Как всегда в подобных случаях, она наступила, когда меньше всего ее ожидаешь.
   Казалось, Дима обрел утраченное равновесие, сутками пропадал на рыбалке со взрослыми мужиками, не испытывавшими недостатка в деньгах, а следовательно, и в том, что можно за них беспрепятственно получить. Симпатичный юноша располагал к себе, и они охотно таскали его за собой, не ограничиваясь ловлей никому не нужной рыбы. Рыбалка была лишь ритуалом, частью времяпрепровождения наряду с баней, застольем, женщинами…
   Ну и, конечно, женщины! Обилие женщин – порочных, доступных, необходимых для самоутверждения и грубой мужской силы. Чаще всего гости привозили женщин с собой, чтобы не связываться с патриархальными местными простушками, за которыми надо было часами ухаживать.
   – Ты чего там жмешься, парень? Хочешь попробовать? – как-то задорно спросил Диму во время очередной гулянки молодой отдыхающий.
   Он уже пару раз отлучался, прихватив с собой сразу двух, будто сошедших с обложки модного журнала дам, и всякий раз возвращался умиротворенный, затихая на время в большом и уютном кресле.
   Слегка утратившие глянцевый лоск от только что добросовестно выполненной работы дамы по-своему поняли реплику босса и вновь беззастенчиво принялись стягивать с себя лишние детали туалета.
   – Давай дерзай, парень! Сисек и писек на всех хватит, – пошутил парень, заметив, что Дима смущенно остался в уголке, старясь не привлекать внимания. – Правильно я говорю, Танюша?
   Он смачно шлепнул одну из девиц по полуголой атласной попке. Та подняла голову и с обезоруживающим интересом посмотрела на Диму затуманенным возбужденным взглядом. Посмотрела так, что у него заныло ниже пупка.
   – Глянь-ка, Танюша, какой свежий юноша! Угости его как следует. Все оплачено, – не унимался бизнесмен.
   – И вправду, мальчик хорош! Настолько хорош, что можно влюбиться. Я бы его сняла и без денег. Надо же иногда делать себе подарки.
   – Но-но! Ты это брось, без денег… Я уже ревную, – наигранно надул губы парень. – Ну да ладно! Благословляю. Только чтобы отработать на полную катушку. Смотри у меня!
   – Не надо меня уговаривать, и так уже вся горю. Красавчик! Пойдем, что ли?
   Девушка по имени Танюша грациозно встала, откинула волосы и, покачивая стройными, едва прикрытыми бедрами, направилась в его сторону.
   У Димы онемели ноги. Он никогда не видал таких роскошных женщин. Сначала она долго смотрела ему в глаза, словно завораживая взглядом, затем задрала ему футболку и, едва касаясь, ласково провела рукой по груди и животу. Уловив нервную дрожь, она пробормотала что-то невнятное и потащила за собой.
   – Ну, погоди, не растрать себя раньше времени. Я хочу тебя…
   Дима, как в тумане, поплелся за женщиной, до краев переполняясь незнакомой мучительной истомой. Танюша затащила его в шикарно обставленный номер, в углу которого красовалась широкая кровать, жадно прижала к своему соблазнительному пышному телу, ловким движением просунула руку в штаны. И тут же завопила от злости…
   Он забился в ее руках, как пойманная птица, пока в изнеможении не выстрелил наружу, а уж потом, словно сорвавшись с обрыва, упал в какую-то пропасть…
   – Ну что ж ты? Мы так не договаривались! – с искренней досадой и сожалением завизжала его спутница. Но тут же сдержала свой натиск. – Ничего, ты у меня совсем молоденький. Сейчас все исправим. Раздевайся и ложись на кровать.
   Но Димке уже ничего не хотелось. Он растерянно смотрел на застывшую в непристойной позе женщину. Теперь она уже и не казалась ему соблазнительной. Следы расплывшейся косметики, хищный рот с густо намазанными губами, мерзкий винный перегар, смешанный с тяжелым ароматом духов…
   Его охватило чувство брезгливости. Разом пропало всяческое желание к ней притрагиваться. Димка медленно отстранился, выскочил из комнаты и кинулся на улицу, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. На душе было гадко и противно.
   Глубокая ночь равнодушно висела над опостылевшим городом и рекой, не обещая скорого рассвета. В голове шумело. Из раскрытых окон доносились хриплые голоса и звуки угасающей гульбы.
   Он почему-то подумал о Насте, представив ее со стороны, отстраненно и цинично. После приобретенного жалкого опыта волновавшие его чувства и порывы показались вдруг наивными и смешными. Оказывается, все очень банально и просто. Его смятение – всего лишь дикий, первобытный зов природы, нерасплесканная сексуальная энергия, которая рвется наружу, а вырвавшись, наконец, делает мир вокруг скучным и беспросветным.
   Кто она такая, Настя? Она всего-навсего женщина, такая же, как все, как та, с которой он только что расстался без грусти и сожаления. Только нецелованная…
   Вот возьму и поцелую. А там будь что будет.
   В ту ночь он с юношеской самоуверенностью решил, что уже постиг все незамысловатые тайны секса и любви, даже не догадываясь, какая необозримая вселенная красок и полутонов, радости и мук, взлетов и страданий еще не открылась ему.
   А потом, после озера, случилось все то, что рано или поздно должно было случиться. Мир взорвался многоцветным фейерверком и озарил их первую с Настей незабываемую ночь, когда он действительно впервые познал женщину, чистую и непорочную, как и он сам. Этой женщиной, его Джульеттой, не мог быть никто иной. Только Настя…
   Когда все свершилось, он лежал с ней рядом, недоумевая и удивляясь самому себе. Сквозь сладкую усталость его постепенно заполняла щемящая нежность к ней, ее гибкому податливому телу и безрассудно раскрывшейся юной душе, излучающей светлую божественную радость.
   – Мой милый, мой сильный, мой гордый, – шептала она, ласково прикасаясь теплыми губами к его шее и груди.
   – Моя единственная, моя нежная, моя дорогая, – шептал он в ответ, нежно прикасаясь губами к ее плечам, рукам, глазам.
   Заветные, потому что были впервые произнесены ими, слова безудержным потоком сами лились из их уст.
   Он вновь и вновь хотел обладать ею.
   Он знал, что нашел самое главное в своей жизни. Что это навечно, навсегда. Так ему казалось. И так оно, наверное, было тогда…
   Позже к ним пришла великая череда счастливых медовых дней, когда они вновь и вновь любили друг друга. И каждый раз любовь становилась для них обоих все новым и новым открытием.
   Настя оказалась девушкой его мечты. Дима с восхищением обнаруживал в ней все новые черты и достоинства. Как и Дима, она практически ничего не помнила из раннего детства, до того, как попала в детский дом. Но даже то, что рассказывала, Дима слушал, затаив дыхание.
   В его памяти почему-то опять возникала красивая стройная женщина в белом халате, но ее появление больше не вызывало боль и тоску. Он обнимал Настю, и образ матери растворялся в неведомом или забытом прошлом, уступая место другой женщине, живой, близкой и родной.
   На людях, тем более в присутствии своего строгого, педантичного опекуна, они с Настей старались вести себя так, будто между ними ничего не произошло, подсознательно чуя, что их изменившиеся отношения Владимира Андреевича не обрадуют. Возможно, все так бы и оставалось на своих местах и не было бы милиции, ареста, не было бы дотошного следователя, лысого прокурора и холодной, как осевшая от времени античная статуя, судьи.
   Но Настя забеременела.
   Как-то во время допроса следователь, сбросив с себя обременительную маску грозного стража правопорядка, совершенно искренне задал ему тот же вопрос, что и Насте: почему они не пользовались презервативами? Видимо, следователю всерьез опостылело это лишенное сыска дело, в котором никто не думал отпираться, наоборот, каждый с готовностью лез в оскаленную пасть правосудия.
   Вопрос поставил Диму в тупик гораздо больше, чем Настю. Он, конечно, слышал о презервативах, но не мог себе представить, что вот этот сидящий перед ним огромный мужик предусмотрительно носит их в кармане, будто по заказу дожидаясь часа любви.
   Представить – это одно. А спросить об этом – это уже совсем другое дело. Следователь очень рано в своей жизни достиг периода, когда презервативы, попросту говоря, перестали ему быть нужны. Вопрос его был лишь формой старческого онанизма и не требовал ответа. Но Дима наивно спросил себя, как поступает он, следователь? Неужели в порыве чувств восторженно говорит любимой: погоди, родная, нам надо предохраниться, я сейчас нацеплю резиновый венчик!
   Дима едва не рассмеялся вслух – вот он, еще один надежный гарант хваленой нравственности. Им с Настей и в голову не приходило бегать в аптеку за презервативами. Их чувство было прозрачным и естественным, как все в природе, которая, подчиняясь своим вечным законам, в ответ со всей щедростью благодарно одарила влюбленных. Интересно, как бы повели себя Монтекки и Капулетти, случись их детям сотворить себе дитя?! Бедный Шекспир. Настя долго не говорила Диме, что беременна. А он, восторженный и счастливый, ничего не замечал.

Глава 6
Наследство

   Тихую кончину графа Андрея Васильевича Орлова обсуждали не только в Монреале и Париже, но и в Москве, в одном из кабинетов ГРУ.
   – Нехорошо получилось, – сдвинув очки на лоб, размышлял вслух генерал Малинин, – хоть бы вы, бойцы невидимого фронта, подсказали там, в Монреале, кому надо, что русским не мешало бы присутствовать на похоронах. Не знаю уж, как положено в таких случаях по протоколу, но надо было!
   Один из находящихся в кабинете сотрудников, тоже наверняка в чинах, хотел было что-то возразить генералу, но тот сделал упреждающий жест рукой: мол, не надо после драки махать кулаками.
   – Если бы наше посольство хоть протокольно отметилось на похоронах, потом был бы повод официально поинтересоваться судьбой наследства, – продолжил Малинин. – Ведь в газетах черным по белому написано, что у Орлова не осталось родственников. Я не очень-то верю в успех, но тем не менее могли бы присоседиться к дележке состояния Орлова.
   – Товарищ генерал, как, кстати, поступить? – все-таки нашел момент вставить слово майор Вихров. – Наше ведомство, как я понимаю, проявляло интерес к недвижимости этого белоэмигранта, потому что все материалы, которые я разыскал в архиве, касаются именно каких-то оборонных заводов по изготовлению оружия лазерного наведения или что-то в этом роде. Но по нашим сведениям, у него кроме заводов осталась куча денег и ценностей на миллиарды долларов. Неужели всё просрём, простите за выражение, и они достанутся Канаде или Франции с Англией?
   – Представь себе, я тоже думал об этом. На всякий случай отправь материалы, которые не по нашей «теме», в Администрацию Президента и в ФСБ. Пусть там тоже озадачатся увеличением национального достояния. Это будет правильно. Что же касается наших дел, то у всех, кто занят в операции, имеется план действий. Надо его обновить в соответствии с нынешней политической ситуацией. И вперед! Главное, не давайте спокойно спать МИДу и Совету Безопасности.
* * *
   Получив конверт с документами и шифрованную сопроводиловку из ГРУ, начальник департамента ФСБ, курирующего подобного рода вопросы за рубежом, полковник Нирванов после их прочтения не смог сдержать саркастической улыбки.
   Извечная конкуренция между ведомствами в данном случае не терзала его душу.
   Глеб Валентинович легко вскочил с кресла и снял с полки увесистую папку, на корешке которой красовалась надпись: «Канадское наследство», и без всякого интереса раскрыл ее. Взгляд его тотчас уперся в копию извещения Инюрколлегии о поисках прямых наследников графа Орлова. Тут же были подшиты различные справки, предварительный вариант завещания, предоставленный адвокатом покойного, а также параметры поиска потенциальных наследников: имена родственников, города, где могли бы оказаться их следы, наконец, даты, которые должны были этим поискам способствовать.
   Лично для Нирванова, человека достаточно посвященного в хитросплетения судьбы графа Орлова, его уход в мир иной означал лишь начало нового отсчета времени.
   – Тоже мне, чем решили удивить… Мы этого «соотечественника» уже который год пасем. Наконец-то сподобились проснуться, – проворчал он вслух. – Помогли бы делом.
   И несмотря на офицерский чин и стены ведомства на Лубянке, с которых на Нирванова внимательно смотрели Путин и Дзержинский, он перекрестился. Правда, не совсем понятно, по какому поводу: то ли за упокой души канадского миллиардера, то ли за успех операции, которая была задумана в этих стенах.
   Когда три года назад эта история с наследством всплыла впервые, Нирванову, честно говоря, было не до саркастических улыбок. Он оказался в крайне незавидном положении. В тот день его неожиданно вызвал тогдашний начальник главка генерал Островцов, который сначала дал прочитать пару документов, присланных из Инюрколлегии, а затем устроил подчиненному разнос, как в солдатской казарме. Отводя душу, виртуозно оперируя многоэтажными конструкциями отборного русского мата, Островцов буквально орал в голос на службиста, что если не напугало, то изрядно подпортило настроение Нирванову.
   Охота за ускользнувшими из рук великой страны наследствами еще с советских времен была одним из негласных направлений деятельности департамента ФСБ по контактам с соотечественниками за рубежом. Велась она довольно успешно, пополняя, кстати, не только казну государства, но и всевозможные закрытые фонды, о которых, надо сказать справедливости ради, Нирванов и понятия не имел.
   Сообщение Инюрколлегии о неком фантастическом по своим размерам наследстве оказалось полнейшим сюрпризом и для подразделения, возглавляемого Глебом Валентиновичем, и для руководства Федеральной службы безопасности. Наследство графа Орлова в картотеке органов ФСБ вообще не фигурировало. А извечная конкуренция между спецслужбами не позволяла даже предположить, что у разведчиков ГРУ досье на этот счет велось. Правда, весьма однобоко.
   Сразу после кончины графа, как завертелись события вокруг графского наследства, Нирванов специально и весьма тщательно просмотрел весь дореволюционный архив. Там об Орловых тоже ни слова! Глебу Валентиновичу даже стало обидно за российские спецслужбы, независимо от их революционного прошлого.
   Однако возражать генералу Островцову не имело смысла. Тот был взбешен, прекрасно сознавая собственную ответственность, и поэтому срывал свое негодование на сжавшемся в комок Нирванове. Генерал даже не предложил ему сесть и намеренно держал у дверей. Хотя сам неистово носился по кабинету.
   – Мать вашу!.. – орал генерал так, что содрогались портреты на стенах кабинета. – Какого хрена вы там копаетесь в собственном говне? Эти кретины из грёбаной коллегии, эти сраные бюрократы делают за вас всю работу!
   – Но Инюрколлегия, собственно, для того и существует, – попытался возразить Нирванов, но в очередной раз был обложен отборным матом.
   – Вот что, – Островцов вдруг резко сбавил тон, – отставить все второстепенные дела и завтра же материалы по наследству мне на стол. Мы хотя бы знаем толком, что за фрукт этот Андрей… как его там, Орлов? Судя по тому, что в коллегию обратился его личный адвокат, представляющий солидную юридическую фирму, дичь достаточно крупная.
   – А как быть с наследниками? – робко переспросил полковник.
   – Насрать на наследников! Куда они денутся? – оборвал его Островцов. – Действуйте!
   Вернувшись в кабинет, бледный, как после тяжелой болезни, Нирванов все же сумел взять себя в руки и попытался реально проанализировать ситуацию. Он знал, что на следующий день генерал даже не вспомнит о своих противоречивых распоряжениях, сделанных в эмоциональном порыве, и станет требовать отчета по полной программе. Во всяком случае, он не забудет главного – указания полностью сосредоточиться на наследстве Орлова. Этот приказ его как нельзя устраивал. Можно без экстрима – спокойно и обстоятельно – заняться поисками.
   Нирванов еще раз перелистал материалы, отложил в сторону те, которые хоть каким-то образом могли способствовать розыску наследников, и глубоко задумался.
   Первый вопрос, который задал себе Глеб Валентинович: что представляет собой вспомнивший вдруг о давно потерянных родственниках некий богатей месье Андре Орлофф? Фигура довольно загадочная, если не сказать таинственная, поскольку за столько лет ни разу не попал в поле зрения органов.
   Нирванову еще не приходилось сталкиваться с реальным обладателем крупного состояния, графом российского происхождения, о котором в их базе данных и архиве не было никаких сведений – ни биографии, ни хоть какой-нибудь информации о роде занятий и пристрастиях, круге общения.
   Может, Орлов вообще фикция? Или наоборот, этот Орлов персонаж совсем никчемный. Мало ли чего разошелся Островцов! Просто был не в духе, а затея и яйца выеденного не стоит. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что начальник без причины никогда не заводился. И не надо таким способом себя расслаблять и успокаивать… Скорее всего, наследство действительно существует. В таком случае первостепенно важно установить, что за ценности имеются в виду? Если это раритеты, произведения искусства, представляющие общенациональное достояние, неплохо бы выяснить, насколько законно они были в свое время вывезены из России. После того как Советский Союз признал свои обязательства по выплате долгов царского правительства, подобные зацепки перестали быть ничего не значащей формальностью и приобрели юридическую силу. Но как тогда понимать, что документы о ценностях, находящихся в семье Орловых, отсутствуют даже в дореволюционных архивах? Конечно, прошло столько десятилетий, в конце концов, они могли быть просто утеряны. А что, если ценности вообще не вывозились из России, а обретены Орловыми впоследствии, уже за границей? Тоже следует проверить…
   Посмотрев на отложенные в сторону материалы о потенциальных наследниках, Нирванов записал на листке, где фиксировал основные направления плана: «Немедленно начать поиск наследников». Причем сделать это культурненько, чтобы комар носа не подточил. Например, идти по следам Инюрколлегии. И потом уже с наследниками договариваться, торговаться. Отнимать, в конце концов, как «посоветовал» Островцов! Или, если их не осталось, самим слепить правдоподобных кандидатов на эту роль. Не терять же такой куш, если сам владелец, упокой его душу, горел желанием поделиться им! Тут, кстати, открывается необозримое поле для деятельности. Работа, конечно, нудная, рутинная, но методика давно отработана и не раз себя оправдала. И еще одно направление – покопаться в прошлом и узнать как можно больше об адвокате графа Орлова, который, собственно, и обратился в Инюрколлегию.
   Нирванов взял со стола документ, который передал ему начальник главка. Итак, Марк Розинский… Имя ни о чем не говорит, но фамилия обнадеживает, не исключены российские корни. Это может значительно упростить дело. Да, этим адвокатом надо заняться вплотную. Возможно, именно от него ведет самый короткий путь к наследству, ведь любая конфиденциальная информация в подобных случаях на вес золота. Уж в этом-то Глеб Валентинович не раз убеждался на собственном опыте.
   Полковник быстро составил короткие запросы резидентам во Франции, Канаде и США и передал их в шифровальный отдел. Он понимал, что таким образом вряд ли управится в сроки, отведенные Островцовым, тем более что в Западном полушарии стояла глубокая ночь. Однако выбора не оставалось, и завтра следовало очертить хотя бы примерный план действий.
   Велико же было его изумление, когда на следующий день он обнаружил на своем рабочем столе обстоятельные докладные из Франции и Канады. Так и хотелось смачно выматериться, как это делал его шеф. Оказалось, что гражданин Канады Андре Орлофф, значительную часть своей жизни проживший во Франции, личность достаточно известная, чтобы не сказать легендарная. Служил в Иностранном легионе, награжден высшими орденами Французской республики, состоятельнейший человек. И при этом до сих пор оставался вне поля зрения российских спецслужб. Прошляпили, упустили?!
   Нирванов попробовал догадаться – почему.
   Будучи в эмиграции, никто из членов семьи не занимался подрывной деятельностью, не состоял в антисоветских организациях, не обливал грязью советскую власть. Словом, как говорится, не лез на рожон. И отец – бывший офицер царской армии, и сам Андре Орлофф вели крайне скромный образ жизни, титула своего никогда не афишировали, так что об их знатном происхождении не ведали даже ближайшие друзья. Одним словом, если воинские заслуги младшего господина Орлофф, воевавшего в Африке, и представляли интерес, то исключительно для самих французов. Предположительно, во французских банках у них никогда не было крупных счетов и Орловы ничем не выделялись среди французских семей среднего достатка. Да и потребности их всегда были умеренными. Андре так и не обзавелся женой, которая могла бы внести свежую струю в их скромные запросы.
   Зато канадский период жизни графа, несомненно, заслуживал внимания. Нирванов вновь не удержался от мата – налицо было явное упущение канадского резидента. Орлофф и в Канаде старался оставаться в тени, но не обратить внимания на него как на успешного бизнесмена с такой звучной фамилией – это было серьезным проколом. Во всяком случае, коммерческий талант, благодаря которому Орлофф сумел скопить огромное состояние, не вызывал сомнений.
   Орлов владел промышленными предприятиями, его агенты по всему свету активно работали с ценными бумагами. Крупные пакеты акций самых разных компаний приобретались на собственную фирму с романтическим названием «Черный тюльпан». В отчете фирма была упомянута вскользь, однако Нирванова озадачило название. Не духи же он в выпускает?!
   Ни на кого больше не рассчитывая, полковник решил покопаться в Интернете. Порой из легальной прессы можно почерпнуть гораздо больше полезного и интересного, чем из конфиденциальных источников.
   Он сел к компьютеру и нетерпеливо уткнулся в экран. Через минуту на мониторе появилось три статьи, где упоминалась канадская фирма «Тюльпан». Одна – это сразу стало понятно – к Орлову никакого отношения не имела, там тюльпан фигурировал как цветок, и было непонятно, почему вылезла эта публикация. Две другие действительно касались фирмы «Черный тюльпан», но фамилия владельца не упоминалась, а речь шла лишь о двух направлениях деятельности: спекуляции ценными бумагами и благотворительности. Компания слыла большим меценатом…
   Полковник зримо представил лица резидентов, которым накануне адресовал свои запросы. Наверняка сочли его сумасшедшим. В Интернете столько понаписано об Орлове, а этот столичный чиновник требует чего-то еще. Смешно, если не глупо.
   Прежде чем выключить компьютер, Нирванов еще раз просмотрел первую статью и понял, что чуть не прозевал то, что подсознательно искал. «Цветочное» название для своей статьи журналист использовал, скорее всего, как художественный прием, а дальше речь шла ни много ни мало о противоракетном боевом комплексе!
   Вот тебе и «тюльпан»! Значит, он не ошибся. Как в воду глядел. За легкомысленными названиями нередко скрываются серьезные производства, которые не желают себя афишировать. Особенно в России – «Град», «Тополь»… Да зачем так далеко ходить? Одна легендарная «катюша» чего стоит! Словом, только противоракетных комплексов не хватало их департаменту! Ведь такое одиозное наследство многим из их ведомства встанет поперек горла. Ну почему Орлов не обратил свой недюжинный талант на зубную пасту или на мыло? Впрочем, кто точно знает, что лучше, а что хуже? Пусть в таком случае дело забирает военная разведка.
   Глеб Валентинович удовлетворенно отвалился в кресле и на какое-то мгновение облегченно вздохнул. Но как скоро выяснилось, поторопился.
   – ГРУ, говоришь. Их клиент? – ехидно переспросил Островцов, когда Нирванов с докладом попал к нему в кабинет. – Вот прямо так, на блюдечке, им и выложим! Что-то не узнаю я тебя, Глеб Валентинович. Притомился, что ли? Может, директором ведомственного санатория тебя порекомендовать? Подыщем вакансию. Будешь «стучать» на отдыхающую номенклатуру, работа непыльная. Значит, так! По части этих самых «катюш» или, как их, «тюльпанов», я наведу справки. Не сомневайся. Кому охота голову класть на плаху? Более того, я почти уверен, что ГРУ или внешняя разведка осведомлены об этих военных штучках. А вот миллиарды… Они как-то мне ближе. И на чем этот твой граф нагрел руки – на одеколоне или на ракетах, меня совершенно не волнует. Наша святая обязанность вернуть их Родине. Так что приступай, полковник, к работе по обычной схеме. А дальше разберемся. Все! Свободен!
   Покидая кабинет шефа, Нирванов поймал себя на мысли, что о возвращении наследства Орлова в страну Островцов сказал как-то не очень уверенно. Так или иначе, в департаменте завелась папка «Канадское наследство», которую полковник держал исключительно при себе. Материалов в ней накопилось много, но по большому счету дело не двигалось. Перспективным оказалось лишь направление, касающееся адвоката Розинского. Чтобы тот вновь прилетел в Россию, его, как рыбку на крючок, поймали соблазнительной дезой, запущенной через Инюрколлегию, что якобы отыскали наследников. Розинский буквально через три дня прилетел и не оставил камня на камне от информации о «кандидатах». Не так, не то, не те… Другого нельзя было ожидать, поскольку Нирванов намеренно шел на подлог, лишь бы тет-а-тет изучить адвоката. Розинский не понравился одному из руководителей Инюрколлегии, под которого решил «косить» Глеб Валентинович. Завербовать такого вряд ли удастся. Парень явно не беден, и предлагать ему деньги бессмысленно.
   Единственно, что удалось выудить чиновнику Инюрколлегии, – это нечаянное упоминание Марка Розинского о неких фамильных ценностях графа, которые действительно существовали и хранились в нескольких лондонских банках. Ни стоимость, ни их описание адвокату были неизвестны, поскольку сам их перечень находился в приложении к завещанию, хранившемуся за семью печатями где-то в Канаде еще с той поры, когда Розинский не был поверенным графа.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента