Александр Прозоров. Освобождение

   – Жив, – нехотя признал Ларина напыщенный македонец, по лицу которого было видно, что он совсем не рад этой встрече.
   – И я жив, как видишь, – продолжил беседу Ларин, ничуть не смущаясь, что встрял в разговор двух царских посланников, – значит, снова вместе повоюем!
   Македонец кивнул Федору и, не говоря больше не слова, развернул коня в сторону лагеря. Отряд тяжеловооруженных воинов направился за ним.
   – Вы что знакомы? – настал черед Федора удивляться.
   – Виделись пару раз, – усмехнулся Ларин, провожая взглядом отряд македонцев, – когда с Иллуром впервые в Эпирских горах оказались.
   – Тогда бери своих всадников, и отправляйтесь за ними следом, – приказал Федор, – сегодня мы ночуем в этом лагере. А завтра на рассвете снова в путь.

Глава третья
«Река Ахелой»

   Однако все произошло не так быстро, как того хотел Федор Чайка. Осмотрев лагерь вместе с Демофонтом, он нашел его вполне добротным и разместил своих людей на ночлег. Впрочем, это касалось лишь воинов, которые смогли сойти с кораблей за несколько прошедших часов с момента прибытия. Это была треть пехоты и скифы, получившие своих лошадей. Но артиллерия и припасы все еще оставались на судах. Разгрузка затянулась. Посреди ночи Федор вновь вернулся на берег, выслушал доклады Кумаха и Бейды, и понял, что к рассвету его армия еще не будет готова выступить в путь. Впрочем, ничего другого он и не ожидал, погрузка в Брундизии тоже заняла не одну ночь. Приказав своим помощникам продолжать без него, Чайка вернулся в лагерь и разыскал Ларина, которого поселил неподалеку от своего шатра. Бравый конник уже вовсю дрых, не обращая внимания на царивший в лагере шум, справедливо рассудив, что ночь коротка и если понадобятся его услуги, он об этом узнает.
   Федор миновал охранение из ординарцев Лехи, знавшее теперь его в лицо, и приказал им разбудить своего начальника.
   – Утром со мной поедешь, – сообщил Федор заспанному другу, когда тот вышел из барака, где помещались скифы с лошадьми, почесывая бороду, – к царю Филиппу в гости. Больше у меня конницы нет, с пехотинцами я за Демофонтом не поспею, а одному ехать не солидно.
   – И то верно, – кивнул Леха, широко зевнув.
   – На рассвете будь готов вместе со своими орлами, – закончил напутствия Федор, вставая.
   – Воевать поедем или так? – поинтересовался Леха, потягиваясь.
   – С царем повидаться, – ответил Федор, пожав плечами, – а там видно будет. Разгрузка все равно к утру не закончится.
   Ларин кивнул и отправился обратно спать. Выходя, Федор услышал, как тот отдает короткие приказания. Чайка взглянул на небо, которое было затянуто темными облаками, скрывавшими Луну, и решил не терять больше время. «Надо и мне поспать, – решил командующий экспедиционного корпуса, – завтра, похоже, будет длинный день. А с караваном и без меня разберутся». С тем и вернулся в свой шатер, окруженный морпехами с корабля, составлявшими его личную охрану в этом походе. Помощники Федора оставались на берегу, откуда непрерывно в лагерь тянулся поток военных грузов. Когда Чайка укладывался на помпезную скамью, обтянутую тканью и набитую пухом, – мебель в его шатре, надо признать, была шикарной, и самого Ганибалла приять не стыдно, – до него донесся рев слонов. Это дошла очередь до «боевых машин» Исмека, которым был приготовлен отдельных загон в этом обширном лагере.
   Демофонт сообщил, что противник от лагеря далеко, поэтому опасаться нападения не стоит, повсюду войска Филиппа. Но Чайка на всякий случай велел выставить охранение на стенах, усилив небольшой македонский отряд, имевшийся в лагере перед их приходом. Разъезды из скифов, впрочем, не стал рассылать по окрестностям, решив хоть немного поверить на слово македонцам. С тем и заснул, сняв доспехи.
   Остаток ночи пролетел мгновенно, Чайке даже показалось что, он едва успел сомкнуть глаза, как наступил рассвет. Впрочем, выспался он прекрасно. Закаленный организм, привыкший по армейской привычке использовать для сна любой отпущенный судьбой промежуток времени, был доволен. Некоторое время Федор лежал, прислушиваясь к звукам лагеря и слегка потягиваясь. Но, как не хороша была мягкая скамья, а дела государственной важности требовали оторвать от нее свое расслабленное тело. День уже разгорался.
   Федор рывком сел, опустил ноги на ковер, валявшийся на полу, – македонцы не поскупились, – дотянулся до кувшина с водой, стоявшего на столике, и плеснул себе в лицо для бодрости. Затем встал, кликнул ординарца и оделся.
   Перекусив, тем, что еще вчера приготовлено для него на отдельном столике в шатре, – холодным мясом с овощами, сыром и хлебом, – Федор вышел на свет. Окинув взглядом окрестности лагеря, остался доволен. Повсюду кипела работа. Разгрузка артиллерии и припасов ни на минуту не прерывалась. Тюки сносили в бараки на дальнем конце лагеря, а походную артиллерию в разобранном виде разгружали неподалеку от шатра Чайки. Со своего места он мог наблюдать за ходом сборочных работ. Мастера-инженеры в серых хитонах начали сборку орудий, доставленных ночью, и пять баллист уже красовалось у входа в барак. Ядра и дротики для метания сносили в соседний барак. Походная кухня работала без нареканий, и солдаты, свободные от караульной службы, как раз принимали пищу. Тут македонцы тоже оказали услугу Федору, ускорив процесс, хотя у него и своих поваров хватало. «Пошло дело, – решил Чайка, выходя в сопровождении пятерых морпехов на берег, – может, не такой уж Филипп и плохой союзник. А что до помпезности, так у каждого, как говориться, свои недостатки».
   Берег был все также заполнен народом, занятым переноской грузов, как и ночью. Повстречавшись вскоре с Бейдой, Федор выслушал доклад о том, что осадный обоз выгружен только на треть.
   – Продолжай, – приказал Федор, – но, надо поторапливаться. Я сейчас уеду к македонцам на денек. Надеюсь, к вечеру вернусь. И что за новости привезу, не известно.
   – Я ускорю дело с выгрузкой, – кивнул смуглолицей Бейда, – но инженерам нужно еще собрать повозки для баллист и остальных машин. Думаю, на все еще пара дней уйдет.
   – Хорошо, – кивнул Федор, переходя дальше по берегу, – и все же поторопись.
   Грузовые суда, на которых везли слонов, были пусты. Всего у Чайки было в этой экспедиции десять слонов. Не так чтобы много, но в качестве ударной силы для разгрома одного войска вполне достаточно. Слишком долго Федор воевать не собирался. Пока он продвигался вдоль строя кораблей, знакомясь с положением дел, его нагнал Исмек и подтвердил, что со слонами все в полном порядке. Все перенесли плавание спокойно и сейчас отдыхают. За ними хорошо присматривают, корм македонцы тоже предоставили хороший.
   «Да, не может без нас Филипп, – резюмировал свои наблюдения Чайка, – силенок не хватает на всю Грецию. Очень хочет, чтобы мы за него повоевали с этими этолийцами. По всему видно».
   – Молодец, – похвалил широкоплечего ливийца Федор, – отправляйся к своим слонам и позаботься, чтобы они и дальше были в полном порядке. Скоро, чует мое сердце, они нам сослужат хорошую службу.
   Довольный похвалой, Исмек удалился в лагерь. А его место занял появившийся, словно из-под земли, Кумах.
   – Вся пехота на берегу, – сообщил военачальник, затянутый в коричневые доспехи из кожи и металла, придерживая ножны фалькаты, – можем выступать хоть сейчас.
   – Сейчас рановато, – осадил его прыть Федор, осматривая дальний берег реки, поросший лесом, – обоз еще не готов.
   Помолчав немного, он добавил, вспомнив о кельтах Нордмара.
   – Раз ты освободил корабли, отправь немедленно несколько грузовых и пару квинкерем для охраны за кельтами в Брундизий. А то они там сопьются на радостях, решив, что о них позабыли.
   – Будет сделано, – слегка поклонился Кумах, на шлеме которого заиграло солнце.
   Федор помолчал некоторое время, предавшись размышлениям и почесывая бороду.
   – Не меньше трех дней, как ни крути, уйдет еще на общий сбор и приготовления, – проговорил он вслух, словно беседуя сам с собой, – ну, теперь мне все ясно. Можно и к Филиппу в гости пожаловать. Где там мои македонские проводники?
   Он обернулся и заметил отряд помпезной конницы, уже ожидавший его у главных ворот лагеря. Чуть в стороне восседали на конях триста скифов Лехи Ларина, подавляя своей численностью македонский эскорт. «Демофонт будет, вряд ли доволен, но так-то оно лучше, – решил Федор, направляясь неспешным шагом обратно к лагерю.
   – Царь ждет тебя, – напомнил Демофонт.
   Когда Чайка поравнялся с конями македонцев, посланник Филиппа с неудовольствием посмотрел в сторону скифского отряда сопровождения.
   – Тогда поехали, – спокойно ответил ему Федор, взбираясь на подведенного ему одним из македонцев скакуна с богато отделанным седлом, – не будем заставлять Филиппа ждать сверх меры, мы и так уже задержались.
   Оказавшись в седле, Федор сделал знак Ларину следовать за ними.
   – Это моя охрана, она поедет с нами, – пояснил Чайка македонскому посланнику.
   – Разве не достаточно моего отряда? – обиделся Демофонт, – здешние земли не опасны.
   – Конечно, – подтвердил Федор, дергая поводья, и вновь осматривая отряд македонцев, в котором насчитывалось не больше пятидесяти человек, – но граница Этолии рядом. Кто знает, на что способны ее стратеги. А я уверен, они уже знают, что мы здесь.
   – Тебе ничего не угрожает, пока я рядом, – произнес с плохо скрываемым раздражением Демофонт, не спешивший на сей раз бросать своего коня вскачь.
   – Благодарю, – едва сдержался, чтобы не усмехнуться Федор, – но, я привык отвечать сам за свою безопасность. Я верю в силу армии царя Филиппа, но я ведь не беру с собой всю свою. Это лишь небольшой отряд. На всякий случай.
   Демофонт скрипнул зубами, поняв, что Чайку не переубедить, и дернул поводья.
   – Едем.
   Федор устремился вместе с ним по небольшой дороге, скорее напоминавшей тропинку. Эта дорога вела вдоль берега через подъемный мосток и, спустя десяток стадий, скрывалась в лесу, который подступал к узкому руслу реки. Проезжая мимо, Федор лишний раз убедился, что плыть по нему дальше на больших кораблях был невозможно, только на биремах. Но, спустя полчаса скачки вдоль реки, понял, что и биремы пройдут недалеко. Река очень скоро превращалась почти что в ручеек, начинавший свое течение в предгорьях. Конечный пункт плавания каравана Чайки был выбран македонцами не случайно. Федор даже мысленно похвалил стратегов Филиппа. Лагерь в этом месте был действительно нужен, – он запирал водный путь, по которому можно было легко доставлять подкрепления из тыловых областей к месту боевых действий. Он стоял на высоком берегу, окруженный частоколом. С двух сторон лагерь огибал приток реки, служивший естественным рвом, а прямо перед воротами расстилалось небольшое озеро, – еще она естественная преграда. В общем, местность была использована отлично. Царь Македонии постарался защитить свои коммуникации на случай длительных боевых действий.
   Втянувшись в лес, они скакали примерно часа два. Впереди македонский отряд и Федор, а позади три сотни скифов. Демофонт не высылал перед собой никакого авангарда, давая понять Чайке, что тот ошибся, взяв с собой большую охрану, и тем оскорбил недоверием царя. Но, Федор делал вид, что ничего не замечает, хотя и озирался по сторонам, – лес был довольно дремучий, а дорога узкой.
   Вскоре местность стала более холмистой, а путь заметно круче. Дорога превратилась в тропу. Они уже давно отвернули от реки и теперь въехали в предгорья, петляя по серпантину. Несмотря на уверения Демофонта о полной безопасности, Федора не оставляло напряжение, – места для засад было хоть отбавляй. Перед самой вершиной скалистого холма, на который они сейчас медленно взбирались, отряд так сильно растянулся, что всадники ехали по одному, зигзагами поднимаясь наверх.
   «И он собирался скакать здесь ночью? – со смешанными чувствами посматривал Федор в спину Демофонта, ехавшего чуть впереди, – он либо глупец, либо совершенно безрассуден, что впрочем, почти одно и то же».
   В третий вариант, полную безопасность здешних путей, Чайка почему-то упорно не верил. К счастью подъем, над которым нависало несколько очень удобных для засады лучников скал, скоро кончился и они выехали на вершину холма. Никаких нападений не случилось.
   – Где ждет нас Филипп? – уточнил Чайка, когда они остановили коней, чтобы подождать остальных. Он использовал эту возможность для того, чтобы осмотреться.
   – Царь стоит лагерем у города Страт в Акарнании, – нехотя пояснил Демофонт, тоже смотря вперед, – там сейчас ставка Филиппа Македонского, куда он отошел после сражения за рекой Архелон с этолийцами.
   На вершине холма леса росло меньше, и перед ними открывалась довольно протяженная панорама. Дальше путь лежал вниз, в холмистую долину, залитую светом солнца, по дну которой протекала довольно широкая река. Со своего места Федор определил, что она, хоть и широка, но не слишком глубока. Он насчитал, по меньшей мере, три брода. Кроме того, там, где река изгибалась и сужалась, также торчали скалистые уступы, в складках которых вполне можно был разместить лучников и пращников, способных поражать живую силу противника на соседнем берегу, оставаясь вне досягаемости. «Будь я на месте этолийцев, – поймал себя на мысли Чайка, – обязательно устроил бы засаду где-нибудь здесь».
   – Что это за река? – спросил Федор.
   – Ахелой, – ответил македонец, после длинной паузы.
   – Мы будем ее переходить?
   – Нет, – сообщил Демофонт, – наш путь лежит по правому берегу, вдоль реки, а затем мы уйдем опять в лес. Страт находится там.
   – Значит, вся Акарнания лежит справа, – словно запоминая услышанное, проговорил вслух командир экспедиционного корпуса, – а Этолия слева?
   Демофонт, молча, кивнул.
   Чайка перевел взгляд на левый берег реки Ахелой. Там, вдалеке, невысокие коричнево-желтые горы и холмы заканчивались, постепенно переходя в равнину. Зато высокие горные массивы лежали слева у истоков этой реки. К счастью они шли не туда. «Получается, как минимум треть Этолии покрывают горы, – размышлял Федор, прикрыв глаза ладонью от солнца, и прикидывая где лучше биться с противником, – а половину равнина».
   – Нам пора, – сказал македонец, когда весь его отряд был на вершине, – царь ждет.
   Федор тронул своего коня, следом за Демофонтом, лишь дождавшись пока на вершине холма появится Ларин с первыми скифами, у каждого из которых кроме копья в руке, к седлу был приторочен колчан со стрелами, а за спиной имелся крепкий лук.
   – Смотри в оба, – приказал ему Федор, – на этой реке масса бродов, а на другом берегу враги. Мало ли что.
   – Не боись, командир, – успокоил его Ларин, – не подведем.
   И пригнувшись к гриве лошади, добавил, покосившись на македонцев, уже спускавшихся вниз по склону.
   – Может, с нами поедешь?
   Федор отрицательно мотнул головой и еще раз проговорив «Смотри в оба», ускакал вперед, догнав Демофонта уже у подножия холма. Вскоре дорога вышла из леса на открытый берег и заструилась вдоль него, повторяя изгибы. Справа был лес, слева вода. Но леса Федор почему-то теперь боялся гораздо меньше.
   Когда показался первый скальный выступ, нависавший над водой со стороны вражеского берега, Чайка с подозрением поглядывал туда до тех пор, пока отряд не миновал скалу. К счастью, обошлось без происшествий. Оказавшись на открытой дороге, Демофонт, почти не смотревший по сторонам, ускорил ход колонны и Чайка был этому только рад. «А может, я зря его подозреваю, – поймал себя на предательской мысли Федор, – он прав и нет здесь никаких опасностей? Не зря же Филипп столько времени прессовал этих этолийцев в одиночку. Он ведь отогнал их до самой равнины, как я помню из донесений разведки, и лишь потом отошел за реку. Сидят они сейчас, наверное, у своей столицы, силы накапливают, да ко встрече с нами готовятся».
   Они миновали таким ходом уже полдороги, два замеченных с холма брода и ничего не произошло. Федор почти успокоился. Но, едва отряд поравнялся с третьей скалой, как с противоположного берега раздался знакомый свист и трое македонских всадников рухнули с коней замертво. Не помогли и отличные доспехи. Двоих поразили в шею стрелой, а третий умер от прямого попадания камнем в лицо. Едва взглянув на то, что от него осталось, Федор поморщился. Это было одно кровавое месиво.
   – Поднять щиты! – приказал Демофонт, вынув меч, – сомкнуть ряды!
   Вокруг Чайки быстро вырос защитный барьер из катафрактариев, прикрывших его от обстрела своими телами и щитами. А стрелы и камни забарабанили по ним с завидным постоянством, едва отряд оказался в зоне обстрела. Луков у македонских всадников не имелось и они ничем больше не могли ответить на обстрел из-за реки. Демофонт, похоже, ждал теперь прямого нападения. Однако, его не происходило. Потеряв еще несколько человек, он засомневался в своих действиях.
   – Надо уходить, – посоветовал Федор, приглядываясь к фигуркам вражеских лучников и пращников, едва различимым на фоне коричневой скалы, – мы тут как на ладони. Никто не будет нас атаковать из-за реки. Это просто засада.
   Вскоре подлетели скифы. И Федор крикнул Ларину, гарцевавшему под обстрелом.
   – А ну заставь этих уродов замолчать!
   Скифы, уже на ходу сдернувшие луки, послали на другой берег первую волну стрел. Потом вторую. Обстрел заметно поутих, а после третьей волны, когда со скал рухнуло в реку человек десять мертвецов, и вовсе прекратился. Брода здесь, к его удивлению, не было. И Федор хотел было отправить скифов назад, чтобы они обошли эту скалу и перебили всех, кто там находился, но передумал. Их никто не преследовал, и он решил ограничиться заградительным огнем, под прикрытием которого весь отряд благополучно миновал злосчастную скалу.
   – Ну вот, – заметил он вскользь, когда опять оказался рядом с Демофонтом, – а ты говоришь не надо с собой брать охрану.
   И кивнув на скифов, ехавших теперь двумя отрядами, впереди и позади македонцев, добавил:
   – Пригодились.
   Демофонт был вынужден кивнуть.
   – До сих пор этот путь был безопасен, – едва выдавил он из себя.
   – Значит, вы слишком давно не беспокоили этолийцев, – ответил Федор, покачиваясь в седле, – ну, ничего. Скоро мы заставим их понять, кто здесь хозяин.
   Он не заметил, как вздрогнул при этих словах Демофонт.
   Весь световой день они ехали сквозь холмистую местность. Лес, то укрывал все вокруг, то вдруг внезапно кончался, уступая место обширным открытым пространствам, на которых рос лишь кустарник. Чувствовалось, что горы поблизости.
   Не успели они отвернуть от реки, как повстречали разъезд македонцев, одетых в доспехи попроще. Это был отряд легкой конницы, зато он насчитывал добрую сотню бойцов. Демофонт, остановил их и отдал какое-то приказание, махнув в сторону реки. Когда отряд ускакал, подняв облако пыли, Чайка одобрительно кивнул.
   – Все верно. Их стоило проучить.
   Демофонт отмалчивался, не желая признавать ошибок и тем более, принимать от Федора похвалу.
   Уже наступили сумерки, когда они поднялись на очередной холм, с которого им открылся вид на тонувшую в вечернем тумане долину. На дальнем краю долины из этого тумана поднимался утес, увенчанный крепостной стеной с массивными башнями. Даже с такого расстояния были заметны ворота и выезжавшие из них всадники. За стеной можно было различить скученные строения и мерцавшие огни. Такие же огни светили на стену откуда-то снизу, из тумана, словно вокруг города обитали мистические существа, способные изрыгать огонь. Но, все оказалось гораздо проще.
   – Это город Страт, – сообщил Демофонт, – а у подножия стоит лагерем большая часть нашей армии.
   – Поспешим, – кивнул Чайка, – Филипп, вероятно, уже нас заждался.
   Пока они миновали долину, ночь уже почти вступила в свои права. Несколько раз их встречали разъезды с факелами и без, но каждый раз, узнав Демофонта, пропускали вперед без лишних вопросов. Похоже, он был одним из приближенных царя Филиппа и занимал почетное место среди его лучших военачальников. Но, Федор никак не понимал, как он мог так беспечно себя вести на приграничной территории. Похоже, виной всему была обычная гордость. После знаменитого похода царя Александра, македонцы считали себя лучшими воинами во вселенной, и это мешало им признавать, что и они иногда ошибаются. И уже если им приходилось терпеть поражения, то виной всему, были, конечно, козни богов или еще что-нибудь, а никак не собственные просчеты.
   Оказавшись у подножья утеса, на котором располагался акарнанский город Страт, Федор Чайка очутился посреди огромного лагеря македонской армии. Сотни палаток усеяли все прилегающие холмы и равнины. Солдат было так много, что за стенами города им просто не хватало места. Пешие и конные воины перемещались меж костров, разгонявших туман, в самом деле, как герои мифов или посланцы загробного царства.
   «Да здесь тысяч пятнадцать, – окинул Чайка наметанным взглядом палатки и выстроенные в поле бараки, обнесенные частоколом, когда они ехали уже сквозь сам лагерь, примыкавший к подножию горы и служивший первым рубежом обороны, – и, если верить Демофонту, это не все македонское войско. Сколько же этолийцев выступило против Филиппа, если он с такими силами в одиночку не смог их одолеть».
   – Скифы пусть останутся здесь, – заявил вдруг Демофонт, когда почти весь лагерь остался позади, – в город им пока нельзя. По приказу Филиппа туда не впускают даже конницу союзников. Я прикажу, чтобы их накормили и разместили на ночлег. На обратном пути ты заберешь их.
   Федор не ожидал такого поворота. Спорить он сейчас не хотел, но и сразу соглашаться со словами царского посланника, желавшего возвыситься в собственных глазах, не спешил.
   – Согласен, – решил он, наконец, смерив взглядом Демофонта, – пусть будет так. Но, я возьму с собой двадцать человек. Я представляю здесь самого Ганнибала и не могу появляться перед вашим царем совсем без сопровождения.
   Демофонт помедлил и нехотя кивнул.
   – Хорошо.
   Чайка подозвал командира скифов, коротко разъяснив ситуацию. А тот в свою очередь отдал приказ воину, который следовал за ним как тень.
   – Уркун, переночуешь здесь. Остаешься за старшего, а я возьму двадцать человек и еду в город. Утром увидимся.
   Бородатый опытный воин, смерил взглядом македонского всадника, что подъехал к нему в качестве провожатого по приказу Демофонта, и, молча, кивнул. Он так давно служил Ларину, что понимал его с полуслова. Уркун поднял руку и, повинуясь его сигналу, отряд скифов, от которого отделилось двадцать всадников, медленно свернул налево, вслед за македонским сопровождающим.
   Следуя за Демофонтом со своим поредевшим эскортом, Чайка решил, что опасаться ему особенно не чего. Не за тем его здесь так долго ждали, чтобы убить или отравить. Сейчас от него было гораздо больше пользы от живого и невредимого. Ведь именно его руками царь Филипп намеревался выиграть предстоящее сражение с этолийцами. Поэтому он списал все эти предосторожности на прихоть македонского царя. Хотя Федор сам был не трус, но, присутствие друга действовало на него ободряюще.
   Попетляв еще порядком между строений лагеря, Демофонт вывел колонну к городским воротам. Они были закрыты. Но, узнав, кто прибыл, охрана немедленно отворила массивное сооружение, впуская в город Демофонта и представителя Ганнибала. Не знавший сна город Страт встретил Федора Чайку, немного утомленного скачкой, воплями пьяных солдат и криками женщин, за которыми они гонялись по улицам. Несмотря на то, что прибывшие порядком опоздали с выполнением царского приказа, Демофонт вел коня шагом по извилистым улочкам вверх, похоже, решив, что торопиться уже ни к чему.
   Вскоре, однако, их путь закончился. Они подъехали к большому каменному особняку с колоннами и внутренним двором, выстроенному в греческих традициях, и принадлежавшему раньше кому-то из видных отцов города. Вокруг особняка располагалось множество пеших и конных солдат, часть из них держала в руках факелы. Не останавливаясь, Демофонт беспрепятственно проехал прямо в главные ворота. Чайка и скифы последовали за ним. У правого крыла дома виднелся отряд всадников, тоже человек двадцать. Это были греки, но их доспехи отличались от македонских даже при свете факелов.
   – А это кто такие? – спросил Федор, у которого появилось странное предчувствие, что не только он спешил на совет к македонскому царю, – наши союзники?
   – Да, это люди Филопемена, – ответил македонец, в словах которого сквозило едва заметное презрение, и милостиво пояснил, на случай если Федор не в курсе, – стратега Ахейского союза.

Глава четвертая
«Царь Филипп»

   К большому удивлению Федора немедленно провели к царю. Проведя весь день в седле, и прибыв в ставку македонцев поздно вечером, почти ночью, Чайка рассчитывал хотя бы немного отдохнуть. А, кроме того, и перекусить. Проголодался он зверски, а небольшая стычка у реки только добавила ему аппетита. Приступать же к стратегическому планированию, по его мнению, нужно было только на свежую голову. Однако, македонский царь, видно, так долго его ждал, что не в силах был подождать еще немного до утра. Поэтому, едва отряд скифов появился во дворе особняка, а Демофонт обменялся парой фраз с другими офицерами Филиппа, как сообщил Чайке, что совещание состоится немедленно.