Страница:
Через мгновение окна автобуса ощетинились оружейными стволами. Громыхнули выстрелы. Мотоцикл вильнул, водитель откинулся назад, ноги взлетели к небу, он свалился на землю. На мотоциклетке раненый бандит судорожно вцепился в руль; сидящий за ним попытался спихнуть товарища, чтобы перехватить управление, но не успел – машина врезалась в автобус, и водителя швырнуло на ржавый борт. Из окна по пояс высунулся человек в кожаной куртке, усеянной заклепками, приставил ствол к темени второго бандита, который, вылетев из седла, стоял на четвереньках посреди обломков, и нажал на спуск.
Взревели моторы, по сторонам от автобуса на дорогу выскочили приземистые черные машины с человеческими черепами, закрепленными на капотах. Вместо лобовых стекол полосы металла, вперед можно смотреть лишь сквозь узкие щели. В машинах сидели вооруженные люди, затянутые в черную кожу.
– Кетчеры! – крикнул кто-то, и по всему каравану загрохотали выстрелы.
Стволы исчезли из окон автобуса. С ревом из-за остова выкатила еще пара иссиня-черных машин. К капоту и бамперу одной были приварены трубы, образующие треугольный таран. На крыше красовался клыкастый череп акулы-мутафага из Донной пустыни, за ним торчала пулеметная турель с сиденьем.
Туран наблюдал за происходящим из клетки. Изрыгая дым, автомобили кетчеров помчались по широкому кругу. Три, резко ускорившись, нырнули между самоходами клана. Бандиты беспорядочно стреляли, кетчеры палили в ответ.
Крючок врезал манису шестом по башке, ящер зашипел и побежал быстрее. Машина с акульим черепом пронеслась мимо телеги. Из открытой кабины на пленника смотрели двое кетчеров. За пулеметной турелью восседал здоровяк в кожаных штанах, жилете и перчатках-крагах; ремешок массивного шлема врезался в двойной подбородок.
Пулемет впечатлял, Туран еще не видел такого оружия: несколько стволов спаяны в цилиндр, сзади длинная рукоять, снизу приварен ящик, из которого к цилиндру тянется патронная лента.
Здоровяк – наверное, он был главарем банды – развернул пулемет в сторону «Панча», но огонь открыть не успел. Мотоцикл с коляской нагнал его машину, и Малик прыгнул с сиденья на черный багажник. Блеснул нож, здоровяк взревел, машина унеслась вперед и скрылась за самоходом с флагом на кузове. Зато вместо нее рядом с телегой появилась другая – водитель был мертв, пули продырявили капот, из-под него пробивались языки пламени. Усатый кетчер в шлеме с забралом, сидевший рядом с мертвецом, почти в точности повторил маневр Малика: забравшись на спинку сиденья, перепрыгнул на телегу.
Крючок выхватил дробовик из сумки-кобуры на спине. Ударив его, кетчер потянулся за большим пистолетом, торчащим из-за ремня. Бандит уронил обрез на дно телеги, бросив вожжи, схватил усатого и прижал его локти к бокам. Кетчер был на голову выше Крючка и в плечах куда шире, к тому же бандит двигался неловко из-за поврежденного ребра. Он сдавил бока кетчера, а тот вырывался, пытаясь достать пистолет. Повозка качнулась, когда никем не управляемый ящер повернул, обегая автобус. Впереди ехали два бандитских самохода с цистернами на прицепах, мотоцикл и пара мотоциклеток. По бокам неслись легковушки кетчеров.
Усатый навалился на Крючка, но тот извернулся и прижал его к клетке. Ревели дизели, грохотали выстрелы, выхлопные трубы изрыгали вонючий дым. Мимо телеги пронеслась мотоциклетка, ее преследовали две машины, украшенные черепами.
Кетчер выпрямился, приподняв вцепившегося в него Крючка, и сумел наконец достать пистолет. Бандит сжал локти кетчера так, что от натуги покраснело лицо. И все равно ствол пистолета медленно поворачивался – еще немного, и усатый выстрелит в противника.
Туран не ждал от кетчеров ничего хорошего: сейчас он, по крайней мере, жив, а если они одолеют банду Макоты, то без лишних разговоров пристрелят пленника. Кетчеры – убийцы-кочевники, промышляющие грабежом караванов и одиноких торговцев, налетами на нефтяные вышки и небольшие поселки. У них нет постоянных лагерей, потому пленных они стараются не брать даже ради выкупа.
Сунув руки между прутьями, он обхватил усатого за шею. Тот захрипел, попытался ударить нового противника, но Крючок держал крепко. Туран сдавил горло что было сил. Крючок, сипло выдохнув, вырвал у кетчера пистолет и выстрелил в решетчатое забрало, скрывавшее верхнюю часть лица.
Между прутьями забра́ла плеснулась кровь, мертвец свалился возле клетки. Обессилевший Крючок, уронив пистолет, на четвереньках пополз к своему обрезу.
Пистолет упал на поверженного кетчера, и Туран схватил его. Он еще не видел такого красивого оружия: узор на широком стволе, лакированная рукоять с железным кольцом и цепочкой, серебристый шомпол под стволом. Туран взялся за цепочку.
Раздался крик, и он поднял голову. Ящер, взбудораженный грохотом выстрелов и ревом моторов, бежал со всех ног. Автобус остался позади, дорога тянулась дальше по вершине узкого холма. Мимо пронеслась командирская машина кетчеров – сидящий рядом с водителем человек был убит, на спине мордатого здоровяка висел Малик. Кетчер держал бандита за волосы и тянул вперед, пытаясь перебросить через себя, Малик колотил его по плечам и голове. На полном ходу легковушка врезалась в мотоциклетку, сваренный из труб таран поддел ее и подбросил. Мотоциклетка кувыркнулась в воздухе, из нее выпал бандит, с воплем покатился по земле, машина рухнула на него, и крик смолк.
– Бросай, – сказал Крючок, целясь в Турана из обреза. – Наружу бросай.
– Если бы не я, он бы тебя застрелил. – Туран кивнул на мертвеца в черной куртке.
Крючок пожал плечами:
– Ага. А теперь бросай, а то шмальну.
Туран кинул пистолет ему под ноги, но вместо того чтобы поднять оружие, лопоухий вдруг заорал:
– Берегись!
С надсадным ревом со склона за краем дороги вынеслась машина кетчеров. Она взлетела, как по трамплину, и Туран кинулся на пол, увидев над собой бешено вращающиеся колеса. Бампер врезался в крышу клетки, повозка просела на бок, верхние прутья смяло. Упав на спину, Крючок выстрелил из обоих стволов. Дробь прошила бензобак, полетели искры. Пронесшийся над телегой черный автомобиль ударился о землю и вспыхнул.
От столкновения с ним клетка погнулась, Турана прижало к полу, но он хорошо видел происходящее. Взрывом машину швырнуло в мотофургон, тот накренился, и водитель вывернул руль, чтобы самоход не опрокинулся. Туран заерзал, пытаясь выбраться из западни. Крючок, присев рядом, быстро переломил дробовик, зарядил и направил на пленника:
– Лежи на месте, никуда не суйся.
Туран только сейчас осознал, что телега встала: машины каравана двигались мимо. Приподняв голову, он увидел лежащего на боку ящера с дырой в башке. На крышу проезжающего мимо «Панча» выбрался Макота, вооруженный винтовкой с длинным стволом, в шляпе и с трубкой в зубах. В атамана сразу же выстрелили с нескольких сторон, но никто не попал. Когда Макота поднял винтовку, в пространство между «Панчем» и телегой ворвалась черная машина с пулеметом на крыше. Мордатому здоровяку удалось сбросить Малика, теперь он стрелял, бешено вращая рукоять пулемета – стволы крутились, и тот, что оказывался наверху, выплевывал короткий язык огня. От оружия шел дым. Полоса дыр прочертила борт «Панча», здоровяк откинулся назад, задирая стволы, чтобы достать очередью человека на крыше, но тут Макота выстрелил, и пулемет захлебнулся. Атаман снова вдавил спусковой крючок. Командирская машина кетчеров вильнула, пристегнутый ремнем главарь обвис на сиденье, когда пуля продырявила лоб под краем черного шлема.
Неуправляемая легковушка слетела по крутому склону и врезалась в землю у подножия холма. Из-под капота повалил дым, еще пару мгновений мотор хрипел, потом взорвался. Оставшиеся в живых кетчеры, развернув свои машины, рванули в разные стороны от каравана. Люди Макоты палили вслед, пока атаман не приказал прекратить огонь.
Караван остановился. Черные машины в облаках пыли мчались к горизонту. Впереди виднелись ворота Моста.
За грузовиком кто-то стонал, возле мотофургона с топливной цистерной лежали тела, над которыми склонился долговязый Кромвель, заменяющий в отряде лекаря. Туран шагнул назад, освобождая дорогу троим, несшим раненого с обгоревшим лицом. Что-то коснулось затылка, покрытого ежиком едва отросших волос, и пленник обернулся. Позади стояла телега с клеткой, сидящий на корточках пятнистый мутант по плечо протиснул между прутьями волосатую руку. Он не схватил человека за голову, хотя мог это сделать, лишь притронулся грубыми толстыми пальцами, чтобы привлечь внимание.
Пятнистый оскалился, показав желтые клыки, и быстро закивал, хлопая ладонью по железному ошейнику. Не зная, как реагировать на такое дружелюбие, Туран кивнул в ответ. Мутант замычал, вцепился в прутья, дернул – клетка скрипнула, но не поддалась.
– Ладно, – сказал Туран. – Ты сильный парень, но вылезти наружу не сможешь. И я тебе ничем не помогу, я такой же пленник.
Склонив голову, пятнистый смотрел на человека темными глазками. Он опять схватился за прутья, попытался раздвинуть их, мышцы на плечах вздулись – мутант был очень силен, но все же не настолько, чтобы сломать решетку из толстой арматуры. Скалясь, он вопросительно поглядел на Турана. Тот покачал головой.
– Отойди! – раздалось сзади, и он шагнул прочь от телеги.
Крючок стоял неподалеку, покачивая обрезом, равнодушно взирал на суету вокруг. Туран присел на корточки, быстро огляделся и, убедившись, что за ним не наблюдают, пощупал правую ногу выше колена.
Разъяренный, брызжущий слюной Макота метался по вершине холма. Наплевать на людей, но он потерял столько машин! Чтобы как-то успокоиться, атаман дал в ухо первому попавшемуся бандиту, расквасил нос еще одному и лишь потом стал распределять обязанности. Часть людей занялись ремонтом мотоциклеток, кто-то принялся осматривать продырявленный борт «Панча», кому-то выпало охранять караван.
Туран выпрямился. Крючок отвернулся, вокруг бегали, кричали друг на друга бандиты. Нет, даже в такой неразберихе ему не уйти далеко. Караван стоит на вершине, с одной стороны обрыв, с другой пологий склон. Бежать вперед, возвращаться назад… Его легко подстрелят. Заметив кусок металла, торчащий из рыхлой земли, Туран носком ботинка счистил с него грязь и разглядел выдавленные в железе буквы. Мать выучила сыновей грамоте, и он прочел, шевеля губами: «О-де-са».
Что еще за Одеса́? Наверное, это название какого-то древнего поселения?
– Так, а тут чего?
Туран поднял голову. Макота стоял возле телеги, хмуро разглядывая труп ящера.
– Крюк!
К атаману подошел лопоухий, челюсть его монотонно двигалась.
– Чё ты всё жуешь, харя?! – разъярился Макота. – У меня стоко потерь, а ты… Почему ящер сдох?!
– Мне б если в башку из тридцать восьмого залепили, так я б тоже сдох, – ответствовал Крючок философично.
– Еще сдохнешь у меня! – Макота погрозил кулаком, но лопоухого было не пронять.
– Все там будем, – неопределенно откликнулся он. – Теперь пересаживать хлопчика надо.
Бандиты повернулись к Турану, и Макота спросил:
– Куда пересаживать?
Крючок пожал плечами:
– Тебе решать. В самоход или в грузовик твой. Не к мутанту ж его в клетку – подерутся.
– В грузовике я еду! И мне чё, прикажешь телегу здесь бросить?
– Не, зачем? К грузовику привяжем.
Макота еще раз оглядел пленника и ткнул в него пальцем:
– А вот пусть он тащит. Ему упражняться надо, силушки набирать. Я ж не в бордель его продавать везу, а в гладиаторы. Запряжешь шакаленка вместо этой падали. – Макота пнул ящера. – Поня́л?
– Ладно, – согласился лопоухий.
Туран слушал их равнодушно, будто речь шла не о нем. В рукояти пистолета того кетчера, которого застрелил Крючок, находился короткий стилет. Потянув за кольцо с цепочкой, пленник вытащил его, и теперь стилет был спрятан под штаниной на правой ноге.
Глава 7
Взревели моторы, по сторонам от автобуса на дорогу выскочили приземистые черные машины с человеческими черепами, закрепленными на капотах. Вместо лобовых стекол полосы металла, вперед можно смотреть лишь сквозь узкие щели. В машинах сидели вооруженные люди, затянутые в черную кожу.
– Кетчеры! – крикнул кто-то, и по всему каравану загрохотали выстрелы.
Стволы исчезли из окон автобуса. С ревом из-за остова выкатила еще пара иссиня-черных машин. К капоту и бамперу одной были приварены трубы, образующие треугольный таран. На крыше красовался клыкастый череп акулы-мутафага из Донной пустыни, за ним торчала пулеметная турель с сиденьем.
Туран наблюдал за происходящим из клетки. Изрыгая дым, автомобили кетчеров помчались по широкому кругу. Три, резко ускорившись, нырнули между самоходами клана. Бандиты беспорядочно стреляли, кетчеры палили в ответ.
Крючок врезал манису шестом по башке, ящер зашипел и побежал быстрее. Машина с акульим черепом пронеслась мимо телеги. Из открытой кабины на пленника смотрели двое кетчеров. За пулеметной турелью восседал здоровяк в кожаных штанах, жилете и перчатках-крагах; ремешок массивного шлема врезался в двойной подбородок.
Пулемет впечатлял, Туран еще не видел такого оружия: несколько стволов спаяны в цилиндр, сзади длинная рукоять, снизу приварен ящик, из которого к цилиндру тянется патронная лента.
Здоровяк – наверное, он был главарем банды – развернул пулемет в сторону «Панча», но огонь открыть не успел. Мотоцикл с коляской нагнал его машину, и Малик прыгнул с сиденья на черный багажник. Блеснул нож, здоровяк взревел, машина унеслась вперед и скрылась за самоходом с флагом на кузове. Зато вместо нее рядом с телегой появилась другая – водитель был мертв, пули продырявили капот, из-под него пробивались языки пламени. Усатый кетчер в шлеме с забралом, сидевший рядом с мертвецом, почти в точности повторил маневр Малика: забравшись на спинку сиденья, перепрыгнул на телегу.
Крючок выхватил дробовик из сумки-кобуры на спине. Ударив его, кетчер потянулся за большим пистолетом, торчащим из-за ремня. Бандит уронил обрез на дно телеги, бросив вожжи, схватил усатого и прижал его локти к бокам. Кетчер был на голову выше Крючка и в плечах куда шире, к тому же бандит двигался неловко из-за поврежденного ребра. Он сдавил бока кетчера, а тот вырывался, пытаясь достать пистолет. Повозка качнулась, когда никем не управляемый ящер повернул, обегая автобус. Впереди ехали два бандитских самохода с цистернами на прицепах, мотоцикл и пара мотоциклеток. По бокам неслись легковушки кетчеров.
Усатый навалился на Крючка, но тот извернулся и прижал его к клетке. Ревели дизели, грохотали выстрелы, выхлопные трубы изрыгали вонючий дым. Мимо телеги пронеслась мотоциклетка, ее преследовали две машины, украшенные черепами.
Кетчер выпрямился, приподняв вцепившегося в него Крючка, и сумел наконец достать пистолет. Бандит сжал локти кетчера так, что от натуги покраснело лицо. И все равно ствол пистолета медленно поворачивался – еще немного, и усатый выстрелит в противника.
Туран не ждал от кетчеров ничего хорошего: сейчас он, по крайней мере, жив, а если они одолеют банду Макоты, то без лишних разговоров пристрелят пленника. Кетчеры – убийцы-кочевники, промышляющие грабежом караванов и одиноких торговцев, налетами на нефтяные вышки и небольшие поселки. У них нет постоянных лагерей, потому пленных они стараются не брать даже ради выкупа.
Сунув руки между прутьями, он обхватил усатого за шею. Тот захрипел, попытался ударить нового противника, но Крючок держал крепко. Туран сдавил горло что было сил. Крючок, сипло выдохнув, вырвал у кетчера пистолет и выстрелил в решетчатое забрало, скрывавшее верхнюю часть лица.
Между прутьями забра́ла плеснулась кровь, мертвец свалился возле клетки. Обессилевший Крючок, уронив пистолет, на четвереньках пополз к своему обрезу.
Пистолет упал на поверженного кетчера, и Туран схватил его. Он еще не видел такого красивого оружия: узор на широком стволе, лакированная рукоять с железным кольцом и цепочкой, серебристый шомпол под стволом. Туран взялся за цепочку.
Раздался крик, и он поднял голову. Ящер, взбудораженный грохотом выстрелов и ревом моторов, бежал со всех ног. Автобус остался позади, дорога тянулась дальше по вершине узкого холма. Мимо пронеслась командирская машина кетчеров – сидящий рядом с водителем человек был убит, на спине мордатого здоровяка висел Малик. Кетчер держал бандита за волосы и тянул вперед, пытаясь перебросить через себя, Малик колотил его по плечам и голове. На полном ходу легковушка врезалась в мотоциклетку, сваренный из труб таран поддел ее и подбросил. Мотоциклетка кувыркнулась в воздухе, из нее выпал бандит, с воплем покатился по земле, машина рухнула на него, и крик смолк.
– Бросай, – сказал Крючок, целясь в Турана из обреза. – Наружу бросай.
– Если бы не я, он бы тебя застрелил. – Туран кивнул на мертвеца в черной куртке.
Крючок пожал плечами:
– Ага. А теперь бросай, а то шмальну.
Туран кинул пистолет ему под ноги, но вместо того чтобы поднять оружие, лопоухий вдруг заорал:
– Берегись!
С надсадным ревом со склона за краем дороги вынеслась машина кетчеров. Она взлетела, как по трамплину, и Туран кинулся на пол, увидев над собой бешено вращающиеся колеса. Бампер врезался в крышу клетки, повозка просела на бок, верхние прутья смяло. Упав на спину, Крючок выстрелил из обоих стволов. Дробь прошила бензобак, полетели искры. Пронесшийся над телегой черный автомобиль ударился о землю и вспыхнул.
От столкновения с ним клетка погнулась, Турана прижало к полу, но он хорошо видел происходящее. Взрывом машину швырнуло в мотофургон, тот накренился, и водитель вывернул руль, чтобы самоход не опрокинулся. Туран заерзал, пытаясь выбраться из западни. Крючок, присев рядом, быстро переломил дробовик, зарядил и направил на пленника:
– Лежи на месте, никуда не суйся.
Туран только сейчас осознал, что телега встала: машины каравана двигались мимо. Приподняв голову, он увидел лежащего на боку ящера с дырой в башке. На крышу проезжающего мимо «Панча» выбрался Макота, вооруженный винтовкой с длинным стволом, в шляпе и с трубкой в зубах. В атамана сразу же выстрелили с нескольких сторон, но никто не попал. Когда Макота поднял винтовку, в пространство между «Панчем» и телегой ворвалась черная машина с пулеметом на крыше. Мордатому здоровяку удалось сбросить Малика, теперь он стрелял, бешено вращая рукоять пулемета – стволы крутились, и тот, что оказывался наверху, выплевывал короткий язык огня. От оружия шел дым. Полоса дыр прочертила борт «Панча», здоровяк откинулся назад, задирая стволы, чтобы достать очередью человека на крыше, но тут Макота выстрелил, и пулемет захлебнулся. Атаман снова вдавил спусковой крючок. Командирская машина кетчеров вильнула, пристегнутый ремнем главарь обвис на сиденье, когда пуля продырявила лоб под краем черного шлема.
Неуправляемая легковушка слетела по крутому склону и врезалась в землю у подножия холма. Из-под капота повалил дым, еще пару мгновений мотор хрипел, потом взорвался. Оставшиеся в живых кетчеры, развернув свои машины, рванули в разные стороны от каравана. Люди Макоты палили вслед, пока атаман не приказал прекратить огонь.
Караван остановился. Черные машины в облаках пыли мчались к горизонту. Впереди виднелись ворота Моста.
* * *
Крючок охранял Турана, пока Морз и Дерюжка с Маликом, громыхая кувалдами, чинили клетку. Караван потерял самоход, сгорели весь провиант, мотоцикл и две мотоциклетки. Бандиты сновали вокруг, Туран исподлобья наблюдал за происходящим. Свою вконец изорванную рубаху он снял, остался лишь в грязных штанах и ботинках.За грузовиком кто-то стонал, возле мотофургона с топливной цистерной лежали тела, над которыми склонился долговязый Кромвель, заменяющий в отряде лекаря. Туран шагнул назад, освобождая дорогу троим, несшим раненого с обгоревшим лицом. Что-то коснулось затылка, покрытого ежиком едва отросших волос, и пленник обернулся. Позади стояла телега с клеткой, сидящий на корточках пятнистый мутант по плечо протиснул между прутьями волосатую руку. Он не схватил человека за голову, хотя мог это сделать, лишь притронулся грубыми толстыми пальцами, чтобы привлечь внимание.
Пятнистый оскалился, показав желтые клыки, и быстро закивал, хлопая ладонью по железному ошейнику. Не зная, как реагировать на такое дружелюбие, Туран кивнул в ответ. Мутант замычал, вцепился в прутья, дернул – клетка скрипнула, но не поддалась.
– Ладно, – сказал Туран. – Ты сильный парень, но вылезти наружу не сможешь. И я тебе ничем не помогу, я такой же пленник.
Склонив голову, пятнистый смотрел на человека темными глазками. Он опять схватился за прутья, попытался раздвинуть их, мышцы на плечах вздулись – мутант был очень силен, но все же не настолько, чтобы сломать решетку из толстой арматуры. Скалясь, он вопросительно поглядел на Турана. Тот покачал головой.
– Отойди! – раздалось сзади, и он шагнул прочь от телеги.
Крючок стоял неподалеку, покачивая обрезом, равнодушно взирал на суету вокруг. Туран присел на корточки, быстро огляделся и, убедившись, что за ним не наблюдают, пощупал правую ногу выше колена.
Разъяренный, брызжущий слюной Макота метался по вершине холма. Наплевать на людей, но он потерял столько машин! Чтобы как-то успокоиться, атаман дал в ухо первому попавшемуся бандиту, расквасил нос еще одному и лишь потом стал распределять обязанности. Часть людей занялись ремонтом мотоциклеток, кто-то принялся осматривать продырявленный борт «Панча», кому-то выпало охранять караван.
Туран выпрямился. Крючок отвернулся, вокруг бегали, кричали друг на друга бандиты. Нет, даже в такой неразберихе ему не уйти далеко. Караван стоит на вершине, с одной стороны обрыв, с другой пологий склон. Бежать вперед, возвращаться назад… Его легко подстрелят. Заметив кусок металла, торчащий из рыхлой земли, Туран носком ботинка счистил с него грязь и разглядел выдавленные в железе буквы. Мать выучила сыновей грамоте, и он прочел, шевеля губами: «О-де-са».
Что еще за Одеса́? Наверное, это название какого-то древнего поселения?
– Так, а тут чего?
Туран поднял голову. Макота стоял возле телеги, хмуро разглядывая труп ящера.
– Крюк!
К атаману подошел лопоухий, челюсть его монотонно двигалась.
– Чё ты всё жуешь, харя?! – разъярился Макота. – У меня стоко потерь, а ты… Почему ящер сдох?!
– Мне б если в башку из тридцать восьмого залепили, так я б тоже сдох, – ответствовал Крючок философично.
– Еще сдохнешь у меня! – Макота погрозил кулаком, но лопоухого было не пронять.
– Все там будем, – неопределенно откликнулся он. – Теперь пересаживать хлопчика надо.
Бандиты повернулись к Турану, и Макота спросил:
– Куда пересаживать?
Крючок пожал плечами:
– Тебе решать. В самоход или в грузовик твой. Не к мутанту ж его в клетку – подерутся.
– В грузовике я еду! И мне чё, прикажешь телегу здесь бросить?
– Не, зачем? К грузовику привяжем.
Макота еще раз оглядел пленника и ткнул в него пальцем:
– А вот пусть он тащит. Ему упражняться надо, силушки набирать. Я ж не в бордель его продавать везу, а в гладиаторы. Запряжешь шакаленка вместо этой падали. – Макота пнул ящера. – Поня́л?
– Ладно, – согласился лопоухий.
Туран слушал их равнодушно, будто речь шла не о нем. В рукояти пистолета того кетчера, которого застрелил Крючок, находился короткий стилет. Потянув за кольцо с цепочкой, пленник вытащил его, и теперь стилет был спрятан под штаниной на правой ноге.
Глава 7
– Стой! – Крючок несильно ударил Турана шестом по плечу, и тот перестал налегать на подпругу. Ноги подгибались, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Пленник опустился на колени.
Тяжелые створки ворот крепились к двум столбам из установленных один на другой автомобилей, залитых бетоном. На самом верху торчала пара больших джипов без колес, из салонов вниз глядели загорелые мужчины, вооруженные помповыми ружьями и карабинами. Ворота Моста высились на краю обрывистого берега, за которым начиналась Донная пустыня; перед ними стоял ряд накрытых брезентом телег. На обочине за длинным столом сидели люди в коричневых штанах и куртках – таможня Моста.
Фермер, хозяин груженных товаром телег, беседовал с толстым командиром таможенников. Тот слушал вполуха, на вопросы отвечал односложно, чаще просто кивал – и отказывался скостить плату за проезд.
В конце концов, не выторговав ни единой монеты, фермер заплатил пошлину. Макота вылез из «Панча», раскурил трубку и в сопровождении двух бандитов подошел к столу. Спрыгнув с повозки, Крючок встал рядом с Тураном. Пленник не пытался подняться с колен – у него болело все тело, сердце громко стучало, в боку кололо.
– Два самохода, грузовик, мотоциклы, – протянул Крючок, сплевывая жвачку. – Да народу почти два десятка. Много атаману платить.
– Зачем платить? – спросил Туран, тяжело дыша. – Почему не спуститься в пустыню где-то в стороне?
Бандит покосился на него:
– Берег обрывистый. До места, где спуститься можно, крюк большой делать надо. А на другом конце Моста есть хороший спуск. Мост – это ж просто так называют его, а на самом деле он навроде дороги такой, бетонки на сваях. И на другом конце с нее съезд. Говорят, там остров из коралла, этого… искусственного, который теперь как гора стал. Да еще у атамана дела здесь. И арбузами запастись надо, без арбузов дальше никак.
Макота заговорил с таможенником, тот назвал цену, атаман в ответ что-то прорычал, пыхнув табачным дымом. Толстяк развел руками: не устраивает – катись куда хошь.
– Жадный наш атаман, – прокомментировал Крючок, криво улыбнувшись. – Не любит с деньгой расставаться.
Макота раскрыл кошель и бросил на стол монеты. Пока толстяк неторопливо пересчитывал их, раздался скрип цепей, створки ворот открылись, и телеги фермера вкатились на Мост.
На крышу одного из венчавших столбы джипов выбрался человек. Приставив ладонь ко лбу, глянул вниз, повернулся к товарищам и махнул рукой – караван пока что не пропускали, ворота за фермерскими телегами закрылись. Атаман, склонившись над столом, что-то сказал толстяку. Тот ткнул Макоту пальцем в грудь, скривил губы в усмешке и принялся пересчитывать монеты заново.
Туран посмотрел на Крючка. Глаза бандита поблескивали, он казался непривычно оживленным, будто предвкушал что-то.
– Ты здесь был? – спросил пленник.
– Чего?.. А, ясное дело.
– Что интересного есть на Мосту?
Крючок почесал кадык.
– Арбузы и мамми.
– Мамми?
– Кактусы. – Лопоухий широко улыбнулся. – Колючие. И вкусные – обожраться. Кровь от них аж вскипает.
Наконец Макота и таможенник разобрались с платой за проезд. Атаман отступил, толстяк встал из-за стола, и тогда Туран увидел, что это киборг. Левая нога, штанина на которой была обрезана, ниже колена сплошь железная: рычаги, толстая пружина, шестерни в том месте, где начинается стопа, то есть узкий металлический брусок с рядом круглых отверстий. Таможенник прошелся вдоль машин каравана, пересчитывая высыпавших наружу бандитов, при каждом шаге в механической ноге лязгало, в решетчатом колене качался короткий шатун, ходил вверх-вниз поршень.
Кивнув на «Панч», толстяк спросил у Макоты:
– Никого внутри?
– Никого, – ответил атаман, раздосадованный этой проверкой. – Мож, в кузов залезть хочешь?
– Что ты, я тебе верю, – сказал толстяк, улыбаясь.
Он скользнул по Турану равнодушным взглядом, посмотрел на мутантов в клетках и полязгал обратно к столу, на ходу крикнув:
– Ладно, впускайте!
Заскрипели невидимые цепи, и ворота открылись. Зарокотали моторы. Выплевывая дым из труб, машины поехали вперед, следом потянулись телеги. Пятнистый сидел у прутьев клетки, раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрел на Турана сонными глазами; получив порцию кашицы, он пребывал в благостном расположении духа. Крючок сказал пленнику: «Тяни, шакаленок», – и пошел вперед.
Ныли спина и плечи, болели ноги, но Туран поднялся и зашагал, натянув постромки. Телега, скрипнув осями, покатила за ним.
На Мосту дул ветер, было жарко и душно. Когда-то это сооружение соединяло берег с большим искусственным островом, бетонное полотно полого изгибалось, конца не разглядеть. Здесь все было устроено очень просто: в центре – гладкая серая полоса для пешеходов и транспорта, по сторонам – неказистые хибары, лавки, ночлежки и притоны. Строения, сплетенные из толстых высушенных стеблей, напоминали большие корзины, в которые на ферме Бориса Джай-Кана собирали кукурузные початки.
– Почему они из камня не строят? – спросил Туран, нагнувшись вперед так, что постромки впились в плечи. – Или из кирпича?
– Нельзя тут, – сказал Крючок. – Оно все тяжелое. Мост не выдержит, старый совсем.
– Но «Панч» таможенники пропустили, он тоже тяжелый.
– Чё за «Панч»?.. А-а, грузовик твой бывший. За него атаману лишнюю деньгу пришлось отвалить. И все одно охрана запретила на ночь машины на Мосту ставить, потому мы на Квадрат едем, тока там заночевать можем.
– Что еще за Квадрат?
– Гостиница такая. Отстань, шакаленок, щас все сам увидишь.
Солнце сползало к горизонту. Караван миновал большое здание-корзину с многочисленными пристройками, над крышами которых вились виноградные лозы. Шины сухо шуршали по бетону, уставшие бандиты ехали молча, предвкушая отдых. Туран больше не задавал вопросов. Голова его кружилась от напряжения, в ушах гудело.
Над крышами торчали верхушки железных столбов. Между ними протянулись цепи и тросы, к которым были прикручены проволочные сетки, клети и деревянные помосты – так называемые висячие сады, славившиеся обильными урожаями. Мост находился в одном из немногих мест Пустоши и Донной пустыни, богатых водой. От десятков скважин вверх шли трубы, над сетками они изгибались горизонтально, ветвились желобами. Сквозь узкие отверстия сеялись капли воды, искусственный дождь орошал мясистые бледно-зеленые стебли, обвившие сети и клетки. На стеблях висели полосатые плоды размером с человеческую голову, а то и крупнее, – знаменитые водяные арбузы Моста. Из их мякоти делали сладкое вино, но главное достоинство арбузов заключалось в другом: они не портились даже при сильной жаре. Все, кто хотел пересечь Донную пустыню, брали арбузы в поход.
В сетях висели пугала, на столбах вращались ветряки – они давали электроэнергию, а заодно отгоняли длинноклювых птиц, любивших поклевать арбузы. Внизу между домами шныряли тощие псы. Из-за висячих садов и обилия воды на Мосту всегда прохладнее, чем в округе, но днем все же жарко, и местные прятались от зноя в тени. Лишь несколько бродяг дрыхли прямо на солнцепеке у края проезжей части, обмотав головы лохмотьями.
Часть труб оставались сухими, на них росли кактусы – бурые, длинные, колючие. Туран увидел, как по приваренным к трубе перекладинам вскарабкался полуголый парнишка с мешком у пояса. Встав в полный рост на последней перекладине, он рукой в кожаной перчатке схватился за основание пожелтевшего кактуса, отодрал его, сунул в мешок и потянулся к следующему, растущему выше.
– Маммилярий, – сказал Крючок и облизнулся. – Спелый.
– Что? – не понял Туран.
– Кактусы так называются, – пояснил бандит. – С них верхушки срезают, очищают от колючек и сушат на солнце. Мякоть коркой затягивает. Ее потом надо ножиком ковырнуть и… Ага, приехали. Вот он, Квадрат. Давай, все уже там, а ты плетешься.
Туран направил телегу на свободную от домов площадку из толстых бревен, пристроенную сбоку к Мосту. На ней вертикально стояли шесть огромных цистерн, плотно сдвинутых, с прямоугольниками дверей и окон. Судя по окнам, каждая цистерна делилась на два этажа. Круглые «крыши» были украшены клетями и сетками, без которых, похоже, не обходилось ни одно сооружение на Мосту.
Оскальзываясь, Туран подтащил телегу к середине площадки и упал на колени, тяжело дыша. Рядом с «Панчем» стояли машины каравана. Подошедший Макота вытащил из зубов трубку и склонился над пленником:
– Устал, шакаленок? Ничё, оно тебе на пользу. Окрепнешь, потом больше за тебя возьму. – Отвернувшись от Турана, атаман принялся отдавать приказы: – Рабов и ящеров накормить. Машины проверить. Потом все свободны до завтрашнего утра, окромя Морза и Каланчи. А ты чё лыбишься, Крюк? Знаю, о чем думаешь. Так от – забудь! Забудь, понял? Будешь здесь сидеть, ни шагу с Квадрата. Стережешь этих троих. Увижу мамми у тебя – сброшу вниз. Отседова далеко лететь.
Туран присел, потер поясницу. Уперев руки в бока, атаман стоял перед Крючком, а тот переминался с ноги на ногу. В окнах цистерн мелькали лица – постояльцы наблюдали за суетой.
– А жрать мне что? – спросил Крючок.
– А я скажу, чтоб принесли. – Макота зашагал к крайней цистерне. – Каланча, Морз, за мной, делов много.
– Куды идем, хозяин? – спросил Каланча, вылезая из кабины грузовика.
– Оно тебе не все равно? Сначала к Пузырю, потом к Рюрику.
Дул жаркий ветер, завивал смерчи сухого ила. Гряды коричневых холмов, будто пласты грязи, лежащие один на другом, тянулись до горизонта. Опоры Моста вросли в окаменевший ил. Город-Корабль отсюда было не разглядеть.
Туран долго стоял у ограды. Такого он еще не видел – этот страшный, негостеприимный простор совсем не походил на знакомую степь. Вдалеке бесшумно били гейзеры, от них над слоистыми холмами расползался грязно-серый туман. Солнце коснулось горизонта – и облака занялись огнем. Несколько секунд они тлели, разгораясь темно-красным светом, потом вспыхнули. Закатный пожар охватил небо, облака стали алыми.
Когда голова перестала кружиться и сердце в груди успокоилось, Туран нагнулся дальше, заглядывая под Мост. Там стояли низкие купола из кирпича, от них тянулись трубы, покрытые каплями конденсата. Отворив приземистую дверцу, из ближайшего купола на четвереньках выполз человек, выпрямился, отряхнул штаны и направился к соседней постройке, помахивая гаечным ключом.
Услышав рычание, Туран посмотрел через плечо. Мутанты, не получившие вовремя похлебку, маялись в своих клетках. Пятнистый тряс головой, ударял себя кулаками в грудь и поскуливал.
Крючок пропал, ни одного бандита поблизости не было. Что, если спуститься на дно высохшего моря, пока никто не видит? Снова перегнувшись через брус, Туран оглядел колонну, подпиравшую Квадрат. Нет, здесь не слезть.
Он обернулся, когда сзади раздался знакомый голос. Из двери крайней цистерны, воровато оглядываясь, показался Крючок. Пригнувшись, бандит отбежал подальше, выпрямился и неспешно направился к пленнику. Вскоре его догнал бородатый старик – наверное, хозяин гостиницы. Они остановились в тени самохода, Крючок передал старику монеты. Сунув их в карман, тот протянул бандиту тряпичный сверток, после чего хозяин вернулся в гостиницу, а Крючок опять зашагал к Турану.
Правую ногу прострелила боль – слишком долго тянул телегу, от непривычной нагрузки мышцы свело судорогой. Скрипнув зубами, Туран присел и стал мять пальцами голень, заодно проверив, на месте ли цепочка со стилетом.
– Чего корчишься? – Крючок встал над пленником.
– Судорога, – пояснил Туран, не глядя на бандита.
– Бывает, – кивнул лопоухий. – Так, неча тут рассиживать, вон к той скобе двигай. Давай, давай!
– Мне надо поесть.
– Сейчас поешь. Туда иди, говорю.
Из гостиницы вновь показался хозяин, следом – грудастая девица с подносом, на котором стояли три миски и лежал кусок хлеба. Хозяин махнул рукой в сторону Крючка и что-то сказал, железная дверь за ним закрылась. Девица, виляя полными бедрами, подошла к бандиту.
– Вот, еда ваша, – сказала она. – Для зверья.
– Не звери они, а мутанты, – поправил Крючок. – А один так вообще человек. Отдай им миски и не маячь тут.
– Да ты ошалел, что ли? – возмутилась толстуха. – Сам отдавай, я к ним не подойду.
– Тогда этого покорми, шакаленка нашего, он смирный.
Крючок взял миски с зеленой кашицей и отдал мутантам. Те зачавкали, раздалось довольное урчание. Девица поставила похлебку перед Тураном, бросила на доски краюху хлеба. Ложка пленнику не полагалась. Крючок нетерпеливо переминался с ноги на ногу, сжимая свой дробовик.
– Это ж откедова вы его волочите? – Служанка не спешила уходить, с интересом рассматривала пленника. – Чего он чумазый такой и тощий?
Тяжелые створки ворот крепились к двум столбам из установленных один на другой автомобилей, залитых бетоном. На самом верху торчала пара больших джипов без колес, из салонов вниз глядели загорелые мужчины, вооруженные помповыми ружьями и карабинами. Ворота Моста высились на краю обрывистого берега, за которым начиналась Донная пустыня; перед ними стоял ряд накрытых брезентом телег. На обочине за длинным столом сидели люди в коричневых штанах и куртках – таможня Моста.
Фермер, хозяин груженных товаром телег, беседовал с толстым командиром таможенников. Тот слушал вполуха, на вопросы отвечал односложно, чаще просто кивал – и отказывался скостить плату за проезд.
В конце концов, не выторговав ни единой монеты, фермер заплатил пошлину. Макота вылез из «Панча», раскурил трубку и в сопровождении двух бандитов подошел к столу. Спрыгнув с повозки, Крючок встал рядом с Тураном. Пленник не пытался подняться с колен – у него болело все тело, сердце громко стучало, в боку кололо.
– Два самохода, грузовик, мотоциклы, – протянул Крючок, сплевывая жвачку. – Да народу почти два десятка. Много атаману платить.
– Зачем платить? – спросил Туран, тяжело дыша. – Почему не спуститься в пустыню где-то в стороне?
Бандит покосился на него:
– Берег обрывистый. До места, где спуститься можно, крюк большой делать надо. А на другом конце Моста есть хороший спуск. Мост – это ж просто так называют его, а на самом деле он навроде дороги такой, бетонки на сваях. И на другом конце с нее съезд. Говорят, там остров из коралла, этого… искусственного, который теперь как гора стал. Да еще у атамана дела здесь. И арбузами запастись надо, без арбузов дальше никак.
Макота заговорил с таможенником, тот назвал цену, атаман в ответ что-то прорычал, пыхнув табачным дымом. Толстяк развел руками: не устраивает – катись куда хошь.
– Жадный наш атаман, – прокомментировал Крючок, криво улыбнувшись. – Не любит с деньгой расставаться.
Макота раскрыл кошель и бросил на стол монеты. Пока толстяк неторопливо пересчитывал их, раздался скрип цепей, створки ворот открылись, и телеги фермера вкатились на Мост.
На крышу одного из венчавших столбы джипов выбрался человек. Приставив ладонь ко лбу, глянул вниз, повернулся к товарищам и махнул рукой – караван пока что не пропускали, ворота за фермерскими телегами закрылись. Атаман, склонившись над столом, что-то сказал толстяку. Тот ткнул Макоту пальцем в грудь, скривил губы в усмешке и принялся пересчитывать монеты заново.
Туран посмотрел на Крючка. Глаза бандита поблескивали, он казался непривычно оживленным, будто предвкушал что-то.
– Ты здесь был? – спросил пленник.
– Чего?.. А, ясное дело.
– Что интересного есть на Мосту?
Крючок почесал кадык.
– Арбузы и мамми.
– Мамми?
– Кактусы. – Лопоухий широко улыбнулся. – Колючие. И вкусные – обожраться. Кровь от них аж вскипает.
Наконец Макота и таможенник разобрались с платой за проезд. Атаман отступил, толстяк встал из-за стола, и тогда Туран увидел, что это киборг. Левая нога, штанина на которой была обрезана, ниже колена сплошь железная: рычаги, толстая пружина, шестерни в том месте, где начинается стопа, то есть узкий металлический брусок с рядом круглых отверстий. Таможенник прошелся вдоль машин каравана, пересчитывая высыпавших наружу бандитов, при каждом шаге в механической ноге лязгало, в решетчатом колене качался короткий шатун, ходил вверх-вниз поршень.
Кивнув на «Панч», толстяк спросил у Макоты:
– Никого внутри?
– Никого, – ответил атаман, раздосадованный этой проверкой. – Мож, в кузов залезть хочешь?
– Что ты, я тебе верю, – сказал толстяк, улыбаясь.
Он скользнул по Турану равнодушным взглядом, посмотрел на мутантов в клетках и полязгал обратно к столу, на ходу крикнув:
– Ладно, впускайте!
Заскрипели невидимые цепи, и ворота открылись. Зарокотали моторы. Выплевывая дым из труб, машины поехали вперед, следом потянулись телеги. Пятнистый сидел у прутьев клетки, раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрел на Турана сонными глазами; получив порцию кашицы, он пребывал в благостном расположении духа. Крючок сказал пленнику: «Тяни, шакаленок», – и пошел вперед.
Ныли спина и плечи, болели ноги, но Туран поднялся и зашагал, натянув постромки. Телега, скрипнув осями, покатила за ним.
На Мосту дул ветер, было жарко и душно. Когда-то это сооружение соединяло берег с большим искусственным островом, бетонное полотно полого изгибалось, конца не разглядеть. Здесь все было устроено очень просто: в центре – гладкая серая полоса для пешеходов и транспорта, по сторонам – неказистые хибары, лавки, ночлежки и притоны. Строения, сплетенные из толстых высушенных стеблей, напоминали большие корзины, в которые на ферме Бориса Джай-Кана собирали кукурузные початки.
– Почему они из камня не строят? – спросил Туран, нагнувшись вперед так, что постромки впились в плечи. – Или из кирпича?
– Нельзя тут, – сказал Крючок. – Оно все тяжелое. Мост не выдержит, старый совсем.
– Но «Панч» таможенники пропустили, он тоже тяжелый.
– Чё за «Панч»?.. А-а, грузовик твой бывший. За него атаману лишнюю деньгу пришлось отвалить. И все одно охрана запретила на ночь машины на Мосту ставить, потому мы на Квадрат едем, тока там заночевать можем.
– Что еще за Квадрат?
– Гостиница такая. Отстань, шакаленок, щас все сам увидишь.
Солнце сползало к горизонту. Караван миновал большое здание-корзину с многочисленными пристройками, над крышами которых вились виноградные лозы. Шины сухо шуршали по бетону, уставшие бандиты ехали молча, предвкушая отдых. Туран больше не задавал вопросов. Голова его кружилась от напряжения, в ушах гудело.
Над крышами торчали верхушки железных столбов. Между ними протянулись цепи и тросы, к которым были прикручены проволочные сетки, клети и деревянные помосты – так называемые висячие сады, славившиеся обильными урожаями. Мост находился в одном из немногих мест Пустоши и Донной пустыни, богатых водой. От десятков скважин вверх шли трубы, над сетками они изгибались горизонтально, ветвились желобами. Сквозь узкие отверстия сеялись капли воды, искусственный дождь орошал мясистые бледно-зеленые стебли, обвившие сети и клетки. На стеблях висели полосатые плоды размером с человеческую голову, а то и крупнее, – знаменитые водяные арбузы Моста. Из их мякоти делали сладкое вино, но главное достоинство арбузов заключалось в другом: они не портились даже при сильной жаре. Все, кто хотел пересечь Донную пустыню, брали арбузы в поход.
В сетях висели пугала, на столбах вращались ветряки – они давали электроэнергию, а заодно отгоняли длинноклювых птиц, любивших поклевать арбузы. Внизу между домами шныряли тощие псы. Из-за висячих садов и обилия воды на Мосту всегда прохладнее, чем в округе, но днем все же жарко, и местные прятались от зноя в тени. Лишь несколько бродяг дрыхли прямо на солнцепеке у края проезжей части, обмотав головы лохмотьями.
Часть труб оставались сухими, на них росли кактусы – бурые, длинные, колючие. Туран увидел, как по приваренным к трубе перекладинам вскарабкался полуголый парнишка с мешком у пояса. Встав в полный рост на последней перекладине, он рукой в кожаной перчатке схватился за основание пожелтевшего кактуса, отодрал его, сунул в мешок и потянулся к следующему, растущему выше.
– Маммилярий, – сказал Крючок и облизнулся. – Спелый.
– Что? – не понял Туран.
– Кактусы так называются, – пояснил бандит. – С них верхушки срезают, очищают от колючек и сушат на солнце. Мякоть коркой затягивает. Ее потом надо ножиком ковырнуть и… Ага, приехали. Вот он, Квадрат. Давай, все уже там, а ты плетешься.
Туран направил телегу на свободную от домов площадку из толстых бревен, пристроенную сбоку к Мосту. На ней вертикально стояли шесть огромных цистерн, плотно сдвинутых, с прямоугольниками дверей и окон. Судя по окнам, каждая цистерна делилась на два этажа. Круглые «крыши» были украшены клетями и сетками, без которых, похоже, не обходилось ни одно сооружение на Мосту.
Оскальзываясь, Туран подтащил телегу к середине площадки и упал на колени, тяжело дыша. Рядом с «Панчем» стояли машины каравана. Подошедший Макота вытащил из зубов трубку и склонился над пленником:
– Устал, шакаленок? Ничё, оно тебе на пользу. Окрепнешь, потом больше за тебя возьму. – Отвернувшись от Турана, атаман принялся отдавать приказы: – Рабов и ящеров накормить. Машины проверить. Потом все свободны до завтрашнего утра, окромя Морза и Каланчи. А ты чё лыбишься, Крюк? Знаю, о чем думаешь. Так от – забудь! Забудь, понял? Будешь здесь сидеть, ни шагу с Квадрата. Стережешь этих троих. Увижу мамми у тебя – сброшу вниз. Отседова далеко лететь.
Туран присел, потер поясницу. Уперев руки в бока, атаман стоял перед Крючком, а тот переминался с ноги на ногу. В окнах цистерн мелькали лица – постояльцы наблюдали за суетой.
– А жрать мне что? – спросил Крючок.
– А я скажу, чтоб принесли. – Макота зашагал к крайней цистерне. – Каланча, Морз, за мной, делов много.
– Куды идем, хозяин? – спросил Каланча, вылезая из кабины грузовика.
– Оно тебе не все равно? Сначала к Пузырю, потом к Рюрику.
* * *
Освободившись от упряжки, Туран едва доковылял до ограждения, на последнем шаге завалился вперед и упал грудью на массивный брус. Великая Донная пустыня раскинулась перед ним. Туран слышал, что когда-то она была дном моря, то есть огромного соленого озера, но не мог представить себе такое количество воды.Дул жаркий ветер, завивал смерчи сухого ила. Гряды коричневых холмов, будто пласты грязи, лежащие один на другом, тянулись до горизонта. Опоры Моста вросли в окаменевший ил. Город-Корабль отсюда было не разглядеть.
Туран долго стоял у ограды. Такого он еще не видел – этот страшный, негостеприимный простор совсем не походил на знакомую степь. Вдалеке бесшумно били гейзеры, от них над слоистыми холмами расползался грязно-серый туман. Солнце коснулось горизонта – и облака занялись огнем. Несколько секунд они тлели, разгораясь темно-красным светом, потом вспыхнули. Закатный пожар охватил небо, облака стали алыми.
Когда голова перестала кружиться и сердце в груди успокоилось, Туран нагнулся дальше, заглядывая под Мост. Там стояли низкие купола из кирпича, от них тянулись трубы, покрытые каплями конденсата. Отворив приземистую дверцу, из ближайшего купола на четвереньках выполз человек, выпрямился, отряхнул штаны и направился к соседней постройке, помахивая гаечным ключом.
Услышав рычание, Туран посмотрел через плечо. Мутанты, не получившие вовремя похлебку, маялись в своих клетках. Пятнистый тряс головой, ударял себя кулаками в грудь и поскуливал.
Крючок пропал, ни одного бандита поблизости не было. Что, если спуститься на дно высохшего моря, пока никто не видит? Снова перегнувшись через брус, Туран оглядел колонну, подпиравшую Квадрат. Нет, здесь не слезть.
Он обернулся, когда сзади раздался знакомый голос. Из двери крайней цистерны, воровато оглядываясь, показался Крючок. Пригнувшись, бандит отбежал подальше, выпрямился и неспешно направился к пленнику. Вскоре его догнал бородатый старик – наверное, хозяин гостиницы. Они остановились в тени самохода, Крючок передал старику монеты. Сунув их в карман, тот протянул бандиту тряпичный сверток, после чего хозяин вернулся в гостиницу, а Крючок опять зашагал к Турану.
Правую ногу прострелила боль – слишком долго тянул телегу, от непривычной нагрузки мышцы свело судорогой. Скрипнув зубами, Туран присел и стал мять пальцами голень, заодно проверив, на месте ли цепочка со стилетом.
– Чего корчишься? – Крючок встал над пленником.
– Судорога, – пояснил Туран, не глядя на бандита.
– Бывает, – кивнул лопоухий. – Так, неча тут рассиживать, вон к той скобе двигай. Давай, давай!
– Мне надо поесть.
– Сейчас поешь. Туда иди, говорю.
Из гостиницы вновь показался хозяин, следом – грудастая девица с подносом, на котором стояли три миски и лежал кусок хлеба. Хозяин махнул рукой в сторону Крючка и что-то сказал, железная дверь за ним закрылась. Девица, виляя полными бедрами, подошла к бандиту.
– Вот, еда ваша, – сказала она. – Для зверья.
– Не звери они, а мутанты, – поправил Крючок. – А один так вообще человек. Отдай им миски и не маячь тут.
– Да ты ошалел, что ли? – возмутилась толстуха. – Сам отдавай, я к ним не подойду.
– Тогда этого покорми, шакаленка нашего, он смирный.
Крючок взял миски с зеленой кашицей и отдал мутантам. Те зачавкали, раздалось довольное урчание. Девица поставила похлебку перед Тураном, бросила на доски краюху хлеба. Ложка пленнику не полагалась. Крючок нетерпеливо переминался с ноги на ногу, сжимая свой дробовик.
– Это ж откедова вы его волочите? – Служанка не спешила уходить, с интересом рассматривала пленника. – Чего он чумазый такой и тощий?