Алексей Федянин. Кладезь безумия

   Мое состояние замечали и коллеги. Пару раз на курилке ребята спрашивали, давно ли был я в отпуске, или не собираюсь ли я в отпуск в ближайшее время. Они не понимали, да и не могли понимать, ибо не знали, что работа не позволяет окончательно остаться один на один со своими проблемами. Да были б хоть проблемы нормальными! Я бы смог ими поделиться, мне стало бы легче, и жизнь бы в который раз наладилась. Однако только Сержу я мог рассказать о садовнике и полосах на стене. Коллеги бы просто деликатно промолчали, а потом провожали бы сочувствующим взглядом. Но что и кому я мог рассказать о фотографиях в телефоне?!
   За день мне все же удалось сделать многое, кое-как, с горем пополам, но удалось. Но никак не давалась лишь одна вещь, которую мне надо было сделать, прежде всего, и которую я так боялся сделать. Видео и фото от Салоникуса – мог ли я их смотреть на работе? Меня терзала мысль о том, что могло там быть, и в то же время просто не хватало духу выйти в курилку и включить свой старый добрый телефон. Я боялся не просто открыть видео от незнакомого мне человека
   (человека?)
   Сама эта мысль обращала меня в панику. Но я также не решался и открыть фото, которые сам же и сотворил. Но как? Господи, как же такое вообще возможно?!
   – Что-то новенькое накачал? – раздался голос сбоку.
   Я моргнул и пришел в себя. О, нет – я опять впал в забытье, и стоял в курилке, вглядываясь в свой телефон. Я убрал мобильник в карман и обернулся. Ага, голос принадлежал Володе – заместителю главного редактора. Уж этот не упустит сунуть свой нос туда, где ему вовсе быть не полагается.
   – Да нет, Володя, просто говорил кое с кем.
   – Проблемы, заботы? – ровным голосом переспросил замглавреда.
   – Да никаких проблем, – махнул я рукой. – Прекрасный денек.
   – Уж куда лучше, чем вчерашний, не так ли? – уточнил Владимир.
   Я посмотрел на него. Лицо не выражало ничего особенного, но глаза, конечно же, врать не умели. Этот парень чувствовал себя королем Вселенной – этот парень имел полномочия контролировать. Отличный способ компенсировать собственную ничтожность – контролировать других.
   – Намного лучше, – подтвердил я.
   – И что говорит твой врач? – еще один вопрос от этого зануды.
   – Врач говорит, что я могу работать, – ответил я. – И я иду обратно, чтобы делать именно это.
   Я сделал два или три шага, прежде чем услышал вдогонку:
   – Жаль, что ничего нового не закачал. Мог бы перекинуть мне по Блютуз.
   И всё же, к счастью, этот день закончился. Время – единственный объект, на который всегда можно рассчитывать. Вот и сегодня оно не подвело и показало 18:00. Мне не хватило духу корчить сегодня из себя сознательного сотрудника и находиться в этом адском офисе хоть на минуту больше. Помахал всем рукой, пожелал хорошего вечера – и бегом на улицу! Здесь, на улице, я себя чувствовал лучше. Намного лучше. Здесь было движение, жизнь. Ходили люди, мчали мимо маршрутки и машины. И, о Боже, здесь был воздух. Настоящий воздух, а не то кондиционерное чудище, блуждавшее по офису.
   Вчера мне не хотелось на работу, а сегодня мне не хочется домой. Я не представляю просто, как я смотрю видео, вижу свой собственный сон, записанный на камеру, а вокруг меня шелестят полосы и поливают цветы садовники. Дурдом просто, причем самое неприятное – это вторая часть этого слова, которая «дом». Может, не стоит смотреть сегодня это чертово видео вместе с фото, выспаться хорошенько, а потом уже завтра, на свежую голову… Но я тут же отогнал от себя эту мысль. Увы, я уже так не могу.
   Но всё же домой я сегодня не еду. Это решение. Моё решение. На Лукьяновке есть одна уютная кафешка, с летней площадкой. С одной стороны, можно посидеть одному, и сконцентрировать всё внимание на просмотре видео. С другой стороны, я всё же буду не совсем один – людей вокруг, спешащих с работы, предостаточно. Вот и славно, сейчас я возьму пиво и сосредоточусь на своих вопросах.
   Я подошел на летнюю площадку и тут же увидел свободный столик. Разумеется, я поспешил его занять, и заказал подошедшему официанту не один, а сразу два бокала пива. «Не выдохнется ли?», – читалось в глазах официанта, но вслух он ничего не сказал, а просто пошел выполнять заказ. Зато я знал, что ничего на моем столе выдохнуться не успеет. Потому что я намеревался первый бокал осушить залпом. Раз – и нет его!
   Так я и поступил. Сижу за столиком и перевожу дух, а вокруг меня кипит жизнь. Люди, кругом люди – каждый из них совсем не похож на меня, и в то же время точно такой же, как и я. Иногда мне приходило в голову, что выражение «океан людей» появилось неслучайно. Все вместе мы – океан, а каждый по отдельности – капля. Забери у моря одну каплю – и оно ничего не заметит. Забери две, три – то же самое. Но именно так и высушивают моря – капля за каплей.
   … Второй бокал опустел ровно на половину, прежде чем я решился достать телефон из кармана. Вот он, мой старый добрый друг. Что ж ты мне сегодня такое прислал-то, а? Разве я тебе был плохим хозяином? Ронял тебя, а? Не протирал экранчик? Или не пополнял тебя вовремя? Ладно, глупо на самом деле винить телефон, если у тебя во всей жизни наступила какая-то глобальная хрень.
   Но прежде, чем включить то видео, я планировал сделать кое-что еще. Адресная книга… буква «А»… вот, есть, тот самый номер, который я узнал совсем недавно.
   Длинные гудки. Третий… четвё…
   – Алло, – этот голос, неужели это он, тот самый голос?!
   – Привет, королева ангелов. Пока белый конь пасется, принц набрал твой номер.
   – Привет, принц, – мне не надо было видеть Анжелу, чтобы понять, что она улыбается. – Как ты поживаешь? Хорошо сегодня спал?
   – Просто великолепно, – ответил я, – цвету, как апельсины в оранжерее. Как доехала, как добралась, как тебя встретили? Расскажи, мне ж интересно.
   – Добралась без проблем, если честно, то всю дорогу фактически проспала. Дома тоже всё здорово, уже все вещи разобрала, сейчас гулять собираюсь. А ты, как ты?
   –Я тоже вроде ок, – сказал я. Пытаюсь улыбнуться, вроде получилось. – Конечно, долгими снами похвастаться не могу, но вот когда сплю, снится мне только все хорошее. Девушка вот одна снится, милая, красивая, вот только жаль, что далековато она сейчас от меня.
   – Кто-то грозился приехать, – сказал теплый голос по ту сторону связи. – в контракте всё записано, у меня не отвертишься.
   – Знаю, знаю, что ты юрист, – ответил я. А в голове крутилась мысль совершенно другая. «Как бы тебе не пришлось за мной ехать, милая», – думал я. «Как бы тебе не пришлось…»

11

   Я начал с фотографий. Рассмотреть их до этого я не успел – слишком уж был шокирован тем, что они вообще присутствуют в моем телефоне. Нормально ли это – видеть фотографии своего собственного сна? Нет, вот только вдуматься в эту фразу! Фотографии собственного сна! На секунду мелькнула мысль, что, возможно, врач мне всё-таки не помешает. Однако мысль я безжалостно прогнал. С чего бы мне идти к врачу? Ведь это не я навязываю себе всякие страхи и мании. Я, вообще-то, привык жить в обычном мире, в котором Солнце встает на Востоке, и до самого вечера идет себе на Запад. Гоу вест, ла-ла-ла-ла-ла…
   …а говоришь, что не надо к врачу. А Солнце ведь ниоткуда не встает и никуда не катится. Солнце стоит на месте – это Земля вокруг него вертится. Точно не надо к врачу?
   – Да пошла ты, – пробормотал я. И зашел в галерею телефона.
   Фото номер 1. Дата – 31 мая 2006 года, 03:16. Прошедшая ночь. Просто здорово. Оно еще и датировано так, как будто всё это было на самом деле. Реальная дата, реальное время. Реальные события? Как там Серджио говорил – во сне участвую, но вроде бы как и не я. Работнички какие-то из Департамента подсознания, куда они меня завели? Может, это они и фотографировали? А потом передали фото какому-то Салоникусу, а он передал мне их по Блютуз по телефону…
   – Да стой же! Ты хоть сам понимаешь, что за чушь ты сейчас несешь? – пробормотал я. Говорю сам с собою? А мне все равно. Если кто-то посмотрит на меня как на ненормального, я спрошу у него, как бы он себя вел, если бы ему передали видео и фото с его собственным сном. Изменил жене во сне? Хо-хо, а вот и компромат. Пожалуй, есть смысл вывернуть на голову смотрящему свой бокал с пивом. Чтоб хоть не зря смотрел, и не зря думал про меня всякую фигню.
   Однако, к счастью (к моему или к его), на меня никто и не думал смотреть. Зато сам я смотрел в оба. Я не желал пропустить ни малейшей детали – раз уж что-то началось, то я должен как минимум понимать, что вообще происходит. И пусть я никому об этом не скажу по причине полного безумства происходящего, но сам я должен четко осознавать положение вещей. Пока что за последние пару дней произошло следующее: на моей стене жил неведомый садовник, я не поехал на работу и познакомился с Анджелой, мне приснился сон о том, как я провожу время в лесу возле озера у дома Серджио. Теперь передо мной – фотографии этого сна. А вот теперь, кажется, все – хватит себя уговаривать. Пора приступать к просмотру материала.
   И на фотографии я видел новогоднюю ёлку. Она была именно такой, какой я ее и видел (видел?). Большая, пышная, нарядная Новогодняя ёлка в майском лесу. Я увеличил фото. Посмотрим, что там у нее за игрушки.
   Оказалась, ёлка была наряжена разноцветными шарами. Ну, как разноцветными… это если считать черный и белый цвета восхитительным палитровым ассортиментом. Проще говоря, каждый шар был выкрашен в белый цвет с черными клетками. Или же в черный цвет с белыми клетками, если вы фанат политкорректности. Всё это здорово напоминало шахматную доску, а может, футболки сборной Хорватии. И всё это висело на ели.
   Ещё минут пять я внимательно разглядывал дерево, но ничего больше интересного не нашел. Я переключил на второе фото. Сова. Причем на ветке, как всё и было в моём сне. Я поймал себя на том, что повторяюсь, но всё же я никак не мог свыкнуться с дикостью и нереальностью происходящего.
   Сова на ветке смотрела не в кадр. Собственно, она смотрела в противоположную сторону. На третьем фото сова уже поворачивалась в мою сторону. На четвертом – смотрела вбок. На пятом…
   О Господи. Она смотрела в кадр. Она смотрела прямо на меня! И ёё глаза были объяты жутким ужасом, они расширились в безумной панике обреченного! Чего испугалась сова? Почему я этого не вижу?
   На шестом кадре сова запечатлелась в полете. За секунду до вспышки она оторвалась от ветки. А на восьмом кадре совы уже не было. Только пустая ветка. И черный клубок, выступающий из-за горизонта.
   Седьмое фото показало мне улицу, на которой живет Серджио. Да, вообще-то, здесь и его балкон должно быть видно. И верно, вот он самый, шестой этаж, а вот и Серегин балкон. Мало того – на нем еще кто-то стоит и машет в кадр рукой.
   Сейчас я посмотрю, кто это меня узнал с такого расстояния, да еще и ночью в лесу, да еще и во сне! Для этого стоит просто увеличить фото. Что я и сделал. Вот он, тот самый балкон, где мы хорошенько отдохнули буквально вчера. Кто стоял у Сергея на балконе, и поджидал, пока я появлюсь. Вот его лицо…
   И сейчас я осознал, что такое действительно холодный пот! Я содрогнулся и вцепился в телефон, не в силах отвести от него глаз! Вот кто мог узнать меня, даже на таком расстоянии! Вот кто меня приветствовал, махая рукой! Этот парень и до этого приветствовал меня каждый день. Я видел его, когда уходил на работу. И видел, когда возвращался домой. И не только дома я с ним сталкивался. Я мог его наблюдать каждый день, где угодно. Везде, где есть зеркало. Ибо на фото, на балконе Серджио стоял… я.
   ….
   ….
   ….
   Дальше я не мог продолжать. Физически не мог. Я позвал официанта, расплатился за пиво и нырнул в бесконечный поток подземных пассажиров.
 

* * *

   Снова дома. И это не так уж и плохо – пусть я не сплю, зато горячая ванна и теплая постель всегда в моем распоряжении. К тому же, ничего мне не мешает заварить кофе и опустошить чашку под дымок сигареты. Вредная привычка? Охо-хо, а то, что происходит сейчас со мной, разве полезно?
   С другой стороны, говорят, что дома и «стены помогают». Вот здесь я и могу посмотреть видео. Любопытство пересиливало страх. Я никого не просил лишать меня сна, крутить полоски на стенах и селить садовников на карты. Но раз уж меня в это втянули (а ведь кто-то приложил к этом руку, к примеру, кто такой Салоникус?), то, опять же – я хочу знать об этом как можно больше.
   Но я так сразу и не решился начать просмотр. Пошел на кухню, поел. Майонез, ага, куда ж без него. Включил телевизор, посмотрел футбол, как раз Лигу Чемпионов повторяли, как Барселона побеждала Арсенал. Еще сделал чая, еще покурил. Я испытывал странное ощущение: будто бы я вот-вот засну, еще мгновение – и сон могучим ударом кулака отправит меня в нокаут. Но я держался… точнее сказать, да ни фига-то я и не держался, сопротивлялся там, как же! Я бы с такой радостью завалился сейчас на боковую, кто бы только знал! Так что я не держался. Скорее, меня держали.
   Добездельничался я в итоге до половины двенадцатого ночи, и решил, что тянуть дальше некуда. Свет в комнате я выключать не стал. Пусть с меня смеется хоть вся планета, а свет я не выключу. Хотя, если домовой захочет, то пусть его и выключает. Или садовник.
   Вот и телефон оказался у меня в руках. Пальцы привычно забегали по кнопкам: сначала включили меню, потом галерею и в итоге вошли в раздел «Видео». Вот оно, это видео. Его мне передал в метро Салоникус. И не просто так, а по Блютузу.
   Первым делом я взглянул на хронометраж видео. Просто хотелось знать, к чему мне готовиться – к короткой флеш-заметке или это будет нечто объемное. Оказалось, нечто среднее – файл длился полторы минуты.
   В конце концов, мне уже самому это надоело. Пора открывать кинотеатр, зрители жаждут блокбастер. Вперед! Началось!

12

   … Первый кадр – новогодняя елка. То, что я сфотографировал, теперь было и на видео. Ель не была статичной, ее игрушки покачивались, словно колокольчики в безумном хоре. Динь-дон, динь-дон, напевали черно-белые клетчатые шарики. Кстати, да, именно напевали – звук у видео был, приглушенный, отрывистый, но был.
   Сова! Внезапно я отпрянул от телефона. Боже, она так внезапно появилась, когда мое внимание было целиком во власти ели. Это напомнило мне те ссылки, которые высылали коллеги по работе – якобы головоломки, когда тебе надо аккуратно провести шар между линиями. И вот когда ты почти доходишь до финиша, весь поглощенный этой увлекательной игрой, внезапно раздается рев и на весь монитор выскакивает ужасная рожа. Тот, кто в этот момент пьет чай, просто проливает его на пол, за сердце и говорить не приходится – еще минут пять оно жалобно пищит где-то в глубине пяток. Вот что мне напомнила эта сова. Потом, конечно, напомнила. Вначале было просто страшно.
   И этот взгляд был словно продолжением фотосессии моего сна. Кадров, где сова оборачивалась ко мне, не оказалось, зато остался ужас и взгляд мне за плечо. Сова резко развернулась и полетела. Раз – и она уже не актриса моего мини-фильма.
   Секунда или две – черный клубок, выступающий из-за горизонта. Что это, зачем это? Я не успел понять, как клубок уже исчез. Вместо него показался чудный малыш лет четырех. Он радостно улыбался и махал листом бумаги с каким-то рисунком.
   Малыш был уже не в лесу. Он находился в квартире, интерьер которой был мне хорошо знаком. О, да – он был уж очень хорошо знаком! Это та самая квартира, в которой я прожил первые 10 лет своей жизни. А малыш… малыш, это я. Я! И это был мой первый рисунок, я хорошо его помню, несмотря на то, что тогда мне едва стукнуло четыре. Это был ежик, которого я увидел в лесу, я его тогда запомнил и нарисовал. Вот тогда удивились мама с папой, не верили, что рисунок мой. Кстати, вот на видео показывают их удивленные лица.
   Вот я в первом классе. Урок рисования, я изобразил камыши на озере. Получил «пятерку», которой очень гордился. Следующий кадр – летучая мышка, еще один мой рисунок. Это уже где-то третий класс, точно не помню.
   А вот и лошадка – это был мой любимый рисунок, пусть я и расстался с ним почти сразу после создания. Я потратил полдня, чтобы ее нарисовать, а теперь вот помню ее очень смутно, и на видео она показана как-то мельком, что ли. Но я точно помню, что получилось просто шикарно, я глаз не мог отвести от своего шедевра (иначе я свои картинки и не называл). Но… в углу страницы красной пастой красовался цифровой лебедь. Вот другие мои рисунки. И они тоже оценены «двойкой».
   Я нажал на паузу и призадумался. Я сейчас работаю дизайнером, это то, чем я всю жизнь мечтал заниматься. И вот тут я опять взял паузу, на этот раз в своем сознании. Это ли оно? А что было раньше?
   И ответ пришел сам собой, как будто всегда был здесь. Двойки – мне их ставили ни за что, вопреки всякой логике – и постепенно я разочаровался в самой первой детской мечте. Стать художником. А много ли надо было неокрепшей детской психике? Родители никогда не возражали вроде по поводу моей задекларированной публично будущей профессии, но в художественную школу не отдали. Почему, уже не помню, давно это всё-таки было.
   Но, так или иначе, по окончанию школы я пошел в Институт архитектуры, параллельно на курсы графического дизайна, и теперь верстаю макеты в спортивном журнале. Вместо того, чтобы писать картины. Вместо того, чтобы…
   Но стоп! Что там дальше показывает видео?
   А показывает оно ту картину, которая минуту назад так ясно держалась в моем воображении – обычный двадцати-дохреналетний парень, усердно корпящий над рабочим компом. Так сказать, воплощение мечты…
   И снова лес! Тот самый лес, в котором я побывал во сне. Теперь на фоне деревьев опять всплывал я, но уже в несколько иной ипостаси. Не с усталым бесцветным лицом, а наоборот – в порыве вдохновения, блестящий, озаренный! Вот я держу в руке макет рекламы для мобильных телефонов – я «наваял» его буквально за ночь, и заказчик принял его с восторгом, да что там, в ладоши чуть не хлопал. А вот обложка для книги – тут я уже две ночи потратил. Ночь, ночи… ведь действительно, главное время суток для творческих людей – это конечно же…
   АААА!!! Опять!!! То слово, которое я подумал, отобразилось на видео! Мой лик исчез, и на экране снова остался один лишь лес. Но вот одно из деревьев приблизилось… и я увидел, как на его стволе ножичком аккуратно вырезаны слова:

   ГРАФ НОЧЬ

   Ночь, ночь, ночь! Что значит это видео? Как оно снималось? И какой вывод я должен сделать после его просмотра?!
   Но на этом сеанс не завершался. Камера отъехала от дерева и повернула немного в сторону. И я увидел цветочную клумбу. Вот только цветы на ней уже давно завяли, и полить их не представлялось решительно никакой возможности. Об этом ясно говорил следующий кадр: человек с лейкой, перевернутой вверх ногами. Ни капли воды не исходило из той лейки.
   И тот человек поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Зловещий взгляд, и злодейская ухмылка – как будто он только что подставил мне на стул канцелярскую кнопку, а я ее не заметил. Я впервые видел это выражение лица у садовника, поливающего цветы у меня на стене. И холодная пустота, мерцающая в глазах на фоне сатанинской усмешки, поведала мне, что речь тут идет не о кнопке. Отнюдь не о кнопке – пусть даже канцелярской.
   Затем – белый экран, и иссиня-черной краской число 27.
   И – финальная надпись:
   Конец? Всё только НАЧАЛОСЬ!

* * *

   Утро застало меня в уже привычном состоянии абсолютного бодрствования. Вроде как я сомкнул глаза, что-то даже будто спал, но всё это – какая-то химера. Не знаю, как я держался на ногах, но силы были. Откуда, понятия не имею. Может, помогал кофе? Но, Боже, я ж на таком допинге долго не протяну.
   Кофе, тем не менее, я выпил всё равно. Сейчас на работу, и всё равно, что там будет. А вечером я навещу Сержа. Пусть он мне кое-что прояснит – это сейчас мне ой как не помешает.
   … День прошел в привычном темпе, если не считать, конечно, все более и более повышающегося интереса начальства и коллектива к моей персоне. Не тот это интерес, должен заметить, что кружит тебе голову и заставляет чувствовать себя знаменитостью. Скорее, я бы предпочел спрятаться «в тени» и особо не высовываться. Но меня «высовывало» мое настроение, внешний вид, а особенно качество работы, которое в последнее время блистать более не стало. Да нет же, оно потускнело! Конкретно так потускнело!
   Так что ничего хорошего мне в ближайшем будущем здесь не светило. Но этот грустный вывод почему-то никак не подействовал на меня. Это только оно звучит так ужасно: «Я теряю работу». На самом деле, а что ты теряешь? Зарплату? Она не намного выше оклада грузчика или дворника. Я вовсе не желаю, чтобы грузчики и дворники получали меньше, наоборот! Вот только я не понимаю, для чего я пять лет своей жизни потратил на институт.
   А больше, по сути, терять нечего. Я уже потерял сон, покой, ритм жизни и все атрибуты нормального человека. И в то же время я чувствовал, что взамен я обрету нечто большее. Что и от кого? Не знаю. Не имею ни малейшего представления.
   … Вот он, конец рабочего дня. Нельзя откладывать ни минуты. Тот спектакль, что разыгрался в моей жизни, организовал не я, и не мне было вносить корректировки в его сценарий. Однако и сидеть, сложа руки я не хотел – все происходило очень стремительно, и мне не хотелось упустить нечто, когда оно появится.
   Но выйти на свежий воздух вовремя я не успел. «Ку-ку» – и на рабочем столе моего компа выскочило окошко с сообщением. «Евгений, зайдите, пожалуйста, ко мне». Имя контакта звучало как «шеф», и ни повышением зарплаты, ни премией это не грозило.
   Я постучал в дверь. «Войдите», – раздалось изнутри. Я вошел.
   – Игорь Артурович, вызывали? – спросил я.
   Тело за массивным столом ожило и подняло на меня свою пышную шевелюру над очками. Лицо сияло оттенком легкой небритости. Глаза за стеклами безучастно изучили меня, как будто видели впервые. Впрочем, отчасти это было истиной – сотрудники, подобные мне, в память особо не врезаются.
   – Вызывал, Евгений, вызывал, – ответил шеф. – И мне хотелось бы услышать Вашу версию, почему я Вас к себе вызывал.
   И в эту минуту я почувствовал в себе лифт. Тот, который держится на слабеньких тросиках, но все же пытается подняться наверх. Пытается, пытается… а потом просто обрывается. Слетает с катушек. Падает вниз, и что ему до того, что происходит на этой планете.
   – Бывают иногда догадки, Игорь Артурович, – улыбнулся я. – Возможно, Вы сумели выявить взаимосвязь коллажа, который я сделал в марте на обложку, и повышением спроса на наш журнал, что, в свою очередь привело к увеличению тиража.
   – Тиража? – переспросил шеф, пытаясь удержать очки у себя на носу.
   – Ну, разумеется, – подхватил я, и сменил позу – попросту говоря, закинул ногу за ногу. – Это количество экземпляров, но чтобы так долго не произносить, придумали слово «тираж». Точнее, не мы с Вами, Игорь Артурович, его придумали, и даже не наши соотечественники, а вездесущие французы. Это ж они и слово «журнал» придумали, хитрецы этакие.
   Глаза шефа, не отрываясь, смотрели на меня.
   – И главное, в чем я уверен, Игорь Артурович, в чем я ни секунды не сомневаюсь – Вы наверняка обошлись без помощи отдела маркетинга и самолично проанализировали ситуацию, – теперь меня было не остановить. – Именно тогда Вы и осознали весомый вклад Вашего покорного слуги, исполнительного сотрудника Копирина Евгения, в повышении прибыльности издания. Вот почему, я прекрасно понимаю, Вы меня вызвали сегодня сюда.