоварищи совершенно не воспринимают меня в данном качестве – как лорда. По-первости меня это удивляло и даже обижало, но поразмыслив, я все это воспринял как должное – хочу же стать настоящим воином?
   Хочу.
   Стало быть – терпи!
   И теперь уже сам иногда повторяю слова своих товарищей.
   Ни одеждой, ни оружием – никто из нас ничем не выделяется. Только некоторые носят мечи, взятые в бою – это почетно. Особенно, если трофей лучше того оружия, которое дает тебе лорд. Правда, арбалет у меня – далеко не рядовая игрушка. Делал его старый мастер Гант – он ещё моего отца знавал. Тот, говорят, передал ему какие-то особенные секреты, и доспехи мастерской Ганта теперь идут нарасхват – только успевай делать! Но всех нас мастер одевает бесплатно – в знак уважения к отцу. Лишний раз удивляюсь тому, как, оказывается, много он знал. Мне бы так!
   Я, кстати говоря, не раз ловил удивленные взгляды горцев, обращенные к моему арбалету. То, что все солдаты лорда одеты в наилучшие доспехи – это всеми воспринималось как должное. Понимали, что уж своих-то воинов тот снарядит лучше всех. Даже и у короля – не все военачальники одоспешены таким образом.
   А вот хорошо различимое клеймо Ганта на арбалете (скрещенные стрелы поверх щита) – удивляло многих. Оружие мастер делал нечасто, все-таки его кузнецы больше специализировались на доспехах. И уж если мастер его кому-то изготавливал…
 
   Тем временем, на площади заканчивается суета – всё готово к началу соревнований. Посередине площади возвышается помост, на котором сейчас сидят князья. Посередине помоста стоит пустое кресло – место верховного князя. Чуть пониже него стоит кресло Лексли – тот представляет сейчас его особу.
   Еще на ступень ниже сидят все прочие князья.
   По знаку одного из старших князей, с места срываются всадники – кто придет первым? Сотня лучших наездников имеет шанс попасть в конные части королевства! Есть из-за чего рвать жилы – казна лорда оплачивает обмундирование и вооружение. Да и коня дают… С таким нехилым приданым и тяжелая служба воспринимается совсем по-другому!
   Пыль, крики – все спешат вперед.
   Тут есть одна хитрая задумка – поле в его дальней части сужается. Так, что в относительно узкие ворота можно проехать лишь втроем-вчетвером, да и то – спокойным шагом, с разгона не проскочить. Ещё полсотни метров – финишный столб. С него надо сорвать красную ленту – и ты выиграл.
   Понятное дело, что проскочить в ворота всем – не выйдет точно, кого-то обязательно оттеснят и не пропустят. Можно бить соседа нагайкой, толкать, только под копыта коней не сбрасывать – затопчут. И всё равно, без травм не обходилось ни разу. Кого-то прижимали – и весьма неслабо, кого-то били – тоже, между прочим, вполне всерьез…
   Мы все – сопровождающая Лексли дружина, стоим перед помостом, отгораживая его от поля, по которому сейчас несутся всадники. Сбоку и сзади помост окружают воины горцев. Некоторые из них гордо носят доспехи со скрещенными стрелами – это те, кто отслужил своё в рядах королевской армии и вернулся назад. Таких немного, и относятся к ним с подчеркнутым уважением.
   Вот мимо нас пронеслись первые всадники – и в воротах тотчас же образовалась толчея. Встают на дыбы разгоряченные кони, слышно их возмущенное ржание и хлесткие хлопки нагаек. Причем многие из всадников бьют не только по коням…
   – Смотри! – трогаю я за локоть Алена. – Вон та группа – в темно-красных плащах!
   – Что там?
   А посмотреть – есть на что.
   Доскакав до горловины прохода, темно-красные всадники не ринулись в него, напротив, они развернулись цепью поперек, не пропуская никого дальше. Нещадно избиваемые нагайками, они, тем не менее, держат оборону. Впрочем… нет, кое-кого они все-таки пропускают! Таких же, как и они сами и ещё некоторых – с белыми повязками на голове.
   – Надо сказать командиру! – говорит мне Ален.
   – Мне?
   – Ты увидел – тебе и докладывать!
   Вопросительный взгляд в сторону десятника. Тот, услышав наш разговор, наклоняет голову – иди!
   Отсалютовав ему, взбегаю по ступеням и коротко сообщаю сержанту обо всем.
   Он, приглядевшись повнимательнее, усмехается и делает мне знак остаться.
   Толчея, тем временем, заканчивается, на шесте уже не осталось красных лент.
   Все их обладатели выстраиваются перед помостом.
   Прочие столпились за их спинами, разгоряченные и возбужденные, они еле удерживают своих коней.
   Приглядываюсь – так и есть!
   Более десятка темно-красных плащей, почти десяток белоповязочников… все они тут.
   – Хитрецы! – усмехается Лексли. – Обеспечили прорыв своим товарищам…
   В принципе, правила состязаний такого впрямую не запрещают – вообще никак подобных действий не оговаривают. Тут каждый – за себя.
   – Кто старший? – интересуется Кот. – Среди этих – в темно-красных плащах?
   Секундное замешательство – и из толпы проигравших вперед выталкивают худощавого парня на соловой лошади. Красной ленты у него, разумеется, нет.
   – Как твоё имя? – спрашивает наместник.
   – Седер!
   – Почему у тебя нет ленты?
   Парень пожимает плечами. Поперек лица у него вспух след удара нагайки, один глаз заплыл от синяка.
   – Плохо видел, вот и не успел сорвать. А дальше… меня оттеснили, и срывать стало уже нечего.
   – То есть – ты не попал в число выигравших?
   – Не попал, – кивает парень.
   – Это ты придумал такой вот приём?
   – Я.
   – Они уедут – ты останешься. Что станешь делать в следующем году? Попробуешь снова? Так, как вышло сегодня – уже не пройдет, этот прием все видели и сделают из этого соответствующие выводы.
   – Ещё что-нибудь придумаю… – пожимает плечами худощавый.
   А говорить ему трудно! Он ещё и на бок скривился как-то… видать, туда тоже прилетело основательно.
   Тихо шепчу об этот Коту.
   – Тебе ведь не только по лицу досталось? – интересуется он у горца.
   – Не стоит внимания, это мелочь…
   Ага! Да он еле в седле сидит!
   Ноги сами несут меня вниз. Толпа расступается, и я подхожу к нему вплотную.
   – Руку убери…
   – Чего тебе? – удивляется Седер.
   – Руку, говорю, убери!
   Не дожидаясь ответа, приподнимаю полу плаща, который он прижимает левой рукой к боку.
   Опа… а весь бок-то у него в крови! И это – уж никак не удар нагайкой, края одежды ровно разрезаны.
   Протягиваю левую ладонь касаюсь ею бока – парень дергается в сторону.
   Разворачиваюсь и, поднявшись наверх, демонстрирую окровавленную руку сержанту.
   – Так… – сжимает губы наместник. – А ведь оружие использовать запрещено… Нельзя даже иметь его с собой на поле состязаний.
   Среди князей проносится говорок, многие покачивают головами – осуждают.
   – Пусть выйдет вперед имеющий кинжал! – встает с места один из князей. – Пусть покажет свое лицо!
   Тишина…
   Соревновавшиеся всадники возбужденно переглядываются. Но вперед никто не выходит.
   Лексли задумчиво барабанит пальцами по подлокотнику кресла. Правила соревнований нарушены, и формально он может отменить их результат. В какой-то момент его взгляд встречается с моим – он словно бы спрашивает меня – ну, что?
   Перед сержантом стоит блюдо, покрытое красным платком – на нём лежат какие-то фрукты.
   Секунда – и этот платок в моей руке.
   Снова скрипят под ногами ступени.
   – На, перевяжи свою рану! – протягиваю я платок Седеру. – Истечешь кровью… зачем? Ты и так сделал всё, что мог, незачем демонстрировать свою храбрость дальше…
   Он усмехается и забирает платок, неуклюже прикладывая его к ране.
   – Обожди…
   Всё-таки моя мать – целительница! И не из последних! Так что раны перевязывать – меня учить не нужно. Мои руки делают все это быстрее и качественнее – чего уж там…
   – Так-то лучше!
   Горец благодарно кивает, и я возвращаюсь назад.
   А наверху уже закончилось импровизированное совещание. Лексли с интересом наблюдает за мной.
   – Перевязал?
   – Он чуть кровью не истек. Хороший воин будет, зачем из гордости показывать глупую удаль?
   – Хм! – хмыкает Кот. Поворачивается к князьям. – Сколько здесь стоит человек, имеющих красную ленту?
   – Сто! – отвечает старейший князь.
   – Разве? А вон тот? – и сержант указывает на Седера. На его боку виднеется лоскут красного цвета. Издали он вполне похож на край ленты.