Страница:
Александра Билевская
Трудно быть ведьмой
© Александра Билевская, 2010
© ООО «Астрель-СПб», 2010
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© ООО «Астрель-СПб», 2010
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Глава 1
– Слушайте, а может, попробовать это? – с надеждой спросила Лиза, глядя на нас с Женькой смиренными глазами собаки, ждущей возвращения хозяев у порога магазина.
– Что это? – уточнила Женька, взяв протянутую подругой бесплатную газету. – Так… «данный прибор восстановит качественную эрекцию и либидо, а также снимет раздражительность и напряженность». У твоего Эдика что, проблемы с потенцией? А чего раньше не говорила? Тогда все ясно. У мужиков при этом очень портится характер.
– Нет у него проблем с потенцией, – покраснев, возразила Лиза. – Ты не туда смотришь. Вот! – И она указала на фотографию, украшающую одно из объявлений (если к подобного качества фотографии, конечно, применимо слово «украшающая»). – Чем-то на нашу Вику похожа, ты не находишь?
Я тут же вырвала газету и уткнулась в нее носом. Худощавая жгучая брюнетка неопределенного возраста смотрела прямо на читателя, причем даже скромный размер портрета не скрывал удивительно мерзкого выражения ее лица.
– Спасибо! – иронически прокомментировала я. – Никогда не думала, что смахиваю на ведьму.
– Какую еще ведьму? – удивилась Женька. – Скорее на женщину-вамп. У вас с ней одинаковый тип, такой испанский.
– Да, – одновременно кивнула Лиза. – Тут написано: профессиональная прирожденная ведьма. У нее удивительно одухотворенный вид, правда? Это точно не шарлатанка. Я уверена, она мне поможет.
– А ты хоть одну шарлатанку принимала за шарлатанку? – невольно улыбнулась я.
Дело в том, что Лиза фантастически доверчива – такой уродилась и такой, похоже, когда-нибудь помрет. По крайней мере за те двадцать лет, что мы знакомы, характер ее совершенно не изменился, и никакие столкновения с суровой действительностью не оставляют на нем следов. Подозреваю, подруга является единственным человеком в нашем многомиллионном городе, не только готовым отдать последние деньги профессиональному нищему, но и принимающим близко к сердцу его душещипательную историю. Как ей это удается – ума не приложу.
Впрочем, я привыкла и не удивляюсь. Мы втроем – Лиза, Женька и я – дружим с первого класса. То есть десять лет мы общались по несколько часов ежедневно, а последующие десять регулярно перезванивались и встречались. Сейчас, например, мы собрались у меня дома без особого повода – просто приятно провести выходной.
Правда, обсуждение Лизиного мужа Эдика удовольствия мне не доставляет, но тут уж ничего не поделаешь. Он является важнейшей частью жизни подруги, и она думает о нем постоянно. Эдик – непризнанный гений. Так, по крайней мере, считает он сам – а значит, Лиза тоже. Она очень хорошо рисует и после школы поступила в Художественно-промышленную академию, которую петербуржцы по-прежнему предпочитают называть Мухинским училищем, а попросту Мухой. В Мухе она и обрела красавца Эдуарда.
Возможно, подруге не снесло бы крышу настолько сильно и бесповоротно, но роман с Эдиком попал на очень уж удачный период. Точнее, для него удачный, а для остальных наоборот. Лиза росла без отца, с мамой и бабушкой. Потом бабушка умерла, а буквально через полгода и мама. До сих пор не могу спокойно вспоминать этот кошмар! Лиза чувствовала себя одинокой и потерянной. И тут за ней стал ухаживать однокурсник. Такой взрослый, умный, все понимающий и способный поддержать в трудную минуту (хотя я, признаюсь, до сих пор не избавилась от подозрения, что спровоцировала его не жалость, а оставшаяся подруге двухкомнатная квартира).
Эдик нас на пять лет старше и успел несколько раз сменить вуз по велению своего прихотливого характера. Сейчас ему тридцать два, и он умудрился только в этом году получить, наконец, диплом, и то благодаря неустанным стараниям жены. Как же, он ведь творческая личность, ему важны не бумажки, а возможность свободной самореализации!
Бумажки с водяными знаками, выплачиваемые в качестве зарплаты, Эдик тоже презирает. Что не мешает ему вкусно есть и пить, посещать рестораны и небрежно носить самые модные шмотки. Все это обеспечивает Лиза. Она, понимаете ли, не гений, а обычный человек, поэтому по окончании института пошла на не слишком престижную, однако денежную работу. Она дизайнер по костюмам в Мариинском театре, причем может не только нарисовать эскиз, но при необходимости собственноручно все сшить. А главное – в ее одежде люди почему-то выглядят лучше, чем в любой другой. Недостатки фигуры исчезают, зато достоинства становятся виднее. Поэтому у Лизы нет отбоя от частных заказов. Оперные певцы многое готовы отдать за возможность визуально сбросить пару-тройку килограммов!
Эдик якобы не понимает, откуда берутся деньги, а также почему в квартире чисто и каким чудом возникает еда в кастрюльках. Он выше этого. Ладно, в конце концов, дело не мое, а Лизино. Если она его любит и с радостью обслуживает – почему бы нет? Однако последнее время даже безропотная подруга почувствовала неладное. Муж и раньше частенько возвращался домой к утру, да еще пьяным, а теперь иной раз вообще не приходит ночевать, причем не удосужившись предупредить об этом. В довершение ко всему он убедил Лизу, что та безобразно толстая.
Мне в этом отношении легко. Я могу есть сколько влезет, совершенно не прибавляя в весе. Женька правильно сказала про мой испанский тип. Густые брови, прямые черные волосы до середины спины и тот рост, при котором многие носили бы обувь на плоской подошве и сутулились, а я наоборот – хожу на каблуках и горжусь прямой осанкой. У меня нет желания быть как все, – лучше буду какая есть.
Лиза с Женькой мне тоже нравятся какие есть. Женька напоминает симпатичного шкодливого котенка. Когда она появляется, сияя огромной копной рыжих кудрявых волос, кажется, будто солнышко взошло, но не плывет, как ему положено, по небосклону, а носится, словно сумасшедшее, туда-сюда. Я часто удивляюсь, где в невысокой подруге помещается столько энергии. Просто моторчик какой-то внутри!
Лиза совсем другая. Она пухленькая, светленькая, голубоглазая и безумно хорошенькая, похожая на старинную фарфоровую куклу. Да, в модели ее не возьмут, однако раньше это Эдику не мешало, а сейчас, видите ли, стало раздражать. В результате Лиза уже два месяца сидит на безумной диете, при которой есть нельзя, по-моему, ничего, кроме сырой капусты и салата – не того, что с колбасой и майонезом, а того, который безвкусная зеленая трава. Причем я с присущим мне скептицизмом не могу отделаться от мысли, что страдания бесполезны, ибо дело не в Лизиной фигуре, а в том, что Эдик завел любовницу. Правда, высказать предположение подруге не поворачивается язык. Мне почему-то кажется – стоит произнести что-то вслух, и его шансы на реализацию увеличиваются.
– И на кой нам это объявление? – оторвала меня от раздумий Женька. – Так… «профессиональная прирожденная ведьма с большим опытом занимается коррекцией личной жизни: снимет венец безбрачия, приворожит по фотографии, наведет порчу на разлучницу. Стопроцентная гарантия». Лизка, ты что, хочешь отвести к ней Вику? Венец безбрачия только у нее.
– Нет уж! – возразила я. – Моя личная жизнь в коррекции не нуждается. Опыт общения с вашими тремя мужьями заставляет вцепиться в венец безбрачия руками и ногами.
Женька захохотала. Из упомянутых мужей два, как можно догадаться, принадлежали ей. Со Славой она закрутила роман еще в школе, а зарегистрировалась, едва ей стукнуло восемнадцать. Брак длился пару лет. Женька быстро поняла, что одно дело – гулять с симпатичным офицером, который делает тебе подарки и водит по ресторанам, и совсем другое – жить вместе с ревнивым занудой, пытающимся заточить тебя в четырех стенах. Господи, сколько мы с Лизой от него натерпелись! Вечно он все критиковал и всем был недоволен. Женька, казалось бы, должна была натерпеться не меньше, но не тут-то было! Сперва она ничего не замечала, поскольку любовь застила разум, а потом у нее открылись глаза, и она принялась изменять мужу направо и налево, бодро объясняя, что, раз он все равно ревнует, пусть хоть будет причина. С помощью этой ловкой политики в двадцать два она сумела-таки добыть согласие на развод, а в двадцать три опять заполучила штамп в паспорт, на сей раз влюбившись в бизнесмена. Володя оказался настоящим мачо… так, по крайней мере, характеризовала его Женька. Если мачо – это тип, хватающий за бока любую женщину, оказавшуюся в пределах досягаемости, то да, Володю стоит взять за образец. Лиза могла сколько угодно краснеть до слез, а я пихаться и огрызаться, но Женькиного мужа это не останавливало. Не могу понять, как человек, настолько помешанный на сексе, сумел достичь успеха в бизнесе. Однако факт остается фактом – за время брака Володя нажил достаточно, чтобы вложить капитал в приобретение однокомнатной квартиры, причем из каких-то сложных соображений оформил ее на Женькино имя.
Наверное, со стороны все это выглядит для моей подруги не очень лестно, но на самом деле она корыстная в меру. Просто не способна увлечься мужчиной, витающим в облаках, ей нравятся практичные и успешные. К Володькиным демаршам она сперва относилась… нет, слово «спокойно» тут, пожалуй, не подходит. Каждый раз она с упоением закатывала скандал, который заканчивался не менее упоительным примирением. Но постепенно обоим это надоело. Год назад они разошлись, причем Володя благородно не отобрал у Женьки квартиру. В результате она сейчас живет отдельно от родителей и пользуется полной свободой (уж поверьте, на всю катушку).
Женька вообще удивительно везучая. Она редко дает себе труд задуматься о последствиях собственных поступков – и, как ни странно, из любых передряг выходит без потерь. Возможно, таким вот безбашенным выделяется особо квалифицированный ангел-хранитель, который только тем и занимается, что добросовестно разруливает их проблемы. Соверши я или Лиза хоть половину Женькиных безумств – страшно представить, что бы с нами стало, а ей как с гуся вода. В результате она совершенно не учится на своих ошибках – ей просто незачем.
Но я опять отвлеклась.
– Вика, я, конечно, имела в виду не тебя, – смущенно объяснила Лиза, комкая газету. – Раз ты не влюбляешься, зачем тебе замуж? Я о себе, потому что… – Она смолкла.
– Что потому что? – спросила я. Мне вдруг показалось, подруга хочет сказать нечто важное.
– Потому что я дура, – тихо произнесла она. – Знаете, я уже несколько дней размышляю об одном и том же и никак не могу успокоиться. Девчонки, а вдруг Эдик меня не любит? Делает вид, что любит, а на самом деле нет?
Я аж вздрогнула от неожиданности. Чтобы Лиза проявила недоверие, да еще к ненаглядному мужу… это все равно что услышать в пасхальной речи патриарха: «Ребята, а Бога-то нет!»
– Он пытается любить, чтобы меня не обижать, – продолжила подруга, – но у него не получается. Вот так.
Нет, все-таки Лиза неисправима! Даже тут она сумела найти объяснение, позволяющее ни о ком не думать плохо.
– И что теперь? – уточнила я. – Будешь просить ведьму приворожить мужа по фотографии? Ты это серьезно?
– Не знаю. Просто я посмотрела на объявление, и… ну, вот знаете, как это бывает? Что-то екнуло внутри. Я вдруг поняла, что мне надо к ней сходить. Схожу, и все разрешится.
– Не представляю, как можно желать кого-то приворожить, – честно высказалась я. – Другое дело – уметь разобраться в истинных чувствах человека. Это да, это бы я хотела. Чтобы знать точно, а не гадать, и уже на основании этого решить, как общаться с ним дальше.
– Ты и без того разбираешься в людях, – заметила Лиза. – Я часто поражаюсь, как тебе удается? Человек говорит совершенно другое и выглядит честным, а ты заранее предугадываешь, что он сделает, и оказываешься права.
– Точно, – подтвердила Женька. – Вика, колись! Может, ты телепат?
– Я педагог, – засмеялась я. – Если я не сумею хоть примерно предугадать реакцию студентов, не смогу работать. Но речь не об этом. Одно дело – догадаться, как человек себя поведет, а совсем другое – понять, что у него при этом на душе. Эмоции, внутренние мотивы, мысли, понимаете? Мне это страшно интересно.
– Не знаю, – удивилась Лиза. – Зачем лезть человеку в душу? Мало ли что там у него наворочено – запутаться можно. Главное, чтобы он тебя любил. Если б я могла, я бы сделала, чтобы меня любили все на свете!
– А тебе не поплохеет? – вмешалась Женька. – Все мужики на свете… это сильно.
– Я о другой любви. Конечно, мужчинам нравятся стройные и красивые, как вы с Викой, а толстым вроде меня рассчитывать не на что. Хочется, чтобы меня просто любили, по-человечески, понимаете? Этого ведь каждый хочет больше всего в жизни, только стесняется признаться!
– Еще раз услышу слово «толстая» – укушу, – буркнула Женька. – Между прочим, из-за твоих заскоков мы с Викой тоже вынуждены сейчас сидеть впроголодь.
– Но вам-то диеты не нужны! Ешьте, что хотите.
– Ага! – съехидничала я. – Будем на твоих глазах лопать пирожные, чтобы укрепить твою силу воли. Это ты здорово сообразила.
– Вот поэтому меня никто и не любит, – искренне ужаснулась Лиза. – Я думаю только о себе, да? Я совершенно не понимала, что моя диета вам мешает. Простите меня, девчонки, а?
– А что нам еще остается? – хмыкнула я. – Мы-то тебя любим. А что касается всех людей на свете… я бы жаждать их любви остереглась. Такой груз ответственности выдержит не каждый!
– При чем тут ответственность?
– Мы в ответе за тех, кого приручили. А вызвать к себе любовь – это и есть приручить. По-моему, так.
Лиза вздохнула.
– Да, наверное, я хочу слишком многого. Я просто… ну, я ведь всех люблю… честное слово, всех! Почему и они не могут меня любить?
– Предположим, могут, но зачем тебе любовь с помощью приворота? Даже если предположить, что приворот действительно существует. Любовь ценна, когда возникает сама по себе. Нет?
– Нет, – с несвойственным ей упрямством покачала головой Лиза. – Эдик пытается меня любить, я вижу, а я ему в этом помогу. И потом, я не собираюсь использовать чужие чувства себе на пользу, а кому-то во вред. Я хочу, чтобы все друг друга любили, и меня чтоб любили тоже. Еще Иисус сказал: «Возлюби ближнего, как самого себя». Вот было бы здорово, если б изобрели такое лекарство… распылил его над землей, и все друг друга любят. Никаких войн, никаких убийств…
– И никакой свободы воли, – прервала я. – Брр! Нет уж. Не согласна, чтобы моими чувствами управляло лекарство. И чужими тоже.
– Дались вам эти чувства! – засмеялась Женька. – Главное – это что человек делает. Вот твой Эдик не приходит домой ночевать, и ты психуешь. Возвращался бы вовремя – вопрос о его чувствах просто не встал бы. А если бы еще и продолжал регулярно заниматься с тобою сексом, то чего еще желать? Мне лично не нужно лекарства, чтобы меня любили. А вот научиться, чтобы люди делали, как ты хочешь, было бы здорово. Знаете, такой баллончик с аэрозолем. Попрыскал человеку в нос – и вели ему что угодно.
– Трепещите, идет темный властелин мира Женька Лищук, – страшным голосом провыла я.
– Нет уж, на властелина мира ищите другую дурочку, мне эта морока ни к чему. А вот что касается тех, с кем приходится общаться… мой шеф, например… – Женька радостно потерла руки. – О, еще тот гад, который вчера ехал мимо меня на джипе и обрызгал с головы до ног. Уж я бы им показала!
– Хорошо, что мы не фармацевты, – констатировала я, – а то бы окружающим не поздоровилось. Сперва я с телепатий, потом Лиза с распылителем, следом ты с аэрозолем. Знай уворачивайся! Нет уж, пусть все течет своим чередом, без приворотов. Тем более, я в них не верю.
Лиза, покраснев, сунула газету в сумочку.
– Решила-таки идти? – догадалась я.
Та в ответ молча кивнула. Мне оставалось лишь пожать плечами. Мнение свое я высказала, а настаивать и убеждать не люблю. Каждый человек имеет право поступать так, как считает нужным, – до тех пор, разумеется, пока это не вредит окружающим. К тому же я давно убедилась, что у Лизы есть… наверное, это называется интуицией. Не раз бывало, что именно те ее поступки, в которых, казалось бы, начисто отсутствует логика, неожиданно приводили к нужному результату. Другой вопрос, что в итоге это не всегда поворачивалось к лучшему. Тут принципиальное отличие двух моих подруг. Коли Женьке что втемяшилось в голову, она, никого не слушая, прет к цели напролом, причем настолько не способна выработать стратегический план, что редко получает желаемое. Зато ангел-хранитель подкидывает ей нечто другое, ничуть не хуже. Что касается Лизы, ту не переубедит лишь ленивый – ну или патологический сторонник свободы выбора вроде меня. Однако в тех редких случаях, когда она упирается, не стоит взывать к здравому смыслу – вопреки ему самые нелепые действия будут самыми верными. Лиза добьется своего, хотя оно, возможно, окажется совсем не таким, как представлялось, и принесет только разочарование.
Похоже, нечто подобное мелькнуло и в голове у Женьки. По крайней мере она решительно заявила:
– Знаешь, Лиза, что-то я не хочу отпускать тебя к этой ведьме одну. Как ты сказала? «Схожу к ней, и все разрешится»? Вопрос в том, как оно разрешится! Тебя же любой кретин обдурит, а Вике не понравилось лицо этой ведьмы. Вика, ты что думаешь?
– Хочешь, мы пойдем с тобой? – спросила я у Лизы. – Там какой адрес? Квартира или офис?
– Квартира. А что?
– Будь это офис, мы бы подождали в коридоре, а раз квартира… ну, посидим во дворе на лавочке. Тебе будет спокойнее, если ты будешь об этом знать.
– Конечно, спокойнее, – обрадовалась подруга. – Но мне неудобно вас с собой тащить.
– Неудобно на потолке спать – одеяло сваливается, – произнесла одну из своих любимых фраз Женька. – Решили – значит, поехали. Вик, ты готова?
– Что это? – уточнила Женька, взяв протянутую подругой бесплатную газету. – Так… «данный прибор восстановит качественную эрекцию и либидо, а также снимет раздражительность и напряженность». У твоего Эдика что, проблемы с потенцией? А чего раньше не говорила? Тогда все ясно. У мужиков при этом очень портится характер.
– Нет у него проблем с потенцией, – покраснев, возразила Лиза. – Ты не туда смотришь. Вот! – И она указала на фотографию, украшающую одно из объявлений (если к подобного качества фотографии, конечно, применимо слово «украшающая»). – Чем-то на нашу Вику похожа, ты не находишь?
Я тут же вырвала газету и уткнулась в нее носом. Худощавая жгучая брюнетка неопределенного возраста смотрела прямо на читателя, причем даже скромный размер портрета не скрывал удивительно мерзкого выражения ее лица.
– Спасибо! – иронически прокомментировала я. – Никогда не думала, что смахиваю на ведьму.
– Какую еще ведьму? – удивилась Женька. – Скорее на женщину-вамп. У вас с ней одинаковый тип, такой испанский.
– Да, – одновременно кивнула Лиза. – Тут написано: профессиональная прирожденная ведьма. У нее удивительно одухотворенный вид, правда? Это точно не шарлатанка. Я уверена, она мне поможет.
– А ты хоть одну шарлатанку принимала за шарлатанку? – невольно улыбнулась я.
Дело в том, что Лиза фантастически доверчива – такой уродилась и такой, похоже, когда-нибудь помрет. По крайней мере за те двадцать лет, что мы знакомы, характер ее совершенно не изменился, и никакие столкновения с суровой действительностью не оставляют на нем следов. Подозреваю, подруга является единственным человеком в нашем многомиллионном городе, не только готовым отдать последние деньги профессиональному нищему, но и принимающим близко к сердцу его душещипательную историю. Как ей это удается – ума не приложу.
Впрочем, я привыкла и не удивляюсь. Мы втроем – Лиза, Женька и я – дружим с первого класса. То есть десять лет мы общались по несколько часов ежедневно, а последующие десять регулярно перезванивались и встречались. Сейчас, например, мы собрались у меня дома без особого повода – просто приятно провести выходной.
Правда, обсуждение Лизиного мужа Эдика удовольствия мне не доставляет, но тут уж ничего не поделаешь. Он является важнейшей частью жизни подруги, и она думает о нем постоянно. Эдик – непризнанный гений. Так, по крайней мере, считает он сам – а значит, Лиза тоже. Она очень хорошо рисует и после школы поступила в Художественно-промышленную академию, которую петербуржцы по-прежнему предпочитают называть Мухинским училищем, а попросту Мухой. В Мухе она и обрела красавца Эдуарда.
Возможно, подруге не снесло бы крышу настолько сильно и бесповоротно, но роман с Эдиком попал на очень уж удачный период. Точнее, для него удачный, а для остальных наоборот. Лиза росла без отца, с мамой и бабушкой. Потом бабушка умерла, а буквально через полгода и мама. До сих пор не могу спокойно вспоминать этот кошмар! Лиза чувствовала себя одинокой и потерянной. И тут за ней стал ухаживать однокурсник. Такой взрослый, умный, все понимающий и способный поддержать в трудную минуту (хотя я, признаюсь, до сих пор не избавилась от подозрения, что спровоцировала его не жалость, а оставшаяся подруге двухкомнатная квартира).
Эдик нас на пять лет старше и успел несколько раз сменить вуз по велению своего прихотливого характера. Сейчас ему тридцать два, и он умудрился только в этом году получить, наконец, диплом, и то благодаря неустанным стараниям жены. Как же, он ведь творческая личность, ему важны не бумажки, а возможность свободной самореализации!
Бумажки с водяными знаками, выплачиваемые в качестве зарплаты, Эдик тоже презирает. Что не мешает ему вкусно есть и пить, посещать рестораны и небрежно носить самые модные шмотки. Все это обеспечивает Лиза. Она, понимаете ли, не гений, а обычный человек, поэтому по окончании института пошла на не слишком престижную, однако денежную работу. Она дизайнер по костюмам в Мариинском театре, причем может не только нарисовать эскиз, но при необходимости собственноручно все сшить. А главное – в ее одежде люди почему-то выглядят лучше, чем в любой другой. Недостатки фигуры исчезают, зато достоинства становятся виднее. Поэтому у Лизы нет отбоя от частных заказов. Оперные певцы многое готовы отдать за возможность визуально сбросить пару-тройку килограммов!
Эдик якобы не понимает, откуда берутся деньги, а также почему в квартире чисто и каким чудом возникает еда в кастрюльках. Он выше этого. Ладно, в конце концов, дело не мое, а Лизино. Если она его любит и с радостью обслуживает – почему бы нет? Однако последнее время даже безропотная подруга почувствовала неладное. Муж и раньше частенько возвращался домой к утру, да еще пьяным, а теперь иной раз вообще не приходит ночевать, причем не удосужившись предупредить об этом. В довершение ко всему он убедил Лизу, что та безобразно толстая.
Мне в этом отношении легко. Я могу есть сколько влезет, совершенно не прибавляя в весе. Женька правильно сказала про мой испанский тип. Густые брови, прямые черные волосы до середины спины и тот рост, при котором многие носили бы обувь на плоской подошве и сутулились, а я наоборот – хожу на каблуках и горжусь прямой осанкой. У меня нет желания быть как все, – лучше буду какая есть.
Лиза с Женькой мне тоже нравятся какие есть. Женька напоминает симпатичного шкодливого котенка. Когда она появляется, сияя огромной копной рыжих кудрявых волос, кажется, будто солнышко взошло, но не плывет, как ему положено, по небосклону, а носится, словно сумасшедшее, туда-сюда. Я часто удивляюсь, где в невысокой подруге помещается столько энергии. Просто моторчик какой-то внутри!
Лиза совсем другая. Она пухленькая, светленькая, голубоглазая и безумно хорошенькая, похожая на старинную фарфоровую куклу. Да, в модели ее не возьмут, однако раньше это Эдику не мешало, а сейчас, видите ли, стало раздражать. В результате Лиза уже два месяца сидит на безумной диете, при которой есть нельзя, по-моему, ничего, кроме сырой капусты и салата – не того, что с колбасой и майонезом, а того, который безвкусная зеленая трава. Причем я с присущим мне скептицизмом не могу отделаться от мысли, что страдания бесполезны, ибо дело не в Лизиной фигуре, а в том, что Эдик завел любовницу. Правда, высказать предположение подруге не поворачивается язык. Мне почему-то кажется – стоит произнести что-то вслух, и его шансы на реализацию увеличиваются.
– И на кой нам это объявление? – оторвала меня от раздумий Женька. – Так… «профессиональная прирожденная ведьма с большим опытом занимается коррекцией личной жизни: снимет венец безбрачия, приворожит по фотографии, наведет порчу на разлучницу. Стопроцентная гарантия». Лизка, ты что, хочешь отвести к ней Вику? Венец безбрачия только у нее.
– Нет уж! – возразила я. – Моя личная жизнь в коррекции не нуждается. Опыт общения с вашими тремя мужьями заставляет вцепиться в венец безбрачия руками и ногами.
Женька захохотала. Из упомянутых мужей два, как можно догадаться, принадлежали ей. Со Славой она закрутила роман еще в школе, а зарегистрировалась, едва ей стукнуло восемнадцать. Брак длился пару лет. Женька быстро поняла, что одно дело – гулять с симпатичным офицером, который делает тебе подарки и водит по ресторанам, и совсем другое – жить вместе с ревнивым занудой, пытающимся заточить тебя в четырех стенах. Господи, сколько мы с Лизой от него натерпелись! Вечно он все критиковал и всем был недоволен. Женька, казалось бы, должна была натерпеться не меньше, но не тут-то было! Сперва она ничего не замечала, поскольку любовь застила разум, а потом у нее открылись глаза, и она принялась изменять мужу направо и налево, бодро объясняя, что, раз он все равно ревнует, пусть хоть будет причина. С помощью этой ловкой политики в двадцать два она сумела-таки добыть согласие на развод, а в двадцать три опять заполучила штамп в паспорт, на сей раз влюбившись в бизнесмена. Володя оказался настоящим мачо… так, по крайней мере, характеризовала его Женька. Если мачо – это тип, хватающий за бока любую женщину, оказавшуюся в пределах досягаемости, то да, Володю стоит взять за образец. Лиза могла сколько угодно краснеть до слез, а я пихаться и огрызаться, но Женькиного мужа это не останавливало. Не могу понять, как человек, настолько помешанный на сексе, сумел достичь успеха в бизнесе. Однако факт остается фактом – за время брака Володя нажил достаточно, чтобы вложить капитал в приобретение однокомнатной квартиры, причем из каких-то сложных соображений оформил ее на Женькино имя.
Наверное, со стороны все это выглядит для моей подруги не очень лестно, но на самом деле она корыстная в меру. Просто не способна увлечься мужчиной, витающим в облаках, ей нравятся практичные и успешные. К Володькиным демаршам она сперва относилась… нет, слово «спокойно» тут, пожалуй, не подходит. Каждый раз она с упоением закатывала скандал, который заканчивался не менее упоительным примирением. Но постепенно обоим это надоело. Год назад они разошлись, причем Володя благородно не отобрал у Женьки квартиру. В результате она сейчас живет отдельно от родителей и пользуется полной свободой (уж поверьте, на всю катушку).
Женька вообще удивительно везучая. Она редко дает себе труд задуматься о последствиях собственных поступков – и, как ни странно, из любых передряг выходит без потерь. Возможно, таким вот безбашенным выделяется особо квалифицированный ангел-хранитель, который только тем и занимается, что добросовестно разруливает их проблемы. Соверши я или Лиза хоть половину Женькиных безумств – страшно представить, что бы с нами стало, а ей как с гуся вода. В результате она совершенно не учится на своих ошибках – ей просто незачем.
Но я опять отвлеклась.
– Вика, я, конечно, имела в виду не тебя, – смущенно объяснила Лиза, комкая газету. – Раз ты не влюбляешься, зачем тебе замуж? Я о себе, потому что… – Она смолкла.
– Что потому что? – спросила я. Мне вдруг показалось, подруга хочет сказать нечто важное.
– Потому что я дура, – тихо произнесла она. – Знаете, я уже несколько дней размышляю об одном и том же и никак не могу успокоиться. Девчонки, а вдруг Эдик меня не любит? Делает вид, что любит, а на самом деле нет?
Я аж вздрогнула от неожиданности. Чтобы Лиза проявила недоверие, да еще к ненаглядному мужу… это все равно что услышать в пасхальной речи патриарха: «Ребята, а Бога-то нет!»
– Он пытается любить, чтобы меня не обижать, – продолжила подруга, – но у него не получается. Вот так.
Нет, все-таки Лиза неисправима! Даже тут она сумела найти объяснение, позволяющее ни о ком не думать плохо.
– И что теперь? – уточнила я. – Будешь просить ведьму приворожить мужа по фотографии? Ты это серьезно?
– Не знаю. Просто я посмотрела на объявление, и… ну, вот знаете, как это бывает? Что-то екнуло внутри. Я вдруг поняла, что мне надо к ней сходить. Схожу, и все разрешится.
– Не представляю, как можно желать кого-то приворожить, – честно высказалась я. – Другое дело – уметь разобраться в истинных чувствах человека. Это да, это бы я хотела. Чтобы знать точно, а не гадать, и уже на основании этого решить, как общаться с ним дальше.
– Ты и без того разбираешься в людях, – заметила Лиза. – Я часто поражаюсь, как тебе удается? Человек говорит совершенно другое и выглядит честным, а ты заранее предугадываешь, что он сделает, и оказываешься права.
– Точно, – подтвердила Женька. – Вика, колись! Может, ты телепат?
– Я педагог, – засмеялась я. – Если я не сумею хоть примерно предугадать реакцию студентов, не смогу работать. Но речь не об этом. Одно дело – догадаться, как человек себя поведет, а совсем другое – понять, что у него при этом на душе. Эмоции, внутренние мотивы, мысли, понимаете? Мне это страшно интересно.
– Не знаю, – удивилась Лиза. – Зачем лезть человеку в душу? Мало ли что там у него наворочено – запутаться можно. Главное, чтобы он тебя любил. Если б я могла, я бы сделала, чтобы меня любили все на свете!
– А тебе не поплохеет? – вмешалась Женька. – Все мужики на свете… это сильно.
– Я о другой любви. Конечно, мужчинам нравятся стройные и красивые, как вы с Викой, а толстым вроде меня рассчитывать не на что. Хочется, чтобы меня просто любили, по-человечески, понимаете? Этого ведь каждый хочет больше всего в жизни, только стесняется признаться!
– Еще раз услышу слово «толстая» – укушу, – буркнула Женька. – Между прочим, из-за твоих заскоков мы с Викой тоже вынуждены сейчас сидеть впроголодь.
– Но вам-то диеты не нужны! Ешьте, что хотите.
– Ага! – съехидничала я. – Будем на твоих глазах лопать пирожные, чтобы укрепить твою силу воли. Это ты здорово сообразила.
– Вот поэтому меня никто и не любит, – искренне ужаснулась Лиза. – Я думаю только о себе, да? Я совершенно не понимала, что моя диета вам мешает. Простите меня, девчонки, а?
– А что нам еще остается? – хмыкнула я. – Мы-то тебя любим. А что касается всех людей на свете… я бы жаждать их любви остереглась. Такой груз ответственности выдержит не каждый!
– При чем тут ответственность?
– Мы в ответе за тех, кого приручили. А вызвать к себе любовь – это и есть приручить. По-моему, так.
Лиза вздохнула.
– Да, наверное, я хочу слишком многого. Я просто… ну, я ведь всех люблю… честное слово, всех! Почему и они не могут меня любить?
– Предположим, могут, но зачем тебе любовь с помощью приворота? Даже если предположить, что приворот действительно существует. Любовь ценна, когда возникает сама по себе. Нет?
– Нет, – с несвойственным ей упрямством покачала головой Лиза. – Эдик пытается меня любить, я вижу, а я ему в этом помогу. И потом, я не собираюсь использовать чужие чувства себе на пользу, а кому-то во вред. Я хочу, чтобы все друг друга любили, и меня чтоб любили тоже. Еще Иисус сказал: «Возлюби ближнего, как самого себя». Вот было бы здорово, если б изобрели такое лекарство… распылил его над землей, и все друг друга любят. Никаких войн, никаких убийств…
– И никакой свободы воли, – прервала я. – Брр! Нет уж. Не согласна, чтобы моими чувствами управляло лекарство. И чужими тоже.
– Дались вам эти чувства! – засмеялась Женька. – Главное – это что человек делает. Вот твой Эдик не приходит домой ночевать, и ты психуешь. Возвращался бы вовремя – вопрос о его чувствах просто не встал бы. А если бы еще и продолжал регулярно заниматься с тобою сексом, то чего еще желать? Мне лично не нужно лекарства, чтобы меня любили. А вот научиться, чтобы люди делали, как ты хочешь, было бы здорово. Знаете, такой баллончик с аэрозолем. Попрыскал человеку в нос – и вели ему что угодно.
– Трепещите, идет темный властелин мира Женька Лищук, – страшным голосом провыла я.
– Нет уж, на властелина мира ищите другую дурочку, мне эта морока ни к чему. А вот что касается тех, с кем приходится общаться… мой шеф, например… – Женька радостно потерла руки. – О, еще тот гад, который вчера ехал мимо меня на джипе и обрызгал с головы до ног. Уж я бы им показала!
– Хорошо, что мы не фармацевты, – констатировала я, – а то бы окружающим не поздоровилось. Сперва я с телепатий, потом Лиза с распылителем, следом ты с аэрозолем. Знай уворачивайся! Нет уж, пусть все течет своим чередом, без приворотов. Тем более, я в них не верю.
Лиза, покраснев, сунула газету в сумочку.
– Решила-таки идти? – догадалась я.
Та в ответ молча кивнула. Мне оставалось лишь пожать плечами. Мнение свое я высказала, а настаивать и убеждать не люблю. Каждый человек имеет право поступать так, как считает нужным, – до тех пор, разумеется, пока это не вредит окружающим. К тому же я давно убедилась, что у Лизы есть… наверное, это называется интуицией. Не раз бывало, что именно те ее поступки, в которых, казалось бы, начисто отсутствует логика, неожиданно приводили к нужному результату. Другой вопрос, что в итоге это не всегда поворачивалось к лучшему. Тут принципиальное отличие двух моих подруг. Коли Женьке что втемяшилось в голову, она, никого не слушая, прет к цели напролом, причем настолько не способна выработать стратегический план, что редко получает желаемое. Зато ангел-хранитель подкидывает ей нечто другое, ничуть не хуже. Что касается Лизы, ту не переубедит лишь ленивый – ну или патологический сторонник свободы выбора вроде меня. Однако в тех редких случаях, когда она упирается, не стоит взывать к здравому смыслу – вопреки ему самые нелепые действия будут самыми верными. Лиза добьется своего, хотя оно, возможно, окажется совсем не таким, как представлялось, и принесет только разочарование.
Похоже, нечто подобное мелькнуло и в голове у Женьки. По крайней мере она решительно заявила:
– Знаешь, Лиза, что-то я не хочу отпускать тебя к этой ведьме одну. Как ты сказала? «Схожу к ней, и все разрешится»? Вопрос в том, как оно разрешится! Тебя же любой кретин обдурит, а Вике не понравилось лицо этой ведьмы. Вика, ты что думаешь?
– Хочешь, мы пойдем с тобой? – спросила я у Лизы. – Там какой адрес? Квартира или офис?
– Квартира. А что?
– Будь это офис, мы бы подождали в коридоре, а раз квартира… ну, посидим во дворе на лавочке. Тебе будет спокойнее, если ты будешь об этом знать.
– Конечно, спокойнее, – обрадовалась подруга. – Но мне неудобно вас с собой тащить.
– Неудобно на потолке спать – одеяло сваливается, – произнесла одну из своих любимых фраз Женька. – Решили – значит, поехали. Вик, ты готова?
Глава 2
Честно говоря, у меня были другие планы на вечер – надо было подготовиться к завтрашней работе. Уже пять лет, с тех пор как закончила институт, я преподаю математику в Техническом университете, а в этом году мне впервые дали читать лекции. Занятие интересное, однако с непривычки сложное. Если копировать учебник, то, во-первых, ничего не успеешь, а во-вторых, текст будет звучать так занудно, что половина студентов уснет, а вторая половина разбежится. Поэтому я довольно долго просиживаю за компьютером, составляя вариант, который показался бы мне, с одной стороны, строгим и корректным, а с другой – более-менее живым и интересным.
Разговор наш происходил в воскресенье, а лекция у меня в понедельник. Она была почти готова, но требовалось кое-что доработать, да еще заучить (я страшно боюсь, что прямо у доски забуду текст и опозорюсь перед студентами). Тем не менее оставлять подругу без моральной поддержки не хотелось, и я решила взять с собой ноутбук. Пока будем ждать Лизу, займусь делом (если, конечно, удастся убедить Женьку посидеть спокойно и мне не мешать).
Мы уже собрались выходить, когда мой любимый Бес неожиданно завопил. Бес – это кот. Десять лет назад, возвращаясь с выпускного вечера, я подобрала его на помойке маленьким черным комочком. Родители, деморализованные сплошными пятерками в моем в аттестате, разрешили оставить дома это скромное запуганное существо. И не успели мы моргнуть глазом, как существо распушило шерсть, задрало хвост к потолку и принялось носиться по квартире с такой скоростью, что даже моя привыкшая к Женьке мама, опешив, заметила: «Вот уж настоящая бестия». Так он и стал Бестией, а потом потихоньку сократился до Беса. Замечательное имя, потому что можно хвалить кота самым разнообразным образом: ты у меня Бес-толковый, Бес-порядочный, Бес-сердечный.
Сейчас кот стал красавцем с лоснящейся шерстью и длиннющими усами, весит восемь килограммов, чувствует себя хозяином дома и уже не конкурирует с Женькой в активности – скакать туда-сюда, как какая-то рыжая девчонка, ниже его достоинства. Но ежели ему что-то нужно, от вальяжности не остается и следа – Бес приложит все усилия, чтобы добиться своего.
Орет он редко, но крайне умело. В том смысле, что ты готов на все, лишь бы это прекратить. Ты отдашь ему деликатесный сыр с плесенью стоимостью в ползарплаты, позволишь бегать по твоей спине с риском сломать позвоночник (речь, как вы понимаете, идет о твоем позвоночнике), отпустишь гулять в самое неподходящее время. Что касается последнего, тут, конечно, я виновата. Мама хотела Беса кастрировать, но у меня, признаться, при одной мысли об этом все внутри цепенеет. Взять и лишить живое существо одной из важнейших функций, не спросив его разрешения. Здравомыслящий человек покрутит пальцем у виска: кто будет спрашивать разрешения у животного? Оно все равно не ответит. Но хоть я, вопреки предположению подруг, не телепат, однако скажу точно – Бес резко против. Он готов рисковать, неделями где-то пропадая и возвращаясь худым и всклоченным. И, раз так, мы должны быть готовы волноваться за него и терпеть. Раз мы его себе взяли – куда денешься?
Сейчас кот, как и остальное хозяйство, полностью на мне. Моя старшая сестра Лена, которая замужем за военным и живет в Мурманске, родила недавно сына, и мама уехала к ней, причем, судя по всему, надолго. После смерти папы она целый год промучилась в безразличии ко всему на свете, но внук, слава богу, снова вызвал у нее интерес к жизни.
Итак, Бес орал – громко, выразительно и целеустремленно. Это была не истерика, а декларация о намерениях. Только вот намерения его оставались неясными.
Я проверила лоток – чистый. Плошку – в ней еще оставалось немного корма.
– Кошку требуешь? – неуверенно уточнила я. – Отпустить тебя гулять? Конечно, май на дворе, и погода хорошая, но тебе же не пора – ты совсем недавно вернулся, а?
– Фрр, – четко и возмущенно фыркнул Бес.
Я его поняла. Да, в поисках сексуальной свободы он вопит иначе.
– По-моему, он не хочет нас отпускать, – предположила Женька. – И правильно делает. Лиза, плюнь ты на свою ведьму! И на диету тоже. Я сбегаю вниз, куплю пирожных, Вика откроет вино…
– Я могу пойти одна, – тихо, но упрямо ответила Лиза. – Ничего со мной не случится. Понимаете, я больше не могу. Я умру, если ничего не сделаю.
Пожав плечами, я открыла входную дверь. Бес, шмыгнув в нее, тут же оказался на лестничной площадке, но не бросился оголтело вниз, а остался стоять, вопросительно на меня глядя.
Я хмыкнула.
– Настаиваешь, чтобы мы взяли тебя с собой? А ты хорошо подумал? Нам ехать на трамвае, и придется терпеть шлейку. А потом будем сидеть неизвестно сколько неизвестно где. Тебе это надо?
Кот молча ждал, и в каждом из его зеленых глаз я явственно читала, что его хозяйка – дура и зануда и он недоумевает, за какие такие грехи вынужден терпеть ее глупость и нерасторопность.
Я взяла шлейку, которую Бес легко позволил на себя надеть (впрочем, он вообще, как ни странно, относится к ней спокойно). Значит, так тому и быть.
Красавца повела Женька – она его обожает. Он тоже относится к ней неплохо – подозреваю, считает плохо воспитанным котенком. Меня, наверное, служанкой на все про все, Лизу же – специальным инструментом для эффективного глажения. То есть обычно Бес не обращает на нее ни малейшего внимания, но, если ему хочется, чтобы кто-то его погладил, осчастливит Лизу.
Дом ведьмы мы нашли легко, а на звонок домофона она ответила так быстро, словно караулила под дверью. Ответ звучал так:
– Заходите. Все трое!
– Трое, не считая кота, – растерянно пробормотала я. Откуда женщина узнала, сколько нас? Хотя бывают домофоны с видео. Да и вообще, она могла выглянуть случайно в окно и заметить, как мы появились.
– С котом заходите, – согласилась ведьма. – Давайте, не задерживайтесь!
Тон показался мне нетерпеливым и мало любезным. Я обернулась к подругам.
– Очень хорошо, – кивнула Женька, ныряя в подъезд. – А то торчи тут во дворе на грязной лавке…
Мы поднялись на третий этаж. Дверь нужной квартиры была уже открыта, хозяйка стояла на пороге. Признаюсь, она не понравилась мне еще сильнее, чем на фотографии. Дело в том, что женщина и вправду походила на меня – высокая брюнетка с длинными густыми волосами и довольно резкими чертами лица. Лиза, шутя, уверяет, что у меня нет фаса – один профиль. С ведьмой было то же. Держалась она очень прямо, взгляд открытый и твердый. Но, увы, не вызывающий и не выражающий ни малейшей симпатии. Примерно так смотрит на меня декан, когда я отказываюсь ставить особо избранным студентам хорошие оценки. Без гнева, скорее оценивающе. Словно с ним неожиданно заговорила, к примеру, микроволновая печь и произнесла человеческим голосом: «Не буду греть тебе бутерброды, у меня свои, более правильные жизненные принципы и планы». Только он, естественно, не позволит, чтобы бездушная дешевая железяка посмела ему противоречить. Осталось лишь решить, выкинуть ее или разобрать на запчасти.
Вид ведьмы еще сильней испортил мне настроение, чем встреча с деканом. Потому что одно дело – просто неприятный тебе человек, и совсем другое – на тебя похожий. «Неужели и я так выгляжу? – мрачно думала я, заходя в квартиру. – Некоторые уверяют, я высокомерная. Немудрено, что они так считают. Удивительно еще, что не все шарахаются».
Разговор наш происходил в воскресенье, а лекция у меня в понедельник. Она была почти готова, но требовалось кое-что доработать, да еще заучить (я страшно боюсь, что прямо у доски забуду текст и опозорюсь перед студентами). Тем не менее оставлять подругу без моральной поддержки не хотелось, и я решила взять с собой ноутбук. Пока будем ждать Лизу, займусь делом (если, конечно, удастся убедить Женьку посидеть спокойно и мне не мешать).
Мы уже собрались выходить, когда мой любимый Бес неожиданно завопил. Бес – это кот. Десять лет назад, возвращаясь с выпускного вечера, я подобрала его на помойке маленьким черным комочком. Родители, деморализованные сплошными пятерками в моем в аттестате, разрешили оставить дома это скромное запуганное существо. И не успели мы моргнуть глазом, как существо распушило шерсть, задрало хвост к потолку и принялось носиться по квартире с такой скоростью, что даже моя привыкшая к Женьке мама, опешив, заметила: «Вот уж настоящая бестия». Так он и стал Бестией, а потом потихоньку сократился до Беса. Замечательное имя, потому что можно хвалить кота самым разнообразным образом: ты у меня Бес-толковый, Бес-порядочный, Бес-сердечный.
Сейчас кот стал красавцем с лоснящейся шерстью и длиннющими усами, весит восемь килограммов, чувствует себя хозяином дома и уже не конкурирует с Женькой в активности – скакать туда-сюда, как какая-то рыжая девчонка, ниже его достоинства. Но ежели ему что-то нужно, от вальяжности не остается и следа – Бес приложит все усилия, чтобы добиться своего.
Орет он редко, но крайне умело. В том смысле, что ты готов на все, лишь бы это прекратить. Ты отдашь ему деликатесный сыр с плесенью стоимостью в ползарплаты, позволишь бегать по твоей спине с риском сломать позвоночник (речь, как вы понимаете, идет о твоем позвоночнике), отпустишь гулять в самое неподходящее время. Что касается последнего, тут, конечно, я виновата. Мама хотела Беса кастрировать, но у меня, признаться, при одной мысли об этом все внутри цепенеет. Взять и лишить живое существо одной из важнейших функций, не спросив его разрешения. Здравомыслящий человек покрутит пальцем у виска: кто будет спрашивать разрешения у животного? Оно все равно не ответит. Но хоть я, вопреки предположению подруг, не телепат, однако скажу точно – Бес резко против. Он готов рисковать, неделями где-то пропадая и возвращаясь худым и всклоченным. И, раз так, мы должны быть готовы волноваться за него и терпеть. Раз мы его себе взяли – куда денешься?
Сейчас кот, как и остальное хозяйство, полностью на мне. Моя старшая сестра Лена, которая замужем за военным и живет в Мурманске, родила недавно сына, и мама уехала к ней, причем, судя по всему, надолго. После смерти папы она целый год промучилась в безразличии ко всему на свете, но внук, слава богу, снова вызвал у нее интерес к жизни.
Итак, Бес орал – громко, выразительно и целеустремленно. Это была не истерика, а декларация о намерениях. Только вот намерения его оставались неясными.
Я проверила лоток – чистый. Плошку – в ней еще оставалось немного корма.
– Кошку требуешь? – неуверенно уточнила я. – Отпустить тебя гулять? Конечно, май на дворе, и погода хорошая, но тебе же не пора – ты совсем недавно вернулся, а?
– Фрр, – четко и возмущенно фыркнул Бес.
Я его поняла. Да, в поисках сексуальной свободы он вопит иначе.
– По-моему, он не хочет нас отпускать, – предположила Женька. – И правильно делает. Лиза, плюнь ты на свою ведьму! И на диету тоже. Я сбегаю вниз, куплю пирожных, Вика откроет вино…
– Я могу пойти одна, – тихо, но упрямо ответила Лиза. – Ничего со мной не случится. Понимаете, я больше не могу. Я умру, если ничего не сделаю.
Пожав плечами, я открыла входную дверь. Бес, шмыгнув в нее, тут же оказался на лестничной площадке, но не бросился оголтело вниз, а остался стоять, вопросительно на меня глядя.
Я хмыкнула.
– Настаиваешь, чтобы мы взяли тебя с собой? А ты хорошо подумал? Нам ехать на трамвае, и придется терпеть шлейку. А потом будем сидеть неизвестно сколько неизвестно где. Тебе это надо?
Кот молча ждал, и в каждом из его зеленых глаз я явственно читала, что его хозяйка – дура и зануда и он недоумевает, за какие такие грехи вынужден терпеть ее глупость и нерасторопность.
Я взяла шлейку, которую Бес легко позволил на себя надеть (впрочем, он вообще, как ни странно, относится к ней спокойно). Значит, так тому и быть.
Красавца повела Женька – она его обожает. Он тоже относится к ней неплохо – подозреваю, считает плохо воспитанным котенком. Меня, наверное, служанкой на все про все, Лизу же – специальным инструментом для эффективного глажения. То есть обычно Бес не обращает на нее ни малейшего внимания, но, если ему хочется, чтобы кто-то его погладил, осчастливит Лизу.
Дом ведьмы мы нашли легко, а на звонок домофона она ответила так быстро, словно караулила под дверью. Ответ звучал так:
– Заходите. Все трое!
– Трое, не считая кота, – растерянно пробормотала я. Откуда женщина узнала, сколько нас? Хотя бывают домофоны с видео. Да и вообще, она могла выглянуть случайно в окно и заметить, как мы появились.
– С котом заходите, – согласилась ведьма. – Давайте, не задерживайтесь!
Тон показался мне нетерпеливым и мало любезным. Я обернулась к подругам.
– Очень хорошо, – кивнула Женька, ныряя в подъезд. – А то торчи тут во дворе на грязной лавке…
Мы поднялись на третий этаж. Дверь нужной квартиры была уже открыта, хозяйка стояла на пороге. Признаюсь, она не понравилась мне еще сильнее, чем на фотографии. Дело в том, что женщина и вправду походила на меня – высокая брюнетка с длинными густыми волосами и довольно резкими чертами лица. Лиза, шутя, уверяет, что у меня нет фаса – один профиль. С ведьмой было то же. Держалась она очень прямо, взгляд открытый и твердый. Но, увы, не вызывающий и не выражающий ни малейшей симпатии. Примерно так смотрит на меня декан, когда я отказываюсь ставить особо избранным студентам хорошие оценки. Без гнева, скорее оценивающе. Словно с ним неожиданно заговорила, к примеру, микроволновая печь и произнесла человеческим голосом: «Не буду греть тебе бутерброды, у меня свои, более правильные жизненные принципы и планы». Только он, естественно, не позволит, чтобы бездушная дешевая железяка посмела ему противоречить. Осталось лишь решить, выкинуть ее или разобрать на запчасти.
Вид ведьмы еще сильней испортил мне настроение, чем встреча с деканом. Потому что одно дело – просто неприятный тебе человек, и совсем другое – на тебя похожий. «Неужели и я так выгляжу? – мрачно думала я, заходя в квартиру. – Некоторые уверяют, я высокомерная. Немудрено, что они так считают. Удивительно еще, что не все шарахаются».