Александр Крыласов. Закодированная Россия

   В песочнице сидела местная алкашня и играла в города.
   – Актюбинск,
   – Калининград,
   – Днепропетровск,
   – Кувск.
   – Не трынди, Троекуров, нет такого города. На ходу выдумал.
   – Есть, зуб даю. У меня по географии пятёрка была.
   – У тебя пятёрка? Да ты в географии ни в зуб ногой. Ты же второгодник отпетый был. Нормальный город называй.
   Сева подумал, что эти люди играют в те игры, в которые играли перед тем, как начали пить. То есть, до тринадцати, они играли в чижика, а после в литрбол.
   – Караганда,
   – Вот, такой город есть,
   – Амстердам. А я слышал, в Амстердаме бабы голые в окнах сидят. Если бабло есть, можешь любую заказать. Здорово. Витюх, скажи здорово.
   – Да не знаю я. Я вон свою то бабу и не помню, когда пилил. Всё водка проклятая, не до бабы было.
   – Так давай прямо сейчас и трахни. Давай, Витюха, не бзди, мы поможем.
   – Чем это интересно вы поможете? Моя жена, только я её пилить могу.
   – Твоя, твоя. Только как ты её уделаешь после такого перерыва, у тебя там только на два раза посикать осталось.
   – Да, осечка может выйти, – задумался Витёк.
   – Давайте мы ему таблетку купим, чтоб стояк наверняка был.
   – Да она, наверное, дорогая зараза.
   – Скинемся за ради такого дела. На пузырь же скидывались. А помните, тогда на виски скинулись, за тыщу.
   Народ ощутимо напрягся.
   – Полной лажей эта виски оказалась, – поспешил исправить оплошность говоривший, – я у своей бабы могу денег стрельнуть. На такое дело точно даст. Не откажет.
   Компашка быстро и привычно стала кидать деньги в грязную бейсболку. Кто-то сбегал за недостающей суммой домой. Общими усилиями тысяча рублей была собрана.
   – Не хватит, наверное, – Витёк попытался увильнуть от семейного долга.
   – Добавим.
   – Игорёха, сгоняй.
   – А чего я-то? Да и за копытные тут не обломится. Раньше-то мне два лишних гло…
   Игорёха, поняв, что сболтнул лишнее, порысил в соседнюю аптеку.
   Через пять минут вернулся, сияя и размахивая упаковкой таблеток.
   – Да они не очень дорогие. На несколько раз хватит.
   Витюха ещё раз попытался уйти из-под коряги:
   – Может, она стирает или убирается.
   – Ничего не знаем, уплочено. Давай Витюша, сделай её, исполни супружеский долг.
   С видом приговорённого к казни герой-любовник побрёл к своему подъезду. Хлопнула дверь, наступила напряжённая тишина. Весь двор, прекратив играть, замер в ожидании. Прошло пять минут, десять, пятнадцать.
   – Что-то долго, – тревожно выдохнул Игоряша.
   – Нормально, так и надо, в этом деле спешить некуда, – пробасила жена Игоря, неизвестно как оказавшаяся за спиной супруга, – это ты вечно торопишься, малохольный.
   И отвесила Игорёхе увесистый подзатыльник.
   Народ заржал. Пользуясь этим, коварная женщина выколупнула заветную таблеточку из блистера.
   – ООООООО! – вопль саблезубого тигра донёсся с балкона Витюхи.
   – ААААААА! – ответила компания из песочницы.
   Игоряшина жена выколупнула вторую.
   Видевший всё это Сева подумал: «Держись, парень, это тебе не водку трескать».
   – ООООООО! – рычал удовлетворённый самец, в порыве страсти выскочивший на балкон и вздымая руки жестом счастливых болельщиков.
   – ААААААА! – вторила ему песочница.
   Не сдержав нахлынувших чувств, Витёк мощным обезьяним прыжком, вскочил на перила, ухватился за бельевые верёвки и стал исполнять нечто вроде присядки.
   – ООООООО! – неслось из его лужёной глотки.
   – ААААААА! – не сдавались мужики.
   И вдруг, на самой высокой ноте, Витюха, не удержав равновесия, покачнулся и сковырнулся вниз.
   – ААААААА! – завопила уже вся детская площадка.
   Но Витёк, извернувшись жилистым телом, намертво вцепился в балконные прутья, и, суча тощими ногами, стал перелезать обратно. Его розовые в белый горошек трусы победно развевались, мощно вздымаясь спереди.
   – ООООООО!!! – звенело над домом.
   И тут как по команде из всех подъездов выскочили женщины, с криком и бранью, хватая своих суженых за воротники и таща их исполнять просроченные супружеские долги. «Ничего себе денёк начинается. Кафка отдыхает», – подумал Сева, привычно шифруясь в тёмные очки и бейсболку. Подойдя к метро, он застал такую картинку. Лохматый бомжик, непонятного возраста, сидел на коленях перед лужей и брился одноразовым станком. А рядом стая его сотоварищей оккупировала поливальную машину, требуя у водителя их окатить. Водила мотал головой, не соглашаясь. Тогда, очевидно главарь, убедительно достал из кармана шило и покрутил у носа упрямца. Шофёр без лишних слов полез в кабину. Напор воды был настолько мощен, что клошаров отбрасывало на несколько метров назад, но они как герои стояли насмерть. Свежепобритый бомжик, чувствуя, что может не успеть, тоже побежал под холодный душ. Через пять минут всё было кончено. Мокрые до нитки бродяжки неумело построились и засеменили по улице.
   – Мужики, а вы куда? – спросил их водитель
   – На биржу для труда, – срифмовал главарь
   С бродяжничеством тоже покончено. Перед дверью модного тур агентства разворачивалась настоящая баталия. Очевидно, семейная пара, ругалась так, словно они были в глухом лесу, и вокруг не клубился и нёсся бесконечный поток людей. Одеты они были не просто хорошо, чувствовалось, что каждая мелочь здесь из бутика, начиная от запонки на его рубашке и заканчивая заколкой в её волосах. Матерились они, правда, как в Севином дворе.
   – Я не поняла, козёл, мы что, не летим на Мальдивы?
   – Да на хрена мне эти Мальдивы, если там выпить нельзя.
   – Там такие бангалы, такие пальмы, – платиновая блондинка мечтательно закатила глаза. Судя по «бангалам» это была редкая дура.
   – В гробу я видел эти пальмы. Если бухать нельзя, мне вообще ничего не надо! Вообще ничего! Поняла!
   – Ну ладно успокойся. Не хочешь на Мальдивы, купим коттедж, обставим его и будем пати устраивать.
   – Не хочу коттедж. Вообще ничего не хочу – капризничал холеный тридцатилетний мужчина, но что-то в его голосе заставляло поверить несуразным словам.
   – Ну, ты же сам так хотел коттеджик.
   – А теперь расхотел. Зачем он мне? Я думал друзей туда приглашать, партнёров. В баньке попариться, водочки попить. А сейчас что, икрой там давиться, в бильярд на сухую играть? О чём говорить? Чего делать? Нам же не нажраться надо, хочется расслабиться, оторваться. Мы же не виноваты, что у нас всё на алкоголе замешано. А если спиртного нет, всё остальное теряет смысл.
   – Ну и не надо твоих противных друзей приглашать. Давай лучше моих подруг пригласим. Вот они обзавидуются.
   – А давай ещё тёщиных подруг позовём. Вот зависти-то будет.
   – Давай. Только Веру Сидоровну не надо, от неё потом пахнет.
   – УУУУУУ! – завыл холёный, – Свет, ты юмор понимаешь?
   – Понимаю, а при чём здесь юмор? Ты хочешь на Аншлаг билеты купить?
   – Я тебя задушить хочу. Давно уже хочу, прямо со свадьбы.
   Блондинка захлюпала носом.
   – Ладно, Свет, извини. Не хотел тебя обидеть. А давай я на тебя фирму подпишу? Будешь всем заправлять, а я отдохну, произведу, так сказать, переоценку ценностей.
   – Я не умею деньги зарабатывать. Я только тратить могу, – отбивалась, как могла блондинка.
   – Да там и делать ничего не надо. Главбух и гендиректор все вопросы решают.
   – Не буду. Ни за что! – по-прежнему, артачилась боевая подруга.
   – Ну, тогда и я не буду. Гори всё огнём. Раньше хоть бухнёшь, стресс снимешь. А сейчас что? Чем стресс снимать? Зачем вообще за этими деньгами гоняться? Чтоб твои подруги обзавидовались, под пулями ходить, сутками из офиса не вылазить? Не буду ничего делать. Залягу на диван. Клёвые мужики на дороге не валяются. Клёвые мужики валяются на диване.
   Сева шёл, удивляясь переменам в городе. Улицы были чистыми и свежеполитыми. Телевизоры и динамики, ещё позавчера усеявшие весь город, пропали, как будто их и не было. В метро, автобусах и трамваях не пахло перегаром. Никто не наклонялся к тебе, дыша сивухой, и не пытался вытереть сопливый нос о твоё плечо. В метро, наконец, закончилось засилье бомжиков, когда зловонная парочка оккупирует, бывало два боковых диванчика и лежит себе, вольготно почёсываясь, а пугливое, принявшее утренний душ большинство, жмётся, зажимая носы, в дальний угол вагона. Пропали девушки с лицами ангелов и с обязательной бутылкой пива в руке. То есть, девушки-то остались, пиво исчезло. Это был несомненный плюс. Но где плюс, там есть и минус. На дорогах Сева заметил странных гаишников. Они были в «бутербродах». «Бутербродами» как известно, называют людей, которые за определённую плату на груди и спине носят вывески, рекламирующие определённый магазин или товар. Только на этих вывесках было написано: «ищу новую работу».
   Наконец-то водилы, проезжающие мимо могли оторваться.
   – Эй, гундосый, а что ты можешь, кроме как бобоны стричь?
   – Эй, командир, что жена зимой без шубы останется? Ничем не могу помочь. Четвёртый день как стёклышко.
   Менты тихо матерились, но поделать ничего не могли. Всеобщая трезвость сильно ударила их по карману. Вторая категория людей, которым Сева нанёс удар кинжалом в спину, были его коллеги, врачи-наркологи. Этим хоть вообще караул кричи. Гаишникам проще, всё равно до чего-нибудь довяжутся и детишкам на молочишко насшибают. А похметологам что делать? Сева по этому поводу страдал. С другой стороны, как ветеран наркологии, он понимал, недели две народ будет в прострации, а потом быстро пересядет на наркоту. Имеется ввиду молодёжная часть аудитории. Молодняк станет втрескиваться, переться, нюхать, пыхать, в общем, торчать. Старшему поколению будет сложнее. В возрасте 40–50 лет трудно менять привычки. Из своей практики Сева знавал такие случаи, но они были, как правило, единичны. Есть такое понятие – эмоционально зависимый возраст. Что ты делаешь в возрасте с 15 до 18 лет, то и будешь делать всю оставшуюся жизнь. Если ударял по пиву, то пиво останется твоим любимым напитком. Если курил анашу, то при любой возможности будешь забивать косячок. Если слушал «Аквариум» и «ДДТ», то переманить тебя на «Ласковый май» практически невозможно.
   Ещё похилилась вся торговля. Спиртное всегда было локомотивом российской экономики. А сейчас весь алкогольный бизнес одномоментно пришёл в упадок. Причём пострадали, казалось бы, далёкие от алкоголя области. Так Сева заметил грустного продавца магазина рыболовных принадлежностей. Тот ходил мимо витрины и грустно пинал дверь. Дверь от этого жалобно пищала.
   – Здравствуйте, – вежливо поздоровался Сева, – что, рыбаки перевелись?
   – Какая рыбалка без водки, – удручённо выдавил продавец, – пора сворачивать лавочку.
   – Не, ну есть же рыбаки, которые рыбу удят, а не только водку трескают?
   – Нет таких рыбаков, – убеждённо проскулил продавец, – и полное отсутствие покупателей тому свидетельство. Рыбак без водки, как рыба без хвоста. Может, тут пекарню открыть или книжный магазин?
   – Не знаю, – проблеял Сева и поспешно пошагал дальше, чтобы не видеть бизнес руины. Но загубленный бизнес попадался на каждом шагу: все пивняки и рестораны, рюмочные и кафе несли колоссальные убытки. Посетители, пьющие морс и фанту не оставляли в кассах и сотой доли алкогольных барышей. В Девяткином переулке Андреич увидел такую картину: бывший магазинчик «Кристалл» пытались переделать во что-нибудь другое. Молодой парень, видимо хозяин, в окружении трёх девиц, загнанно метался по магазину, фантазируя какой товар займёт опустевшие полки.
   – Так, а здесь будут детские игрушки. Вот здесь и здесь. А тут книги по кулинарии. А в этом углу рамочки для фотографий. А?
   Девицы разочарованно качали головой.
   – Да, не катит. Тогда здесь конструкторы «Лего», здесь писчие принадлежности, а здесь банные аксессуары.
   – Макс, это бред, – подала голос одна из продавщиц.
   – Нет, погодите. А давайте мы здесь кафе-кондитерскую сделаем? А что, место здесь проходное.
   – Да уж, теперь этих кафе-кондитерских будет выше крыши. На каждом углу. Какой дурак только в них ходить будет?
   – А давайте…
   Сева порулил дальше, лишь бы не слушать человека, полностью выбитого из колеи. Такой прибыли как со спиртного им уже, конечно, не видать как своих ушей. А ведь это я виноват – мелькнула мыслишка, ну, конечно, не только я, но остальных-то никто не знает, а я на виду. Я ведь многим людям дорогу перешёл. Много судеб испортил. Не поломал, нет, но испортил. Сколько сейчас народа на меня зуб точит. О-го-го. А я тут гуляю по городу как турист, беззаботно и не спеша. Идиот! Вася Хрюкин. Баклан безмозглый. Сева оглянулся по сторонам, замечая окружающих его людей. Человека три железно тянули на филеров. Пошёл по Покровке, глядя в отражения витрин. Три здоровяка неспешно двинули за ним. Сева пошёл быстрее, Преследователи тоже прибавили шагу. Адреналин, раскручивая свой бег по сосудам, ударил в затылок. Сева втопил по полной и нёсся уже по Маросейке, задевая прохожих. Мужики не отставали. Кто это может быть? Менты? Фээсбешники? Бандюки, нанятые алкобаронами? По любому лучше от них отделаться. Сева держал курс на Красную площадь. Она ему казалась наиболее безопасным местом. Перепрыгивая, через пять, ступенек, спустился в подземный переход. Один из мужиков замаячил почему-то впереди, загораживая вход в метро. На скорости, обогнув его, выскочил на Ильинку. Второй мужик, неизвестно как оказавшийся уже там, приветливо раскинул руки бегущему Севе. Народу было полно, но все естественно делали вид, что ничего не происходит. Может, жулика ловят, может, в салочки играют? Оставался последний шанс, делая вид, что путь его пролегает по Ильинке, в последний момент свернуть в Большой Черкасский переулок. И второго качка удалось перехитрить. Только бы добежать, – стучало в голове, – там есть замечательный проходной двор. Если не догонят раньше, точняк уйду. Ноги были уже ватными, во рту появился вкус меди, дыхание с хрипом вырывалось из давно нетренированного тела, но и до спасительной подворотни было уже рукой подать.
   – Старею, – подумал Сева, – хотя имею отличный шанс умереть молодым. Влетев в подворотню, свернул налево, перелез через хлипкий заборчик, перепрыгнул через шлагбаум. Рванул вправо, споткнулся, шлёпнулся в какую-то кучу мусора, вскочил, опять поскользнулся. Самое интересное, что дело происходило в двухстах метрах от Красной площади, куда загнанный Сева и держал путь. Ход его мыслей был таков: если это фээсбешники или менты, от них всё равно не уйдёшь, а если бандиты, на Красной площади его не тронут. Перелез через кованый забор, обдирая ладони, всё-таки зацепился рукавом. Рубашка с весёлым треском порвалась от плеча до пояса. Сева дёрнул вдоль одноэтажного домика, вдруг под ногами зашуршало. Краем глаза Сева увидел, как из травы поднимается тонкая проволока. Тормозить было уже поздно, и он, на всём скаку споткнувшись, улетел в сторону ближайшей канавы. Прямо как Ероха, – мелькнуло в его голове, – трындец мне. Вставал медленно, боясь поднять глаза на охотников, так умело заманивших его в ловушку. Наконец, поднял глаза.
 
   Крылова часто уверяли, что 25-го кадра нет вовсе. Многочисленные знатоки утверждали, что всё это туфта и обман. Сева охотно соглашался, жал, умудрённые руки прозорливых двоечников и предлагал пари. Он составляет Программу, где вместо фраз: «я равнодушен к алкоголю», «я свою цистерну уже выпил» и «мне нравится трезвость» монтируются другие слоганы. Например: «покупайте кока колу», «летайте самолётами Аэрофлота» или «пылесосы «мулинекс», сосём за копейки». Он делает видеоряд, но последний раз мышкой кликает оппонент и письменно берёт всю юридическую ответственность на себя. Несколько желающих смотрят этот видеоряд, а потом пишут заявление в милицию о скрытых рекламных вставках и опера вяжут всезнайке ласты. Ещё 12 апреля 1997 года Ельцин подписал соответствующий указ и существует статья, карающая преступника, на пять долгих лет лишения свободы. Причём, никто никого не убивал, не грабил, не насиловал, просто сделал какую-то скрытую рекламную вставку. Подобный закон существует во всех странах мира, включая Тринидат и Табаго. Умники сразу кидались в кусты. Одно дело языком молоть, другое под статьёй ходить.
 
   Перед Крыловым стоял Виталик, скалился и протягивал руку.
   – Здорово, Севак? Чего это ты тут делаешь?
   – Здоровей видали. Лучше скажи, откуда ты тут нарисовался?
   – Севак, милый ты мой чудик. Неужели ты думаешь, что мы оставим тебя без внимания и охраны. Ты теперь человек государственной важности. Тебя пасли всё время после выхода Программы.
   – Да? – глупо проквакал Сева.
   – Да, мой милый. Пока ты ходил и глупо разевал своё грызло на творящиеся чудеса, мы чутко и трепетно охраняли твою бесшабашную башку. Куда ты бежал-то, пехотинец?
   – На Красную площадь. В тот момент она мне, почему-то, казалась самым безопасным местом.
   – В этом есть своя логика. Ну, скажи честно, обкакался?
   – В прямом смысле нет. В переносном ещё как.
   – Скажи, рад меня видеть?
   – Не то слово, Виталик, не то слово. Но откуда вы знали, что я побегу именно сюда? Что десять лет назад я работал здесь и знаю все тайные тропы?
   – Мы едим свой хлеб недаром, Севачок, но и ты, видать, тоже.
   – Это ты к чему?
   – А к тому, что я теперь спиртное пить совсем не могу. Я всё понимаю, всё знаю, я сам стою у руля, но прикинь, не могу выпить ни капли. Тошнит, рвёт, как восьмиклассницу.
   – Да, Виталик, ты попал. Ты конкретно попал. Индукция, дорогой мой человек. Помнишь, я тебе говорил, что чем больше задействовано народа, тем больше эффект. Поздравляю тебя, батенька, со здоровым образом жизни в течение года.
   – Ты гонишь, доктор. Я сейчас возьму бутылку пива и при тебе её выпью, и ты ничего не сможешь сделать.
   – Ради Бога. Только отойди подальше, чтобы меня не забрызгать, а то я и так весь в грязи, ещё твоей рвоты не хватало.
   – Этого не может быть. Отравленное пиво лажа. Твоя Программа лажа. Всё лажа. Виталик достал из сумки бутылку пива и приготовился её открыть. Выражение лица у него было решительным, но кадык предательски задёргался. Несколько раз, сглотнув и длинно сплюнув, он опять взялся за открывашку. Сева демонстративно отошёл подальше.
   – Чёрт, не могу, тошнит.
   – Отложи пиво и пройдёт, – посоветовал Андреич.
   – Тьфу, хрень какая-то, а скажи, доктор, у тебя холостые приятели есть?
   – Как ни быть. Есть. А тебе зачем?
   – Надо съездить в одно место. У меня намечается серьёзный разговор. А там одна девушка незамужняя. Только нужно, чтобы реально холостой чувак был, фуфло не прокатит.
   – Холостой, холостой, с женой официально разведён. Она в Бельгии, сын в Англии. Анкетные данные безупречны. А ты что, поженить его хочешь?
   – Да, я свахой подрабатываю. Значит так, у меня там будет крайне серьёзный разговор с очень солидными людьми, а ты со своим другом развлекай их жён и подруг. Читай им стихи, ты же поэт. Или нет?
   – Твои шпионы серьёзные люди, но со стихами лучше не связываться. От них одни неприятности. Видишь ли, в них я жгу глаголом сердца людей сытых, часто не обладающих чувством юмора. Лучше не связываться.
   – Севачок, ты и сам теперь сытый. Привыкай.
   – К чему привыкать, Виталик? Я пока ни копейки не получил из тех трёхсот тысяч. Последний хлеб без соли доедаю. Жену в Черногорию отправил с тремя штуками евро. И больше у меня за душой ни копья, а ты меня всё богатством пугаешь. Где бабло, брат?
   – Будет, всё будет. Скоро ты удивишься, брат, сколько у тебя будет лавандоса.
   – Да, где-то я читал, что все люди братья, пока не дойдёт до денег. Не, серьёзно, подгони хоть немного дензнаков.
   – Завтра, всё завтра. А сейчас звони своему холостому другу.
   – Алло, Валентиныч, как сам. Чего делаешь? С дежурства едешь? Устал? Ну, ладно, давай тогда. Просто есть маза в гости попасть. Нужен реально холостой мужик. Не можешь, так не можешь. Что? Открылось второе дыхание? Сколько ей лет? А я откуда знаю? Сейчас спрошу. Виталик, сколько ей лет? Двадцать пять? Двадцать пять, Валентинович. Годится? Ну, тогда подгребай к Площади Революции.
   Машина у Виталика оказалась, что надо. Серебристого цвета, размерами напоминающая маршрутку, с огромными кожаными креслами и телевизором. Валентиныч, оценив по достоинству размеры машины, вытянул свои длинные ноги и приготовился вздремнуть перед свиданием. Но Виталик не дал ему такой возможности. Притормозив у бутика, велел следовать за ним. Он вошёл в дорогущий магазин, толкнув дверь ногой, доктора были менее решительны. Встав возле двери, они явно не походили на завсегдатаев бутиков. Сева был весь в грязи, локоть разбит, разорванную рубашку как не прижимай раненым локтем, приличной не сделаешь. Валентиныч, тоже был хорош, – футболка не первой свежести, джинсы на заднице висят. Одно слово – с дежурства.
   – Светик, одень этих орлов в подобающий прикид. У нас только пять минут.
   – Виталик, мы пустые, если ты банкуешь, тогда другое дело.
   – Успокойтесь, голодранцы. Я бедный человек, но на пару рубашек так и быть наберу.
   Через пять минут приодетые визитёры опять садились в машину. Довольный Валентиныч оглаживал на себе новые льняные портки. Потом, не выдержав, спросил:
   – Виталик, если не секрет, а, сколько стоят эти трузера?
   – Две штуки баксов и рубашка полторы.
   – Сколько?! – в один голос вскричали бедные врачи.
   – Семь штук гринов я оставил в этой богадельне, чтобы вас чуть-чуть приодеть.
   – Ни фига себе, – сказал задумчиво Сева, – у этих богатых точно нет совести.
   Валентиныч был более решителен.
   – Знаешь, Виталик, я на Курском вокзале знаю такой же магазинчик. Там, такие же портки триста рублей стоят. Если ты опять решишь нас приодеть, я покажу дорогу.
   – Вот нищета поганая. В тех портках вас даже на порог не пустят. Сейчас хоть вид цивильный. Но, главное, чтобы вы там не стушевались, пока я буду серьёзные переговоры вести.
   – Вот в этом отношении можешь быть совершенно спокоен. Чего-чего, а тушеваться там точно никто не будет, не выперли бы за наше неспортивное поведение. Валентиныч, ты главное, фокусы с вилками не показывай. Достал уже. И так уже ни в один приличный дом не пускают, а если пускают, сразу вилки прячут.
   – Андреич, чем тебе мои фокусы не нравятся? Девушки от них без ума. Жалко выпить нельзя, а то я как выпью, я такой обаятельный. Вот, змей, лишил народ радости. Мы после дежурства хотели по старой памяти накатить. Ни фига подобного, от спирта рвёт, пробивает на низ как от касторки. Спирт, спирт не приживается, – удручённо приговаривал Валентиныч.
   – А я сейчас, вот возьму и выпью, – схватился Виталик за многострадальную бутылку пива.
   – Нет! – в ужасе закричали коллеги, – ты нам все наряды уделаешь.
   – Ну, а чем вы там, на скорой помощи стресс снимаете? – поинтересовался затюканный пиарщик.
   – Для интеллигентных людей снять стресс не проблема. Можно и колёсами закинуться. В смысле транквилизаторами. Молодёжь точняк на траву пересядет, сонники и амфетамины. Вот старшему поколению вилы. Им то уж точно год вёсла сушить, – подтверждая теорию Севы, говорил Валентиныч.
   – Так, обрадовался Виталик и радостно потёр руки, – значит, пора народ и от наркоты кодировать.
   Они подъехали к целому посёлку сверхсовременных домов, уютно спрятанных в лесу. Территория была огорожена мощным забором. У охранников были такие рожи, что брюки за триста рублей тут бы точно не проканали. Машина остановилась у самого фешенебельного дома с прозрачной, стеклянной крышей. Вокруг дома был разбит японский сад камней.
   – А чей это дом? – поинтересовался Валентиныч.
   – Викин. Той девушки, которую тебе предстоит развлекать.
   – Хорошее имя, мою бывшую жену так зовут. Удобно, не перепутаешь, если что. А сюда грушу боксёрскую повешу. Я как выпью, люблю по груше постучать. Правда, наутро все мышцы болят. А это что? Бассейн. Хорошо, я воду люблю, – входя в калитку, приговаривал урождённый одессит Валентиныч.
   – Погоди груши развешивать. Ты ещё эту Вику в глаза не видел, а уже сюда переезжать собрался, – разумно охладил его Сева.
   – Вот вечно ты, Андреич, всю малину обгадишь. Я чувствую, мы понравимся друг другу.
   Да, такие девушки не могли не понравиться. Сразу было видно, что это светские львицы, путешествующие по дорогим курортам и страницам глянцевых таблоидов. Девушек было трое. Два солидных мужика, сидящих в креслах дополняли компанию. Одного из них Сева узнал. Это был Валентин, глава медицинского холдинга «ФИГЛИМЕД». Мужчины поздоровались и, подхватив Виталика под бока, сразу ретировались в беседку для «серьёзного разговора».
   – Вика, Юля, Наташа, – представились девушки.
   – Сева и Юра, хотя чаще нас называют по отчеству: Андреич и Валентиныч.
   – Почему?
   – Россия, единственная страна, где существуют отчества, грех этим не воспользоваться, – объяснил Сева.
   – Девушки, а где здесь можно душик принять, – совершенно освоившись, спросил игриво Валентиныч.
   – Там, – несколько робея, показали девушки.
   Валентиныч устремился в ванную, бросив Севу на произвол судьбы.
   – Скажите, а вы тот самый знаменитый врач, который выступал по телевидению?
   – Да, это я, – скромно ответил Сева, – в кругах близких к вытрезвителю обо мне ходят легенды. Я самый лучший нарколог на всём московском побережье. Все остальные просто отдыхают, так сказать, нервно курят за дверью.
   – А вы уверены, что самый лучший?
   – Конечно. Кто Россию закодировал? Маршак? Смелов? Антонов? Нет. России на год перекрыл кислород Крылов. Можете за это сварить мне кофе. Нет, молока не надо.