Александр Самохвалов
Боевой разворот
И-16 для «попаданца»
Посвящается моему отцу, Самохвалову Александру Ивановичу, который встретил ту войну 22 июня 1941 года в Карпатах сержантом, заместителем командира пулеметного взвода в составе горнострелковой дивизии, прошел Сталинград и проводил ее 10 мая 1945 года в Праге, капитаном, офицером разведывательного отдела армии.
Пролог
А потом мне приснился странный сон… Будто бы просыпаюсь я в палатке. Типа армейского четырехугольного такого полевого шатра. Укрыт плотным шерстяным одеялом, но к телу простыня, одеяло не колется. Тихо, только сопят носами соседи по палатке, которых, кажется, знаю, но это неважно. Темно, лишь сквозь щель незашнурованного, по причине сухой погоды, входа едва-едва пробивается слабый намек на близкий рассвет. Член колом, очень хочется писать. Но вставать просто ужас как неохота. Вдыхаемый воздух более чем прохладен, в палатке явно не май месяц. Впрочем, июнь – толкается в голове какая-то, словно «чужая», мысль. И снова какие-то определенно «не мои» мысли – потоком: «Воскресенье, может быть, готовность отменят, пойду домой, к Варе (теплом торкнуло в душу – жена, что ли? Сроду не было у меня никакой жены – тут же ощущение вкуса борща на языке, с чесноком и сметаной). Хотя хрен, чертово дежурство… Угораздило же… Впрочем, надо вставать – все равно так вот больше не засну. Интересно, который час? Светает… Значит, дело к пяти[1]…
Резко выдохнув, откинул одеяло, опустил ноги с деревянных, похоже, нар (необычно – «моя» мысль), надел сапоги, не заморачиваясь портянками (откуда?), и как был в летнем тонком белье (хэбэшная белая рубаха, такие же подштанники аж до щиколоток, что за черт – сроду такого не носил), так и кинулся к местным походно-полевым удобствам. Типа «сортир деревянный, мультиочковый». Рассвет едва занимался, под грибком дремал дневальный в старинного образца шинели, растопорщенной на уши пилотке и с «трехлинейкой» при штыке (снова мелькнула «чужая» мысль – по готовности приказали получить). Затрусил мелкими к строению, думы спросонья текли поначалу неспешно, будто перекликаясь – «чужие» со «своими»:
– Так, сегодня 22-е…
– 22-е… а месяц какой?
– 22 июня…
– Год!!!
– Какой-какой… 41-й…
– 22 июня 1941 года?!
– Ну да… Готовность вот вчера объявили, на казарму посадили… Всех.
Из удобств выскочил как ошпаренный и помчался в палатку, провожаемый удивленным взглядом встрепенувшегося дневального. На востоке уже капитально посветлело, запад совсем еще темный. Глянул на часы («кировка» – подсказал «чужой») – без пяти пять. Быстрее! Автоматически, привычными движениями почти мгновенно оказался в форме и комбезе сверху, при сапогах с будто сами собой намотавшимися портянками, ремне с тяжеленной кобурой на дурацких каких-то ремешках, пилоткой с голубым кантом за этим самым ремнем, кожаным шлемом с авиационными очками в правой руке и летными перчатками, на ощупь из тонкой замши, что ли, с крагами, в левой. Споткнувшись о невысокий порожек – надо быть последним идиотом, чтоб к сапогам такие высокие каблуки приколачивать, – и пребольно стукнувшись носком правой о скребок для чистки этих самых сапог, что у входа в палатку (ни фига себе, проработочка бэкграунда – мелькнула «своя» мысль, потом дошло – это же сон!), рванул к взлетке, где – я точно знал – должен стоять истребитель. Мой истребитель. Дежурного звена. Полностью заправленный, с боеприпасами и дрыхнущим под крылом технарем впридачу.
Не успел запыхаться, как вот уже он. Стоит, красуется. Мордатый такой весь из себя биплан. Точнее, полутораплан. Нижние плоскости заметно меньше верхних. И-15 бис[2]. защитного с упором в прозелень цвета, с голубовато-серым брюхом, утонувшим в успевшей уже вымахать по краям летного поля траве-мураве. Какой чудесный сон! Всего своего меня затопил бешеный восторг, чужой же заткнулся, со своими мелкими страхами и малодушными опасениями. Классный сон, по реальности ни один симулятор, даже самый современный, и близко не стоял – успел подумать, – и любимая «птичка» ждет не дождется в поле! В смысле, неподалеку от ВПП. Ну, почти любимая. И-153[3] нравится мне все-таки больше. В смысле, еще больше. Почти идеальная машина была. Для настоящего маневренного воздушного боя. Правда, прошли уже те времена… но в умелых руках мы еще очень даже о-го-го! Мои – умелые.
Так, обтекатели с шасси сняты, и правильно, иначе при таком травостое запросто скапотировать можно. Оп, а это, кажется, вовсе не И-15 бис. Просто И-15, что ли? Центроплан с «чайкой», а шасси явно не убирающееся. Но капотирование движка вроде как у «биса». Впрочем, потом разберусь. Если понадобится. Какой, однако, замечательный сон!
С воплем «Подъем!» пинаю технаря, свернувшегося калачиком под покрывшейся у рта утренним инеем шинелькой, откидываю бортовой щиток и сталинским соколом взлетаю в кабину. Парашют укладываем на сиденье аккуратненько, потому что поспешишь – людей насмешишь, а мне на ем сидеть… Пристегиваемся… Так, что тут у нас… Приборчики более чем скромненькие, даже для тех времен. Хотя высотомер и компас с авиагоризонтом, он тогда как-то иначе назывался[4], впрочем, не суть… Детализация потрясная, вплоть до потертостей и сколов, хотя сон он и есть сон… Ого, а у нас тут не четверка ПВ[5], а вовсе даже наоборот, пара БС[6]! Слышал-слышал, была такая версия… очень малой серией… точнее, единичные экземпляры… в сочетании с М-25 В[7], если память не изменяет. Живем!
Совершенно спокойно – а че волноваться-то? – произвожу давно привычные действия, не забывая контролировать обстановку. Так, механик молодой, почти незнакомый («чужие» мысли в фоновом режиме: «Петрович, похоже, опять в деревню по бабам умотал, салажонка за себя оставил, под трибунал пойдет, дурачина старый»), тем лучше, еще и спросонья – выпустит без лишних вопросов. Хотя… оп, у нас тут пневматическая система самозапуска. Приходилось слышать и о таком… Точно, в реале это называлось И-152. Опытный, наверное… Рычаг высотного корректора стоит на «нормально», можно руку на газ…
Слева выше очень медленно (по меркам XXI века, разумеется) проползают, тысячах на двух с половиной, три девятки 88-х. Это не к нам, похоже к соседям. Справа, вдалеке, куда-то спешат по своим делам «карандашики» «дорнье», модель не разглядеть. Уж очень похожи они, все эти «дорнье», друг на дружку. Идут без истребительного прикрытия. Все точно как в книгах про ту войну. Кстати, зрение просто потрясное. У меня никогда такого не было. Вот это сон!
Командую «От винта!», не проснувшийся еще толком технарь шарахается в сторону. Опа – движок пошел! Истребитель медленно двинулся вперед. Похоже, тормоза шасси сняты – так тоже делали, наслышан. Не разогревая – времени нет! – выруливаю на старт. Взвожу пулеметы, благо всего пара и оба сверху. Не без труда, правда. Крупнокалиберные, однако. Глянув на бессильно повисшего полосатым пенисом колдуна[8], убеждаюсь в отсутствии ветра. Добавляю газ, движок ревет, ускорение вжимает в кресло. Трясет, кстати, не так чтобы очень. Видимо, мой «чато» еще и с усовершенствованными – двойными – демпферами на мотораме. Скорость набирает хорошо… ручку на себя – и отрыв, буквально через полторы сотни метров… С ревом вгрызаюсь в темно-голубое небо. Внушает! Какой все-таки потрясный сон!
Так, а вот это уже точно к нам. На фоне едва успевшего подернуться на западе темным еще намеком на голубизну неба четко вырисовываются знакомые силуэты. Сильно растянутые по горизонтали буквы «W» с двумя блямбами снизу. «Лаптежники»! То есть Ju-87[9]… Полная эскадрилья. Двенадцать, значитца, «штук». На где-то паре тысяч по высоте, до нас километров десять еще. Успеваю!
Набирая высоту, оглядываюсь по сторонам и вверх. «Юнкерсы», как им и положено, заканчивают замыкать свой круг и вот-вот начнут сваливаться в пике. Решили, очевидно, заходить ниже обычного. Поскольку зенитчики должны спать еще. Они и спят… На пятистах примерно метрах ухожу в вираж. До чего ж мы хороши в вираже! Точно какой-то из «не бисовых» И-15-х, «бис» – тот потормознее на вираже будет[10]. И скороподъемность, чувствую, выше. Класс! Часть тела, непосредственно соприкасающаяся с парашютом, исправно чует, как, перевернувшись на 180°, плавно входит в пике ведущий «моей» дюжины. И тебя, голубчик, вылечат… – бормочу сквозь зубы, разблокируя гашетку. Итак, смертельный номер! Впервые на арене… цирка, скажем так! Зрители, во всяком случае, точно собрались уже, помимо моего технаря, раззявы сонного… Вниманию почтеннейшей публики! Слабонервных просим удалиться! Перехват на строго перпендикулярном курсе с набором высоты ненормальным каким-то И-15-м пикирующего на недобрых шестистах верстах в час «лапотника»! Прицел – это для «чайников». Всем фюзеляжем располагаемся по линии прохождения несущейся на меня сверху разлапистой тушки… Едва успев превратиться, на совершенно неуловимое мгновение, в знакомый силуэт, с ревом мелькает серо-зелено-коричневым, такое чувство, метрах в двадцати всего перед капотом, ей-богу, не больше! Но я успел – мастерство не пропьешь и не прогуляешь – всего-то лишь на один короткий миг придавить гашетку. Тряхнуло точно не по-детски, и воздушным потоком, и очередью. Прочее – вопрос везения. При такой скорости мелькания не факт, что хотя бы одна пулька пришлась на «лапотника». На шести сотнях верст за одну семнадцатую секунды весь проскочил, а мы за секунду всего-то 25 пулек выпускаем из обоих стволов… Впрочем, шанс есть, и даже вполне. Оп, внизу взрыв… Первый готов! Набирая высоту, снова ухожу в вираж, и следующий «лапотник» мелькает сквозь мои трассы, теперь уже серо-голубым брюхом. И снова в вираж, очередной тоже, словно глухарь на току, занят только собой и своим пикированием, внизу снова взрыв, второй тоже готов, однако третий, похоже, выцеливает, видимо что-то в последний момент заметить успел и желает теперь угостить меня из курсовых… Хрен! Чуток задрав курносый капот, мой «чато» пропускает трассы перед собой, снова очередь, уже моя, и опять в вираж… Четвертый, похоже, раздумал пикировать, разворачивается на запад… Высота у них великовата для меня, я ж едва ли и тыщу набрать успел, а они на двух… не по уставу ихнему – должны были вообще на четырех с половиной заходить. Снизу снова тряхнуло взрывом… Что, и третий тоже?! Какой чудесный сон!!!
Так, а с бомбами-то они еще медленнее меня, даже набирающего высоту. Ага, дошло, бомбы сбрасывают. Куда ни попадя. Ну, теперь это точно не моя добыча. Больше трехсот семидесяти эта «птичка» никогда не выжимала. Биплан, с неубирающимся шасси к тому же. Морально устарели мы, определенно. А жаль. В скороподъемности почти никому не уступаем[11] …Про виражи вообще молчу. Сказка. Видимо, с завода опытный образец сбросили. Ставший ненужным по причине полного морального устаревания и абсолютной утраты всякой актуальности. Краем глаза видел на аэродроме пару «мигов», когда взлетал, на них тоже БСы стояли. Видимо, из-за этого сюда и моего направили. Доживать-дослуживать. Зато уж мне повезло-то как!.. Хотя бы во сне.
Так, что теперь? А теперь подежурим малехо, на паре тысяч. Горючего без малого полный бак. Боекомплект… А какой у нас, кстати, боекомплект? По триста на ствол? И расстрелял я, дай бог, если десятка по три с каждого. Коротенькие совсем очереди были.
Сначала контролируем воздух. Никого и ничего, лишь «моя» девятка уже 87-х вдали уходит, курсом на запад. По идее, эскадрильи пикировщиков на полнокровный иап РККА[12] маловато будет. Сейчас должны еще подойти, под раздачу. Минут через десять, надо думать. Так, что у нас на земле… А на земле у нас «юнкерсы» горят. Пара совсем рядом с ВПП, метили, похоже, в счетверенки[13], да там и сгинули… с небольшим перелетом… а у зениток уже народ суетится. Вон еще один, чуток подальше, видимо, начал было выходить из пике, да не смог. И исправному-то нелегко, а я его, похоже, задел-таки… или испужался так… неважно. И пара И-15 бис на взлете. Это из моего дежурного звена. А еще какой-то не наш У-2[14] на подходе. Из штаба дивизии, похоже – исправно информирует «чужой». Понятно. Уровень боеготовности поднимать. По причине, полагаю, отсутствия иной связи. Как оно и было на самом деле. В реале, имею в виду. Поздно, старик, уже засунули[15]…
Нарезаю себе круги над аэродромом, изредка посматривая на набирающих высоту «подельников», а в основном любуясь небом и землей. «Мессеры», знамо дело, обожают невнимательных. Так, на западе опять не тихо. Черные точки вскоре превращаются в крошечные силуэтики. С парами блямбочек по бокам от фюзеляжей. Ну и зрение у меня в этом сне! Супер-пупер! В гости к нам определенно «хейнкели», He-111[16], то есть всей девяткой припожаловали. Где-то на полутора тысячах. Мои тоже уже на полутора, ведущий (старший лейтенант Фролов Петр Ильич – проносится в голове) увидел «хейнкелей» и пошел навстречу, за ним ведомый, что пристроился слева. Мое место, получается, справа. Прискорбно[17]. Ну да ничего, какие наши годы… Пару минут просто летим навстречу, потом Фролов пошел в лоб ведущему девятки, левый (знаю откуда-то, что это младший лейтенант Петькин) пристроился за ним, я же, убавив газ, немного приотстал и снизился. Сближаемся быстро, чуть опередивших меня Фролова с Петькиным словно опутали встречные трассы, вся девятка бьет по ним, а курсовое вооружение у этой версии «хейнкеля» довольно богатое уже… Фролов открыл огонь – далеко, попугал только, – потом быстро сманеврировал влево и вправо, сбивая прицел бомберам, потом, со стрельбой, резко ушел вбок и вниз, резанув длинной очередью по ведущему левого звена. Испанская школа! Менее опытный Петькин идет, ведя огонь на погибель стволам, по прямой, потом как-то неуклюже рыскает вниз, дальше на него не смотрю – мой выход. Пошел в горку и влево, резко сбросив скорость, потом с переворотом вниз и вправо, потом гашетки, кажется, успел даже заметить, как обе мои трассы впились в кабину ведущего, снова переворот и сразу вираж, прямо на боковой пулемет дальнего ведомого, но тот не успевает, зато успеваю я, правда без толку, там у «хенка» броня, но, кажется, стрелка нейтрализовал-таки – и все… в небе впереди пусто…
Какой все-таки восхитительный сон! Небо передо мною чистое, мотор ревет, сзади недосягаемые для меня «хейнкели», уже без беспорядочно кувыркающегося вниз ведущего девятки, и еще один, кажись, задымил двигателем, его, похоже, Фролов достал.
Без спешки уже – а куда спешить? – поворачивая к аэродрому, осматриваюсь. «Мессеров» не видать. Слева чуть впереди Фролов. Получается, я даже на своем штатном месте, лишь далековато оторвался. Петькина только не обнаруживаю. Хотя нет, вон он, внизу, порхает бабочкой. Неуправляемый полет, и купола не видно. Первая потеря. Почти не знал его, хотя и из нашего выпуска. Как его звали-то… Валера, кажется…
Полным газом поспешаем за «хейнкелями». Так вот, конечно, не догоним, но перед бомбежкой тем придется лечь на боевой курс, вот тут-то и мы подоспеем. Впрочем, трассы веником, и из-за «хейнкелей» высыпает в стороны и вверх, парами, сразу шестерка «чаек». Молодцы, успели взлететь! Один «хейнкель» сразу вспух взрывом, оставшиеся поспешно избавляются от бомб и уходят с набором высоты куда-то на юг, огрызаясь трассами, «чайки» за ними. Тот, которого пометил мой ведущий, заметно отстает. Похоже, отлетался. Но его возьмут «чайки», а Фролов уже закладывает широкий вираж. Правильно, наша главная задача – обезопасить взлет-посадку. В экономичном режиме барражируем над аэродромом еще минут двадцать, контролируя воздух. Ощущения поначалу несколько необычные. Вроде чувствую себя спокойным, как танк, сколько такого уже было на симуляторах – не счесть… а сердце-то все равно колотится как сумасшедшее. Чудеса. Странный какой-то сон. Со всеми звуками, ощущениями, запахами даже, как, впрочем, и положено в современном симуляторе, но реальность какая-то… чересчур реальная, скажем так. Вот гарью потянуло с земли. Там три воронки с разбросанными вроде как головешками, горящими и дымящимися вокруг. Возвращаются «чайки». Все вшестером. Что радует. Заходят на посадку, притираются к полосе – но это не наше дело. Наша «коза ностра» – бдить небо. Фролов вон головой крутит, как заведенный. Опыт есть опыт. Через пяток минут вижу – взлетают еще две тройки «чаек». Похоже, на смену нам. Фролов, качнув мне крыльями, заходит на посадку. Пора и мне. Не спеша снижаюсь, продолжая контролировать воздушное пространство. Притираю машину на все три точечки и гоню тихонечко так к стоянке. Там, похоже, главные «фуражки» собрались. Уже…
Встав на место, выключаю зажигание, отстегиваюсь, отрываю потную задницу от парашюта, на крыло и на землю. Родимую!.. Трава мягко пружинит под высокими каблуками. Продолжаю радоваться жизни – какой потрясающий сон! Шлем в руки – пилотку на голову. Фролов ждет. Стройный, белобрысый, сухощавый. Глаза серо-голубые, вроде спокойные, но словно с сумасшедшинкой в глубине. Может, после боя? Хотя нет, «чужой» полагает его мужиком нормальным, но жутко взрывным. В наше время сказали бы – «отмороженным». На всю голову. Пожимает руку. Крепенько так. Топаем к «фуражкам», Фролов чуть впереди – начальник, однако… Задумываюсь на секунду, и управление тут же перехватывает «чужой». Шагов за пять переходит на строевой (до чего ж ладно это у него получается!), где-то в паре шагов от совсем молодого еще чернявого мужика, довольно рослого и слегка горбоносого (от «чужого» знаю – комполка, майор Костенко, Анатолий Валентинович), останавливается, по стойке «смирно», рука к голове. Фролов рядом, слышу, докладывает: «Товарищ майор! Звено старшего лейтенанта Фролова посадку произвело. Задание выполнено. Уничтожено четыре самолета противника. Потери: младший лейтенант Петькин».
Резко выдохнув, откинул одеяло, опустил ноги с деревянных, похоже, нар (необычно – «моя» мысль), надел сапоги, не заморачиваясь портянками (откуда?), и как был в летнем тонком белье (хэбэшная белая рубаха, такие же подштанники аж до щиколоток, что за черт – сроду такого не носил), так и кинулся к местным походно-полевым удобствам. Типа «сортир деревянный, мультиочковый». Рассвет едва занимался, под грибком дремал дневальный в старинного образца шинели, растопорщенной на уши пилотке и с «трехлинейкой» при штыке (снова мелькнула «чужая» мысль – по готовности приказали получить). Затрусил мелкими к строению, думы спросонья текли поначалу неспешно, будто перекликаясь – «чужие» со «своими»:
– Так, сегодня 22-е…
– 22-е… а месяц какой?
– 22 июня…
– Год!!!
– Какой-какой… 41-й…
– 22 июня 1941 года?!
– Ну да… Готовность вот вчера объявили, на казарму посадили… Всех.
Из удобств выскочил как ошпаренный и помчался в палатку, провожаемый удивленным взглядом встрепенувшегося дневального. На востоке уже капитально посветлело, запад совсем еще темный. Глянул на часы («кировка» – подсказал «чужой») – без пяти пять. Быстрее! Автоматически, привычными движениями почти мгновенно оказался в форме и комбезе сверху, при сапогах с будто сами собой намотавшимися портянками, ремне с тяжеленной кобурой на дурацких каких-то ремешках, пилоткой с голубым кантом за этим самым ремнем, кожаным шлемом с авиационными очками в правой руке и летными перчатками, на ощупь из тонкой замши, что ли, с крагами, в левой. Споткнувшись о невысокий порожек – надо быть последним идиотом, чтоб к сапогам такие высокие каблуки приколачивать, – и пребольно стукнувшись носком правой о скребок для чистки этих самых сапог, что у входа в палатку (ни фига себе, проработочка бэкграунда – мелькнула «своя» мысль, потом дошло – это же сон!), рванул к взлетке, где – я точно знал – должен стоять истребитель. Мой истребитель. Дежурного звена. Полностью заправленный, с боеприпасами и дрыхнущим под крылом технарем впридачу.
Не успел запыхаться, как вот уже он. Стоит, красуется. Мордатый такой весь из себя биплан. Точнее, полутораплан. Нижние плоскости заметно меньше верхних. И-15 бис[2]. защитного с упором в прозелень цвета, с голубовато-серым брюхом, утонувшим в успевшей уже вымахать по краям летного поля траве-мураве. Какой чудесный сон! Всего своего меня затопил бешеный восторг, чужой же заткнулся, со своими мелкими страхами и малодушными опасениями. Классный сон, по реальности ни один симулятор, даже самый современный, и близко не стоял – успел подумать, – и любимая «птичка» ждет не дождется в поле! В смысле, неподалеку от ВПП. Ну, почти любимая. И-153[3] нравится мне все-таки больше. В смысле, еще больше. Почти идеальная машина была. Для настоящего маневренного воздушного боя. Правда, прошли уже те времена… но в умелых руках мы еще очень даже о-го-го! Мои – умелые.
Так, обтекатели с шасси сняты, и правильно, иначе при таком травостое запросто скапотировать можно. Оп, а это, кажется, вовсе не И-15 бис. Просто И-15, что ли? Центроплан с «чайкой», а шасси явно не убирающееся. Но капотирование движка вроде как у «биса». Впрочем, потом разберусь. Если понадобится. Какой, однако, замечательный сон!
С воплем «Подъем!» пинаю технаря, свернувшегося калачиком под покрывшейся у рта утренним инеем шинелькой, откидываю бортовой щиток и сталинским соколом взлетаю в кабину. Парашют укладываем на сиденье аккуратненько, потому что поспешишь – людей насмешишь, а мне на ем сидеть… Пристегиваемся… Так, что тут у нас… Приборчики более чем скромненькие, даже для тех времен. Хотя высотомер и компас с авиагоризонтом, он тогда как-то иначе назывался[4], впрочем, не суть… Детализация потрясная, вплоть до потертостей и сколов, хотя сон он и есть сон… Ого, а у нас тут не четверка ПВ[5], а вовсе даже наоборот, пара БС[6]! Слышал-слышал, была такая версия… очень малой серией… точнее, единичные экземпляры… в сочетании с М-25 В[7], если память не изменяет. Живем!
Совершенно спокойно – а че волноваться-то? – произвожу давно привычные действия, не забывая контролировать обстановку. Так, механик молодой, почти незнакомый («чужие» мысли в фоновом режиме: «Петрович, похоже, опять в деревню по бабам умотал, салажонка за себя оставил, под трибунал пойдет, дурачина старый»), тем лучше, еще и спросонья – выпустит без лишних вопросов. Хотя… оп, у нас тут пневматическая система самозапуска. Приходилось слышать и о таком… Точно, в реале это называлось И-152. Опытный, наверное… Рычаг высотного корректора стоит на «нормально», можно руку на газ…
Слева выше очень медленно (по меркам XXI века, разумеется) проползают, тысячах на двух с половиной, три девятки 88-х. Это не к нам, похоже к соседям. Справа, вдалеке, куда-то спешат по своим делам «карандашики» «дорнье», модель не разглядеть. Уж очень похожи они, все эти «дорнье», друг на дружку. Идут без истребительного прикрытия. Все точно как в книгах про ту войну. Кстати, зрение просто потрясное. У меня никогда такого не было. Вот это сон!
Командую «От винта!», не проснувшийся еще толком технарь шарахается в сторону. Опа – движок пошел! Истребитель медленно двинулся вперед. Похоже, тормоза шасси сняты – так тоже делали, наслышан. Не разогревая – времени нет! – выруливаю на старт. Взвожу пулеметы, благо всего пара и оба сверху. Не без труда, правда. Крупнокалиберные, однако. Глянув на бессильно повисшего полосатым пенисом колдуна[8], убеждаюсь в отсутствии ветра. Добавляю газ, движок ревет, ускорение вжимает в кресло. Трясет, кстати, не так чтобы очень. Видимо, мой «чато» еще и с усовершенствованными – двойными – демпферами на мотораме. Скорость набирает хорошо… ручку на себя – и отрыв, буквально через полторы сотни метров… С ревом вгрызаюсь в темно-голубое небо. Внушает! Какой все-таки потрясный сон!
Так, а вот это уже точно к нам. На фоне едва успевшего подернуться на западе темным еще намеком на голубизну неба четко вырисовываются знакомые силуэты. Сильно растянутые по горизонтали буквы «W» с двумя блямбами снизу. «Лаптежники»! То есть Ju-87[9]… Полная эскадрилья. Двенадцать, значитца, «штук». На где-то паре тысяч по высоте, до нас километров десять еще. Успеваю!
Набирая высоту, оглядываюсь по сторонам и вверх. «Юнкерсы», как им и положено, заканчивают замыкать свой круг и вот-вот начнут сваливаться в пике. Решили, очевидно, заходить ниже обычного. Поскольку зенитчики должны спать еще. Они и спят… На пятистах примерно метрах ухожу в вираж. До чего ж мы хороши в вираже! Точно какой-то из «не бисовых» И-15-х, «бис» – тот потормознее на вираже будет[10]. И скороподъемность, чувствую, выше. Класс! Часть тела, непосредственно соприкасающаяся с парашютом, исправно чует, как, перевернувшись на 180°, плавно входит в пике ведущий «моей» дюжины. И тебя, голубчик, вылечат… – бормочу сквозь зубы, разблокируя гашетку. Итак, смертельный номер! Впервые на арене… цирка, скажем так! Зрители, во всяком случае, точно собрались уже, помимо моего технаря, раззявы сонного… Вниманию почтеннейшей публики! Слабонервных просим удалиться! Перехват на строго перпендикулярном курсе с набором высоты ненормальным каким-то И-15-м пикирующего на недобрых шестистах верстах в час «лапотника»! Прицел – это для «чайников». Всем фюзеляжем располагаемся по линии прохождения несущейся на меня сверху разлапистой тушки… Едва успев превратиться, на совершенно неуловимое мгновение, в знакомый силуэт, с ревом мелькает серо-зелено-коричневым, такое чувство, метрах в двадцати всего перед капотом, ей-богу, не больше! Но я успел – мастерство не пропьешь и не прогуляешь – всего-то лишь на один короткий миг придавить гашетку. Тряхнуло точно не по-детски, и воздушным потоком, и очередью. Прочее – вопрос везения. При такой скорости мелькания не факт, что хотя бы одна пулька пришлась на «лапотника». На шести сотнях верст за одну семнадцатую секунды весь проскочил, а мы за секунду всего-то 25 пулек выпускаем из обоих стволов… Впрочем, шанс есть, и даже вполне. Оп, внизу взрыв… Первый готов! Набирая высоту, снова ухожу в вираж, и следующий «лапотник» мелькает сквозь мои трассы, теперь уже серо-голубым брюхом. И снова в вираж, очередной тоже, словно глухарь на току, занят только собой и своим пикированием, внизу снова взрыв, второй тоже готов, однако третий, похоже, выцеливает, видимо что-то в последний момент заметить успел и желает теперь угостить меня из курсовых… Хрен! Чуток задрав курносый капот, мой «чато» пропускает трассы перед собой, снова очередь, уже моя, и опять в вираж… Четвертый, похоже, раздумал пикировать, разворачивается на запад… Высота у них великовата для меня, я ж едва ли и тыщу набрать успел, а они на двух… не по уставу ихнему – должны были вообще на четырех с половиной заходить. Снизу снова тряхнуло взрывом… Что, и третий тоже?! Какой чудесный сон!!!
Так, а с бомбами-то они еще медленнее меня, даже набирающего высоту. Ага, дошло, бомбы сбрасывают. Куда ни попадя. Ну, теперь это точно не моя добыча. Больше трехсот семидесяти эта «птичка» никогда не выжимала. Биплан, с неубирающимся шасси к тому же. Морально устарели мы, определенно. А жаль. В скороподъемности почти никому не уступаем[11] …Про виражи вообще молчу. Сказка. Видимо, с завода опытный образец сбросили. Ставший ненужным по причине полного морального устаревания и абсолютной утраты всякой актуальности. Краем глаза видел на аэродроме пару «мигов», когда взлетал, на них тоже БСы стояли. Видимо, из-за этого сюда и моего направили. Доживать-дослуживать. Зато уж мне повезло-то как!.. Хотя бы во сне.
Так, что теперь? А теперь подежурим малехо, на паре тысяч. Горючего без малого полный бак. Боекомплект… А какой у нас, кстати, боекомплект? По триста на ствол? И расстрелял я, дай бог, если десятка по три с каждого. Коротенькие совсем очереди были.
Сначала контролируем воздух. Никого и ничего, лишь «моя» девятка уже 87-х вдали уходит, курсом на запад. По идее, эскадрильи пикировщиков на полнокровный иап РККА[12] маловато будет. Сейчас должны еще подойти, под раздачу. Минут через десять, надо думать. Так, что у нас на земле… А на земле у нас «юнкерсы» горят. Пара совсем рядом с ВПП, метили, похоже, в счетверенки[13], да там и сгинули… с небольшим перелетом… а у зениток уже народ суетится. Вон еще один, чуток подальше, видимо, начал было выходить из пике, да не смог. И исправному-то нелегко, а я его, похоже, задел-таки… или испужался так… неважно. И пара И-15 бис на взлете. Это из моего дежурного звена. А еще какой-то не наш У-2[14] на подходе. Из штаба дивизии, похоже – исправно информирует «чужой». Понятно. Уровень боеготовности поднимать. По причине, полагаю, отсутствия иной связи. Как оно и было на самом деле. В реале, имею в виду. Поздно, старик, уже засунули[15]…
Нарезаю себе круги над аэродромом, изредка посматривая на набирающих высоту «подельников», а в основном любуясь небом и землей. «Мессеры», знамо дело, обожают невнимательных. Так, на западе опять не тихо. Черные точки вскоре превращаются в крошечные силуэтики. С парами блямбочек по бокам от фюзеляжей. Ну и зрение у меня в этом сне! Супер-пупер! В гости к нам определенно «хейнкели», He-111[16], то есть всей девяткой припожаловали. Где-то на полутора тысячах. Мои тоже уже на полутора, ведущий (старший лейтенант Фролов Петр Ильич – проносится в голове) увидел «хейнкелей» и пошел навстречу, за ним ведомый, что пристроился слева. Мое место, получается, справа. Прискорбно[17]. Ну да ничего, какие наши годы… Пару минут просто летим навстречу, потом Фролов пошел в лоб ведущему девятки, левый (знаю откуда-то, что это младший лейтенант Петькин) пристроился за ним, я же, убавив газ, немного приотстал и снизился. Сближаемся быстро, чуть опередивших меня Фролова с Петькиным словно опутали встречные трассы, вся девятка бьет по ним, а курсовое вооружение у этой версии «хейнкеля» довольно богатое уже… Фролов открыл огонь – далеко, попугал только, – потом быстро сманеврировал влево и вправо, сбивая прицел бомберам, потом, со стрельбой, резко ушел вбок и вниз, резанув длинной очередью по ведущему левого звена. Испанская школа! Менее опытный Петькин идет, ведя огонь на погибель стволам, по прямой, потом как-то неуклюже рыскает вниз, дальше на него не смотрю – мой выход. Пошел в горку и влево, резко сбросив скорость, потом с переворотом вниз и вправо, потом гашетки, кажется, успел даже заметить, как обе мои трассы впились в кабину ведущего, снова переворот и сразу вираж, прямо на боковой пулемет дальнего ведомого, но тот не успевает, зато успеваю я, правда без толку, там у «хенка» броня, но, кажется, стрелка нейтрализовал-таки – и все… в небе впереди пусто…
Какой все-таки восхитительный сон! Небо передо мною чистое, мотор ревет, сзади недосягаемые для меня «хейнкели», уже без беспорядочно кувыркающегося вниз ведущего девятки, и еще один, кажись, задымил двигателем, его, похоже, Фролов достал.
Без спешки уже – а куда спешить? – поворачивая к аэродрому, осматриваюсь. «Мессеров» не видать. Слева чуть впереди Фролов. Получается, я даже на своем штатном месте, лишь далековато оторвался. Петькина только не обнаруживаю. Хотя нет, вон он, внизу, порхает бабочкой. Неуправляемый полет, и купола не видно. Первая потеря. Почти не знал его, хотя и из нашего выпуска. Как его звали-то… Валера, кажется…
Полным газом поспешаем за «хейнкелями». Так вот, конечно, не догоним, но перед бомбежкой тем придется лечь на боевой курс, вот тут-то и мы подоспеем. Впрочем, трассы веником, и из-за «хейнкелей» высыпает в стороны и вверх, парами, сразу шестерка «чаек». Молодцы, успели взлететь! Один «хейнкель» сразу вспух взрывом, оставшиеся поспешно избавляются от бомб и уходят с набором высоты куда-то на юг, огрызаясь трассами, «чайки» за ними. Тот, которого пометил мой ведущий, заметно отстает. Похоже, отлетался. Но его возьмут «чайки», а Фролов уже закладывает широкий вираж. Правильно, наша главная задача – обезопасить взлет-посадку. В экономичном режиме барражируем над аэродромом еще минут двадцать, контролируя воздух. Ощущения поначалу несколько необычные. Вроде чувствую себя спокойным, как танк, сколько такого уже было на симуляторах – не счесть… а сердце-то все равно колотится как сумасшедшее. Чудеса. Странный какой-то сон. Со всеми звуками, ощущениями, запахами даже, как, впрочем, и положено в современном симуляторе, но реальность какая-то… чересчур реальная, скажем так. Вот гарью потянуло с земли. Там три воронки с разбросанными вроде как головешками, горящими и дымящимися вокруг. Возвращаются «чайки». Все вшестером. Что радует. Заходят на посадку, притираются к полосе – но это не наше дело. Наша «коза ностра» – бдить небо. Фролов вон головой крутит, как заведенный. Опыт есть опыт. Через пяток минут вижу – взлетают еще две тройки «чаек». Похоже, на смену нам. Фролов, качнув мне крыльями, заходит на посадку. Пора и мне. Не спеша снижаюсь, продолжая контролировать воздушное пространство. Притираю машину на все три точечки и гоню тихонечко так к стоянке. Там, похоже, главные «фуражки» собрались. Уже…
Встав на место, выключаю зажигание, отстегиваюсь, отрываю потную задницу от парашюта, на крыло и на землю. Родимую!.. Трава мягко пружинит под высокими каблуками. Продолжаю радоваться жизни – какой потрясающий сон! Шлем в руки – пилотку на голову. Фролов ждет. Стройный, белобрысый, сухощавый. Глаза серо-голубые, вроде спокойные, но словно с сумасшедшинкой в глубине. Может, после боя? Хотя нет, «чужой» полагает его мужиком нормальным, но жутко взрывным. В наше время сказали бы – «отмороженным». На всю голову. Пожимает руку. Крепенько так. Топаем к «фуражкам», Фролов чуть впереди – начальник, однако… Задумываюсь на секунду, и управление тут же перехватывает «чужой». Шагов за пять переходит на строевой (до чего ж ладно это у него получается!), где-то в паре шагов от совсем молодого еще чернявого мужика, довольно рослого и слегка горбоносого (от «чужого» знаю – комполка, майор Костенко, Анатолий Валентинович), останавливается, по стойке «смирно», рука к голове. Фролов рядом, слышу, докладывает: «Товарищ майор! Звено старшего лейтенанта Фролова посадку произвело. Задание выполнено. Уничтожено четыре самолета противника. Потери: младший лейтенант Петькин».