– Мы поедим в автобусе, – призналась я.
Вовчик заметно огорчился:
– А почему? Там кафе. Пива можно взять. Слушай, – вдруг взбодрился он, – я заплачу. В натуре.
– Спасибо, не нужно. Извини, меня ждет подруга.
– Я и за нее заплачу, – подумав, предложил собеседник. – Эй! – замахал он рукой Насте. – Выходи! Я проставляюсь!
Представив себе, что сделает со мною Настя, ежели зря выйдет из автобуса, я поспешно объяснила:
– Мы не едим на ночь. Фигуру бережем. Так что извини…
И я прошмыгнула на свое место, а Вовчик, постояв еще немного, отправился, наконец, в кафе.
– Ты что так долго? – встретила меня упреком Настя. – Ты же знаешь, я не умею открывать банки. Давай скорей!
Я вскрыла тушенку с обнадеживающим названием «Спецназ», и, смешав ее с вермишелью, мы получили божественное блюдо. Потом заварили кофе и открыли шоколадно-вафельный торт, состоящий из готовых кусочков. Настя планировала не зря – ужин был явно лучше, чем в кафе, где я явственно чувствовала запах прогорклого масла.
– Хорошо, – благодушно вздохнула Настя. – Только вот что: не терзай больше нашего гида, а то он нас возненавидит. Если уже не возненавидел.
– Я не нарочно. Мне действительно важно, есть ли сейчас в Амстердаме Вермеер. Я думала, он знает.
– Откуда ему знать?
– Это все-таки его профессия.
– Достаточно послушать его пять минут, чтобы избавиться на его счет от всех иллюзий.
– Вот через пять минут я и избавилась, – пожала плечами я.
– Точно, – вспомнила Настя, – когда он в Бресте произносил вступительную речь, ты где-то болталась. Он успел рассказать увлекательнейшие подробности своей биографии. Мать у него француженка, а отец грузин. Если гид начинает со своей биографии, можешь не сомневаться – именно эту тему он станет развивать и дальше. Причем экскурсанты обычно любят это больше, чем рассказы о музеях. Советую тебе смириться.
– Смирилась, – кивнула я. – Ладно Алекс, а Лидия с чего прицепилась ко мне на пустом месте? Что я ей сделала?
– Ты что, действительно не понимаешь? – удивилась моя подруга. – Похоже, ты все-таки научилась отключать мозги. Я могу только во время медитации, и то с трудом, а ты запросто. Как тебе удается?
– Я блондинка, – скромно объяснила я.
– Вот именно! – неодобрительно согласилась Настя. – Ты обратила внимание на интересный факт? Ты несешь такую же ахинею, как и раньше, а результат совершенно иной. То, на что раньше мужчины обижались, теперь их смешит.
Решив не обижаться на ахинею, я задумалась. Да, пожалуй. Мне вспомнился замечательный рассказ Моэма про даму, приехавшую из провинции и покорившую Лондон. У нее была привычка говорить правду, а окружающие воспринимали ее слова как замечательную шутку. Нечто подобное происходило теперь со мной, и это нравилось мне куда больше, чем обиды. Только при чем тут Лидия?
– Притом что она нацелилась заполучить Сергея, это видно невооруженным глазом. А тот пялится на тебя.
– Серьезно? – удивилась я. – Я не заметила. Хотя…
– Что – хотя?
– Я сейчас шла через кафе, и он действительно на меня пялился. Однако моя поощрительная улыбка его отпугнула. Еще бы – после рассказа Лидии о коварных юных девах в розовых футболках. Побоялся, что я разорю его, потребовав чашку кофе…
Вскоре стали возвращаться соседи. Едва автобус тронулся, Алекс принялся развлекать нас анекдотами из жизни поляков, а иногда из собственной. В одиннадцать вечера мы, наконец, остановились у мотеля. Я привычно схватила мешок с мусором (как он мог снова набиться, мы ведь ничего больше не ели?) и вышла из автобуса.
– Кто тебя дернул за язык с твоим Вермеером? – возмущенно посмотрела на меня Настя. – Говорила я тебе – Алекс отомстит. У остальных небось все нормально. Он специально выбрал для нас такой номер!
Я тем временем обнаружила новую проблему – отсутствие душа. Это окончательно меня подкосило.
– Идем искать Алекса, пусть нас переселит, – решила Настя.
Увы, портье за стойкой не обнаружилось, гида тем более. Правда, я быстро нашла общественный душ, а около него местную пани в халате, объяснившую, что здесь, на первом этаже, дешевые комнаты для семейных пар с ребенком, а нормальное жилье расположено выше. Однако и выше выловить Алекса нам не удалось. Мы мрачно вернулись в номер, я выхватила из чемодана полотенце (повезло еще, что оно у меня было с собой) и ринулась в душ.
Мне тут же полегчало. Помыться после ночи в поезде – великое счастье. В свое тесное жилище я возвратилась почти умиротворенная. Зато Настя продолжала бушевать.
– Я не хочу спать с тобой в одной кровати! – нервно сообщила она. – Это извращение! К тому же ты все время ворочаешься. А наверх лезть не могу – мне станет плохо. А все ты виновата с твоим Вермеером!
– Ладно, – не стала спорить я, – я полезу наверх. Хочется верить, не упаду. Все лучше, чем спать вдвоем.
У моей подруги тут же повысилось настроение, и она ускакала в душ, а я простодушно побродила в поисках кондиционера. Его, разумеется, не было. Пришлось открыть окно – плевать, что этаж первый, кому мы нужны? И вообще, лучше быть ограбленным, чем задохнуться.
Слава богу, Настя разделяла мою точку зрения. Поразмыслив, мы задернули штору и спрятали от греха подальше паспорта с деньгами под матрас. В процессе последней процедуры обнаружилось, что на моей кровати нет ничего, кроме покрывала – ни белья, ни подушки. Зато Настино ложе было экипировано полностью.
– Я без подушки не могу, – предупредила я, – я без нее на свой шесток не полезу.
Настя укоризненно на меня посмотрела. Не скрою, стояла глубокая ночь и спать хотелось страшно, однако я была непреклонна. Подруга, вздохнув, стащила подушку со своего роскошного ложа. Та выглядела странно – что-то вроде длинного валика. Пожалуй, на моем шестке ее можно было бы разместить только вдоль.
Внимательно оглядевшись, я в порыве вдохновения распахнула стенной шкаф (больше, признаюсь, распахивать у нас было нечего). Там таились маленькая подушечка и теплое одеяло.
– Еще бы пару простыней, – несколько взбодрившись, заметила я.
– Обе не дам, – отрезала Настя. – Одну.
Я кивнула, и подруга принялась вытаскивать простыню из постели. И вытаскивала, и вытаскивала, и вытаскивала, а та все не кончалась. Я смотрела в обалдении, вспоминая цирк своего детства и фокусника, вынимающего из цилиндра нескончаемые разноцветные ленты. Нечто подобное проделывала Настя. Глаза ее были полузакрыты, она засыпала стоя, однако честно продолжала свою трудовую деятельность.
– Дай, я попробую, – предложила я. – По-моему, это полотно уже можно обмотать вокруг экватора.
Я схватила простыню за середину и потащила на себя. Выяснилось, что загадочный предмет сшит кольцом. Более того, перед сшиванием один конец повернули на сто восемьдесят градусов, и получилась поверхность, в математике называемая лентой Мебиуса.
– Во дают поляки! – вырвалось у меня.
– Верхняя кровать, она предназначена для ребенка? А это, видимо, свивальник, – без обычной уверенности предположила Настя.
– А что такое свивальник? – заинтересовалась я (пример применения ленты Мебиуса мог пригодиться в работе).
– Вот это он, – указала на загадочный предмет моя подруга. – Берешь?
– А что мне остается?
Я уложила свивальник на свою постель и ловко улеглась между двумя его слоями, не забыв прихватить подушку. Стоило мне опустить на нее голову, как я заснула.
В темноте что-то шевелилось. По крайней мере громко шуршало. Крыса? Этого только не хватало! Признаюсь, я испытываю к ним отвращение и даже страх. Сердце мое заколотилось, и я старательно выпучила глаза, чтобы лучше видеть. Не помогло. Еще бы – открывая окно, мы плотно задернули шторы. Крыса продолжала вызывающе шуршать. Интересно, чем? О боже, там ведь сумка с продуктами! Продукты упакованы в целлофановые мешки. Наглое животное, похоже, решило не ограничиться одним, а перепробовать все, что только можно. Между прочим, именно крысы являются переносчиками чумы, рядом с которой свиной грипп – детская шалость. Погрызенную еду есть нельзя ни в коем случае. Значит, две недели голодать?
Ужасная перспектива заставила меня преодолеть оцепенение. Крысу необходимо прогнать. Спускаться к ней я не собираюсь, до таких подвигов еще не доросла, а спугнуть попробую. Надо громко крикнуть: «Пошла вон!»
Ха, как бы не так! Есть у меня дурацкая особенность – в критических ситуациях начисто теряю голос. Очевидно, мой организм счел нынешнюю ситуацию критической – по крайней мере не сумел издать ни звука. Однако мозги работали, как ни в чем не бывало, и посоветовали кинуть в животное каким-нибудь предметом – подушкой например. Я пошарила по своему тесному ложу. Подушки не было! Вообще ничего не было, кроме меня да свивальника. Я быстро сделала выбор в пользу последнего и швырнула его в направлении шорохов (вот вам еще одно использование ленты Мебиуса, и пусть студенты только попробуют вякнуть, что математика им в жизни не пригодится).
Результат превзошел все мои ожидания. Огромная белая петля прорезала кромешную тьму, подцепила что-то, с грохотом упавшее на пол, и бумерангом вернулась ко мне. Немудрено – ведь на части простыни я, оказывается, сидела.
Раздался нечеловеческий вопль. То есть не в том смысле, что завопила крыса или еще какое-либо животное, – я явственно различила слово «бля!», животным, надеюсь, недоступное. Однако звук был столь ужасным, что даже трудно было решить, издал его мужчина или женщина.
И тут меня обуял гнев. Значит, никакая это не крыса! К нам проник человек, грабитель, и он, хитрый мерзавец, притворившись крысой, напугал меня до потери голоса. Да как он смеет! Все это пронеслось в голове за долю секунды, и я в ярости снова швырнула петлю Мебиуса, да с такой ловкостью, что она, как лента гимнастки, описала в воздухе замысловатую фигуру.
Следующий вопль определенно принадлежал женщине. Не вопль – скорее взвизг. В ту же секунду темная фигура ринулась в направлении окна, запуталась в шторе, вырвалась и канула во двор.
– Катя, ты спишь? – жалобно прохрипела снизу Настя.
– Нет, – честно призналась я.
– Так это ты наделала? – несколько окрепшим голосом уточнила подруга. – Зачем?
– Включи-ка свет, – попросила я, – тогда я слезу.
Настя щелкнула выключателем, и я спустилась с шестка на грешную землю. За мной упрямо волокся свивальник. Штора оказалась наполовину сорвана с карниза, стулья опрокинуты, сумка валялась пустая, а по полу были разбросаны пакеты с едой.
Я почувствовала, как сердце сжимает костлявая рука ужаса… хотя с чего бы сильной руке быть костлявой? Нет, я почувствовала, как сердце сжимает мускулистая рука ужаса.
– Корона… – в ужасе прошептала я. – Он украл Янину корону…
– А это не она? – указала Настя. – Вон какая-то коробка.
Какая-то! Мое сокровище было упаковано в украшенную золотыми розами коробку из-под чайной пары, подаренной одной из подруг. Такую ни с чем не перепутаешь!
Жадно схватив коробку, я открыла ее – и мускулистая рука сперва превратилась в маломощную костлявую, а затем и вовсе исчезла. Корона лежала на месте.
– И все-таки, что это было? – настойчиво требовала ответа Настя. – Я чуть не поперхнулась от неожиданности.
– Наверное, это был вор. Видишь, раскурочил нам всю сумку.
– Да бог с ней, с сумкой! Ты что, не видела? Нечто среднее между НЛО и шаровой молнией. Оно летало у нас по комнате, представляешь? Хорошо еще, остались живы.
– И какое оно, это НЛО? – с подозрением осведомилась я.
– Белое, длинное и чрезвычайно подвижное. Причем летало очень осмысленно, словно действительно управлялось каким-то разумом.
– Не каким-то, а моим, – гордо отрапортовала я. – Эх ты, ленты Мебиуса не узнала!
– Чего?
– Ну, свивальника. Вот он. Я пыталась поймать им преступника.
– Не видела я никакого преступника! – возмутилась оскорбленная в лучших чувствах Настя. – Видела белое страшное НЛО. Так это ты все натворила?
И она оглядела царивший в комнате разгром.
– Конечно, – согласилась я. – Я, сидя на своем шестке, раскидала по комнате провизию, сорвала штору и ломанулась во двор. Дистанционно.
Настя задумчиво побродила по номеру, подняла стулья и села на один из них. Я выглянула в окно. За ним светало. Виднелись помойка, чахлое дерево – и ни малейших следов злодея. Действительно, откуда взяться следам на асфальте?
– Я все равно буду открывать окно на ночь, – мрачно заметила Настя.
– К тому же не вечно нам жить на первом этаже, – согласилась я, радуясь единству наших желаний. – Да, по-моему, он ничего и не украл. Может, спьяну принял наше окно за свою дверь?
– Надо проверить вещи.
Мы принялись собирать пакеты, раскладывая их по номерам. Представьте, все меню действительно оказалось налицо – от «З2» до «У14». Хотя терзала смутная мысль, что чего-то все же не хватает.
Вовчик заметно огорчился:
– А почему? Там кафе. Пива можно взять. Слушай, – вдруг взбодрился он, – я заплачу. В натуре.
– Спасибо, не нужно. Извини, меня ждет подруга.
– Я и за нее заплачу, – подумав, предложил собеседник. – Эй! – замахал он рукой Насте. – Выходи! Я проставляюсь!
Представив себе, что сделает со мною Настя, ежели зря выйдет из автобуса, я поспешно объяснила:
– Мы не едим на ночь. Фигуру бережем. Так что извини…
И я прошмыгнула на свое место, а Вовчик, постояв еще немного, отправился, наконец, в кафе.
– Ты что так долго? – встретила меня упреком Настя. – Ты же знаешь, я не умею открывать банки. Давай скорей!
Я вскрыла тушенку с обнадеживающим названием «Спецназ», и, смешав ее с вермишелью, мы получили божественное блюдо. Потом заварили кофе и открыли шоколадно-вафельный торт, состоящий из готовых кусочков. Настя планировала не зря – ужин был явно лучше, чем в кафе, где я явственно чувствовала запах прогорклого масла.
– Хорошо, – благодушно вздохнула Настя. – Только вот что: не терзай больше нашего гида, а то он нас возненавидит. Если уже не возненавидел.
– Я не нарочно. Мне действительно важно, есть ли сейчас в Амстердаме Вермеер. Я думала, он знает.
– Откуда ему знать?
– Это все-таки его профессия.
– Достаточно послушать его пять минут, чтобы избавиться на его счет от всех иллюзий.
– Вот через пять минут я и избавилась, – пожала плечами я.
– Точно, – вспомнила Настя, – когда он в Бресте произносил вступительную речь, ты где-то болталась. Он успел рассказать увлекательнейшие подробности своей биографии. Мать у него француженка, а отец грузин. Если гид начинает со своей биографии, можешь не сомневаться – именно эту тему он станет развивать и дальше. Причем экскурсанты обычно любят это больше, чем рассказы о музеях. Советую тебе смириться.
– Смирилась, – кивнула я. – Ладно Алекс, а Лидия с чего прицепилась ко мне на пустом месте? Что я ей сделала?
– Ты что, действительно не понимаешь? – удивилась моя подруга. – Похоже, ты все-таки научилась отключать мозги. Я могу только во время медитации, и то с трудом, а ты запросто. Как тебе удается?
– Я блондинка, – скромно объяснила я.
– Вот именно! – неодобрительно согласилась Настя. – Ты обратила внимание на интересный факт? Ты несешь такую же ахинею, как и раньше, а результат совершенно иной. То, на что раньше мужчины обижались, теперь их смешит.
Решив не обижаться на ахинею, я задумалась. Да, пожалуй. Мне вспомнился замечательный рассказ Моэма про даму, приехавшую из провинции и покорившую Лондон. У нее была привычка говорить правду, а окружающие воспринимали ее слова как замечательную шутку. Нечто подобное происходило теперь со мной, и это нравилось мне куда больше, чем обиды. Только при чем тут Лидия?
– Притом что она нацелилась заполучить Сергея, это видно невооруженным глазом. А тот пялится на тебя.
– Серьезно? – удивилась я. – Я не заметила. Хотя…
– Что – хотя?
– Я сейчас шла через кафе, и он действительно на меня пялился. Однако моя поощрительная улыбка его отпугнула. Еще бы – после рассказа Лидии о коварных юных девах в розовых футболках. Побоялся, что я разорю его, потребовав чашку кофе…
Вскоре стали возвращаться соседи. Едва автобус тронулся, Алекс принялся развлекать нас анекдотами из жизни поляков, а иногда из собственной. В одиннадцать вечера мы, наконец, остановились у мотеля. Я привычно схватила мешок с мусором (как он мог снова набиться, мы ведь ничего больше не ели?) и вышла из автобуса.
* * *
Мы с Настей получили ключи от номера последними. Открыв в нетерпении дверь (уж очень хотелось помыться и завалиться спать), мы рысью рванули к кровати. К сожалению, к одной и той же, ибо другой не было. Или была? Почти все пространство нашей маленькой комнатки занимала широченная кровать, над которой сверху громоздилось что-то вроде очень узкого второго яруса.– Кто тебя дернул за язык с твоим Вермеером? – возмущенно посмотрела на меня Настя. – Говорила я тебе – Алекс отомстит. У остальных небось все нормально. Он специально выбрал для нас такой номер!
Я тем временем обнаружила новую проблему – отсутствие душа. Это окончательно меня подкосило.
– Идем искать Алекса, пусть нас переселит, – решила Настя.
Увы, портье за стойкой не обнаружилось, гида тем более. Правда, я быстро нашла общественный душ, а около него местную пани в халате, объяснившую, что здесь, на первом этаже, дешевые комнаты для семейных пар с ребенком, а нормальное жилье расположено выше. Однако и выше выловить Алекса нам не удалось. Мы мрачно вернулись в номер, я выхватила из чемодана полотенце (повезло еще, что оно у меня было с собой) и ринулась в душ.
Мне тут же полегчало. Помыться после ночи в поезде – великое счастье. В свое тесное жилище я возвратилась почти умиротворенная. Зато Настя продолжала бушевать.
– Я не хочу спать с тобой в одной кровати! – нервно сообщила она. – Это извращение! К тому же ты все время ворочаешься. А наверх лезть не могу – мне станет плохо. А все ты виновата с твоим Вермеером!
– Ладно, – не стала спорить я, – я полезу наверх. Хочется верить, не упаду. Все лучше, чем спать вдвоем.
У моей подруги тут же повысилось настроение, и она ускакала в душ, а я простодушно побродила в поисках кондиционера. Его, разумеется, не было. Пришлось открыть окно – плевать, что этаж первый, кому мы нужны? И вообще, лучше быть ограбленным, чем задохнуться.
Слава богу, Настя разделяла мою точку зрения. Поразмыслив, мы задернули штору и спрятали от греха подальше паспорта с деньгами под матрас. В процессе последней процедуры обнаружилось, что на моей кровати нет ничего, кроме покрывала – ни белья, ни подушки. Зато Настино ложе было экипировано полностью.
– Я без подушки не могу, – предупредила я, – я без нее на свой шесток не полезу.
Настя укоризненно на меня посмотрела. Не скрою, стояла глубокая ночь и спать хотелось страшно, однако я была непреклонна. Подруга, вздохнув, стащила подушку со своего роскошного ложа. Та выглядела странно – что-то вроде длинного валика. Пожалуй, на моем шестке ее можно было бы разместить только вдоль.
Внимательно оглядевшись, я в порыве вдохновения распахнула стенной шкаф (больше, признаюсь, распахивать у нас было нечего). Там таились маленькая подушечка и теплое одеяло.
– Еще бы пару простыней, – несколько взбодрившись, заметила я.
– Обе не дам, – отрезала Настя. – Одну.
Я кивнула, и подруга принялась вытаскивать простыню из постели. И вытаскивала, и вытаскивала, и вытаскивала, а та все не кончалась. Я смотрела в обалдении, вспоминая цирк своего детства и фокусника, вынимающего из цилиндра нескончаемые разноцветные ленты. Нечто подобное проделывала Настя. Глаза ее были полузакрыты, она засыпала стоя, однако честно продолжала свою трудовую деятельность.
– Дай, я попробую, – предложила я. – По-моему, это полотно уже можно обмотать вокруг экватора.
Я схватила простыню за середину и потащила на себя. Выяснилось, что загадочный предмет сшит кольцом. Более того, перед сшиванием один конец повернули на сто восемьдесят градусов, и получилась поверхность, в математике называемая лентой Мебиуса.
– Во дают поляки! – вырвалось у меня.
– Верхняя кровать, она предназначена для ребенка? А это, видимо, свивальник, – без обычной уверенности предположила Настя.
– А что такое свивальник? – заинтересовалась я (пример применения ленты Мебиуса мог пригодиться в работе).
– Вот это он, – указала на загадочный предмет моя подруга. – Берешь?
– А что мне остается?
Я уложила свивальник на свою постель и ловко улеглась между двумя его слоями, не забыв прихватить подушку. Стоило мне опустить на нее голову, как я заснула.
* * *
Проснулась я, словно кто-то меня толкнул, и не сразу поняла, где я. Первым порывом было слезть с кровати, и, лишь свесив ноги, я с ужасом поняла, что чуть было ни совершила. Сверзишься с такого шестка – мало не покажется.В темноте что-то шевелилось. По крайней мере громко шуршало. Крыса? Этого только не хватало! Признаюсь, я испытываю к ним отвращение и даже страх. Сердце мое заколотилось, и я старательно выпучила глаза, чтобы лучше видеть. Не помогло. Еще бы – открывая окно, мы плотно задернули шторы. Крыса продолжала вызывающе шуршать. Интересно, чем? О боже, там ведь сумка с продуктами! Продукты упакованы в целлофановые мешки. Наглое животное, похоже, решило не ограничиться одним, а перепробовать все, что только можно. Между прочим, именно крысы являются переносчиками чумы, рядом с которой свиной грипп – детская шалость. Погрызенную еду есть нельзя ни в коем случае. Значит, две недели голодать?
Ужасная перспектива заставила меня преодолеть оцепенение. Крысу необходимо прогнать. Спускаться к ней я не собираюсь, до таких подвигов еще не доросла, а спугнуть попробую. Надо громко крикнуть: «Пошла вон!»
Ха, как бы не так! Есть у меня дурацкая особенность – в критических ситуациях начисто теряю голос. Очевидно, мой организм счел нынешнюю ситуацию критической – по крайней мере не сумел издать ни звука. Однако мозги работали, как ни в чем не бывало, и посоветовали кинуть в животное каким-нибудь предметом – подушкой например. Я пошарила по своему тесному ложу. Подушки не было! Вообще ничего не было, кроме меня да свивальника. Я быстро сделала выбор в пользу последнего и швырнула его в направлении шорохов (вот вам еще одно использование ленты Мебиуса, и пусть студенты только попробуют вякнуть, что математика им в жизни не пригодится).
Результат превзошел все мои ожидания. Огромная белая петля прорезала кромешную тьму, подцепила что-то, с грохотом упавшее на пол, и бумерангом вернулась ко мне. Немудрено – ведь на части простыни я, оказывается, сидела.
Раздался нечеловеческий вопль. То есть не в том смысле, что завопила крыса или еще какое-либо животное, – я явственно различила слово «бля!», животным, надеюсь, недоступное. Однако звук был столь ужасным, что даже трудно было решить, издал его мужчина или женщина.
И тут меня обуял гнев. Значит, никакая это не крыса! К нам проник человек, грабитель, и он, хитрый мерзавец, притворившись крысой, напугал меня до потери голоса. Да как он смеет! Все это пронеслось в голове за долю секунды, и я в ярости снова швырнула петлю Мебиуса, да с такой ловкостью, что она, как лента гимнастки, описала в воздухе замысловатую фигуру.
Следующий вопль определенно принадлежал женщине. Не вопль – скорее взвизг. В ту же секунду темная фигура ринулась в направлении окна, запуталась в шторе, вырвалась и канула во двор.
– Катя, ты спишь? – жалобно прохрипела снизу Настя.
– Нет, – честно призналась я.
– Так это ты наделала? – несколько окрепшим голосом уточнила подруга. – Зачем?
– Включи-ка свет, – попросила я, – тогда я слезу.
Настя щелкнула выключателем, и я спустилась с шестка на грешную землю. За мной упрямо волокся свивальник. Штора оказалась наполовину сорвана с карниза, стулья опрокинуты, сумка валялась пустая, а по полу были разбросаны пакеты с едой.
Я почувствовала, как сердце сжимает костлявая рука ужаса… хотя с чего бы сильной руке быть костлявой? Нет, я почувствовала, как сердце сжимает мускулистая рука ужаса.
– Корона… – в ужасе прошептала я. – Он украл Янину корону…
– А это не она? – указала Настя. – Вон какая-то коробка.
Какая-то! Мое сокровище было упаковано в украшенную золотыми розами коробку из-под чайной пары, подаренной одной из подруг. Такую ни с чем не перепутаешь!
Жадно схватив коробку, я открыла ее – и мускулистая рука сперва превратилась в маломощную костлявую, а затем и вовсе исчезла. Корона лежала на месте.
– И все-таки, что это было? – настойчиво требовала ответа Настя. – Я чуть не поперхнулась от неожиданности.
– Наверное, это был вор. Видишь, раскурочил нам всю сумку.
– Да бог с ней, с сумкой! Ты что, не видела? Нечто среднее между НЛО и шаровой молнией. Оно летало у нас по комнате, представляешь? Хорошо еще, остались живы.
– И какое оно, это НЛО? – с подозрением осведомилась я.
– Белое, длинное и чрезвычайно подвижное. Причем летало очень осмысленно, словно действительно управлялось каким-то разумом.
– Не каким-то, а моим, – гордо отрапортовала я. – Эх ты, ленты Мебиуса не узнала!
– Чего?
– Ну, свивальника. Вот он. Я пыталась поймать им преступника.
– Не видела я никакого преступника! – возмутилась оскорбленная в лучших чувствах Настя. – Видела белое страшное НЛО. Так это ты все натворила?
И она оглядела царивший в комнате разгром.
– Конечно, – согласилась я. – Я, сидя на своем шестке, раскидала по комнате провизию, сорвала штору и ломанулась во двор. Дистанционно.
Настя задумчиво побродила по номеру, подняла стулья и села на один из них. Я выглянула в окно. За ним светало. Виднелись помойка, чахлое дерево – и ни малейших следов злодея. Действительно, откуда взяться следам на асфальте?
– Я все равно буду открывать окно на ночь, – мрачно заметила Настя.
– К тому же не вечно нам жить на первом этаже, – согласилась я, радуясь единству наших желаний. – Да, по-моему, он ничего и не украл. Может, спьяну принял наше окно за свою дверь?
– Надо проверить вещи.
Мы принялись собирать пакеты, раскладывая их по номерам. Представьте, все меню действительно оказалось налицо – от «З2» до «У14». Хотя терзала смутная мысль, что чего-то все же не хватает.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента