Страница:
«Все кончено, — стучало у нее в голове, — значит, не судьба».
Что она может предпринять, чтобы выйти из ситуации с наименьшими потерями? Возможно, она еще успеет сторговаться с Крутицким? Прижав мобильник к уху, она набрала номер.
— Вадим? — она постаралась, чтобы голос ее не дрожал. — Я думаю, мы могли бы договориться насчет завтрашнего…
Виктория послушала, что ответил ей холодный голос, сжала зубы, когда на том конце линии высказались неуважительно, но дождалась-таки, что Крутицкий предложил встретиться через полтора часа и все обсудить.
Куницына проводила глазами микроавтобус «скорой» и решительно развернулась на первом же перекрестке. Дело не терпит, нужно действовать, пока Крутицкий не прослышал о пожаре в ресторане. У нее нет времени разъезжать по больницам. В волнении Куницына не заметила микроавтобус телевизионных новостей, который аккуратно вывернул из тупичка, и оператор уже снимал прямо на ходу и двери ресторана, откуда выходили помятые посетители, и окна в копоти, и милицию, и пожарных, услуги которых были уже без надобности.
Константин Петрович из окна заметил телевизионщиков и расстроился.
— Да это никак Камерный! Принесла его нелегкая…
— Как он всюду успевает? — вздохнула Клара. — Теперь через час весь город знать будет.
— Как успевает? — буркнул муж. — Небось из ментов кто-то и сообщил.., за малое количество баксов.
Пожарные уехали, следственная бригада возилась в зале. Обгорелые останки увезли, но долго еще в ресторане и в нескольких кварталах вокруг стоял запах горелого мяса, так что жилец из соседнего дома, ставивший машину на ночь в том же тупичке у ресторана, поздно вечером, вернувшись из клуба, потянул носом и сказал своей киске:
— Шашлык у Клары, что ли, подгорел?
С чего это им вздумалось шашлык готовить?
Такая была приличная кухня…
А пока двери ресторана заперли изнутри, предварительно впустив знакомого милицейского подполковника, большого любителя французской кухни и приятеля Константина Петровича. Подполковника вызвонили по мобильному телефону, и он тотчас же приехал, чтобы осмотреться на месте и помочь ликвидировать ЧП. Клара отправилась начерно подсчитывать убытки, а подполковник с хозяином обосновались в кабинете и вызвали туда Дину и охранника Геннадия.
Константин Петрович посмотрел на них из-под нависших бровей и молвил одно слово:
— Ну?
— Он сказал, что ждет даму, — нервно заговорила Дина, — и столик был заказан…
Хозяин перевел тяжелый взгляд на Геннадия.
— М-молоко, — выдавил тот и отвел глаза, после чего подробно обрисовал ситуацию.
— Та-ак, — протянул подполковник, — и столик, говоришь, заказан был?
В дальнейшем разговоре выяснилось, что столик заказали в тот же день по телефону на фамилию Колосков. У Клары было принято заказывать по телефону, и если до шести вечера заказ не отменяли, следовательно, клиент обязательно приходил. Накладки бывали редко, но в таком случае столики не пустовали — желающих попасть в ресторан было предостаточно. Дина, естественно, не спросила фамилию у странного посетителя, но судя по той уверенности, с которой он вошел, столик действительно был заказан для него.
— Это что же получается, — заговорил Константин Петрович, — человек специально заказал столик заранее, чтобы устроить в нашем ресторане самосожжение? Для каких, извиняюсь, целей?
— Кого же вы могли так сильно обидеть? — подначил подполковник.
— Мне не до шуток, — отмахнулся Константин Петрович. — И потом.., убытки, конечно, есть, но, насколько могу судить, небольшие, могло быть хуже. Пожар предотвратили. Морально, конечно.., да переживем как-нибудь. Только репортер этот, Каморный, растрезвонит на весь город…
— Тут я помочь не могу, — помрачнел подполковник, — ему рот не заткнешь. Везде у него все схвачено, все он знает, всюду успевает, в каждой бочке затычка. Как, говоришь, тот тип выглядел? — обратился он к Дине.
— Нормально выглядел, прилично, костюм новый, пальто опять же.., ой, пальто же осталось!
— Ну-ка, пойдем посмотрим! — оживился подполковник.
Но в карманах пальто нашли только горсть мелочи, и больше ничего, никакой, даже ненужной бумажки.
— Посмотрим, что эксперты скажут. — На этом подполковник откланялся.
Не напрасно владельцы ресторана так опасались вездесущего репортера. Александр Камерный, самый известный в городе репортер криминальных новостей, дело свое знал. Подъехав по звонку одного знакомого сотрудника милиции к ресторану, он велел немедленно снимать все, что вокруг — машины, людей, пожарных. В ресторан съемочную группу не пустили под предлогом того, что они будут мешать работе милиции. Каморный не растерялся, мигом заскочил во двор и заглянул в дверь служебного входа. На лестнице толклись растерянные официанты. Каморный успел только выяснить про самосожжение, как персонал брызнул в стороны от грозного окрика появившейся Клары. Вежливо, но твердо Клара закрыла дверь перед носом настырного репортера, но тот успел разглядеть на лестничной площадке маэстро Эдика и приободрился. Репортер от природы и в силу специфики своей работы имел феноменальную память на лица и фамилии. Эдика он сразу вспомнил, и когда через полчаса маэстро показался в дверях служебного входа, Каморный дал знак шоферу тихонько следовать за ним. За углом музыкант услышал, как его зовут:
— Эдуард Яковлевич, на минуточку!
Эдик с неудовольствием обернулся и ничуть не удивился, увидев Камерного, он примерно этого и ждал.
— Садитесь, подвезем!
Эдик со вздохом согласился.
— Слушаю вас! — любезно произнес репортер. — И поподробнее, пожалуйста.
Эдик задумался. Чертов репортер имел на него компромат. И в общем, не Бог весть что — как-то случайно милиция застукала его с мальчишкой. Парень оказался совершеннолетним, так что все обошлось, Эдик сунул ментам все деньги, что у него в данный момент были, и уже думал, что выкрутился, но тут некстати оказался поблизости наглый репортер, который был в отделении совершенно по другому делу. Камерный Эдика запомнил и с тех пор норовил получить от него кое-какие сведения, угрожая разоблачением. Что ему будет от разоблачения? — лениво размышлял Эдик. Будет скандал, жена узнает… да и черт с ней, она ему давно надоела. Гораздо хуже, что узнают в ресторане. Константин Петрович неоднократно предупреждал, что ему нужны сотрудники с незапятнанной репутацией, никакого криминала, никаких грязных историй. Жалко терять такую хорошую работу.., тем более что он не сделает ничего противозаконного, если расскажет Каморному подробно, что произошло сегодня у Клары.
Эдик откашлялся и толково пересказал Камерному все случившееся, описал мужчину, насколько он мог его видеть с эстрады, рассказал, что жертва была только одна — молодая девушка, которая не успела выскочить из-за столика, и ей сильно порезало лицо осколками зеркала. Кто такая девушка, Эдик не знал, а если и знал бы, то не сказал — на этот счет было строгое предупреждение от хозяина — не трепаться по поводу клиентов, не называть фамилий.
Газета «Курьер» от 15 марта 1999 года:
Академия иррациональной психологии.
Павлова Ангелина Александровна.
Астролог. Специалист по аналитической магии. Ваш вопрос позволяет подключиться к Вашей ситуации и посмотреть, как развернутся события.
Все про любовь:
— прогноз отношений с партнером;
— выбор дня бракосочетания;
— любовный гороскоп.
Деловые консультации:
— работа, профориентация;
— контроль сделок;
— квартира (выбор вариантов, выбор даты переезда);
— описание вора;
— ваш личный гороскоп как ключ к успеху.
Будущее рождается в настоящем…
Ждать полтора часа до встречи с Куницыной нужно было Крутицкому для того, чтобы навести кое-какие справки. Услышав ее голос по телефону, он очень удивился, потому что в свое время пытался ее уломать, но Куницына стояла насмерть — первое место на конкурсе должна занять ее девушка, она интриговала, вложила кучу денег, и Крутицкий вынужден был признать себя побежденным. Он этого очень не любил, а тут еще Аринка закатывала форменные истерики. Крутицкий уже для себя решил, что он даже не появится завтра в «Голден-холле», где будет проходить конкурс. И вдруг Куницына огорошила его новостью — она согласна на переговоры. «Что бы это значило? — задумался Крутицкий. — Что-то случилось с девушкой, и она не сможет выйти завтра на подиум? Но что могло с ней случиться, если всем известно, что Куницына в последнее время просто не отпускала ее от себя, ни с кем не давала общаться». Ругая себя за то, что в свое время не велел приставить хвост к мерзкой бабе, Крутицкий вызвал своего доверенного помощника Антона, как будто за спиной у этого колдуна стояли, и велел доступными ему способами выяснить, где сегодня была и что делала Виктория Павловна Куницына. Через двадцать минут Антон доложил, что Куницына до обеда находилась неизвестно где, после обеда до шести — в агентстве, а потом уехала ужинать, прихватив Катю Михайлову.
— И где, интересно, они ужинали, если после такого ужина она решила полностью поменять свои планы? — задумался Крутицкий. — Потому что если бы что-то случилось с утра, то она бы сразу мне позвонила, не в ее правилах откладывать, тем более что время-то поджимает.
— Вадим Георгиевич! — окликнул Крутицкого из соседней комнаты проворный Антон.
По телевизору показывали новости, и вот в конце выпуска, после новостей культуры и перед погодой, на экране появился Александр Каморный.
— Сегодня в ресторан «У Карла и Клары» на улице Савушкина, дом восемь, вошел неизвестный гражданин, облил себя горючей жидкостью и поджег. Пожар удалось потушить, никто из посетителей ресторана не пострадал от ожогов. Человек, выбравший такой оригинальный способ самоубийства, скончался на месте. Его личность устанавливается. Как уже говорилось, жертв нет, только молодая девушка ранена осколками стекла…
Камера показала вход в ресторан, милиционеров, выносящих тело, покрытое простыней, мелькнули испуганные посетители ресторана, автобус «скорой помощи»…
— Ужинала, говоришь, Куницына, в ресторане, — пробормотал Крутицкий, — девушка молодая ранена… Как бы эту пленочку подробнее рассмотреть…
Антон уже набирал номер одной знакомой девушки, работающей на том же телеканале, что и Каморный. Девушка тоже оказалась расторопной и неглупой, как и все, с кем Антон водил деловое знакомство. Она не стала соваться к самому Камерному, а дождалась, пока он вышел, и перемолвилась словечком с оператором, намекнула ему, что в дальнейшем сможет быть ему полезной, подарила бутылку хорошего коньяку и посулила, что их близкое знакомство в будущем сможет перерасти в тесную дружбу. В результате недолгой беседы девушка получила копию видеокассеты, причем не только то, что было в новостях, а вообще весь отснятый при пожаре материал.
Оператор отдал копию без зазрения совести, потому что материал уже пошел в эфир, так что Камерного он не подвел.
Когда видеокассету привезли Крутицкому, до встречи с Куницыной оставалось сорок минут. Они с Антоном внимательно изучили запись. Вот показалась выруливающая на магистраль «скорая», следом за ней держалась синяя «тойота».
Номера «тойоты» было не рассмотреть.
— У Куницыной какая машина?
— Вроде бы «тойота», возможно, синяя…
Но номер «скорой» хорошо виден, так что все выясним.
Антон опять-таки по телефону поговорил со знакомым гаишником и выяснил, к какому пункту приписана данная машина «скорой помощи». Гаишник, даже без лишних напоминаний, связался с диспетчером и не в службу, а в дружбу выяснил, что сегодня та бригада возит всех в больницу имени Эрисмана, что при Первом медицинском институте.
— Синяя «тойота», ужин в ресторане… — задумчиво бормотал Крутицкий. — Для верности нужно в больнице выяснить фамилию девушки. И тогда я устрою этой Куницыной варфоломеевскую ночь. Пошли кого-нибудь…
— Сам поеду, — поднялся Антон.
Крутицкий взглянул на него внимательнее и прищурился:
— Шустрый ты, прямо землю носом роешь…
— За то и держите, — открыто улыбнулся Антон.
Но некогда расслабляться. Виктория Павловна внимательно оглядела себя в зеркало, подправила макияж, стерла платком легонькое пятнышко от копоти возле брови — Крутицкий очень наблюдателен и далеко не глуп, нужно быть во всеоружии. Эх, Катя, Катя, как же ты подвела!..
Она аккуратно припарковала синюю «тойоту» возле офиса Крутицкого, посидела немного в машине, вздохнула и вошла в подъезд.
Охранник кивнул равнодушно и нажал кнопку вызова лифта. Такая встреча Куницыной не понравилась, она не предвещала ничего хорошего. Приготовившись к долгому изнурительному разговору, Виктория Павловна вышла из лифта. Перед ней была дверь в приемную, и секретарь уже махала приветливо. Охрана несомненно была, но в самом офисе лишний раз старалась глаза не мозолить.
— Виктория Павловна, — Крутицкий сам встретил ее в дверях кабинета, — я рад вас видеть у себя.
Его показное радушие еще больше не понравилась Куницыной — в деловых кругах Крутицкий был известен как жесткий, даже жестокий человек.
— Выпьете что-нибудь, кофе? — предложил хозяин.
— Кофе, — со вздохом согласилась Куницына.
Принесли кофе, Крутицкий оживился и подвел Викторию Павловну к маленькому столику.
— Присаживайтесь, дорогая, посидим-поболтаем.
Куницына села, закинув повыше еще стройную ногу, но вовремя опомнилась — Крутицкого этим не проймешь, да и возраст все же не тот.
— Видите ли, в чем дело, Вадим, — вкрадчиво начала она. — Прошу вас не делать вид, что я пришла к вам в гости. Мы с вами никогда, как бы это выразиться, не дружили домами. И сегодня я пришла к вам по делу, по важному делу.
— Очень жаль! — огорчился Крутицкий, и сделал это настолько напоказ, что Виктория " Павловна поняла: дело нечисто. Он не просто что-то подозревает, он имеет информацию.
И насколько эта информация полная, ей предстояло выяснить в самое ближайшее время.
Крутицкий встал, достал из бара бутылку коньяку и налил в два бокала янтарную жидкость, невзирая на протесты Виктории Павловны. Делал он это нарочито медленно.
Если бы он следил за ней, то уже знал бы все, — размышляла Куницына. И тогда он бы не стал с ней встречаться, просто отказался, и все. Стало быть, он не знает всего, но тянет время, чего-то ждет. Но чего? Она пристально вгляделась в мужчину напротив. Молод, нет и сорока, нагл и нахрапист. Фигура полновата, так что одежда сидит не очень, но он компенсирует это якобы полным пренебрежением к своему внешнему виду. Что ж, он выбрал верную линию поведения. Он неглуп, далеко неглуп, в этом сходятся все его враги и конкуренты.
— Вот что, Вадим, — начала она деловито, — мы оба с вами люди занятые, давайте-ка приступим к переговорам.
— Слушаю вас, — неохотно произнес Крутицкий.
— Я тут поразмыслила на досуге и пришла к выводу, что вы человек жесткий.
«А то ты раньше этого не знала!» — подумал Крутицкий.
— И ссориться с вами опасно, — продолжала Куницына, — гораздо разумнее жить с вами в мире. Поэтому еще не поздно пересмотреть наше соглашение насчет завтрашнего конкурса «Мисс Обаяние».
Крутицкий поднял брови.
— Значит ли это, что вы согласны уступить Арине Сазоновой первое место?
— Если мы договоримся, — уклончиво отвечала Куницына.
— А контракт с фирмой «Рив Гош»?
— Контракт входит в пакет документов, которые мы согласуем.
— И каковы будут ваши условия?
— Вот мои условия. — Куницына протянула ему листок, где от руки были написаны цифры.
— Хм-м. — Крутицкий сделал вид, что углубился в расчеты, а сам украдкой посмотрел на часы.
Что-то Антон долго не дает о себе знать…
Антон подъехал к зданию больницы в то же время, когда Куницына входила в офис его шефа. Было около десяти часов вечера, в больнице было тихо. Антон не стал ломиться в справочное, он обогнул здание и приоткрыл дверь, над которой светилась надпись «Приемный покой», рассудив, что коль сегодня больница имени Эрисмана дежурная по городу, то сюда будут возить и ночью, а стало быть, двери открыты. Его предположения оказались верными — на скрип двери выглянула заспанная тетка и уже открыла было рот, чтобы заорать, но Антон мигом утихомирил ее двумя сотенными бумажками.
— Да куда же тебя несет, — сбавила тетка тон, — утром приходи..
— Спокойно, тетя, мне только выяснить, куда жену положили. А то сказали, что к вам, а куда конкретно… — Он уже приближался к девушке за стойкой, которая с интересом поглядывала на стройного молодого человека в модной одежде.
— Сестричка, милая, к вам сегодня привезли девушку, ранена она на пожаре.., в ресторане.
— «У Клары»? — оживилась девушка. — По телевизору передавали.
— Вот-вот. Так как ее фамилия?
— А вам кого нужно? — нахмурилась девушка.
— Не Михайлова Катя?
— Точно, она.
— А вы не путаете?
— Ну что вы, сами посмотрите, вот: Михайлова Катерина Андреевна. На хирургию ее положили, лицо поранено сильно. Но вы не бойтесь — главное — глаза не задеты.
— Спасибо, милая, за сочувствие, — улыбнулся Антон, — вот вам за доброе сердце. — Он поставил на стойку коробку с французскими духами.
— Ну что вы.., такой пустяк, — растерялась сестричка.
— А я еще не раз приду, — лукаво засмеялся Антон, — давайте дружить!
— Так на хирургию же придете-то! — крикнула сестра; но симпатичного посетителя и след простыл.
В машине он набрал номер телефона офиса Крутицкого.
Услышав долгожданный звонок, Крутицкий так живо встрепенулся, что Виктория Павловна вздрогнула. Она наблюдала за его лицом во время разговора и поняла, что проиграла, проиграла вчистую. Ничего у нее не выйдет, и незачем унижаться и торговаться. Самое умное будет сейчас встать и уйти, но она почему-то медлила.
Крутицкий положил трубку и улыбнулся, обнажив клыки, как зверь.
— Что, ведьма старая, обмануть меня захотела? — процедил он.
Куницына передернулась как от озноба.
— Вот тебе соглашение! — Он порвал листок в клочки и бросил ей в лицо.
Она продолжала сидеть молча, не шевельнувшись.
— Ты с кем вздумала шутки шутить? — Он вскочил и навис над ней всей тушей.
Виктории Павловне показалось на миг, что сейчас он ее ударит, но усилием воли она продолжала сидеть, не делая попытки отклониться. Минуты две они молча глядели друг другу в глаза, наконец он отошел к окну и отвернулся.
— Не понимаю, отчего вы так кипятитесь, — вымолвила Куницына, стараясь, чтобы голос ее не дрожал и не срывался. — Вы же выиграли, так чем вы недовольны?
— Пошла вон! — не оборачиваясь, процедил Крутицкий. — Гроша ломаного от меня не получишь.
Перед глазами Виктории Павловны поплыли красные круги, он сжала зубы, и думая только о том, чтобы не упасть, двинулась к двери, не забыв прихватить пальто и бумаги. Молча прошла она мимо секретаря, молча спустилась в лифте и опомнилась только в машине, заметив, как дрожат руки, лежащие на руле.
Ехать в таком состоянии нечего было и думать.
Но и стоять тут, возле офиса Крутицкого, она не хотела. Медленно она тронулась с места, поглядывая по сторонам и заметив подходящую подворотню, свернула туда. Остановив машину, она испугалась, что сейчас умрет, так ей стало плохо. Тело сотрясала крупная дрожь, зубы стучали, воздуха не хватало. Виктория Павловна открыла окно, нашла в «бардачке» тюбик валидола и сунула таблетку под язык. Чуть полегчало, и она осторожно вдохнула полной грудью морозный воздух.
Вот, значит, как. Вот какие мы оказывается джентльмены… Ерничал, пальтишко помогал снять, кофейком поил, а как понял, что сила на его стороне, так и вылезло хамское мурло на поверхность. Как был господин Крутицкий одесским жлобом, так и остался.
И ничего уже не сделаешь. Она уже не успеет выставить на конкурс никого вместо Кати. Как назло, приличные модели в данный момент все пристроены, остались девушки так себе, далеко не высший класс, а представитель фирмы «Рив Гош» тоже ведь дело свое знает, ему кошку драную не подсунешь…
Вот и получается, что единственной претенденткой автоматически становится Арина Сазонова, то есть за ее, Куницыной, деньги, Крутицкий получит победу для своей девки, а она кругом в дураках. И мало того, что убытки, так ее, Викторию Павловну Куницыну, уважаемую женщину, владелицу крупнейшего в городе агентства фотомоделей, еще унизили, оскорбили, выгнали вон, как назойливую побирушку!
Ну что ж, бизнес — это не игра в шахматы.
Здесь не соревнуются отдельно мужские и женские команды. В бизнесе все равны, слабому женскому полу не делают скидку. Стало быть, нужно держать удар, как мужчина. И она это сумеет. Но господину Крутицкому она отомстит, уж будьте уверены. Понадобится ждать, она подождет. И когда наступит этот сладкий день, она не будет глумиться над ним и открыто издеваться. Она будет с ним любезна и приветлива, а местью насладится потом, в одиночестве, так гораздо приятнее…
Газета «Виват, Петербург!» от 24 апреля 1999 года:
Александра Марникова — магистр психоэнергосуггестии:
— успокоение нервной системы;
— снятие с первого же обращения всех видов порчи;
— избавление от сосудистых заболеваний, заикания, полиартрита;
— избавление от кожных и аллергических заболеваний;
— коррекция семейных отношений;
— заговоры на удачу в любви и в бизнесе;
— заговоры грыжи и алкоголизма.
Надежда плюхнулась на сиденье, аккуратно поставила у ног тяжеленную сумку и облегченно перевела дух. Теперь никакая сила не заставит ее подняться до нужной станции метро. Однако что-то сегодня она устала, хотя, чтобы этакую тяжесть носить, нужно Жаботинским быть! Хорошо, что она успеет прийти домой раньше мужа, а то он увидит, что сумка неподъемная, и будет ее ругать.
Надежда почувствовала раздражение. Сам не велит таскать тяжести, говорит, что в ее возрасте это очень вредно, а сам послал ее за лампой. Все дело было в коте, вернее не в коте, а в муже. Муж у Надежды был второй, поженились они семь лет назад, его первая жена к тому времени давно умерла, а Надежда с мужем были в разводе. Дети у обоих были взрослые, жили отдельно, так что Сан Саныч поселился в Надеждиной однокомнатной квартире и страшно привязался к ее рыжему коту Бейсику.
Бейсик, превратившийся за семь лет из молодого шустрого котика в наглого толстого пушистого котищу, пользовался этим обожанием вовсю, так что Надежда иногда даже ревновала мужа к рыжему сокровищу. Сан Саныч рьяно следил за кошачьим питанием, раз в месяц консультировался у знакомого ветеринара и вычесывал кота два раза в день. Кот чувствовал себя прекрасно, но нынешней зимой, несмотря на витамины и свежепророщенную травку, неожиданно начал лысеть. То есть из обычного полупушистого кота (в свое время дядечка, у которого Надежда с дочкой купили заморенного котенка, утверждал, что его бабушка была ангорская белая кошка) превратился в обычного же, но четверть пушистого. На взгляд Надежды так было даже лучше — меньше шерсти оседало на ковре и черном пальто, но Сан Саныч был безутешен. Вызванный домой ветеринар посоветовал кварцевание. Возить больного в лечебницу Надежда категорически отказалась (кот, благодаря заботам Сан Саныча, весил полпуда). Бросили клич по знакомым, и Надеждина мать раздобыла кварцевую лампу у соседки. Тут возникла еще одна забота. Одна знакомая Надежды вдруг внезапно заболела.
Женщина она была пожилая, и стариковские болезни давно уже никого не удивляют, но все дело было в том, что знакомая никак не могла себе позволить болеть, потому что на ней висел внук-первоклассник. Родители ребенка работали в коммерческих структурах и, в свою очередь, не могли себе позволить такую роскошь, как взять внеочередной отпуск или за свой счет. Тем не менее они как-то перебивались недели две, а потом бабушку отправили в санаторий для срочного поправления здоровья, а сами упросили Надежду взять на себя заботы о шустром первокласснике, потому что не хотели доверять ребенка чужому человеку. У Надежды на работе как раз было очередное затишье, то есть снова перестали платить зарплату, поэтому она с радостью согласилась, тем более что вознаграждение за истрепанные первоклассником нервы намного превышало размеры ее скромной зарплаты инженера. Договорились начать с понедельника, то есть со вчерашнего дня. Надежда должна была приезжать к часу дня прямо к школе, забирать Диму, потом вести его в бассейн, на гимнастику и в кружок рисования, а потом надзирать за ним до шести часов вечера, не забывая контролировать приготовление уроков. Однако вчера понадобилось еще утром забежать на работу — разобраться с делами, так что поехать к матери за лампой Надежда смогла только сегодня. Кроме лампы, мать впихнула еще банку огурцов и варенье, а также здоровенную тыкву, так что сумка весила не меньше пятнадцати килограммов, а мать еще ворчала и говорила, что для чего тогда она гнет спину на даче, если Надежда ничего не хочет брать, а ей одной столько не съесть и вообще ничего не нужно.
Что она может предпринять, чтобы выйти из ситуации с наименьшими потерями? Возможно, она еще успеет сторговаться с Крутицким? Прижав мобильник к уху, она набрала номер.
— Вадим? — она постаралась, чтобы голос ее не дрожал. — Я думаю, мы могли бы договориться насчет завтрашнего…
Виктория послушала, что ответил ей холодный голос, сжала зубы, когда на том конце линии высказались неуважительно, но дождалась-таки, что Крутицкий предложил встретиться через полтора часа и все обсудить.
Куницына проводила глазами микроавтобус «скорой» и решительно развернулась на первом же перекрестке. Дело не терпит, нужно действовать, пока Крутицкий не прослышал о пожаре в ресторане. У нее нет времени разъезжать по больницам. В волнении Куницына не заметила микроавтобус телевизионных новостей, который аккуратно вывернул из тупичка, и оператор уже снимал прямо на ходу и двери ресторана, откуда выходили помятые посетители, и окна в копоти, и милицию, и пожарных, услуги которых были уже без надобности.
Константин Петрович из окна заметил телевизионщиков и расстроился.
— Да это никак Камерный! Принесла его нелегкая…
— Как он всюду успевает? — вздохнула Клара. — Теперь через час весь город знать будет.
— Как успевает? — буркнул муж. — Небось из ментов кто-то и сообщил.., за малое количество баксов.
Пожарные уехали, следственная бригада возилась в зале. Обгорелые останки увезли, но долго еще в ресторане и в нескольких кварталах вокруг стоял запах горелого мяса, так что жилец из соседнего дома, ставивший машину на ночь в том же тупичке у ресторана, поздно вечером, вернувшись из клуба, потянул носом и сказал своей киске:
— Шашлык у Клары, что ли, подгорел?
С чего это им вздумалось шашлык готовить?
Такая была приличная кухня…
А пока двери ресторана заперли изнутри, предварительно впустив знакомого милицейского подполковника, большого любителя французской кухни и приятеля Константина Петровича. Подполковника вызвонили по мобильному телефону, и он тотчас же приехал, чтобы осмотреться на месте и помочь ликвидировать ЧП. Клара отправилась начерно подсчитывать убытки, а подполковник с хозяином обосновались в кабинете и вызвали туда Дину и охранника Геннадия.
Константин Петрович посмотрел на них из-под нависших бровей и молвил одно слово:
— Ну?
— Он сказал, что ждет даму, — нервно заговорила Дина, — и столик был заказан…
Хозяин перевел тяжелый взгляд на Геннадия.
— М-молоко, — выдавил тот и отвел глаза, после чего подробно обрисовал ситуацию.
— Та-ак, — протянул подполковник, — и столик, говоришь, заказан был?
В дальнейшем разговоре выяснилось, что столик заказали в тот же день по телефону на фамилию Колосков. У Клары было принято заказывать по телефону, и если до шести вечера заказ не отменяли, следовательно, клиент обязательно приходил. Накладки бывали редко, но в таком случае столики не пустовали — желающих попасть в ресторан было предостаточно. Дина, естественно, не спросила фамилию у странного посетителя, но судя по той уверенности, с которой он вошел, столик действительно был заказан для него.
— Это что же получается, — заговорил Константин Петрович, — человек специально заказал столик заранее, чтобы устроить в нашем ресторане самосожжение? Для каких, извиняюсь, целей?
— Кого же вы могли так сильно обидеть? — подначил подполковник.
— Мне не до шуток, — отмахнулся Константин Петрович. — И потом.., убытки, конечно, есть, но, насколько могу судить, небольшие, могло быть хуже. Пожар предотвратили. Морально, конечно.., да переживем как-нибудь. Только репортер этот, Каморный, растрезвонит на весь город…
— Тут я помочь не могу, — помрачнел подполковник, — ему рот не заткнешь. Везде у него все схвачено, все он знает, всюду успевает, в каждой бочке затычка. Как, говоришь, тот тип выглядел? — обратился он к Дине.
— Нормально выглядел, прилично, костюм новый, пальто опять же.., ой, пальто же осталось!
— Ну-ка, пойдем посмотрим! — оживился подполковник.
Но в карманах пальто нашли только горсть мелочи, и больше ничего, никакой, даже ненужной бумажки.
— Посмотрим, что эксперты скажут. — На этом подполковник откланялся.
Не напрасно владельцы ресторана так опасались вездесущего репортера. Александр Камерный, самый известный в городе репортер криминальных новостей, дело свое знал. Подъехав по звонку одного знакомого сотрудника милиции к ресторану, он велел немедленно снимать все, что вокруг — машины, людей, пожарных. В ресторан съемочную группу не пустили под предлогом того, что они будут мешать работе милиции. Каморный не растерялся, мигом заскочил во двор и заглянул в дверь служебного входа. На лестнице толклись растерянные официанты. Каморный успел только выяснить про самосожжение, как персонал брызнул в стороны от грозного окрика появившейся Клары. Вежливо, но твердо Клара закрыла дверь перед носом настырного репортера, но тот успел разглядеть на лестничной площадке маэстро Эдика и приободрился. Репортер от природы и в силу специфики своей работы имел феноменальную память на лица и фамилии. Эдика он сразу вспомнил, и когда через полчаса маэстро показался в дверях служебного входа, Каморный дал знак шоферу тихонько следовать за ним. За углом музыкант услышал, как его зовут:
— Эдуард Яковлевич, на минуточку!
Эдик с неудовольствием обернулся и ничуть не удивился, увидев Камерного, он примерно этого и ждал.
— Садитесь, подвезем!
Эдик со вздохом согласился.
— Слушаю вас! — любезно произнес репортер. — И поподробнее, пожалуйста.
Эдик задумался. Чертов репортер имел на него компромат. И в общем, не Бог весть что — как-то случайно милиция застукала его с мальчишкой. Парень оказался совершеннолетним, так что все обошлось, Эдик сунул ментам все деньги, что у него в данный момент были, и уже думал, что выкрутился, но тут некстати оказался поблизости наглый репортер, который был в отделении совершенно по другому делу. Камерный Эдика запомнил и с тех пор норовил получить от него кое-какие сведения, угрожая разоблачением. Что ему будет от разоблачения? — лениво размышлял Эдик. Будет скандал, жена узнает… да и черт с ней, она ему давно надоела. Гораздо хуже, что узнают в ресторане. Константин Петрович неоднократно предупреждал, что ему нужны сотрудники с незапятнанной репутацией, никакого криминала, никаких грязных историй. Жалко терять такую хорошую работу.., тем более что он не сделает ничего противозаконного, если расскажет Каморному подробно, что произошло сегодня у Клары.
Эдик откашлялся и толково пересказал Камерному все случившееся, описал мужчину, насколько он мог его видеть с эстрады, рассказал, что жертва была только одна — молодая девушка, которая не успела выскочить из-за столика, и ей сильно порезало лицо осколками зеркала. Кто такая девушка, Эдик не знал, а если и знал бы, то не сказал — на этот счет было строгое предупреждение от хозяина — не трепаться по поводу клиентов, не называть фамилий.
Газета «Курьер» от 15 марта 1999 года:
Академия иррациональной психологии.
Павлова Ангелина Александровна.
Астролог. Специалист по аналитической магии. Ваш вопрос позволяет подключиться к Вашей ситуации и посмотреть, как развернутся события.
Все про любовь:
— прогноз отношений с партнером;
— выбор дня бракосочетания;
— любовный гороскоп.
Деловые консультации:
— работа, профориентация;
— контроль сделок;
— квартира (выбор вариантов, выбор даты переезда);
— описание вора;
— ваш личный гороскоп как ключ к успеху.
Будущее рождается в настоящем…
Ждать полтора часа до встречи с Куницыной нужно было Крутицкому для того, чтобы навести кое-какие справки. Услышав ее голос по телефону, он очень удивился, потому что в свое время пытался ее уломать, но Куницына стояла насмерть — первое место на конкурсе должна занять ее девушка, она интриговала, вложила кучу денег, и Крутицкий вынужден был признать себя побежденным. Он этого очень не любил, а тут еще Аринка закатывала форменные истерики. Крутицкий уже для себя решил, что он даже не появится завтра в «Голден-холле», где будет проходить конкурс. И вдруг Куницына огорошила его новостью — она согласна на переговоры. «Что бы это значило? — задумался Крутицкий. — Что-то случилось с девушкой, и она не сможет выйти завтра на подиум? Но что могло с ней случиться, если всем известно, что Куницына в последнее время просто не отпускала ее от себя, ни с кем не давала общаться». Ругая себя за то, что в свое время не велел приставить хвост к мерзкой бабе, Крутицкий вызвал своего доверенного помощника Антона, как будто за спиной у этого колдуна стояли, и велел доступными ему способами выяснить, где сегодня была и что делала Виктория Павловна Куницына. Через двадцать минут Антон доложил, что Куницына до обеда находилась неизвестно где, после обеда до шести — в агентстве, а потом уехала ужинать, прихватив Катю Михайлову.
— И где, интересно, они ужинали, если после такого ужина она решила полностью поменять свои планы? — задумался Крутицкий. — Потому что если бы что-то случилось с утра, то она бы сразу мне позвонила, не в ее правилах откладывать, тем более что время-то поджимает.
— Вадим Георгиевич! — окликнул Крутицкого из соседней комнаты проворный Антон.
По телевизору показывали новости, и вот в конце выпуска, после новостей культуры и перед погодой, на экране появился Александр Каморный.
— Сегодня в ресторан «У Карла и Клары» на улице Савушкина, дом восемь, вошел неизвестный гражданин, облил себя горючей жидкостью и поджег. Пожар удалось потушить, никто из посетителей ресторана не пострадал от ожогов. Человек, выбравший такой оригинальный способ самоубийства, скончался на месте. Его личность устанавливается. Как уже говорилось, жертв нет, только молодая девушка ранена осколками стекла…
Камера показала вход в ресторан, милиционеров, выносящих тело, покрытое простыней, мелькнули испуганные посетители ресторана, автобус «скорой помощи»…
— Ужинала, говоришь, Куницына, в ресторане, — пробормотал Крутицкий, — девушка молодая ранена… Как бы эту пленочку подробнее рассмотреть…
Антон уже набирал номер одной знакомой девушки, работающей на том же телеканале, что и Каморный. Девушка тоже оказалась расторопной и неглупой, как и все, с кем Антон водил деловое знакомство. Она не стала соваться к самому Камерному, а дождалась, пока он вышел, и перемолвилась словечком с оператором, намекнула ему, что в дальнейшем сможет быть ему полезной, подарила бутылку хорошего коньяку и посулила, что их близкое знакомство в будущем сможет перерасти в тесную дружбу. В результате недолгой беседы девушка получила копию видеокассеты, причем не только то, что было в новостях, а вообще весь отснятый при пожаре материал.
Оператор отдал копию без зазрения совести, потому что материал уже пошел в эфир, так что Камерного он не подвел.
Когда видеокассету привезли Крутицкому, до встречи с Куницыной оставалось сорок минут. Они с Антоном внимательно изучили запись. Вот показалась выруливающая на магистраль «скорая», следом за ней держалась синяя «тойота».
Номера «тойоты» было не рассмотреть.
— У Куницыной какая машина?
— Вроде бы «тойота», возможно, синяя…
Но номер «скорой» хорошо виден, так что все выясним.
Антон опять-таки по телефону поговорил со знакомым гаишником и выяснил, к какому пункту приписана данная машина «скорой помощи». Гаишник, даже без лишних напоминаний, связался с диспетчером и не в службу, а в дружбу выяснил, что сегодня та бригада возит всех в больницу имени Эрисмана, что при Первом медицинском институте.
— Синяя «тойота», ужин в ресторане… — задумчиво бормотал Крутицкий. — Для верности нужно в больнице выяснить фамилию девушки. И тогда я устрою этой Куницыной варфоломеевскую ночь. Пошли кого-нибудь…
— Сам поеду, — поднялся Антон.
Крутицкий взглянул на него внимательнее и прищурился:
— Шустрый ты, прямо землю носом роешь…
— За то и держите, — открыто улыбнулся Антон.
* * *
Куницына использовала полтора часа для того, чтобы съездить в свой офис и взять там кое-какие бумаги. Если удастся сторговаться с Крутицким, они подпишут соглашение, и тогда он вернет ей хотя бы часть вложенных в конкурс денег. Просто удивительно, досадная случайность испортила все задуманное!Но некогда расслабляться. Виктория Павловна внимательно оглядела себя в зеркало, подправила макияж, стерла платком легонькое пятнышко от копоти возле брови — Крутицкий очень наблюдателен и далеко не глуп, нужно быть во всеоружии. Эх, Катя, Катя, как же ты подвела!..
Она аккуратно припарковала синюю «тойоту» возле офиса Крутицкого, посидела немного в машине, вздохнула и вошла в подъезд.
Охранник кивнул равнодушно и нажал кнопку вызова лифта. Такая встреча Куницыной не понравилась, она не предвещала ничего хорошего. Приготовившись к долгому изнурительному разговору, Виктория Павловна вышла из лифта. Перед ней была дверь в приемную, и секретарь уже махала приветливо. Охрана несомненно была, но в самом офисе лишний раз старалась глаза не мозолить.
— Виктория Павловна, — Крутицкий сам встретил ее в дверях кабинета, — я рад вас видеть у себя.
Его показное радушие еще больше не понравилась Куницыной — в деловых кругах Крутицкий был известен как жесткий, даже жестокий человек.
— Выпьете что-нибудь, кофе? — предложил хозяин.
— Кофе, — со вздохом согласилась Куницына.
Принесли кофе, Крутицкий оживился и подвел Викторию Павловну к маленькому столику.
— Присаживайтесь, дорогая, посидим-поболтаем.
Куницына села, закинув повыше еще стройную ногу, но вовремя опомнилась — Крутицкого этим не проймешь, да и возраст все же не тот.
— Видите ли, в чем дело, Вадим, — вкрадчиво начала она. — Прошу вас не делать вид, что я пришла к вам в гости. Мы с вами никогда, как бы это выразиться, не дружили домами. И сегодня я пришла к вам по делу, по важному делу.
— Очень жаль! — огорчился Крутицкий, и сделал это настолько напоказ, что Виктория " Павловна поняла: дело нечисто. Он не просто что-то подозревает, он имеет информацию.
И насколько эта информация полная, ей предстояло выяснить в самое ближайшее время.
Крутицкий встал, достал из бара бутылку коньяку и налил в два бокала янтарную жидкость, невзирая на протесты Виктории Павловны. Делал он это нарочито медленно.
Если бы он следил за ней, то уже знал бы все, — размышляла Куницына. И тогда он бы не стал с ней встречаться, просто отказался, и все. Стало быть, он не знает всего, но тянет время, чего-то ждет. Но чего? Она пристально вгляделась в мужчину напротив. Молод, нет и сорока, нагл и нахрапист. Фигура полновата, так что одежда сидит не очень, но он компенсирует это якобы полным пренебрежением к своему внешнему виду. Что ж, он выбрал верную линию поведения. Он неглуп, далеко неглуп, в этом сходятся все его враги и конкуренты.
— Вот что, Вадим, — начала она деловито, — мы оба с вами люди занятые, давайте-ка приступим к переговорам.
— Слушаю вас, — неохотно произнес Крутицкий.
— Я тут поразмыслила на досуге и пришла к выводу, что вы человек жесткий.
«А то ты раньше этого не знала!» — подумал Крутицкий.
— И ссориться с вами опасно, — продолжала Куницына, — гораздо разумнее жить с вами в мире. Поэтому еще не поздно пересмотреть наше соглашение насчет завтрашнего конкурса «Мисс Обаяние».
Крутицкий поднял брови.
— Значит ли это, что вы согласны уступить Арине Сазоновой первое место?
— Если мы договоримся, — уклончиво отвечала Куницына.
— А контракт с фирмой «Рив Гош»?
— Контракт входит в пакет документов, которые мы согласуем.
— И каковы будут ваши условия?
— Вот мои условия. — Куницына протянула ему листок, где от руки были написаны цифры.
— Хм-м. — Крутицкий сделал вид, что углубился в расчеты, а сам украдкой посмотрел на часы.
Что-то Антон долго не дает о себе знать…
Антон подъехал к зданию больницы в то же время, когда Куницына входила в офис его шефа. Было около десяти часов вечера, в больнице было тихо. Антон не стал ломиться в справочное, он обогнул здание и приоткрыл дверь, над которой светилась надпись «Приемный покой», рассудив, что коль сегодня больница имени Эрисмана дежурная по городу, то сюда будут возить и ночью, а стало быть, двери открыты. Его предположения оказались верными — на скрип двери выглянула заспанная тетка и уже открыла было рот, чтобы заорать, но Антон мигом утихомирил ее двумя сотенными бумажками.
— Да куда же тебя несет, — сбавила тетка тон, — утром приходи..
— Спокойно, тетя, мне только выяснить, куда жену положили. А то сказали, что к вам, а куда конкретно… — Он уже приближался к девушке за стойкой, которая с интересом поглядывала на стройного молодого человека в модной одежде.
— Сестричка, милая, к вам сегодня привезли девушку, ранена она на пожаре.., в ресторане.
— «У Клары»? — оживилась девушка. — По телевизору передавали.
— Вот-вот. Так как ее фамилия?
— А вам кого нужно? — нахмурилась девушка.
— Не Михайлова Катя?
— Точно, она.
— А вы не путаете?
— Ну что вы, сами посмотрите, вот: Михайлова Катерина Андреевна. На хирургию ее положили, лицо поранено сильно. Но вы не бойтесь — главное — глаза не задеты.
— Спасибо, милая, за сочувствие, — улыбнулся Антон, — вот вам за доброе сердце. — Он поставил на стойку коробку с французскими духами.
— Ну что вы.., такой пустяк, — растерялась сестричка.
— А я еще не раз приду, — лукаво засмеялся Антон, — давайте дружить!
— Так на хирургию же придете-то! — крикнула сестра; но симпатичного посетителя и след простыл.
В машине он набрал номер телефона офиса Крутицкого.
Услышав долгожданный звонок, Крутицкий так живо встрепенулся, что Виктория Павловна вздрогнула. Она наблюдала за его лицом во время разговора и поняла, что проиграла, проиграла вчистую. Ничего у нее не выйдет, и незачем унижаться и торговаться. Самое умное будет сейчас встать и уйти, но она почему-то медлила.
Крутицкий положил трубку и улыбнулся, обнажив клыки, как зверь.
— Что, ведьма старая, обмануть меня захотела? — процедил он.
Куницына передернулась как от озноба.
— Вот тебе соглашение! — Он порвал листок в клочки и бросил ей в лицо.
Она продолжала сидеть молча, не шевельнувшись.
— Ты с кем вздумала шутки шутить? — Он вскочил и навис над ней всей тушей.
Виктории Павловне показалось на миг, что сейчас он ее ударит, но усилием воли она продолжала сидеть, не делая попытки отклониться. Минуты две они молча глядели друг другу в глаза, наконец он отошел к окну и отвернулся.
— Не понимаю, отчего вы так кипятитесь, — вымолвила Куницына, стараясь, чтобы голос ее не дрожал и не срывался. — Вы же выиграли, так чем вы недовольны?
— Пошла вон! — не оборачиваясь, процедил Крутицкий. — Гроша ломаного от меня не получишь.
Перед глазами Виктории Павловны поплыли красные круги, он сжала зубы, и думая только о том, чтобы не упасть, двинулась к двери, не забыв прихватить пальто и бумаги. Молча прошла она мимо секретаря, молча спустилась в лифте и опомнилась только в машине, заметив, как дрожат руки, лежащие на руле.
Ехать в таком состоянии нечего было и думать.
Но и стоять тут, возле офиса Крутицкого, она не хотела. Медленно она тронулась с места, поглядывая по сторонам и заметив подходящую подворотню, свернула туда. Остановив машину, она испугалась, что сейчас умрет, так ей стало плохо. Тело сотрясала крупная дрожь, зубы стучали, воздуха не хватало. Виктория Павловна открыла окно, нашла в «бардачке» тюбик валидола и сунула таблетку под язык. Чуть полегчало, и она осторожно вдохнула полной грудью морозный воздух.
Вот, значит, как. Вот какие мы оказывается джентльмены… Ерничал, пальтишко помогал снять, кофейком поил, а как понял, что сила на его стороне, так и вылезло хамское мурло на поверхность. Как был господин Крутицкий одесским жлобом, так и остался.
И ничего уже не сделаешь. Она уже не успеет выставить на конкурс никого вместо Кати. Как назло, приличные модели в данный момент все пристроены, остались девушки так себе, далеко не высший класс, а представитель фирмы «Рив Гош» тоже ведь дело свое знает, ему кошку драную не подсунешь…
Вот и получается, что единственной претенденткой автоматически становится Арина Сазонова, то есть за ее, Куницыной, деньги, Крутицкий получит победу для своей девки, а она кругом в дураках. И мало того, что убытки, так ее, Викторию Павловну Куницыну, уважаемую женщину, владелицу крупнейшего в городе агентства фотомоделей, еще унизили, оскорбили, выгнали вон, как назойливую побирушку!
Ну что ж, бизнес — это не игра в шахматы.
Здесь не соревнуются отдельно мужские и женские команды. В бизнесе все равны, слабому женскому полу не делают скидку. Стало быть, нужно держать удар, как мужчина. И она это сумеет. Но господину Крутицкому она отомстит, уж будьте уверены. Понадобится ждать, она подождет. И когда наступит этот сладкий день, она не будет глумиться над ним и открыто издеваться. Она будет с ним любезна и приветлива, а местью насладится потом, в одиночестве, так гораздо приятнее…
Газета «Виват, Петербург!» от 24 апреля 1999 года:
Александра Марникова — магистр психоэнергосуггестии:
— успокоение нервной системы;
— снятие с первого же обращения всех видов порчи;
— избавление от сосудистых заболеваний, заикания, полиартрита;
— избавление от кожных и аллергических заболеваний;
— коррекция семейных отношений;
— заговоры на удачу в любви и в бизнесе;
— заговоры грыжи и алкоголизма.
Надежда плюхнулась на сиденье, аккуратно поставила у ног тяжеленную сумку и облегченно перевела дух. Теперь никакая сила не заставит ее подняться до нужной станции метро. Однако что-то сегодня она устала, хотя, чтобы этакую тяжесть носить, нужно Жаботинским быть! Хорошо, что она успеет прийти домой раньше мужа, а то он увидит, что сумка неподъемная, и будет ее ругать.
Надежда почувствовала раздражение. Сам не велит таскать тяжести, говорит, что в ее возрасте это очень вредно, а сам послал ее за лампой. Все дело было в коте, вернее не в коте, а в муже. Муж у Надежды был второй, поженились они семь лет назад, его первая жена к тому времени давно умерла, а Надежда с мужем были в разводе. Дети у обоих были взрослые, жили отдельно, так что Сан Саныч поселился в Надеждиной однокомнатной квартире и страшно привязался к ее рыжему коту Бейсику.
Бейсик, превратившийся за семь лет из молодого шустрого котика в наглого толстого пушистого котищу, пользовался этим обожанием вовсю, так что Надежда иногда даже ревновала мужа к рыжему сокровищу. Сан Саныч рьяно следил за кошачьим питанием, раз в месяц консультировался у знакомого ветеринара и вычесывал кота два раза в день. Кот чувствовал себя прекрасно, но нынешней зимой, несмотря на витамины и свежепророщенную травку, неожиданно начал лысеть. То есть из обычного полупушистого кота (в свое время дядечка, у которого Надежда с дочкой купили заморенного котенка, утверждал, что его бабушка была ангорская белая кошка) превратился в обычного же, но четверть пушистого. На взгляд Надежды так было даже лучше — меньше шерсти оседало на ковре и черном пальто, но Сан Саныч был безутешен. Вызванный домой ветеринар посоветовал кварцевание. Возить больного в лечебницу Надежда категорически отказалась (кот, благодаря заботам Сан Саныча, весил полпуда). Бросили клич по знакомым, и Надеждина мать раздобыла кварцевую лампу у соседки. Тут возникла еще одна забота. Одна знакомая Надежды вдруг внезапно заболела.
Женщина она была пожилая, и стариковские болезни давно уже никого не удивляют, но все дело было в том, что знакомая никак не могла себе позволить болеть, потому что на ней висел внук-первоклассник. Родители ребенка работали в коммерческих структурах и, в свою очередь, не могли себе позволить такую роскошь, как взять внеочередной отпуск или за свой счет. Тем не менее они как-то перебивались недели две, а потом бабушку отправили в санаторий для срочного поправления здоровья, а сами упросили Надежду взять на себя заботы о шустром первокласснике, потому что не хотели доверять ребенка чужому человеку. У Надежды на работе как раз было очередное затишье, то есть снова перестали платить зарплату, поэтому она с радостью согласилась, тем более что вознаграждение за истрепанные первоклассником нервы намного превышало размеры ее скромной зарплаты инженера. Договорились начать с понедельника, то есть со вчерашнего дня. Надежда должна была приезжать к часу дня прямо к школе, забирать Диму, потом вести его в бассейн, на гимнастику и в кружок рисования, а потом надзирать за ним до шести часов вечера, не забывая контролировать приготовление уроков. Однако вчера понадобилось еще утром забежать на работу — разобраться с делами, так что поехать к матери за лампой Надежда смогла только сегодня. Кроме лампы, мать впихнула еще банку огурцов и варенье, а также здоровенную тыкву, так что сумка весила не меньше пятнадцати килограммов, а мать еще ворчала и говорила, что для чего тогда она гнет спину на даче, если Надежда ничего не хочет брать, а ей одной столько не съесть и вообще ничего не нужно.