Страница:
И здесь на помощь союзникам пришла хитрость!
– свободное плавание в мирное и военное время и свободу торговли;
– контроль за национальными вооруженными силами на уровне, не допускающем агрессии;
– свободный, открытый пересмотр колоний с учетом права народов;
– освобождение территории России и урегулирование в ее интересах, право ей самой определить свой строй;
– восстановление Бельгии;
– возращение Франции Эльзаса и Лотарингии;
– исправление итальянской границы по этническому принципу;
– автономию народам Австро-Венгрии;
– восстановление Румынии, Сербии, Черногории;
– выход к морю для Сербии;
– суверенитет для турок Османской империи, другим народам автономное развитие;
– свободу черноморских проливов для гражданских судов;
– восстановление Польши;
– создание Лиги Наций.
Если заключить мир на основе этих принципов, утверждал Вильсон, то можно создать всемирную организацию государств, гарантирующую безопасность для всех народов.
Президент США Вудро Вильсон
Для немцев, измученных войной и лишениями, оные слова американского президента были елеем на раны; и чем больше немцев узнавало о «плане Вильсона», тем меньше оставалось доводов у сторонников ведения войны «любой ценой». Зачем продолжать проливать потоки крови, если можно подписать мир, пусть и в качестве проигравшей стороны, но при этом отделаться весьма скромными потерями? «Стоимость мира» в этом случае многократно превышала «стоимость войны», и поэтому нет ничего удивительного в том, что к сентябрю 1918 года даже наиболее твердолобые сторонники войны согласились с тем, что бессмысленную бойню без шансов на победу пора прекращать.
Людендорф 29 сентября 1918 года передал власть гражданскому правительству – с тем чтобы оно добилось заключения немедленного перемирия на любых условиях, лишь бы только сохранить в целости костяк и структуру армии. Чтобы спасти армию, Людендорф настоял на создании коалиционного правительства, приемлемого для Антанты, и на включении в коалицию даже ненавистных ему социал-демократов. Генерал в отличие от штатских болтунов отлично понимал, что только при сохраненной армии у Германии есть шанс обойтись при подписании мира «малой кровью», – увы, те, кому он доверил ведение переговоров о перемирии, этого ключевого момента категорически не хотели понимать. Впрочем, это будет ясно чуть позже, а пока новое немецкое правительство продолжало уповать на «14 пунктов»…
Правительство Макса Баденского в ночь на 4 октября через германского посланника в Швейцарии отправило президенту США В. Вильсону телеграмму с просьбой о перемирии и начале мирных переговоров на основе «Четырнадцати пунктов», изложенных в послании к Конгрессу от 8 января 1918 г.
5 ноября американский президент направил германскому правительству окончательный ответ, в котором указывал, что союзные правительства «заявляют о своем желании заключить мир с германским правительством на условиях, указанных в послании президента Конгрессу 8 января 1918 года (Четырнадцать пунктов), и на принципах мирного урегулирования, изложенных в его последующих посланиях». Таким образом, новому, «демократическому» немецкому правительству были обещаны весьма щадящие условия грядущего мира.
Действительность, однако, оказалась намного суровее. 11 ноября на станции Ретонд в Компьенском лесу германская делегация подписала перемирие. По условиям этого перемирия немцам предписывалось не только в течение двух недель освободить оккупированные территории, включая Эльзас и Лотарингию, но также очистить от своих войск левый берег Рейна и предмостные укрепления в Майнце, Кобленце и Кельне и установить на правом берегу Рейна нейтральную зону. А самое главное – союзники в ультимативной форме потребовали немедленно интернировать германский военный флот, передать представителям Антанты 5000 тяжелых и полевых орудий, 3000 минометов, 25 000 пулеметов, 1700 самолетов, 500 паровозов, 150 000 железнодорожных вагонов, 5000 автомобилей.
Антанта начала уничтожение станового хребта германского государства – ее армии…
После подписания перемирия германская армия начала свое бесславное возвращение домой – и, дабы срочным образом избавиться от пяти миллионов недовольных вооруженных мужчин, республиканское правительство в Берлине начало немедленную демобилизацию армии. За три месяца военную форму сняло более пяти миллионов человек, а по закону от 6 марта 1919 года имперская армия вообще объявлялась распущенной – ее сменил так называемый временный рейхсвер, к июню 1919 года насчитывавший всего 350 000 штыков и сабель. К моменту подписания Версальского мира Германия подошла практически безоружной…
Иллюзии эти развеялись 7 мая, когда победители объявили свои условия. Немцы готовились к худшему, но такого не ожидал никто. Требуемые территориальные уступки превышали самые пессимистические предположения!
Во-первых, Германия теряла все свои колониальные владения общей площадью 2 952 700 квадратных километров с населением 10 176 000 человек, которые позднее были поделены между державами-победительницами в качестве подмандатных территорий Лиги Наций. Англия получила Восточную Африку, часть Того и Камеруна; британские доминионы – Юго-Западную Африку, северо-восточные области Новой Гвинеи с прилегающим архипелагом и острова Самоа; Франция – часть Того и Камеруна; Япония – Маршалловы, Марианские и Каролинские острова на Тихом океане, а также китайскую область Цзяочжоу (Киачао) и концессию в Шаньдуне.
Во-вторых, Эльзас-Лотарингия возвращалась Франции, Северный Шлезвиг – Дании. Бельгия получила округа Эйпен и Мальмеди и область Морене (где, между прочим, 80 % населения были немцами). Новое Польское государство получило основную часть провинции Познань и Западной Пруссии, а также небольшие территории в Померании, Восточной Пруссии и Верхней Силезии. Чтобы обеспечить Польше выход к морю, в районе устья реки Висла был создан коридор, отделивший Восточную Пруссию от остальной Германии. Немецкий Данциг был объявлен «вольным городом» под верховным управлением Лиги Наций, а угольные шахты Саарской области были временно переданы Франции. Левобережье Рейна оккупировали войска Антанты, а на правом берегу была создана демилитаризованная зона шириной в 50 километров.
В целом Германия теряла 13,5 % территории (73,5 тыс. кв. км) с населением в 7,3 млн человек, из которых 3,5 млн человек были немцами. Эти потери лишали Германию 10 % ее производственных мощностей, 20 % объемов добычи каменного угля, 75 % запасов железной руды и 26 % выплавки чугуна. Реки Рейн, Эльба и Одер объявлялись свободными для прохода иностранных судов.
Правда, надо сказать, что не все политические деятели в стане Антанты признавали законным и справедливым отторжение от Германии территорий, в большинстве своем населенных немцами (Верхнюю Силезию, Северный Шлезвиг, бельгийские округа). Ллойд Джордж в своем меморандуме от 25 марта 1919 года заявил: «…Вы можете лишить Германию ее колоний, превратить ее вооруженные силы в простую полицию, низвести ее военно-морской флот на уровень пятистепенной державы, однако, если, в конце концов, Германия почувствует, что с ней несправедливо обошлись при заключении мирного договора 1919 года, она найдет средства, чтобы добиться у своих победителей возмещения… Несправедливость и высокомерие, проявленные в час триумфа, никогда не будут забыты и прощены. Поэтому я решительно выступаю против передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств, и нужно воспрепятствовать этому, насколько это практически возможно. Я не могу не усмотреть главную причину будущей войны в том, что германский народ, который достаточно проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств… Предложение комиссии по польским делам о передаче 2 100 тыс. немцев под власть народа иной религии, народа, который на протяжении всей своей истории не смог доказать, что он способен к стабильному самоуправлению, на мой взгляд, должно рано или поздно привести к новой войне на Востоке Европы».
В-третьих, на немцев были наложены тяжелые экономические санкции. Германия была обязана передать победителям почти весь военный (к этому времени интернированный в Скапа-Флоу) флот. Общий размер репараций должна была позднее определить специальная комиссия, а пока Германия в течение 1919 и 1920 годов и первых четырех месяцев 1921 года (до 1 мая) обязывалась уплатить странам Антанты контрибуцию на сумму 20 млрд золотых марок – в основном в виде физических активов (угля, скота, в том числе 371 тысячу голов скота, из них – 140 тысяч дойных коров), золотого запаса, а также отдать половину наличности красителей, все крупные торговые суда, половину – средних, четверть – рыболовных, пятую часть речного флота. По репарациям отбиралось 150 тыс. товарных вагонов, 10 тыс. вагонов пассажирских и 5 тыс. паровозов. Франция экономически захватывала Рур, и немцев обязывали в счет репараций поставить Франции 140 млн тонн угля, Бельгии – 80 млн, Италии – 77 млн.
Но все эти условия, несмотря на их суровость, все же лежали в границах обычаев и традиций войны. В конце концов, немцы, одержав верх над французами в 1871 году, тоже выжали из побежденных по максимуму. По условиям Прелиминарного мира, подписанного в Версале 26 февраля 1871 года, и Франкфуртского договора от 10 мая 1871 года Франция вынуждена была уступить Германии Эльзас и северо-восточную часть Лотарингии, а также обязывалась уплатить 5 млрд франков (что в пересчете на золото равнялось 1 451 613 кг) контрибуции – 1,5 млрд в 1871-м, 0,5 млрд в 1872-м и 3 млрд до марта 1874 года. На территории Франции оставались германские оккупационные войска, вывод которых должен был осуществляться по мере выплаты контрибуции. При этом расходы по содержанию оккупационных войск возлагались на Францию. Посему в экономических и территориальных параграфах Версальского мира не было ничего принципиально нового – разве что немыслимая суровость требований. НОВОЕ было в военных параграфах этого мира, на которых стоит остановиться отдельно.
Статья 160. Самое позднее, с 31 марта 1920 года германская армия не должна будет насчитывать более семи дивизий пехоты и трех дивизий кавалерии.
С этого момента общий численный состав армии государств, образующих Германию, не должен превышать ста тысяч человек, включая офицеров и нестроевых, и будет исключительно предназначен для поддержания на территории порядка и для пограничной полиции.
Общий численный состав офицеров, включая персонал штабов, каково бы ни было их построение, не должен будет превышать четырех тысяч… Германский Большой Генеральный штаб и всякие иные подобные формирования будут распущены и не могут быть восстановлены ни в какой форме.
Статья 173. Всякого рода всеобщая обязательная военная служба будет отменена в Германии. Германская армия может строиться и комплектоваться только путем добровольного найма.
ТАКОГО в международном праве еще не было! Суверенному государству не просто запрещалось уничтожить уже существующие крепости (Статья 42. Германии запрещается содержать или сооружать укрепления как на левом берегу Рейна, так и на правом берегу Рейна к западу от линии, начертанной в 50 километрах восточнее этой реки) и даже и не думать строить новые (нечто подобное было одним из условий Парижского мира, венчавшего Крымскую войну, – России было запрещено иметь крепости на Черном море) – ему предписывалось УНИЧТОЖИТЬ собственные вооруженные силы и никогда более впредь их не иметь (стотысячный рейхсвер для такой страны, как Германия, – это не армия, это внутренние войска)! Иными словами, Германия этими статьями Версальского мира лишалась суверенитета – ибо вопрос о вооруженных силах до сих пор был исключительно презумпцией национального правительства.
Германии предписывалось не только уничтожить все вооружения Императорской армии, не только запрещалось иметь на вооружении самолеты, дирижабли, танки, подводные лодки и суда водоизмещением более 10 тыс. тонн, а ее флот мог включать 6 легких броненосцев, 6 легких крейсеров, а также по 12 эсминцев и миноносцев – немцам предписывалось иметь армию сугубо архаичную, «образца 1914 года»! Пехотная дивизия рейхсвера (их разрешалось иметь всего семь) не могла содержать больше чем 410 офицеров и 10 830 солдат. Артиллерия пехотной дивизии ограничивалась одним артиллерийским полком из трех батальонов, насчитывавшим 24 полевые пушки и 12 легких гаубиц. Три кавалерийские дивизии рейхсвера насчитывали каждая не более чем 275 офицеров и 5250 солдат. Дивизия состояла из маленького штаба, шести кавалерийских полков, по 4 эскадрона из 165 человек каждый, саперного батальона, службы связи и артиллерийского батальона, насчитывающего всего 12 полевых 77-мм пушек – гаубиц же вообще не предусматривалось. Также немцам категорически запрещалось разрабатывать новые образцы оружия – ЛЮБОГО!
Но и это было еще далеко не все…
Германия, находясь под надзором вышеозначенной контрольной комиссии, принуждена была (по свидетельству М.Н. Тухачевского, в конце двадцатых годов деятельно общавшегося с чинами рейхсвера) выдать в руки союзников почти все свое вооружение (как из числа находящегося на вооружении, так и всякого рода старые запасы из арсеналов, опытные образцы и образцы, снятые с вооружения), в том числе:
Пороха и взрывчатых веществ – 37 000 тонн.
Орудий различных калибров (полевых, зенитных, крепостных) – 33 550 штук.
Лафетов артиллерийских – 30 000 штук.
Снарядов – 38 700 000 штук.
Снарядных стаканов, мин и ручных гранат – 330 000 тонн.
Трубок снарядных – 59 300 000 штук.
Минометов – 11 600 штук.
Ручных и ружейных гранат – 16 550 000 штук.
Пулеметов – 105 000 (по другим источникам – 130 000) штук.
Винтовок, пистолетов и револьверов – 6 000 000 штук.
Патронов – 473 000 000 штук.
Гильз патронных, неснаряженных – 22 000 тонн.
Огнеметов – 1072 штук.
Танков – 59 штук.
Бронепоездов – 31 штука.
Радиостанций – 8900 штук.
Самолетов – 14 000 штук (из которых более 5000 – боевых самолетов из фронтовых частей).
Авиамоторов – 27 700 штук.
Обмундирования – 8 000 000 комплектов.
Кроме того, оружейные заводы Германии обязаны были сдать 80 тысяч оружейных лекал, потому что ей запрещалось производство стрелкового оружия.
В результате подобной «демилитаризации» немцы были напрочь лишены какой бы то ни было возможности развернуть сколь-нибудь серьезную армию – ее попросту было бы нечем вооружить! Союзники мало того что вывезли из Германии практически все современное стрелковое оружие – они и древними винтовками Дрейзе (с которыми пруссаки воевали против французов в 1871 году) не побрезговали! Не говоря уж об артиллерии – реквизированы были все, подчистую, артиллерийские арсеналы, вплоть до пушек времен Крымской войны.
Правда, нельзя сказать, что немцы безропотно сносили столь вопиющее разграбление (между прочим, Межсоюзническая военная контрольная комиссия Версальским договором была НЕ ПРЕДУСМОТРЕНА, она появилась исключительно «по праву сильного») своего военного имущества. Бывшие офицеры и генералы рейхсвера постарались утаить от союзников максимум из того, что было возможно спасти. Эта деятельность, надо отдать ей должное, все же принесла свои плоды: к окончанию деятельности Межсоюзнической комиссии рейхсвер, кроме разрешенных 204 77-мм пушек, 84 легких гаубиц калибра 105 мм, 792 станковых и 1134 ручных пулеметов и 252 минометов (плюс тяжелая артиллерия Кенигсберга, Бреслау и некоторых других восточных крепостей), располагал еще кое-какими оружейными запасами. В начале 1927 года генерал Хейе сообщил германскому правительству, что тайные запасы оружия, созданные сразу после войны и утаенные от Комиссии по разоружению, составляют 350 000 винтовок, 22 000 ручных и станковых пулеметов, 400 траншейных минометов, 600 легких и 75 тяжелых артиллерийских орудий. Учитывая «официально разрешенное» оружие, находящееся на руках военнослужащих рейхсвера, тайной полиции (около 80 тысяч человек) и необходимый резерв для замены, немцы к 1933 году могли, в самом крайнем случае, развернуть армию в 500 тыс. штыков и сабель – и это был максимум. Более ни одного человека немцы на линию огня выставить не смогли бы – для него попросту НЕ БЫЛО БЫ ОРУЖИЯ!
По состоянию на январь 1933 года Франция могла вооружить и выставить на линию огня более 3,5 млн солдат и офицеров; Польша располагала запасами амуниции для развертывания армии военного времени в один миллион 150 тыс. штыков; Чехословакия хранила на своих складах запасы оружия, которых бы хватило на вооружение 1 300 тыс. человек.
Поэтому не зря в своей книге «Вторая мировая война» Уинстон Черчилль с досады проговорился:
«В 1935 году Франция без помощи своих прежних союзников могла бы вторгнуться в Германию и снова оккупировать ее почти без серьезных боев».
Глава 1
* * *
Как известно, президент США Вильсон 8 января 1918 года изложил в сенате приемлемые для Америки условия мира. Главное в них сводилось к требованию «мира без победы», то есть без аннексий и контрибуций; его знаменитые «14 пунктов» включали в себя:– свободное плавание в мирное и военное время и свободу торговли;
– контроль за национальными вооруженными силами на уровне, не допускающем агрессии;
– свободный, открытый пересмотр колоний с учетом права народов;
– освобождение территории России и урегулирование в ее интересах, право ей самой определить свой строй;
– восстановление Бельгии;
– возращение Франции Эльзаса и Лотарингии;
– исправление итальянской границы по этническому принципу;
– автономию народам Австро-Венгрии;
– восстановление Румынии, Сербии, Черногории;
– выход к морю для Сербии;
– суверенитет для турок Османской империи, другим народам автономное развитие;
– свободу черноморских проливов для гражданских судов;
– восстановление Польши;
– создание Лиги Наций.
Если заключить мир на основе этих принципов, утверждал Вильсон, то можно создать всемирную организацию государств, гарантирующую безопасность для всех народов.
Для немцев, измученных войной и лишениями, оные слова американского президента были елеем на раны; и чем больше немцев узнавало о «плане Вильсона», тем меньше оставалось доводов у сторонников ведения войны «любой ценой». Зачем продолжать проливать потоки крови, если можно подписать мир, пусть и в качестве проигравшей стороны, но при этом отделаться весьма скромными потерями? «Стоимость мира» в этом случае многократно превышала «стоимость войны», и поэтому нет ничего удивительного в том, что к сентябрю 1918 года даже наиболее твердолобые сторонники войны согласились с тем, что бессмысленную бойню без шансов на победу пора прекращать.
Людендорф 29 сентября 1918 года передал власть гражданскому правительству – с тем чтобы оно добилось заключения немедленного перемирия на любых условиях, лишь бы только сохранить в целости костяк и структуру армии. Чтобы спасти армию, Людендорф настоял на создании коалиционного правительства, приемлемого для Антанты, и на включении в коалицию даже ненавистных ему социал-демократов. Генерал в отличие от штатских болтунов отлично понимал, что только при сохраненной армии у Германии есть шанс обойтись при подписании мира «малой кровью», – увы, те, кому он доверил ведение переговоров о перемирии, этого ключевого момента категорически не хотели понимать. Впрочем, это будет ясно чуть позже, а пока новое немецкое правительство продолжало уповать на «14 пунктов»…
Правительство Макса Баденского в ночь на 4 октября через германского посланника в Швейцарии отправило президенту США В. Вильсону телеграмму с просьбой о перемирии и начале мирных переговоров на основе «Четырнадцати пунктов», изложенных в послании к Конгрессу от 8 января 1918 г.
5 ноября американский президент направил германскому правительству окончательный ответ, в котором указывал, что союзные правительства «заявляют о своем желании заключить мир с германским правительством на условиях, указанных в послании президента Конгрессу 8 января 1918 года (Четырнадцать пунктов), и на принципах мирного урегулирования, изложенных в его последующих посланиях». Таким образом, новому, «демократическому» немецкому правительству были обещаны весьма щадящие условия грядущего мира.
Действительность, однако, оказалась намного суровее. 11 ноября на станции Ретонд в Компьенском лесу германская делегация подписала перемирие. По условиям этого перемирия немцам предписывалось не только в течение двух недель освободить оккупированные территории, включая Эльзас и Лотарингию, но также очистить от своих войск левый берег Рейна и предмостные укрепления в Майнце, Кобленце и Кельне и установить на правом берегу Рейна нейтральную зону. А самое главное – союзники в ультимативной форме потребовали немедленно интернировать германский военный флот, передать представителям Антанты 5000 тяжелых и полевых орудий, 3000 минометов, 25 000 пулеметов, 1700 самолетов, 500 паровозов, 150 000 железнодорожных вагонов, 5000 автомобилей.
Антанта начала уничтожение станового хребта германского государства – ее армии…
* * *
Впрочем, сдача немцами по условиям Компьенского перемирия тяжелых вооружений и средств транспорта была лишь первым шагом в длинном ряду мероприятий, в результате которых пятимиллионная армия кайзера превратилась в стотысячный рейхсвер Веймарской республики.После подписания перемирия германская армия начала свое бесславное возвращение домой – и, дабы срочным образом избавиться от пяти миллионов недовольных вооруженных мужчин, республиканское правительство в Берлине начало немедленную демобилизацию армии. За три месяца военную форму сняло более пяти миллионов человек, а по закону от 6 марта 1919 года имперская армия вообще объявлялась распущенной – ее сменил так называемый временный рейхсвер, к июню 1919 года насчитывавший всего 350 000 штыков и сабель. К моменту подписания Версальского мира Германия подошла практически безоружной…
* * *
18 января 1919 года в Париже открылась мирная конференция 27 союзных и присоединившихся государств, посчитавших, что окончание Первой мировой войны должно быть оформлено официально. Будущую судьбу Германии победители решали без ее участия. Немецких представителей пригласили только в конце заседаний, чтобы вручить им текст договора, который Германия могла или принять, или отклонить. До этого веймарское правительство, считавшее, что Германия стала демократической республикой, и посему рассчитывавшее на мирный договор с некоторыми территориальными потерями и умеренной контрибуцией, пребывало в плену беспочвенных иллюзий «справедливого мира».Иллюзии эти развеялись 7 мая, когда победители объявили свои условия. Немцы готовились к худшему, но такого не ожидал никто. Требуемые территориальные уступки превышали самые пессимистические предположения!
Во-первых, Германия теряла все свои колониальные владения общей площадью 2 952 700 квадратных километров с населением 10 176 000 человек, которые позднее были поделены между державами-победительницами в качестве подмандатных территорий Лиги Наций. Англия получила Восточную Африку, часть Того и Камеруна; британские доминионы – Юго-Западную Африку, северо-восточные области Новой Гвинеи с прилегающим архипелагом и острова Самоа; Франция – часть Того и Камеруна; Япония – Маршалловы, Марианские и Каролинские острова на Тихом океане, а также китайскую область Цзяочжоу (Киачао) и концессию в Шаньдуне.
Во-вторых, Эльзас-Лотарингия возвращалась Франции, Северный Шлезвиг – Дании. Бельгия получила округа Эйпен и Мальмеди и область Морене (где, между прочим, 80 % населения были немцами). Новое Польское государство получило основную часть провинции Познань и Западной Пруссии, а также небольшие территории в Померании, Восточной Пруссии и Верхней Силезии. Чтобы обеспечить Польше выход к морю, в районе устья реки Висла был создан коридор, отделивший Восточную Пруссию от остальной Германии. Немецкий Данциг был объявлен «вольным городом» под верховным управлением Лиги Наций, а угольные шахты Саарской области были временно переданы Франции. Левобережье Рейна оккупировали войска Антанты, а на правом берегу была создана демилитаризованная зона шириной в 50 километров.
В целом Германия теряла 13,5 % территории (73,5 тыс. кв. км) с населением в 7,3 млн человек, из которых 3,5 млн человек были немцами. Эти потери лишали Германию 10 % ее производственных мощностей, 20 % объемов добычи каменного угля, 75 % запасов железной руды и 26 % выплавки чугуна. Реки Рейн, Эльба и Одер объявлялись свободными для прохода иностранных судов.
Правда, надо сказать, что не все политические деятели в стане Антанты признавали законным и справедливым отторжение от Германии территорий, в большинстве своем населенных немцами (Верхнюю Силезию, Северный Шлезвиг, бельгийские округа). Ллойд Джордж в своем меморандуме от 25 марта 1919 года заявил: «…Вы можете лишить Германию ее колоний, превратить ее вооруженные силы в простую полицию, низвести ее военно-морской флот на уровень пятистепенной державы, однако, если, в конце концов, Германия почувствует, что с ней несправедливо обошлись при заключении мирного договора 1919 года, она найдет средства, чтобы добиться у своих победителей возмещения… Несправедливость и высокомерие, проявленные в час триумфа, никогда не будут забыты и прощены. Поэтому я решительно выступаю против передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств, и нужно воспрепятствовать этому, насколько это практически возможно. Я не могу не усмотреть главную причину будущей войны в том, что германский народ, который достаточно проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств… Предложение комиссии по польским делам о передаче 2 100 тыс. немцев под власть народа иной религии, народа, который на протяжении всей своей истории не смог доказать, что он способен к стабильному самоуправлению, на мой взгляд, должно рано или поздно привести к новой войне на Востоке Европы».
В-третьих, на немцев были наложены тяжелые экономические санкции. Германия была обязана передать победителям почти весь военный (к этому времени интернированный в Скапа-Флоу) флот. Общий размер репараций должна была позднее определить специальная комиссия, а пока Германия в течение 1919 и 1920 годов и первых четырех месяцев 1921 года (до 1 мая) обязывалась уплатить странам Антанты контрибуцию на сумму 20 млрд золотых марок – в основном в виде физических активов (угля, скота, в том числе 371 тысячу голов скота, из них – 140 тысяч дойных коров), золотого запаса, а также отдать половину наличности красителей, все крупные торговые суда, половину – средних, четверть – рыболовных, пятую часть речного флота. По репарациям отбиралось 150 тыс. товарных вагонов, 10 тыс. вагонов пассажирских и 5 тыс. паровозов. Франция экономически захватывала Рур, и немцев обязывали в счет репараций поставить Франции 140 млн тонн угля, Бельгии – 80 млн, Италии – 77 млн.
Но все эти условия, несмотря на их суровость, все же лежали в границах обычаев и традиций войны. В конце концов, немцы, одержав верх над французами в 1871 году, тоже выжали из побежденных по максимуму. По условиям Прелиминарного мира, подписанного в Версале 26 февраля 1871 года, и Франкфуртского договора от 10 мая 1871 года Франция вынуждена была уступить Германии Эльзас и северо-восточную часть Лотарингии, а также обязывалась уплатить 5 млрд франков (что в пересчете на золото равнялось 1 451 613 кг) контрибуции – 1,5 млрд в 1871-м, 0,5 млрд в 1872-м и 3 млрд до марта 1874 года. На территории Франции оставались германские оккупационные войска, вывод которых должен был осуществляться по мере выплаты контрибуции. При этом расходы по содержанию оккупационных войск возлагались на Францию. Посему в экономических и территориальных параграфах Версальского мира не было ничего принципиально нового – разве что немыслимая суровость требований. НОВОЕ было в военных параграфах этого мира, на которых стоит остановиться отдельно.
* * *
Англо-французской «инновацией» в области международного права стали следующие статьи Версальского мира:Статья 160. Самое позднее, с 31 марта 1920 года германская армия не должна будет насчитывать более семи дивизий пехоты и трех дивизий кавалерии.
С этого момента общий численный состав армии государств, образующих Германию, не должен превышать ста тысяч человек, включая офицеров и нестроевых, и будет исключительно предназначен для поддержания на территории порядка и для пограничной полиции.
Общий численный состав офицеров, включая персонал штабов, каково бы ни было их построение, не должен будет превышать четырех тысяч… Германский Большой Генеральный штаб и всякие иные подобные формирования будут распущены и не могут быть восстановлены ни в какой форме.
Статья 173. Всякого рода всеобщая обязательная военная служба будет отменена в Германии. Германская армия может строиться и комплектоваться только путем добровольного найма.
ТАКОГО в международном праве еще не было! Суверенному государству не просто запрещалось уничтожить уже существующие крепости (Статья 42. Германии запрещается содержать или сооружать укрепления как на левом берегу Рейна, так и на правом берегу Рейна к западу от линии, начертанной в 50 километрах восточнее этой реки) и даже и не думать строить новые (нечто подобное было одним из условий Парижского мира, венчавшего Крымскую войну, – России было запрещено иметь крепости на Черном море) – ему предписывалось УНИЧТОЖИТЬ собственные вооруженные силы и никогда более впредь их не иметь (стотысячный рейхсвер для такой страны, как Германия, – это не армия, это внутренние войска)! Иными словами, Германия этими статьями Версальского мира лишалась суверенитета – ибо вопрос о вооруженных силах до сих пор был исключительно презумпцией национального правительства.
Германии предписывалось не только уничтожить все вооружения Императорской армии, не только запрещалось иметь на вооружении самолеты, дирижабли, танки, подводные лодки и суда водоизмещением более 10 тыс. тонн, а ее флот мог включать 6 легких броненосцев, 6 легких крейсеров, а также по 12 эсминцев и миноносцев – немцам предписывалось иметь армию сугубо архаичную, «образца 1914 года»! Пехотная дивизия рейхсвера (их разрешалось иметь всего семь) не могла содержать больше чем 410 офицеров и 10 830 солдат. Артиллерия пехотной дивизии ограничивалась одним артиллерийским полком из трех батальонов, насчитывавшим 24 полевые пушки и 12 легких гаубиц. Три кавалерийские дивизии рейхсвера насчитывали каждая не более чем 275 офицеров и 5250 солдат. Дивизия состояла из маленького штаба, шести кавалерийских полков, по 4 эскадрона из 165 человек каждый, саперного батальона, службы связи и артиллерийского батальона, насчитывающего всего 12 полевых 77-мм пушек – гаубиц же вообще не предусматривалось. Также немцам категорически запрещалось разрабатывать новые образцы оружия – ЛЮБОГО!
Но и это было еще далеко не все…
* * *
Для наблюдения за выполнением условий Версальского соглашения по разоружению в Германию была направлена Межсоюзническая военная контрольная комиссия в составе 337 офицеров и 654 солдат. Комиссия оставалась в Германии до 1927 года и за это время очень многое успела сделать!Германия, находясь под надзором вышеозначенной контрольной комиссии, принуждена была (по свидетельству М.Н. Тухачевского, в конце двадцатых годов деятельно общавшегося с чинами рейхсвера) выдать в руки союзников почти все свое вооружение (как из числа находящегося на вооружении, так и всякого рода старые запасы из арсеналов, опытные образцы и образцы, снятые с вооружения), в том числе:
Пороха и взрывчатых веществ – 37 000 тонн.
Орудий различных калибров (полевых, зенитных, крепостных) – 33 550 штук.
Лафетов артиллерийских – 30 000 штук.
Снарядов – 38 700 000 штук.
Снарядных стаканов, мин и ручных гранат – 330 000 тонн.
Трубок снарядных – 59 300 000 штук.
Минометов – 11 600 штук.
Ручных и ружейных гранат – 16 550 000 штук.
Пулеметов – 105 000 (по другим источникам – 130 000) штук.
Винтовок, пистолетов и револьверов – 6 000 000 штук.
Патронов – 473 000 000 штук.
Гильз патронных, неснаряженных – 22 000 тонн.
Огнеметов – 1072 штук.
Танков – 59 штук.
Бронепоездов – 31 штука.
Радиостанций – 8900 штук.
Самолетов – 14 000 штук (из которых более 5000 – боевых самолетов из фронтовых частей).
Авиамоторов – 27 700 штук.
Обмундирования – 8 000 000 комплектов.
Кроме того, оружейные заводы Германии обязаны были сдать 80 тысяч оружейных лекал, потому что ей запрещалось производство стрелкового оружия.
В результате подобной «демилитаризации» немцы были напрочь лишены какой бы то ни было возможности развернуть сколь-нибудь серьезную армию – ее попросту было бы нечем вооружить! Союзники мало того что вывезли из Германии практически все современное стрелковое оружие – они и древними винтовками Дрейзе (с которыми пруссаки воевали против французов в 1871 году) не побрезговали! Не говоря уж об артиллерии – реквизированы были все, подчистую, артиллерийские арсеналы, вплоть до пушек времен Крымской войны.
Правда, нельзя сказать, что немцы безропотно сносили столь вопиющее разграбление (между прочим, Межсоюзническая военная контрольная комиссия Версальским договором была НЕ ПРЕДУСМОТРЕНА, она появилась исключительно «по праву сильного») своего военного имущества. Бывшие офицеры и генералы рейхсвера постарались утаить от союзников максимум из того, что было возможно спасти. Эта деятельность, надо отдать ей должное, все же принесла свои плоды: к окончанию деятельности Межсоюзнической комиссии рейхсвер, кроме разрешенных 204 77-мм пушек, 84 легких гаубиц калибра 105 мм, 792 станковых и 1134 ручных пулеметов и 252 минометов (плюс тяжелая артиллерия Кенигсберга, Бреслау и некоторых других восточных крепостей), располагал еще кое-какими оружейными запасами. В начале 1927 года генерал Хейе сообщил германскому правительству, что тайные запасы оружия, созданные сразу после войны и утаенные от Комиссии по разоружению, составляют 350 000 винтовок, 22 000 ручных и станковых пулеметов, 400 траншейных минометов, 600 легких и 75 тяжелых артиллерийских орудий. Учитывая «официально разрешенное» оружие, находящееся на руках военнослужащих рейхсвера, тайной полиции (около 80 тысяч человек) и необходимый резерв для замены, немцы к 1933 году могли, в самом крайнем случае, развернуть армию в 500 тыс. штыков и сабель – и это был максимум. Более ни одного человека немцы на линию огня выставить не смогли бы – для него попросту НЕ БЫЛО БЫ ОРУЖИЯ!
По состоянию на январь 1933 года Франция могла вооружить и выставить на линию огня более 3,5 млн солдат и офицеров; Польша располагала запасами амуниции для развертывания армии военного времени в один миллион 150 тыс. штыков; Чехословакия хранила на своих складах запасы оружия, которых бы хватило на вооружение 1 300 тыс. человек.
Поэтому не зря в своей книге «Вторая мировая война» Уинстон Черчилль с досады проговорился:
«В 1935 году Франция без помощи своих прежних союзников могла бы вторгнуться в Германию и снова оккупировать ее почти без серьезных боев».
Глава 1
Вооружение пехоты
Что отличает военнослужащего от штатского босяка, донашивающего военные лохмотья?
Правильно. ОРУЖИЕ.
Именно оружие делает солдата – солдатом, и именно с личного (штатного, табельного) стрелкового оружия и начинается вооружение всей армии.
Поэтому в первой главе первой части мы поговорим об оружии пехоты – пистолетах, винтовках, пулеметах, по количеству которого в арсеналах можно безошибочно определить мобилизационный потенциал любой страны.
Так вот – никаких сколь-нибудь существенных запасов стрелкового вооружения Германия на момент прихода к власти НСДАП НЕ ИМЕЛА.
В предисловии к первой части уже было сказано, что по состоянию на 31.01.1933 года германский рейхсвер и прочие вооруженные формирования Веймарской Германии, кроме разрешенного союзниками количества стрелкового оружия (120 000 винтовок, 84 000 пистолетов и 1926 пулеметов – поскольку оружие армейского образца имелось также и у полиции), имел и кое-что сверху – а именно 350 тысяч винтовок и 22 с небольшим тысячи пулеметов. Назвать эти цифры «мобилизационным запасом вооружения» – значит жестоко посмеяться над Германией.
Для сравнения – перед началом Первой мировой войны русская армия располагала 4 306 900 винтовок Мосина, а всего в арсеналах и в войсках имелось 4 669 919 винтовок и карабинов (включая 363 019 старых берданок) и 424 434 револьверов. Французская армия в 1932 году располагала мобилизационным запасом в 2 853 000 винтовок и карабинов Лебеля и Бертье (не считая разных экзотических девайсов типа самозарядной винтовки RSC M 1917, выпущенной в количестве 85 333 штук) – да что там Франция! Чехословакия и Польша имели в своих арсеналах по миллиону винтовок и карабинов!
На самом деле это не так.
Да, немцы в начале ХХ века создали несколько образцов стрелкового вооружения, ставших классическими для всего остального мира и определивших пути развития ручного огнестрельного оружия, по крайней мере до середины века. Достаточно назвать всего лишь карабин Маузера Gew.98а и пистолет Борхардта – Люгера (известный как «парабеллум»)!
Но Межсоюзническая военная контрольная комиссия совсем не зря ела свой хлеб – кроме конфискации запасов готового вооружения (и комплектующих к ним) союзники (в счет репараций) изъяли на немецких военных заводах, производивших стрелковое вооружение, почти весь станочный парк. Так были «демилитаризованы» заводы в Оберндорфе-на-Некаре (будущий Mauser-Werke A.G), в Вюртемберге, в Берлин-Борзигвальде (главный довоенный производитель пистолетов «парабеллум», завод DWM), частично – завод «Sauer & Son» в Зуле, «Berlin-Lubecker Maschinenfabrik» в Любеке, «Feinmechanische Werke GmbH» в Эрфурте, «Gustloff-Werke» в Веймаре. Часть станков и оборудования с этих заводов (сборочные линии, гидравлические прессы, лабораторное оборудование), а также задел комплектующих, достаточный для производства 40 тыс. винтовок, были вывезены в Чехословакию (на завод «Zbrojovka Brno», начавший выпускать винтовки Маузера для чехословацкой армии). Еще часть – в Югославию (в Крагуевац, на «Voini Techniki Zavod», после Второй мировой ставший заводом «Crvena Zastava»), которая также начала производить для своей армии вышеозначенные винтовки. Кроме того, оружейный завод в Данциге перешел под юрисдикцию Польши и также начал выпуск изделий фирмы Маузера, но уже для польской армии.
Единственным предприятием, которому союзники разрешили производить стрелковое оружие военного образца (пистолеты «парабеллум») в Германии, стала фирма «Simson und Co» в Зуле, которая, кстати, до этого «парабеллумов» не выпускала. Всего за 10 лет – c 1920 по 1930 год – в Германии было изготовлено для внутренних целей не более 25 000 пистолетов «парабеллум». Кроме того, фирма DWM смогла наладить на своем заводе в Берлине малосерийный выпуск Р.08 для коммерческих целей. Так, вооруженным силам Финляндии в 1923–1925 годах было поставлено 5000 пистолетов Р.08; колониальным войскам Нидерландов в 1928–1930 годах – 3820, а флоту – 1484 пистолета. По приблизительным оценкам, в Германии с 1920 по 1930 год в общей сложности было изготовлено примерно 98 800 пистолетов «парабеллум» Р.08, из которых на экспорт было отправлено 73 000 штук.
Так что национал-социалисты, даже будь они хоть трижды милитаристы, немедленно после прихода к власти начать вооружаться никак не могли – для этого у Германии просто-напросто не имелось станочного парка даже для производства винтовок, не говоря уже о каких-либо более серьезных образцах вооружения…
Отвлечемся на минутку и зададим себе сакраментальный вопрос: «Нарушил ли Гитлер созданием массовой призывной армии условия Версальского мира?»
Идиотский вопрос, ответит мне большинство читателей. Конечно же, нарушил – ведь он вопреки условиям этого договора из стотысячного наемного рейхсвера создал полумиллионный вермахт, комплектуемый на основании призыва, и начал вопреки другим статьям вышеозначенного договора колоссальное вооружение Германии – каковое, как известно, было ему необходимо, чтобы зажечь мир с четырех концов, что и было его конечной целью, – как это было написано в самой страшной книге всех времен и народов, в «Майн кампф». И поделом вору мука – не наплюй в свое время Гитлер на Версальский договор, может быть, и не пришлось бы ему стреляться в подвале Рейхсканцелярии в апреле сорок пятого, может быть, и удалось бы немцам (и всем остальным нациям – фигурантам политической истории 30—40-х) избежать кошмара Второй мировой.
На самом деле – и вы можете мне не поверить, но все это подтверждается документально, просто обыкновенно печатается самым мелким шрифтом в самом низу самой последней странички – ВЕРМАХТ БЫЛ СОЗДАН ГИТЛЕРОМ СОВЕРШЕННО ЗАКОННО! И более того, массовое строительство Германией танков, самолетов и военных кораблей было делом ЗАКОННЫМ, ОДОБРЕННЫМ АНГЛИЕЙ, ФРАНЦИЕЙ И США!
Правильно. ОРУЖИЕ.
Именно оружие делает солдата – солдатом, и именно с личного (штатного, табельного) стрелкового оружия и начинается вооружение всей армии.
Поэтому в первой главе первой части мы поговорим об оружии пехоты – пистолетах, винтовках, пулеметах, по количеству которого в арсеналах можно безошибочно определить мобилизационный потенциал любой страны.
Так вот – никаких сколь-нибудь существенных запасов стрелкового вооружения Германия на момент прихода к власти НСДАП НЕ ИМЕЛА.
В предисловии к первой части уже было сказано, что по состоянию на 31.01.1933 года германский рейхсвер и прочие вооруженные формирования Веймарской Германии, кроме разрешенного союзниками количества стрелкового оружия (120 000 винтовок, 84 000 пистолетов и 1926 пулеметов – поскольку оружие армейского образца имелось также и у полиции), имел и кое-что сверху – а именно 350 тысяч винтовок и 22 с небольшим тысячи пулеметов. Назвать эти цифры «мобилизационным запасом вооружения» – значит жестоко посмеяться над Германией.
Для сравнения – перед началом Первой мировой войны русская армия располагала 4 306 900 винтовок Мосина, а всего в арсеналах и в войсках имелось 4 669 919 винтовок и карабинов (включая 363 019 старых берданок) и 424 434 револьверов. Французская армия в 1932 году располагала мобилизационным запасом в 2 853 000 винтовок и карабинов Лебеля и Бертье (не считая разных экзотических девайсов типа самозарядной винтовки RSC M 1917, выпущенной в количестве 85 333 штук) – да что там Франция! Чехословакия и Польша имели в своих арсеналах по миллиону винтовок и карабинов!
* * *
Вдумчивый читатель тотчас же укажет автору на то, что немцы – известные и признанные в мире оружейники и что наделать стрелкового оружия даже на трехмиллионную армию для них – всего лишь вопрос времени и государственных ассигнований на вооружения.На самом деле это не так.
Да, немцы в начале ХХ века создали несколько образцов стрелкового вооружения, ставших классическими для всего остального мира и определивших пути развития ручного огнестрельного оружия, по крайней мере до середины века. Достаточно назвать всего лишь карабин Маузера Gew.98а и пистолет Борхардта – Люгера (известный как «парабеллум»)!
Но Межсоюзническая военная контрольная комиссия совсем не зря ела свой хлеб – кроме конфискации запасов готового вооружения (и комплектующих к ним) союзники (в счет репараций) изъяли на немецких военных заводах, производивших стрелковое вооружение, почти весь станочный парк. Так были «демилитаризованы» заводы в Оберндорфе-на-Некаре (будущий Mauser-Werke A.G), в Вюртемберге, в Берлин-Борзигвальде (главный довоенный производитель пистолетов «парабеллум», завод DWM), частично – завод «Sauer & Son» в Зуле, «Berlin-Lubecker Maschinenfabrik» в Любеке, «Feinmechanische Werke GmbH» в Эрфурте, «Gustloff-Werke» в Веймаре. Часть станков и оборудования с этих заводов (сборочные линии, гидравлические прессы, лабораторное оборудование), а также задел комплектующих, достаточный для производства 40 тыс. винтовок, были вывезены в Чехословакию (на завод «Zbrojovka Brno», начавший выпускать винтовки Маузера для чехословацкой армии). Еще часть – в Югославию (в Крагуевац, на «Voini Techniki Zavod», после Второй мировой ставший заводом «Crvena Zastava»), которая также начала производить для своей армии вышеозначенные винтовки. Кроме того, оружейный завод в Данциге перешел под юрисдикцию Польши и также начал выпуск изделий фирмы Маузера, но уже для польской армии.
Единственным предприятием, которому союзники разрешили производить стрелковое оружие военного образца (пистолеты «парабеллум») в Германии, стала фирма «Simson und Co» в Зуле, которая, кстати, до этого «парабеллумов» не выпускала. Всего за 10 лет – c 1920 по 1930 год – в Германии было изготовлено для внутренних целей не более 25 000 пистолетов «парабеллум». Кроме того, фирма DWM смогла наладить на своем заводе в Берлине малосерийный выпуск Р.08 для коммерческих целей. Так, вооруженным силам Финляндии в 1923–1925 годах было поставлено 5000 пистолетов Р.08; колониальным войскам Нидерландов в 1928–1930 годах – 3820, а флоту – 1484 пистолета. По приблизительным оценкам, в Германии с 1920 по 1930 год в общей сложности было изготовлено примерно 98 800 пистолетов «парабеллум» Р.08, из которых на экспорт было отправлено 73 000 штук.
Так что национал-социалисты, даже будь они хоть трижды милитаристы, немедленно после прихода к власти начать вооружаться никак не могли – для этого у Германии просто-напросто не имелось станочного парка даже для производства винтовок, не говоря уже о каких-либо более серьезных образцах вооружения…
* * *
Адольф Гитлер со товарищи, надо отдать им должное, довольно долго после своего прихода к власти (более полутора лет) пытались мирными способами, посредством переговоров, обезопасить свои границы от могучих соседей («могучих» – это не метафора, почти КАЖДЫЙ из соседей Германии, даже по отдельности, был СИЛЬНЕЕ ее в военном плане – и Франция, и Польша, и Чехословакия намного превосходили Германию в вооружениях), убеждая их сократить свои вооруженные силы до уровня рейхсвера. Впрочем, об этом подробнее мы расскажем в третьей части. Сейчас же просто отметим, что решение нацистов развернуть рейхсвер в полноценную армию мирного времени в 300 000 штыков и сабель (приняв закон о всеобщей воинской повинности) отнюдь не было противозаконным, как в этом пытаются по сию пору убедить публику историки-антифашисты.Отвлечемся на минутку и зададим себе сакраментальный вопрос: «Нарушил ли Гитлер созданием массовой призывной армии условия Версальского мира?»
Идиотский вопрос, ответит мне большинство читателей. Конечно же, нарушил – ведь он вопреки условиям этого договора из стотысячного наемного рейхсвера создал полумиллионный вермахт, комплектуемый на основании призыва, и начал вопреки другим статьям вышеозначенного договора колоссальное вооружение Германии – каковое, как известно, было ему необходимо, чтобы зажечь мир с четырех концов, что и было его конечной целью, – как это было написано в самой страшной книге всех времен и народов, в «Майн кампф». И поделом вору мука – не наплюй в свое время Гитлер на Версальский договор, может быть, и не пришлось бы ему стреляться в подвале Рейхсканцелярии в апреле сорок пятого, может быть, и удалось бы немцам (и всем остальным нациям – фигурантам политической истории 30—40-х) избежать кошмара Второй мировой.
На самом деле – и вы можете мне не поверить, но все это подтверждается документально, просто обыкновенно печатается самым мелким шрифтом в самом низу самой последней странички – ВЕРМАХТ БЫЛ СОЗДАН ГИТЛЕРОМ СОВЕРШЕННО ЗАКОННО! И более того, массовое строительство Германией танков, самолетов и военных кораблей было делом ЗАКОННЫМ, ОДОБРЕННЫМ АНГЛИЕЙ, ФРАНЦИЕЙ И США!