Страница:
От еды произошло слово е΄дкий, оно означает «всё съедающий». Е΄дкостью славятся химические вещества – кислоты и щёлочи. Когда я учился в Менделеевском институте и выполнял лабораторные работы, пальцы у меня были жёлтые от кислот, а халат местами – прожжённый, в мелкую сеточку… Но и люди встречаются едкие – сварливые, язвительные. А уж Баба-Яга, та вообще всех поедом ест!..
Между прочим, в словарной статье ѣДА приведён такой пример из разговорной речи: беззубому не еда, a майка. Как ты думаешь: что это значит? При чём тут майка? Что – беззубый вместо еды майку надевает или жуёт её?.. Вряд ли. Скорей всего, майка – это своеобразная форма существительного маята, и тогда смысл поговорки состоит в том, что беззубому не еда, а маята.
Но вот мы говорим-говорим о еде, а до самой еды никак не дойдём. Вначале нам совсем не та еда попалась. Потом та, но только слово. А где же настоящая еда, которую можно в рот положить? Конечно, дома и солома съедома, а всё-таки – что стряпали на русской печке мамы и бабушки, тётушки и сёстры? Что они варили, парили, тушили; томили, жарили, сушили? Какими были крестьянские разносолы?
Парили репу.
Варили щи капустные.
Варили уху.
Пекли картошку.
Тушили говядину с гречневой кашей.
Варили полбу – пшеничную кашу.
Жарили поросят в картошке.
Варили кисели клюквенные, овсяные.
Сушили грибы, развешивая ожерельями на нитке вдоль
печи.
Сквашивали молоко: делали простоквашу.
Томили молоко: делали из парного топлёное.
А ещё пекли хлеб; пироги да пышки, блины да коврижки…
А избушка на курьих ножках, так та вообще пирогом подпёрта, блином покрыта!
Ну наконец-то мы добрались до настоящей еды. И то верно: соловья баснями не кормят. Отложи книжку. Пойди поешь как следует, а потом возвращайся в нашу избу.
Углы
Утварь, убранство
Домовой
Между прочим, в словарной статье ѣДА приведён такой пример из разговорной речи: беззубому не еда, a майка. Как ты думаешь: что это значит? При чём тут майка? Что – беззубый вместо еды майку надевает или жуёт её?.. Вряд ли. Скорей всего, майка – это своеобразная форма существительного маята, и тогда смысл поговорки состоит в том, что беззубому не еда, а маята.
Но вот мы говорим-говорим о еде, а до самой еды никак не дойдём. Вначале нам совсем не та еда попалась. Потом та, но только слово. А где же настоящая еда, которую можно в рот положить? Конечно, дома и солома съедома, а всё-таки – что стряпали на русской печке мамы и бабушки, тётушки и сёстры? Что они варили, парили, тушили; томили, жарили, сушили? Какими были крестьянские разносолы?
Парили репу.
Варили щи капустные.
Варили уху.
Пекли картошку.
Тушили говядину с гречневой кашей.
Варили полбу – пшеничную кашу.
Жарили поросят в картошке.
Варили кисели клюквенные, овсяные.
Сушили грибы, развешивая ожерельями на нитке вдоль
печи.
Сквашивали молоко: делали простоквашу.
Томили молоко: делали из парного топлёное.
А ещё пекли хлеб; пироги да пышки, блины да коврижки…
А избушка на курьих ножках, так та вообще пирогом подпёрта, блином покрыта!
Ну наконец-то мы добрались до настоящей еды. И то верно: соловья баснями не кормят. Отложи книжку. Пойди поешь как следует, а потом возвращайся в нашу избу.
Углы
Говорят: Красна изба углами, а обед пирогами. Давай теперь не заблудимся в четырёх избяных углах. Попробуем в них разобраться. Почему именно углами красна изба? Чем один угол отличается от другого?
Даль подробно описывает устройство русской избы.
«Изба делится на четыре угла: по одну сторону входа стряпной, бабий кут и печь; по другую хозяйский кут (кутник нижний) или коник от койки, род ларя для поклажи упряжи и пожитков; прямо против печи печной угол или жернов-угол (он же кут, кутной), где стоит ручной жернов, где бабы работают; прямо против коника наискось противу печи, красный; большой или верхний угол, с иконами и столом».
Значит, изба, по Далю, имеет четыре угла:
стряпной с печью;
хозяйский с ларём;
жернов-угол с ручным жерновом;
красный с иконами и столом.
Мать учила дочку: «В одной избе разными вениками не мести: разойдётся по углам богатство». С веником связано всякое колдовство. Если, например, у ткачихи рвалась нить, то сквозь веник девять раз проливали воду и лили её на дверные петли…
Это хорошо, что мы до веника дошли, потому что в чистой избе и осмотреться приятно.
Даль подробно описывает устройство русской избы.
«Изба делится на четыре угла: по одну сторону входа стряпной, бабий кут и печь; по другую хозяйский кут (кутник нижний) или коник от койки, род ларя для поклажи упряжи и пожитков; прямо против печи печной угол или жернов-угол (он же кут, кутной), где стоит ручной жернов, где бабы работают; прямо против коника наискось противу печи, красный; большой или верхний угол, с иконами и столом».
Значит, изба, по Далю, имеет четыре угла:
стряпной с печью;
хозяйский с ларём;
жернов-угол с ручным жерновом;
красный с иконами и столом.
Мать учила дочку: «В одной избе разными вениками не мести: разойдётся по углам богатство». С веником связано всякое колдовство. Если, например, у ткачихи рвалась нить, то сквозь веник девять раз проливали воду и лили её на дверные петли…
Это хорошо, что мы до веника дошли, потому что в чистой избе и осмотреться приятно.
Утварь, убранство
Прежде всего снова обратим внимание на печь. Допустим, мы её растопили. Огонь полыхает в очаге. Зеркала печки (её бока) нагрелись – не дотронуться. А как на ней еду приготовить? Как к ней подступиться?
Нужна кухонная утварь. И первым делом кочерга΄: заслонку отворить, пошуровать угольки, полешко поправить. «Клюка, однобокий железный костыль для сгребанья жара» – вот что нам требуется. Кочерга в печи хозяйка.
Гудит огонь. Варятся, клокочут щи в чугуне – литом чугунном горшке. Пора его из печи вытаскивать. А чем? Для этого приспособлен ухва΄т – «род железных вил, которыми ставят в печь и достают горшки, чугуны». С ухватом никакой жар не страшен. С ухватом баба – хоть на медведя!
Достали. Остудили. Поставили на стол. Все домочадцы садятся вокруг чугуна и по очереди хлебают ложками щи, а про людей совсем тёмных, необразованных говорили: Лаптем щи хлебает. А кто вперёд других свою ложку сунуть норовит, без очереди, тот может от отца и на орехи заработать – получить взбучку. Если щи мясные, то мясо делится отдельно.
Поели. Время трудиться. И пока Егорушка-сосед то свистит на полу глиняной свистулькой, то морковку сладкую мусолит, матушка Наталия идёт к своим резным туесам – берестяным кубышечкам с крепкими крышками и пересыпает в один – гречу, в другой – овёс, в третий – пшено, чтобы мышки не подкопались.
Бабушка Алёна взялась за прялку – тянуть, крутить нитку из кудели. Маша за иглу – вышивать. Катюшка с Алёнкой за коклюшки – кружева плести. А кстати, ты знаешь, что такое коклюшки? Смотрим у Даля. «КОКЛЮШКА, точёная палочка, с утолщеньем к одному концу и шейкою с пуговкой на другом, для намотки ниток и плетенья поясков и кружев». Кружева плели на особых подушечках, их называли кутуза΄ми. Говорили: куту΄з да коклю΄шки – балахонские игрушки! А Балахна славилась своими кружевницами. Про них сказывали: Балахонские кружевницы плести мастерицы! Но смысл тут был двойной: и кружева плести, и сплетничать. Могли, конечно, кружевницы за работой и посудачить, однако все пересуды давно позабылись, а кружева остались. Любуйся! Вот они – узорчатые ленты, тесьма из ниток, шёлка, золота, что плетутся коклюшками на кутузе. Не потому ли ещё наши солдаты 1812 года так любили своего главнокомандующего, фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, что, в отличие от нас, хорошо знали: Кутузов-то он Кутузов, а иначе сказать Подушечкин…
Бураки (ед. ч. бура΄к) – берестяные сосуды для питья. Северная Двина. XIX в.
Из бураков пили пиво, брагу, мёд. Во время летних работ в бураках брали питьё в поле: берестяные стенки не пропускали тепла и даже при сильном зное вода или квас оставались холодными.
Прялки. Вологодская губерния
Прядильный гребень, вставленный в донце.
Городецкий уезд Нижегородской губернии. XIX в.
Нужна кухонная утварь. И первым делом кочерга΄: заслонку отворить, пошуровать угольки, полешко поправить. «Клюка, однобокий железный костыль для сгребанья жара» – вот что нам требуется. Кочерга в печи хозяйка.
Гудит огонь. Варятся, клокочут щи в чугуне – литом чугунном горшке. Пора его из печи вытаскивать. А чем? Для этого приспособлен ухва΄т – «род железных вил, которыми ставят в печь и достают горшки, чугуны». С ухватом никакой жар не страшен. С ухватом баба – хоть на медведя!
Достали. Остудили. Поставили на стол. Все домочадцы садятся вокруг чугуна и по очереди хлебают ложками щи, а про людей совсем тёмных, необразованных говорили: Лаптем щи хлебает. А кто вперёд других свою ложку сунуть норовит, без очереди, тот может от отца и на орехи заработать – получить взбучку. Если щи мясные, то мясо делится отдельно.
Поели. Время трудиться. И пока Егорушка-сосед то свистит на полу глиняной свистулькой, то морковку сладкую мусолит, матушка Наталия идёт к своим резным туесам – берестяным кубышечкам с крепкими крышками и пересыпает в один – гречу, в другой – овёс, в третий – пшено, чтобы мышки не подкопались.
Бабушка Алёна взялась за прялку – тянуть, крутить нитку из кудели. Маша за иглу – вышивать. Катюшка с Алёнкой за коклюшки – кружева плести. А кстати, ты знаешь, что такое коклюшки? Смотрим у Даля. «КОКЛЮШКА, точёная палочка, с утолщеньем к одному концу и шейкою с пуговкой на другом, для намотки ниток и плетенья поясков и кружев». Кружева плели на особых подушечках, их называли кутуза΄ми. Говорили: куту΄з да коклю΄шки – балахонские игрушки! А Балахна славилась своими кружевницами. Про них сказывали: Балахонские кружевницы плести мастерицы! Но смысл тут был двойной: и кружева плести, и сплетничать. Могли, конечно, кружевницы за работой и посудачить, однако все пересуды давно позабылись, а кружева остались. Любуйся! Вот они – узорчатые ленты, тесьма из ниток, шёлка, золота, что плетутся коклюшками на кутузе. Не потому ли ещё наши солдаты 1812 года так любили своего главнокомандующего, фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, что, в отличие от нас, хорошо знали: Кутузов-то он Кутузов, а иначе сказать Подушечкин…
Бураки (ед. ч. бура΄к) – берестяные сосуды для питья. Северная Двина. XIX в.
Из бураков пили пиво, брагу, мёд. Во время летних работ в бураках брали питьё в поле: берестяные стенки не пропускали тепла и даже при сильном зное вода или квас оставались холодными.
Прялки. Вологодская губерния
Прядильный гребень, вставленный в донце.
Городецкий уезд Нижегородской губернии. XIX в.
Домовой
А когда все угомонятся, улягутся спать на полати, когда в избе станет совсем темно и месяц заглянет в окошко, вдруг кто-то застучит, завозится, вылезет из печки – чумазый да лохматый. Прыгнет на сундук с богатством. Это дедушка домовой – хранитель и обидчик дома.
Даль пишет про домового: «Он особенно хозяйничает на конюшне, заплетает любимой лошади гриву в колтун, а нелюбую вгоняет в мыло и иногда осаживает её, разбивает параличом, даже протаскивает в подворотню. Есть домовой сараяшник, конюшник… женский банный волосатка; всё это нежить, не человек, не дух, жильцы стихийные, куда причисляют полевого, лешего, кикимору, русалок… и водяного; но последний всех злее, и его нередко зовут нечистым, сатаной. Домового можно увидеть в ночи на Светлое Воскресенье в хлеву; он космат, но более этой приметы нельзя упомянуть ничего, он отшибает память».
Сундук.
Северная Двина. Первая четверть XVIII в.
Сундуки (нередко окованные, со скобами, как на нашем рисунке) и коробы – «коренная русская утварь, – поясняет в словаре В. И. Даль. – Макарьевские сундучники снабжают товаром своим всю Русь и Закавказье, Хиву и Бухару; у них по шесть сундуков и более вставляются один в один».
Даль пишет про домового: «Он особенно хозяйничает на конюшне, заплетает любимой лошади гриву в колтун, а нелюбую вгоняет в мыло и иногда осаживает её, разбивает параличом, даже протаскивает в подворотню. Есть домовой сараяшник, конюшник… женский банный волосатка; всё это нежить, не человек, не дух, жильцы стихийные, куда причисляют полевого, лешего, кикимору, русалок… и водяного; но последний всех злее, и его нередко зовут нечистым, сатаной. Домового можно увидеть в ночи на Светлое Воскресенье в хлеву; он космат, но более этой приметы нельзя упомянуть ничего, он отшибает память».
Сундук.
Северная Двина. Первая четверть XVIII в.
Сундуки (нередко окованные, со скобами, как на нашем рисунке) и коробы – «коренная русская утварь, – поясняет в словаре В. И. Даль. – Макарьевские сундучники снабжают товаром своим всю Русь и Закавказье, Хиву и Бухару; у них по шесть сундуков и более вставляются один в один».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента