Александра Билевская. Трудно быть ведьмой

   Однако в моем новом положении оказались и минусы, причем основной – общение с деканом. Четыре года я знала его лишь наглядно и поначалу здоровалась, а потом перестала, потому что он мне не отвечал. Не скрою, антипатия зародилась во мне сразу. Даже если тебя не узнают, произнести «здрасте» не очень трудно? Просто высокомерие и неуважение к окружающим.
   Теперь мне, увы, пришлось к нему обратиться. Дело в том, что в моей лекционной аудитории своеобразная доска. Такая коричневая и волнистая, из линолеума. Я была уверена, что подобные давно выброшены на помойку, а немногие оставшиеся экземпляры жадно скупили антикварные магазины. Говорят, советские предметы быта сейчас в цене.
   Вот на этом ценном экспонате мне и предлагалось писать. Экспонат сопротивлялся. Он был блестящий и скользкий, мел царапал его, почти не оставляя следов. Ошеломленная, я ко всем подряд обращалась с возникшей проблемой, пока меня не направили к декану – мол, у него есть специальный фонд для подобных нужд. Честно говоря, ненавижу просить, да еще у людей высокомерных. Но что оставалось? Собрав всю свою решимость, я подошла к Николаю Петровичу и обрисовала ситуацию.
   Похоже, не прервал он меня исключительно потому, что остолбенел от неожиданности. Но, следует отдать ему должное, пришел в себя быстро. По крайней мере его ответ был блестящим.
   – Девушка, – сухо произнес декан, глядя на меня так, словно я только что потребовала с него десять тысяч долларов на покупку бриллиантовой диадемы, в которой собираюсь очаровывать любовников. – Свои личные проблемы вы должны решать сами, не отвлекая ими окружающих. Особенно тех, чье время дорого стоит. Надеюсь, мне не придется повторять совет дважды.
   И, пока я открывала-закрывала рот, не зная, что сказать, Николай Петрович с достоинством удалился. А я побрела к своей личной проблеме, волнистой и облезлой, раздумывая, не следует ли скопить денег, дабы лично купить новую доску. Помимо жадности (боюсь, цена вопроса превосходит мою зарплату), мешала глупость – я совершенно не представляла, где подобные вещи продаются. Да еще неумелость – боюсь, собственноручно повешенная мною доска тут же упала бы и кого-нибудь пришибла. Так я и осталась ни с чем.
   Следующие несколько месяцев декан меня по-прежнему не замечал, зато в зачетную неделю неожиданно остановил прямо на лестнице.
   – Вы должны поставить зачет Васильевой и Бирману, – без предисловий сообщил он. – А за экзамен – как минимум «хорошо». Понятно?
   Чего тут не понять? Однако, лучезарно улыбнувшись, я со всем доступным мне простодушием произнесла:
   – Разумеется! Как только они сдадут мне долги, сразу получат зачет.
   Гордо замечу – декан поперхнулся.
   – При чем тут долги? – возмутился он. – Эти люди мне нужны.
   – Да? – удивилась я. – Тогда вы посоветуете им добросовестно подготовиться, правда? И все будет хорошо. Кстати, нам всем нужна новая доска в лекционную аудиторию. Во втором семестре ее поставят?
   – Эти люди мне нужны! – уже громче повторил собеседник, очевидно подозревая меня в глухоте.
   – А нам нужна доска, – бодро поделилась я. А что? Вот мы встретились случайно и делимся друг с другом проблемами. У каждого есть интересные, если не сказать интригующие, нужды.
   – Так вы поставите им то, что я велел? – помолчав, уточнил декан.
   – Конечно, – согласилась я. – Как только они подготовятся.
   Нет, я вовсе не злопамятная! Просто злая, и память у меня хорошая. Впрочем, не считайте, что, если б Николай Петрович мне не насолил, я бы поступила по-другому. Хотя поступок доставил бы мне тогда гораздо меньше удовольствия.
   Короче, я уперлась рогом и в сессию ставила всем оценки по одинаковым критериям, вне зависимости от того, называл мне декан фамилию или нет. Он с завидной настойчивостью еще пару раз пытался чего-то потребовать, а я не менее настырно произносила: «Как только подготовятся, сразу сдадут» – и талдычила про доску. В конце концов, что он мне может сделать? Уволить? Во-первых, у нас жуткая нехватка преподавателей, особенно молодых, а во-вторых… ну пойду работать в школу – не съедят же меня там, наверное?
   Правда, определенный метод воздействия у декана имеется – материальный. По новым законам, треть фонда заработной платы идет на премии сотрудникам. Но, честно говоря, мне и так ничего бы не перепало. Премии распределяет начальство, и не нужно особой проницательности, чтобы догадаться, что наиболее достойным оно считает себя.
   Встречаясь с деканом, я почти физически чувствую исходящее от него недоброжелательство. Ладно еще, когда он, задрав голову, проходит мимо. Куда хуже, если заговаривает, а сегодня явно был именно этот случай. Опять начнет про своих блатных? Как ему не надоело? Неужели не видит, что я все равно не соглашусь? Наболтает гадостей и испортит настроение с самого утра… хоть бы раз услышать от него что-нибудь хорошее! Кажется, все бы за это отдала!
   – Вика, здравствуйте! – сладко пропел Николай Петрович. – Какая вы сегодня красивая!
   Вздрогнув, я уставилась на него, не в силах даже поздороваться. Может, я сплю и вижу сон?
   – Да что ж мы стоим в коридоре? – ласково продолжил декан. – Вас просквозит. Пойдемте в кабинет.
   Совершенно деморализованная, я безвольно поплелась за ним. На привычное хамство я знала что ответить, но как быть теперь? А самое поразительное, что слова собеседника казались мне искренними. Не в том смысле, что я действительно считала себя в тот день особенно красивой. Хотя, если честно, считала. Я была в платье, которое придумала и сшила Лиза. Оно вроде бы очень простое, но красное и довольно короткое, и я в нем чувствовала себя чем-то вроде двойника Фанни Ардан. Обычно я его на работу не ношу, приберегая для театра, но после вчерашней нервотрепки было необходимо взбодриться, а это платье прибавляет мне энергии. Я уже упоминала: Лиза – гениальный модельер!
   Но стань я хоть Фанни Ардан, хоть Мадонной, декану никогда не было до этого дела. Обычно он вообще не считал меня за человека! А сейчас боится, что просквозит, и тон такой натуральный, и выражение лица… чудеса, да и только!
   – Присаживайтесь, пожалуйста. Вы ведь у меня ни разу не были? Сейчас прикажу секретарше принести кофе.
   – Нет, – испугалась я. – У меня через десять минут занятие.
   – Такая красивая девушка – и такая ответственная, да еще умница вдобавок, – улыбнулся Николай Петрович, не сводя с меня восхищенных глаз.
   «Издевается? – с надеждой подумала я. – Из мести?»
   – Но как вы, бедная, живете на свою зарплату? – с недоумением продолжил он. – Юной, красивой девушке надо и одеться, и в ресторан сходить. Кстати, что вы делаете сегодня вечером?
   – Очень занята, – быстро выпалила я.
   – Можно завтра… в любой вечер, когда вам будет удобно. Сегодня у меня тоже дела… работа, работа… подчиненные лентяи, за всем приходится следить самому. Буду распределять деньги за коммерческих студентов. Как несправедливо, что вы за них раньше ничего не получали! Но ничего, я это компенсирую. Вы получите столько, что это будет приятной неожиданностью. Только не говорите никому из коллег, хорошо? Зачем нам с вами лишняя зависть?
   – Не надо! – завопила я, вскочив.
   – Конечно, зависти не надо, – подтвердил декан, нежно подхватывая меня за локоток.
   – Денег не надо, – жалобно попросила я, пятясь.
   Локоть Николай Петрович упорно не отпускал и даже принялся его поглаживать. Замечу помимо уже сказанного ранее о его душевных свойствах, что возраст у него около пятидесяти, а рост такой, что я с легкостью вижу лысину на макушке.
   Не знаю, как повернулось бы дело дальше, если б не спасительный звонок. Его настойчивая трель помогла мне обрести разум – или это был условный рефлекс?
   – Пора! – возгласила я и опрометью рванула из кабинета.
   Хорошо еще, есть у меня свойство: личные проблемы я оставляю за порогом аудитории. Пусть я себя неважно чувствую или настроение плохое, на время работы это загадочным образом исчезает. Открыла дверь, улыбнулась, поздоровалась – и процесс пошел. Иначе не знаю, как бы я провела занятия. Мало вчерашней сумасшедшей ведьмы – теперь ополоумел декан! Эпидемия, что ли? Весеннее обострение? Пять лет терпеть меня не мог, а тут в одночасье влюбился? Любовь, понимаете ли, зла. Нет, чушь! Скорее у него коварный план… гм… например, соблазнить меня, чтобы заставить выполнять в дальнейшем его приказы? Хотя на идиота он не похож. Загадка, к тому же неприятная. Признаюсь, я дважды сбегала в туалет хорошенько помыть локоть.
   Подумав, я решила поделиться случившимся с Женькой. Уж она в любовных делах дока! Вот пусть и объяснит. Тем более, мы с ней как раз должны были встретиться. Она обещала заехать к концу моей работы на машине, чтобы отвести меня к себе домой. У нее на компьютере винды барахлят, а она почему-то боится их переустанавливать. Я должна была ей помочь.

Глава 5

   – Короче, он предложил мне большую премию и схватил за голый локоть, – закончила я. – Каково?
   – Удачно, – вяло кивнула Женька, не отрывая взгляда от дороги.
   Нет, я вовсе не ждала, что после моих слов собеседница бросит руль и примется заламывать руки, громко восклицая: «Какой кошмар!» Более того – столь опасного для жизни поведения я бы никак не могла одобрить. Однако полное отсутствие реакции меня тоже не устроило.
   – Чего удачного? – возмутилась я. – Я жалуюсь на жизнь, жду сочувствия и что получаю вместо него? Что мои проблемы – это «удачно». Подруги так себя не ведут. Уж поахать-то немного могла бы! Где твоя женская солидарность?
   – Погоди… ты разве говорила про проблемы? Ты понравилась начальнику, он хочет дать тебе денег. Где проблемы? Или я что-то прослушала?
   – Ты прослушала, что он мерзкий тип, к тому же старый и лысый. А еще – что раньше я его страшно раздражала, а теперь он вдруг прозрел. Очень странно. Может, притворяется с какой-то коварной целью? Ты как считаешь?
   – Притворялся бы – ты б заметила, – пожала плечами Женька. – Ты такие вещи замечаешь.
   Вообще-то она обожает слушать про любовные перипетии. Даже вечные Лизины рассказы про Эдика, от которых меня, признаюсь, давно тошнит. И вот в кои-то веки я сподобилась доставить подруге подобное удовольствие – а эффекта нет!
   – Слушай, ты нормально себя чувствуешь? – забеспокоилась я. Что-то с ней явно было не так.
   – А черт его разберет, – призналась Женька. – Наверное, ненормально. Эта психованная ведьма испортила мне настроение. Представляешь, я полночи не спала! И в груди какое-то странное ощущение… будто ковыряется кто-то.
   – Кошки на душе скребут, – невольно пошутила я. – У тебя они не скребут, а ковыряются. Самое поразительное, что у меня тоже. Интересно, как там у Лизы?
   Позвонив Лизе на мобильный, я узнала, что она перещеголяла нас обеих, ибо места себе не находит и бодрствовала не жалкие полночи, а ночь целиком. Немудрено – она из нас самая впечатлительная.
   – А мне снился увлекательный фантастический сон, – похвасталась я. – Подробностей не помню, но там фигурировали три красавицы, обсуждавшие колдовские дела. Видимо, на меня так подействовал «Справочник ведьмы».
   – Ведьма дала тебе справочник? – удивилась Лиза.
   – Да уж, – улыбнулась я, – от нее разве дождешься?
   – То есть ты его случайно у нее забрала? Я хочу посмотреть. Очень хочу! Покажешь? – В голосе подруги звучало не просто нетерпение – я бы сказала, паника.
   – Да нет, это не от нее, – объяснила я. – Я обнаружила незнакомый файл в ноутбуке. Написан словно настоящий справочник, а речь идет о ведьмах. Масса загадочных терминов и вообще весело! Но бог с ним, лучше говори, с тобой-то что? Тебе не стало лучше?
   Подруга прошелестела что-то так тихо, что я не расслышала.
   – Повтори! – попросила я. – Не слышно.
   – Я… сейчас, подожди минуточку! – В трубке зашуршало. – Вот, я сейчас в ванной и включила воду. Девочки, приезжайте ко мне, пожалуйста. Мне кажется, я сошла с ума.
   – А почему тебе так кажется? – подумав, уточнила я. С Лизой надо держать ухо востро. Стоит посочувствовать: «Бедная девочка!» – и получишь поток слез.
   Мой метод себя оправдал. Подруга отрапортовала коротко и ясно:
   – У меня видения.
   – Какие видения?
   – Странные. Это не телефонный разговор. Я не хочу, чтобы Эдик узнал. Зачем ему сумасшедшая? Вика, ты когда вернешься? Мне плохо, Вика!
   – Мы почти у Женькиного дома, – оглядевшись, сообщила я. – Ладно, я не буду переустанавливать ей систему до конца. Запущу программу, дальше Женька сама справится, а я поеду домой. Пару часов потерпи, ладно?
   Мы как раз катили по длинному узкому проезду, ведущему к нужному двору. Я помнила, что проезд страшно неудобный. Двум идущим навстречу машинам никак не разминуться, надо сдавать обратно и пропускать. Сейчас, слава богу, было пусто. Правда, на перпендикулярной дороге что-то шуршало, но мы уже почти добрались до конца, и ясно было, что машина притормозит немного, освободив путь для нас.
   Не тут-то было! Черный автомобиль выскочил и остановился, едва нас не протаранив.
   – «Ауди», – мрачно прокомментировала Женька, тоже останавливаясь. – Понтовая. А ведь прекрасно видел, гад, что поворотником я не мигала. Мне и нужно-то было две секунды! Он что, думает, я потащусь задним ходом обратно на проспект? И все только потому, что у меня машина дешевле?
   – Задним ходом всю эту кишку? – ужаснулась я. – Ты что? Мы во что-нибудь врежемся. Сейчас эта «ауди» сдаст немного назад, и мы проедем.
   – Счастливая ты, – заметила Женька. – Ездишь на трамвае и в ус не дуешь. А знаешь, как сложно девушке на машине? То гаишники, то бандюганы на понтах. Зуб даю, сейчас вылезет гость с Кавказа и расскажет, как положено вести себя женщине при встрече с мужчиной.
   Я вгляделась, но за тонированными стеклами иномарки рассмотреть водителя было трудно.
   – Я обещала Лизе поскорей вернуться, – напомнила я. – Может, я выйду и поеду домой на метро? Хотя страшно оставлять тебя наедине с бандюганом.
   Женька открыла дверцу, вышла и постучала по стеклу «ауди». Оно опустилось. В салоне оказался вовсе не гость с Кавказа и, похоже, не бандюган, а мордатый благообразный тип неопределенного возраста. Маленькие глазки терялись в складках лица, а фигура явно требовала вмешательства хорошего закройщика вроде Лизы – костюм неизвестного хоть и выглядел дорогим, но не скрывал толстой спины и обширного живота.
   – Сдайте немного назад, пожалуйста, – попросила Женька. – Я проеду и освобожу вам дорогу.
   В дальнейшем диалоге вас ждет немало многоточий. Правда, нецензурные выражения цензура сейчас пропускает с легкостью, а иные авторы ими даже гордятся, но я человек старомодный. Я даже не пойду по такому распространенному в последние годы пути, как удаление из матерного слова одной буквы и скромного использования получившегося уродца. Нет уж, пусть фантазия читателя, если хочет, работает сама. В конце концов, выбор невелик – всего-то три существительных и один глагол, которые наш собеседник без особого смысла вставлял в каждую фразу.
   – Ты…, сдурела! Выперлась мне навстречу и…! Освободи проезд, а то я тебя…! Ты хоть видишь…, кто я?
   Тут мордатый ткнул в лобовое стекло, на котором красовалось нечто, смахивающее на пропуск. Разозлившись, я вылезла из машины и переписала себе в блокнот: «Сайко Вадим Васильевич, главный специалист по работе с населением по городу Санкт-Петербургу», а потом добавила туда же номер его «ауди». Как я сразу не догадалась? Конечно, перед нами Большой начальник. У обычных людей не бывает такого выражения лица. Вообще такого лица не бывает! Моему декану и то еще расти да расти…
   – Спасибо, теперь я знаю, кто вы, – вежливо ответила я. – Это очень удачно, что моя жалоба в Смольный будет с вашей должностью и фамилией. Сейчас очередной виток борьбы с коррупцией, вы станете подходящим примером.
   – Пиши, что хочешь…! Жалуйся…! А я буду ездить где хочу, без ваших… советов! У меня прямой эфир, а всякое… быдло будет меня задерживать!
   В сумке надрывался мой мобильный.
   – Вика! – почти в истерике прокричала Лиза. – Я не знаю, что делать! Оно все хуже и хуже! Я вижу, понимаешь? Смотрю на человека и вижу! Приезжай, пожалуйста! Приезжай!
   – Держись, – ответила я. – Я еду.
   Я повернулась к Женьке.
   – Понимаю, что уступать не хочется, а ползти задом трудно, но…
   – Испугались наконец… дуры! – радостно прервал меня главный специалист. – То-то же…! Да я вас даже… побрезгую!
   Я, пожав плечами, процитировала:

 
Когда навстречу бык идет,
Давай свернем с дороги,
Поскольку он – рогатый скот,
А мы с тобой безроги.
 

   Признаюсь, не ожидала, что человека, для которого мат в порядке вещей, можно задеть стихами. Однако это произошло. Сайко не просто покраснел – он побагровел, выскочил из машины и, сжав кулаки, двинулся на меня. Признаюсь, мне стало страшно.
   – А ну стой! – завопила Женька, преграждая ему путь. – Стоять, гад! Фразы не можешь сказать без мата! Так вот и живешь, да? По работе с населением, блин! А даже притвориться не умеешь! Что на уме, то и на языке! И как тебя терпят, гада? А пошел ты!
   Чиновник, вздрогнув, неожиданно повернулся к нам спиной. Я решила, он вернется в «ауди» и уступит-таки дорогу, но он неуверенно побрел куда-то вбок.
   – Садись! – скомандовала мне разъяренная Женька. – И учти: разобьемся – я не виновата.
   Мы не разбились. Подруга с удивительной ловкостью провела машину задом по узкому проезду и рванула в направлении нашего с Лизой дома. Она была бледна как мел, а глаза горели бешеным огнем. Я, признаюсь, даже боялась заговорить – казалось, лучше ее не трогать. Конечно, Женька от природы обладала взрывным темпераментом и легко теряла над собой контроль, но сейчас в ней было что-то необычное. Я чувствовала исходящий от нее поток энергии, причем какой-то небезопасной.
   «Как сильно разозлил ее этот тип, – размышляла я. – Не похоже на Женьку. Она обычно быстро вспылит, но и отойдет за минуту. Что за день такой неудачный! Сперва у меня проблемы с деканом, теперь вот Женька не в себе, да еще с Лизой что-то непонятное. Откуда у нее видения? Она хоть и впечатлительная, но вполне нормальная. Может, это Эдик над ней издевается?»
   К сожалению, по-настоящему сосредоточиться, чтобы проанализировать ситуацию, не удалось. Я чувствовала себя страшно усталой. Словно целый день работала внаклонку на огороде, и вот теперь ломит спину, гудят ноги и руки, да еще голова кружится. Оставалось надеяться, что разболелась я не сильно и дома приду в себя.

Глава 6

   Лизу мы обнаружили во дворе, нервно мечущуюся туда-сюда по детской площадке. Сидящие на лавочке у подъезда старушки с интересом на нее поглядывали. У них там постоянный наблюдательный пункт, и покидают они его лишь в самые лютые морозы. А сейчас, слава богу, было тепло.
   – Девчонки! – Лиза рванула к нам, словно приговоренный к смертной казни, завидевший гонцов с приказом о помиловании. – Девчонки! – Потом она подняла полные слез глаза и тихо, восторженно произнесла: – А у вас я этого не вижу. Какое счастье! Вы даже не представляете себе, какое это счастье!
   Я потрогала ей лоб. Он был жутко горячий.
   – Температура у тебя, вот что, – сообразила я. – Высокая. Отсюда и видения. Пойдем ко мне, будем тебя лечить.
   Мы пошли к подъезду. Старушки, вытянув шеи, жадно вперились в моих подруг. И это притом, что знают их уже двадцать лет! Страшно представить, что было бы, приведи я любовника. Возможно, его разорвали бы на сувениры.
   Лиза нервно пряталась за мою спину, а Женька, обычно обгоняющая всех и подскакивающая в ожидании у двери, медленно плелась позади.
   – Не вздумай и ты заболеть, – пригрозила я ей. – Это будет уже слишком.
   – Сил нет, – пожаловалась она. – А еще тоска.
   – Тоска? – опешила Лиза. – У тебя?
   Я понимала ее недоумение. Тоска у Лизы – это нормально, а вот у Женьки… честное слово, конец света!
   Мы поднялись, наконец, в квартиру. Градусник у меня всего один, поэтому температуру измеряли по очереди. Первая Лиза – тридцать восемь и восемь. Потом Женька – тридцать пять и три. И, наконец, я со своими скромными тридцатью семью и четырьмя – даже стыдно примазываться. Правда, у меня все болело.
   – Может, эпидемия гриппа? – предположила я. – Мы друг друга позаражали. Правда, симптомы отличаются…
   – Это не грипп, – твердо возразила Лиза. – Девчонки, вы не знаете главного! Я вижу!
   – Я, по счастью, тоже, – ответила я. – По крайней мере пока. И что?
   – Нет, ты не поняла. Я вижу… даже не знаю, как это объяснить… я вижу чувства человека! Нет! – поспешно поправила сама себя Лиза: – Это наверняка не настоящие чувства, а мне просто кажется. Но я их вижу, понимаешь? У всех, кроме вас. С вами, слава богу, все нормально. Знаете, у меня на душе сразу полегчало! Если б я и у вас это увидела, я бы не пережила!
   – Объясни толком, – потребовала Женька. – Как можно видеть чувства?
   Лиза недоуменно пожала плечами.
   – Это началось сегодня утром. Эдик был не в духе. Я вчера пришла от ведьмы совсем без сил и ничего не успела приготовить. Пришлось на завтрак пожарить ему яичницу с колбасой, и он очень ругался. Мол, мало того что я глупая, так еще бесхозяйственная. Из-за меня он не может реализовать себя как художник. Чтобы гению пробиться, нужна хорошая жена. Как, например, у Достоевского. Она опекала его и вдохновляла.
   – Однако пробился он гораздо раньше, чем на ней женился, – буркнула я.
   Если честно, терпеть не могу подобные разговоры! Хочется взять колотушку и стукнуть Эдика по голове. Но нельзя. Во-первых, посадят, а во-вторых, Лиза будет недовольна. Жаловаться она может сколько угодно, однако мужа боготворит.
   – Что дальше? – поторопила Женька.
   – Я смотрела на него и думала: вот узнать бы, любит он меня или нет? Или хотя бы – хочет ли любить? Кажется, все бы за это отдала! И тут я увидела… у него вокруг головы появился такой разноцветный нимб… или аура? Что-то вроде полупрозрачного свечения. Там было много оранжевого… это раздражение. Еще фиолетовое. Это… как бы назвать? Я хорошо чувствую, но не всегда знаю, как называется. Расчет, наверное? Что-то вроде скрытых и нехороших для окружающих планов. Вообще все было в такой сероватой дымке. Это обман, притворство. Я так испугалась, что закрыла глаза. С закрытыми, слава богу, ничего не видно.
   – А откуда ты знаешь, какой цвет что означает? – заинтересовалась я.
   – Просто знаю. Ты же определишь по выражению лица, смеется человек или плачет? Вот и тут так же. Эдик ушел, а я сидела словно пришибленная. Потом взяла себя в руки и поехала на работу. Я решила, у меня глюки после вчерашнего. Перенервничала из-за ведьмы, вот и привиделось. Девчонки, я в метро чуть не умерла! Кругом люди, люди, и у каждого вокруг головы нимб. Цвета разные-разные… любовь, например, золотая. А талант, он такой… красный, но особенного оттенка. Наверное, это называется алый. У одного парня был такой маленький алый кружок… интересно, к чему конкретно у него талант? А у пожилой женщины алое распределялось тоненькими нитями… за что бы она ни взялась, все у нее хорошо получится.
   – А у твоего… – начала было я, но прикусила язык.
   Как ни странно, Лиза поняла.
   – У Эдика нет ни золотого, ни алого. Они вообще встречаются редко. Я не смогла ехать в метро. Вышла и плакала, плакала… Не могут быть люди такими плохими! Почти все, представляете? Эгоистичные. Нечестные. Жадные.
   Я пожала плечами.
   – Все мы в какой-то степени эгоистичные, нечестные и жадные. Иначе не выжить.
   – Неправда! – вскинулась Лиза. – Люди хорошие.
   – Хорошие, – согласилась я. – Одно другому не мешает. Люди разные.
   – Ну… да. Есть некоторые, которые плохие. Но большинство-то хорошие!
   – Да не в этом смысле разные! Каждый человек одновременно хороший и плохой. В чем-то добрый, в чем-то злой. Это нормально.
   – Я во всех вижу что-то плохое! – в отчаянии вскричала Лиза. – Я так не могу! Я знаю, это все неправда!
   Оставалось лишь махнуть на нее рукой. Если человек прожил двадцать семь лет в уверенности, что окружающие идеальны, трудно, наверное, в одночасье смириться с их недостатками. Поэтому я сказала:
   – Конечно, неправда. Это бред от высокой температуры.
   – Температура поднялась потом, от горя. Это не грипп, Вика. И у вас с Женькой тоже. Ты не думаешь, что вчерашняя ведьма нас заколдовала?
   Еще пару дней назад я бы в ответ покрутила пальцем у виска. Не верю я в ведьм, экстрасенсов, безопасное похудение на десять килограммов в неделю и лекарство от всех болезней. Однако с фактами спорить не рискну, а те утверждают, что некоторые гипнотические способности у вчерашней ведьмы есть. Если она сумела довести нас до транса, значит, могла что-то еще.
   – Точно! – оживилась Женька. – Это она, мерзавка! Честное слово, со мной никогда еще такого не было! Вот угораздило вляпаться…
   – Это я виновата, – вздохнула Лиза.
   – Главное – не «кто виноват», а «что делать»? – заметила я. – Идти к ней и требовать, чтобы расколдовала?
   Признаюсь, при одной мысли о возвращении становилось не по себе. Но других идей в голову не приходило.
   – К ней? – ужаснулась Женька. – Ну уж нет. Я не дура дважды наступать на одни и те же грабли. И вам не советую.
   Лиза кивнула:
   – Я тоже не хочу – мне страшно. Может, само рассосется? Потихоньку.