Александрова Татьяна. Кузька у Бабы-Яги (Кузька-3)

   Вода в реке дрогнула, покрылась рябью. По ней пошли большие круги. И вот показалась огромная косматая голова. Луна освещала длиннющие усы и бороду, корявые руки и могучие плечи.
   - Это почему такой шум-гам? Что орёте, как коровы на лугу? - кричит Водяной. - Ну? Чего молчите? Отвечать нету вас. Озорничать - на это пригодны. А это кто такой?
   - Кузька! - закричали русалки. - Кузька нашёлся!
   - Ну и что? Ну и нашёлся! Надоел он мне. Все про него спрашивают - и домовые, и лешие: "Не видел ли, не встречал ли?" Ну, вижу! Ну и что? И глядеть-то не на что! А это кто? Лешик? Какого лешего ему здесь нужно?
   Голос у Водяного такой грубый, что Кузька с Лешиком спрятались за большой камень.
   - Кто меня звал? Кому я надобен?
   - Мы звали! Нам надобен! - кричали русалки.
   - Ну а вы мне не надобны! - грубым голосом ответил Водяной и скрылся в реке, только круги пошли.
   Скоро на том же месте снова вынырнула косматая голова. Водяному было любопытно, зачем это он понадобился русалкам, да ещё и домовёнку с лешонком. Русалки и прежде звали его: той подари жемчужинку, другой жемчужинку, третьей лилии подай, да не какие-то жёлтые кувшинки, а нежные голубоватые лилии под цвет луны, и чтобы он, Водяной, эти лилии сажал бы и выращивал. Но чтобы все сразу звали Водяного, этого ещё не было.
   Водяной важно высунул голову и сурово спросил:
   - Ну, что вам? Что? А дальше что? Рассказывайте, рассказывайте, да все разом, а то не пойму, больно у вас голосочки нежные!
   - Сундучок, дядя Водяной! Волшебный сундучок кикиморы утащили! - хором ответили русалки и Кузька с Лешиком.
   - Ну и что? - ещё суровее спросил Водяной. - Они утащили, а мне что?
   - Как - что? - хором ахнули русалки. - Сундучок волшебный! Как же без него Кузьке домой вернуться?
   - Ну и пусть не возвращается! - Водяной опять ушёл в воду.
   Ждали-ждали русалки, нет, не показывается. И тут одна русалочка засмеялась:
   - Ай да кикиморы! Даже дядю Водяного не боятся! Ни за что его не послушаются!
   - Это меня не послушаются, говоришь? Вот я им! Вот они у меня! - Из воды вынырнула огромная голова, за ней борода, показались плечи, вот уже и весь Водяной в полный рост, в тине, в водорослях, маленькие рыбки запутались в бороде.
   Водяной вышел из реки, свистнул и направился к болоту. Вода потоками лилась с бороды. А за ним, как по реке, двигались русалки, лягушки, рыбы, жуки-плавунцы...
   Когда Кузька с Лешиком, прыгая через ручьи, бегущие за Водяным, подошли к болоту, там уже перекатывался голос:
   - Ого-о-о! Охальницы! Безобразницы! Кикиморы болотные! Тащите мне сундук, который у прохожих отняли! Русалки, сундук никому не отдам, у себя оставлю!
   Ого-го!
   - Ох! - испугался Кузька. - Мало радости от такого спасения!
   Уже чуть светало. Туман то ли опускался на болото, то ли поднимался с него. То ли ходил кто-то по болоту, то ли оно само чавкало. Кикиморы не откликались.
   Хихикнет кто-то, и какие-то тени в тумане носятся туда-сюда.
   - Молчат! Жижи болотной в рот набрали! Тьфу ты! - рассердился Водяной.
   - Фу-ты, ну-ты, лапти гнуты! - подхватили кикиморы и давай плеваться, чихать, каркать, крякать, скрипеть.
   - Вы что? - рявкнул Водяной. - Это я к вам пришёл! Мне сундук подавайте! Вот я вас! Кикиморы помолчали и вдруг грянули хором:
   Как на горушке козёл, На зелёненькой козёл!
   Русалки застонали от ужаса, услышав эту песню. Ведь Водяной терпеть не может козлов, слышать о них не хочет, жизнь ему делается не мила при одном имени козла. А кикиморы как ни в чём не бывало дразнят:
   Чики-брыки-прыг, козёл! Чики-брыки-дрыг, козёл!
   Схватился Водяной за уши, бегом назад. Добежал до реки и бросился в омут головой.
   МЕДВЕДЬ И ЛИСА
   Маленький домовёнок и маленький лешонок опять сидели одни под берёзой у края болота.
   - Красное солнышко на белом свете чёрную землю греет, - печально сказал Лешик, глядя, как поднимается солнце, а ночь прячется в болото.
   Вдруг затрещало, зашумело. Кто-то тяжёлый бежал по лесу. "Баба Яга, что ли?" - испугался Кузька. И тут из кустов выглянул заяц, за ним другой, третий, а за восьмым зайцем, тяжело дыша и махая лапами, выскочил Медведь:
   - А я-то кустами трещу, вас ищу! С лап сбился! Ура!
   Лягушки врассыпную. Заяц в кусты (это он помог Медведю отыскать друзей), а все до единой кикиморы выскочили и заверещали:
   - Уря-ря-ря! Ря-ря! У-у-у!
   Орут так, что Медведя не слышно: пасть открывает, а звука нет. Медведь даже попятился от болота. Кикиморы поорали и умолкли.
   - Они что? С ума спятили? - шёпотом спросил Медведь.
   - Им, наверное, не с чего спячивать, - ответил Кузька и рассказал про сундучок.
   Медведь рассердился, заревел изо всех медвежьих сил:
   - Отдавайте сундук, воровки! Кикиморы запрыгали, захихикали! Ещё бы! Сам Медведь с ними беседует. И запели:
   Как пошёл наш Медведь по грибы, по грибы, И застрял наш Медведь, ни туды ни сюды, Во болотушке, во трясинушке!
   За Медведем кикиморы отправили по грибы Зайца, утопили в трясине лягушек, за ними - Кузьку с Лешиком. А там и берёза пошла по грибы, и тучка в трясине ни туды ни сюды. Всё, что попадалось на глаза кикиморам, тут же попадало в их дурацкую песню.
   И вдруг они запели:
   Как пошла наша Лисичка по грибы, по грибы...
   - Это что ж здесь происходит, а? - спросил вкрадчивый голос. - И кого ж здесь обижают, а? И кто же это при всём честном народе безобразничает, а?
   Из куста вышла Лиса, повернулась налево, повернулась направо и как крикнет:
   - Кикимарашки-замарашки! Кикимордочки чумазые!
   - Сама мордочка! От замарашки и слышим!
   - А я в вас шишкой кину! - Лиса наподдала шишку задними лапами, и шишка полетела в болото.
   - И мы в тебя шишкой! И мы в тебя шишкой! - орут кикиморы.
   И вот уже грязная шишка летит из болота прямо в Медведя.
   - А я в вас камешком! - И Лиса бросает в болото камешек с тропинки.
   - И мы, и мы камешком! - Кикиморы нырнули в болото за камнем.
   Лиса попросила друзей принести ещё камней, да побольше. Знай покидывает камнями в болото. Только и слышно, как они свистят и шлёпаются. Друзья не успевают подносить. А Медведь приволок такую глыбу, что самому пришлось бросать её в болото, трясина ухнула, пошла кругами. Тонут камни в болоте. А кикиморы достать их не могут, кидаться нечем. Пробовали грязью, но Лиса их задразнила:
   - Вы в нас мяконьким, а мы в вас твёрденьким! - и угодила камнем прямо в большую кикимору, у которой не поймёшь, сколько рук.
   Шлёпнулась кикимора вверх ногой, заверещала жутким голосом, вспомнила о чём-то, перевернулась, запрыгала к сухой коряге на середину болота, схватила волшебный сундук и как запустит в Лису. Летит сундук над болотом. Смотрит на него множество глаз. Долетит ли? Кикиморы обрадовались:
   - И мы в вас твёрденьким! И мы в вас твёрденьким!
   Сундучок упал прямо на Лису. Кузька вцепился в него обеими руками, поверить своему счастью не может. Орут кикиморы, верещат, радуются: в цель попали и столько народу на них смотрит!
   - Кикиморы они кикиморы и есть, - сказал Лешик. - Весь век озорничают да балуются. Может. иначе в болоте и не проживёшь?
   Когда все ушли, кикиморы тут же всё забыли, грызут болотные орешки и беседуют:
   - Комары и мухи нынче не такие сытные, как в старину. Отощают совсем, что делать будем? Поохали, повздыхали, опять переполох:
   - А вдруг все болота сразу возьмут и высохнут? Куда кикиморам деваться?
   Не успели опомниться от такого ужаса, как новое беспокойство:
   - А что, если вся земля болотом станет? Где набрать столько кикимор для заселения?
   ВЕСЕННИЙ ПРАЗДНИК
   - Со сна и еле-еле поднялся он с постели, - потягиваясь и зевая, сказал старый леший свою любимую поговорку, ею он встретил девять тысяч девяносто девятую весну. - Какая там погода, внучек? В солнышко или в дождь проснулись?
   А внука-то и нет. Вылез дед из берлоги, поклонился солнышку. На поляну выскочили зайчиха и семь зайчат:
   - Доброй весны, дедушка!
   - Доброго лета, зайчишки! До чего ж вы хороши! Да как вас много! смеялся дед Диадох.
   Всё новые зайцы выскакивали на поляну. Дед принялся их считать. Вдруг из-за деревьев стрелой вылетела Сорока с ужасной вестью-новостью: кикиморы утопили в Чёрном болоте Лешика, Кузьку, сундучок, Лису с Медведем. Про то, что злодейки утопили в трясине ещё и берёзу на краю болота и даже тучку с неба, дед Диадох не услышал. Он сломя голову побежал к Чёрному болоту.
   По дороге к старому лешему подлетел Дятел, утешил его, поругал Сороку-балаболку и вывел прямо на опушку, где отдыхали Кузька, Лешик, Медведь и Лиса. То-то было радости!
   Тут только все поняли, что в лесу сегодня Весенний праздник. Он всегда наступает, когда просыпается Леший. Цвели красные, голубые, жёлтые цветы.
   Серебряные берёзы надели золотые серёжки. Птицы пели свои лучшие песни. В голубом небе резвились нарядные облака.
   Лешик и домовёнок, перебивая друг друга, рассказывали и рассказывали. Дед Диадох успевал лишь удивляться: надо же, такое и в зимней спячке не приснится!
   Под вечер все направились к реке. Чтобы этот день и для Кузьки был праздником, пусть русалки проводят домовёнка домой. Ведь речные хозяйки знают все дома над всеми речками, большими и малыми. А лучший дом они уж как-нибудь отличат от других.
   Увидев домовёнка, лешонка и даже старого лешего, которого до сих пор не видели, русалки выскочили из реки, повели вокруг гостей хоровод:
   Бережочек-бережок Нашу речку бережёт!
   Вот так вот, вот так вот, Нашу речку бережёт!
   Лешику так понравился хоровод, что, когда кончилась песня, он один принялся бегать вокруг какого-то пня на берегу и петь песенку, которую сам только что придумал:
   Стоит в лесу пень-пень!
   А я бегаю весь день, Пою песенку про пень:
   "Стоит в лесу пень-пень"...
   Все взялись за руки, и пение вокруг пня продолжалось много времени. А на пне сидел дед Диадох, поглядывая то на сундучок, который он держал в руках, пока Кузька пляшет, то на плясунов. Цветы и звёзды на сундучке сверкали всё ярче.
   Серебряная луна плыла в небе, а другая серебряная луна - в реке. Весело плескались серебряные волны. И тогда старый леший, хоть и не любил он лезть в чужие дела, спросил у домовёнка, что же хранится в волшебном сундуке, какая в нём тайна.
   Кузька важно оглядел компанию, усевшуюся вокруг пня, и торжественно провозгласил:
   - Дайте клятву. Тогда скажу. Клятвы ни у кого не оказалось. Никто даже и не знал, что это такое.
   - Повторяйте за мной! - строго сказал домовёнок. - "Из-за моря, из-за океана летят три ворона, три братенника, несут три золотых ключа, три золотых замка.
   Запрут, замкнут они наш сундук навеки, ежели отдадим его нечувственникам и ненавистникам. Ключ в небе, замок в море". Клятва вся.
   Всем клятва очень понравилась. Пришлось повторить её несколько раз. Потом русалки принялись расспрашивать про море-океан, а Лешик про воронов-братенников, но Кузька не мог сообщить никаких особенных подробностей ни про то, ни про другое.
   - Так мы, внучек, и не отдали твой сундучок, - сказал дед Диадох. Баба Яга - ненавистница, кикиморы болотные - нечувственницы. Побывал сундучок в их руках, да недолго. Не за что на нас обижаться воронам-братенникам!
   - Тогда пойте за мной! - повеселел Кузька.
   Сундучок, сундучок, Позолоченный бочок, Расписная крышка, Медная задвижка!
   Раз-два-три-четыре-пять! Можно сказку начинать!
   Заиграла тихая музыка. Со звоном откинулась крышка сундука. Все замерли, Кузька схватил прошлогодний сухой лист, что-то на нём нацарапал, опустил в сундучок.
   Крышка захлопнулась, а сундучок произнёс приятным голосом:
   - Чирки-почирки, чёрточки и дырки, вот и весь сказ как раз про вас.
   Стало тихо. Лешие и русалки, вытаращив глаза, глядели на сундучок. Надо же!
   Простая деревяшечка, а так разговаривает! А Медведь с Лисой до того испугались сказки про чирки-почирки, что убежали в кусты.
   Кузька объяснил, что сундучок хранится у домовых очень давно. А волшебный он потому, что ежели положить в него рисунок, любую картинку, то сундучок сам сочинит и расскажет сказку про то, что на картинке нарисовано. Нарисуешь мышь - расскажет про мышь. Нарисуешь русалку и водяную лилию - сундучок расскажет такую сказку, где с цветком и речною хозяйкой непременно произойдёт что-то страшное или смешное. Но вот беда! Рисовать домовые не умеют. Потихоньку утаскивают рисунки у людей, уносят под печку или в закуток, опускают в сундучок и слушают сказки.
   Тогда Лешик с дедом и русалки сразу принялись рисовать кто на листиках, кто на кустах коры. Но ничего у них не вышло. И когда рисунки клали в сундучок, он рассказывал всё про те же чёрточки и дырки.
   Значит, решил Кузька, никто не умеет рисовать, кроме людей и Деда Мороза. Тот рисует прямо на окнах. Но ещё никто и никогда не вынимал из окон стёкол и не опускал их в сундук, чтобы услышать сказку про какой-нибудь цветок, нарисованный Дедом Морозом.
   Услышав про Деда Мороза, дед Диадох принёс из лесу и опустил в сундучок самый красивый весенний цветок. Долго играла приятная музыка, но никакой сказки сундучок так и не рассказал. Другое дело, если бы цветок был нарисованный. Тут только домовёнок понял, как он соскучился по людям.
   - Рассвет! Уже светает! - встревожились русалки. - Прощайся, Кузя! Пора в путь.
   Ты беги по бережку, мы по реке поплывём.
   Вдруг над рекой послышалась разбойничья песня: "Ух да и эх да!" В корыте, гребя пестом, к друзьям подплывала Баба Яга:
   - Чадушко! Бабуля за тобой приехала! Пропадёшь ты тут, не пивши, не евши! Куда ты! Куда, говорю? Вот догоню и съем! У-у-у!
   Тут корыто перевернулось. Яга упала в воду. А из реки вынырнул Водяной:
   - Покоя от вас нет! Кто тут орет? Кто тут воет? Это ты, Яга? Да я тебя! Да ты у меня! Вон из воды! Чтоб духу твоего тут не было!
   ЛУЧШИЙ ДОМ
   Маленький домовёнок, сидя в корыте, оставшемся от Бабы Яги, одной рукой прижимал к себе сундучок, а другой махал тем, кто стоял на берегу. Корыто плыло по Быстрой реке следом за русалками.
   Дед Диадох с берега кланялся Кузьке. Лешик подпрыгивал выше головы и махал на прощание всеми четырьмя лапками. И Медведь махал, и Лиса. И все деревья и кусты махали ветками, хотя ветра совсем не было. Вдруг кто-то большой, выше ёлок, шагнул из леса прямо к Лешику и деду. На плече у великана сидел Дятел, На другое плечо отец Леший посадил своего маленького сына. Кузька долго-долго видел машущие зелёные лапки.
   Поворот. Ещё поворот. Протока. С двух сторон бегут к Быстрой реке ручьи и речки.
   В одну из речушек свернули русалки. И корыто - вверх по течению - за ними.
   Поднималось солнце. Корыто уткнулось в берег, а русалки закричали:
   - Вот он! Вот самый лучший дом в деревеньке над небольшой речкой! Лучше не бывает! До свиданья, Кузя! Живи-поживай, добра наживай, нас в гости поджидай! - и уплыли.
   Корыто само - скок на берег, на зелёную травку. Кузька с сундучком в руках помчался к дому и вдруг стал как вкопанный. Перед ним над речкой стояла совсем не та деревенька. И дом чужой, совсем не Кузькин. Это для русалок из всех домов он самый лучший, потому что все окна, и крыльцо, и ворота были изукрашены вырезанными из дерева цветами, узорами и большими русалками. Красивые, пучеглазые, кудлатые, они так ярко, так чудесно раскрашены. Кузька глядел на них и плакал. Что теперь делать? А где же Вуколочка, Афонька, Адонька, дед Папила?
   Но вдруг и ему, Кузьке, пришла пора жить отдельно, самому быть в доме хозяином?
   И Кузька несмело шагнул на крыльцо. Когда он перелезал в избу через порог, дверь возьми да и скрипни. Кузька с сундучком - под веник. Вошла девочка с тряпичной куклой.
   - Чего-тось дверь у нас скрипнула. Не вошёл ли кто? - спросила она у куклы, но ответа не дождалась и сказала: - Должно, ветер, кому же ещё? Все в поле.
   Пойдём-ка, спать тебя положу, песенку спою.
   Отнесла куклу на скамью, укрыла платочком и сказала успокоенным голосом:
   - Не прибрано-то у нас как! Дом новый, а грязи, будто год изба стоит...
   Взяла веник - да так и села от испуга. Под веником кто-то был. Лохматый, блестит глазами и молчит. И - бегом под печку!
   - Никак домовой! - ахнула девочка Настенька. - А матушка с батюшкой всё горюют, что наш домовой в старом доме остался!
   Стал Кузька жить-поживать, добра наживать. И так хорошо хозяйничал в своём новом доме, что слух о нём прошёл по всему свету и долетел до Кузькиной родной деревни. Она не сгорела, люди потушили пожар. И Вуколочка, и Сюр, и Афонька с Адонькой, и даже сам дед Папила ходили к Кузьке в гости. А сундучок ему оставили, пусть бережёт.
   НАТАША И КУЗЬКА
   Всё это рассказал Наташе волшебный сундучок, когда в него положили (домовёнок сам об этом попросил) Кузькин портрет, который нарисовала девочка. Рисовать его было не так-то просто.
   - Оно бы и хорошо, - говорил Кузька, разглядывая картинку за картинкой, - да нарисован не я. Это Чумичка, мой троюродный брат, чучело лохматое! Рисуй заново!
   Опять не я. Либо Афонька, либо Адонька, их даже матушка с батюшкой не различают.
   Как ты угадала? А это неведомый какой-то домовёнок. Интересно, чей он, откуда, как зовут? Ещё рисуй!
   У Наташи руки устали, карандаш не слушается. Кузька заглянул в альбом:
   - Конурник нарисован! Как есть вылитый конурник! Не слыхала, что ли? Конюшенники - в конюшнях, при лошадях, а конурники - при собаках, собачьи домовые. Через каждое слово на собачий лай перескакивают. Что ж ты меня-то не нарисуешь? Или я хуже конурника?
   Кузька так огорчился, что девочке стало его жалко. И на чистом листе возник ещё один рисунок. Увидев его, Кузька перекувыркнулся от радости. Всё в точности, будто в зеркало глядится! Ну, может, помоложе лет этак на сто. Шесть веков ему на рисунке, не больше.
   Рисунок положили в сундучок и спели волшебную песню. Когда сказка кончилась, Наташе захотелось посмотреть на рисунок. Но рисунка в сундучке не было.
   - Весь рассказался! - обрадовался Кузька. - Сказка вся! Сказал бы лучше, да нельзя!
   Тихо стало в комнате. Только дождь стучит за окном.
   - Кузенька! - шёпотом спросила Наташа. - А кто была Настенька?
   - Твоя прабабушка! - ответил домовёнок.
   - А где маленькая деревенька?
   - Вот здесь. Где сейчас наш дом стоит.
   - Как здесь? А небольшая речка? - удивилась Наташа.
   - В трубе течёт, - важно ответил Кузька. - Сначала удивилась, когда в трубу её загоняли, а теперь привыкла, течёт себе под землёй. Наполнит пруд, поглядит на небо, на дома - и опять под землю.
   В окна стучал дождь.
   - И как ему не надоест? - рассуждал Кузька. - Сухого места на земле небось не осталось. И стучит, и скребётся, к нам просится. А что это он в дверь стучит?
   - Мама не велела открывать дверь, - вспомнила Наташа.
   - Кому попало не велела, - уточнил Кузька. - А это неизвестно кто, да ещё не звонит, а стучится. Вот откроем и посмотрим.
   Наташа открыла дверь. Никого нет. Оглянулась, и Кузьки нет. Только мокрые следы ведут в её комнату. Вернулась, а там среди игрушек сидят два Кузьки. Второй домовёнок поменьше и весь рыжий. Смотрит на девочку, молчит и улыбается.
   - Это Вуколочка! - сказал тот Кузька, который покрупнее. - Он тебя стесняется.
   Долго молчать будет.
   Вдруг девочка услышала какой-то плеск в углу. В круглом аквариуме среди снующих рыбок кто-то сидел и глядел круглыми печальными глазами.
   - Это водяной, - объяснил Кузька. - Крохотный ещё. Вуколочка его по дороге нашёл. Испугался темноты в трубе, вылез из речки. Пусть поживёт у тебя хотя бы лет шестьдесят, пока немного не подрастёт. Ладно?