Алексей Бобл. Мемория. Корпорация лжи

   – Гхм-кхм… – Управляющий облизал пересохшие губы и сипло начал: – Рассел, мы… Диккенсу пришлось действовать в спешке…
   – Вы поторопились! – Спокойствие и холодность исчезли с лица Клейни. Он был в ярости. – Убрали Кэтлин, не поставив меня в известность! Напали на участок, устроили пальбу на Манхэттене – и вот результат! Шелби разгуливает по городу без браслета и с носителем в кармане! Как вы собираетесь разыскать его?!
   Конгрессмен проткнул взглядом Диккенса, но у того на лице не дрогнул ни один мускул.
   – Кирк, – Бинелли поспешил исправить ситуацию и повернулся к блондину, – вы говорили, что носитель имеет особый разъем для подключения?
   – Да, сэр, – кивнул Диккенс. – Информацию можно прочесть только с рабочего места Бейкер, либо с вашего персонального терминала.
   – А полиция… – Бинелли заерзал в кресле, потянулся к чашке перед собой, но вспомнил, что она пуста, и положил сжатые кулаки на стол, чтобы не было заметно, как предательски дрожат пальцы. – Если носитель попадет в руки копам, те смогут извлечь информацию?
   – Только в теории, сэр. Данные шифруются вмонтированным в устройство кодировщиком. Ключ в ячейках памяти сервера службы безопасности. – Диккенс будто рапорт зачитывал на плацу; взгляд его светлых глаз нисколько не изменился, был по-прежнему холоден. – Чтобы сделать перезапись и прочесть данные, необходим запрос удаленного пароля. Его могу ввести лишь я, сэр.
   – То есть? – Клейни повернулся к Бинелли.
   – Шелби и полиция не смогут прочесть информацию. – Управляющий затаил дыхание, следя за реакцией конгрессмена.
   Тот задумался на пару мгновений и приказал:
   – Ищите Шелби. – Снизу вверх он посмотрел на Диккенса: – Завтра утром я встречаюсь с президентом, послезавтра вместе с ним представляю миру «Вакцинацию». У вас осталось чуть больше суток.
   Клейни взмахнул рукой, Бинелли машинально кивнул. Блондин по-военному развернулся и направился к проему в стене.

* * *

   Плащ и шапочка, купленные Фрэнком на выходе из метро у переселенца, пахли нафталином. Было ощущение, что вещи достали из сундука сегодня утром и достали их именно с целью продать.
   Фрэнк усмехнулся – дурацкое предположение, не об этом надо думать. Он потер ладонями щеки, встряхнулся. Нужен какой-то план, необходимо решить, что делать дальше, где скоротать ночь…
   Прикрыв шапочкой уши, он поднял воротник и сунул руки в карманы, нащупав в правом плоское увесистое устройство в металлическом корпусе. Фрэнк не был докой в компьютерах, но в том, что эту штуку подключают как раз к компьютеру, сомнений не было. Устройство сильно напоминало переносной жесткий диск, по каким-то причинам заключенный в достаточно прочный, возможно противоударный, корпус. Зачем Кэтлин отправила диск именно ему, почему воспользовалась таким странным способом? Он вспомнил мертвую девушку на кровати в своей квартире, убитого боевиком старика-управляющего из почтовой службы, женщину, которой в подземке прострелили голову, и остановился. Резко выдохнув, зажмурился, но не смог прогнать наваждение: Кэтлин смотрела на него остекленевшими глазами, старик в почтовом отделении задыхался, из раскрытого в предсмертных муках рта текла кровь, обезображенное пулей, искаженное болью лицо женщины в метро застыло страшной маской.
   В ушах загудело, перед глазами поплыло, Фрэнк вырвал руки из карманов, развернувшись лицом к стене дома, схватился за камень. Его стошнило: сильно, с болью от спазмов в горле. Он сплюнул розовато-желтую слюну, утерся и глубоко задышал. Постояв минуту, медленно двинулся вдоль улицы.
   Дождь прекратился, но легче не стало – в лицо дул холодный северный ветер, он тащил тучи в противоположную от Гарлема сторону. Навстречу по тротуару спешили в подземку переселенцы, обходили, приняв за пьяного, покачивающегося Фрэнка. Майк не соврал насчет особого положения в городе: обитатели резервации в Бронксе вынужденно покидали Манхэттен.
   Фрэнк покосился на часы – вскоре улицы опустеют. На перекрестке показалась патрульная машина, он снова сунул руки в карманы и зашагал как можно увереннее, непринужденно глядя по сторонам, расправил плечи. Полицейские проехали мимо, не обратив на него внимания.
   Как только машина свернула на поперечную улицу, Фрэнк перешел на другую сторону, где было много прохожих, миновал перекресток и встал в конец очереди на автобусной остановке, пока не представляя, зачем так поступает. До бесконечности кататься на автобусе не получится – водитель или пассажиры им заинтересуются, узнают и заявят в полицию.
   Очередь впереди зашевелилась – за размышлениями он не заметил, как подъехал автобус. Фрэнк поднялся в него последним, протянул в качестве платы за проезд пятидолларовую купюру. Водитель нисколько не удивился наличным и, даже не взглянув на пассажира, отсчитал сдачу. Близость Бронкса и толпы переселенцев, не имевших в электронных браслетах чипов для безналичных расчетов (с таким чипом достаточно провести рукой над сканером на входе в автобус – и с личного счета спишется нужная сумма за билет), были здесь делом привычным. Протиснувшись к ближайшему выходу, Фрэнк взялся за поручень над головой и уставился в тонированное окно автоматической двери.
   Автобус плавно набирал ход; двигатель едва слышно гудел в задней части салона, слегка подвывая, когда сменялись переключаемые передачи; пшикала сжатым воздухом тормозная система.
   Надо что-то решать… Фрэнк потер висок, потрогал ссадину на подбородке и замер, провожая взглядом афишу на стене газетного киоска. До боксерского турнира на кубок Пятьдесят девятой улицы оставалась неделя. Сбоку от Фрэнка два темнокожих парня обменивались мнениями о прошлом турнире, один оживленно начал вспоминать, как некий Рыжий Джек в финальной встрече на двадцать второй секунде отправил Руди Новака в нокаут.
   Фрэнк слушал вполуха и пытался сориентироваться. Он обернулся, тронул говорившего за рукав и спросил:
   – А до клуба Макса Догерти отсюда далеко?
   Парни переглянулись. Один, похоже, был метис или индус, другой – афроамериканец.
   – Ты его знаешь? – прищурился метис-индус.
   – Да.
   Автобус затормозил слишком резко, люди в салоне качнулись вперед, в адрес водителя полетела пара недовольных возгласов. Фрэнку пришлось схватиться второй рукой за перекладину сбоку от лестницы, чтобы не упасть.
   – Выйдешь здесь, – чернокожий парень, державшийся за плечо приятеля, указывал по ходу движения автобуса, – пройдешь два дома и свернешь на север. Дальше примерно квартал…
   – Спасибо. – Фрэнк отсалютовал, спускаясь к двери. – Теперь вспомнил. – Он улыбнулся, не скрывая радости.
   – Ты занимался у Макса? – Метис перегнулся через поручень и тронул Фрэнка за плечо. – Мы с тобой примерно одного возраста, я многих помню, а тебя…
   – Нет, просто знакомы, – быстро ответил Фрэнк и поспешил на улицу, не дожидаясь, пока дверь откроется полностью.
   Жаль, не удалось расспросить про тренера побольше, узнать, работает ли клуб как прежде и участвуют ли воспитанники Макса в состязаниях.
   Автобус обогнал его, обдав напоследок едким грязно-серым облаком выхлопных газов. Фрэнк свернул за угол и быстро зашагал на запад, в сторону Седьмой авеню.
   Через четверть часа он будет на месте, увидит тренера. Как можно было забыть про него, про человека, фактически заменившего ему отца?! Фрэнк с досадой ударил кулаком по раскрытой ладони. Тренер всегда говорил, что на ринге, как и в жизни, безвыходных ситуаций не бывает. Главное оружие любого человека – разум. Да, да, и еще раз да! Поэтому Фрэнк побеждал на турнирах, поэтому попал в колледж и с успехом окончил его. Да, из-за травмы, не смог выступать дальше, но разве сейчас это так важно? Он сделал блестящую карьеру юриста, вошел в аппарат правительства штата, и все благодаря наставлениям тренера, прибегая к силам разума.
   Когда Фрэнк перебрал в памяти события за прошедший год, ему стало стыдно: изменив привычке, он позабыл обо всем, влюбился без оглядки, полностью доверился Кэтлин… Фрэнк резко остановился на краю тротуара, едва не выскочив на дорогу на красный сигнал светофора. Ему прогудело клаксоном свернувшее на перекрестке такси, светофор мигнул и зажегся зеленым.
   Фрэнк быстро перешел улицу. Если бы раньше выяснить, кем являлась Кэтлин на самом деле, узнать, что такого стряслось в ее судьбе, – возможно, не пришлось бы сейчас бегать от полиции и неизвестных в черной униформе. Конечно, сожалеть о былом уже поздно, зато самое время воспользоваться силами разума, получить дельный совет от тренера и найти убийцу Кэтлин.
   Фрэнк остановился напротив темного переулка, в конце которого виднелось приземистое здание клуба. Глянул по сторонам. По другой стороне улицы шла женщина, торопилась, кутаясь в пальто. Навстречу ей проехала машина, ослепив Фрэнка фарами. Он заслонился рукой и отвернулся. Снова начал накрапывать дождик. Проводив взглядом удалявшийся автомобиль и убедившись, что женщина далеко и не оборачивается, Фрэнк шагнул в переулок.
   В боксерский клуб Макса Догерти можно было попасть двумя путями: зайти с главного входа, но для этого надо обогнуть здание с северной стороны и постучаться в обшарпанные двери, либо взять ключ от черного хода в тайнике и проникнуть в здание со стороны переулка. Фрэнк предпочел более знакомый и рациональный в его ситуации способ.
   Ключ оказался на месте – в нише за водостоком. Фрэнк остановился, раздумывая, правильно ли поступает, явившись в клуб без предупреждения. Вдруг тренер давно побывал в «Мемории» и забыл о своем лучшем воспитаннике?
   Он тряхнул головой и вставил ключ в замочную скважину на тяжелой железной двери. Даже если Макса не окажется на месте, можно передохнуть и утром решить, что делать дальше, затем уйти, вернув ключ на место.
   Как только щелкнул замок, Фрэнк дернул ручку на себя и нырнул в открывшийся проем, в темноту. Сразу хотел закрыть дверь на задвижку, но тут под потолком вспыхнули лампы. Стоя вполоборота к залу, он лишь успел пригнуться и резко отпрянуть в сторону. Бейсбольная бита чиркнула по предплечью, с хрустом врезалась в стену, выбив приличный кусок штукатурки.
   Развернувшись, Фрэнк прижал локти к бокам и уже почти распрямил левую руку, метя противнику в подбородок, но вовремя сдержался.
   – Шелби?! – выдохнул нападавший, отведя биту для удара. На перекошенном от злости лице Макса Догерти появилось удивление, но спустя мгновение он стал серьезным и собранным. Опустил биту.
   – Да, я… – Фрэнк посмотрел в глаза тренеру. – Разум подсказал мне прийти сюда. Выслушайте мою историю. И после решайте, звонить в полицию или помочь.

Глава 6

   Клубная раздевалка оказалась самым теплым местом, Фрэнк устроился на лавке возле масляного обогревателя и пил чай, заваренный тренером. Тот никогда не признавал кофе и готовил исключительно вкусный чай, настоянный на травах по одному ему известному рецепту.
   Вдоль стен тянулись ряды шкафчиков, мокрый плащ Фрэнка висел на приоткрытой дверце одного из них, напротив, на соседней лавке, сидел Макс – крепкий, подтянутый, в потертом спортивном костюме из хлопка. Склонив вперед голову с седым ежиком волос, слушая рассказ Фрэнка, он разглядывал устройство из посылки погибшей Кэтлин Бейкер.
   – …В принципе, мне больше нечего добавить. – Фрэнк вздохнул, подлил в кружку горячего чая и взглянул на тренера. – Это все. Все, что я знаю.
   Макс положил устройство на лавку, снял очки с прямоугольными стеклами и потер припухшие глаза.
   – М-да… – Он посмотрел в дверной проем, где виднелся полутемный зал, покивал и произнес: – Мне нужно сделать звонок. – Встал, качнул рукой с отведенным указательным пальцем. – Всего лишь один звонок. Подожди, сейчас вернусь, и все обсудим.
   Тренер вышел из раздевалки. Фрэнк глотнул чая, потрогал, поежившись, полу плаща – недостаточно сухая, рано надевать. Мечтательно посмотрев на лавку – хотелось прилечь и проспать несколько часов кряду, укрывшись чем-нибудь теплым, – он резко встал. Взмахнул руками и сделал пару энергичных наклонов, разгоняя кровь в жилах.
   Левое плечо и бок отозвались далекой тягучей болью. Все-таки по ребрам ему неплохо заехали в почтовом отделении, а старая травма на руке напомнила о себе, когда чуть не свалился на рельсы в метро, хватаясь за поручень на вагоне. Фрэнк потер запястье, сжал и разжал кулак. Пальцы плохо слушались, дрожали от напряжения и боли.
   Ладно, надо попросить у тренера бинт, наложить повязку, и все будет о’кей. Кости целы, а к растяжениям не привыкать.
   Он вошел в зал, где на окнах были плотные занавески, но сквозь щели в рамах все равно проникали громкие завывания ветра. Лившийся из раздевалки свет выхватывал из темноты небольшую часть ринга, тренажеры у стены, подвешенные рядом на цепях груши. Слева от ринга виднелась еще одна закрытая дверь, в комнате за ней находилась коморка тренера, там хранились завоеванные на турнирах трофеи: кубки и пояса чемпионов, там было множество фотографий учеников Макса Догерти.
   Фрэнк пошел вдоль ринга, ведя рукой по канату. Проходя мимо груши, стукнул ее пару раз кулаком и остановился, с грустью глядя на тренажеры. Более двадцати лет минуло с того момента, когда он впервые переступил порог клубной раздевалки и увидел тренера.
   В зале стало светлее, Фрэнк оглянулся – Макс Догерти, притворив за собой дверь, направился к нему.
   – Сейчас подъедет один спец по оборудованию, – сообщил Макс, обходя ринг. – А пока нам надо устроить мозговой штурм. Но прежде… – Поддернув штанины на бедрах, он опустился на сиденье ближнего к Фрэнку тренажера. – Прежде я расскажу тебе о твоем отце, о себе и о войне.
   Спать расхотелось, Фрэнк забыл про растяжение, молча уселся на пол, прислонившись спиной к боковине помоста, на котором был расположен ринг, и, положив руки на колени, свесил кисти.
   – Его звали Джеймс Шелби, – без длинных предисловий начал тренер, глядя Фрэнку в глаза. – И он служил в рядах армии Бильвиля. Был на другой стороне, был против нас, но в этом нет твоей вины, Фрэнк. После войны Джеймс стал одним из ярых защитников и борцов за права переселенцев.
   Для Фрэнка это было неожиданностью, он никогда не думал, что его отец из числа переселенцев – Джеймс Шелби не дожил до рождения сына всего лишь месяц, старые раны доконали его. Максу не довелось встречаться с Джеймсом на войне, но кое-что он слышал, так как служил в разведотделе при штабе генерала Хоппера, готовил диверсантов и не раз ходил на задания в тыл противника. Надо сказать, успешно. Ведь отряды Хоппера одержали верх над армией Бильвиля. Мать Фрэнка опасалась, что мальчику повредит прошлое его отца. Приведя девятилетнего сына в клуб Догерти, она честно рассказала Максу историю своей жизни и получила заверение в том, что Фрэнк вырастет настоящим мужчиной, а чей он сын, никто не узнает. Макс сдержал слово. Он хорошо помнил войну и уважал своих врагов. Фрэнк начал тренироваться, от отца ему достался бойцовский характер, он всегда и во всем хотел быть первым. И полностью оправдал ожидания – многого достиг.
   Тренер снова достал очки и сделал вид, что протирает и без того чистые стекла, давая Фрэнку время переварить услышанное.
   – Мы приблизились к самому важному. – Макс надел очки и продолжил рассказ.
   Говорил он в непривычной возбужденной манере. Фрэнк раньше не видел его таким. Обычно тренер был спокоен и сдержан, но сейчас… Он затронул весьма щекотливую и опасную тему: требование к гражданам посещать «Меморию», оказывается, возникло после войны не сразу, а спустя десятилетие. О нем открыто объявил президент, когда принял решение покончить с резервациями переселенцев, упорно не желавших отказываться от прошлого. За ветеранами сохранили право оставить память о войне – стране всегда нужны патриоты-резервисты, готовые встать под ружье. А вот остальное население проще было избавить от тяжести воспоминаний, пообещав взамен статус граждан. Так возникло разделение на категории: синий, зеленый и оранжевый сигналы на электронном браслете. Все переселенцы их тоже носили, но там было вмонтировано лишь следящее устройство, они не имели статуса гражданина и доступа к электронным платежным системам. Их ограничили во всем: в правах и передвижениях по стране, загнали в резервации, стали наблюдать за ними, как в довоенные времена за заключенными с радиоошейником.
   – Твой отец был ярым противником этой идеи. – Тренер убрал очки в кожаный чехол и добавил: – Я многому научился у него, но лишь спустя годы… – Он поднял взгляд. – А ты, Фрэнк, что ты думаешь?
   – Мне трудно судить о прошлом… – Фрэнк уперся кулаком в подбородок, затем постучал двумя пальцами по виску. – Как-то не укладывается в голове. Не могу осознать: вы ведь ветеран, тренер, но выгораживаете моего отца и переселенцев, будто заодно с ними.
   – Запомни, Фрэнк: только память о прошлом делает нас людьми. – Макс расправил плечи, гордо поднял подбородок, глядя на воспитанника сверху вниз.
   – К чему вы клоните?
   – Я слишком поздно осознал и понял многие вещи. Не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки. Заставь президент ветеранов стереть воспоминания сразу, это всколыхнуло бы всю страну. Такой шаг могли расценить как предательство. Все было сделано гораздо мягче и проще. Воевавшие за Хоппера получили право сохранить память, лояльность президента после выборов и льготы. Надо отметить, последнее сработало на все сто. – Тренер усмехнулся и похлопал по сиденью тренажера. – За счет правительственных субсидий появился мой нехитрый бизнес. Я хорошо умею… умел воевать, Фрэнк. Всю жизнь готовил бойцов. Дальше было следующее: рожденные после войны автоматически получили статус гражданина и обязанность посещать «Меморию» наравне с теми, кто решился покинуть резервации. Разница между такими людьми, как ты знаешь, лишь в сигналах с браслетов, у одних они зеленого цвета, у других – синего. Но и те и другие не имеют права не ходить в «Меморию». Первые обязаны делать это «добровольно», последние – в принудительном порядке. А что касается нас, ветеранов, многие давно захирели либо умерли… – Уголки его рта опустились, губы искривились в печальной усмешке. – Города поднялись из руин, но толпы людей по-прежнему живут за чертой бедности, четверть населения страны находится в резервациях… – С отрешенным лицом Макс Догерти окинул взглядом зал и неожиданно произнес: – К чему стремились власти, Фрэнк?
   – Навести порядок… – начал он и нахмурился.
   – Почему замолчал? Продолжай.
   Фрэнк поерзал, разминая затекшие мышцы, одновременно стараясь сообразить, чего добивается от него тренер.
   – Дать людям возможность забыть о войне, переключить сознание. – Он поднял глаза на Макса. – Вселить уверенность в завтрашнем дне.
   – Точнее, Фрэнк, точнее. – Тренер подался вперед, облокотившись на колени. – Ты всегда и во всем хотел быть первым. Ты работал на правительство штата и до сегодняшнего дня был в тесном контакте с переселенцами.
   – Откуда вы знаете? Это закрытая информация.
   – Служба в разведке накладывает определенный отпечаток. Умение анализировать сообщения СМИ, сопоставлять факты из интервью и делать выводы от меня никуда не ушло. С Бронксом у вас сорвалось. Переселенцы не захотели уступать территорию городу. Почему?
   – «Вакцинация».
   – Что?
   – На встрече в Вашингтоне представители переселенцев затребовали данные по программе «Вакцинация»… – Фрэнк сомкнул ладони и уперся указательными пальцами в переносицу.
   – И?
   – Все сорвалось.
   – Не понял?
   Фрэнк поднял голову:
   – Протокол встречи в Вашингтоне был полностью изменен. Все пошло не так с самого начала, лидеры переселенцев отказались что-либо обсуждать, пока им не предоставят данные по «Вакцинации». Они хотели получить технологию от «Мемории».
   – Ты знаешь, о чем речь?
   – Нет. Я впервые услышал об этом проекте.
   – Кто говорил от лидеров?
   – Анна Готье. Она послала всех к черту, когда ей отказали.
   – Стальная Леди показала зубы, – усмехнулся тренер. – Что ж, вполне в ее стиле. Не женщина, а мужик в юбке.
   – Да, точно, мне порой кажется, что, не будь она главой Председательствующего совета, проблема с переселенцами давно бы разрешилась сама собой. У Готье скверный характер, она ничего и никого не боится, презирает власть, убедить ее в чем-либо почти невозможно.
   – Она знает цену решениям, Фрэнк, проявляет волю… – Макс поднял руку. – Ты сказал о Председательствующем совете – что это? Разве Готье возглавляет еще какую-то структуру?
   – Да, каждой резервацией управляет Совет лидеров. А их в свою очередь объединяет Председательствующий совет.
   – Теперь понял. – Тренер помолчал. – Ладно, забыли про «Вакцинацию», вернулись к вопросу: к чему стремились власти?
   Фрэнк растерялся и отругал себя за то, что упустил нить беседы, увлекшись подробностями встречи в Вашингтоне. Он пожал плечами:
   – Власти всегда хотят контролировать ситуацию.
   – В точку. – Тренер встал со скамьи. Повернувшись к входным дверям, за которыми дважды прогудел клаксон подъехавшего к клубу автомобиля, он добавил: – Но в нью-йоркской резервации триста тысяч бесконтрольных, подчиняющихся воле Готье переселенцев. А сколько еще их по всей стране… Сила! – Макс направился в обход ринга к дверям.
   Фрэнк машинально кивнул и задумчиво пробормотал:
   – Ну да, конечно, у переселенцев полная автономия, есть теплицы с овощами, они даже злаковые на севере Бронкса выращивают и электричество вырабатывают ветряками на побережье, продавая излишки от приливно-отливной станции городу. У них, в резервации, вся инфраструктура заточена так, чтобы Нью-Йорк был зависим. Бронкс – лакомый кусок для властей. Но Готье никогда не отдаст свое детище.
   Он впервые всерьез задумался над расстановкой сил. Стало понятно, почему резервация обнесена высоким забором и блокпостами, зачем в Нью-Йорке самый большой в стране отряд полиции… Переселенцы – угроза стабильности, фактически это государство в государстве! Так вот почему год назад было подписано тайное соглашение между Председательствующим советом и правительством…
   Фрэнк открыл было рот, чтобы сообщить о тайном соглашении тренеру, но тот уже открывал дверь. Ключ повернулся в замке, и на пороге возник крупный силуэт.

Глава 7

   Он был большой, как медведь, с широким лицом, пышными усами и кулаками с пудовую гирю каждый. Фрэнк с ходу узнал таксиста, подвозившего его из аэропорта домой.
   – Заходи, не маячь в дверях. – Макс взял гостя за руку и буквально втянул в зал. – Фрэнк Шелби… – Он указал на застывшего с раскрытым ртом Фрэнка. – Барни Дагган, – толкнул «медведя» в плечо. – Мой давний приятель, сослуживец, напарник. – Заперев двери, добавил: – Друг. – На обратном пути он снова подтолкнул Барни: – Да не стой ты столбом, проходи. Чай будешь?
   Барни Дагган наконец очнулся, заморгал, одернул потертую армейскую куртку с эмблемой сто первой десантной дивизии на плече и спросил:
   – Что он здесь делает?
   Тренер обернулся. Барни не дал ему ответить:
   – Шесть часов назад я вышел из участка – давал показания по делу Шелби. Ты рехнулся, Макс? Ему вменяют убийство и связь с террористами. Его легко отследят по браслету… Как он сюда попал?! – Могучий голос эхом прокатился по залу.
   – Мы давно знакомы с Фрэнком, – спокойно произнес тренер и скрылся в раздевалке. Оттуда донеслось: – Насчет полиции не волнуйся, слежка исключена, у Фрэнка изъяли браслет на перекодировку, а новый вручить не успели… – Он вернулся в зал с устройством из посылки в руках, протянул его Барни. – Глянь, ты у нас специалист по таким вещам. Сможешь определить, что это?
   Фрэнк встал рядом с тренером. Барни взял устройство, покрутил, коснулся большим пальцем разъема, даже понюхал его и снова принялся разглядывать и ощупывать корпус.
   – А он кто? – прошептал Фрэнк.
   – Сапер, связист, – тихо отозвался Макс. – Лучший среди спецов из группы радиоэлектронной разведки генерала Хоппера. Компьютеры и электроника, мины-ловушки, Сеть – его стихия. Короче, рот прикрой и ничему не удивляйся.
   – Постараюсь.
   Барни огляделся, буркнул, что мало света, и пошел в каморку Макса. Тренер с Фрэнком последовали за ним. У последнего никак не укладывалось в голове: как такой здоровый, крепкий мужик – стариком его назвать язык не поворачивался, – больше смахивающий на борца или тяжелоатлета, может разбираться в компьютерах? Ему подходит роль боевика-спецназовца, но никак не специалиста по электронике.
   Фрэнк опустился на стул возле двери, Макс расположился за столом, напротив Барни. Тот разглядывал устройство в свете настольной лампы.
   – Это особый тип накопителя информации, военная разработка.
   – Жесткий диск? – Тренер быстро надел очки и взял устройство.
   – Да. – Барни посмотрел на Фрэнка. – Можно так сказать, но модель усовершенствовали. Во-первых, облегчили устройство, корпус на ощупь вроде бы из металла, но это явно что-то композитное.
   Макс положил устройство на стол.
   – Во-вторых, взгляните на разъем. – Барни повернул жесткий диск, чтобы все видели разъем, и ткнул в него толстым пальцем. – Его заменили.
   – Это хорошо или плохо? – поинтересовался Макс.