Страница:
Показательны параллели и с самым архаичным из известных на сегодня шумерским языком, также чисто слоговым. Шумерское «лу» – человек, работник, буквально «прирученный»; «лу-лу» означает «вновь созданное существо» или «полученный в результате смешения». Русское «ляля» не имеет никакой внятной этимологии, но буквально означает то же самое – «вновь созданное существо». Сюда же «люля» как место, где находится «вновь созданное существо», странные и чисто русские припевки «ой лю-ли, ай люли». Шумерское «лу-ба» означало «любовь», а «ба-ба» было одно из имен богини Нин-Ти, «дарующая жизнь», именно она по шумерской мифологии вынесла первого «лу-лу». Шумерское «сар» означало «царское число», а именно 3600, и обозначалось большим кругом, то же аккадское «шар». Шумерское «Дин» – река Евфрат, «Д-н» – индоевропейская слогема воды, осталось в русском «дно». «Уру-ду» металлургический термин медных руд – русское «ру-да». Префикс «ку-» указывал на чистоту металла или руды – русское «кузня». У касситов, потомков шумеров, населявших Иран, нашли бронзовое изображение богини в русском кокошнике и сарафане. Шумерское «зи» означало «жизнь», «кур» – «гора, курган», «на-бу» – «небо», «ша-ла-ва» – «девушка». И почти нетронутые шумерские имена: Нина, Нонна, Инна, Анна, Люба, Сана(я), Мана(я).
Архаичность языка подтверждает и сугубо русский мат, как реликт древнейшего культа Великой Богини, плодотворящей и требующей оплодотворения. Древнеегипетские Исида (Иштар-Астарта), изображавшаяся с гипертрофированной вульвой, осталась в памяти-мате как ее символ («п….»), и Ху, один из первобогов, который держит в руках пенис, сохранился в русском «х..», «хер» – Хер(мес),(H)Er главный бог враждебной ветви ренегатов-индоевропейцев, еще один египетский первобог Геб (и древнегреческая Геба), оставившие корень и смысл соответствующему глаголу. Индоевропейское «иеб(хр)», означающее акт оплодотворения, сохранилось почти буквально только в русском мате. Именно в русском мате, делающем акцент (на первый взгляд) на неадекватное отношение к «матери», осталась информационно-генетическая память о ключевом переходе расы от матриархата к патриархату и связанное с этим низложение места женщины в обществе. И такие ругательства, как «бес», «бабай», «п(ж)опа», имеют тот же источник, что и древнеегипетские демоны Бес, Бабаи и главный враг Солнца змей Апоп. Этимология самого русского «мата» тоже показатель архаики, она общая с древнеегипетской параллелью «маат» – «правда», и древнеиндийской «мат» – «слово». Русское «правда-матка», «резать правду-матку», «говорить матом» – говорить правдивым словом. Архаика и уникальность русского мата одна из составляющих особой архаики и явной обособленности русских даже в кругу индоевропейских народов.
Вообще так называемое «просторечье» и есть самые архаические зерна языка. Устная традиция языка является главной связующей нитью всей Традиции, и она гораздо «чище» сохраняет связующую нить поколений, тогда как письменный язык и письменная традиция весьма уязвима (рукописи рано или поздно сгорают) и слишком зависима от временных факторов. Наглядный и недавний пример – Россия XVIII–XIX вв., когда самая грамотная часть общества на французском писала и говорила лучше, чем на русском и эта вырожденная знать потеряла бы все свои истоки без арин родионовных, без не владеющих письмом, но говорящих по-русски крестьян. Резервация в крепостничестве, «темность» и неграмотность народа имели один очень важный, даже спасительный плюс. Русский был отрезан от уже чужой письменной традиции, он законсервировался в своей, родной и непрерывающейся устной. Само слово «Россия» показательный пример, оно как раз плод «письменности» и появилось на Руси только в XVII в. трудами книжных грамотеев, тогда как в народе, т. е. в устной традиции, всегда была только Русь-Расея. Сила устной традиции всегда питалась изначальной верой в «магию» слова, и вся раса знала силу произнесенного слова, особенно это видно по Ведам, которые в основном и есть заклинания и заговоры. Но только русская устная традиция сохранила до настоящего времени веру в «магию» слова, подтверждение этому – в живучести заговоров, особенно в северной Руси. Русские заговоры, самые архаичные пласты языческих молитв, сохранились лучше всего в ее северо-восточном ареале, примыкающем к полярной области.
Почему так важно уяснить доиндоевропейскую архаику русского языка? Потому что это основное указание на «инертность» уже не языка, а всего этноса, его явно оседлый, некочевой образ жизни, и главное – духа, его близость к географическим истокам и как главное следствие – к генетической и духовной Традиции. Кочевые народы меняют не столько географию, климат, чужеродных языком и кровью соседей, они, прежде всего, теряют нить Традиции. Угасание северной традиции имеет явно западное направление, ближе к Атлантике уже полностью исчезают всякие архаичные пласты и в языке, и в обрядности.
Далее по архаике: в русском или наименее поврежден, или даже совершенно сохранился и самый главный бог Ригведы, во всяком случае, по количеству обращений, бог огня Агни (во множественном числе и сквозь тысячелетия полное сохранение – «огни», но слышится как «агни»). Древнерусское «агнец» не имеет отношения к овцам и баранам, это только одно из нарицательных божественных имен. Да и главные слова ариев «Риг-Веда» и «Авеста», означающие «ведать речь» и «весть», именно в русском сохранили свой буквальный смысл (др. русск. глагол «рек» – изрекать, речь).
Славянский язык самый сложный по внутренней структуре, самый «гласный» по внешней в индоевропейской системе, он самый архаичный, и это знают даже западные «индоевропеисты». П. Фридрих, американский лингвист, пишет, что славянский язык лучше всех других индоевропейских языков сохранил древнейшие индоевропейские названия деревьев, и делает логичный вывод, что праславяне жили в той же природно-климатической зоне, что и праиндоевропейцы, но почему-то боится докончить мысль: праславяне = праиндоевропейцы, но честно признает, что и «после общеславянского периода носители различных славянских диалектов в существенной степени продолжают жить в подобной области».
Германский авторитет А. Мейе писал: «Древнеславянский язык продолжает без какого-либо перерыва развитие общеиндоевропейского языка: в нем нельзя заметить тех внезапных изменений, которые придают столь характерный вид языкам греческому, латинскому, кельтским, германским. Славянский язык – это индоевропейский язык, в целом сохранивший архаический тип».
Примечательно, что В.Я. Пропп уже по мифологическому материалу выявил, что русская сказка дает более архаичный материал, чем античные источники. Немецкий филолог Т. Пеше еще в XIX веке установил, что в индоевропейских языках есть общие названия только для северных животных и растений (медведь, волк, береза, дуб) и таких явлений, неотделимых от Севера, как зима, снег, лед. Также арийцы знали золото, серебро, медь. Из северной прародины Пеше исключил Западную Европу, поскольку в списке ядра отсутствует бук. Бук, кстати, замечателен тем, что определяет границу раздела русской и индоевропейской, и даже славянской, географий. Исключается также вся степь. Пеше пришел к выводу, что прародиной индоевропейцев могла быть только Великая Русская равнина. И еще, самое главное: чем питались предки? Вывод Пеше поразителен – арийцы выращивали гречиху и рожь. Кто до сих пор любит и ест гречку? Только русские, в Европе вы ее не найдете. Пшеничный хлеб в Северо-Восточной Руси не родится, и его стали есть только пару сотен лет тому назад, когда освоили более южные широты. Само слово «хлеб» в древнерусском означало ржаной хлеб. Желудок – это тоже часть архаики.
Главный вывод из всего этого – славянский язык и, в наибольшей степени, русский отличаются от всех иных индоевропейских языков непрерывным эволюционным развитием. Это означает, что русские избежали индоевропейского разрыва, остались наиболее близки к прародине, к началу языка, к первоначальному ландшафту, климату, питанию, всего тому, что и составляет Традицию. Очевидно, что архаика языка означает архаику самих носителей языка.
Русский космизм и в звездах на куполах церквей (только на русских и египетских куполах храмов изображались звезды), и в первом в космосе русском, и в главном – прямой связи загробной жизни – «того света» с солнцем, небом и звездами. В причитаниях об умершей «…К красну солнышку девица во беседушку. К светлу месяцу она в приберегушку!..» Представление о неведомой стране, в которую ведет долгий, далекий и трудный путь – характернейший мотив сюжета о загробных странствиях: «…На путь бо иду долгий. …И во страну иду чужую, / Идеже не вем, что срящет мя…» Небосвод, солнце, луна и звезды в различных сочетаниях на надгробиях средневековых славянских могил. Характерен еще один космический символ – десница, устремленная в небо. Могильные старые русские кресты, до сих пор характерные для старообрядцев, православных, наименее попорченных христианством, – кресты, закрытые коническими плашками, нечто иное, как архаическая форма выражения космической идеи – стрелы, обращенной к небу (или ракеты?). У заволжского старообрядчества сохранился дохристианский обычай дежурить первые ночи на могиле первым родичам и разжигать на ней костер, огонь всегда считался у славян проводником души в небесную Сваргу («сварга» и «звезда» одной этимологии). Со звездами связано жизненное начало человека, у каждого человека есть своя звезда, при рождении она появляется, а по смерти падает с небосвода. Севернорусская причеть: «…Как звезда стерялась поднебесная, / Улетела моя белая лебедушка, / На иное безвестное живленьице!»
Может, самая архаическая народная традиция – провожать на «тот свет», русское «тот свет», как ничто другое, подтверждает, архаичную веру в загробную жизнь. Смерти нет, есть возвращение в другой свет, «тот».
По народным воззрениям пребывание души на земле – временное, о земном бытии говорили «быть в гостях». Об умирающем говорили «домой собрался», а гроб в деревне до сих пор зовется «домовиной». На Русском Севере жизнь определяли так: «Мы здесь-то в гостях гостим, а там житье вечное бесконечное будет». Чтобы облегчить душе «вернуться», в месте, где лежит покойник, открывали двери, окна или заслонку в печи. Само понятие «душа» и то место, которое она занимает в русском языке, говорит и о мистицизме, и о русском космизме. Для него душа понятие простое и очевидное, как и то, что она вечна и нетленна. Для Европы загадочность русской души именно в этом, для европейца очевидно всегда было другое, первичность личности, Ego, и материи, у него вообще нет слова «душа», а есть «дух» (Geist), что в русском космосе совсем не одно и то же. В русском космосе нет Ego, и «личность» понятие поверхностное, вообще отсутствующее до XIX века, и почти такое же буквальное, как «физическое лицо», почти такое же иноземное, как «индивидуальность». Русский знает, что душа вечна, также как и то, что личность, «индивидуальность», смертна. В сказаниях Русского Севера водная преграда, разделяющая мир живых и мертвых, называется «Забыть-рекой». Пересекая ее на сороковой день после смерти, душа забывает все, что с ней было в мире живых, так уходит в «забвение» личность. У русских именно на сороковой день до сих пор совершается обряд окончательных проводов души умершего, умершей «личности».
Русскому духу чужд чисто западный ужас смерти, ужас западного экзистенциализма, и причина все в том же разрыве «коллективного бессознательного», в отсутствии в западном полярного пласта духа и традиции Воскресения. Только Север дает знание и экзистенциальный опыт того, что Ночь, Тьма вслед за смертью Бога, Солнца, неизбежны, но еще более веру, что Заря, Свет и сама жизнь, как производная, с еще большей неизбежностью возродятся вместе с воскресающим Богом, Солнцем.
Глава IV
Архаичность языка подтверждает и сугубо русский мат, как реликт древнейшего культа Великой Богини, плодотворящей и требующей оплодотворения. Древнеегипетские Исида (Иштар-Астарта), изображавшаяся с гипертрофированной вульвой, осталась в памяти-мате как ее символ («п….»), и Ху, один из первобогов, который держит в руках пенис, сохранился в русском «х..», «хер» – Хер(мес),(H)Er главный бог враждебной ветви ренегатов-индоевропейцев, еще один египетский первобог Геб (и древнегреческая Геба), оставившие корень и смысл соответствующему глаголу. Индоевропейское «иеб(хр)», означающее акт оплодотворения, сохранилось почти буквально только в русском мате. Именно в русском мате, делающем акцент (на первый взгляд) на неадекватное отношение к «матери», осталась информационно-генетическая память о ключевом переходе расы от матриархата к патриархату и связанное с этим низложение места женщины в обществе. И такие ругательства, как «бес», «бабай», «п(ж)опа», имеют тот же источник, что и древнеегипетские демоны Бес, Бабаи и главный враг Солнца змей Апоп. Этимология самого русского «мата» тоже показатель архаики, она общая с древнеегипетской параллелью «маат» – «правда», и древнеиндийской «мат» – «слово». Русское «правда-матка», «резать правду-матку», «говорить матом» – говорить правдивым словом. Архаика и уникальность русского мата одна из составляющих особой архаики и явной обособленности русских даже в кругу индоевропейских народов.
Вообще так называемое «просторечье» и есть самые архаические зерна языка. Устная традиция языка является главной связующей нитью всей Традиции, и она гораздо «чище» сохраняет связующую нить поколений, тогда как письменный язык и письменная традиция весьма уязвима (рукописи рано или поздно сгорают) и слишком зависима от временных факторов. Наглядный и недавний пример – Россия XVIII–XIX вв., когда самая грамотная часть общества на французском писала и говорила лучше, чем на русском и эта вырожденная знать потеряла бы все свои истоки без арин родионовных, без не владеющих письмом, но говорящих по-русски крестьян. Резервация в крепостничестве, «темность» и неграмотность народа имели один очень важный, даже спасительный плюс. Русский был отрезан от уже чужой письменной традиции, он законсервировался в своей, родной и непрерывающейся устной. Само слово «Россия» показательный пример, оно как раз плод «письменности» и появилось на Руси только в XVII в. трудами книжных грамотеев, тогда как в народе, т. е. в устной традиции, всегда была только Русь-Расея. Сила устной традиции всегда питалась изначальной верой в «магию» слова, и вся раса знала силу произнесенного слова, особенно это видно по Ведам, которые в основном и есть заклинания и заговоры. Но только русская устная традиция сохранила до настоящего времени веру в «магию» слова, подтверждение этому – в живучести заговоров, особенно в северной Руси. Русские заговоры, самые архаичные пласты языческих молитв, сохранились лучше всего в ее северо-восточном ареале, примыкающем к полярной области.
Почему так важно уяснить доиндоевропейскую архаику русского языка? Потому что это основное указание на «инертность» уже не языка, а всего этноса, его явно оседлый, некочевой образ жизни, и главное – духа, его близость к географическим истокам и как главное следствие – к генетической и духовной Традиции. Кочевые народы меняют не столько географию, климат, чужеродных языком и кровью соседей, они, прежде всего, теряют нить Традиции. Угасание северной традиции имеет явно западное направление, ближе к Атлантике уже полностью исчезают всякие архаичные пласты и в языке, и в обрядности.
* * *
В русском «солнце, ярило, коло, купало» – среднего рода, так как высшее божество, начало всех начал, не может быть женского или мужского рода, иначе «начало» подразумевало бы альтернативу, оно то самое, первоначальный андрогин, из которого возникли мужское и женское, свет и тьма, день и ночь. Небо в русском тоже среднего рода, и это говорит о том же, что предки наши видели источник всего сущего не на земле, а там, наверху.* * *
Самые древнейшие звуки и самые священные, идущие с нами с самого нашего начала, – это междометия, и в них неким чудесным образом, на самом глубоком генном уровне заложены то ли имена наших создателей, то ли первая речевая реакция на внешний мир, что в общем-то может быть одно и то же. О-о, О-х, А-а, А-х, Й-а, О-г-о, Б-о-о, или с конечным придыханием Б-о-х, от них мы имеем звукосочетания высшего: Он, Ан, Я, Яр, Ог-онь, Бог. Эта почти полностью сохранившаяся тождественность междометий с именами богов есть одно из главных указаний на архаичность русского языкового ядра. Следующие «главные» звуки в языке это местоимения и предлоги, и в русском главные местоимения Я и Он, главные идентификаторы человека в мире, сохранили связь человеческую и божественную. Предлоги в русском также можно назвать самыми архаичными, поскольку они главным образом остались однозвуковыми (в, к, у, с, а, и, о, на, до, за), первичными. Показателем архаики русского языка является его «полногласность», «певучесть», сохранившаяся опора на гласные, звуки которых физиологически изначальнее, примитивнее более трудных для произношения согласных. От этого и характерная слоговость языка, его нацеленность всегда за согласным поставить гласную, в отличие от остальных современных индоевропейских языков, которые эволюционировали по пути оптимизации звуков, точнее, энергетических затрат на них, а гласные наиболее энергоемкие звуки, требующие дыханиядуха. Интересно, что даже в современном русском такого не происходит, «млеко, корова, град, древо, злато» и т. д. существуют, но тем не менее не замещают «молоко, корова, город, дерево, золото», хотя западным славянским языкам, граничащим с индоевропейскими, уже не удалось устоять (пол. krowa, mleko; чеш. krava, mleko; лит. karve). Сохранилась архаичность и внутри языка, это не истребимое даже телевизором и газетами «оканье» Северо-Восточной Руси. «О-о» из междометий можно назвать первым среди равных, это и восхищение, и поклонение, и ужас, то, что и вызывает неизведанное и божественное. В этом смысле «маскали» с их «аканьем» явно более поздняя волна, возможно, именно славянская, южная и западная (господствующее «а» у белоруссов и кривичей). То, что литературный язык остался такой, какой есть, то есть сохранивший архаичное «о», говорит о силе инерции и древности языка и Традиции Северо-Восточной Руси. Принципиально важно подчеркнуть именно это место в России, ибо что значит сохранить древность, архаику языка (и не только языка)? Это, прежде всего, означает сохраниться. Сохранить себя, своих богов, свою землю. Означает статическое существование на протяжении всего исторического времени. Язык, как и многое другое, портится от движения и смешения, это и есть вавилонская башня. Те же индоарии, которые когда-то говорили на санскрите, теперь довольствуются хинди и фарси, стоило германцам англам и саксам осесть на новом острове, и из германского языка получилось английское эсперанто. Русский язык остался наименее поврежденным, потому что русская география наименее изменилась, потому что русские оказались наименее подвижные или наиболее ленивые. Русские если и не остались автохтонами первоначальной праиндоевропейской прародины, то сдвинулись от нее на самый возможный минимум, и то потому, что там, в Приполярье, Гиперборее, Арктиде, жить и пахать землю стало невозможно.Далее по архаике: в русском или наименее поврежден, или даже совершенно сохранился и самый главный бог Ригведы, во всяком случае, по количеству обращений, бог огня Агни (во множественном числе и сквозь тысячелетия полное сохранение – «огни», но слышится как «агни»). Древнерусское «агнец» не имеет отношения к овцам и баранам, это только одно из нарицательных божественных имен. Да и главные слова ариев «Риг-Веда» и «Авеста», означающие «ведать речь» и «весть», именно в русском сохранили свой буквальный смысл (др. русск. глагол «рек» – изрекать, речь).
Славянский язык самый сложный по внутренней структуре, самый «гласный» по внешней в индоевропейской системе, он самый архаичный, и это знают даже западные «индоевропеисты». П. Фридрих, американский лингвист, пишет, что славянский язык лучше всех других индоевропейских языков сохранил древнейшие индоевропейские названия деревьев, и делает логичный вывод, что праславяне жили в той же природно-климатической зоне, что и праиндоевропейцы, но почему-то боится докончить мысль: праславяне = праиндоевропейцы, но честно признает, что и «после общеславянского периода носители различных славянских диалектов в существенной степени продолжают жить в подобной области».
Германский авторитет А. Мейе писал: «Древнеславянский язык продолжает без какого-либо перерыва развитие общеиндоевропейского языка: в нем нельзя заметить тех внезапных изменений, которые придают столь характерный вид языкам греческому, латинскому, кельтским, германским. Славянский язык – это индоевропейский язык, в целом сохранивший архаический тип».
Примечательно, что В.Я. Пропп уже по мифологическому материалу выявил, что русская сказка дает более архаичный материал, чем античные источники. Немецкий филолог Т. Пеше еще в XIX веке установил, что в индоевропейских языках есть общие названия только для северных животных и растений (медведь, волк, береза, дуб) и таких явлений, неотделимых от Севера, как зима, снег, лед. Также арийцы знали золото, серебро, медь. Из северной прародины Пеше исключил Западную Европу, поскольку в списке ядра отсутствует бук. Бук, кстати, замечателен тем, что определяет границу раздела русской и индоевропейской, и даже славянской, географий. Исключается также вся степь. Пеше пришел к выводу, что прародиной индоевропейцев могла быть только Великая Русская равнина. И еще, самое главное: чем питались предки? Вывод Пеше поразителен – арийцы выращивали гречиху и рожь. Кто до сих пор любит и ест гречку? Только русские, в Европе вы ее не найдете. Пшеничный хлеб в Северо-Восточной Руси не родится, и его стали есть только пару сотен лет тому назад, когда освоили более южные широты. Само слово «хлеб» в древнерусском означало ржаной хлеб. Желудок – это тоже часть архаики.
Главный вывод из всего этого – славянский язык и, в наибольшей степени, русский отличаются от всех иных индоевропейских языков непрерывным эволюционным развитием. Это означает, что русские избежали индоевропейского разрыва, остались наиболее близки к прародине, к началу языка, к первоначальному ландшафту, климату, питанию, всего тому, что и составляет Традицию. Очевидно, что архаика языка означает архаику самих носителей языка.
* * *
К русской архаике можно добавить и русское трепетное отношение к звездам. Это явно антихристианский трепет, как верно заметил Розанов, «о звездном небе нет ничего в Евангелии». Зато много в русских сказках: Иван Царевич, Царь-Девица и даже Баба-Яга с Кощеем имеют ярко выраженные космические черты. Замок у Кощея «выше неба», Баба-Яга летает то ли с реактивным, то ли с антигравитационным двигателем, а у главной героини «во лбу звезда горит», у героя «на лбу месяц, по краям звезды, по локти золотые руки и по колени золотые ноги, на голове золотые чубы». Это в точности соответствует антским фигуркам VI–VII вв. пляшущего бога с позолоченными волосами, руками до локтей, ногами до колен. И точно так же рисовали Даждьбога, Ярилу, Купалу, Аполлона, – «На Купалу Солнце пляшет».Русский космизм и в звездах на куполах церквей (только на русских и египетских куполах храмов изображались звезды), и в первом в космосе русском, и в главном – прямой связи загробной жизни – «того света» с солнцем, небом и звездами. В причитаниях об умершей «…К красну солнышку девица во беседушку. К светлу месяцу она в приберегушку!..» Представление о неведомой стране, в которую ведет долгий, далекий и трудный путь – характернейший мотив сюжета о загробных странствиях: «…На путь бо иду долгий. …И во страну иду чужую, / Идеже не вем, что срящет мя…» Небосвод, солнце, луна и звезды в различных сочетаниях на надгробиях средневековых славянских могил. Характерен еще один космический символ – десница, устремленная в небо. Могильные старые русские кресты, до сих пор характерные для старообрядцев, православных, наименее попорченных христианством, – кресты, закрытые коническими плашками, нечто иное, как архаическая форма выражения космической идеи – стрелы, обращенной к небу (или ракеты?). У заволжского старообрядчества сохранился дохристианский обычай дежурить первые ночи на могиле первым родичам и разжигать на ней костер, огонь всегда считался у славян проводником души в небесную Сваргу («сварга» и «звезда» одной этимологии). Со звездами связано жизненное начало человека, у каждого человека есть своя звезда, при рождении она появляется, а по смерти падает с небосвода. Севернорусская причеть: «…Как звезда стерялась поднебесная, / Улетела моя белая лебедушка, / На иное безвестное живленьице!»
Может, самая архаическая народная традиция – провожать на «тот свет», русское «тот свет», как ничто другое, подтверждает, архаичную веру в загробную жизнь. Смерти нет, есть возвращение в другой свет, «тот».
По народным воззрениям пребывание души на земле – временное, о земном бытии говорили «быть в гостях». Об умирающем говорили «домой собрался», а гроб в деревне до сих пор зовется «домовиной». На Русском Севере жизнь определяли так: «Мы здесь-то в гостях гостим, а там житье вечное бесконечное будет». Чтобы облегчить душе «вернуться», в месте, где лежит покойник, открывали двери, окна или заслонку в печи. Само понятие «душа» и то место, которое она занимает в русском языке, говорит и о мистицизме, и о русском космизме. Для него душа понятие простое и очевидное, как и то, что она вечна и нетленна. Для Европы загадочность русской души именно в этом, для европейца очевидно всегда было другое, первичность личности, Ego, и материи, у него вообще нет слова «душа», а есть «дух» (Geist), что в русском космосе совсем не одно и то же. В русском космосе нет Ego, и «личность» понятие поверхностное, вообще отсутствующее до XIX века, и почти такое же буквальное, как «физическое лицо», почти такое же иноземное, как «индивидуальность». Русский знает, что душа вечна, также как и то, что личность, «индивидуальность», смертна. В сказаниях Русского Севера водная преграда, разделяющая мир живых и мертвых, называется «Забыть-рекой». Пересекая ее на сороковой день после смерти, душа забывает все, что с ней было в мире живых, так уходит в «забвение» личность. У русских именно на сороковой день до сих пор совершается обряд окончательных проводов души умершего, умершей «личности».
Русскому духу чужд чисто западный ужас смерти, ужас западного экзистенциализма, и причина все в том же разрыве «коллективного бессознательного», в отсутствии в западном полярного пласта духа и традиции Воскресения. Только Север дает знание и экзистенциальный опыт того, что Ночь, Тьма вслед за смертью Бога, Солнца, неизбежны, но еще более веру, что Заря, Свет и сама жизнь, как производная, с еще большей неизбежностью возродятся вместе с воскресающим Богом, Солнцем.
* * *
Еще о «мистическом», а скорее, об архаическом: для русского вода – река, море, океан – является границей между мирами живых и мертвых. В народном сознании вода всегда опасная стихия, в воде обитает нечистая сила. В русском языке «море» из того же источника, что «мор» и «смерть». Возможно, исток этого в северном «коллективном бессознательном», в том, что Солнце в полярную ночь опускалось в море, в чертоги Вритры и что именно стихия воды стала причиной гибели Гипербореи. Похожие проблески остались и у древних греков, у которых река Стикс отделяет царство мертвых от живых.
Глава IV
Ночь Рождества и Заря Воскресения
Русское отношение к Солнцу, может, и есть то самое древнее и архаичное, на неком первичном клеточном уровне, то самое «коллективное бессознательное», что напоминает о зените пятой, северной расы. Маленькая, но замечательная деталь, только в славянских языках солнце имеет неразрывное ласкательное окончание «це», «ce» (польск. Slonce, чеш. Slunce, серб. Sunce). Русский, кажется, последний, кто пронес, как свечу, в христианском мраке «языческие» праздники, и все эти праздники посвящены Солнцу. «Славяне веруют, – писал еще в середине XIX века знаменитый этнограф И.И. Срезневский, – в божественность солнца, называют его святым, владыкою неба и земли, призывают его на помощь… Славяне всегда больше всего почитали солнце, его называли праведным, чистым, светлым, святым. Избегали указывать на него пальцем, поворачиваться к нему спиной, считали его добрым, справедливым, защитником людей» Арабский писатель Ибрагим бен-Весиф-Шах сообщал, что славяне обоготворяли Солнце и что один из славянских народов праздновал «семь праздников, названных по именам созвездий, важнейшим из которых был праздник солнца».
Уникальна и поразительна Масленица, то, что никак не удалось попам в черном замутить своими палестинскими святыми, хотя и удалось оторвать от праздника весеннего равноденствия Солнца и привязать к мутной и непостоянной Луне. Где еще есть такой праздник нового Солнца? То же можно сказать о самой древней и самой сакральной пище солнцепоклонников, о русских блинах. Глиняные славянские сковороды начала первого тысячелетия нашей эры отмечены косым крестом, на них пеклись «солнечные блины». Еще одна грань между русским и европейцем – в пропасти между тысячелетним блином и безродным гамбургером.
Самый архаичный праздник белой расы в новой эре стал ядром христианской Пасхи, хотя, конечно, иудейская Пасха-Песах не имеет отношения к великому празднику весеннего возрождения жизни, это был лишь один из великих подлогов новых богов новой эры по подмене главного праздника солнцепоклонников. Как известно, изначально христианская и еврейская Пасхи совпадали, разделение произошло лишь в IV веке по решению церковных умников, кстати, тогда же христиане отказались и от еврейского обрезания. Невозможно из исторической и генетической памяти было выбить нечто главное и не менее опасное для нового и чужого бога, также как и убедить или научить радоваться жизни и праздновать на пустом месте, и то, что Пасха остается в памяти до сих пор, говорит о той огромной первооснове, о той генетической памяти о Севере, которую сохранила северная раса. Именно там родился и сложился культ единственно великого, умирающего и непременно воскресающего бога Солнца, дарующего и поддерживающего жизнь на земле. Мало кто обращает внимание, что в евангельской традиции день воскресения Христа указывается как 4 день месяца ниссана, что по юлианскому календарю соответствовало 22 марта – восходу, «воскресению» полярного Солнца.
В западной традиции праздник Пасхи (Easter, Ostern) сохранил древнегреческий первоисточник, имя богини Эос, причем для греков она уже архаична, явно в тени Зевса и олимпийцев, сами греки подзабыли ее место и значение, лишь орфики, самые «архаичные» греки, вспоминали ее как божество зари и рассвета.
Несомненно, Эос того же источника, что и Усень-Авсень и праздник Eos-Easter-Пасхи – замечательно сохранившаяся память о величайшем празднике северной расы Весеннего Равноденствия, празднике Зари. Также замечательно, что если все христианские праздники – это праздники «ночи» (любимые «всенощные»), то именно Пасха на Руси по-прежнему встречается с рассветом, со встречей нового Солнца, это осталось неубиваемым в «коллективном бессознательном».
Еще с Древней Греции петух, чей крик возвещает зарю, был посвящен богу Солнца, Аполлону, который на зиму отправлялся на Север, «умирал» для греков, и возвращался, «воскресал», к лету. И он не был олимпийцем, он был для греков чужаком, гиперборейцем.
Любопытная деталь, египтяне связывали своих солнцебогов Ра, Гора с соколом и изображали их сокологоловыми. Такая же «странность» сохранилась и в русской традиции.
Кроме египтян, только у русских замечен бог с нечеловеческой головой – сокоголовый Рарог, бог огня и света. Египетский Ра и славянский Рарог оба имеют соколиные тотемы. СоКол – явно русский тотем, арабы называли славян «сакалибы», византийцы – «склавины». Чисто русское выражение «сокол мой ясный» в буквальном понимании не имеет смысла, сама птица не может быть «ясной», первоидея опять в солнце, в «солнце ясном». Древнейший символ солнца, крылатый диск, имеет те же корни, что и птичий, «соколиный» – полярное летнее солнце стоит высоко в небе, оно парит как «сокол». Точнее, связь обратная, сокол может парить высоко в небе, как стоящее летнее солнце, «как Коло», «с Коло», «соКолом».
И главное общее для Древнего Египта и Древней Руси есть сам бог Ра. По свидетельству летописей Прокопия Кесарийского, Гемольда и биографа Оттона, древнейшие славяне верили в единого бога, почитая его «Владыкою Неба» и называя его великим богом, «старым» богом, прабогом.
Уникальна и поразительна Масленица, то, что никак не удалось попам в черном замутить своими палестинскими святыми, хотя и удалось оторвать от праздника весеннего равноденствия Солнца и привязать к мутной и непостоянной Луне. Где еще есть такой праздник нового Солнца? То же можно сказать о самой древней и самой сакральной пище солнцепоклонников, о русских блинах. Глиняные славянские сковороды начала первого тысячелетия нашей эры отмечены косым крестом, на них пеклись «солнечные блины». Еще одна грань между русским и европейцем – в пропасти между тысячелетним блином и безродным гамбургером.
Самый архаичный праздник белой расы в новой эре стал ядром христианской Пасхи, хотя, конечно, иудейская Пасха-Песах не имеет отношения к великому празднику весеннего возрождения жизни, это был лишь один из великих подлогов новых богов новой эры по подмене главного праздника солнцепоклонников. Как известно, изначально христианская и еврейская Пасхи совпадали, разделение произошло лишь в IV веке по решению церковных умников, кстати, тогда же христиане отказались и от еврейского обрезания. Невозможно из исторической и генетической памяти было выбить нечто главное и не менее опасное для нового и чужого бога, также как и убедить или научить радоваться жизни и праздновать на пустом месте, и то, что Пасха остается в памяти до сих пор, говорит о той огромной первооснове, о той генетической памяти о Севере, которую сохранила северная раса. Именно там родился и сложился культ единственно великого, умирающего и непременно воскресающего бога Солнца, дарующего и поддерживающего жизнь на земле. Мало кто обращает внимание, что в евангельской традиции день воскресения Христа указывается как 4 день месяца ниссана, что по юлианскому календарю соответствовало 22 марта – восходу, «воскресению» полярного Солнца.
В западной традиции праздник Пасхи (Easter, Ostern) сохранил древнегреческий первоисточник, имя богини Эос, причем для греков она уже архаична, явно в тени Зевса и олимпийцев, сами греки подзабыли ее место и значение, лишь орфики, самые «архаичные» греки, вспоминали ее как божество зари и рассвета.
Несомненно, Эос того же источника, что и Усень-Авсень и праздник Eos-Easter-Пасхи – замечательно сохранившаяся память о величайшем празднике северной расы Весеннего Равноденствия, празднике Зари. Также замечательно, что если все христианские праздники – это праздники «ночи» (любимые «всенощные»), то именно Пасха на Руси по-прежнему встречается с рассветом, со встречей нового Солнца, это осталось неубиваемым в «коллективном бессознательном».
Еще с Древней Греции петух, чей крик возвещает зарю, был посвящен богу Солнца, Аполлону, который на зиму отправлялся на Север, «умирал» для греков, и возвращался, «воскресал», к лету. И он не был олимпийцем, он был для греков чужаком, гиперборейцем.
* * *
Все традиции и религии, в основе которых идея смерти и воскресения бога, безусловно, есть наидревнейший архетип Севера, для которого альфа и омега бытия – полярный закат, «умирание» Солнца и полярный рассвет, «воскресение» Солнца, единственного и всемогущего божества, от которого зависело быть или не быть жизни на этой земле. Удивительно, что эти религии возрождаются с какой-то «космической» регулярностью и силой, и даже там, где о Севере не знают, не знали или давно забыли. Египетский Осирис, шумерский Таммуз, ближневосточный Адонис, греческий Дионис и даже Аполлон и, наконец, Христос потеряли прямую, чисто северную, связь с Солнцем но некие гармоники Полюса все еще видятся в их образах и слышатся в их именах. Osir(is) и Christ(os) несут главный солярный корень «с-р, кр». Адон(ис) и Дион(ис) этимологически восходят к египетскому Атону, что означает на древнеегипетском солнечный диск. Образ Христа в православных храмах – от лика его расходятся лучи, именно так изображался Даждьбог. В средневековых источниках Христа называют «лик солнца на земле», что отождествляет его с тем же Атоном.Любопытная деталь, египтяне связывали своих солнцебогов Ра, Гора с соколом и изображали их сокологоловыми. Такая же «странность» сохранилась и в русской традиции.
Кроме египтян, только у русских замечен бог с нечеловеческой головой – сокоголовый Рарог, бог огня и света. Египетский Ра и славянский Рарог оба имеют соколиные тотемы. СоКол – явно русский тотем, арабы называли славян «сакалибы», византийцы – «склавины». Чисто русское выражение «сокол мой ясный» в буквальном понимании не имеет смысла, сама птица не может быть «ясной», первоидея опять в солнце, в «солнце ясном». Древнейший символ солнца, крылатый диск, имеет те же корни, что и птичий, «соколиный» – полярное летнее солнце стоит высоко в небе, оно парит как «сокол». Точнее, связь обратная, сокол может парить высоко в небе, как стоящее летнее солнце, «как Коло», «с Коло», «соКолом».
И главное общее для Древнего Египта и Древней Руси есть сам бог Ра. По свидетельству летописей Прокопия Кесарийского, Гемольда и биографа Оттона, древнейшие славяне верили в единого бога, почитая его «Владыкою Неба» и называя его великим богом, «старым» богом, прабогом.