Страница:
Наконец, место для заброса выбрано. Мысленно описывая траекторию полёта «балды», Андрей был удовлетворён. Всё правильно. Мушки должны точно попасть куда надо.
Он сделал первый заброс, снасть оказалась в нужном месте.
– Мастерство не пропьёшь! – похвастал Андрей перед собой.
Не успела леска натянуться, как он увидел над омутом всплеск и почувствовал рывок. Руки машинально сделали подсечку, и вот он, долгожданный хариус! Андрею казалось, что его сердце выпрыгнет из груди. Приходилось тащить рыбу по самому течению – он не хотел покидать удобное для забросов место и выходить на берег.
«Главное, чтобы выдержала леска!» – молился Андрей.
У него всё получилось. Он умело взял рыбину под жабры, вынул крючок и положил трофей в полиэтиленовый пакет.
Хариус был граммов на триста-четыреста. Вполне приличный экземпляр! К тому же какой красавец! Здесь, в этом районе Забайкалья, водилась в основном монгольская разновидность хариуса, отличающаяся особенно яркой раскраской. Рыба отливала голубизной и серебром, брюхо было красноватым, кончик хвоста ярко-жёлтым, а небывалых размеров спинной плавник переливался всеми цветами радуги. Этот хариус походил на огромного самца гупии, только ещё ярче и красивее!
Андрей пытался унять нервную дрожь. Впрочем, возможно, что его трясло не столько от переживаний, сколько от холода. Но он старался не обращать на это внимания. Главное – он должен был поймать восемь хариусов!
На втором забросе произошло непредвиденное: он попал поплавком по торчащему из воды камню, и то ли от удара, то ли ещё по какой причине, но натяжение в руке вдруг ослабло, и он с досадой понял, что снасть оборвалась!
Андрей чуть не заплакал от обиды! Искать сейчас оторванную «балду» ниже по реке было полным безумием!
Но он знал, что в рюкзаке у него есть отдельно поплавок, леска и мушки. Нужно было срочно бежать и делать новую «балду».
Смеркалось. Андрей очень торопился, сооружая новую снасть. Но руки знали своё дело, ведь он занимался рыбной ловлей с самого детства. Когда ему исполнилось года четыре, дедушка взял его с собой на рыбалку в первый раз. Причём дед был довольно суровым педагогом. Для начала он научил Андрея завязывать крючки, отлаживать снасти, копать червей, и уже только после этого разрешил самому забросить удочку. И с тех далёких пор всеми рыболовными хитростями и приготовлением наживок он занимался всегда сам. Как, впрочем, любил сам и потрошить пойманную рыбу.
На изготовление «балды» ушло минут двадцать. Мушки были совсем маленькими, с ушком без дырочек, какие Андрей не любил. Но вариантов у него не было. Вскоре он уже занял свою позицию в воде и совершал очередной заброс.
Рыба клевала на каждом забросе, если тот достигал цели. Андрей всеми оставшимися силами заставлял себя успокоиться, но это ему плохо удавалось. Его по-прежнему лихорадило, зубы стучали, но в полиэтиленовом пакете трепыхались уже четыре прекрасных хариуса! Половина намеченной программы была выполнена.
Андрей решил перекурить. Но, два раза затянувшись, не выдержал и опять сделал заброс. Над омутом плюхнулось что-то большое. Он автоматически сделал подсечку, и только тут рыбину зацепил. Сопротивление оказалось настолько сильным, что он, не раздумывая, начал выходить на берег. Нужно было ослабить натяжение лески, чтобы она не порвалась. После нескольких секунд борьбы у ног Андрея на прибрежной гальке прыгал огромный хариус, больше килограмма.
– Вот это я понимаю, – радостно воскликнул Андрей. – С такими ребятами я добегу завтра до Куанды!
Следующий заброс принёс стандартного хариуса граммов на четыреста. Андрей бережно снимал рыбу с крючка и аккуратно клал в полиэтилен. Пакет становился увесистым, это Андрея вдохновляло.
Вскоре ещё два хариуса покинули родной дом и были помещены удачливым рыболовом в пакет.
– Семь штук. Остался один! – комментировал Андрей.
Он радовался, что рыбацкое чутьё его не обмануло, понимал, что теперь он обязан завтра дойти до Куанды!
После следующего заброса пришлось долго ждать поклёвки.
«Неужели всех выловил?» – пронеслось в голове Андрея. Но тут чуть ниже омута он заметил два всплеска.
– Обманываете, друзья! Милости просим отведать нашей мушки! – радостно воскликнул рыболов, и в ту же секунду спиннинг дёрнуло. Хариус оказался меньше всех, граммов двести. Но Андрея это нисколько не смутило, мелкий хариус быстрее просолится.
– Восемь! – торжественно комментировал Андрей. – Ладно, последний раз, ведь вы там ещё остались, ребята?
С этими словами он забросил спиннинг, но повторил судьбу предыдущей «балды». Поплавок ударился о торчащий камень, и леска порвалась.
– Чёрт! Вот к чему приводит жадность! – с досадой проговорил он.
На самом деле Андрей не так уж сильно расстроился из-за потери последней снасти. План, который он сам себе поставил, был полностью выполнен. Восемь хариусов красовались в его полиэтиленовом пакете. Он был счастлив и буквально валился с ног от усталости.
«Победный марш» рыболова в сторону лежащего на полуострове рюкзака скорее напоминал траурное шествие узника концлагеря. Ноги у Андрея заплетались, он шёл, спотыкаясь о камни и постоянно чертыхаясь. Но лицо у него было радостным. Он в первый раз за этот долгий день совершенно успокоился.
Угли ещё не остыли. Андрей положил на них сухих веток плавника, которых тут было в изобилии, и раздул огонь с помощью куска пенки, используемой им в качестве сидушки.
Костёр радостно затрещал, а Андрей пошёл к воде потрошить рыбу. Надо было успеть сделать это до темноты.
Умелые руки выполнили свою нехитрую работу минут за пять. Андрей встал, потянулся и, подойдя к костру, начал рассуждать вслух:
– Так, двух маленьких я сейчас съем сырыми с солью, двух самых больших запеку на костре, а четырёх оставшихся засолю на завтрак!
Андрей очистил кожу с двух рыбин, промыл в воде от чешуи, обильно посыпал солью и начал есть.
Кто не ел свежего хариуса, не поймёт радостного блаженства, которое доставила Андрею эта рыба. Он обгладывал каждую косточку, смаковал во рту каждый маленький кусочек. При этом всячески себя сдерживал, поскольку голод торопил его быстрее набить желудок чем попало. Но Андрей понимал, что так – медленно и вкусно – пища усвоится намного лучше. И он не торопился.
Когда он доел второго сырого хариуса, появилось ощущение сытости. Но Андрей догадывался, что это – результат того, что желудок сильно сжался за последние дни. Через пять минут есть захочется с новой силой. И он просолил две других крупных рыбины и надел их на палки, расположив над пламенем костра. Теперь можно спокойно покурить.
Было около девяти часов вечера. Через час совсем стемнеет. Небо по-прежнему оставалось серым, и Андрей решил изготовить что-то наподобие непромокаемого чехла на спальник. Для этого он использовал три больших полиэтиленовых пакета, разрезав их по складке и развернув. Затем он склеил их скотчем. Получилось не очень красиво, но всё же должно было хоть немного защитить от дождя.
Хариус подрумянился. Андрей поворачивал его разными сторонами, чтобы тот не подгорел, из рыбы исходил ароматный запах, и у него началось непроизвольное слюноотделение. Но рыбины были большими. Нужно пропечь их как следует!
Сигарет у Андрея оказалось достаточно, их можно было не экономить, поэтому он закурил ещё одну, прилёг на развёрнутый коврик и расслабил все мышцы своего натруженного тела.
Всё в этот день сложилось хорошо. Андрей хвалил себя за терпение, за то, что не сломал себе ноги, что поймал так необходимых ему восемь хариусов. Конечно, он не совершил за день ничего сверхъестественного. Но он был один. Практически первый раз ОДИН в тайге, за сотни километров от человеческого жилья! Ему было очень трудно преодолеть свои страхи и убедить себя в том, что всё он выдюжит, всё сделает, что Витьку он обязательно вытащит из этих мест! И теперь, когда первый день пути был практически позади, он имел полное право расслабиться.
В голове Андрея вдруг непонятно откуда зазвучала песня «Из-за острова на стрежень…» И он, не сопротивляясь этому, громко затянул:
Сняв подгоревшую чешую, он впился зубами в горячую мякоть вкусной рыбы. Вот чего ему не хватало – горячей пищи! Андрей причмокивал и неторопливо поглощал свой царский ужин. Это было непередаваемым блаженством!
Пока он ел рыбу, закипела вода в котелке. У Андрея оставался последний пакетик кофе «три в одном», но его он решил оставить на утро. Сейчас же он заварил брусничного листа вместе со спелыми ягодами брусники, которая росла прямо тут, у его импровизированной стоянки. Дожидаясь, когда чай заварится, Андрей сделал записи в дневнике.
«День получился удачным. Я прошёл чуть больше двадцати километров и встал на островке между сухим руслом и рекой. Удалось-таки наловить хариуса. Как и запланировал – восемь штук. После восьмого оборвалась снасть. Надо было остановиться. Жадность ни к чему хорошему не приводит! Сейчас поел и буду ложиться спать. Интересно, как там у Витьки дела? Не замочил ли его дождик? Гроза целый день громыхала с той стороны, откуда я шёл…»
Писать опять не получалось. Наверное, когда-нибудь, когда эти дни станут далёким прошлым, стоит обо всём подробно рассказать. Такое не забудется никогда, в этом Андрей был уверен. Но сейчас мыслей было так много, они сбивались в какую-то неразрешимую кучу вопросов, снова сознание упорно уносило его вперёд, к предстоящим трудностям, и поэтому Андрей положил записную книжку обратно в жилетку и начал укладываться спать.
Четыре оставшихся хариуса были засолены, упакованы в полиэтиленовый пакет и придавлены камнем. Завтра он должен их съесть. Утром надо будет плотно позавтракать, ведь путь предстоит тяжёлый и долгий.
Залезая в спальный мешок, Андрей вытащил из жилетки свой перочинный ножик и заряженную ракетницу. Так всё-таки было спокойнее, хотя он прекрасно понимал, что с этим «вооружением» вряд ли сможет отразить нападение непрошеного гостя.
В спальнике стало жарко. Он расстегнул молнию. Вместе со звуком молнии до слуха донёсся стук камней со стороны сухого русла. Андрей приподнялся, но ничего рассмотреть не смог, было уже совсем темно. Кто-то явно ходил неподалёку.
– Кто тут? – громко крикнул Андрей. Ему никто не ответил. Костёр уже почти погас, а разводить его вновь у Андрея не было сил.
Андрей опять лёг, надел налобный фонарик и весь превратился в слух. Сильно мешал шум реки справа. Иногда казалось, что по воде тоже кто-то периодически ходит.
Он подумал в этот момент, что очень неудобно расположился на ночлег. Ветер дул с полуострова к реке, и любопытный зверь мог не почувствовать его запаха, пока не подошёл бы вплотную. Да и вариантов отступления у Андрея не было. Берег справа заканчивался скальной стенкой, и единственным путём была река.
– Как всё плохо! – вслух сказал Андрей. Ему и вправду не нравилось его положение. Но потом всё же здравый смысл взял верх над страхом. Андрею нужно было спать. Спать было необходимо!
«В конце концов, отдам мишке солёного хариуса, если он голоден», – подумал он про себя.
Пугающие шорохи и стук камней Андрей слышал ещё не один раз. А когда он, наконец, начал проваливаться в сон, ему вдруг померещилось, что над ним кто-то стоит и громко дышит. Андрей зажёг налобный фонарик и резко поднялся. С лиственницы, что росла рядом, вспорхнула огромная птица, заставившая Андрея чуть ли не вскочить на ноги.
– Фу ты, зараза, пристрелю! – крикнул он ей вдогонку.
Пришлось выкурить ещё одну сигарету. Было по-прежнему жарко, душно. Сердце громко стучало, спина стала мокрой от пота. Андрей достал ракетницу и выстрелил.
– Плохо быть сумасшедшим в тайге! Сумасшедшим надо сидеть в дурдоме! – произнёс Андрей задумчиво.
Заснул он только в половине пятого утра, когда похолодало. Причиной его бессонницы, кроме ночных страхов, был неожиданно плотный ужин. Но это всё равно лучше, чем спать на голодный желудок.
Восемь выловленных хариусов должны были сделать своё важное дело. С ними Андрей непременно дойдёт до лабаза.
Глава вторая. Путь к лабазу
Он сделал первый заброс, снасть оказалась в нужном месте.
– Мастерство не пропьёшь! – похвастал Андрей перед собой.
Не успела леска натянуться, как он увидел над омутом всплеск и почувствовал рывок. Руки машинально сделали подсечку, и вот он, долгожданный хариус! Андрею казалось, что его сердце выпрыгнет из груди. Приходилось тащить рыбу по самому течению – он не хотел покидать удобное для забросов место и выходить на берег.
«Главное, чтобы выдержала леска!» – молился Андрей.
У него всё получилось. Он умело взял рыбину под жабры, вынул крючок и положил трофей в полиэтиленовый пакет.
Хариус был граммов на триста-четыреста. Вполне приличный экземпляр! К тому же какой красавец! Здесь, в этом районе Забайкалья, водилась в основном монгольская разновидность хариуса, отличающаяся особенно яркой раскраской. Рыба отливала голубизной и серебром, брюхо было красноватым, кончик хвоста ярко-жёлтым, а небывалых размеров спинной плавник переливался всеми цветами радуги. Этот хариус походил на огромного самца гупии, только ещё ярче и красивее!
Андрей пытался унять нервную дрожь. Впрочем, возможно, что его трясло не столько от переживаний, сколько от холода. Но он старался не обращать на это внимания. Главное – он должен был поймать восемь хариусов!
На втором забросе произошло непредвиденное: он попал поплавком по торчащему из воды камню, и то ли от удара, то ли ещё по какой причине, но натяжение в руке вдруг ослабло, и он с досадой понял, что снасть оборвалась!
Андрей чуть не заплакал от обиды! Искать сейчас оторванную «балду» ниже по реке было полным безумием!
Но он знал, что в рюкзаке у него есть отдельно поплавок, леска и мушки. Нужно было срочно бежать и делать новую «балду».
Смеркалось. Андрей очень торопился, сооружая новую снасть. Но руки знали своё дело, ведь он занимался рыбной ловлей с самого детства. Когда ему исполнилось года четыре, дедушка взял его с собой на рыбалку в первый раз. Причём дед был довольно суровым педагогом. Для начала он научил Андрея завязывать крючки, отлаживать снасти, копать червей, и уже только после этого разрешил самому забросить удочку. И с тех далёких пор всеми рыболовными хитростями и приготовлением наживок он занимался всегда сам. Как, впрочем, любил сам и потрошить пойманную рыбу.
На изготовление «балды» ушло минут двадцать. Мушки были совсем маленькими, с ушком без дырочек, какие Андрей не любил. Но вариантов у него не было. Вскоре он уже занял свою позицию в воде и совершал очередной заброс.
Рыба клевала на каждом забросе, если тот достигал цели. Андрей всеми оставшимися силами заставлял себя успокоиться, но это ему плохо удавалось. Его по-прежнему лихорадило, зубы стучали, но в полиэтиленовом пакете трепыхались уже четыре прекрасных хариуса! Половина намеченной программы была выполнена.
Андрей решил перекурить. Но, два раза затянувшись, не выдержал и опять сделал заброс. Над омутом плюхнулось что-то большое. Он автоматически сделал подсечку, и только тут рыбину зацепил. Сопротивление оказалось настолько сильным, что он, не раздумывая, начал выходить на берег. Нужно было ослабить натяжение лески, чтобы она не порвалась. После нескольких секунд борьбы у ног Андрея на прибрежной гальке прыгал огромный хариус, больше килограмма.
– Вот это я понимаю, – радостно воскликнул Андрей. – С такими ребятами я добегу завтра до Куанды!
Следующий заброс принёс стандартного хариуса граммов на четыреста. Андрей бережно снимал рыбу с крючка и аккуратно клал в полиэтилен. Пакет становился увесистым, это Андрея вдохновляло.
Вскоре ещё два хариуса покинули родной дом и были помещены удачливым рыболовом в пакет.
– Семь штук. Остался один! – комментировал Андрей.
Он радовался, что рыбацкое чутьё его не обмануло, понимал, что теперь он обязан завтра дойти до Куанды!
После следующего заброса пришлось долго ждать поклёвки.
«Неужели всех выловил?» – пронеслось в голове Андрея. Но тут чуть ниже омута он заметил два всплеска.
– Обманываете, друзья! Милости просим отведать нашей мушки! – радостно воскликнул рыболов, и в ту же секунду спиннинг дёрнуло. Хариус оказался меньше всех, граммов двести. Но Андрея это нисколько не смутило, мелкий хариус быстрее просолится.
– Восемь! – торжественно комментировал Андрей. – Ладно, последний раз, ведь вы там ещё остались, ребята?
С этими словами он забросил спиннинг, но повторил судьбу предыдущей «балды». Поплавок ударился о торчащий камень, и леска порвалась.
– Чёрт! Вот к чему приводит жадность! – с досадой проговорил он.
На самом деле Андрей не так уж сильно расстроился из-за потери последней снасти. План, который он сам себе поставил, был полностью выполнен. Восемь хариусов красовались в его полиэтиленовом пакете. Он был счастлив и буквально валился с ног от усталости.
«Победный марш» рыболова в сторону лежащего на полуострове рюкзака скорее напоминал траурное шествие узника концлагеря. Ноги у Андрея заплетались, он шёл, спотыкаясь о камни и постоянно чертыхаясь. Но лицо у него было радостным. Он в первый раз за этот долгий день совершенно успокоился.
Угли ещё не остыли. Андрей положил на них сухих веток плавника, которых тут было в изобилии, и раздул огонь с помощью куска пенки, используемой им в качестве сидушки.
Костёр радостно затрещал, а Андрей пошёл к воде потрошить рыбу. Надо было успеть сделать это до темноты.
Умелые руки выполнили свою нехитрую работу минут за пять. Андрей встал, потянулся и, подойдя к костру, начал рассуждать вслух:
– Так, двух маленьких я сейчас съем сырыми с солью, двух самых больших запеку на костре, а четырёх оставшихся засолю на завтрак!
Андрей очистил кожу с двух рыбин, промыл в воде от чешуи, обильно посыпал солью и начал есть.
Кто не ел свежего хариуса, не поймёт радостного блаженства, которое доставила Андрею эта рыба. Он обгладывал каждую косточку, смаковал во рту каждый маленький кусочек. При этом всячески себя сдерживал, поскольку голод торопил его быстрее набить желудок чем попало. Но Андрей понимал, что так – медленно и вкусно – пища усвоится намного лучше. И он не торопился.
Когда он доел второго сырого хариуса, появилось ощущение сытости. Но Андрей догадывался, что это – результат того, что желудок сильно сжался за последние дни. Через пять минут есть захочется с новой силой. И он просолил две других крупных рыбины и надел их на палки, расположив над пламенем костра. Теперь можно спокойно покурить.
Было около девяти часов вечера. Через час совсем стемнеет. Небо по-прежнему оставалось серым, и Андрей решил изготовить что-то наподобие непромокаемого чехла на спальник. Для этого он использовал три больших полиэтиленовых пакета, разрезав их по складке и развернув. Затем он склеил их скотчем. Получилось не очень красиво, но всё же должно было хоть немного защитить от дождя.
Хариус подрумянился. Андрей поворачивал его разными сторонами, чтобы тот не подгорел, из рыбы исходил ароматный запах, и у него началось непроизвольное слюноотделение. Но рыбины были большими. Нужно пропечь их как следует!
Сигарет у Андрея оказалось достаточно, их можно было не экономить, поэтому он закурил ещё одну, прилёг на развёрнутый коврик и расслабил все мышцы своего натруженного тела.
Всё в этот день сложилось хорошо. Андрей хвалил себя за терпение, за то, что не сломал себе ноги, что поймал так необходимых ему восемь хариусов. Конечно, он не совершил за день ничего сверхъестественного. Но он был один. Практически первый раз ОДИН в тайге, за сотни километров от человеческого жилья! Ему было очень трудно преодолеть свои страхи и убедить себя в том, что всё он выдюжит, всё сделает, что Витьку он обязательно вытащит из этих мест! И теперь, когда первый день пути был практически позади, он имел полное право расслабиться.
В голове Андрея вдруг непонятно откуда зазвучала песня «Из-за острова на стрежень…» И он, не сопротивляясь этому, громко затянул:
Дальше он слов не помнил, а потому повторил первый куплет ещё раз пять, пока не заметил, что хариус на костре уже обуглился.
– …На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны…
Сняв подгоревшую чешую, он впился зубами в горячую мякоть вкусной рыбы. Вот чего ему не хватало – горячей пищи! Андрей причмокивал и неторопливо поглощал свой царский ужин. Это было непередаваемым блаженством!
Пока он ел рыбу, закипела вода в котелке. У Андрея оставался последний пакетик кофе «три в одном», но его он решил оставить на утро. Сейчас же он заварил брусничного листа вместе со спелыми ягодами брусники, которая росла прямо тут, у его импровизированной стоянки. Дожидаясь, когда чай заварится, Андрей сделал записи в дневнике.
«День получился удачным. Я прошёл чуть больше двадцати километров и встал на островке между сухим руслом и рекой. Удалось-таки наловить хариуса. Как и запланировал – восемь штук. После восьмого оборвалась снасть. Надо было остановиться. Жадность ни к чему хорошему не приводит! Сейчас поел и буду ложиться спать. Интересно, как там у Витьки дела? Не замочил ли его дождик? Гроза целый день громыхала с той стороны, откуда я шёл…»
Писать опять не получалось. Наверное, когда-нибудь, когда эти дни станут далёким прошлым, стоит обо всём подробно рассказать. Такое не забудется никогда, в этом Андрей был уверен. Но сейчас мыслей было так много, они сбивались в какую-то неразрешимую кучу вопросов, снова сознание упорно уносило его вперёд, к предстоящим трудностям, и поэтому Андрей положил записную книжку обратно в жилетку и начал укладываться спать.
Четыре оставшихся хариуса были засолены, упакованы в полиэтиленовый пакет и придавлены камнем. Завтра он должен их съесть. Утром надо будет плотно позавтракать, ведь путь предстоит тяжёлый и долгий.
Залезая в спальный мешок, Андрей вытащил из жилетки свой перочинный ножик и заряженную ракетницу. Так всё-таки было спокойнее, хотя он прекрасно понимал, что с этим «вооружением» вряд ли сможет отразить нападение непрошеного гостя.
В спальнике стало жарко. Он расстегнул молнию. Вместе со звуком молнии до слуха донёсся стук камней со стороны сухого русла. Андрей приподнялся, но ничего рассмотреть не смог, было уже совсем темно. Кто-то явно ходил неподалёку.
– Кто тут? – громко крикнул Андрей. Ему никто не ответил. Костёр уже почти погас, а разводить его вновь у Андрея не было сил.
Андрей опять лёг, надел налобный фонарик и весь превратился в слух. Сильно мешал шум реки справа. Иногда казалось, что по воде тоже кто-то периодически ходит.
Он подумал в этот момент, что очень неудобно расположился на ночлег. Ветер дул с полуострова к реке, и любопытный зверь мог не почувствовать его запаха, пока не подошёл бы вплотную. Да и вариантов отступления у Андрея не было. Берег справа заканчивался скальной стенкой, и единственным путём была река.
– Как всё плохо! – вслух сказал Андрей. Ему и вправду не нравилось его положение. Но потом всё же здравый смысл взял верх над страхом. Андрею нужно было спать. Спать было необходимо!
«В конце концов, отдам мишке солёного хариуса, если он голоден», – подумал он про себя.
Пугающие шорохи и стук камней Андрей слышал ещё не один раз. А когда он, наконец, начал проваливаться в сон, ему вдруг померещилось, что над ним кто-то стоит и громко дышит. Андрей зажёг налобный фонарик и резко поднялся. С лиственницы, что росла рядом, вспорхнула огромная птица, заставившая Андрея чуть ли не вскочить на ноги.
– Фу ты, зараза, пристрелю! – крикнул он ей вдогонку.
Пришлось выкурить ещё одну сигарету. Было по-прежнему жарко, душно. Сердце громко стучало, спина стала мокрой от пота. Андрей достал ракетницу и выстрелил.
– Плохо быть сумасшедшим в тайге! Сумасшедшим надо сидеть в дурдоме! – произнёс Андрей задумчиво.
Заснул он только в половине пятого утра, когда похолодало. Причиной его бессонницы, кроме ночных страхов, был неожиданно плотный ужин. Но это всё равно лучше, чем спать на голодный желудок.
Восемь выловленных хариусов должны были сделать своё важное дело. С ними Андрей непременно дойдёт до лабаза.
Глава вторая. Путь к лабазу
Самым обидным было то, что они оба позабыли, как вяжутся узлы. Шнур выскальзывал из рук, путался, но никак не хотел крепиться к нижней обвязке. По лицу струился тёплый и липкий пот, от которого нестерпимо щипало глаза.
– Господи, что это за верёвка такая! – в сердцах простонал Витька. – Пойду так, без страховки!
– Не надо, Вить! Без страховки нельзя! – говорил Андрей, почему-то не слыша своего голоса и продолжая продевать замысловатые петли через карабин. А может быть, он только думал, а на самом деле ничего не говорил?
– Давай ещё раз сначала. Должна же она, в конце концов, завязаться… – и Андрей выругался так крепко, что испугался сам. Но Виктор не обращал на него никакого внимания и молча снимал с себя обвязку. Наверное, Андрей опять говорил про себя. К этому он уже привыкал. Ему приходилось принимать установленные кем-то правила игры, а заключались они в том, что он ничего не произносил вслух, будто кто-то лишил его воздуха в лёгких, и мог только думать. Вернее, он произносил эти слова, но кроме него их никто не слышал.
А Виктор тем временем уже уходил наверх, к тому месту, откуда стекал ручей. Место это очень не нравилось Андрею. Камни покатые, будто полированные. Виктор на них несколько раз поскользнулся, потом повернулся к Андрею лицом и застенчиво произнёс:
– Это ничего! Зимой тут, конечно, костей не соберёшь, а сейчас – нормально!
– Стой! – заорал ему Андрей, но по-прежнему слышал себя только он сам.
– Я немного подымусь, сделаю фотографию, я быстро… – прозвучал удаляющийся голос Виктора, скрывающегося за камнями. И Андрей вдруг почувствовал, что приближается что-то неотвратимое, какой-то ужас, воспрепятствовать которому он не в силах. Он не кричал, но у него почему-то ужасно заболело горло. Он пытался пойти за другом, но ноги его будто приросли к земле. Андрею стало плохо, он начал задыхаться. Казалось, ещё чуть-чуть, и сердце в груди разорвётся…
Усилием воли он открыл глаза и резким движением стянул с себя спальник.
Уже рассвело. Небо было чистым, без единого облачка. Солнце ещё не взошло, но за кронами лиственниц алела над хребтом яркая полоска. Сколько же сейчас времени?
Посмотрев на часы, Андрей запаниковал: без пяти девять! Вот это он поспал!
Андрей быстро поднялся. Сердце продолжало бешено стучать, а по спине стекали капельки пота.
– Ну и ночка была! – сказал он охрипшим голосом, ловя себя на приятной мысли, что произносит слова, которые слышно. – Кошмар во сне сменился кошмаром наяву!
Постепенно голова у него начала хоть что-то соображать. Ничего, он всё успеет. За час можно и позавтракать, и собраться.
– Странно, за ночь меня так никто и не сожрал! – сказал Андрей уже окрепшим голосом, не переставая искренне радоваться тому, что вновь обрёл способность говорить.
«И приснится же всякая ерунда! Так можно действительно тихо сойти с ума. Надо сейчас же успокоиться!»
Он спустился к реке и умылся. Сразу стало легче. Жизнь показалась вполне сносной, а предстоящий день постепенно обретал реальность.
На высокой лиственнице у берега уже давно старательно кричала кедровка. Когда Андрей повернул к ней голову, она на секунду замолчала, а потом, глядя ему прямо в глаза, каркнула совсем другим тоном, в котором отчётливо прозвучал вопрос:
– Кррра?
– Пошла ты! – не выдержал Андрей и, подняв камень, швырнул его в птицу.
– Кррра! Кррра! Кррра! – заорала кедровка, вспорхнув с ветки. Она была очень обиженной и рассерженной таким недружелюбным поведением человека.
Над горами взошло солнце. Андрей быстро развёл костёр. Плавник трещал, но почти не давал огня. Нужно было плотно поесть, путь предстоял долгий. Этот участок он вспоминал с трудом. Очень тяжело он давался им с Виктором! Особенно непроходимым был пятикилометровый отрезок перед устьем Сыни. Склон над рекой был крутым, поросшим частоколом берёзы, а так называемый бечевник (берег, по которому тащат на бечеве лодки) представлял собой нагромождение огромных валунов в два человеческих роста, ни перелезть, ни обойти которые никак не удавалось. Сейчас Андрей принял решение пройти эти пять километров по возвышенности. В принципе это казалось ему вполне возможным. И он даже подумал о том, что если на горке его застанет ночь, то можно будет устроить стоянку, не спускаясь к реке. Для этой цели он освободил пластиковую бутылку из-под овсяной каши, рассчитывая по пути набрать в неё воды.
Есть совершенно не хотелось. Но Андрей всё же развернул пакет с солёными хариусами, почистил их и принялся жевать уже хорошо просоленную и слегка подмороженную от утреннего холода рыбу. Вкуса он не чувствовал. Что-то случилось с языком, он был опухшим и еле помещался во рту.
Один раз Андрей чуть не подавился костью, но продолжал впихивать в себя хариусов, понимая, что следующая пища будет у него не скоро.
На костре закипела вода. Он заварил в миске порцию овсянки, а также сделал себе кофе. Это был последний пакетик «три в одном». Пить хотелось больше всего, особенно после солёной рыбы, которую он всё же поборол.
Без десяти минут десять Андрей был готов двигаться вперёд. На дорожку он не торопясь выкурил две сигареты, размышляя о том, где перебраживать реку. Ему казалось, что самым узким местом был быстроток перед поворотом, с которого он вчера забрасывал «балду». Смущало только сильное течение. Когда они с Виктором шли сюда, пару раз им пришлось налаживать страховочную верёвку для переправы. Теперь воды стало поменьше, и он надеялся, что сможет перейти Сыни без верёвки, не тратя драгоценное время.
Андрей приготовился к броду: вытащил из сапог стельки, засунул их вместе с портянками в рюкзак и засучил штаны.
Вода в реке была ледяной. Она яростно напирала, пытаясь увлечь Андрея в глубокий омут, которым заканчивался быстроток. Он шёл боком к течению, перенося на лыжную палку свой вес, от которого та начала прогибаться. Впереди было самое глубокое место брода. Андрей напрягал все силы, чтобы не упасть. Но река упрямо тянула его с собой, и в какой-то момент колени у него подогнулись, и этого было достаточно, чтобы вода сбила его с ног и поволокла по течению. Он старался не намочить рюкзак, поэтому плыл головой вниз, хватаясь руками и ногами за скользкие камни. Несколько раз он глотнул воды. В итоге его протащило метров тридцать. И только перед самым омутом, в том месте, куда он вчера забрасывал снасть, ему удалось наконец уцепиться за острый камень и встать на ноги. Здесь поток был гораздо слабее. До противоположного берега оставалось метров пятнадцать.
«Только бы не упасть ещё раз!» – молился про себя Андрей.
Через минуту он всё же добрался до берега, снял с себя всю одежду и принялся её выжимать.
Рюкзак, конечно, намок, но фотоаппарат, плёнку, остатки овсяной крупы и спальник спасло то, что они были уложены в полиэтиленовые пакеты. Абсолютно мокрыми были только портянки и стельки от сапог. Так что материальные потери от непредвиденного купания в реке оказались минимальными. Правда, Андрей вдруг заметил, что все предметы, которые он берёт, почему-то приобретают розовый оттенок. Он посмотрел на свои руки и обомлел: кожа на ладонях свисала клочьями, из-под которых сочилась кровь, собиравшаяся вначале в маленькие красные капельки, а затем стекающая розовыми струйками с пальцев.
– Чёрт, это совсем не дело! – с негодованием произнёс Андрей. Все бинты и пластыри он оставил Витьке. Не было даже перекиси водорода, чтобы обработать ей ободранные ладони.
«Попробую их просто подсушить – решил Андрей. – Потом надену сверху перчатки, и можно будет идти дальше».
Андрей всерьёз расстроился таким началом дня. Не зря ему под утро снились кошмары. Руки в пути ему нужны были не меньше, чем ноги!
Непроизвольно посмотрев вниз, он с досадой обнаружил, что и на коленях кровоточат ссадины.
– Поторопился я с бродом! – сказал он вслух. – Надо было переходить выше по реке. Хотел сэкономить время, а получилось наоборот!
Кровь никак не останавливалась. Внимательно осмотрев руки, Андрей понял, что в одном месте на левой руке рана особенно глубокая. Тогда он замотал руку мокрым платком, оказавшимся у него в кармане жилетки, и попытался натянуть на неё кожаную перчатку без пальцев, которую он использовал для лазания по скалам. С трудом, минут пять помучившись, ему удалось это сделать. Руки сильно ныли, но ими уже можно было как-то работать.
Одежда оставалась холодной и мокрой, но ожидать, когда она подсохнет, он не мог. Пришлось облачиться в неё, стуча зубами от холода.
«Надо двигаться! – решил Андрей. – Согреюсь на ходу».
И он быстрыми шагами пошёл вдоль берега по острову, надеясь пересечь его ближе к дальнему краю, где, по его мнению, должен быть более мелкий рукав реки, который ему тоже предстояло перейти.
Солнце сегодня совсем не грело. Андрея бил озноб, но он старался не обращать на это внимания. В голове его вновь возник образ оставленного им в горах Виктора. Он представил, что в этот момент его товарищ ползком подбирается к ручью, чтобы набрать воды. И делать это ему совсем не просто с одной ногой…
Мысли о Витьке придали Андрею сил. Он перестал думать о ноющих руках, о мокрой холодной одежде и прибавил шаг.
Остров оказался сырым и неприветливым. По-видимому, во время половодья он тоже заполнялся водой, как и лес на правом берегу. Под ногами хлюпало, воздух был пронизан запахом гниения, с веток чахлых лиственниц свисали светло-зелёные «бороды» лишайника. Всё это напоминало декорацию из детского фильма про Бабу Ягу. Андрею всегда нравились такие места. Попадая в них, он ощущал себя во власти кем-то придуманной сказки. Сердце его начинало усиленно биться, в мышцах появлялась нервная упругость, а на лице сама собой возникала восторженная улыбка. Это состояние было похоже на эйфорию. Он с детства любил природу, учился её понимать и любые её проявления воспринимал, как божественный подарок, как возможность соприкоснуться с чем-то прекрасным, непознанным и великим!
Хотелось закурить, но пачка, лежавшая в кармане жилетки, совершенно вымокла, а чтобы достать из рюкзака другую, предусмотрительно упакованную в два полиэтиленовых пакета, пришлось бы останавливаться. И Андрей уговорил себя потерпеть и покурить после перехода через второй рукав. Он надеялся, что предстоящий брод окажется проще того, в котором ему пришлось так неудачно искупаться.
Северная оконечность острова была широкой, и Андрей, чтобы сократить путь, решил пересечь её по диагонали. Земля под ногами стала совсем мягкой, сапоги практически целиком уходили в топкую почву, идти было тяжело, но он старался не сбавлять темпа, взятого с самого начала, поскольку под кронами деревьев было ещё холоднее, а прилипшая сырая одежда и без того заставляла дрожать всем телом. Вскоре среди деревьев он увидел просвет, послышалось журчание воды. На этот раз Андрею повезло: протока была мелкой, и он без труда её перешёл, не набрав в сапоги воды.
Берег, на который он вышел, представлял собой высокую длинную скалу и освещался лучами солнца. Сняв рюкзак, Андрей присел на гладкий прогретый камень, вытащил сухую пачку сигарет и с наслаждением закурил.
«Ничего, всё нормально. Сейчас подымусь повыше и буду идти до впадения Муноннака, левого крупного притока Сыни. А потом, километра через три, начну забирать влево, в гору. Даже если там трудный путь, всё равно не сложнее того, каким мы шли сюда!» – размышлял Андрей, подставляя лицо солнышку.
Руки у него по-прежнему ныли. Перчатки, судя по всему, прилипли к ранам, но теперь ими можно было что-то делать. Потом, конечно, придётся размачивать их водой. Но это потом! Пока не до этого. Может, всё же удастся дойти до избы и лабаза. Это было бы самым большим счастьем, о котором сегодня он боялся даже мечтать.
Неожиданно солнце скрылось за тучку. Стало холодно, и потому Андрей надел рюкзак и начал взбираться по камням наверх, надеясь найти там хотя бы намёк на звериную тропу. Дело в том, что старая эвенкийская тропа осталась с той стороны реки. Она пяти километрами ниже совсем уходила от Сыни и тянула в сторону большого аяна на Куанде. С этой тропой Андрею было не по пути. В дальнейшем он мог рассчитывать только на медведей и оленей, моля Бога, чтобы направления их троп хотя бы приблизительно совпадали с направлением, нужным ему.
Едва забравшись на высокий берег, Андрей сразу увидел следы медведя. По ним он и пошёл. Вскоре одни следы соединились с другими и образовали подобие еле заметной тропки. Это было удачей! Ещё во время путешествий по Северному Уралу он испытал на себе разницу хождения по тропе и без неё. Какими бы замысловатыми петлями не изгибалась тропа, как бы не уводила в сторону, скорость движения по ней раз в пять больше, чем при ходьбе по азимуту, но без тропы. Тогда они со своим товарищем, оператором Алексеем Фроловым, набрели на зимник, проторенный кочующими оленеводами-манси. И это сэкономило им силы и время дня на два!
– Господи, что это за верёвка такая! – в сердцах простонал Витька. – Пойду так, без страховки!
– Не надо, Вить! Без страховки нельзя! – говорил Андрей, почему-то не слыша своего голоса и продолжая продевать замысловатые петли через карабин. А может быть, он только думал, а на самом деле ничего не говорил?
– Давай ещё раз сначала. Должна же она, в конце концов, завязаться… – и Андрей выругался так крепко, что испугался сам. Но Виктор не обращал на него никакого внимания и молча снимал с себя обвязку. Наверное, Андрей опять говорил про себя. К этому он уже привыкал. Ему приходилось принимать установленные кем-то правила игры, а заключались они в том, что он ничего не произносил вслух, будто кто-то лишил его воздуха в лёгких, и мог только думать. Вернее, он произносил эти слова, но кроме него их никто не слышал.
А Виктор тем временем уже уходил наверх, к тому месту, откуда стекал ручей. Место это очень не нравилось Андрею. Камни покатые, будто полированные. Виктор на них несколько раз поскользнулся, потом повернулся к Андрею лицом и застенчиво произнёс:
– Это ничего! Зимой тут, конечно, костей не соберёшь, а сейчас – нормально!
– Стой! – заорал ему Андрей, но по-прежнему слышал себя только он сам.
– Я немного подымусь, сделаю фотографию, я быстро… – прозвучал удаляющийся голос Виктора, скрывающегося за камнями. И Андрей вдруг почувствовал, что приближается что-то неотвратимое, какой-то ужас, воспрепятствовать которому он не в силах. Он не кричал, но у него почему-то ужасно заболело горло. Он пытался пойти за другом, но ноги его будто приросли к земле. Андрею стало плохо, он начал задыхаться. Казалось, ещё чуть-чуть, и сердце в груди разорвётся…
Усилием воли он открыл глаза и резким движением стянул с себя спальник.
Уже рассвело. Небо было чистым, без единого облачка. Солнце ещё не взошло, но за кронами лиственниц алела над хребтом яркая полоска. Сколько же сейчас времени?
Посмотрев на часы, Андрей запаниковал: без пяти девять! Вот это он поспал!
Андрей быстро поднялся. Сердце продолжало бешено стучать, а по спине стекали капельки пота.
– Ну и ночка была! – сказал он охрипшим голосом, ловя себя на приятной мысли, что произносит слова, которые слышно. – Кошмар во сне сменился кошмаром наяву!
Постепенно голова у него начала хоть что-то соображать. Ничего, он всё успеет. За час можно и позавтракать, и собраться.
– Странно, за ночь меня так никто и не сожрал! – сказал Андрей уже окрепшим голосом, не переставая искренне радоваться тому, что вновь обрёл способность говорить.
«И приснится же всякая ерунда! Так можно действительно тихо сойти с ума. Надо сейчас же успокоиться!»
Он спустился к реке и умылся. Сразу стало легче. Жизнь показалась вполне сносной, а предстоящий день постепенно обретал реальность.
На высокой лиственнице у берега уже давно старательно кричала кедровка. Когда Андрей повернул к ней голову, она на секунду замолчала, а потом, глядя ему прямо в глаза, каркнула совсем другим тоном, в котором отчётливо прозвучал вопрос:
– Кррра?
– Пошла ты! – не выдержал Андрей и, подняв камень, швырнул его в птицу.
– Кррра! Кррра! Кррра! – заорала кедровка, вспорхнув с ветки. Она была очень обиженной и рассерженной таким недружелюбным поведением человека.
Над горами взошло солнце. Андрей быстро развёл костёр. Плавник трещал, но почти не давал огня. Нужно было плотно поесть, путь предстоял долгий. Этот участок он вспоминал с трудом. Очень тяжело он давался им с Виктором! Особенно непроходимым был пятикилометровый отрезок перед устьем Сыни. Склон над рекой был крутым, поросшим частоколом берёзы, а так называемый бечевник (берег, по которому тащат на бечеве лодки) представлял собой нагромождение огромных валунов в два человеческих роста, ни перелезть, ни обойти которые никак не удавалось. Сейчас Андрей принял решение пройти эти пять километров по возвышенности. В принципе это казалось ему вполне возможным. И он даже подумал о том, что если на горке его застанет ночь, то можно будет устроить стоянку, не спускаясь к реке. Для этой цели он освободил пластиковую бутылку из-под овсяной каши, рассчитывая по пути набрать в неё воды.
Есть совершенно не хотелось. Но Андрей всё же развернул пакет с солёными хариусами, почистил их и принялся жевать уже хорошо просоленную и слегка подмороженную от утреннего холода рыбу. Вкуса он не чувствовал. Что-то случилось с языком, он был опухшим и еле помещался во рту.
Один раз Андрей чуть не подавился костью, но продолжал впихивать в себя хариусов, понимая, что следующая пища будет у него не скоро.
На костре закипела вода. Он заварил в миске порцию овсянки, а также сделал себе кофе. Это был последний пакетик «три в одном». Пить хотелось больше всего, особенно после солёной рыбы, которую он всё же поборол.
Без десяти минут десять Андрей был готов двигаться вперёд. На дорожку он не торопясь выкурил две сигареты, размышляя о том, где перебраживать реку. Ему казалось, что самым узким местом был быстроток перед поворотом, с которого он вчера забрасывал «балду». Смущало только сильное течение. Когда они с Виктором шли сюда, пару раз им пришлось налаживать страховочную верёвку для переправы. Теперь воды стало поменьше, и он надеялся, что сможет перейти Сыни без верёвки, не тратя драгоценное время.
Андрей приготовился к броду: вытащил из сапог стельки, засунул их вместе с портянками в рюкзак и засучил штаны.
Вода в реке была ледяной. Она яростно напирала, пытаясь увлечь Андрея в глубокий омут, которым заканчивался быстроток. Он шёл боком к течению, перенося на лыжную палку свой вес, от которого та начала прогибаться. Впереди было самое глубокое место брода. Андрей напрягал все силы, чтобы не упасть. Но река упрямо тянула его с собой, и в какой-то момент колени у него подогнулись, и этого было достаточно, чтобы вода сбила его с ног и поволокла по течению. Он старался не намочить рюкзак, поэтому плыл головой вниз, хватаясь руками и ногами за скользкие камни. Несколько раз он глотнул воды. В итоге его протащило метров тридцать. И только перед самым омутом, в том месте, куда он вчера забрасывал снасть, ему удалось наконец уцепиться за острый камень и встать на ноги. Здесь поток был гораздо слабее. До противоположного берега оставалось метров пятнадцать.
«Только бы не упасть ещё раз!» – молился про себя Андрей.
Через минуту он всё же добрался до берега, снял с себя всю одежду и принялся её выжимать.
Рюкзак, конечно, намок, но фотоаппарат, плёнку, остатки овсяной крупы и спальник спасло то, что они были уложены в полиэтиленовые пакеты. Абсолютно мокрыми были только портянки и стельки от сапог. Так что материальные потери от непредвиденного купания в реке оказались минимальными. Правда, Андрей вдруг заметил, что все предметы, которые он берёт, почему-то приобретают розовый оттенок. Он посмотрел на свои руки и обомлел: кожа на ладонях свисала клочьями, из-под которых сочилась кровь, собиравшаяся вначале в маленькие красные капельки, а затем стекающая розовыми струйками с пальцев.
– Чёрт, это совсем не дело! – с негодованием произнёс Андрей. Все бинты и пластыри он оставил Витьке. Не было даже перекиси водорода, чтобы обработать ей ободранные ладони.
«Попробую их просто подсушить – решил Андрей. – Потом надену сверху перчатки, и можно будет идти дальше».
Андрей всерьёз расстроился таким началом дня. Не зря ему под утро снились кошмары. Руки в пути ему нужны были не меньше, чем ноги!
Непроизвольно посмотрев вниз, он с досадой обнаружил, что и на коленях кровоточат ссадины.
– Поторопился я с бродом! – сказал он вслух. – Надо было переходить выше по реке. Хотел сэкономить время, а получилось наоборот!
Кровь никак не останавливалась. Внимательно осмотрев руки, Андрей понял, что в одном месте на левой руке рана особенно глубокая. Тогда он замотал руку мокрым платком, оказавшимся у него в кармане жилетки, и попытался натянуть на неё кожаную перчатку без пальцев, которую он использовал для лазания по скалам. С трудом, минут пять помучившись, ему удалось это сделать. Руки сильно ныли, но ими уже можно было как-то работать.
Одежда оставалась холодной и мокрой, но ожидать, когда она подсохнет, он не мог. Пришлось облачиться в неё, стуча зубами от холода.
«Надо двигаться! – решил Андрей. – Согреюсь на ходу».
И он быстрыми шагами пошёл вдоль берега по острову, надеясь пересечь его ближе к дальнему краю, где, по его мнению, должен быть более мелкий рукав реки, который ему тоже предстояло перейти.
Солнце сегодня совсем не грело. Андрея бил озноб, но он старался не обращать на это внимания. В голове его вновь возник образ оставленного им в горах Виктора. Он представил, что в этот момент его товарищ ползком подбирается к ручью, чтобы набрать воды. И делать это ему совсем не просто с одной ногой…
Мысли о Витьке придали Андрею сил. Он перестал думать о ноющих руках, о мокрой холодной одежде и прибавил шаг.
Остров оказался сырым и неприветливым. По-видимому, во время половодья он тоже заполнялся водой, как и лес на правом берегу. Под ногами хлюпало, воздух был пронизан запахом гниения, с веток чахлых лиственниц свисали светло-зелёные «бороды» лишайника. Всё это напоминало декорацию из детского фильма про Бабу Ягу. Андрею всегда нравились такие места. Попадая в них, он ощущал себя во власти кем-то придуманной сказки. Сердце его начинало усиленно биться, в мышцах появлялась нервная упругость, а на лице сама собой возникала восторженная улыбка. Это состояние было похоже на эйфорию. Он с детства любил природу, учился её понимать и любые её проявления воспринимал, как божественный подарок, как возможность соприкоснуться с чем-то прекрасным, непознанным и великим!
Хотелось закурить, но пачка, лежавшая в кармане жилетки, совершенно вымокла, а чтобы достать из рюкзака другую, предусмотрительно упакованную в два полиэтиленовых пакета, пришлось бы останавливаться. И Андрей уговорил себя потерпеть и покурить после перехода через второй рукав. Он надеялся, что предстоящий брод окажется проще того, в котором ему пришлось так неудачно искупаться.
Северная оконечность острова была широкой, и Андрей, чтобы сократить путь, решил пересечь её по диагонали. Земля под ногами стала совсем мягкой, сапоги практически целиком уходили в топкую почву, идти было тяжело, но он старался не сбавлять темпа, взятого с самого начала, поскольку под кронами деревьев было ещё холоднее, а прилипшая сырая одежда и без того заставляла дрожать всем телом. Вскоре среди деревьев он увидел просвет, послышалось журчание воды. На этот раз Андрею повезло: протока была мелкой, и он без труда её перешёл, не набрав в сапоги воды.
Берег, на который он вышел, представлял собой высокую длинную скалу и освещался лучами солнца. Сняв рюкзак, Андрей присел на гладкий прогретый камень, вытащил сухую пачку сигарет и с наслаждением закурил.
«Ничего, всё нормально. Сейчас подымусь повыше и буду идти до впадения Муноннака, левого крупного притока Сыни. А потом, километра через три, начну забирать влево, в гору. Даже если там трудный путь, всё равно не сложнее того, каким мы шли сюда!» – размышлял Андрей, подставляя лицо солнышку.
Руки у него по-прежнему ныли. Перчатки, судя по всему, прилипли к ранам, но теперь ими можно было что-то делать. Потом, конечно, придётся размачивать их водой. Но это потом! Пока не до этого. Может, всё же удастся дойти до избы и лабаза. Это было бы самым большим счастьем, о котором сегодня он боялся даже мечтать.
Неожиданно солнце скрылось за тучку. Стало холодно, и потому Андрей надел рюкзак и начал взбираться по камням наверх, надеясь найти там хотя бы намёк на звериную тропу. Дело в том, что старая эвенкийская тропа осталась с той стороны реки. Она пяти километрами ниже совсем уходила от Сыни и тянула в сторону большого аяна на Куанде. С этой тропой Андрею было не по пути. В дальнейшем он мог рассчитывать только на медведей и оленей, моля Бога, чтобы направления их троп хотя бы приблизительно совпадали с направлением, нужным ему.
Едва забравшись на высокий берег, Андрей сразу увидел следы медведя. По ним он и пошёл. Вскоре одни следы соединились с другими и образовали подобие еле заметной тропки. Это было удачей! Ещё во время путешествий по Северному Уралу он испытал на себе разницу хождения по тропе и без неё. Какими бы замысловатыми петлями не изгибалась тропа, как бы не уводила в сторону, скорость движения по ней раз в пять больше, чем при ходьбе по азимуту, но без тропы. Тогда они со своим товарищем, оператором Алексеем Фроловым, набрели на зимник, проторенный кочующими оленеводами-манси. И это сэкономило им силы и время дня на два!