Александра Андреевна Крючкова. Игра в Иную Реальность. Книга Знаний

   Я прошла к нише, где в прошлый раз находился Патриарх. Стол и стул – на месте. Его нет. Очень темно.
   – ВКЛЮЧИТЕ СВЕТ!!! – закричала я, понимая, что кричу в Пустоту.
   Я поднялась на второй этаж, где в прошлый раз меня ждали «мои». Темно. Пусто. Надо найти выключатель. Здесь должен гореть Свет! Я ощупываю все стены по ходу движения. Выключателя нет.
   Я открыла дверь в ту комнату на втором этаже. «Моих» нет. Комната выглядит иначе. Тот же прямоугольный деревянный стол и стулья. Но окно – другое. Огромное окно, завешенное плотной чёрной тканью. Комната большая. С белыми гипсокартонными перегородками, которые обычно строят на выставках для разделения стендов соседних компаний. На стенах что-то висит. Плохо вижу. Туманная дымка.
   «Это – какой-то Музей… – промелькнуло у меня в голове. Но Музей… мёртвый. Мёртвый, потому что сюда никто не ходит».
   Внезапно из-за правой «перегородки» вышел Патриарх. В прошлый раз он был в чём-то зелёном, расшитом золотом, и без головного убора. Сейчас он – в чёрном. Белый головной убор. Какие-то бело-зелёно-красные ленты. Он присел за стол напротив меня. Я смотрю на него и молча спрашиваю:
   – «Мои» не придут, да?
   – Да, потому что ты их отпустила.
   – Где мы? Что это? Это – Музей?
   Патриарх кивнул.
   – Но он же – мёртвый. Сюда никто не ходит, да?
   – Да.
   – А почему? Разве так бывает? Разве бывают музеи, в которые вообще никто не ходит?
   Он смотрит на меня по-другому. Не как тогда. Он недоволен мной.
   – Посмотри, Аля, ЧТО – это…
   Я встаю и прохожу в первый «отсек» справа и вдруг вижу… свои фотографии на стенах. Детские фотографии. Чёрно-белые. Одна из них сильно увеличена. Мне было тогда четыре года. Лето. Папа фотографировал меня, как я катаюсь на велосипеде и машу ему рукой. Рядом – какие-то мои заклинания под стеклом.
   – Это – МОИ музей? – удивлённо спрашиваю я.
   Патриарх молча кивает головой.
   Здесь – вся моя жизнь. Вся с рождения до…
   – Этот музей заполнен ровно наполовину, – говорит Патриарх и ещё раз повторяет громко, медленно и отчётливо: – РОВНО НАПОЛОВИНУ…
   И действительно, если правая сторона вся заполнена и «готова», то левая – абсолютно пуста. «Он мёртвый, потому что я ещё жива…» – подумала я.
   Мы спускаемся на первый этаж в нишу.
   Патриарх останавливается и вопросительно смотрит на меня. Я должна задать ему вопрос, с которым пришла в Храм Души, но почему-то молчу.
   Очень темно. Здесь должен гореть Свет! Надо найти выключатель…
   Внезапно справа от Патриарха в воздухе начинают появляться огненные буквы. Они загораются рыже-красным пламенем. Сначала первая буква. Потом точка. Потом вторая. Точка. Я уже знаю, что – дальше. Фамилия. Полностью. Фамилия того Человека, Которого Не Было.
   Я заплакала.
   – Его НЕТ! Он НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Я ЕГО ВЫДУМАЛА!!!
   Патриарх молчит. Потом протягивает мне Его фотографию. Странную фотографию. Как будто кто-то сфотографировал Его, стоя где-то слева сзади. Я видела часть Его лица, но не видела глаз.
   – Его НЕТ! Слышишь, НЕТ!!! Фантомы, призраки и мыслеобразы НЕ проявляются на фотографиях!!! Его НЕ СУЩЕСТВУЕТ!!!
   Я плачу. Патриарх молчит. Буквы продолжают гореть, а фотография висит в воздухе прямо передо мной.
   – Скажи мне: ЧТО Я ДОЛЖНА СДЕЛАТЬ? – попросила я.
   Патриарх молчит. В его руке внезапно появляется большая церковная свеча. Он передаёт её мне. Я держу её правой рукой. Потом зажигаю.
   – Что я должна сделать? Молиться? За Него? За себя? Сжечь…?
   Патриарх молчит.
   – Хорошо… Я подумаю об этом после… ПОКАЖИ МНЕ, ЧТО БУДЕТ…
   Патриарх поворачивается и быстро-быстро идёт направо. По этому коридору в прошлый раз мы не ходили. Я иду следом. Вернее, мне кажется, что мы не идём, а летим.
   Коридор очень узкий. На полу лежит протёртый бордовый ковёр. Как в старые-старые времена дома у бабушки. На потолке в конце коридоре горит лампочка. Она крепится к потолку на какой-то металлической ржавой подложке, похожей на тарелку, и скрипит, раскачиваясь на ветру, хотя ветра нет.
   Я понимаю: это – последний Луч Света в моём Храме… Лампочка тускло мерцает. Ей осталось совсем недолго. Она «мигает» – то внезапно гаснет, то снова светит, но очень-очень слабо.
   По ходу нашего движения по коридору двери справа внезапно самопроизвольно распахиваются настежь.
   Вот открывается первая. Маленькая комнатка. Белые стены. Маленькое окно. Маленькая кровать. Чёрная подушка. Чёрное одеяло. Виден кусочек белой простыни. Никого нет. Только посередине прямо напротив двери висит огромная чёрная ПЕТЛЯ.
   Вторая дверь. Здесь тоже никого нет. Такая же маленькая комнатка. Такие же стены. Такая же кровать с чёрной подушкой и чёрным одеялом. Кусочек белой простыни. Петли нет. Но… ОКНО открыто настежь…
   Третья дверь. И здесь – никого. Такая же маленькая комнатка. Окно закрыто. Петли нет. Постель смята. На белой простыни – КРОВЬ.
   – НЕТ! – закричала я. – Остановись! Хватит! Я НЕ ХОЧУ ТАК!!! НЕ НАДО!
   Патриарх остановился. Темно. Очень темно. Свет… Здесь надо включить Свет!
   – Мне нужно в Библиотеку, – решительно произнесла я.
   И вот я уже уверенно шагаю по тёмному левому коридору, как и в прошлый раз, потому что знаю, какая из дверей приведёт меня в Неё.
   Мы входим. Я уже знаю, в какой мне нужно Зал. Патриарх – рядом. Я дохожу до СВОЕГО стеллажа. Он подходит к Той Моей Полке. Показывает мне на МОИ книги. Я и сама вижу. Она – Там. Та, Синяя Книжка, которую я написала Человеку, Которого Не Было.
   – Убедилась? – спросил Патриарх.
   Я кивнула.
   Слышу Голос. Земной голос Р.А.М.:
   «У ВАС ОСТАЛОСЬ 3 МИНУТЫ…»
   Я побежала к тому стеллажу, откуда в прошлый раз достала книгу со словом «СЛОВО». Стремянка мне уже не нужна. Здесь не нужны стремянки. Это только в первый раз сложно понять, ГДЕ ТЫ. Я добираюсь до самой верхней полки под потолком. Беру книгу. Коричневая. Старая. В пыли. На корешке ничего не написано.
   «БИБЛИЯ». Открываю произвольно. Страница 235. Книга Судей. Мелко очень. Читаю:
   «Воспряни, воспряни, Девора! Воспряни, воспряни! Воспой песнь!.. Тогда немногим из сильных подчинил Он народ… С неба сражались, Звёзды с Путей Своих сражались… Поток увлёк их, Поток… Попирай, Душа моя, силу!»
   Закрываю. Сдуваю пыль. Аккуратно ставлю на место. Времени нет дочитать до конца. Главное – не забыть. Чтобы потом подумать, что это значит…
   Мы возвращаемся в мой Храм. Темно. Здесь должен гореть Свет…
   «ОСТАЛОСЬ 2 МИНУТЫ. ПРОЩАЙТЕСЬ! ПОДОЙДИТЕ К ДВЕРИ!»
   И тут… Внезапно… Я побежала обратно в Библиотеку. Меня потянуло туда, будто я забыла там что-то. Что-то очень важное. Мне страшно, будто это – даже не я, а кто-то заставляет меня туда срочно вернуться, и я не могу с этим ничего поделать.
   Вот Мой стеллаж. В проходе между ним и соседним, прямо мимо моих книг… плывёт Призрак. Я вдруг узнаю этот Призрак. Это – одна из известных Заклинательниц прошлого века. Её имя стоит в названии Белой Книги рядом с моим. Она обращается ко мне одновременно с нотами высокомерия и снисхождения в голосе:
   – Так вот ты какая, Алиса!!!
   Смотрит на меня с интересом. Разглядывает.
   – Мы читали тебя… Знаем… Эй! ИДИТЕ ВСЕ СЮДА! СМОТРИТЕ, КТО К НАМ ПРИШЁЛ!!! – вдруг закричала она.
   И тут со всех залов Библиотеки начали стекаться Призраки… Призраки тех заклинателей прошлого века. Они окружали меня со всех сторон. Я слышала их голоса. Они перешёптывались между собой.
   Я обернулась. Сзади ко мне подошла вторая Заклинательница, чьё имя стоит первым из наших трёх в названии той Белой Книги. Она танцевала и почему-то была очень весёлой. Она по-доброму посмотрела на меня и, улыбаясь, произнесла:
   – Алиса! Живи! За всех нас!!! Слышишь? ЖИВИ!!!
   «ОСТАЛАСЬ 1 МИНУТА. ОТКРЫВАЙТЕ ДВЕРЬ!!!»
   За той Заклинательницей, чей призрак появился первым, я увидела Заклинателя, который ушёл сам в тридцать лет. Это ему посвящался только что вышедший сборник современных поэтов, среди которых фигурировала и я.
   Он как-то смущённо посмотрел на меня и произнёс:
   – Ты там… не пей, хорошо?
   Я улыбнулась. Я не пью.
   Откуда-то справа появляется призрак ещё одного Заклинателя. Он тоже ушёл сам. Заклинатель присел на пол, прислонившись к стеллажу справа, чтобы не давить на меня своим огромным ростом. Он внимательно и серьёзно разглядывает меня с ног до головы, тяжело вздыхает, затем подносит свою призрачную руку к виску, не отводя от меня взгляда, шутя изображает выстрел и морщится:
   – Ты знаешь, что такое хорошо и что такое плохо, Алиса? ЭТО – не есть хорошо…
   Слёзы текут рекой. Их много-много-много. Весь Зал Библиотеки стал казаться мне белым из-за тумана их призрачных контуров.
   «ЗАКРЫВАЙТЕ ЗА СОБОЙ ДВЕРЬ!»
   А я – ещё в Библиотеке! Как будто не могу пошевелиться. Мне надо уходить от них, иначе я больше уже никогда не вернусь. А они что-то говорят мне, говорят, продолжают говорить. Все-все-все. Одновременно…
   Где Патриарх? Мне надо срочно к нему. Он поможет мне выйти отсюда.
   «ПОВЕРНИТЕСЬ СПИНОЙ К ДВЕРИ. СПУСКАЙТЕСЬ ПО ЛЕСТНИЦЕ. Обратно. На землю. В этот зал. ФИОЛЕТОВАЯ ступень… Вы видите, как ваш Храм удаляется и остаётся где-то далеко-далеко в небе…»
   Патриарх стоит у двери, которая соединяет Библиотеку и мой Храм.
   – Что мне надо передать на землю? – быстро спрашиваю я.
   «И вот вы уже на СИНЕЙ ступени…»
   Он пожимает плечами:
   – Да, в общем-то, ничего…
   «Над вашей головой – ГОЛУБОЕ-ГОЛУБОЕ небо…»
   Я уже хотела побежать в Храм, чтобы успеть добраться до Двери и ВЫЙТИ…
   «А под вашими ногами – ЗЕЛЁНАЯ-ЗЕЛЁНАЯ травка…»
   … как вдруг Патриарх останавливает меня. Он что-то достаёт из-под полы своей чёрной одежды.
   – Возьми ЭТО… – произносит он, положив мне в ладонь что-то тяжёлое.
   «Вы видите перед собой ЖЁЛТОЕ поле одуванчиков…»
   – Спасибо! – благодарю я Патриарха.
   «А вдали это жёлтое поле вам кажется ОРАНЖЕВЫМ…»
   Я смотрю на то, что он мне передал.
   «И вы видите этот ОРАНЖЕВЫЙ цвет уже близко-близко…»
   Это – Древне-Египетский Символ. Знак. АНКХ. КЛЮЧ.
   «А за ним растут КРАСНЫЕ маки…»
   Я вбегаю в Храм. Господи, как же здесь темно!!! ЗДЕСЬ ДОЛЖЕН ГОРЕТЬ СВЕТ!!! Дверь! Где же Дверь?!! Надо срочно мысленно представить, что я уже у Двери!
   «И вот вы вступаете в поле КРАСНЫХ маков…»
   Мне надо успеть выйти, пока Р.А.М. не сказала: «ОТКРЫВАЙТЕ ГЛАЗА»…
   СВЕТ! ВКЛЮЧИТЕ ЗДЕСЬ КТО-НИБУДЬ СВЕТ!!!
   Если она произнесёт эту фразу раньше, чем я выйду из Храма, я могу «не собраться обратно правильно».
   Голова раскалывается. Там, в ЗАЛЕ, где находится моё ТЕЛО.
   «КРАСНЫЕ-КРАСНЫЕ маки… Вы дошли до конца этого поля…»
   Всё. Я знаю, какую фразу она произнесёт дальше…
   Вот она – ДВЕРЬ. Изо всех сил я рванула её на себя и захлопнула за собой. Быстрей. По всем цветам радуги. Вниз. Обратно. На землю. К людям…

 
По воспетому, но не воспевшему,
По убитому, но не воскресшему,
По зажжённому – вдруг погасшему,
По всему – не моему! – навсегда! – Вашему!
По подаренному – возвращённому,
Всё прощая ещё не прощённое
Вместе с даже ненужною дружбою
Отслужу в белокаменной службу я.
 

Глава 22
Осторожно, Двери… открываются

   Я долго не могла прийти в себя.
   На следующий день зашла в гости к Учителю. Он был с Герой. Я подарила им свои книги. Учитель похвалил меня:
   – Ещё одна ступень пройдена, Алиса… Ты уже знаешь, какая будет следующей?
   Я отрицательно покачала головой.
   – А помнишь, как ты пришла к нам в первый раз и просила стать такой, как все? – с улыбкой спросила Гера.

* * *

   Я вдруг вспомнила тот день. Где-то лет восемь назад. Учитель, как и сегодня, был вместе с Герой.
   – Зачем ты пришла к нам? – спросили они меня.
   – Чтобы вы помогли мне закрыть Дверь…
   Они переглянулись и покачали головой. Гера долго смотрела на меня молча, а потом внезапно спросила:
   – «Дверь!!! Дверь!!! Пожалуйста, держите Дверь!!!» – это ТЫ кричала?

* * *

   Мама лежала на столе в большой комнате, через которую надо проходить в мою и обратно. Все двери в этой квартире расположены так, что при открывании одной из них, остальные открываются уже автоматически. Мне страшно увидеть маму в открытую дверь, поэтому каждый раз я кричу, чтобы кто-нибудь из живых держал постоянно открывающуюся дверь в большую комнату.
   Те три дня я проводила в школе или на улице, чтоб только не идти домой, вечерами допоздна сидела на кухне, а потом на ночь уезжала к тёте. Те три ночи, как, впрочем, и много последующих на протяжении тех лет, мне снилась мама.
   Она открывала входную дверь своим ключом, снимала пальто, переобувалась в тапки, шла мыть руки. Каждый раз я спрашивала её, как это, ведь она умерла, но мама смеялась и отвечала, что она не умерла и будет жить со мной в этой квартире, как раньше.
   За год до её смерти умерла я. Мне было одиннадцать. Меня отказывались брать в больницу, но мама написала какую-то расписку, и меня всё-таки взяли, несмотря на то, что анализы крови свидетельствовали о том, что я давно уже – труп. Я не могла не только ходить и есть, но даже говорить. С трёх часов дня до полуночи я лежала под капельницами.
   Тогда ночью медсестра должна была не позволить мне заснуть, но она вязала что-то для своего ребёнка и в результате уснула сама. Обрадовавшись «свободе», я мгновенно переместилась в больничный коридор. В конце коридора я увидела часы – без десяти полночь.
   Мне было легко. Я всё слышала, всё видела, но не имела ни тела, ни каких-либо других границ самой себя. В ординаторской приоткрыта дверь. Дежурный врач обсуждал по телефону с коллегой, что со мной делать. Я испугалась, что он увидит меня здесь, стоящую у двери, поэтому быстро вернулась обратно.
   Врач зашёл в палату, разбудив медсестру. Та спросила, сколько времени. Врач вышел в коридор, взглянул на настенные часы, вернулся, ответил: «Без десяти двенадцать», покачал головой, посмотрев на меня, и удалился в ординаторскую.
   Потом я открыла глаза и увидела маму. Она стояла у двери в мою палату.
   Я подбежала к ней и заплакала. Она печально вздохнула и произнесла: «Ты должна остаться, а я – уйти». Я была так рада, что она пришла ко мне ночью, и совсем не хотела её отпускать. Несколько раз она повторила мне ту фразу. Наверное, чтобы я запомнила её на всю свою оставшуюся жизнь.
   Конечно же, как потом выяснилось, мама ко мне ночью не приходила. Но я вернулась, а мама заболела.
   В больнице ко мне подошли две медсестры-практикантки и попросили предсказать их судьбы. Я не умела этого делать и всячески пыталась им это объяснить, но они ничего не хотели слышать и сказали, что раз я была Там, то теперь могу ВСЁ. Информация полилась потоком откуда-то извне. Я говорила, а одна из медсестёр с ужасом смотрела на меня.
   – Ты действительно всё знаешь!!! Всё, что ты сказала сейчас, уже было в моей жизни!
   Через месяц я вернулась домой. Мне стали сниться кошмары. Будто мама уходит от меня, и я не могу её догнать или остановить. Я говорила ей об этом, упрашивала пойти к врачу, но мама просто считала, что я вернулась «другой», и всё это – последствия того, что я пережила. Так, я всё знала, но не смогла ничего изменить.
   Это самое страшное, когда ты знаешь, а тебе не верят, и ты никак не можешь повлиять на ход событий. Потом было слишком поздно. Вечером накануне маминой смерти я засыпала в своей комнате, когда услышала звук открывающейся двери и шаги за спиной. Я почувствовала ледяное дыхание Смерти и поняла, что мама сейчас умрёт. Она умерла утром.

 
Лестница-у изголовья.
Крестик, как ключ, в руке…
Что же ты хмуришь брови?
Надо успеть к Реке! —
 
 
Там перевозят Души,
Путь мне укажет Луч…
Мама там ждёт! Послушай,
Надо отдать ей Ключ!
 
 
Лестница. Вверх. На Крышу.
Сквозь временную сеть…
Я засыпаю… Тише!!!
Мне б до утра успеть…
 

   В день её похорон какой-то бородатый высокий мужчина подошёл ко мне и тихо сказал:
   «Мама не умерла. Она будет с тобой рядом. Ты теперь очень сильная, потому что она отдала свою силу тебе. Ты сможешь многое видеть, чего не видела раньше, слышать то, что не слышала раньше. Ты теперь – не такая, как все. Будь внимательной!»
   Целый год я жила, как в аду. Кошмары мучили меня и наяву, и во сне. Дверь в мою комнату постоянно открывалась настежь, даже когда были закрыты все форточки и остальные двери. Я слышала шаги в квартире, скрип половиц, дыхание за своей спиной, видела Человека в Чёрном, стоящего у окна в моей комнате, а однажды ночью – чью-то женскую руку на столе, прямо как в книгах у одной Великой Женщины-Учителя в главе про частичную материализацию. Иконы в моей комнате падали со стен, и никакие булавки в одежде и иголки, воткнутые в раму двери, не помогали. Ночами я боялась засыпать, потому что мне снились страшные сны, большинство из них сбывалось. Я уже могла различить, какие сны снятся просто так, а какие – нет, независимо от того, в какой день недели они приснились.
   Одновременно с атакующим Низшим Астралом мне снился Голос из Высших Сфер. Он рисовал схемы устройства Вселенной, объёмные и как будто голо-графические геометрические фигуры, приводил математические расчёты, писал перед моим внутренним взором сложные формулы, которые, проснувшись утром, я совершенно не могла воспроизвести на бумаге в Земной Реальности.
   Голос рассказывал, как появляется жизнь на земле, и как она заканчивается, учил концентрации внутренней энергии и левитации. Я видела людей, которые жили в других измерениях или сферах.

 
Все мы – пришельцы с Того Света,
мне снился Голос, чертил он схемы,
на все вопросы давал он ответы,
решал очень просто мои он дилеммы.
 
 
Я видела землю, взлетая всё выше,
всю в цифрах, окружностях и пирамидах,
конструкций Вселенных ты всех не опишешь
всемирно-известной системой Евклида.
 
 
И Голос сказал: «Если сильно захочешь,
ты обязательно сможешь, без спору,
пройти и сквозь стену, и даже больше —
сдвинуть – высокую самую! – гору.
 
 
Поверь, человеку доступно всё это,
но он возвеличил себя вместо Духа,
все вы – пришельцы с Того Света,
но сердце Ваше – к Нему – глухо».
 

   Мне снилось, что я стояла у входа в какие-то пирамиды или горы. Там большое зеркало. В нём я видела за своей спиной маму, но, когда оборачивалась, её не было. Внутри пирамиды находилась пещера, где много «мёртвых». Я знала откуда-то, что они мёртвые и живые одновременно, потому что их тела не тлеют. Мне было страшно. Я ходила между ними и не могла найти выход наружу.
   Интересно, что спустя двадцать лет я нашла книгу, в которой были нарисованы все те чертежи, схемы и даны математические формулы, которым меня учил Голос в детстве. А потом в других книгах я прочитала про Тибетские горы-пирамиды или пирамиды-горы, в которых есть живые, но мёртвые, или мёртвые, но живые одновременно.
   Пока я молча сидела напротив Учителей, я чувствовала всё, что они делали со мной на уровне иного тела. Гера гладила меня по волосам, а всё плохое уходило куда-то через пятки.
   Потом пять лет я пела в церковном хоре. Когда Патриарх уезжал за границу, дети из хора провожали его в аэропорту перед вылетом самолёта. Все приносили с собой цветы, дарили Патриарху и получали благословение. У меня не было цветов, как, впрочем, и денег, чтобы их купить. Я подошла к Патриарху. Мне было очень неловко, и я попросила у него прощения.
   – Ты сама – мой цветочек, – сказал он мне, улыбаясь.
   Конечно, когда я пошла в воскресную школу, мне стало легче. Кошмары почти исчезли, но сны не переставали сбываться. Я заранее знала всё, что должно произойти. Я пыталась объяснить Голосу во сне, что хочу быть такой же как все – ничего не видеть и ничего не слышать.
   Иногда мне казалось, что я схожу с ума. Я стала являться во снах другим людям или вызывала их в свои сны, о чём они мне потом рассказывали по утрам.
   Дальше были другие смерти. Много смертей…
   Я выросла и уехала из той квартиры, где жили «духи». Но я продолжала слышать и чувствовать. В большой комнате тогда стояла «стенка», дверцы которой закрывались на ключики. Ночью я проснулась от странных звуков. Посмотрела в сторону «стенки» и увидела, как ключики медленно поворачиваются, открывая дверцы, выходят из замочных скважин и падают на пол. Я долго не могла заснуть. Я поняла, что умер один знакомый человек. И утром мне сообщили о его смерти.
   Бывало, я задавала кому-то вопросы, но, ещё не успевая произнести их вслух, уже знала ответы. А однажды во время командировки в Финляндию один из сотрудников начал рассказывать историю, которая приключилась с ним, когда он попал на работу в театр. Он ещё даже не успел сказать ни как назывался этот театр, ни где находился он в нашем огромном городе, но задумчиво произнёс:
   – Там была актриса… Ну как её…
   И мне мгновенно пришла информация в следующих словах: «училась с мамой». Я назвала фамилию той актрисы. Сотрудник недоверчиво посмотрел на меня и удивлённо произнёс:
   – Ты знала!
   Иногда информация приходила ко мне в цифрах, иногда в образах, иногда в словах, которые потом необходимо «раскодировать» и «свести» в единое целое. Мне кажется, именно на последнем этапе «перевода и интерпретации» и происходят наибольшие ошибки, потому что здесь уже подключаются наш мозг и земная логика, а они часто ошибаются, следуя шаблонам и стереотипам, каким-то установкам и программам, заложенным в них.
   В какой-то момент я чувствовала навязчивую и неизвестно откуда периодически появляющуюся потребность говорить на языке, которого не знаю. Я даже не знаю, ЧТО это за язык. Слова лавинным потоком лились на меня ОТТУДА, и мне очень хотелось, нет, практически было необходимо проговорить их вслух. Кто-то в одной умной книжке написал, что это – так называемый «дар наречий». Жанна говорит, что это, должно быть, санскрит. Я не знаю…
   Тогда, когда мы познакомились, Гера внезапно прервала мой калейдоскоп воспоминаний:
   – Ты хочешь быть такой, как все?
   – Да, – кивнула я. – Уходя Оттуда в одиннадцать лет, я не закрыла за собой Дверь. Пожалуйста, помогите мне её закрыть.
   – Мы вряд ли сможем тебе помочь, – печально сказал Учитель. – Но поверь, ты – очень сильная, и всё – в твоих руках. И только ты сама сможешь закрыть эту Дверь.

 
Мысли странные вдруг прилетают ко мне и лишают покоя,
И вновь вьются вокруг, словно стая снежинок, и держатся дружно.
Этот Свет застилает глаза, не давая увидеть иное,
Но мне кто-то прошепчет ответ, и тебе отвечать будет просто не нужно.
 
 
Ты опять удивишься, откуда я знала ответы —
Даже лба не касалась рукой, и в глаза я твои не смотрела.
Объяснить не смогу, да и стоит ли делать мне это?
Ведь границы познанья людского не ведают в мире предела.
 
 
Закрываю глаза – снова знаки рисуют картины.
Если хочешь, не верь мне, не слушай, забудь, подари мне улыбку —
Я возможно, вернувшись однажды из Потусторонней Долины,
До конца не захлопнула Дверь за собой, совершая ошибку.
 

* * *

   Я уже хотела было уйти, но они остановили меня.
   – Подожди! Это не займёт у тебя много времени, но ты получишь колоссальное удовольствие, – предложила Гера. – Сейчас что-то очень и очень забавное войдёт в эту нашу земную дверь!
   Не прошло и минуты, как в дверь без стука зашла дородная женщина неопределённых лет. Первое, что бросалось в глаза, – боевая раскраска её лица, огромные тяжёлые бусы из каких-то черепов и много-много разномастных колец на обеих руках.
   Она поздоровалась, оглядела каждого из нас с ног до головы и, не дожидаясь приглашения, смачно плюхнула своё большое тело на маленький диванчик.
   – Зачем вы пришли к нам? – спросила Гера с улыбкой.
   – Вот даже не знаю, с чего начать… – таинственно произнесла странная незнакомка. – Я работала в больнице… В реанимации…
   При этих словах я вздрогнула, мельком бросила взгляд на её устрашающие бусы из черепов и невольно стала пересчитывать их количество…
   – Уборщицей… – добавила женщина.
   Я облегчённо вздохнула и расслабилась.
   – Но понаслушалась я там всяких разных историй… Знаете, у людей при смерти воображение-то хорошо работает – летают они там по коридорам каким-то… Яко бы… А им все так верят, верят, что аж в очередь выстраиваются за рассказами – хлебом не корми… И мне как-то прямо обидно стало. Чем я их хуже? С детства с воображением у меня всё в порядке было. И врать иногда приходилось – куда уж без этого… И решила податься я в гадалки… – сказала женщина и многозначительно добавила: – В потомственные… Объявления в газеты дала, и тут же дело в гору пошло. Ну… кабинет себе обустроила…
   Потомственная Гадалка оглядела комнату Геры, самодовольно улыбнулась и сочувственно произнесла:
   – Как-то у вас тут всё очень скромненько… Клиентов мало, да?
   – Финансовый кризис… – качая головой в знак согласия, ответила Гера.
   – А у меня всякие колдовские штучки-примочки повсюду. На стенах, на потолке, а уж на столе и подавно – карты разложить места нет… Всё как положено – для антуражу… И ведь верят!!! Но иногда попадаются зануды. Так и сыпят вопросами, так и сыпят! Вот я к вам пришла, потому что слышала, что вы – настоящие, может, вы меня чему научите? Или хотя бы подскажете… Есть у меня один постоянный клиент. Мужик. Лет сорока пяти – пятидесяти… Так себе, ничего особенного, но… блондин… Интеллигента из себя строит… И всё спрашивает и спрашивает одно и то же. Прямо не знаю: чего ему от меня надо? Может, заигрывает? Или у него с головой чего не так?