Страница:
Я подошла к алтарю и внезапно услышала музыку. Тихая-тихая, едва уловимая, она лилась откуда-то Свыше из своего вечного и неисчерпаемого Первоисточника. Небесная, нездешняя музыка. И моя Душа улыбнулась, она была права: и в этом католическом Соборе города М. тоже живёт Бог.
Я вышла из Собора. Денег у меня с собой, кроме командировочных, не было. Но я решила позволить себе маленькую роскошь – выпить чашечку кофе в одном из кафе на Соборной Площади. Кофе в этой стране – один из лучших, по крайней мере, на мой вкус. Мои знакомые, живущие здесь, когда-то давно научили меня, как варить «их» кофе. Но оригинал – всегда лучше копии. Поэтому я попросила кофе, присела за маленький столик и наслаждалась видом Соборной Площади, по которой, помимо людей, гуляло множество птиц.
Я никогда не задумывалась раньше, почему птицы так любят площади у Соборов. Может быть, потому что традиционно Святой Дух изображается в их образе, и что-то притягивает птиц к Соборам так же сильно, как с детства это что-то притягивает и меня?
Я посмотрела на здания, окружающие Соборную Площадь, и внезапно к своему удивлению заметила, что на крыше одного из них светилась огромная вывеска, состоящая из трёх букв: «RAY». На всех остальных зданиях никаких вывесок не наблюдалось. Я улыбнулась: Рэй периодически напоминал мне о себе такими вот внезапными проявлениями.
Последний раз я видела Рэя несколько месяцев назад в моём городе на самой крупной выставке в той отрасли промышленности, куда меня для чего-то «командировали» Высшие Силы в плане места работы.
Та выставка проходила одновременно в восьми больших павильонах. Я знала, что Рэй должен быть там, и даже знала, в каком именно павильоне слева от главного входа. Поэтому в тот день, едва оказавшись в выставочном комплексе, я целенаправленно решила пойти направо. День мой был расписан всякими встречами и переговорами, но я, как и всегда, приехала несколько раньше, потому что хронически не люблю опаздывать.
Я шла по одному из «правых» павильонов сквозь многочисленные стенды различных компаний, не останавливаясь, будто меня тянуло куда-то вдаль. Пройдя две трети зала, я внезапно замерла у одного из них. Вокруг меня ходили люди, а я продолжала стоять, как вкопанная, медитируя над выставочными образцами какой-то земной ерунды. Ничего в этих образцах особенного не было, и я сама не понимала, ЧТО я делаю здесь.
Простояв так минут пять, а, может быть, даже и больше, я хотела развернуться и продолжить своё бесцельное путешествие куда-то вдаль, как внезапно моё загипнотизированное состояние Сознания разрушила прозвучавшая совсем рядом фраза знакомого мне, как дважды два, усмехающегося мужского голоса:
– Здравствуйте, Алиса Андреевна…
– Рэй!!! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ ЗДЕСЬ??? – удивлённо воскликнула я.
Рэй смотрел на меня, едва сдерживая раздирающий его изнутри смех:
– А ты как думаешь? Тебя жду…
Я взглянула на название компании, расположенной на этом волшебном стенде. Рэй не имел ни малейшего отношения ни к ней, ни к той продукции, которая была здесь представлена.
Он сочувственно покивал головой, оценив мой взгляд.
– Я стоял и смотрел на тебя. Как ты зачарованно стоишь у того, что тебе совершенно не нужно, так же, как и мне, на протяжении уже целых десяти минут. Смотрел и думал: ведь ты смогла почувствовать, что тебе надо пойти именно «направо» и зайти именно в этот павильон, остановиться именно здесь, но ты не смогла поднять свою умную голову, чтобы найти разгадку к загадке, которую я тебе загадал: почему и зачем ты, собственно, здесь оказалась. Тебя всё время не хватает на «совсем чуть-чуть», Лис. Ты всегда идёшь абсолютно правильным Путём. Ты безошибочно чувствуешь, куда тебе нужно идти. Но когда ты приходишь к очередной промежуточной точке своего маршрута, ты не можешь поднять головы, чтобы увидеть главное и понять: ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ ЗДЕСЬ.
Я улыбнулась. Рэй, как всегда, прав.
– Неужели ты смогла бы сейчас развернуться и уйти, если бы я не окликнул тебя?
Я закусила губы.
– Ладно, пойдём, – сказал он. – Я знаю, у тебя ещё есть время здесь прогуляться.
Мы ходили с ним по разным павильонам практически молча и совсем не потому, что нам нечего было друг другу рассказать, ведь мы не виделись достаточно давно. Просто, обменявшись в самом начале буквально парой слов и взглядов, мы всё уже знали. Он – про меня. Я – про него. Мне очень легко и просто с ним общаться, несмотря на то, что он, в отличие от меня, ЧЁРНЫЙ маг.
Многие часто упрекали меня в том, что я иногда общаюсь с Чёрными Людьми. Да, это сложно объяснить и понять. С одной стороны, миру присуща дуальность, с другой – каждый из нас встречает кого-то на своём Пути не просто так, ведь случайного ни на Этом, ни на Том Свете ничего нет. Любой человек, с которым мы пересекаемся в жизни, есть своего рода наш Учитель и Ученик. Высшие Силы сталкивают нас с кем-то, чтобы мы что-то отдали ему и получили от него.
Рэй был для меня своего рода Учителем, но не Чёрной Магии, совсем нет, а тех Общих Вселенских Законов, которые непреклонно действуют для всех и каждого, и которые я ещё не усвоила до конца, а он их уже все «прошёл». В частности, принимать людей такими, какие они есть, или просто не общаться с теми из них, чья сущность совершенно для тебя неприемлема.
Задумайтесь, ведь каждый человек – это в своём роде целая Вселенная. Пытаться перекраивать чужую Вселенную по своему образу и подобию или даже осуждать её за то, что она – не такая, как твоя собственная, – это всё равно, что говорить Богу – Творцу всех этих Вселенных, как глубоко Он ошибался в процессе Творения, и что это Его Творение не имеет права на существование на земле. Но Богу – Творцу известен изначальный замысел Творения именно ЭТОЙ Вселенной, не устраивающей тебя по каким-либо причинам. Борясь с Ней, ты фактически борешься с Богом и Высшими Силами. А эта борьба всегда заведомо обречена на поражение и наказание. Любое следствие имеет свою причину, как и любая причина влечёт за собой определённое следствие.
Одновременно Рэй стал для меня той самой лакмусовой бумажкой на проверку моей «светлости». Ведь я могла встать на его Путь Чёрной Магии, но не сделала этого. У каждого из нас остался свой собственный Путь, и каждый из нас прекрасно знал, куда он, в конечном итоге, приведёт.
За десять минут до назначенного времени я поднялась на второй этаж и встала у Двери, за которой начинались запутанные лабиринты коридоров, увенчанных лестницами. Одна из них вела в столовую. Я прекрасно знала, что добраться до неё каким-либо другим способом, кроме как пройдя через Эту Дверь, невозможно.
На втором этаже людей почти не наблюдалось, но было очень шумно. Так шумно, что хотелось отключить свой слух. Я стояла у Двери и держала в руке мобильный телефон, периодически бросая на него взгляд. Рэя не было.
Прошло около пятнадцати минут. Я посмотрела на часы: десять минут четвёртого. Мне очень хотелось кушать, и я подумала, что Рэй, если уж он так сильно занят, мог бы мне и позвонить, предложив отобедать без него.
Я решила позвонить ему сама и тут…, к своему величайшему удивлению, увидела на дисплее телефона ровно семь (!!!) пропущенных вызовов от Рэя.
Я набрала его номер и вместо привычного «Привет» услышала смех.
– Ты где? – спросила я, уже чувствуя какой-то подвох с его стороны.
– Я-то – в столовой, – Рэй продолжал хохотать. – А вот ТЫ где?
Я потеряла дар речи, пытаясь сообразить, как это может быть.
– Хочешь совет, Алис? Выбрось свой телефон к чёртовой матери, зачем он тебе нужен? Ну признайся, зачем тебе телефон, Алиса?! Ну зачем? Иди сюда, мы же договорились пообедать вместе…
Мы сидели в столовой. Рэй усмехался. Я продолжала вопросительно смотреть на него.
– КАК ты это сделал, Рэй? Я же стояла у Той Двери…
– Стояла, – он кивнул головой.
– Сюда ведёт всего одна дверь…
– Да, – снова кивнул он, уплетая за обе щёки котлету.
– Мой телефон был включен.
– Был-был… – издевался Рэй.
– Я держала телефон в руке. Он НЕ звонил…
– Звонил или не звонил, какая разница, Алиса, если ТЫ его НЕ слышала…
– Ну допустим, – предположила я. – Я не слышала его ровно семь раз подряд. Но я же не могла тебя НЕ видеть…
Рэй вздохнул и с улыбкой произнёс:
– А ты КУДА смотрела?
И тут я всё поняла. Да-да, Рэй был прав! Я смотрела исключительно своим ЗЕМНЫМ зрением, пытаясь разглядеть его среди обычных прохожих людей, в то время как мой слух был отключен, чтобы не слышать безумного гула выставки и постоянных громких рекламных объявлений. Он прошёл через Иную Реальность, оставаясь невидимым для тех, кто пребывает в Земной.
– Я вижу, ты всё ещё не можешь отпустить своё Прошлое. Забудь, Лис… Никогда уже не будет так, как тогда… Никогда, понимаешь?.. И выброси свой телефон. Я уверяю: ТЕБЕ он УЖЕ ДАВНО НЕ нужен. Он тебе только МЕШАЕТ. Ты же – ПТИЦА. А зачем птицам телефон?
Город М. – самый настоящий город контрастов. Являясь законодателем мод на протяжении уже многих десятилетий, он притягивает на свои улицы с элитными бутиками известных брендов как крупных олигархов, так и тех, кто пытается их из себя изобразить.
Одновременно на соседних улицах нищие эмигранты из бедных стран торгуют «брендами» оптом по таким ценам, что весь товар, находящийся в их магазине, похоже, стоит гораздо меньше одной маленькой тряпичной сумочки на витрине «за углом».
Когда-то я приезжала сюда с Братом. На выставки. А по вечерам мы гуляли с ним по тем улицам, которые «за углом». Мы заходили в дорогие магазинчики и даже что-то примеряли и, если эти вещи нам нравились, покупали их.
Но меня поразил тот факт, что многие люди готовы не примерять, не выбирать, а сразу же купить то, что стоит в этом бутике дороже всего остального только ради того, чтобы потом, вернувшись домой, рассказать кому-нибудь (и, желательно, при многочисленных свидетелях) о сногсшибательном приобретении, что, как мне кажется, равносильно демонстрации своей собственной глупости. При этом многие умудряются показать публике ещё не оторванный, якобы по недоразумению, ценник.
В тот вечер в моём кошельке не было ничего, кроме «командировочных». Но разве нельзя просто так походить по тем же самым дорогим улицам, полюбоваться витринами элитных магазинов и даже зайти в них, и что-нибудь присмотреть, и примерить, а потом сказать себе, что эта вещь хороша, но где-то есть другая вещь, намного лучше этой, и она ждёт встречи со мной в самом ближайшем будущем?
Но мне почему-то захотелось пойти не в элитные магазины «за углом», а поехать на ту улицу, где мы жили с Братом, когда приезжали сюда.
Я очень хорошо помнила тот небольшой отель, его название и остановку метро, где он находился. Эта улица – одна из самых широких в городе. Там расположено множество магазинов с известными, но не столь элитными брендами, как на улице «за углом». Но магазины меня не интересовали. Мне хотелось попасть на ту улицу. Посмотреть на тот «наш» отель. Почувствовать, что я чувствовала тогда, когда мы были здесь вместе, – абсолютное спокойствие и свободу. А если быть до конца честной, по крайней мере, с самой собой… тот период жизни, когда рядом находился человек, который навсегда останется для меня Братом, был самым счастливым. Вернее, это была целая отдельная жизнь в моей жизни. Как одна из глав в книге. И мне захотелось снова оказаться там.
Я зашла в вагон метро, села на свободное место и закрыла глаза.
– А ты – вылитая местная жительница, Лис. Очень вписываешься в типаж, никогда не скажешь, что ты – иностранка.
Мы прилетели в город М. в день моего рождения. Бо (так я его звала) всегда забывал дату моего рождения и очень смущался, когда в очередной раз выяснялось, что он «опоздал». Обычно все начинали мне звонить и поздравлять, а он никак не мог понять, что происходит. Потом кто-то приходил и дарил мне цветы.
Он почти никогда не отпускал меня от себя, особенно в городе М., придумывая разные предлоги и поводы, чтобы я оказалась рядом. Совсем как ребёнок, который боится заблудиться в тёмном лесу. А в городе, где мы жили, когда он был не со мной, занимаясь какими-то своими делами, о которых я никогда его не спрашивала, он постоянно звонил мне и первым делом всегда произносил:
– А ты… где?
За несколько лет, проведённых вместе, мы научились понимать друг друга без слов. Наверное, даже можно сказать, что между нами образовались какие-то негласные, то есть не оговорённые вслух, правила. Так, например, он знал, что, когда я молчу, это значит, что я с ним не согласна. Но просто не хочу спорить. И врать тоже не хочу. В такие моменты он всегда пытался заставить меня заговорить:
– Лис, ну чего ты молчишь? Ну скажи хоть что-нибудь!
Или, например, когда я отправляла ему какую-нибудь sms-ку, которая даже не требовала ответа, он обязательно перезванивал мне при первой же возможности.
В тот день в городе М. после очередного, раздавшегося в моём телефоне, звонка с поздравлением, догадавшись, наконец-то, какой это был день, он как всегда смущённо извинился и стал перечислять многочисленные варианты своего мне подарка:
– А хочешь, Лис, я подарю тебе самый-самый крутой…
Мне было смешно. По-доброму смешно. Потому что мне совсем не нужно ничего самого-самого крутого в этой жизни. И я произнесла тогда одну роковую фразу, как будто почувствовав, что это – наша последняя с ним поездка в город М., как впрочем, и во все остальные города и страны этого мира:
– Бо, я хочу, чтобы ты подарил мне что-нибудь на память о себе, что я смогу оставить навсегда, когда ты уже не будешь рядом…
Он промолчал и как-то грустно посмотрел на меня.
Потом он действительно подарит мне свой подарок, который я храню до сих пор, как память о той главе моей Книги Жизни… Потом… А тогда, в городе М., мы были бодры, веселы и молоды… Мы были птицами…
Я на мгновение остановилась, почувствовав, как сжалось и замерло сердце. Вот она – эта улица. Мы исходили её вдоль и поперёк. Я глубоко вздохнула и сделала свой первый шаг по этой же самой улице, но уже в совсем другой главе моей Книги Жизни.
Пройдя несколько метров, я вдруг поняла, что отеля здесь… нет. По крайней мере, там, где он должен был быть, если мне не изменяла память. Я достала карту города М., которую ещё в первый наш приезд мне выдали именно в том отеле.
Посмотрела на название улицы на карте и на доме, у которого я находилась, – всё верно, это – именно та улица. И станция метро – та. И отель на карте – именно в том месте, где я стояла сейчас.
Я спрашивала прохожих, не знают ли они, где мне найти этот отель. Но все, будто сговорившись между собой, оказывались именно прохожими и ничего «знать не знали» и «слышать не слышали» про него.
Я решила пройти вдоль улицы чуть-чуть подальше. Я шла достаточно долго, узнавая по ходу движения каждый дом, каждый магазин, который попадался мне на пути, каждый киоск, где продавали газеты и билетики на метро и трамвай.
Прошагав улицу до конца, я перешла дорогу, чтобы вернуться к метро по противоположной стороне. И всё повторялось: те же дома, те же магазины, те же киоски…
Вот в этом магазине мы купили Брату много рубашек, а в том, да, в том, следующем, я купила себе прикольную вещь, когда он со скрипом отпустил меня погулять одну, но уже через полчаса не выдержал, позвонил и предложил ко мне присоединиться, задав для начала свой коронный вопрос:
– А ты… где?
У меня тогда как раз закончились свои «иностранные» деньги, но эта вещь была именно «моей» вещью. Бо предложил мне её купить, но у меня оставались деньги, которые живут в нашей с ним стране, и мы тут же совершили «обмен валюты» по взаимовыгодному курсу…
Я зашла в магазин. Той вещи, конечно, уже не было. А всё, что было, мне, естественно, не нравилось и казалось чужим.
Я вышла из магазина и… замерла. Прямо передо мной стояла… Смерть. Да! Это была Смерть. В чёрном длинном плаще с капюшоном, с косой через плечо. Я на мгновенье зажмурилась и снова открыла глаза. Смерть смотрела на меня откуда-то из глубин капюшона. Она протянула мне рекламный листок и произнесла на местном наречии:
– ЖИВИ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!
Я вздрогнула, но протянутый листок с приглашением пойти куда-то вместе с ней не взяла. И не очень вежливо послала её на том же местном наречии куда подальше. Смерть послушно кивнула и направилась «куда подальше» вдоль по улице, приставая по дороге к попадающимся ей под ноги людям.
Отеля не оказалось и с этой стороны, хотя он должен был находиться на противоположной. Я вернулась к метро и пошла в другом направлении. Здесь мы с Братом никогда не гуляли. И мне стало как-то не по себе. Я дошла до конца улицы и снова перешла дорогу. Через некоторое время, завершив волшебный «круг почёта», я оказалась в исходной точке своего маршрута – у метро…
Мне стало грустно. Было уже совсем темно.
Я спустилась в метро, чтобы доехать до Соборной Площади и вернуться на трамвае обратно. В отель на кладбище…
Внезапно меня пробило, как молнией. Я вспомнила диалог с Рэем на выставке, когда он прошёл мимо меня в столовую, оставаясь незамеченным мной:
– КАК ты это сделал, Рэй? Я же стояла у Той Двери…
– Стояла.
– Сюда ведёт всего одна дверь…
– Да.
– Я держала телефон в руке. Он НЕ звонил…
– Звонил или не звонил, какая разница, Алиса, если ТЫ его НЕ слышала…
– Ну допустим. Я не слышала его ровно семь раз подряд. Но я же не могла НЕ видеть…
– А ты КУДА смотрела?
«Рэй… Ты, как всегда, прав…» – сокрушённо произнесла я сама себе.
Я смотрела в ПРОШЛОЕ, которого НЕТ. Да, да, да!!! Его НЕТ. Его больше НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Есть только НАСТОЯЩЕЕ. И в этом НАСТОЯЩЕМ НЕТ и НЕ МОЖЕТ БЫТЬ того НАШЕГО отеля.
Отель с таким названием есть. Он находится на той самой улице. Конечно же. Но он НЕ НАШ. И из-за этого я его не нашла. Я просто его НЕ УВИДЕЛА. Я не могла его увидеть. Потому что я смотрела ТУДА, куда НЕЛЬЗЯ возвращаться.
Я вернулась в отель. Зашла в ванну. Увидела в ней почему-то, помимо змеевидного шланга-душа, ещё и два крана. Проверила – из обоих текла вода. Из каждого – и горячая, и холодная.
«Интересно, – подумала я. – Это только у меня в номере так или во всех отелях, расположенных на кладбищах, есть подобная роскошь? Может быть, один из них – кран с живой водой, а другой – с мёртвой?»
Мне снился удивительный и совсем не страшный, а даже очень интересный сон про мои собственные… похороны.
Раннее солнечное утро. Лодка отплывает от берега. Это, скорее всего, море. Где-то вдали виднеются очертания какого-то островка с остроконечными крышами старинных зданий. Далеко и в тумане. Возможно, там колокольня или какая-то башня. Светлая башня.
Лодка отплывает всё дальше и дальше от берега. Странная лодка. Не такая, как в той стране, где живу я сейчас. Длинноносая. Вода – светло-зелёно-голубого цвета. Небольшие волны.
Молчаливый лодочник с веслом, скорее похожим на шест. Не вижу его лица. И Мужчина в Чёрном. Он стоит во весь рост в конце лодки и смотрит куда-то вдаль на тот островок. Моё тело – на дне лодки. Я – на воде. Рядом. Смотрю на них со стороны, но очень близко. Совсем никакой печали или грусти.
Мне жутко интересно: они будут бросать меня в воду или отвезут на кладбище? Я там – в мешке или в гробу? И что это за Мужчина? Я знаю, что пока ещё не знаю его на земле. Я познакомлюсь с ним когда-нибудь позже. А сейчас Там я даже не вижу его лица. Он высокий и подобен скале. Жаль…
Никого больше нет. Никаких других лодок. Никаких венков. Никаких хвалебных речей. Только Мужчина в Чёрном, лодочник и моё мёртвое тело. Лодка отплывает всё дальше и дальше…
Я всё пытаюсь понять: в мешке или в гробу?
И тут звонит телефон. Я ещё сплю и во сне ругаюсь на того, кто мне звонит в такой безумно интересный для меня момент. Я пытаюсь всеми силами «удержаться» Там. Но телефон Здесь звонит так настойчиво и долго, что мне хочется закричать: «Прекратите же меня будить! Дайте мне досмотреть до конца!»
Но телефон – сильнее меня. Я срываюсь с волн, открываю глаза, поднимаю трубку.
– Алиса, ты ещё спишь?! Через полчаса мы ждём тебя в машине внизу. Поедем на выставку вместе.
Я буркнула: «Угу», повесила трубку и, с грустью от недосмотренного, поплелась в ванну.
Я вышла из Собора. Денег у меня с собой, кроме командировочных, не было. Но я решила позволить себе маленькую роскошь – выпить чашечку кофе в одном из кафе на Соборной Площади. Кофе в этой стране – один из лучших, по крайней мере, на мой вкус. Мои знакомые, живущие здесь, когда-то давно научили меня, как варить «их» кофе. Но оригинал – всегда лучше копии. Поэтому я попросила кофе, присела за маленький столик и наслаждалась видом Соборной Площади, по которой, помимо людей, гуляло множество птиц.
Я никогда не задумывалась раньше, почему птицы так любят площади у Соборов. Может быть, потому что традиционно Святой Дух изображается в их образе, и что-то притягивает птиц к Соборам так же сильно, как с детства это что-то притягивает и меня?
Я посмотрела на здания, окружающие Соборную Площадь, и внезапно к своему удивлению заметила, что на крыше одного из них светилась огромная вывеска, состоящая из трёх букв: «RAY». На всех остальных зданиях никаких вывесок не наблюдалось. Я улыбнулась: Рэй периодически напоминал мне о себе такими вот внезапными проявлениями.
Последний раз я видела Рэя несколько месяцев назад в моём городе на самой крупной выставке в той отрасли промышленности, куда меня для чего-то «командировали» Высшие Силы в плане места работы.
Та выставка проходила одновременно в восьми больших павильонах. Я знала, что Рэй должен быть там, и даже знала, в каком именно павильоне слева от главного входа. Поэтому в тот день, едва оказавшись в выставочном комплексе, я целенаправленно решила пойти направо. День мой был расписан всякими встречами и переговорами, но я, как и всегда, приехала несколько раньше, потому что хронически не люблю опаздывать.
Я шла по одному из «правых» павильонов сквозь многочисленные стенды различных компаний, не останавливаясь, будто меня тянуло куда-то вдаль. Пройдя две трети зала, я внезапно замерла у одного из них. Вокруг меня ходили люди, а я продолжала стоять, как вкопанная, медитируя над выставочными образцами какой-то земной ерунды. Ничего в этих образцах особенного не было, и я сама не понимала, ЧТО я делаю здесь.
Простояв так минут пять, а, может быть, даже и больше, я хотела развернуться и продолжить своё бесцельное путешествие куда-то вдаль, как внезапно моё загипнотизированное состояние Сознания разрушила прозвучавшая совсем рядом фраза знакомого мне, как дважды два, усмехающегося мужского голоса:
– Здравствуйте, Алиса Андреевна…
– Рэй!!! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ ЗДЕСЬ??? – удивлённо воскликнула я.
Рэй смотрел на меня, едва сдерживая раздирающий его изнутри смех:
– А ты как думаешь? Тебя жду…
Я взглянула на название компании, расположенной на этом волшебном стенде. Рэй не имел ни малейшего отношения ни к ней, ни к той продукции, которая была здесь представлена.
Он сочувственно покивал головой, оценив мой взгляд.
– Я стоял и смотрел на тебя. Как ты зачарованно стоишь у того, что тебе совершенно не нужно, так же, как и мне, на протяжении уже целых десяти минут. Смотрел и думал: ведь ты смогла почувствовать, что тебе надо пойти именно «направо» и зайти именно в этот павильон, остановиться именно здесь, но ты не смогла поднять свою умную голову, чтобы найти разгадку к загадке, которую я тебе загадал: почему и зачем ты, собственно, здесь оказалась. Тебя всё время не хватает на «совсем чуть-чуть», Лис. Ты всегда идёшь абсолютно правильным Путём. Ты безошибочно чувствуешь, куда тебе нужно идти. Но когда ты приходишь к очередной промежуточной точке своего маршрута, ты не можешь поднять головы, чтобы увидеть главное и понять: ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ ЗДЕСЬ.
Я улыбнулась. Рэй, как всегда, прав.
– Неужели ты смогла бы сейчас развернуться и уйти, если бы я не окликнул тебя?
Я закусила губы.
– Ладно, пойдём, – сказал он. – Я знаю, у тебя ещё есть время здесь прогуляться.
Мы ходили с ним по разным павильонам практически молча и совсем не потому, что нам нечего было друг другу рассказать, ведь мы не виделись достаточно давно. Просто, обменявшись в самом начале буквально парой слов и взглядов, мы всё уже знали. Он – про меня. Я – про него. Мне очень легко и просто с ним общаться, несмотря на то, что он, в отличие от меня, ЧЁРНЫЙ маг.
Многие часто упрекали меня в том, что я иногда общаюсь с Чёрными Людьми. Да, это сложно объяснить и понять. С одной стороны, миру присуща дуальность, с другой – каждый из нас встречает кого-то на своём Пути не просто так, ведь случайного ни на Этом, ни на Том Свете ничего нет. Любой человек, с которым мы пересекаемся в жизни, есть своего рода наш Учитель и Ученик. Высшие Силы сталкивают нас с кем-то, чтобы мы что-то отдали ему и получили от него.
Рэй был для меня своего рода Учителем, но не Чёрной Магии, совсем нет, а тех Общих Вселенских Законов, которые непреклонно действуют для всех и каждого, и которые я ещё не усвоила до конца, а он их уже все «прошёл». В частности, принимать людей такими, какие они есть, или просто не общаться с теми из них, чья сущность совершенно для тебя неприемлема.
Задумайтесь, ведь каждый человек – это в своём роде целая Вселенная. Пытаться перекраивать чужую Вселенную по своему образу и подобию или даже осуждать её за то, что она – не такая, как твоя собственная, – это всё равно, что говорить Богу – Творцу всех этих Вселенных, как глубоко Он ошибался в процессе Творения, и что это Его Творение не имеет права на существование на земле. Но Богу – Творцу известен изначальный замысел Творения именно ЭТОЙ Вселенной, не устраивающей тебя по каким-либо причинам. Борясь с Ней, ты фактически борешься с Богом и Высшими Силами. А эта борьба всегда заведомо обречена на поражение и наказание. Любое следствие имеет свою причину, как и любая причина влечёт за собой определённое следствие.
Одновременно Рэй стал для меня той самой лакмусовой бумажкой на проверку моей «светлости». Ведь я могла встать на его Путь Чёрной Магии, но не сделала этого. У каждого из нас остался свой собственный Путь, и каждый из нас прекрасно знал, куда он, в конечном итоге, приведёт.
Мы договорились пообедать с Рэем около трёх часов в той самой из многочисленных выставочных столовых, которая тщательно скрыта от посторонних глаз в одном из павильонов на втором этаже.
Пока – с другими – девочка – Любовь,
И затерялась лампа Алладина,
Дуальность мира постигаю вновь,
Где Зло с Добром сливаются в едином.
Луна без Солнца – стала бы Луной?
Без Океана – не было бы Суши,
Есть край Небесный, равно как Земной,
Тела болеют, очищая души.
Боль заставляет двигаться вперёд,
Творить картины, музыку, куплеты,
Нас Силы Тьмы ведут на эшафот,
Встречают с эшафота – Силы Света.
Не спорь напрасно с данною судьбой —
Не стоит жизнь дуальная печали:
Не будь Иуды, вряд ли б мы с тобой
И о Христе когда-нибудь узнали.
За десять минут до назначенного времени я поднялась на второй этаж и встала у Двери, за которой начинались запутанные лабиринты коридоров, увенчанных лестницами. Одна из них вела в столовую. Я прекрасно знала, что добраться до неё каким-либо другим способом, кроме как пройдя через Эту Дверь, невозможно.
На втором этаже людей почти не наблюдалось, но было очень шумно. Так шумно, что хотелось отключить свой слух. Я стояла у Двери и держала в руке мобильный телефон, периодически бросая на него взгляд. Рэя не было.
Прошло около пятнадцати минут. Я посмотрела на часы: десять минут четвёртого. Мне очень хотелось кушать, и я подумала, что Рэй, если уж он так сильно занят, мог бы мне и позвонить, предложив отобедать без него.
Я решила позвонить ему сама и тут…, к своему величайшему удивлению, увидела на дисплее телефона ровно семь (!!!) пропущенных вызовов от Рэя.
Я набрала его номер и вместо привычного «Привет» услышала смех.
– Ты где? – спросила я, уже чувствуя какой-то подвох с его стороны.
– Я-то – в столовой, – Рэй продолжал хохотать. – А вот ТЫ где?
Я потеряла дар речи, пытаясь сообразить, как это может быть.
– Хочешь совет, Алис? Выбрось свой телефон к чёртовой матери, зачем он тебе нужен? Ну признайся, зачем тебе телефон, Алиса?! Ну зачем? Иди сюда, мы же договорились пообедать вместе…
Мы сидели в столовой. Рэй усмехался. Я продолжала вопросительно смотреть на него.
– КАК ты это сделал, Рэй? Я же стояла у Той Двери…
– Стояла, – он кивнул головой.
– Сюда ведёт всего одна дверь…
– Да, – снова кивнул он, уплетая за обе щёки котлету.
– Мой телефон был включен.
– Был-был… – издевался Рэй.
– Я держала телефон в руке. Он НЕ звонил…
– Звонил или не звонил, какая разница, Алиса, если ТЫ его НЕ слышала…
– Ну допустим, – предположила я. – Я не слышала его ровно семь раз подряд. Но я же не могла тебя НЕ видеть…
Рэй вздохнул и с улыбкой произнёс:
– А ты КУДА смотрела?
И тут я всё поняла. Да-да, Рэй был прав! Я смотрела исключительно своим ЗЕМНЫМ зрением, пытаясь разглядеть его среди обычных прохожих людей, в то время как мой слух был отключен, чтобы не слышать безумного гула выставки и постоянных громких рекламных объявлений. Он прошёл через Иную Реальность, оставаясь невидимым для тех, кто пребывает в Земной.
– Я вижу, ты всё ещё не можешь отпустить своё Прошлое. Забудь, Лис… Никогда уже не будет так, как тогда… Никогда, понимаешь?.. И выброси свой телефон. Я уверяю: ТЕБЕ он УЖЕ ДАВНО НЕ нужен. Он тебе только МЕШАЕТ. Ты же – ПТИЦА. А зачем птицам телефон?
Я – птица, залетевшая в твой сад,
Ты в жизни не встречал подобных раньше,
Пронзающий насквозь глубокий взгляд,
И в пении моём – ни ноты фальши.
Я прилетела ненадолго – на чуть-чуть,
Чтоб спеть тебе о тех далёких странах,
Где побывала я, куда когда-нибудь
Ты попадёшь иль поздно или рано.
Там нет часов, там вечный солнца свет,
У врат златых – два белокрылых стража,
И сколько прожил – на земле – ты лет,
И сколько нажил – на земле – неважно.
Запомни же, чтоб не вернуться вновь:
Ступени лестницы небесной слишком хрупки!
Там проверяют душу на любовь,
Там взвешивают мысли и поступки.
Меня прислали с просьбою о том,
Чтоб донести тебе слова Небесной Стражи:
Любовь – божественна. Впусти её в свой дом,
Когда она придёт к тебе однажды.
* * *
Я допила кофе. У меня оставалось ещё несколько часов этого вечера в городе М.Город М. – самый настоящий город контрастов. Являясь законодателем мод на протяжении уже многих десятилетий, он притягивает на свои улицы с элитными бутиками известных брендов как крупных олигархов, так и тех, кто пытается их из себя изобразить.
Одновременно на соседних улицах нищие эмигранты из бедных стран торгуют «брендами» оптом по таким ценам, что весь товар, находящийся в их магазине, похоже, стоит гораздо меньше одной маленькой тряпичной сумочки на витрине «за углом».
Когда-то я приезжала сюда с Братом. На выставки. А по вечерам мы гуляли с ним по тем улицам, которые «за углом». Мы заходили в дорогие магазинчики и даже что-то примеряли и, если эти вещи нам нравились, покупали их.
Но меня поразил тот факт, что многие люди готовы не примерять, не выбирать, а сразу же купить то, что стоит в этом бутике дороже всего остального только ради того, чтобы потом, вернувшись домой, рассказать кому-нибудь (и, желательно, при многочисленных свидетелях) о сногсшибательном приобретении, что, как мне кажется, равносильно демонстрации своей собственной глупости. При этом многие умудряются показать публике ещё не оторванный, якобы по недоразумению, ценник.
В тот вечер в моём кошельке не было ничего, кроме «командировочных». Но разве нельзя просто так походить по тем же самым дорогим улицам, полюбоваться витринами элитных магазинов и даже зайти в них, и что-нибудь присмотреть, и примерить, а потом сказать себе, что эта вещь хороша, но где-то есть другая вещь, намного лучше этой, и она ждёт встречи со мной в самом ближайшем будущем?
Но мне почему-то захотелось пойти не в элитные магазины «за углом», а поехать на ту улицу, где мы жили с Братом, когда приезжали сюда.
Я очень хорошо помнила тот небольшой отель, его название и остановку метро, где он находился. Эта улица – одна из самых широких в городе. Там расположено множество магазинов с известными, но не столь элитными брендами, как на улице «за углом». Но магазины меня не интересовали. Мне хотелось попасть на ту улицу. Посмотреть на тот «наш» отель. Почувствовать, что я чувствовала тогда, когда мы были здесь вместе, – абсолютное спокойствие и свободу. А если быть до конца честной, по крайней мере, с самой собой… тот период жизни, когда рядом находился человек, который навсегда останется для меня Братом, был самым счастливым. Вернее, это была целая отдельная жизнь в моей жизни. Как одна из глав в книге. И мне захотелось снова оказаться там.
Я зашла в вагон метро, села на свободное место и закрыла глаза.
* * *
Брат сидел напротив и с любопытством переводил взгляд с меня на окружающих. Потом, когда мы выходили из вагона, он сказал мне, улыбаясь:– А ты – вылитая местная жительница, Лис. Очень вписываешься в типаж, никогда не скажешь, что ты – иностранка.
Мы прилетели в город М. в день моего рождения. Бо (так я его звала) всегда забывал дату моего рождения и очень смущался, когда в очередной раз выяснялось, что он «опоздал». Обычно все начинали мне звонить и поздравлять, а он никак не мог понять, что происходит. Потом кто-то приходил и дарил мне цветы.
Он почти никогда не отпускал меня от себя, особенно в городе М., придумывая разные предлоги и поводы, чтобы я оказалась рядом. Совсем как ребёнок, который боится заблудиться в тёмном лесу. А в городе, где мы жили, когда он был не со мной, занимаясь какими-то своими делами, о которых я никогда его не спрашивала, он постоянно звонил мне и первым делом всегда произносил:
– А ты… где?
За несколько лет, проведённых вместе, мы научились понимать друг друга без слов. Наверное, даже можно сказать, что между нами образовались какие-то негласные, то есть не оговорённые вслух, правила. Так, например, он знал, что, когда я молчу, это значит, что я с ним не согласна. Но просто не хочу спорить. И врать тоже не хочу. В такие моменты он всегда пытался заставить меня заговорить:
– Лис, ну чего ты молчишь? Ну скажи хоть что-нибудь!
Или, например, когда я отправляла ему какую-нибудь sms-ку, которая даже не требовала ответа, он обязательно перезванивал мне при первой же возможности.
В тот день в городе М. после очередного, раздавшегося в моём телефоне, звонка с поздравлением, догадавшись, наконец-то, какой это был день, он как всегда смущённо извинился и стал перечислять многочисленные варианты своего мне подарка:
– А хочешь, Лис, я подарю тебе самый-самый крутой…
Мне было смешно. По-доброму смешно. Потому что мне совсем не нужно ничего самого-самого крутого в этой жизни. И я произнесла тогда одну роковую фразу, как будто почувствовав, что это – наша последняя с ним поездка в город М., как впрочем, и во все остальные города и страны этого мира:
– Бо, я хочу, чтобы ты подарил мне что-нибудь на память о себе, что я смогу оставить навсегда, когда ты уже не будешь рядом…
Он промолчал и как-то грустно посмотрел на меня.
Потом он действительно подарит мне свой подарок, который я храню до сих пор, как память о той главе моей Книги Жизни… Потом… А тогда, в городе М., мы были бодры, веселы и молоды… Мы были птицами…
Будет вечер… Не напротив – изменю своей привычке
Сколько лет, сколько зим – сяду… рядом.
Раскрой все скобки – разрешаю – и убери все кавычки
Взглядом.
Мы знаем друг друга лучше, чем сам себя каждый.
Наплевать на… Обниму. И вот так бы… молчать о многом.
Я бы хотела с тобой в – одну и ту же-реку – дважды…
С богом.
Всё равно, в какую страну. Или вне. Купи 2 билета.
Ненавижу в рассказах последних кинжалов-точек.
У меня в этой жизни ещё никогда не было… лета
Пусть хоть разочек.
Помнишь? – коньяк на завтрак, обед и ужин,
Город с витринами Versace, Armani, Prada…
Я тогда не понимала – дура – как ты мне нужен,
Правда.
Приступы ностальгии… Картины на стенах, в которых
Сердце моё навсегда почему-то – назло, вопреки – осталось.
Воспоминаний плохих – ноль, а хороших – ворох,
Как оказалось.
Устала. Без тебя. А ты думал – легко. По степям и болотам.
Волчицам – больше, чем кому-то – нужен тот, кто… сильнее.
Спасибо за тогда. Брал на ладони и окружал – не замечала – заботой
Теперь виднее.
Сколько лет, сколько зим. А всё – как вчера. Будто и не прощались.
Слышишь? – на небе ликуют – трубят – твои и мои – в трубы…
А ведь никто не поверит, что мы с тобой – ни разу даже – не целовались…
В губы…
* * *
Я открыла глаза. Это была та самая станция метро, где находился «наш» отель. Я помнила даже, в какой именно выход надо выйти, чтобы оказаться прямо у его входа.Я на мгновение остановилась, почувствовав, как сжалось и замерло сердце. Вот она – эта улица. Мы исходили её вдоль и поперёк. Я глубоко вздохнула и сделала свой первый шаг по этой же самой улице, но уже в совсем другой главе моей Книги Жизни.
Пройдя несколько метров, я вдруг поняла, что отеля здесь… нет. По крайней мере, там, где он должен был быть, если мне не изменяла память. Я достала карту города М., которую ещё в первый наш приезд мне выдали именно в том отеле.
Посмотрела на название улицы на карте и на доме, у которого я находилась, – всё верно, это – именно та улица. И станция метро – та. И отель на карте – именно в том месте, где я стояла сейчас.
Я спрашивала прохожих, не знают ли они, где мне найти этот отель. Но все, будто сговорившись между собой, оказывались именно прохожими и ничего «знать не знали» и «слышать не слышали» про него.
Я решила пройти вдоль улицы чуть-чуть подальше. Я шла достаточно долго, узнавая по ходу движения каждый дом, каждый магазин, который попадался мне на пути, каждый киоск, где продавали газеты и билетики на метро и трамвай.
Прошагав улицу до конца, я перешла дорогу, чтобы вернуться к метро по противоположной стороне. И всё повторялось: те же дома, те же магазины, те же киоски…
Вот в этом магазине мы купили Брату много рубашек, а в том, да, в том, следующем, я купила себе прикольную вещь, когда он со скрипом отпустил меня погулять одну, но уже через полчаса не выдержал, позвонил и предложил ко мне присоединиться, задав для начала свой коронный вопрос:
– А ты… где?
У меня тогда как раз закончились свои «иностранные» деньги, но эта вещь была именно «моей» вещью. Бо предложил мне её купить, но у меня оставались деньги, которые живут в нашей с ним стране, и мы тут же совершили «обмен валюты» по взаимовыгодному курсу…
Я зашла в магазин. Той вещи, конечно, уже не было. А всё, что было, мне, естественно, не нравилось и казалось чужим.
Я вышла из магазина и… замерла. Прямо передо мной стояла… Смерть. Да! Это была Смерть. В чёрном длинном плаще с капюшоном, с косой через плечо. Я на мгновенье зажмурилась и снова открыла глаза. Смерть смотрела на меня откуда-то из глубин капюшона. Она протянула мне рекламный листок и произнесла на местном наречии:
– ЖИВИ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!
Я вздрогнула, но протянутый листок с приглашением пойти куда-то вместе с ней не взяла. И не очень вежливо послала её на том же местном наречии куда подальше. Смерть послушно кивнула и направилась «куда подальше» вдоль по улице, приставая по дороге к попадающимся ей под ноги людям.
Отеля не оказалось и с этой стороны, хотя он должен был находиться на противоположной. Я вернулась к метро и пошла в другом направлении. Здесь мы с Братом никогда не гуляли. И мне стало как-то не по себе. Я дошла до конца улицы и снова перешла дорогу. Через некоторое время, завершив волшебный «круг почёта», я оказалась в исходной точке своего маршрута – у метро…
Мне стало грустно. Было уже совсем темно.
Я спустилась в метро, чтобы доехать до Соборной Площади и вернуться на трамвае обратно. В отель на кладбище…
Внезапно меня пробило, как молнией. Я вспомнила диалог с Рэем на выставке, когда он прошёл мимо меня в столовую, оставаясь незамеченным мной:
– КАК ты это сделал, Рэй? Я же стояла у Той Двери…
– Стояла.
– Сюда ведёт всего одна дверь…
– Да.
– Я держала телефон в руке. Он НЕ звонил…
– Звонил или не звонил, какая разница, Алиса, если ТЫ его НЕ слышала…
– Ну допустим. Я не слышала его ровно семь раз подряд. Но я же не могла НЕ видеть…
– А ты КУДА смотрела?
«Рэй… Ты, как всегда, прав…» – сокрушённо произнесла я сама себе.
Я смотрела в ПРОШЛОЕ, которого НЕТ. Да, да, да!!! Его НЕТ. Его больше НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Есть только НАСТОЯЩЕЕ. И в этом НАСТОЯЩЕМ НЕТ и НЕ МОЖЕТ БЫТЬ того НАШЕГО отеля.
Отель с таким названием есть. Он находится на той самой улице. Конечно же. Но он НЕ НАШ. И из-за этого я его не нашла. Я просто его НЕ УВИДЕЛА. Я не могла его увидеть. Потому что я смотрела ТУДА, куда НЕЛЬЗЯ возвращаться.
* * *
«Конечная остановка – Кладбище…»Я вернулась в отель. Зашла в ванну. Увидела в ней почему-то, помимо змеевидного шланга-душа, ещё и два крана. Проверила – из обоих текла вода. Из каждого – и горячая, и холодная.
«Интересно, – подумала я. – Это только у меня в номере так или во всех отелях, расположенных на кладбищах, есть подобная роскошь? Может быть, один из них – кран с живой водой, а другой – с мёртвой?»
Мне снился удивительный и совсем не страшный, а даже очень интересный сон про мои собственные… похороны.
Раннее солнечное утро. Лодка отплывает от берега. Это, скорее всего, море. Где-то вдали виднеются очертания какого-то островка с остроконечными крышами старинных зданий. Далеко и в тумане. Возможно, там колокольня или какая-то башня. Светлая башня.
Лодка отплывает всё дальше и дальше от берега. Странная лодка. Не такая, как в той стране, где живу я сейчас. Длинноносая. Вода – светло-зелёно-голубого цвета. Небольшие волны.
Молчаливый лодочник с веслом, скорее похожим на шест. Не вижу его лица. И Мужчина в Чёрном. Он стоит во весь рост в конце лодки и смотрит куда-то вдаль на тот островок. Моё тело – на дне лодки. Я – на воде. Рядом. Смотрю на них со стороны, но очень близко. Совсем никакой печали или грусти.
Мне жутко интересно: они будут бросать меня в воду или отвезут на кладбище? Я там – в мешке или в гробу? И что это за Мужчина? Я знаю, что пока ещё не знаю его на земле. Я познакомлюсь с ним когда-нибудь позже. А сейчас Там я даже не вижу его лица. Он высокий и подобен скале. Жаль…
Никого больше нет. Никаких других лодок. Никаких венков. Никаких хвалебных речей. Только Мужчина в Чёрном, лодочник и моё мёртвое тело. Лодка отплывает всё дальше и дальше…
Я всё пытаюсь понять: в мешке или в гробу?
И тут звонит телефон. Я ещё сплю и во сне ругаюсь на того, кто мне звонит в такой безумно интересный для меня момент. Я пытаюсь всеми силами «удержаться» Там. Но телефон Здесь звонит так настойчиво и долго, что мне хочется закричать: «Прекратите же меня будить! Дайте мне досмотреть до конца!»
Но телефон – сильнее меня. Я срываюсь с волн, открываю глаза, поднимаю трубку.
– Алиса, ты ещё спишь?! Через полчаса мы ждём тебя в машине внизу. Поедем на выставку вместе.
Я буркнула: «Угу», повесила трубку и, с грустью от недосмотренного, поплелась в ванну.
В спокойствии прикрытых век —
Любовь, достигшая предела…
Я помню: Чёрный Человек
Моё – увозит в лодке – тело.
Нет никаких знакомых лиц,
Ни церемонии прощанья —
Безмолвно кружит стая птиц,
И том стихов – как завещанье.
В туманной дымке – острова,
Всё дальше – мостики и крыши…
Кричу Ему, что я– жива!
Но Он как будто бы не слышит —
Молчит… Не знаю я, кто – Он,
И сколько минуло мне вёсен…
Привычный шум прибрежных волн
Едва нарушат всплески вёсел.
Какая странная печаль:
И песни томных гондольеров,
И карнавальный бог – февраль,
И всё, что было здесь, – химера.
А я осталась… Я-жива!
Там – тело, сброшенное платьем!
Всё дальше, дальше – острова,
Всё ближе – Вечности объятья…
Твоя Венеция навек
В мой Судный День осиротела…
Кто ты, тот Чёрный Человек,
На лодке увозящий тело?