Страница:
Роберт вздрогнул, услышав смех Дирка.
– Ансон, выходи, – произнес тот.
Роберт не пошевелился. Он не мог понять, как офицеры заметили его.
– Выходи-выходи, – почти ласково продолжал Дирк. – У тебя ботинок торчит.
Роберт опустил взгляд на свои ноги. Во сне Ансон сполз на пол. Ноги его почти до колена торчали наружу. Стыд хлестнул Роберта горячей волной. «Как глупо», – подумал он.
– Не ори, – сказал второй полицейский грозным шепотом. – Он, может быть, спит. Тепленького возьмем…
– Или ботинки снял здесь, – предположил Дирк, тоже тоном ниже. – Чтобы следов не оставлять…
Роберт поднялся. Полицейские еще не могли его видеть, но заметили исчезновение ботинок.
– Ага, – удовлетворенно произнес один из них. – Попалась птичка.
– Осторожнее, – сказал Дирк. – Он может быть вооружен.
Если бы не это ценное замечание, Роберт и не вспомнил бы про пистолет в кармане. Он запустил руку в карман. Пальцы ощутили ребристость металла.
– Видал, какую бойню они в том коридоре устроили, – продолжал Дирк.
– Ансон, выходи! – крикнул полицейский. – И без глупостей! Мы тоже не с голыми руками пришли!
Роберт шагнул к выходу из расселины.
– Не стреляйте, – хриплым со сна голосом сказал он. – Я выхожу.
– Это правильное решение, – откликнулся Дирк. – Я даже рад, что ты именно нам достался.
– Конечно, – согласился его напарник. – Премию дадут, какую-никакую…
Роберт осторожно выглянул наружу. Дирк и невысокий крепыш оказались с другой стороны ручья, шагах в пяти от него. Дула их пистолетов смотрели прямо на расщелину. Ансон знал, что преследователи еще не видят его рук. Что сейчас надо резким рывком вынуть руку из кармана и… Роберт понял, что не сможет выстрелить.
– Вынь-ка руки, чтобы я их видел, – подозрительным тоном сказал крепыш.
Роберт вынул обе руки и показал ему пустые ладони.
– Иди сюда, – сказал полицейский.
Роберт сделал шаг вперед. Дирк попятился, заходя за спину напарнику.
– Ты чего это… – пробормотал тот.
Но он держал на мушке Роберта и не стал поворачиваться. Дирк поднял руку с пистолетом и аккуратно ударил его рукоятью по макушке. Тот без звука сложился. Ошарашенный Роберт смотрел на Дирка.
– Я бы на твоем месте переоделся, – сказал тот и слегка пнул бесчувственного напарника под ребра. – С Тридцатого квартала уже оцепление сняли, между прочим.
Тридцатый квартал граничил с рекреацией, а Роберт не успел забрести вглубь насаждений. Купола жилых ячеек виднелись за деревьями. Роберт не знал даже, что ответить на это. Все произошло слишком быстро. Дирк усмехнулся.
– Я очень рад, что это мы тебя нашли, – повторил он. – Я всю жизнь мечтал поохотиться на слонов!
Ансон слабо улыбнулся в ответ. Дирк развернулся и пошел прочь, насвистывая. Роберт, словно очнувшись, сделал шаг к полицейскому, все еще валявшемуся в беспамятстве. Дирк обернулся.
– Ты бы пистолет ему оставил, – сказал он. – Ему же выговор объявят и из жалованья вычтут. А у Джона трое детей на шее.
Роберт молча кивнул. Про себя он подумал, что в Центральных отсеках люди действительно мягче. С точки зрения джонсита, ничто не могло помешать Роберту вытянуть пистолет охранника и застрелить Дирка в спину. Но, возможно, и Дирк не был бы столь великодушен с уроженцем крайнего отсека?
Натягивая комбинезон Джона – он оказался немного коротковат Ансону, – Роберт вспомнил, что в Тридцатом квартале живет Джек Милн.
Дверь не открывали так долго, что Роберт подумал уже, что Джек на смене. Но вот за дверью раздался какой-то странный скрип, и она открылась. Джек Милн изумленно уставился на Роберта.
– Что это на тебе? – удивился он.
Роберт смущенно поправил висевшие на шее четки с крестиком и венок из белых цветов. По дороге он столкнулся с процессией последователей Единой Церкви. Они несли хоругви, статуи и пели гимны в честь Высадки. Шествие запрудило собой весь коридор между жилыми ячейками. Роберту ничего не оставалось, как присоединиться к ним. Они все равно шли в нужную сторону. Роберт сообразил, что в его положении самое лучшее – затеряться в толпе.
– Ладно, заходи, – сказал Джек.
Снова раздался легкий скрип. Роберт шагнул внутрь. Только когда дверь закрылась, Ансон понял, что Джек сидит в инвалидном кресле-коляске.
– Что… – пробормотал Роберт.
Джек с печальной усмешкой следил за направлением его взгляда. Роберт непонимающе скользнул глазами по одеялу, скрывающему культи на месте ног Милна. Руки Джека были целы, не хватало только кисти правой руки.
И тут Роберт понял.
– Это ты, – сказал он. – Ты согласился убить нерв в третьей операторской. И ты ведь знал…
– Да, – сказал Джек. – Я не хотел. Я пытался уехать в Палау. Но после сообщения о том, что тебя прикончили озверевшие фанатики, я понял, что у меня нет выбора. Я, правда, сразу засомневался, что ты мертв…
– У тебя почти получилось, – помолчав, сказал Роберт. – Ты нервожил не третьего класса, а минимум пятого. Я уж думал, что не смогу выйти на контакт. Ты здорово его покалечил.
– Он меня тоже, как видишь, – ответил Джек.
– Меня ищут, – сказал Роберт. – Дай мне только стакан воды, и я уйду.
– Жаль, что это все, что я могу сделать для тебя, – сказал Джек.
Он развернул кресло, чтобы поехать на кухню. Из глубин ячейки вдруг раздался женский голос, который Роберт, к своему изумлению, узнал.
– С кем ты разговариваешь, милый? – спросила Сьюзан. – У нас гости?
Она вышла в коридор. Увидев Роберта, Сьюзан так и застыла на месте. Роберту некстати вспомнилась та женщина, что замерла посреди коридора, увидев джонситов, и лишилась головы за свою нерасторопность.
– Привет, Сьюзан, – не своим голосом сказал Роберт.
Сьюзан сориентировалась быстро. Недаром она работала помощником логистика отсека Висконсин.
– Это все он! – взвизгнула девушка, указывая на Джека. – Он так хотел меня, что решил тебя погубить! Это из-за него тебя отправили на выселки к джонситам! Я его отговаривала! Он меня бил! Убей его!
Роберт перевел взгляд на Милна. Джек болезненно улыбнулся.
– Я пришел ее утешить, когда сообщили о твоей смерти, – сказал он. – Тогда я еще мог ходить, но уже знал, что скоро не смогу… Я должен был отказать, я знаю. Но мне было так жутко думать, что я останусь один…
– Ах вот значит как! – завопила Сьюзан. – Ты все просчитал! Ты меня использовал!
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Роберт.
– Ты же пить хотел, – напомнил Джек.
Роберт махнул рукой.
– На втором отсюда перекрестке есть питьевой фонтанчик, – совершенно трезвым голосом сказала Сьюзан.
– Извините, что не встаю, – сказал Доминик.
Он сидел на грязном полу камеры в заляпанном кровью комбинезоне. Ногу ему кое-как перевязали. Не меньше трети лица Доминика занимал роскошный синяк. Однако глава джонситов не казался жалким и не выглядел проигравшим.
– Хватит паясничать, Стогов, – устало сказал Алексей Коренев.
Коренев уже знал, кто из них действительно проиграл эту игру.
– Вы можете подойти поближе, я не кусаюсь, – сказал Доминик.
Коренев не стал приближаться к нему. Вместо этого Куратор подошел к стене камеры и тяжело оперся на нее рукой.
– Ответьте мне на один вопрос, – сказал Коренев. – Как? Ну как? В системе всегда хранится отчет о том, кто активировал ту или иную команду. Но мы с вами знаем, что это был не я!
Доминик смотрел на Куратора, и ни тени сочувствия не читалось в синих глазах джонсита. Стогов отлично представлял себе, какую баню устроили Кореневу его коллеги по Ареопагу. Но неприятности Коренева были последним, что волновало Доминика. Впрочем, он не видел смысла держать что-то в тайне. Коренев вполне мог узнать все и сам – просто приказав медикам сделать Доминику нужный укольчик.
– Команду активировала ваша дочь, Алиса Коренева, – ответил Доминик.
Глаза Коренева, казалось, сейчас полезут из орбит.
– Моя дочь? – непонимающе произнес он и повторил с невыразимым ужасом в голосе: – Моя дочь?!! Но…
– Избавьте меня от подробностей вашей семейной жизни, – поморщился Доминик.
Когда Алиса сказала: «Папа меня убьет», – у Доминика зародились некоторые предположения насчет отношений родителей и детей в семье Кореневых. Но семейные саги тоже не интересовали Стогова.
Коренев справился с собой.
– Я зайду к вам попозже, – сказал он и покинул камеру.
Буквально через несколько минут дверь снова открылась. Доминик подумал, что Коренев все же решил прибегнуть к традиционным тактикам допроса. Но вместо врача со шприцем в руке это оказался полицейский. Без лишних слов он препроводил Доминика в душевую комнату, где тот с большим наслаждением вымылся. Ему было, в сущности, наплевать, что будет с ним дальше. Пристрелят его после душа или предложат сытный обед. Как и все джонситы, Стогов умел ценить простые радости. Он уже сделал все, что мог. Все, что должен был. Огромный маховик был запущен, и его уже никто не мог остановить. Доминик гордился тем, что маятник истории человечества сдвинулся с места благодаря и ему в том числе, но собственная дальнейшая судьба его уже мало волновала.
Хотя, конечно, пожить еще было бы совсем неплохо.
После душа ему выдали чистый комбинезон без знаков различия, перевели в другую камеру – почище и посветлее, в которой имелась даже кое-какая мебель. Доминика осмотрел врач, который вложил в рану на ноге заживляющий коллоид. Полицейский принес обед из трех блюд. Разделавшись с едой, Доминик повалился на кровать и тут же заснул – спокойным, легким сном без сновидений.
Когда он проснулся, Коренев сидел на стуле и смотрел в окно (в этой камере имелось даже окно, затянутое плотным прозрачным пластиком).
– Стогов, – сказал он. – У меня к вам деловое предложение.
Коренев был готов проиграть пару раундов. Но не всю игру.
Доминик сел на кровати.
– Я слушаю.
– Я ввожу вас и других руководителей джонситов в состав Ареопага, – сказал Коренев.
– Это сильно, – кивнул Доминик. – А что вы хотите взамен?
– А вы не дадите этим прогнившим пердунам убить меня! – с силой произнес Коренев, всем телом наклонившись вперед, к Доминику.
– А, – догадался тот. – Экстренное совещание Ареопага все еще не собралось? Долго же вы раскачиваетесь!
– Да, – сказал Коренев. – Пятеро членов Ареопага скончались, услышав сообщение Корабля о том, что… – он запнулся.
– О том, что высадка на Надежду все-таки состоится, – с наслаждением закончил Доминик.
– Да. Поэтому задержали совещание. В отсеках перевыборы, ну вы понимаете. До совещания осталось два часа. Я не могу дать вам много времени на раздумья. Я знаю, вас, джонситских вождей, шестнадцать человек – по числу отсеков, где вы установили свою власть. За вычетом пятерых членов Ареопага, не выдержавших последних новостей, нас станет сорок. Решение о казни члена Ареопага можно вынести только двумя третями голосов, которых они не смогут набрать, если вы все проголосуете против. Если вам нужно обсудить условия договора, я могу дать вам возможность связаться с вашими товарищами.
– Да нет, не надо, – сказал Доминик. – Такое решение могу принять и я сам.
– Вот как, – медленно произнес Стогов.
– Да. Мне нужно будет только переговорить с ними приватно перед заседанием, чтобы они знали, что делать.
– Хорошо, – кивнул Коренев.
– Ах да! Вряд ли они согласятся приехать, если их пригласите вы. В половине отсеков и лифтов-то нет…
– Эта проблема решается.
– В приглашение надо будет включить кодовую фразу, – сказал Доминик, глядя на Коренева веселыми глазами. – А именно: «Верны заветам Крэка Джонса; чужого нам не надо, но и своего не отдадим».
– Позвольте, я запишу, – ответил Коренев.
Он извлек из кармана комбинезона минибук с сенсорным экраном. Доминик повторил кодовую фразу. Записав ее, Коренев поднялся и направился к дверям.
– Вы тоже, кстати, можете выходить, если хотите, – сказал он. – Только не уходите далеко, заблудитесь.
– Спасибо, – ответил Доминик. – Да я и не смогу далеко ускакать.
Он похлопал себя по раненой ноге.
– Я рад, что встретил такое доверие и взаимопонимание, – произнес Коренев. – Все-таки мы с вами сыновья одного народа, а братья всегда договорятся.
– Я обещаю, что Ареопагу не удастся вас прикончить, – кивнул Доминик.
– Однако страховка никогда не повредит, – холодно продолжал Коренев. – Я внес некоторые изменения в пищевую программу отсека Палау. Они касаются только одного человека, который, я знаю, дорог вам. Само по себе вещество, которое будет теперь добавляться в ее порцию ежедневной пищи, не является ядом. Все дело в количестве этого вещества… Оно, знаете ли, имеет тенденцию накапливаться.
Доминик сжал кулаки, но не тронулся с места.
– Даже мы, джонситы, не трогаем детей, – сказал он. – А вы хотите оставить сиротами…
Коренев поморщился.
– Все дети и даже многие внуки госпожи Стоговой уже взрослые люди, – возразил он.
Доминик перевел дух. Он понял, что чуть не проговорился. Коренев мог внести изменения в план питания любого жителя Палау.
– Так вот, отменить эту… диету… могу только я. Только я, – со значением повторил Алексей. – Не новый Куратор, а только я. И чем быстрее я это сделаю, тем меньший вред будет нанесен здоровью вашей милой бабушки. Ну, а если у меня не будет возможности этого сделать…
– Я вас понял, – сказал Доминик.
Тихо звякнул колокольчик. Карточка негромко стукнулась о приемник. Алиса чуть не подавилась едой.
– Что это? – спросила девочка настороженно.
Она подошла к Роберту, когда тот пил воду из фонтанчика на перекрестке, и деликатно похлопала по спине. В следующий миг Роберт был как никогда близок к тому, чтобы убить человека. Но успел узнать девочку, прежде чем надавил на спуск. Дома Алиса рассказала ему, что спряталась в парке под скамейкой. Не успела она свернуться калачиком, чтобы торчащие ноги не выдали ее – она была рослой девочкой для своего возраста, – как на аллее появились полицейские. По иронии судьбы, они уселись передохнуть именно на эту скамейку. Алиса провела незабываемые полчаса, разглядывая их грязные сапоги и слушая не менее грязные речи.
– Раньше у людей были такие домашние животные, которые находили вещи по запаху, – сказала Алиса Роберту, нервно смеясь.
– Собаки, – кивнул Роберт.
– Да. Если бы у полиции теперь были такие собаки, моя песенка была бы спета, – продолжала свой рассказ девочка.
В конце концов полицейские ушли. Алиса посидела под скамейкой еще немного – она была ни жива ни мертва от страха и не могла даже пошевелиться. Когда она наконец справилась с собой и выбралась на аллею, то увидела выходящего из рекреации Роберта. Девочка следовала за ним во время его визита к Милну. Догнать Ансона ей не хватало сил, а окликнуть его она боялась. Алиса думала, что Роберт направился к себе домой, но в тот миг, когда Алиса собралась с духом постучать в дверь, Роберт вышел обратно. Недоумевая, девочка опять пошла за ним и на перекрестке наконец нагнала.
Добравшись домой, беглецы решили перекусить. Роберт собирался по-братски поделиться с Алисой, но пищепровод выдал две порции. Заглянув в настройки, Роберт увидел, что мать прописала к нему двоюродного брата из Огайо. Действительно ли брат навещал родственников, или родители Роберта хотели удержать ячейку в собственности – после смерти пассажиров ячейки передавались тем, кто стоял в очереди на улучшение жилищных условий, – Роберт не стал уточнять. Он все еще боялся, что его ищут. Надеяться снова нарваться на полицейского, мечтавшего в детстве охотиться на слонов, было рискованно.
– Это какое-то сообщение, – сказал Роберт.
Он отложил свой бутерброд и подошел к коммуникатору. Ансон извлек плотную синюю карточку из чаши приемника.
– Ну, что там? – спросила Алиса, сгорая от любопытства.
– Приглашают в центр подготовки к Высадке, – растерянно сказал Роберт. – Нервожилы будут не нужны на Надежде. Нам предлагают выбрать новую профессию и пройти курсы переподготовки.
– Ух ты! Когда?
– Через два часа.
Роберт вернулся за стол.
– Ты не хочешь идти? – спросила Алиса.
– Мне кажется, что это ловушка, – ответил Роберт.
Он уже сообразил, как кадровики узнали, что он дома. Приглашение пришло через двадцать минут после того, как в его жилой ячейке заказали пищу.
– А мне кажется, это шанс, – горячо возразила Алиса.
– Ладно, – вяло сказал Роберт. – Схожу.
Вот таким образом он и оказался у входа в кадровое агентство. Последний раз Ансон был здесь лет десять назад, когда проходил профориентационные тесты после школы. Ячейка мало изменилась с тех пор, разве что оранжевая дверь выцвела и помутнела. «Все идет вразнос, не только Обшивка, – подумал Роберт. – Все-таки мы молодцы!» Он толкнул дверь и вошел. Роберт оказался последним в небольшой очереди из трех человек. Несмотря на масштабы свалившейся на кадровиков задачи, ее исполнение, как всегда, было организовано очень хорошо. Клерк взял приглашение Ансона, пробил по базе и улыбнулся. Роберт сжал в кармане пистолет.
– У вас свободный бланк, – сообщил клерк любезно.
– Что это значит? – напряженно спросил Роберт.
– Территория Надежды уже распределена между отсеками, – охотно пояснил клерк. – Так, жители Висконсина высадятся в секторе 297 АВ. В дальнейшем эта территория будет принадлежать им и их потомкам. Обладатели свободных бланков могут выбрать сектор, в котором будут жить, и… да, вам придется переучиваться… и профессию, которую вам предстоит освоить, вы тоже можете выбрать по своему вкусу. Из списка необходимых в данном секторе профессий, разумеется.
– И многим дают свободный бланк?
– Нет, что вы! Вы наверняка заслужили право выбора какими-то своими заслугами!
«Рваное солнце, Доминик, похоже, выжил», – обрадовался Роберт.
– А я мог бы увидеть план секторов?
– Да, конечно!
Клерк выбрался из-за стойки и проводил Роберта в небольшую отдельную комнатку с терминалом.
– Приложите руку вот сюда и…
– Спасибо, я знаю, что делать, – перебил его Роберт.
– Вот и хорошо! – обрадовался клерк. – Вы понимаете, на каждого клиента отведено пять минут, и мы с вами уже почти исчерпали лимит, и я, с одной стороны, обязан вам все объяснить, а с другой стороны, если по моей вине создастся очередь длиннее положенного, мне сделают замечание…
Он был кругленький, как мячик, и так лучился благодушием. Роберт неожиданно понял, что ему неприятно смотреть на служащего. После суровой сдержанности джонситов веселость клерка казалась наигранной, лживой и угрожающей. Хотя он, скорее всего, действительно был из породы вечных оптимистов. К тому же ему наверняка не приходилось просыпаться от того, что кто-то ломал дверь в его коттедж. Не приходилось хлебать безвкусную баланду. И уж конечно, никогда не доводилось видеть ярких точек далеких звезд в темноте космоса и сине-зеленую планету, закутанную в шаль облаков. «С кем поведешься, от того и наберешься, – подумал Роберт. – Ведь и я был таким, как это клерк – не так давно. Стану ли я снова таким когда-нибудь? Да и хочу ли я этого?»
Клерк оставил его одного. Роберт развернул карту Надежды во весь экран. Материки были отмечены зеленым и коричневым, омывавшие их океаны – голубым и синим в самых глубоких местах. Синие ленточки рек, извиваясь, стремились к морям. На горбушках гор лежал снег.
– Показать разбивку на сектора, – приказал Ансон.
Экран мгновенно запестрел разноцветными лоскутками. Некоторые из них были побольше, другие поменьше. Роберт никогда не думал, что в Корабле так много отсеков. Он вывел панель данных. Всего оказалось больше четырехсот секторов. Они были сгруппированы в «страны» – суперсектора, как когда-то на Земле. Так, Висконсин входил в суперсектор США, который был весь выкрашен в один цвет, а границы между непосредственно отсеками были нанесены пунктиром. США занимал территорию целого материка от одного берега до другого. Севернее на том же материке разместился суперсектор Канада. Южнее, на обширном полуострове территория была нарезана на более мелкие кусочки между какими-то Мексикой, Бразилией и прочими отсеками, о которых Роберт никогда не слыхал. Ансон задумался, собирая воедино те скудные данные о климате планет, которыми он располагал. Его родителям еще читали в школе планетарную географию. Когда Роберт пошел учиться, этот курс уже отменили. Роберт помнил, как мать возмущалась этим.
– Нам-то как раз географию могли и не читать! – взволнованно говорила она отцу. – А вот нашим детям она уже как раз пригодится!
Насколько смог вспомнить Роберт, чем ближе к полюсам, тем сложнее были условия жизни. Климат ввиду недостатка тепла там становился холоднее, сокращался вегетационный период для растений. Посередине планеты, кажется, находилась зона наибольшего тепла, которая тоже не была самой благоприятной. Каким-то образом на формирование климата влияла и близость к океанам. При распределении территорий Ареопаг наверняка руководствовался каким-то принципом, но вот каким? Ансон включил поиск и ввел «Вашингтон». Так назывался отсек США, входивший в число Центральных. Небольшой лоскуток обнаружился в интересной близости к Южному полюсу. Сердце Роберта забилось сильнее – он ожидал увидеть Вашингтон на юге США. В этот момент Ансон окончательно понял, что джонситы вошли в Ареопаг. Для проверки он нашел Москву – Центральный отсек России. Москве выделили крупный остров в одном из северных морей.
А вот Палау оказался в средней полосе, но близко к экватору, на побережье большого моря. В секторе Палау находился небольшой кусок горного хребта. «В горах добывают разные полезные минералы», – вспомнил Роберт. Южным соседом Палау оказался Тонга, северным – Вануату. Названия других ближайших секторов Роберт видел впервые, но не сомневался, что они все тоже принадлежат джонситам. Мятежные потомки Крэка Джонса забрали себе лучшие земли, а своих соперников по Ареопагу загнали на самые худшие. Остальные отсеки получили в общем и целом неплохие территории. По мнению Роберта, это было справедливо. Он порылся в настройках, рассеянно прочел список профессий, востребованных в Палау. Они звучали как малопонятные заклинания – «геолог-разведчик», «корабел», «штурман», «фермер», и указаны квоты – «пятнадцать тысяч человек», «тридцать человек» и так далее. Можно было узнать, какие профессии уже зарезервированы. К радости Роберта, указывалось, и кто оставил заявку. Кассандра записалась на «фермера», и только тогда Роберт догадался, что эта профессия как-то связана с садоводством. Он нашел многих других знакомых. Игорь не стал менять профессию, врачи нужны всегда и везде. Эйса Штильнахта Роберт обнаружил в «рыбаках-матросах». Он внезапно понял, что скучает по Игорю Волкову, Кассандре, близнецам и даже по Китти. Да и что теперь держало его в Висконсине? Тем более США находились с другой стороны того самого моря, узкого и длинного, похожего на кошачий язык, у которого расположился Палау. Роберт подумал о том, что сможет навестить родственников, если ему очень сильно захочется. И понял, что все уже решил. Он запросил данные своего профориентационного теста – новую специальность выдавали с учетом наклонностей самого человека. Оказалось, что тест устарел и его нужно пройти еще раз.
Этим Роберт и занялся.
Пока данные обрабатывались, он решил узнать, жив Доминик все-таки или нет.
– В секторе Палау не обнаружено совпадений с запросом, – сообщила система. – Продолжить поиск?
– Да, – упавшим голосом сказал Роберт.
Когда система выдала ответ, он сначала не поверил своим глазам. А потом, сообразив, в чем дело, запросил снимки поверхности.
– А кто еще будет проживать в этом гор… секторе? – спросил он.
На экране появился список. И не только фамилия Коренев в нем оказалась знакома Роберту.
4
– Ансон, выходи, – произнес тот.
Роберт не пошевелился. Он не мог понять, как офицеры заметили его.
– Выходи-выходи, – почти ласково продолжал Дирк. – У тебя ботинок торчит.
Роберт опустил взгляд на свои ноги. Во сне Ансон сполз на пол. Ноги его почти до колена торчали наружу. Стыд хлестнул Роберта горячей волной. «Как глупо», – подумал он.
– Не ори, – сказал второй полицейский грозным шепотом. – Он, может быть, спит. Тепленького возьмем…
– Или ботинки снял здесь, – предположил Дирк, тоже тоном ниже. – Чтобы следов не оставлять…
Роберт поднялся. Полицейские еще не могли его видеть, но заметили исчезновение ботинок.
– Ага, – удовлетворенно произнес один из них. – Попалась птичка.
– Осторожнее, – сказал Дирк. – Он может быть вооружен.
Если бы не это ценное замечание, Роберт и не вспомнил бы про пистолет в кармане. Он запустил руку в карман. Пальцы ощутили ребристость металла.
– Видал, какую бойню они в том коридоре устроили, – продолжал Дирк.
– Ансон, выходи! – крикнул полицейский. – И без глупостей! Мы тоже не с голыми руками пришли!
Роберт шагнул к выходу из расселины.
– Не стреляйте, – хриплым со сна голосом сказал он. – Я выхожу.
– Это правильное решение, – откликнулся Дирк. – Я даже рад, что ты именно нам достался.
– Конечно, – согласился его напарник. – Премию дадут, какую-никакую…
Роберт осторожно выглянул наружу. Дирк и невысокий крепыш оказались с другой стороны ручья, шагах в пяти от него. Дула их пистолетов смотрели прямо на расщелину. Ансон знал, что преследователи еще не видят его рук. Что сейчас надо резким рывком вынуть руку из кармана и… Роберт понял, что не сможет выстрелить.
– Вынь-ка руки, чтобы я их видел, – подозрительным тоном сказал крепыш.
Роберт вынул обе руки и показал ему пустые ладони.
– Иди сюда, – сказал полицейский.
Роберт сделал шаг вперед. Дирк попятился, заходя за спину напарнику.
– Ты чего это… – пробормотал тот.
Но он держал на мушке Роберта и не стал поворачиваться. Дирк поднял руку с пистолетом и аккуратно ударил его рукоятью по макушке. Тот без звука сложился. Ошарашенный Роберт смотрел на Дирка.
– Я бы на твоем месте переоделся, – сказал тот и слегка пнул бесчувственного напарника под ребра. – С Тридцатого квартала уже оцепление сняли, между прочим.
Тридцатый квартал граничил с рекреацией, а Роберт не успел забрести вглубь насаждений. Купола жилых ячеек виднелись за деревьями. Роберт не знал даже, что ответить на это. Все произошло слишком быстро. Дирк усмехнулся.
– Я очень рад, что это мы тебя нашли, – повторил он. – Я всю жизнь мечтал поохотиться на слонов!
Ансон слабо улыбнулся в ответ. Дирк развернулся и пошел прочь, насвистывая. Роберт, словно очнувшись, сделал шаг к полицейскому, все еще валявшемуся в беспамятстве. Дирк обернулся.
– Ты бы пистолет ему оставил, – сказал он. – Ему же выговор объявят и из жалованья вычтут. А у Джона трое детей на шее.
Роберт молча кивнул. Про себя он подумал, что в Центральных отсеках люди действительно мягче. С точки зрения джонсита, ничто не могло помешать Роберту вытянуть пистолет охранника и застрелить Дирка в спину. Но, возможно, и Дирк не был бы столь великодушен с уроженцем крайнего отсека?
Натягивая комбинезон Джона – он оказался немного коротковат Ансону, – Роберт вспомнил, что в Тридцатом квартале живет Джек Милн.
Дверь не открывали так долго, что Роберт подумал уже, что Джек на смене. Но вот за дверью раздался какой-то странный скрип, и она открылась. Джек Милн изумленно уставился на Роберта.
– Что это на тебе? – удивился он.
Роберт смущенно поправил висевшие на шее четки с крестиком и венок из белых цветов. По дороге он столкнулся с процессией последователей Единой Церкви. Они несли хоругви, статуи и пели гимны в честь Высадки. Шествие запрудило собой весь коридор между жилыми ячейками. Роберту ничего не оставалось, как присоединиться к ним. Они все равно шли в нужную сторону. Роберт сообразил, что в его положении самое лучшее – затеряться в толпе.
– Ладно, заходи, – сказал Джек.
Снова раздался легкий скрип. Роберт шагнул внутрь. Только когда дверь закрылась, Ансон понял, что Джек сидит в инвалидном кресле-коляске.
– Что… – пробормотал Роберт.
Джек с печальной усмешкой следил за направлением его взгляда. Роберт непонимающе скользнул глазами по одеялу, скрывающему культи на месте ног Милна. Руки Джека были целы, не хватало только кисти правой руки.
И тут Роберт понял.
– Это ты, – сказал он. – Ты согласился убить нерв в третьей операторской. И ты ведь знал…
– Да, – сказал Джек. – Я не хотел. Я пытался уехать в Палау. Но после сообщения о том, что тебя прикончили озверевшие фанатики, я понял, что у меня нет выбора. Я, правда, сразу засомневался, что ты мертв…
– У тебя почти получилось, – помолчав, сказал Роберт. – Ты нервожил не третьего класса, а минимум пятого. Я уж думал, что не смогу выйти на контакт. Ты здорово его покалечил.
– Он меня тоже, как видишь, – ответил Джек.
– Меня ищут, – сказал Роберт. – Дай мне только стакан воды, и я уйду.
– Жаль, что это все, что я могу сделать для тебя, – сказал Джек.
Он развернул кресло, чтобы поехать на кухню. Из глубин ячейки вдруг раздался женский голос, который Роберт, к своему изумлению, узнал.
– С кем ты разговариваешь, милый? – спросила Сьюзан. – У нас гости?
Она вышла в коридор. Увидев Роберта, Сьюзан так и застыла на месте. Роберту некстати вспомнилась та женщина, что замерла посреди коридора, увидев джонситов, и лишилась головы за свою нерасторопность.
– Привет, Сьюзан, – не своим голосом сказал Роберт.
Сьюзан сориентировалась быстро. Недаром она работала помощником логистика отсека Висконсин.
– Это все он! – взвизгнула девушка, указывая на Джека. – Он так хотел меня, что решил тебя погубить! Это из-за него тебя отправили на выселки к джонситам! Я его отговаривала! Он меня бил! Убей его!
Роберт перевел взгляд на Милна. Джек болезненно улыбнулся.
– Я пришел ее утешить, когда сообщили о твоей смерти, – сказал он. – Тогда я еще мог ходить, но уже знал, что скоро не смогу… Я должен был отказать, я знаю. Но мне было так жутко думать, что я останусь один…
– Ах вот значит как! – завопила Сьюзан. – Ты все просчитал! Ты меня использовал!
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Роберт.
– Ты же пить хотел, – напомнил Джек.
Роберт махнул рукой.
– На втором отсюда перекрестке есть питьевой фонтанчик, – совершенно трезвым голосом сказала Сьюзан.
– Извините, что не встаю, – сказал Доминик.
Он сидел на грязном полу камеры в заляпанном кровью комбинезоне. Ногу ему кое-как перевязали. Не меньше трети лица Доминика занимал роскошный синяк. Однако глава джонситов не казался жалким и не выглядел проигравшим.
– Хватит паясничать, Стогов, – устало сказал Алексей Коренев.
Коренев уже знал, кто из них действительно проиграл эту игру.
– Вы можете подойти поближе, я не кусаюсь, – сказал Доминик.
Коренев не стал приближаться к нему. Вместо этого Куратор подошел к стене камеры и тяжело оперся на нее рукой.
– Ответьте мне на один вопрос, – сказал Коренев. – Как? Ну как? В системе всегда хранится отчет о том, кто активировал ту или иную команду. Но мы с вами знаем, что это был не я!
Доминик смотрел на Куратора, и ни тени сочувствия не читалось в синих глазах джонсита. Стогов отлично представлял себе, какую баню устроили Кореневу его коллеги по Ареопагу. Но неприятности Коренева были последним, что волновало Доминика. Впрочем, он не видел смысла держать что-то в тайне. Коренев вполне мог узнать все и сам – просто приказав медикам сделать Доминику нужный укольчик.
– Команду активировала ваша дочь, Алиса Коренева, – ответил Доминик.
Глаза Коренева, казалось, сейчас полезут из орбит.
– Моя дочь? – непонимающе произнес он и повторил с невыразимым ужасом в голосе: – Моя дочь?!! Но…
– Избавьте меня от подробностей вашей семейной жизни, – поморщился Доминик.
Когда Алиса сказала: «Папа меня убьет», – у Доминика зародились некоторые предположения насчет отношений родителей и детей в семье Кореневых. Но семейные саги тоже не интересовали Стогова.
Коренев справился с собой.
– Я зайду к вам попозже, – сказал он и покинул камеру.
Буквально через несколько минут дверь снова открылась. Доминик подумал, что Коренев все же решил прибегнуть к традиционным тактикам допроса. Но вместо врача со шприцем в руке это оказался полицейский. Без лишних слов он препроводил Доминика в душевую комнату, где тот с большим наслаждением вымылся. Ему было, в сущности, наплевать, что будет с ним дальше. Пристрелят его после душа или предложат сытный обед. Как и все джонситы, Стогов умел ценить простые радости. Он уже сделал все, что мог. Все, что должен был. Огромный маховик был запущен, и его уже никто не мог остановить. Доминик гордился тем, что маятник истории человечества сдвинулся с места благодаря и ему в том числе, но собственная дальнейшая судьба его уже мало волновала.
Хотя, конечно, пожить еще было бы совсем неплохо.
После душа ему выдали чистый комбинезон без знаков различия, перевели в другую камеру – почище и посветлее, в которой имелась даже кое-какая мебель. Доминика осмотрел врач, который вложил в рану на ноге заживляющий коллоид. Полицейский принес обед из трех блюд. Разделавшись с едой, Доминик повалился на кровать и тут же заснул – спокойным, легким сном без сновидений.
Когда он проснулся, Коренев сидел на стуле и смотрел в окно (в этой камере имелось даже окно, затянутое плотным прозрачным пластиком).
– Стогов, – сказал он. – У меня к вам деловое предложение.
Коренев был готов проиграть пару раундов. Но не всю игру.
Доминик сел на кровати.
– Я слушаю.
– Я ввожу вас и других руководителей джонситов в состав Ареопага, – сказал Коренев.
– Это сильно, – кивнул Доминик. – А что вы хотите взамен?
– А вы не дадите этим прогнившим пердунам убить меня! – с силой произнес Коренев, всем телом наклонившись вперед, к Доминику.
– А, – догадался тот. – Экстренное совещание Ареопага все еще не собралось? Долго же вы раскачиваетесь!
– Да, – сказал Коренев. – Пятеро членов Ареопага скончались, услышав сообщение Корабля о том, что… – он запнулся.
– О том, что высадка на Надежду все-таки состоится, – с наслаждением закончил Доминик.
– Да. Поэтому задержали совещание. В отсеках перевыборы, ну вы понимаете. До совещания осталось два часа. Я не могу дать вам много времени на раздумья. Я знаю, вас, джонситских вождей, шестнадцать человек – по числу отсеков, где вы установили свою власть. За вычетом пятерых членов Ареопага, не выдержавших последних новостей, нас станет сорок. Решение о казни члена Ареопага можно вынести только двумя третями голосов, которых они не смогут набрать, если вы все проголосуете против. Если вам нужно обсудить условия договора, я могу дать вам возможность связаться с вашими товарищами.
– Да нет, не надо, – сказал Доминик. – Такое решение могу принять и я сам.
– Вот как, – медленно произнес Стогов.
– Да. Мне нужно будет только переговорить с ними приватно перед заседанием, чтобы они знали, что делать.
– Хорошо, – кивнул Коренев.
– Ах да! Вряд ли они согласятся приехать, если их пригласите вы. В половине отсеков и лифтов-то нет…
– Эта проблема решается.
– В приглашение надо будет включить кодовую фразу, – сказал Доминик, глядя на Коренева веселыми глазами. – А именно: «Верны заветам Крэка Джонса; чужого нам не надо, но и своего не отдадим».
– Позвольте, я запишу, – ответил Коренев.
Он извлек из кармана комбинезона минибук с сенсорным экраном. Доминик повторил кодовую фразу. Записав ее, Коренев поднялся и направился к дверям.
– Вы тоже, кстати, можете выходить, если хотите, – сказал он. – Только не уходите далеко, заблудитесь.
– Спасибо, – ответил Доминик. – Да я и не смогу далеко ускакать.
Он похлопал себя по раненой ноге.
– Я рад, что встретил такое доверие и взаимопонимание, – произнес Коренев. – Все-таки мы с вами сыновья одного народа, а братья всегда договорятся.
– Я обещаю, что Ареопагу не удастся вас прикончить, – кивнул Доминик.
– Однако страховка никогда не повредит, – холодно продолжал Коренев. – Я внес некоторые изменения в пищевую программу отсека Палау. Они касаются только одного человека, который, я знаю, дорог вам. Само по себе вещество, которое будет теперь добавляться в ее порцию ежедневной пищи, не является ядом. Все дело в количестве этого вещества… Оно, знаете ли, имеет тенденцию накапливаться.
Доминик сжал кулаки, но не тронулся с места.
– Даже мы, джонситы, не трогаем детей, – сказал он. – А вы хотите оставить сиротами…
Коренев поморщился.
– Все дети и даже многие внуки госпожи Стоговой уже взрослые люди, – возразил он.
Доминик перевел дух. Он понял, что чуть не проговорился. Коренев мог внести изменения в план питания любого жителя Палау.
– Так вот, отменить эту… диету… могу только я. Только я, – со значением повторил Алексей. – Не новый Куратор, а только я. И чем быстрее я это сделаю, тем меньший вред будет нанесен здоровью вашей милой бабушки. Ну, а если у меня не будет возможности этого сделать…
– Я вас понял, – сказал Доминик.
Тихо звякнул колокольчик. Карточка негромко стукнулась о приемник. Алиса чуть не подавилась едой.
– Что это? – спросила девочка настороженно.
Она подошла к Роберту, когда тот пил воду из фонтанчика на перекрестке, и деликатно похлопала по спине. В следующий миг Роберт был как никогда близок к тому, чтобы убить человека. Но успел узнать девочку, прежде чем надавил на спуск. Дома Алиса рассказала ему, что спряталась в парке под скамейкой. Не успела она свернуться калачиком, чтобы торчащие ноги не выдали ее – она была рослой девочкой для своего возраста, – как на аллее появились полицейские. По иронии судьбы, они уселись передохнуть именно на эту скамейку. Алиса провела незабываемые полчаса, разглядывая их грязные сапоги и слушая не менее грязные речи.
– Раньше у людей были такие домашние животные, которые находили вещи по запаху, – сказала Алиса Роберту, нервно смеясь.
– Собаки, – кивнул Роберт.
– Да. Если бы у полиции теперь были такие собаки, моя песенка была бы спета, – продолжала свой рассказ девочка.
В конце концов полицейские ушли. Алиса посидела под скамейкой еще немного – она была ни жива ни мертва от страха и не могла даже пошевелиться. Когда она наконец справилась с собой и выбралась на аллею, то увидела выходящего из рекреации Роберта. Девочка следовала за ним во время его визита к Милну. Догнать Ансона ей не хватало сил, а окликнуть его она боялась. Алиса думала, что Роберт направился к себе домой, но в тот миг, когда Алиса собралась с духом постучать в дверь, Роберт вышел обратно. Недоумевая, девочка опять пошла за ним и на перекрестке наконец нагнала.
Добравшись домой, беглецы решили перекусить. Роберт собирался по-братски поделиться с Алисой, но пищепровод выдал две порции. Заглянув в настройки, Роберт увидел, что мать прописала к нему двоюродного брата из Огайо. Действительно ли брат навещал родственников, или родители Роберта хотели удержать ячейку в собственности – после смерти пассажиров ячейки передавались тем, кто стоял в очереди на улучшение жилищных условий, – Роберт не стал уточнять. Он все еще боялся, что его ищут. Надеяться снова нарваться на полицейского, мечтавшего в детстве охотиться на слонов, было рискованно.
– Это какое-то сообщение, – сказал Роберт.
Он отложил свой бутерброд и подошел к коммуникатору. Ансон извлек плотную синюю карточку из чаши приемника.
– Ну, что там? – спросила Алиса, сгорая от любопытства.
– Приглашают в центр подготовки к Высадке, – растерянно сказал Роберт. – Нервожилы будут не нужны на Надежде. Нам предлагают выбрать новую профессию и пройти курсы переподготовки.
– Ух ты! Когда?
– Через два часа.
Роберт вернулся за стол.
– Ты не хочешь идти? – спросила Алиса.
– Мне кажется, что это ловушка, – ответил Роберт.
Он уже сообразил, как кадровики узнали, что он дома. Приглашение пришло через двадцать минут после того, как в его жилой ячейке заказали пищу.
– А мне кажется, это шанс, – горячо возразила Алиса.
– Ладно, – вяло сказал Роберт. – Схожу.
Вот таким образом он и оказался у входа в кадровое агентство. Последний раз Ансон был здесь лет десять назад, когда проходил профориентационные тесты после школы. Ячейка мало изменилась с тех пор, разве что оранжевая дверь выцвела и помутнела. «Все идет вразнос, не только Обшивка, – подумал Роберт. – Все-таки мы молодцы!» Он толкнул дверь и вошел. Роберт оказался последним в небольшой очереди из трех человек. Несмотря на масштабы свалившейся на кадровиков задачи, ее исполнение, как всегда, было организовано очень хорошо. Клерк взял приглашение Ансона, пробил по базе и улыбнулся. Роберт сжал в кармане пистолет.
– У вас свободный бланк, – сообщил клерк любезно.
– Что это значит? – напряженно спросил Роберт.
– Территория Надежды уже распределена между отсеками, – охотно пояснил клерк. – Так, жители Висконсина высадятся в секторе 297 АВ. В дальнейшем эта территория будет принадлежать им и их потомкам. Обладатели свободных бланков могут выбрать сектор, в котором будут жить, и… да, вам придется переучиваться… и профессию, которую вам предстоит освоить, вы тоже можете выбрать по своему вкусу. Из списка необходимых в данном секторе профессий, разумеется.
– И многим дают свободный бланк?
– Нет, что вы! Вы наверняка заслужили право выбора какими-то своими заслугами!
«Рваное солнце, Доминик, похоже, выжил», – обрадовался Роберт.
– А я мог бы увидеть план секторов?
– Да, конечно!
Клерк выбрался из-за стойки и проводил Роберта в небольшую отдельную комнатку с терминалом.
– Приложите руку вот сюда и…
– Спасибо, я знаю, что делать, – перебил его Роберт.
– Вот и хорошо! – обрадовался клерк. – Вы понимаете, на каждого клиента отведено пять минут, и мы с вами уже почти исчерпали лимит, и я, с одной стороны, обязан вам все объяснить, а с другой стороны, если по моей вине создастся очередь длиннее положенного, мне сделают замечание…
Он был кругленький, как мячик, и так лучился благодушием. Роберт неожиданно понял, что ему неприятно смотреть на служащего. После суровой сдержанности джонситов веселость клерка казалась наигранной, лживой и угрожающей. Хотя он, скорее всего, действительно был из породы вечных оптимистов. К тому же ему наверняка не приходилось просыпаться от того, что кто-то ломал дверь в его коттедж. Не приходилось хлебать безвкусную баланду. И уж конечно, никогда не доводилось видеть ярких точек далеких звезд в темноте космоса и сине-зеленую планету, закутанную в шаль облаков. «С кем поведешься, от того и наберешься, – подумал Роберт. – Ведь и я был таким, как это клерк – не так давно. Стану ли я снова таким когда-нибудь? Да и хочу ли я этого?»
Клерк оставил его одного. Роберт развернул карту Надежды во весь экран. Материки были отмечены зеленым и коричневым, омывавшие их океаны – голубым и синим в самых глубоких местах. Синие ленточки рек, извиваясь, стремились к морям. На горбушках гор лежал снег.
– Показать разбивку на сектора, – приказал Ансон.
Экран мгновенно запестрел разноцветными лоскутками. Некоторые из них были побольше, другие поменьше. Роберт никогда не думал, что в Корабле так много отсеков. Он вывел панель данных. Всего оказалось больше четырехсот секторов. Они были сгруппированы в «страны» – суперсектора, как когда-то на Земле. Так, Висконсин входил в суперсектор США, который был весь выкрашен в один цвет, а границы между непосредственно отсеками были нанесены пунктиром. США занимал территорию целого материка от одного берега до другого. Севернее на том же материке разместился суперсектор Канада. Южнее, на обширном полуострове территория была нарезана на более мелкие кусочки между какими-то Мексикой, Бразилией и прочими отсеками, о которых Роберт никогда не слыхал. Ансон задумался, собирая воедино те скудные данные о климате планет, которыми он располагал. Его родителям еще читали в школе планетарную географию. Когда Роберт пошел учиться, этот курс уже отменили. Роберт помнил, как мать возмущалась этим.
– Нам-то как раз географию могли и не читать! – взволнованно говорила она отцу. – А вот нашим детям она уже как раз пригодится!
Насколько смог вспомнить Роберт, чем ближе к полюсам, тем сложнее были условия жизни. Климат ввиду недостатка тепла там становился холоднее, сокращался вегетационный период для растений. Посередине планеты, кажется, находилась зона наибольшего тепла, которая тоже не была самой благоприятной. Каким-то образом на формирование климата влияла и близость к океанам. При распределении территорий Ареопаг наверняка руководствовался каким-то принципом, но вот каким? Ансон включил поиск и ввел «Вашингтон». Так назывался отсек США, входивший в число Центральных. Небольшой лоскуток обнаружился в интересной близости к Южному полюсу. Сердце Роберта забилось сильнее – он ожидал увидеть Вашингтон на юге США. В этот момент Ансон окончательно понял, что джонситы вошли в Ареопаг. Для проверки он нашел Москву – Центральный отсек России. Москве выделили крупный остров в одном из северных морей.
А вот Палау оказался в средней полосе, но близко к экватору, на побережье большого моря. В секторе Палау находился небольшой кусок горного хребта. «В горах добывают разные полезные минералы», – вспомнил Роберт. Южным соседом Палау оказался Тонга, северным – Вануату. Названия других ближайших секторов Роберт видел впервые, но не сомневался, что они все тоже принадлежат джонситам. Мятежные потомки Крэка Джонса забрали себе лучшие земли, а своих соперников по Ареопагу загнали на самые худшие. Остальные отсеки получили в общем и целом неплохие территории. По мнению Роберта, это было справедливо. Он порылся в настройках, рассеянно прочел список профессий, востребованных в Палау. Они звучали как малопонятные заклинания – «геолог-разведчик», «корабел», «штурман», «фермер», и указаны квоты – «пятнадцать тысяч человек», «тридцать человек» и так далее. Можно было узнать, какие профессии уже зарезервированы. К радости Роберта, указывалось, и кто оставил заявку. Кассандра записалась на «фермера», и только тогда Роберт догадался, что эта профессия как-то связана с садоводством. Он нашел многих других знакомых. Игорь не стал менять профессию, врачи нужны всегда и везде. Эйса Штильнахта Роберт обнаружил в «рыбаках-матросах». Он внезапно понял, что скучает по Игорю Волкову, Кассандре, близнецам и даже по Китти. Да и что теперь держало его в Висконсине? Тем более США находились с другой стороны того самого моря, узкого и длинного, похожего на кошачий язык, у которого расположился Палау. Роберт подумал о том, что сможет навестить родственников, если ему очень сильно захочется. И понял, что все уже решил. Он запросил данные своего профориентационного теста – новую специальность выдавали с учетом наклонностей самого человека. Оказалось, что тест устарел и его нужно пройти еще раз.
Этим Роберт и занялся.
Пока данные обрабатывались, он решил узнать, жив Доминик все-таки или нет.
– В секторе Палау не обнаружено совпадений с запросом, – сообщила система. – Продолжить поиск?
– Да, – упавшим голосом сказал Роберт.
Когда система выдала ответ, он сначала не поверил своим глазам. А потом, сообразив, в чем дело, запросил снимки поверхности.
– А кто еще будет проживать в этом гор… секторе? – спросил он.
На экране появился список. И не только фамилия Коренев в нем оказалась знакома Роберту.
4
Ночь перед Исходом каждый пассажир должен был провести в том отсеке, с жителями которого ему завтра предстояло высадиться на Надежду. Кассандра ничего не спросила, когда увидела Роберта и Алису, но глаза ее так и засияли. Кассандра обняла Роберта и погладила девочку по голове. Вся троица направилась к месту проведения праздника.
– Какую профессию вам дали? – спросила она.
Роберт смущенно усмехнулся.
– Корабль решил, что лучше всего у меня получится приручать зверей, – сказал он. – Многим нервожилам дали такую профессию. Но я не уверен, что смогу.
– Там увидим! – ободряюще сказала Кассандра.
Они шли мимо промышленной части сектора, мимо извивающихся серых, черных, желтых труб. Роберт впервые в жизни подумал, что они безобразны. Раньше ему и в голову не приходило посмотреть на них с такой точки зрения. Как и многие пассажиры, он считал промышленные установки неотъемлемой частью окружающей жизни.
– А Семян он вам не дал? – наклонившись к его уху, осведомилась Кассандра. – Или вам не удалось переговорить с ним?
– Удалось, – ответил Роберт.
Когда он уже собирался уходить из кадрового агентства, к нему подбежал запыхавшийся клерк.
– Я так рад, что вы еще здесь, Ансон! – с чувством воскликнул он. – Там что-то портал забарахлил, в отделе статистики. Вы ведь нервожил! Вы не посмотрите?
– Какую профессию вам дали? – спросила она.
Роберт смущенно усмехнулся.
– Корабль решил, что лучше всего у меня получится приручать зверей, – сказал он. – Многим нервожилам дали такую профессию. Но я не уверен, что смогу.
– Там увидим! – ободряюще сказала Кассандра.
Они шли мимо промышленной части сектора, мимо извивающихся серых, черных, желтых труб. Роберт впервые в жизни подумал, что они безобразны. Раньше ему и в голову не приходило посмотреть на них с такой точки зрения. Как и многие пассажиры, он считал промышленные установки неотъемлемой частью окружающей жизни.
– А Семян он вам не дал? – наклонившись к его уху, осведомилась Кассандра. – Или вам не удалось переговорить с ним?
– Удалось, – ответил Роберт.
Когда он уже собирался уходить из кадрового агентства, к нему подбежал запыхавшийся клерк.
– Я так рад, что вы еще здесь, Ансон! – с чувством воскликнул он. – Там что-то портал забарахлил, в отделе статистики. Вы ведь нервожил! Вы не посмотрите?