Алексеев Сергей Трофимович. Дождь из высоких облаков

   – В результате – да! – невесело засмеялся Иван. – Любопытная у тебя логика...
   В этот момент в холл быстро вошел крепкий седоватый мужчина, причесанный и ухоженный, рука под мышкой, в ухе фишка с проводком, уходящим под воротник. Цепким, всевидящим взглядом он окинул присутствующих.
   – Что случилось, Илья Николаевич?
   – Ага! – обрадовался Илья. – Это мой начальник службы безопасности! Вы влипли, Беспалый! Уведите его, полковник!
   – Это ты влип! – дерзко перебил тот. – И я сейчас могу уйти!
   – Тебя уведут!
   – Ну и пусть! А ты останешься и никогда не узнаешь, зачем я приходил.
   Полковник выдернул из кармана наручники – Иван кротко протянул ему руки.
   – Погодите! – остановил Илья. – Я ему еще не все сказал. Вызову позже.
   – Буду за дверью. – Тот послушно удалился.
   – Ну, говори! – поторопил Иван. – А то твой цербер ждет.
   – Вы бессовестный человек. – Прежний задор у Ильи угасал. – Вы манипулировали чувствами Нади. Вы играли с ней в дурную игру! Надя мне все рассказывала.
   – И ты, как батюшка, отпускал ей грехи? Наши с ней?
   – Она мне доверяла! Она мне все доверяла... еще со школы!
   – И это все?
   Иван молча подошел к дивану, поднял свой плащ, и Илья подумал, что соперник сейчас уйдет, – удовлетворенно усмехнулся.
   – Можете спуститься на лифте. Вас выпустят.
   Но Иван достал из кармана коньяк, не спеша поставил на журнальный столик и швырнул плащ обратно.
   – А известно ли тебе, знаток женских душ, – с расстановкой проговорил он, – что мы оба остались в дураках? И что у Нади есть третий, который умеет танцевать? И которого она по-настоящему любит? И будет любить всю жизнь.
   Он сел на прежнее место и развалился на диване, наблюдая за реакцией. У Ильи вмиг запотели очки. Он сдернул их, став беспомощным, достал платок и начал протирать линзы.
   – Стаканы давай! – Иван сорвал упаковку с горлышка и выбил ударом ладони пробку. – Чего стоишь?

Глава 3

   Надежда вышла из троллейбуса где-то на Садовом кольце. Косой дождь и ветер били в спину, толкали вдоль мокрой улицы. Она прошла немного, свернула за угол и очутилась перед входом в танцевальный клуб. Швейцар в ливрее распахнул дверь и старомодно поклонился, гардеробщик принял плащ, метрдотель провел ее в просторный, освещенный посередине и полупустой зал, усадил за столик возле стены.
   – Вы прекрасно выглядите!
   – Спасибо.
   – А вы сегодня танцуете?
   – Нет, я сегодня отдыхаю.
   – Приятного вечера!
   Ее здесь знали...
   Подбежал официант, музыканты вышли на подиум, взяли инструменты.
   Испанский ритм, тот самый, под который они танцевали с Андреем, всколыхнул воздух, а дробный стук каблуков и кастаньет рассыпался по залу.
   На круге оказалась профессиональная пара, которая провоцировала, зазывала немногочисленную публику. И скоро из глубины зала вышли еще двое – парень лет семнадцати и совсем юная девушка.
   Он был очень серьезен, лицо застыло в маску от напряжения, а она, уже по-женски манящая, пыталась вдохновить его на радость танца.
   Надежда сидела в тени, молитвенным жестом сложив ладони и прикрыв глаза...
 
   Она вышла из электрички на платформе «Соколово» с большой сумкой и Графом на поводке. Пес закрутился, заметался по сторонам от иных, свежих запахов, прыгал в высокую траву, путался в ней и весело лаял.
   На траве Надежда сняла босоножки и спустила собаку с поводка.
   – Только не удирать!
   Пес помчался по деревне, нюхая следы. Отыскал нужный дом, остановился и залаял.
   Надежда тем временем скинула кофточку, надела темные очки и превратилась в дачницу. Она босиком вышагивала по траве с видом независимым и вдохновенным.
   Во дворе дома уже поджидал Игорь Александрович. В шортах и майке, на голове бандана – заправский пират, ни дать ни взять. Но взгляд, величаво-отстраненный, делал его похожим на всемудрого отшельника.
   Он открыл калитку, впустил пса, и тот запрыгал возле ног с радостным визгом.
   – Но-но, ушастый! – строго сказал хозяин. – Соскучился, что ли?
   – Привет, пап! – Надежда чмокнула его в щеку. – Ты нас не ждал?
   Он перевел взгляд на сумку.
   – Неужели в отпуск?
   – Нет, пап. – Она поставила сумку и села на крылечко. – Слушай внимательно... Тут сухой корм для Графа. Но много не давай, он меры не знает. Опять колики замучают. И смотри, чтоб была вода...
   – Есть! – по-солдатски отозвался отец.
   – И еще, посади его на цепь, пап.
   – На цепь?
   – Боюсь, опять убежит – не найдешь.
   – Нет, на цепь сажать не буду, – упрямо заявил Игорь Александрович. – Ничего себе, привезли собаку на природу!
   – Тогда следи за ним. На ночь домой запускай.
   – Книги привезла?
   – Только два сборника, пап. Сальваторе Квазимодо Франц Верфель. Жана Фоллена не нашла...
   – Опять из библиотеки?
   – Пап, у нас же поэзию лет пятнадцать уже не издают. Тем более западную... Договорилась на три месяца.
   – Да... – Он усмехнулся. – Значит, теперь будем жить вдвоем с лопоухим...
   Отец сел рядом, и пес тут же полез к нему на колени.
   – Тебе веселее будет. Но гулять обязательно на поводке! И недалеко!
   – А тебе как будет?
   – У меня работы много. Поздно приезжаю, он, бедный, скулит. Опять не вытерпел, на лестнице наделал.
   Он взирал на дочь со спокойствием старца.
   – На что мне собака?
   – Ты же весной сам просил Графа?
   – Если бы ты мне своего жениха привезла и показала. А лучше сразу внука. Я бы тогда успокоился.
   – Пап, ну прекрати. – Надежда поморщилась. – Не надоело? Одно и то же каждый раз... – Но тут же засмеялась: – Я тебе одного жениха привозила, так ты его прогнал.
   – Какой это жених? Чужой муж! Привозила она...
   Надежда по-детски приласкалась.
   – Не сердись, пап. Что делать, если нет уже свободных, смелых и решительных мужчин? Как ты, например? Сколько тебе было, когда ты на маме женился? Вот! А мама была в два раза моложе.
   – Не заговаривай мне зубы. – Он оставался непреклонным. – Как вы наловчились увиливать! И в телевизоре вы точно такие же, ничего прямо не скажут... Любить вы не умеете, вот что.
   – Ты опять обобщаешь...
   Он не услышал.
   – Образование получили высшее, а чувства у вас остались на уровне начальной школы. И хватает их только на собак да кошечек... Останешься вон с ушастым век доживать! И меня оставишь, с Жаном Фолленом...
   – Не оставлю, – вдруг серьезно возразила она. – Кажется, я встретила того единственного. И неповторимого. Его зовут Андрей.
   Отец поверил, но со старческой иронией махнул рукой:
   – Потом опять что-нибудь найдется. Три жены, алименты...
   – Он не женат, папа. И никогда не был...
   – Молодой, что ли?
   – Ему тридцать пять лет.
   – И холостой? Не поверю. При нынешних-то соблазнах. Кто такой? Чем занимается?
   – Не знаю, пап, – обреченно вздохнула дочь. – Говорит, ассенизатор.
   – Ну! Понятно... Ничего про себя не рассказывает?
   – Ничего. Ездит на джипе с мигалкой. Куда-то улетает, потом прилетает... Но как он танцует, папа! Мы с ним даже какой-то приз завоевали...
   – На джипе с мигалкой и танцует? Прохиндей.
   – Мне так не кажется... Он невероятно сильный человек, но при этом очень спокойный. А когда танцует – взрывной, ярый какой-то... И глаза все время печальные. Прохиндеи ведь не умеют печалиться, правда?
   Отец не ответил, сдержанно приласкал собаку, пряча скупую одобрительную улыбку, и вдруг встрепенулся.
   – А что мы сидим тут? Пойдем, угощу тебя свежими грибами.
   – Мне уже пора. – Надежда встала. – Сейчас будет электричка... Давай книги, которые не нужны, и я поеду...
   – Ладно, проводим, – согласился Игорь Александрович. – Ну что, лопоухий? Остаешься со мной? Вот уж мы с тобой побродяжим!
 
   Они сидели в роскошном, английского стиля, кабинете Ильи, в одинаковой позе, облокотясь на приставной стол. За спиной Ивана топился камин. Перед каждым стоял стакан с коньяком и две открытых коробки с сигарами. Оба курили и гасили окурки о каталог. И окурков было порядочно – разговор шел давно, долгий и невеселый.
   – Ну, давай, Илюх! – Иван поднял стакан. – Студенческий тост – за любовь.
   Мрачный и уже пьяненький Илья молча чокнулся и выпил до дна не поморщившись, после чего выудил новую сигару и стал неумело прикуривать.
   – Из семьи я не мог уйти сразу, – продолжал рассказывать Иван. – Из-за дочки... Маргарита слишком рано повзрослела. Все видела, все понимала... В смысле, наши отношения с женой... Не зря говорят, дочери тянутся к отцам. Тот самый случай, все время на моей стороне... И я однажды заметил, она начала дерзить Варваре...
   – Варвара – это кто? – уточнил Илья.
   – Моя жена.
   – А-а... Ты мог уйти. И не ушел, потому что не любил Надю.
   – Любил. И сейчас люблю. Не в этом дело...
   – В этом, в этом, Ваня! – Илья резко пристукнул кулаком. – Тебе нравилось развлекаться с ней, ездить на дачу, на природу... А потом ты шел в семью как ни в чем не бывало... Ты никогда не думал о ней! О ней! Потому что думал о себе. И вот сейчас все это кончилось.
   – Давно кончилось...
   – Тем более...
   Иван повесил голову.
   – Наверное, ты прав, господин издатель...
   – Не наверное – а прав! – Илья перевернул бутылку над своим стаканом, но в ней оказалось пусто, и удивленно пожал плечами: – Как можно любить одну женщину и спать с другой? И не год, не два, а целых пять?
   – Илюха, ты мастодонт.
   – Да, меня так воспитали! Вернее, я сам себя воспитал. В старых и добрых английских нравах.
   – Тебя просто никогда не любили женщины.
   – Как это – не любили? – возмутился Илья. – Сколько угодно! Особенно в последнее время!
   – Они не тебя, Илюх, они твои бабки любили.
   – Другое дело, я всю жизнь люблю одну Надежду!
   – С пятого класса?
   – С пятого! – Он схватил Ивана за рукав. – Пошли!
   – Куда?
   – Пошли-пошли!
   Иван подчинился. Илья ногой распахнул внутреннюю дверь, пропустил Ивана вперед.
   – Вот, смотри! Теперь это кабинет пиар-директора Надежды Петровой.
   – Круто. Футбол гонять можно.
   – Кабинет дождался свою хозяйку.
   – Дождался?! – с насмешливым изумлением переспросил Иван.
   – А теперь иди вот сюда! – Он ткнул рукой в окно. – Видишь салон? Я совсем скоро отведу ее туда!
   Иван придирчиво осмотрел его с ног до головы, неожиданно ловко сдернул очки и так же ловко опять нацепил Илье на нос.
   – Не исключено, – резюмировал он. – Но запомни: наша с тобой надежда на лучшую жизнь может сбежать от тебя в свадебном платье. Из магазина.
   Илья поправил очки и рассмеялся:
   – Это не простой магазин, Ваня! Из него обычно не сбегают!
   – Почему?
   – В этом салоне, в укромном месте, есть небольшой зальчик, – снисходительно поведал Илья. – И сидит там приятная тетка из местного ЗАГСа. За хорошие бабки обвенчает в три минуты. Под марш Мендельсона. А на втором этаже ра-аскошный ресторан. Для соответствующих торжеств. Сервис!
   Иван молча подался обратно, в кабинет Ильи.
   А тот с чувством превосходства последовал за ним, еще раз вознамерился налить коньяка, со стуком уронил бутылку на стол и нетвердым шагом двинулся к бару.
   Иван педантично поставил бутылку на пол.
   – Никогда не ставь пустую посуду на стол! – сказал вслед Илье. – А то будет тебе... сервис!
   – У меня пусто не будет! – Тот уже открыл бар. – Гляди, нам все не выпить!
 
   У Ивана был свой ключ, и потому он застал Надежду врасплох: она только что вернулась с работы и переодевалась в спальне. Прямые лучи летнего заходящего солнца били в окно, высвечивая комнату и ее полуобнаженную, загорелую фигуру.
   Иван тихо снял ботинки, прислушался и в предвкушении радостной встречи на цыпочках прокрался к открытой двери спальни.
   Заглянул, полюбовался...
   – Разрешите ворваться. – И добавил громко и насмешливо: – С корабля на бал?
   Надежда резко обернулась, испуганно схватила халат.
   – О боже! Как напугал... – Торопливо оделась. – Между прочим, нужно стучаться.
   Он постучал в дверь.
   – Тук-тук! Здравствуйте! Вы меня ждали?
   – Привет, ты откуда?
   – Оттуда. – Иван обнял ее, хотел поцеловать в губы. Надежда увернулась, подставила щеку.
   – И сразу же ко мне? – спросила легко и, отстранившись, ушла из его рук.
   – Да, не смывши пыль дорог... – Ее поведение насторожило Ивана. – Мы разминулись с тобой на полминуты. Я из аэропорта в Останкино, а там говорят – только что ушла...
   – Лучше бы ты заехал домой, Ваня, – посоветовала она, направляясь на кухню. – Смыл бы пыль, увиделся с женой и дочкой...
   – И не увиделся бы с тобой. – Он шел следом. – Я тебе звонил из аэропорта – ты вне зоны.
   – На метро ехала... А домой ты позвонил? – Она поставила чайник на плиту, включила газ.
   Иван сел на табурет, расстегнул рубашку – жарко...
   – Нет, разумеется...
   – Готовишь сюрприз? Правильно. Когда неожиданно, всегда больше радости.
   Раньше у них были совершенно иные встречи – жаркие, когда вцеплялись друг в друга еще у порога.
   Иван открыл окно на кухне и закурил, наблюдая за Надеждой, хлопавшей дверцами шкафов: она была смущена, чувствовала себя неловко и от этого много двигалась, пытаясь скрыть бурю в душе.
   Но он все это видел.
   – Надя, не опережай события. – Это была их давняя, неисчерпаемая тема. – Все развивается по законам жанра. Варваре я уже сказал, еще до командировки...
   – Есть будешь? – обыденно спросила она, гремя сковородками.
   – Нет. И знаешь, она встретила это спокойно!
   – А я так проголодалась. – Надежда высыпала из пакета в сковородку мороженый гуляш. – Целый день съемки...
   – Я даже растерялся... Говорит: «Я давно об этом знаю и устала смотреть, как ты разрываешься».
   – Не разрывайся, Ваня.
   Он сделал паузу, вышвырнул окурок за окно.
   – Хочешь, я останусь сегодня и навсегда? А завтра мы едем на речку купаться.
   Мороженые овощи тоже полетели в сковороду.
   – Ты уже однажды оставался... И обещал поехать на речку. А утром ушел.
   – Потому, что позвонила Рита.
   – И еще позвонит...
   – Нет, она уже совсем взрослая... – Он скинул рубашку. – Итак, я остаюсь! Ну-ка, корми меня, жена! У меня появился аппетит!
   – Твоя жена дома, Ваня.
   – Я говорю серьезно!
   – Я тоже.
   – Не понял! – Он еще не терял азарта. – Муж прилетел с войны, голодный, пыльный, пропахший порохом. А она отсылает его бог весть куда! Ничего себе встреча!
   – Отсылаю тебя туда, где взяла, – не глядя, проговорила она. – Там тебе будет лучше, Ваня.
   Он увял, закурил еще одну сигарету.
   – К тебе приходила Варвара?
   – С какой же стати? Или ты сообщил ей мой адрес?
   – Нет... Если только в Останкино.
   Надежда чего-то испугалась и опустилась на табурет.
   – Я сейчас представила... А вдруг она правда когда-нибудь придет? Кошмар... Что я скажу ей? Какими глазами смотреть стану?
   – Успокойся. – Он попытался приласкаться. – Не придет. Она гордая женщина.
   – Нет, я просто представила... Ваня, иди домой. Пожалуйста.
   – Да что случилось?
   Она на мгновение заколебалась – хотела сказать, что именно, но в последний миг передумала. Вместо этого задумчиво спросила:
   – Знаешь, меня уже давно мучает одна мысль. Зачем Крикаль свел нас?
   – Крикаль? – изумился он. – Ты считаешь, он свел?
   – А кто отправил нас в ту памятную командировку? В Североморск? Прикрепил меня к тебе в качестве стажера?
   – Это же естественно, – неуверенно ответил Иван. – Тогда ты была молодым специалистом...
   – А мне кажется – неестественно... Ты просил его об этом?
   – Я? Да боже упаси... Думал, это судьба свела.
   – Сначала я тоже так думала... А потом начала вспоминать... И вот что странно: после Североморска Стас очень сильно изменился. По отношению ко мне. Стал приглашать в свою опочивальню, угощать чашечкой кофе, потом выдвинул на премию... Странно, да? И никогда не пытался ухаживать. Бескорыстный, как отец родной.
   – Мне это никогда и в голову не приходило!
   – Мне приходило... Но я подумала, коль вы с ним старые друзья, то каким-то образом это относится и ко мне. Ну, отраженным светом, особое покровительство, что ли...
   – У нас со Стасом непростые отношения...
   – Я это вижу. Тогда тем более странно. И мне кажется, ты знаешь, в чем тут дело. Но говорить не хочешь.
   Он и в самом деле не хотел, поэтому спросил уже с раздражением:
   – Надь, ты можешь объяснить, что произошло, пока меня не было?
   – То, что и следовало ожидать. Когда-нибудь...
   – Значит, что-то пошлое. Например, ты встретила другого.
   – Что же в этом пошлого? – с вызовом спросила она.
   – Надо было сразу и сказать... Кто такой?
   – Не знаю. Очень хорошо танцует...
   – Ах танцует! Тогда понятно... И что, выходишь замуж за этого танцора?
   – Нет...
   – И все равно мы с тобой расстаемся?
   – Друзьями, Ваня, – деловито уточнила она. – Ты же сам чувствуешь: наше взаимное увлечение давно переросло в дружбу... Ну или во что-то подобное.
   – Вот это сюрприз, – после паузы обреченно проговорил Иван. – Дружба – это, конечно, здорово...
   Надежда подала ему рубашку.
   – Тебя ждут дома, Ваня. Я же представляю, как там волнуются, особенно дочь...
   – У тебя хорошее воображение. – Он взял рубашку и держал, будто не знал, что с ней делать. – А раньше ты этого не представляла?
   – Все пять лет, начиная с Североморска. И знаешь, устала воображать...
   – Варвара – жена чужая, – произнес он, глядя в окно. – Моей так и не стала...
   – Вот как? – обидчиво изумилась она. – Прожили столько лет, родили ребенка. И чужая? Ты потом и обо мне вот так же скажешь...
   – Нас с тобой связала судьба. На берегах холодного моря...
   – А кто тебя связал с женой? Случай? Или тебя насильно женили?
   – Я выкрал Варвару, – вдруг признался Иван. – Еще в студенчестве. Увел, можно сказать, из-под венца... О, какие страсти были! Ну и в результате она так и осталась чужой женой. Потому что между нами как будто все время присутствовал этот... ее бывший муж! Он, как призрак, до сих пор живет в нашем доме!..
   – Значит, теперь я должна отвечать за твое прошлое? – после паузы жестко спросила Надежда.
   Он удивленно поднял глаза – никогда не слышал от нее такого тона.
   – Надя?..
   – Извини, Ваня, я устала от неопределенности. Ступай домой.
   Иван молча надел рубашку, затем в передней – ботинки, помедлил у двери.
   – Надя, я ухожу!
   – Оставь ключи в прихожей, – донеслось из кухни.
   Брякнули о столик ключи, потом захлопнулась дверь, и от этого звука, как от выстрела, Надежда упала на стул и уронила голову в ладони.
 
   В солидном баре выстроилось десятка четыре разнокалиберных бутылок.
   – Это смотря сколько сидеть! – не сдавался Иван. – Но ты запасливый мужик! Во! Супер!
   Илья вернулся с коньяком – держал бутылку как гранату и был настроен решительно.
   – Я его закажу, – глухо объявил он.
   – Кого?
   – Этого... Который у Надежды... Третьего!
   Иван отнял у него коньяк, раскупорил и разлил в стаканы.
   – А закусить нечем? – спросил деловито. – Без закуски надеремся.
   – Я закажу его! Только между нами...
   – Кого, Илюша? Как закажешь, если ты его не знаешь?
   – А ты мне скажешь кого.
   – Не скажу. – Иван выпил.
   – Почему?
   – Я его тоже не знаю.
   – Но ты же говорил, что шпионил, выслеживал и видел их вместе?!
   – Выслеживал, видел. И не раз...
   – В лицо видел?
   – Издалека...
   – Узнаешь?
   Иван сел и откинулся на спинку дивана.
   – Илюха, ты что? Мне хочешь его заказать?
   – Нет, ты не потянешь на киллера... Ты должен будешь его опознать. А профессионалы сделают свое дело.
   – Да, господин издатель, – насмешливо протянул Иван. – Похоже, ты начитался романов, которые издаешь... Или тебе вовсе нельзя пить. И на хрен тогда тебе столько коньяку?
   Илья наперекор выпил полстакана, крякнул и опять взялся за сигару.
   – У тебя нет мотива скрывать его.
   – Я и не скрываю.
   – Где они обычно появляются вместе?
   – В ночном клубе на Садовом. Дважды видел там.
   – Что они делали?
   – Что делают в клубе? Выпивали, разговаривали. А потом долго танцевали.
   – Танцевали?! Классические танцы?
   – А что особенного? Между прочим, здорово. Как артисты.
   – Значит, он профессиональный танцор, – голосом следователя заключил Илья. – С любителями Надя танцевать не станет.
   – Я вообще впервые увидел, что она танцует!
   – Потому что не любил ее! За пять лет ваших свиданий тебе ни разу не удалось разжечь в ней желания танцевать!
   – Да тебе, Илюш, пора стихи писать!
   Илья на издевку не обратил никакого внимания.
   – Установить, где работает, – раз плюнуть. Дам поручение службе безопасности. В лицо запомнил?
   – Ну, относительно...
   – Составим фоторобот.
   – Илюх, ты что, идиот? Или прикидываешься? Он ездит на джипе с крякалкой и мигалкой. В основном по встречной полосе.
   – Крутых мы видали...
   – В том-то и дело, он не крутой. – Иван подпер голову кулаками. – Вежливый, с манерами... Танцует!.. Ну и пусть танцует. А мы с тобой споем, Илюха. Что-нибудь раздольное... Или нет, давай Хазбулата... Хазбулат удало-ой, бедна сакля твоя...
 
   Надежда ехала уже на маршрутке, одна в салоне. За окном проплыло электронное табло «01 час 55 мин. Понедельник, 21 окт.». Она сверила часы и попросила остановить за перекрестком.
   Вышла возле нового многоэтажного дома, пересекла гулкий пустынный двор, уверенно набрала код домофона на одном из подъездов и стала ждать.
   – Это я, Марина, – сказала в оживший микрофон. – Пусти переночевать?
   Вошла в подъезд, поднялась на лифте – на пороге квартиры уже ждала заспанная подруга в халате. Говорили громким шепотом:
   – Ты откуда среди ночи, чудо?
   – Гуляла, привет.
   – Есть хочешь? – Марина закрыла дверь.
   – Еще выпить и поспать.
   – Может, тебе и мужчину?
   – Спасибо, воздержусь. – Надя скинула мокрый кожаный плащ, перебралась в шлепанцы. – Что-то ты сегодня распущенная...
   Они устроились на кухне.
   – Потому что одна дома! – засмеялась подруга. – Все мои мужчины на даче остались.
   – А что мы шепчемся? – засмеялись обе.
   – Воспитанные потому что!
   – И мой женишок на даче? – спросила Надя.
   – Он за отцом как хвостик!
   – Да ведь уже холодно и сыро...
   – Что ты! Они там водой обливаются! – Марина зябко передернула плечами. – У них очередное увлечение. Каждое утро и вечер по ведру ледяной воды... А отец у тебя тоже на даче?
   – Давно не была, надо бы съездить к нему... Все время ощущение – что-то случится...
   Марина, видя ее напряженное, беспокойное состояние, попыталась перевести разговор на другое.
   – Слушай, Надь, все хочу спросить... Сколько ему лет? Он, кажется, даже воевал?
   – Не поверишь... Восемьдесят.
   – Ого! Значит, отец сотворил тебя после пятидесяти?
   – Примерно да, как вышел на пенсию...
   – Вот это были мужчины! Я тут Димку пыталась склонить... Он, знаешь, что сказал? Мне, говорит, уже тридцать четыре. В таком возрасте человек разумный уже не размножается.
   Отвлечь другой темой не удалось.
   – Мне кажется, у папы появились навязчивые идеи, – задумчиво проговорила Надежда. – В прошлом году он на десять дней исчезал. До сих пор не знаю, где был. Соседу по даче сказал, в Москву поехал... А сам куда-то ездил. Не нравятся мне эти походы...
   – Это старческое, – определила Марина. – А как у него с памятью?
   – Позавидовать можно. Стихи наизусть читает.
   – Странно...
   – И к нему опять кто-то приходил.
   – Кто? – со знобливым страхом прошептала Марина.
   – Не знаю... Уже не первый раз к нему являются какие-то люди. Они с ним пьют чай и рисуют какие-то карты. Сама видела одну такую...
   – Неужели он впадает в детство?
   – По поведению не скажешь, совершенно здраво рассуждает... Мало того, эти тайные гости недавно принесли ему дерево.
   – Дерево?
   – Ну, палку такую, сучковатую. И папа сделал из нее посох.
   Марина расширила глаза от холодящего ужаса таинственности.
   – А зачем ему... посох?
   – Сказал, третья точка опоры. Полагается ему по возрасту, поскольку нет внука. Но самое интересное не в этом. – Надя открыла сумочку и стала копаться в ней. – Сейчас, погоди... Вот!
   Вынула что-то завернутое в салфетку.
   – Что это?
   – Посмотри и скажи что.
   Марина развернула – на салфетке лежал отпиленный от дерева сучок, размером с тюбик помады. Она повертела его в руках, взвесила, зачем-то понюхала, ковырнула ногтем.
   – Железо какое-то...
   – Нет, это дерево, но очень похожее на медь.
   – Чудеса... А где он взял?
   – Говорю же, принесли гости. Один по фамилии Харламов, как хоккеист. И папа всю ночь пилил и строгал это дерево. Я утром с полу подобрала...