Страница:
Полевое управление войск осуществлялось по уставу 1716 года. Во главе армии должен был стоять генералиссимус, но, как правило, это был или генерал-фельдмаршал или генерал-аншеф. Управление войсками в военное время осуществлялось через находившийся при армии «полевой штаб» (позднее – генеральный) во главе с генерал-квартирмейстером, при котором имелась военно-походная канцелярия. Отдельными родами войск командовали генерал-от-инфартерии, генерал-от-кавалерии и генерал-фельдцейхместер. Для обсуждения сложившейся обстановки созывался военный совет, бывший совещательным органом. Дивизии, бригады и полки своих штабов не имели, управление войсками осуществлялось через адьютантов и личные канцелярии генералов, бригадиров и полковых командиров.
По воинскому уставу 1716 года и дополнения к нему 1731 года – «Экзерциции пешей», пехотный строй мог быть развернутым, состоящим из линий колонн и каре. Стреляли залпами, по шеренгам. Строевая служба кавалерии регламентировалась «Экзерцицией конной в полку Его Императорского высочества». Конный строй обычно разворачивали в 2 или 3 шеренги, в походе полк шел в колоннах по четыре повзводно и по-эскадронно. Обучение атаке производилось небольшим аллюром – «маленькой рысцой», что Не соответствовало реальным боевым условиям. Драгун учили стрелять из ружей и пистолетов на скаку.
В 1736 году генерал-майором В.В. Фермором по Приказу Миниха была составлена «Диспозиция боевого порядка и маневров в генеральной баталии с турками». После утверждения она была разослана в полки в виде «Генералитетского рассуждения». Фермор писал, что «Турки рассчитывают на шумную и стремительных) атаку с великим криком при большом количества войск». Против турок войска должны были выстраиваться прежним четырехшереножным развернутым строем, стрельба должна была вестись по очереди плутонгами пошереножно. Для защиты от турецкой кавалерии применялись пики с рогатками. Драгуны в пешем строю должны были действовать так же, как и пехотинцы.
После начала боевых действий основным построением войск стало каре, сначала одно большое, позднее разделявшееся на несколько поменьше, что обеспечивало маневренность войск. При штурме крепостей и укреплений войска, разделенные на несколько колонн и имея перед колоннами гренадер с гранатами, атаковали одновременно, оказывая помощь друг другу – «когда которая колонна свободный путь себе сделает сквозь те палисады, а прочие еще нет, то могут и другие колонны тем местом идти и означенный палисад порубливать и путь шире делать и надлежащее каждой колонне другой в том давать содействие». Об уровне подготовки говорит то, с 1736 года в унтер-офицеры запрещено было производить неграмотных-недостатка в кандидатах не было.
Во главе Турции после восстания 1730–1731 годов и свержения султана Ахмеда III стояла воинственная и явно враждебная России группа крупных придворных пашей-феодалов во главе с верховным визирем Али-пашой и крымским ханом Каплан Гиреем. В 1725–1735 годах татарским набегам неоднократно подвергались Полтавщина, округа Бахмута, Правобережная Украина, степное Предкавказье, донские степи. В результате этих набегов тысячи русских людей уводили в рабство, поселки и деревни разрушались. Татарские набеги почти прекратились только с созданием Украинской укрепленной линии. В 1734 году Али-паша и французский посол в Константинополе Вильнев от имени своих стран подписали секретный договор о нападении Турции на Россию в следующем году. Направляемая Францией через Вильнева Оттоманская Порта готовилась к завоеванию украинских земель. В турецкую крепость Хотин были отправлены продовольствие, артиллерия и войска, капудан-паша с флотом был переведен в Черное море. Крымский хан Каплан Гирей получил приказ султана усилить свои Набеги на украинские земли.
10 марта 1735 года был подписан договор между Россией и Персией, по которому Россия возвращала персам Дербент, Баку и Сальян, завоеванные при Петре I. Оттоманская Порта послала войска крымского хана занять отданное Персии побережье Каспийского моря. Турецко-татарское войско прошло в Персию по российским землям. Руководители российской политики Левенвольде, Остерман и Бирон решили «по выступлении хана учинить внезапное нападение на Крым и Перекоп и, ежели возможно, овладеть полуостровом, а дело это поручить Запорожским и Украинским казакам с несколькими Ландмилицкими и полевыми полками под общим наблюдением графа Вейсбаха. Между тем, потребные к прямой войне все надлежащие приуготовления учинять». 23 июля 1735 года командующий русской армией фельдмаршал Миних получил приказ Кабинета министров открыть военные действия против Турции и Крымского ханства, для чего из Польши перейти на Украину и готовиться к походу на крымских татар. Осенью 1735 года корпус под командованием генерала Леонтьева двинулся в Крым. Время похода было выбрано неудачно – позднее начало и рано наступившая в степи зима вынудили вернуться отряд Леонтьева, за две недели дошедший только до Каменного Затона в 280 верстах от русской границы, и без боя потерявший 9000 солдат и столько же лошадей. Фельдмаршал Миних писал о плане войны:
«На 1736 год – Азов будет наш. Мы станем господами Дона, Донца, Перекопа, владений Нагайских между Доном и Днепром по Черному морю, а может быть, и самый Крым нам будет принадлежать. На 1737 год подчиняется весь Крым, Кубань, приобретается Кабарда; Императрица – владычица на Азовском море и гирл между Крымом и Кубанью. На 1738 год-Подчиняются без малейшего риска Белгородская и Буджакская орды по ту сторону Днепра, Молдавия и Валахия, который стонут под игом турок. Спасаются И греки под крылья Русского Орла. На 1739 год знамена и штандарты Ее Величества водружаются… где? в Константинополе.»
Для выполнения этого плана были сформированы семидесятитысячная Днепровская армия под командованием самого Миниха – для действий против крымского хана, и двадцатипятитысячная Донская армия под командованием фельдмаршала Петра Петровича Ласси – для действий против Азова.
Генерал-фельдмаршал граф Ласси родился в Ирландии 30 октября 1678 года. В 1700 году он поступил на русскую службу к Петру I, участвовал во многих битвах русско-шведской войны, в 1705 году стал майором, был тяжело ранен в Полтавском сражении, в 1710 году в чине полковника в числе первых вступил в захваченную Ригу и был назначен ее комендантом, в 1711 году участвовал в Прутском походе русской армии. В 1712 году Ласси был произведен в генерал-майоры, в 1720 году – в генерал-лейтенанты, участвовал в галерном походе русских войск к берегам Швеции, позднее вместе с генерал-адмиралом Апраксиным проводил мирные переговоры, в ходе которых шведская королева Ульрика-Элеонора согласилась на все предложенные ей Петром I условия мира. В 1725 году Ласси был награжден Екатериной I орденом святого Александра Невского, стал генерал-аншефом и главнокомандующим всех русских войск, стоявших в Петербурге, Новгороде, Карелии, Ингрии и Эстляндии, в 1726 году – назначен рижским генерал-губернатором. В 1733 году во главе двадцатитысячной армии Ласси воевал в Польше. В 1734 году Франция объявила войну Австрии и в соответствии с союзным договором, заключенным в Вене 6 августа 1726 году между Австрией и Россией, по просьбе австрийского императора Карла VI, 8 июня 1735 года 20-тысячный русский корпус во главе с командующим П.П. Ласси выступил из Польши в Силезию, потом в Богемию. 15 августа у Рейна русские войска соединились с австрийской армией принца Савойского. Русский корпус в боях не участвовал, начались мирные переговоры между Францией и Австрией. Было заключено перемирие и русские войска ушли домой, к Азову. После этого похода Ласси получил звание фельдмаршала.
12 апреля 1736 года вице-канцлер Остерман направил турецкому визирю ноту, в которой говорилось о том, что несмотря на «вечный мир», заключенный между Россией и Турцией 5 ноября 1720 года в Константинополе, Оттоманская Порта вела враждебные действия против Российской империи на Кавказе, донских и украинских землях. «Сей год в самом деле и всему свету показал, сколь тщетна сия надежда Ея императорского Величества на мир была и в каком малослышанном уничтожении мир и дружба российская у Порты имеетца. Желание России найти удовлетворение за оскорбление и урон, причиненные ей Портой миронарушительными предприятиями, и установить мир на условиях, могущих гарантировать более прочным образом безопасность государства и подданных, вынуждает Императрицу двинуть против турок свои войска».
Сразу же после этого Донская армия осадила Азов. Оттуда Миних отправился в Царичанку (нынешний Волгоград – авт.), где был назначен сбор Днепровской армии.
Крымский полуостров был отделен от освоенных российских земель «диким полем» – огромными безводными степями, поход по которым был очень труден сам по себе. Вход в Крым защищала хорошо укрепленная Перекопская крепость. За Перекопом опять начинались безводные степи.
В отличие от ранних крымских походов русское командование знало о дороге в Крым почти все. В составленной еще в 1627 году в Разрядном приказе по «государеву указу» Книге Большого чертежу, описывавшей всю территорию России и граничащих с ней стран, так говорилось о Крымском полуострове:
«Крымская Орда промеж моря Азовского и моря Черного. Море Черное обтекло с полудни и от западу, Другое Азовское море обтекло с полуночи, и к востоку, И с полудни.
А от Крымские Орды Черным морем, от Корсуни за Черное море в Турскую землю, прямо на полдни 240 верст до другого берега Черного моря.
А в море Черное пала река Сангарис; а в Сангарис реку пала река Ганус; Сангарис реки протоку 80 верст, а реки Гануса протоку 40 верст.
А от Сангарис реки 30 верст, у Черного моря, город Кае пень.
А от Каспеня 100 верст город Халкидон, стоит к берегу к Черному морю.
А от Халкидона до Костянтинополя города промеж ими прошло гирло морское из Белого в Черное море; а по старому Чертежу от Халкидона до Костянтинополя города 15 верст, а Костянтинополь город стоит к берегу Белому морю. А Крымская Орда писана в книге сей дорогою Муравским шляхом и Азовского моря реки.
А от Перекопи до царева двора, которой двор на реке на Алме, а другой двор в Бахчисарае, верст с 90; а меж тех дворов версты с 3; а в тех дворех живет крымской царь; а от моря тот двор, что на реке на Альме, верст с 10, а Бахчисарай от моря верст с 13.
А в Бахчисарае палаты царевы, и поварня, и конюшни каменные, а стоит под горою ниско.
Да от Перекопу же едучи, на праве, у моря на берегу, город Козлов каменной, а от Перекопи до Козлева верст с 50; а от Козлева до Бахчисарай верст с 40.
А от Перекопи до Бахчисарая и до Козлева, по обе стороны дороги, деревни татарские, а воды копаные колодези, а рек нет.
А до Кафы от Бакчисарая верст с 60, а по обе стороны той дороги деревни же татарские, а воды копаныя и родники есть.
А у татар во всех деревнях пашни пашут, а сеют пшеницу, да ячмень, да полбу».
Второй базой русской армии стал лагерь на реке Белозерке, откуда Шестидесятитысячная армия Миниха, прикрываемая 15000 запорожских и украинских казаков, вышла 4 мая 1736 года и через три дня достигла Кизикермена, создав там третий опорный пункт. Оттуда армия шла уже тремя колоннами, вблизи Перекопского перешейка в связи с угрозой нападения крымских татар перестроившись в большое каре. Выдержав нападение двадцатитысячной татарской конницы в Черной долине, 17 мая русская армия подошла к Перекопу и построила здесь укрепленный лагерь.
Перекопская линия представляла собой непрерывный восьмиверстный вал, достигавший в высоту 20 метров. Перед валом был выкопан широкий пятнадцатиметровый ров, глубиной 10 метров. Вал был укреплен 6 большими башнями, имел двухтысячный турецкий янычарский гарнизон со 184 орудиями. За укреплением сосредоточилась стотысячная армия крымского хана Каплан Гирея. В центре вала находилась крепость Op-Капу с единственными воротами на Крымский полуостров. Миних провел тщательную рекогносцировку – самым слабым оказался левый фланг вала. Военный совет русской армии принял решение – на правом фланге произвести отвлекающее нападение, а основными силами из 15 пехотных и 11 Конных полков атаковать левый. В ночь с 19 на 20 мая после отвлекающей атаки на правом фланге и мощного орудийного обстрела Op-Капу скрытно построившаяся в три колонны русская пехота и спешившиеся драгуны пошли на штурм левого фланга Перекопских укреплений. После кровопролитного боя, захватив небольшие участки вала, русские солдаты втащили туда пушки на канатах, и, обстреляв турок, овладели всеми перекопскими башнями и укреплениями и самой крепостью Op-Капу. Оставшиеся в живых янычары были Пленены, татарская конница отошла вглубь полуострова. Потери русских войск при штурме составили Около 200 убитых и раненых.
22 мая русская армия без боя вошла в Перекоп. В архивах сохранилось «Всеподданейшее донесение графа Миниха от мая 24 дня 1736 года о взятии Перекопа». Миних писал императрице Анне: «Взятье сего девственного места учинено без всякого кровопролития, а в приступе линии и весьма крепких каланчей только 6 человек убито, да 6 человек тяжкими и 170 легкими раны ранено. Взятие сего Крыма, ежели Бог соизволит, может до окончания июля месяца воспоследовать и до прибытия, к препятствию того, довольной турецкой армии, с чем Ваше Императорское Величество всенижайше поздравляю.»
Устроив в Перекопе 4 базу русской армии и оставив там сильный гарнизон, Миних пошел на Гезлев-Евпаторию, выделив двенадцатитысячный отряд под руководством генерала Леонтьева для захвата Кинбурна. 4 июня русские войска без боя заняли Гезлев, захватив 16 пушек и месячный запас продовольствия для всей армии. 8 июня был взят и Кинбурн. 16 июня русская армия подошла к Бахчисараю, на подступах к которому на подготовленных позициях стоял Каплан Гирей со стотысячным войском. Ночным броском, совершив обходной маневр, русская армия зашла в тыл ханскому войску. Хан не принял боя и ушел в горы. Миних сжег Бахчисарай, а через десять дней занял Ак-Мечеть (Симферополь – авт.), почти полностью разрушив город. Татары налетали небольшими отрядами, отбивали обозы, истребляли отсталых, но серьезного сопротивления не оказывали. В это же время Донская армия Ласси взяла Азов. За время боевых действий русские войска потеряли 2000 человек, однако тяжелые местные условия, отсутствие достаточного количества воды и как следствие множество больных, хроническая нехватка продовольствия, невозможность, по тогдашним обстоятельствам вести компанию зимой, заставили Миниха вернуться домой. 6 сентября 1736 года русская армия вышла к Перекопу и отдохнув, отошла на зимние квартиры на Украину.
Очевидец и участник крымской компании, впоследствии адьютант Миниха Генрих Манштейн оставил «Современные записки о России в историческом, политическом и военнодейственном отношении», вышедшие в конце XVIII века в Москве. Вот его описание похода русской армии в Крым в 1736 году:
«6-го апреля 1736 года граф Миних, сняв осаду Л зова, двинулся со своими войсками к Царицину-городку, лежавшему на украинской линии, в двух милях от Днепра, для принятия начальства над главною армией.
В этом пункте, в день своего прибытия, 19 числа, нашел он уже несколько полков пехоты и драгун, Которыми командовал принц Гессен-Гомбурский. К 21-му числу прибыло сюда и все остальное войско, состоявшее из двенадцати полков драгун, пятнадцати-пехоты, десяти – милиции, десяти эскадронов гусар и двенадцати тысяч казаков, в том числе 5000 донцев, 3000 запорожцев и 4000 украинцев. В общей сложности составилось войско, от пятидесяти до пятидесяти четырех тысяч человек. Генералы, присоединившиеся в этом походе к Миниху, были: принц фельдцейхмейстер Гессен-Гомбурский, генерал-лейтенанты Леонтьев и Измайлов, генерал-майоры Шпигель, князь Репнин, Магнус. Бирон, Штофельн, Гейн, Тараканов, Лесли и Аракчеев.
Всем полкам выданы были съестные припасы месяца на два: офицерам тоже приказано было запастись тем-же, по крайней мере на такой-же срок. Фельдмаршал желал взять с собою еще больший запас, тем более, что в продолжении зимы сделаны были очень значительные заготовления; но желание это не могло исполниться, по недостатку в подводах. Это Обстоятельство не остановило предположения фельдмаршала – прервать мирные сношения с Крымом и немедленно открыть военные действия. Однако, для избежания голода, генерал-майору князю Трубецкому полено было поспешить к армии с обозами тотчас как только представится возможность иметь достаточно для этого рабочего скота. Кроме того, некоторые полки, стоявшие на зимних квартирах в значительном расстоянии от границы и сборного пункта, получили приказание присоединиться к главной армии. Обозу надлежало следовать к сборному месту под прикрытием этих полков. Но князь Трубецкой, слабодушный и нерешительный, так медлил исполнением возложенного на него поручения, что Миних возвратился в Украину еще до выступления его в поход, – и возвратился потому, что съестные припасы совершенно истощились и войско, как увидим, гибло от голода. Другая более важная причина, почему Миних без достаточного количества съестных припасов, отправился в поход, заключалась в том, что он никогда еще не воевал Крым и знал его только по рассказам казаков, приезжавших сюда по делам торговым. Основываясь на этих рассказах, фельдмаршал полагал найти в плодородном Крыму все необходимое для армии, и не счел нужным запастись съестными припасами на более продолжительное время.
Приготовившись окончательно к нападению на Крым, армия разделилась на пять частей. Одною частью командовал генерал Шпигель; этот отряд состоял из трех полков драгун и одной колонны легких войск, и образовал авангард. Другою частью командовал принц Гессен-Гомбурский, третьей – генерал-лейтенант Измайлов, четвертой – генерал-лейтенант Леонтьев, а пятой частью и волонтерами – генерал-майор Тараканов. Фельдмаршал почти всегда находился при авангарде, от которого все остальные войска держались в довольно значительном расстоянии. Генерал-майор Тараканов подвигался еще медленнее: он прибыл к сборному месту лишь тогда, когда вся армия уже выступила в поход.
Войско следовало по течению Днепра. Вскоре оно достигло до Каменного затона, за порогами, что неподалеку от Сечи, главного местоприбывания запорожцев. На этом месте первые четыре колонны соединились 10-го мая. Затем армия совершила еще пять переходов, не встретив на пути и следов неприятельских. Наконец 17-го мая, когда войска сделали привал у речки Дружки, неприятельская партия в 100 человек, показалась на расстоянии полумили от авангарда. Казаки тотчас сели на коней и обратили ее в бегство. На другой день гораздо значительнейшая неприятельская толпа стала приближаться к правому крылу, но вскоре обратилась назад, не вступив в дело и с казаками.
19-го мая фельдмаршал двинул на неприятеля пять отрядов по 400 человек драгун и 150 казаков в каждом. Так как местоположение было ровное, то отрядам отдан был приказ следовать в таком друг от друга расстоянии, чтобы они в случае нужду могли защищать себя взаимно. Начальство над всеми этими отрядами поручено было генерал-майору Шпигелю. Еще войско не успело сделать и двух французским миль, как встретило Ногайцев (в числе 200), которые, увидев наши войска, – обратились в бегство. Казаки немедленно стали их преследовать, настигли и несколько человек убили, а двух взяли в плен.
Вслед за тем, войско, в прежнем порядке, двинулось вперед, но не пройдя и двух миль, Шпигель должен был с поспешностию остановиться и поставить драгун в каре: 20000-нос неприятельское войско шло ему на встречу. С ожесточением и криками неприятель бросился на одну сторону каре, засыпал отряд наш множеством стрел. Однако, драгуны, презирая опасность, не упали духом и действовали своими зарядами так удачно и хорошо, что неприятель отступил, не решаясь более приближаться к каре, и держась во СТО шагов от него. Не смотря на блестящую оборону, положение русских было все-таки незавидное: неприятель нападал на них то с одной, то с другой стороны, И в ответ на ружейные выстрелы карабинер, посылал тучи стрел.
Узнав об опасном положении генерала Шпигеля, фельдмаршал с 3000 драгун и 2000 казаков, присоединившись к генералу Леонтьеву, поспешил ему на помощь. За ним последовал и полковник Девич с десятью ротами пехоты гренадер и остальною кавалерией». Видя приближение помощи, Ногайцы поспешно удалились, оставив на поле до 200 человек убитыми. Хотя Шпигель в продолжение шести часов собственными силами удерживал напор неприятельский, однакож потерял убитыми и раненными не более 50-ти человек. В числе последних был сам Шпигель и полковник Вейсбах, оба были ранены стрелами.
Сражение это осталось не без важных последствий для обеих сторон: татары более прежнего стали опасаться русских; русские же, в свою очередь, стали питать к татарам презрение. К этому-то первому впечатлению надобно отнести тот перевес, который русские почти постоянно имели над татарами.
От пленных татар получено сведение, что хан, во главе стотысячного войска находится в двадцати французских милях от русского лагеря и что отраженные татары посланы были начальником своим, Калгой-Султаном, – наблюдать за движениями русской армии, о приближении которой ему стало известно только десять дней назад. Собравши эти сведения фельдмаршал сначала остановился со всеми своими силами на том месте, где Шпигель сражался с неприятелем, на Черной долине, а потом, 21-го мая, устроив войско в одно каре и поместив внутри его обоз, двинулся вперед. Этот боевой порядок, во все продолжение крымской компании, русские соблюдали всякий раз, когда только ожидали нападения со стороны неприятеля.
Некоторые другие татары, взятые казаками в плен, тоже подтвердили известие о том, что неприятельская армия простирается по крайней мере до 100000 человек. Равным образом от них узнали, что всем крымцам без изъятия велено было приготовиться к обороне в случае вторжения русских.
Наконец войско достигло до татарских колодцев, где и расположилось лагерем. В этой местности, на протяжении четырех миль в окружности, нигде нельзя найти источника; но в земле, не глубже одного вута, находят хорошую воду. Войско стояло здесь несколько дней. 24-го мая казаки схватили двух гонцов, следовавших из Константинополя с письмами от великого везиря к хану, из которого узнали, что этот последний лишен всякой надежды на помощь со стороны
Порты. Кроме того, в письме великий везирь сильно упрекал татар, в том, что они были главною причиной разрыва Турции с Россией. 26-го мая войско совершило еще один переход на шесть французских миль, и остановилось на берегу речки Каланчака. Во время перехода, татары с обычными криками и стремительностью нападали на каре и окружали его со всех сторон; но русские, действуя решительно и неустрашимо, вскоре заставили их искать спасения в бегстве.
После этого войско двинулось на Перекоп и 28-го мая остановилось в расстоянии пушечного выстрела от него, построило батареи и приступило к осаде крепости.
Приступив к осаде Перекопа, Миних отправил письмо к хану, в котором объяснил, что послан своею императрицею наказать татар за их частые набеги на Украйну, и что имеет повеление опустошить весь Крым, если эта страна не согласится добровольно принять русского гарнизона в Перекоп и признать над собою покровительство Русской державы. Письмо оканчивалось тем, что в силу этих только условий, могут быть начаты переговоры о мире; но что, вместе с тем, Перекоп должен сдаться русской армии на капитуляцию.
В ответ на это письмо, хан 30-го мая послал к графу Миниху татарского мурзу сказать, что его весьма удивляет, почему русские пришли опустошать его страну, тогда как ему предварительно вовсе не объявлено было о войне; что крымские татары никогда не беспокоили Россию своими набегами; что эти набеги, по всей вероятности, сделаны были одними-Ногаями; что он, хан, никаким образом не в состоянии удержать этих последних от хищничества, несмотря на долгое подчинение их его верховной власти и что, наконец, Россия, по своему усмотрению, должна ограничиться наказанием одних этих бродяг, к чему последняя действительно уже приступила в прошедшем (1735) году. Ко всему этому хан присовокупил еще то, что, находясь в тесной зависимости от константинопольского двора, без ведома и воли последнего, не можем уступить Перекоп, потому-что в нем находится турецкий гарнизон, который, вопреки его желанию, не согласится на подобную уступку. Но с тем вместе хан, однакожь, обещал в непродолжительном времени вступить в Россию в мирные переговоры, прося между-тем прекратить на время наступательные военные действия, и заключил свое письмо тем, что, в случае отказа в этом последнем его желании, он тоже не останется в бездействии и будет упорно защищаться всею землею до последней капли крови.
Убедившись на деле из всего этого ответа, что без решительно удара нельзя уничтожить и ослабить Крымского ханства, фельдмаршал, отпустив от себя мурзу, просил уведомить хана, что, по причине отвержения им предложенных условий мира, он вскоре увидит все свои земли опустошенными, а города – обращенными в пепел и груды развалин, потому-что честность татарская не подает надежды на скорое вступление в переговоры о мире.
По воинскому уставу 1716 года и дополнения к нему 1731 года – «Экзерциции пешей», пехотный строй мог быть развернутым, состоящим из линий колонн и каре. Стреляли залпами, по шеренгам. Строевая служба кавалерии регламентировалась «Экзерцицией конной в полку Его Императорского высочества». Конный строй обычно разворачивали в 2 или 3 шеренги, в походе полк шел в колоннах по четыре повзводно и по-эскадронно. Обучение атаке производилось небольшим аллюром – «маленькой рысцой», что Не соответствовало реальным боевым условиям. Драгун учили стрелять из ружей и пистолетов на скаку.
В 1736 году генерал-майором В.В. Фермором по Приказу Миниха была составлена «Диспозиция боевого порядка и маневров в генеральной баталии с турками». После утверждения она была разослана в полки в виде «Генералитетского рассуждения». Фермор писал, что «Турки рассчитывают на шумную и стремительных) атаку с великим криком при большом количества войск». Против турок войска должны были выстраиваться прежним четырехшереножным развернутым строем, стрельба должна была вестись по очереди плутонгами пошереножно. Для защиты от турецкой кавалерии применялись пики с рогатками. Драгуны в пешем строю должны были действовать так же, как и пехотинцы.
После начала боевых действий основным построением войск стало каре, сначала одно большое, позднее разделявшееся на несколько поменьше, что обеспечивало маневренность войск. При штурме крепостей и укреплений войска, разделенные на несколько колонн и имея перед колоннами гренадер с гранатами, атаковали одновременно, оказывая помощь друг другу – «когда которая колонна свободный путь себе сделает сквозь те палисады, а прочие еще нет, то могут и другие колонны тем местом идти и означенный палисад порубливать и путь шире делать и надлежащее каждой колонне другой в том давать содействие». Об уровне подготовки говорит то, с 1736 года в унтер-офицеры запрещено было производить неграмотных-недостатка в кандидатах не было.
Во главе Турции после восстания 1730–1731 годов и свержения султана Ахмеда III стояла воинственная и явно враждебная России группа крупных придворных пашей-феодалов во главе с верховным визирем Али-пашой и крымским ханом Каплан Гиреем. В 1725–1735 годах татарским набегам неоднократно подвергались Полтавщина, округа Бахмута, Правобережная Украина, степное Предкавказье, донские степи. В результате этих набегов тысячи русских людей уводили в рабство, поселки и деревни разрушались. Татарские набеги почти прекратились только с созданием Украинской укрепленной линии. В 1734 году Али-паша и французский посол в Константинополе Вильнев от имени своих стран подписали секретный договор о нападении Турции на Россию в следующем году. Направляемая Францией через Вильнева Оттоманская Порта готовилась к завоеванию украинских земель. В турецкую крепость Хотин были отправлены продовольствие, артиллерия и войска, капудан-паша с флотом был переведен в Черное море. Крымский хан Каплан Гирей получил приказ султана усилить свои Набеги на украинские земли.
10 марта 1735 года был подписан договор между Россией и Персией, по которому Россия возвращала персам Дербент, Баку и Сальян, завоеванные при Петре I. Оттоманская Порта послала войска крымского хана занять отданное Персии побережье Каспийского моря. Турецко-татарское войско прошло в Персию по российским землям. Руководители российской политики Левенвольде, Остерман и Бирон решили «по выступлении хана учинить внезапное нападение на Крым и Перекоп и, ежели возможно, овладеть полуостровом, а дело это поручить Запорожским и Украинским казакам с несколькими Ландмилицкими и полевыми полками под общим наблюдением графа Вейсбаха. Между тем, потребные к прямой войне все надлежащие приуготовления учинять». 23 июля 1735 года командующий русской армией фельдмаршал Миних получил приказ Кабинета министров открыть военные действия против Турции и Крымского ханства, для чего из Польши перейти на Украину и готовиться к походу на крымских татар. Осенью 1735 года корпус под командованием генерала Леонтьева двинулся в Крым. Время похода было выбрано неудачно – позднее начало и рано наступившая в степи зима вынудили вернуться отряд Леонтьева, за две недели дошедший только до Каменного Затона в 280 верстах от русской границы, и без боя потерявший 9000 солдат и столько же лошадей. Фельдмаршал Миних писал о плане войны:
«На 1736 год – Азов будет наш. Мы станем господами Дона, Донца, Перекопа, владений Нагайских между Доном и Днепром по Черному морю, а может быть, и самый Крым нам будет принадлежать. На 1737 год подчиняется весь Крым, Кубань, приобретается Кабарда; Императрица – владычица на Азовском море и гирл между Крымом и Кубанью. На 1738 год-Подчиняются без малейшего риска Белгородская и Буджакская орды по ту сторону Днепра, Молдавия и Валахия, который стонут под игом турок. Спасаются И греки под крылья Русского Орла. На 1739 год знамена и штандарты Ее Величества водружаются… где? в Константинополе.»
Для выполнения этого плана были сформированы семидесятитысячная Днепровская армия под командованием самого Миниха – для действий против крымского хана, и двадцатипятитысячная Донская армия под командованием фельдмаршала Петра Петровича Ласси – для действий против Азова.
Генерал-фельдмаршал граф Ласси родился в Ирландии 30 октября 1678 года. В 1700 году он поступил на русскую службу к Петру I, участвовал во многих битвах русско-шведской войны, в 1705 году стал майором, был тяжело ранен в Полтавском сражении, в 1710 году в чине полковника в числе первых вступил в захваченную Ригу и был назначен ее комендантом, в 1711 году участвовал в Прутском походе русской армии. В 1712 году Ласси был произведен в генерал-майоры, в 1720 году – в генерал-лейтенанты, участвовал в галерном походе русских войск к берегам Швеции, позднее вместе с генерал-адмиралом Апраксиным проводил мирные переговоры, в ходе которых шведская королева Ульрика-Элеонора согласилась на все предложенные ей Петром I условия мира. В 1725 году Ласси был награжден Екатериной I орденом святого Александра Невского, стал генерал-аншефом и главнокомандующим всех русских войск, стоявших в Петербурге, Новгороде, Карелии, Ингрии и Эстляндии, в 1726 году – назначен рижским генерал-губернатором. В 1733 году во главе двадцатитысячной армии Ласси воевал в Польше. В 1734 году Франция объявила войну Австрии и в соответствии с союзным договором, заключенным в Вене 6 августа 1726 году между Австрией и Россией, по просьбе австрийского императора Карла VI, 8 июня 1735 года 20-тысячный русский корпус во главе с командующим П.П. Ласси выступил из Польши в Силезию, потом в Богемию. 15 августа у Рейна русские войска соединились с австрийской армией принца Савойского. Русский корпус в боях не участвовал, начались мирные переговоры между Францией и Австрией. Было заключено перемирие и русские войска ушли домой, к Азову. После этого похода Ласси получил звание фельдмаршала.
12 апреля 1736 года вице-канцлер Остерман направил турецкому визирю ноту, в которой говорилось о том, что несмотря на «вечный мир», заключенный между Россией и Турцией 5 ноября 1720 года в Константинополе, Оттоманская Порта вела враждебные действия против Российской империи на Кавказе, донских и украинских землях. «Сей год в самом деле и всему свету показал, сколь тщетна сия надежда Ея императорского Величества на мир была и в каком малослышанном уничтожении мир и дружба российская у Порты имеетца. Желание России найти удовлетворение за оскорбление и урон, причиненные ей Портой миронарушительными предприятиями, и установить мир на условиях, могущих гарантировать более прочным образом безопасность государства и подданных, вынуждает Императрицу двинуть против турок свои войска».
Сразу же после этого Донская армия осадила Азов. Оттуда Миних отправился в Царичанку (нынешний Волгоград – авт.), где был назначен сбор Днепровской армии.
Крымский полуостров был отделен от освоенных российских земель «диким полем» – огромными безводными степями, поход по которым был очень труден сам по себе. Вход в Крым защищала хорошо укрепленная Перекопская крепость. За Перекопом опять начинались безводные степи.
В отличие от ранних крымских походов русское командование знало о дороге в Крым почти все. В составленной еще в 1627 году в Разрядном приказе по «государеву указу» Книге Большого чертежу, описывавшей всю территорию России и граничащих с ней стран, так говорилось о Крымском полуострове:
«Крымская Орда промеж моря Азовского и моря Черного. Море Черное обтекло с полудни и от западу, Другое Азовское море обтекло с полуночи, и к востоку, И с полудни.
А от Крымские Орды Черным морем, от Корсуни за Черное море в Турскую землю, прямо на полдни 240 верст до другого берега Черного моря.
А в море Черное пала река Сангарис; а в Сангарис реку пала река Ганус; Сангарис реки протоку 80 верст, а реки Гануса протоку 40 верст.
А от Сангарис реки 30 верст, у Черного моря, город Кае пень.
А от Каспеня 100 верст город Халкидон, стоит к берегу к Черному морю.
А от Халкидона до Костянтинополя города промеж ими прошло гирло морское из Белого в Черное море; а по старому Чертежу от Халкидона до Костянтинополя города 15 верст, а Костянтинополь город стоит к берегу Белому морю. А Крымская Орда писана в книге сей дорогою Муравским шляхом и Азовского моря реки.
А от Перекопи до царева двора, которой двор на реке на Алме, а другой двор в Бахчисарае, верст с 90; а меж тех дворов версты с 3; а в тех дворех живет крымской царь; а от моря тот двор, что на реке на Альме, верст с 10, а Бахчисарай от моря верст с 13.
А в Бахчисарае палаты царевы, и поварня, и конюшни каменные, а стоит под горою ниско.
Да от Перекопу же едучи, на праве, у моря на берегу, город Козлов каменной, а от Перекопи до Козлева верст с 50; а от Козлева до Бахчисарай верст с 40.
А от Перекопи до Бахчисарая и до Козлева, по обе стороны дороги, деревни татарские, а воды копаные колодези, а рек нет.
А до Кафы от Бакчисарая верст с 60, а по обе стороны той дороги деревни же татарские, а воды копаныя и родники есть.
А у татар во всех деревнях пашни пашут, а сеют пшеницу, да ячмень, да полбу».
Второй базой русской армии стал лагерь на реке Белозерке, откуда Шестидесятитысячная армия Миниха, прикрываемая 15000 запорожских и украинских казаков, вышла 4 мая 1736 года и через три дня достигла Кизикермена, создав там третий опорный пункт. Оттуда армия шла уже тремя колоннами, вблизи Перекопского перешейка в связи с угрозой нападения крымских татар перестроившись в большое каре. Выдержав нападение двадцатитысячной татарской конницы в Черной долине, 17 мая русская армия подошла к Перекопу и построила здесь укрепленный лагерь.
Перекопская линия представляла собой непрерывный восьмиверстный вал, достигавший в высоту 20 метров. Перед валом был выкопан широкий пятнадцатиметровый ров, глубиной 10 метров. Вал был укреплен 6 большими башнями, имел двухтысячный турецкий янычарский гарнизон со 184 орудиями. За укреплением сосредоточилась стотысячная армия крымского хана Каплан Гирея. В центре вала находилась крепость Op-Капу с единственными воротами на Крымский полуостров. Миних провел тщательную рекогносцировку – самым слабым оказался левый фланг вала. Военный совет русской армии принял решение – на правом фланге произвести отвлекающее нападение, а основными силами из 15 пехотных и 11 Конных полков атаковать левый. В ночь с 19 на 20 мая после отвлекающей атаки на правом фланге и мощного орудийного обстрела Op-Капу скрытно построившаяся в три колонны русская пехота и спешившиеся драгуны пошли на штурм левого фланга Перекопских укреплений. После кровопролитного боя, захватив небольшие участки вала, русские солдаты втащили туда пушки на канатах, и, обстреляв турок, овладели всеми перекопскими башнями и укреплениями и самой крепостью Op-Капу. Оставшиеся в живых янычары были Пленены, татарская конница отошла вглубь полуострова. Потери русских войск при штурме составили Около 200 убитых и раненых.
22 мая русская армия без боя вошла в Перекоп. В архивах сохранилось «Всеподданейшее донесение графа Миниха от мая 24 дня 1736 года о взятии Перекопа». Миних писал императрице Анне: «Взятье сего девственного места учинено без всякого кровопролития, а в приступе линии и весьма крепких каланчей только 6 человек убито, да 6 человек тяжкими и 170 легкими раны ранено. Взятие сего Крыма, ежели Бог соизволит, может до окончания июля месяца воспоследовать и до прибытия, к препятствию того, довольной турецкой армии, с чем Ваше Императорское Величество всенижайше поздравляю.»
Устроив в Перекопе 4 базу русской армии и оставив там сильный гарнизон, Миних пошел на Гезлев-Евпаторию, выделив двенадцатитысячный отряд под руководством генерала Леонтьева для захвата Кинбурна. 4 июня русские войска без боя заняли Гезлев, захватив 16 пушек и месячный запас продовольствия для всей армии. 8 июня был взят и Кинбурн. 16 июня русская армия подошла к Бахчисараю, на подступах к которому на подготовленных позициях стоял Каплан Гирей со стотысячным войском. Ночным броском, совершив обходной маневр, русская армия зашла в тыл ханскому войску. Хан не принял боя и ушел в горы. Миних сжег Бахчисарай, а через десять дней занял Ак-Мечеть (Симферополь – авт.), почти полностью разрушив город. Татары налетали небольшими отрядами, отбивали обозы, истребляли отсталых, но серьезного сопротивления не оказывали. В это же время Донская армия Ласси взяла Азов. За время боевых действий русские войска потеряли 2000 человек, однако тяжелые местные условия, отсутствие достаточного количества воды и как следствие множество больных, хроническая нехватка продовольствия, невозможность, по тогдашним обстоятельствам вести компанию зимой, заставили Миниха вернуться домой. 6 сентября 1736 года русская армия вышла к Перекопу и отдохнув, отошла на зимние квартиры на Украину.
Очевидец и участник крымской компании, впоследствии адьютант Миниха Генрих Манштейн оставил «Современные записки о России в историческом, политическом и военнодейственном отношении», вышедшие в конце XVIII века в Москве. Вот его описание похода русской армии в Крым в 1736 году:
«6-го апреля 1736 года граф Миних, сняв осаду Л зова, двинулся со своими войсками к Царицину-городку, лежавшему на украинской линии, в двух милях от Днепра, для принятия начальства над главною армией.
В этом пункте, в день своего прибытия, 19 числа, нашел он уже несколько полков пехоты и драгун, Которыми командовал принц Гессен-Гомбурский. К 21-му числу прибыло сюда и все остальное войско, состоявшее из двенадцати полков драгун, пятнадцати-пехоты, десяти – милиции, десяти эскадронов гусар и двенадцати тысяч казаков, в том числе 5000 донцев, 3000 запорожцев и 4000 украинцев. В общей сложности составилось войско, от пятидесяти до пятидесяти четырех тысяч человек. Генералы, присоединившиеся в этом походе к Миниху, были: принц фельдцейхмейстер Гессен-Гомбурский, генерал-лейтенанты Леонтьев и Измайлов, генерал-майоры Шпигель, князь Репнин, Магнус. Бирон, Штофельн, Гейн, Тараканов, Лесли и Аракчеев.
Всем полкам выданы были съестные припасы месяца на два: офицерам тоже приказано было запастись тем-же, по крайней мере на такой-же срок. Фельдмаршал желал взять с собою еще больший запас, тем более, что в продолжении зимы сделаны были очень значительные заготовления; но желание это не могло исполниться, по недостатку в подводах. Это Обстоятельство не остановило предположения фельдмаршала – прервать мирные сношения с Крымом и немедленно открыть военные действия. Однако, для избежания голода, генерал-майору князю Трубецкому полено было поспешить к армии с обозами тотчас как только представится возможность иметь достаточно для этого рабочего скота. Кроме того, некоторые полки, стоявшие на зимних квартирах в значительном расстоянии от границы и сборного пункта, получили приказание присоединиться к главной армии. Обозу надлежало следовать к сборному месту под прикрытием этих полков. Но князь Трубецкой, слабодушный и нерешительный, так медлил исполнением возложенного на него поручения, что Миних возвратился в Украину еще до выступления его в поход, – и возвратился потому, что съестные припасы совершенно истощились и войско, как увидим, гибло от голода. Другая более важная причина, почему Миних без достаточного количества съестных припасов, отправился в поход, заключалась в том, что он никогда еще не воевал Крым и знал его только по рассказам казаков, приезжавших сюда по делам торговым. Основываясь на этих рассказах, фельдмаршал полагал найти в плодородном Крыму все необходимое для армии, и не счел нужным запастись съестными припасами на более продолжительное время.
Приготовившись окончательно к нападению на Крым, армия разделилась на пять частей. Одною частью командовал генерал Шпигель; этот отряд состоял из трех полков драгун и одной колонны легких войск, и образовал авангард. Другою частью командовал принц Гессен-Гомбурский, третьей – генерал-лейтенант Измайлов, четвертой – генерал-лейтенант Леонтьев, а пятой частью и волонтерами – генерал-майор Тараканов. Фельдмаршал почти всегда находился при авангарде, от которого все остальные войска держались в довольно значительном расстоянии. Генерал-майор Тараканов подвигался еще медленнее: он прибыл к сборному месту лишь тогда, когда вся армия уже выступила в поход.
Войско следовало по течению Днепра. Вскоре оно достигло до Каменного затона, за порогами, что неподалеку от Сечи, главного местоприбывания запорожцев. На этом месте первые четыре колонны соединились 10-го мая. Затем армия совершила еще пять переходов, не встретив на пути и следов неприятельских. Наконец 17-го мая, когда войска сделали привал у речки Дружки, неприятельская партия в 100 человек, показалась на расстоянии полумили от авангарда. Казаки тотчас сели на коней и обратили ее в бегство. На другой день гораздо значительнейшая неприятельская толпа стала приближаться к правому крылу, но вскоре обратилась назад, не вступив в дело и с казаками.
19-го мая фельдмаршал двинул на неприятеля пять отрядов по 400 человек драгун и 150 казаков в каждом. Так как местоположение было ровное, то отрядам отдан был приказ следовать в таком друг от друга расстоянии, чтобы они в случае нужду могли защищать себя взаимно. Начальство над всеми этими отрядами поручено было генерал-майору Шпигелю. Еще войско не успело сделать и двух французским миль, как встретило Ногайцев (в числе 200), которые, увидев наши войска, – обратились в бегство. Казаки немедленно стали их преследовать, настигли и несколько человек убили, а двух взяли в плен.
Вслед за тем, войско, в прежнем порядке, двинулось вперед, но не пройдя и двух миль, Шпигель должен был с поспешностию остановиться и поставить драгун в каре: 20000-нос неприятельское войско шло ему на встречу. С ожесточением и криками неприятель бросился на одну сторону каре, засыпал отряд наш множеством стрел. Однако, драгуны, презирая опасность, не упали духом и действовали своими зарядами так удачно и хорошо, что неприятель отступил, не решаясь более приближаться к каре, и держась во СТО шагов от него. Не смотря на блестящую оборону, положение русских было все-таки незавидное: неприятель нападал на них то с одной, то с другой стороны, И в ответ на ружейные выстрелы карабинер, посылал тучи стрел.
Узнав об опасном положении генерала Шпигеля, фельдмаршал с 3000 драгун и 2000 казаков, присоединившись к генералу Леонтьеву, поспешил ему на помощь. За ним последовал и полковник Девич с десятью ротами пехоты гренадер и остальною кавалерией». Видя приближение помощи, Ногайцы поспешно удалились, оставив на поле до 200 человек убитыми. Хотя Шпигель в продолжение шести часов собственными силами удерживал напор неприятельский, однакож потерял убитыми и раненными не более 50-ти человек. В числе последних был сам Шпигель и полковник Вейсбах, оба были ранены стрелами.
Сражение это осталось не без важных последствий для обеих сторон: татары более прежнего стали опасаться русских; русские же, в свою очередь, стали питать к татарам презрение. К этому-то первому впечатлению надобно отнести тот перевес, который русские почти постоянно имели над татарами.
От пленных татар получено сведение, что хан, во главе стотысячного войска находится в двадцати французских милях от русского лагеря и что отраженные татары посланы были начальником своим, Калгой-Султаном, – наблюдать за движениями русской армии, о приближении которой ему стало известно только десять дней назад. Собравши эти сведения фельдмаршал сначала остановился со всеми своими силами на том месте, где Шпигель сражался с неприятелем, на Черной долине, а потом, 21-го мая, устроив войско в одно каре и поместив внутри его обоз, двинулся вперед. Этот боевой порядок, во все продолжение крымской компании, русские соблюдали всякий раз, когда только ожидали нападения со стороны неприятеля.
Некоторые другие татары, взятые казаками в плен, тоже подтвердили известие о том, что неприятельская армия простирается по крайней мере до 100000 человек. Равным образом от них узнали, что всем крымцам без изъятия велено было приготовиться к обороне в случае вторжения русских.
Наконец войско достигло до татарских колодцев, где и расположилось лагерем. В этой местности, на протяжении четырех миль в окружности, нигде нельзя найти источника; но в земле, не глубже одного вута, находят хорошую воду. Войско стояло здесь несколько дней. 24-го мая казаки схватили двух гонцов, следовавших из Константинополя с письмами от великого везиря к хану, из которого узнали, что этот последний лишен всякой надежды на помощь со стороны
Порты. Кроме того, в письме великий везирь сильно упрекал татар, в том, что они были главною причиной разрыва Турции с Россией. 26-го мая войско совершило еще один переход на шесть французских миль, и остановилось на берегу речки Каланчака. Во время перехода, татары с обычными криками и стремительностью нападали на каре и окружали его со всех сторон; но русские, действуя решительно и неустрашимо, вскоре заставили их искать спасения в бегстве.
После этого войско двинулось на Перекоп и 28-го мая остановилось в расстоянии пушечного выстрела от него, построило батареи и приступило к осаде крепости.
Приступив к осаде Перекопа, Миних отправил письмо к хану, в котором объяснил, что послан своею императрицею наказать татар за их частые набеги на Украйну, и что имеет повеление опустошить весь Крым, если эта страна не согласится добровольно принять русского гарнизона в Перекоп и признать над собою покровительство Русской державы. Письмо оканчивалось тем, что в силу этих только условий, могут быть начаты переговоры о мире; но что, вместе с тем, Перекоп должен сдаться русской армии на капитуляцию.
В ответ на это письмо, хан 30-го мая послал к графу Миниху татарского мурзу сказать, что его весьма удивляет, почему русские пришли опустошать его страну, тогда как ему предварительно вовсе не объявлено было о войне; что крымские татары никогда не беспокоили Россию своими набегами; что эти набеги, по всей вероятности, сделаны были одними-Ногаями; что он, хан, никаким образом не в состоянии удержать этих последних от хищничества, несмотря на долгое подчинение их его верховной власти и что, наконец, Россия, по своему усмотрению, должна ограничиться наказанием одних этих бродяг, к чему последняя действительно уже приступила в прошедшем (1735) году. Ко всему этому хан присовокупил еще то, что, находясь в тесной зависимости от константинопольского двора, без ведома и воли последнего, не можем уступить Перекоп, потому-что в нем находится турецкий гарнизон, который, вопреки его желанию, не согласится на подобную уступку. Но с тем вместе хан, однакожь, обещал в непродолжительном времени вступить в Россию в мирные переговоры, прося между-тем прекратить на время наступательные военные действия, и заключил свое письмо тем, что, в случае отказа в этом последнем его желании, он тоже не останется в бездействии и будет упорно защищаться всею землею до последней капли крови.
Убедившись на деле из всего этого ответа, что без решительно удара нельзя уничтожить и ослабить Крымского ханства, фельдмаршал, отпустив от себя мурзу, просил уведомить хана, что, по причине отвержения им предложенных условий мира, он вскоре увидит все свои земли опустошенными, а города – обращенными в пепел и груды развалин, потому-что честность татарская не подает надежды на скорое вступление в переговоры о мире.