Алексей Головлев. Воин Бездны

   И сквозь ограду академии просачивались слухи один другого нелепей: то на перевалах уже идут бои, то фаэри вот-вот с юга придут и уничтожат остатки вольностей людских… А всё-таки верить не хотелось: особенно теперь.
   Похоже, лестница винтовая, неудобная… А его тянут вверх по ступенькам, пыхтят, несут почти – хотят целым доставить! Ну и ладно, ну и хорошо.
   Опять под ногами ровно: поворот направо, ещё раз направо, потом налево…
   – Стоять!
   Лязг запоров, скрип дверей… и громкие крики чаек. И тёплый ветер в лицо.
   Эрван замер, прислушиваясь: рокот волн доносился с запада, футов с пятисот.
   Значит, всё-таки подземелья форта: в ночь поединка он даже не успел сообразить, куда его упрятали, – слишком быстро всё произошло…
   – Двигай!
   Под ногами тепло и мокро: наверно, дождь кончился совсем недавно.
   Эрван глубоко вдохнул, надеясь уловить запахи умытой зелени.
   А что? Дышать-то ведь – можно?
   Скрип плохо смазанной телеги, неторопливый перестук копыт… В ноздри ударил запах конского навоза.
   Через секунду Эрван почувствовал, как его поднимают в воздух и швыряют, словно куль с мукой. Он сжался в предчувствии удара… умелые руки подхватили его и усадили на что-то твёрдое.
   Эрван осторожно заёрзал, ожидая повелительного окрика… нет, пока тихо. Связанными за спиной руками рискнул потрогать сиденье – пальцы нащупали едва оструганное дерево.
   «Как на солдатском гробу… – мелькнула паническая мысль. – Неужели всё-таки – эшафот?»
   Он снова порадовался, что глаза закрывала повязка. Кто бы и куда бы его ни вёз – слёз он не увидит!
   Лошади взяли с места: без хлопанья вожжей и понуканий кучера.
   Эрван ударился затылком о что-то твёрдое. Чуть слышно зашипел – звук растворился в скрипе колес. Вскоре повозка замерла – краем уха Эрван уловил, как неподалёку вполголоса переговаривались.
   «Наверно, это охрана ворот, – догадался он. – Значит, повезут в город – зачем только? Казнили бы здесь – места им мало?»
   Хотя Эрван и старался ожесточить себя, подготовить к неизбежному и, быть может, самому худшему… но против воли ощутил давно забытое чувство. Оно зародилось где-то в груди, жаркое и трепещущее. Оно заставило дыхание участиться, а сердце – забиться сильнее.
   Надежда…
   Повозка тронулась в путь, пересчитывая ухабы. Через несколько минут дорога стала ровнее, колёса загрохотали по брусчатке.
   «Наверно, это уже городская мостовая» – Эрван изо всех сил старался скрыть подступившее ликование.
   Его вывезли из форта! Вывезли!
   «А это значит… это значит… – с робкой надеждой предположил он. – Что виселицы не будет: в городе казнить не принято».
   Он только сейчас осознал с полной ясностью, насколько хочет жить. Каменоломни – пускай!!! Как там говорил коротышка-следователь?
   «Из каменоломен рано или поздно выходят»?
   Вот и он выйдет: и не просто выйдет, а еще и оправдается!
   Эрван счастливо улыбнулся.
   «Только для мёртвых всё решено. А я ещё побарахтаюсь!»
   Сквозь скрежет несмазаных осей Эрван различил возбуждённые голоса. Откуда-то слева под нехитрый аккомпанемент скрипок лилась песня. Еще дальше выводили мелодию несколько флейт.
   «Развлекаются, – подумал Эрван без тени зависти. – Что ж, каждому своё».
   Лошади медленно поднимались в гору – Эрван слышал их натужное дыхание. Рядом с ним позвякивали доспехи конвоиров.
   «Кажется, четверо, – на слух предположил Эрван. – Двое по бокам и ещё пара напротив. Хм… С чего бы мне такая честь?»
   Опасения зашевелились с новой силой.
   Куда его везут? Если не на казнь, то куда? Перевозят в городскую тюрьму? Это вряд ли: Эрван слышал, что она предназначалась только для штатских. В городской суд? Тоже вряд ли. Дела военных рассматривал трибунал в крепости.
   Тогда зачем?!
   «Думай, парень, думай!!! – тормошил себя Эрван. – Что бы ни случилось – только б не врасплох!»
   Итак…
   Судить его не судили, приговор не вынесли. Убивать в камере не стали, из форта вывезли. Спрашивается, зачем?
   Звуки беспечного веселья мало-помалу затихли: где бы сейчас они ни проезжали, городской центр точно остался позади.
   «Значит, и городская тюрьма тоже, – Эрван кивнул в такт очередному ухабу. – Но тогда… Давай, парень! Додумывай уж до конца – кто вместо тебя это сделает?»
   Оставалось одно: его собираются вывезти из города. И понятно, зачем: мало ли в окрестностях глухих оврагов? Да и земля весенняя, мягкая… Вырыть могилу – чего проще? Четверо солдат да кучер за полчаса управятся…
   Дело быстренько замнут, и был ли на свете некий Эрван Гвент, нет ли… Кто вспомнит? Может, несколько старых солдат на перевале… Да ещё Хлыст: небось качнёт головой и подумает: не оправдал моих надежд – а я-то с ним возился!
   Эрван почувствовал, как намокла ткань повязки: слёзы покатились градом. Он силился унять их… не вышло.
   «Слишком много свалилось… Слишком. Ничего, Эрван: соберись, потерпи. Если жить не получается – хоть умри как следует!»
   Он сглотнул, расслабил мышцы – дрожь в плечах прекратилась, не успев толком начаться. Дыхание мало-помалу выровнялось, сердце перестало колотиться о рёбра.
   Будь что будет…
   Через пару минут он сумел взять себя в руки – и не выдать страха, когда повозка наконец замерла.
   – Всё, кадет. Вылезай. Последняя остановка.

* * *

   Палящее солнце укоротило тени от лип во дворе академии, выбелило щербатые плиты под ногами. Эрван опустил голову – после карцера свет нещадно резал глаза.
   Его поставили во вторую шеренгу, вместе с остальными.
   Парадный дублет с чужого плеча нещадно жал под мышками, жёсткий воротник врезался в шею – головы не повернуть. Плац заслоняли плечи и голова здоровенного кадета из старших. Почти все, что мог видеть Эрван, – бритый затылок, капли пота на распаренной шее да тёмное пятно между лопаток. Эрван скривился, чувствуя, как противные струйки текут по его собственной спине.
   «Ничего, потерпишь! Не гневи судьбу, парень! Хоть червям на корм не пошёл – уже недурно!»
   Когда морские пехотинцы сдавали его с рук на руки охране академии, когда с него сдирали заскорузлую рванину, споро и умело окунали в лохань с обжигающей водой – он не задал ни одного вопроса. Когда его, словно бесчувственную куклу, упаковывали в парадку и под локти вели на плац – он молчал.
   «Слишком много свалилось… Слишком».
   Но весеннее солнышко ласково щекотало кожу, лицо обдувал свежий ветерок, и Эрван, зажатый в плотном строю, будто горошина в стручке, мало-помалу начал оживать.
   После часа ожидания Эрван ощутил наконец: всё, что он видит сейчас, – близко и реально, а ночной поединок, допрос и сырая темнота камеры начинали казаться дурным сном.
   «Похоже, всё-таки не убьют, – заключил он и отважился на улыбку: в конце концов, кто его увидит – в заднем-то ряду? – Ладно, а дальше что?»
   Вместе с желанием жить появились и вопросы, а вместе с ними – опасения.
   Он зябко повёл плечами: будто на миг снова повеяло тюремным холодом.
   Стиснул зубы.
   «Что ж, посмотрим! И послушаем…»
 
   Округлые фразы Студня вязли в тягучем зное. До края шеренги доносились лишь отдельные слова: «Честь… Ответственность… Впервые в истории…»
   Перевалило за полдень. Бриз ослабел, и в раскалённом воздухе медленно растеклась вонь из сыромятного квартала по соседству – пришлось дышать ртом.
   Эрван перенёс вес тела с одной ступни на другую, снимая нагрузку с ноющих мышц. Осторожно, стараясь не задеть язвы от верёвок, принялся массировать кисти.
   – Баран старый!
   Сказано было тихо, но с чувством.
   Эрван покосился вправо, на соседа, – тот украдкой сплюнул под ноги, продолжил брюзгливой скороговоркой:
   – Битый час рассыпается, а по делу ни словечка. Как всегда – ни тпру ни ну…
   Стоящий впереди старшекурсник ловко и незаметно пнул болтуна в голень. Больше никто открыть рот не рискнул.
   По шеренгам прошёл еле слышный шелест – кадеты равняли строй. Эрван вытянулся во весь свой невеликий рост, силясь разглядеть хоть что-нибудь.
   Начальник академии при полном параде выглядел ещё нелепей обычного: маленькая голова с редкими седыми волосами; грузное, как у кита, тело, затянутое в чёрный мундир; обширный живот, под которым еле угадывался широкий ремень.
   Как он застегнулся-то? Вряд ли сам – у него ж руки на пузе не сойдутся! Удар его не хватит – на солнцепёке?
   Эрван ухмыльнулся.
   А и пусть! Зато им всем точно не до него станет…
   На дряблом лице начальства проступила усталость пополам с облегчением – церемония подходила к концу. Студень кое-как развернул пергамент и, еле шевеля губами, принялся зачитывать фамилии. Горластый офицер из флотских повторял их на весь плац. Передний ряд ожил: один за другим старшие подходили за назначениями. Пара напутственных слов, короткое рукопожатие – и вчерашний пятикурсник становился офицером флота.
   Эрван ощутил неожиданный укол зависти: эти не будут год тянуть матросскую лямку… Офицерские каюты на корме – это вам не гамак рядом с вонючим гальюном! Им не придётся драить палубу до боли в пояснице. Они не обдерут ладони о снасти. И линёк боцмана их не коснётся… А всего заслуг-то – оказаться в академии на год раньше!
   «Ты ж раньше не завидовал, парень? С чего вдруг сейчас? – Долго размышлять не пришлось. – Будь я на год старше, плевать мне и на Брианта, и на папашу его. И в карцере не оказался бы! Вся жизнь по-другому! Эх, чего уж теперь…»
   Пока общее внимание было приковано к центру плаца, Эрван осторожно глянул на сокурсников. Череда угрюмых лиц не оставляла сомнений – завидовал не он один.
   «Ага! Только причины разные…»
   Эрван украдкой облизал пересохшие губы.
   А с другой стороны… Лучше уж матросский кубрик, чем верёвка на шею, карцер или каменоломни! Раз его перед самым построением вытащили из камеры, дали помыться да ещё и в парадную форму одели… Наверное, обошлось?
   Или нет?
   Передняя шеренга мало-помалу редела. Ещё полчаса – и последний из старших, гордо зажав в руке листок с назначением, прошествовал через Вольную дверь.
   Наступал их черёд.
   Эрван втянул живот, расправил плечи. Больше ничто не заслоняло обзор, и он ясно видел, как Студень, тяжело отдуваясь, вручил Хлысту список назначений и отбыл.
   Ну да… Офицерский свежачок он поздравил сам, а лично распределять матросов – много чести!
   Впрочем, такому развитию событий Эрван был только рад: чем дальше начальство, тем лучше. А наставник… он почти свой, с ним уж как-нибудь…
   Высокий, тощий и узкогрудый, Хлыст, тем не менее, на голос не жаловался – помощь дежурного офицера ему не требовалась. Дело пошло ещё быстрее, и скоро из трёх дюжин сокурсников на плацу осталось меньше половины. Эрван с тревогой вслушивался, боясь пропустить своё имя.
   Почему не вызывают? Его фамилия в начале алфавита, чего они ждут?
   Украдкой он глянул в угол между стеной и деревьями – туда, где высился позорный столб. Пользовались им редко, и Эрвану там стоять не пришлось, но… всё когда-то случается в первый раз.
   Что, если его вытащили специально? Если наказание просто отложено? Чего проще – дать надежду, а потом… Все получат назначения, навсегда покинут академию, а его привяжут… там? А дальше что – обратно в карцер?
   Эрван стиснул зубы. Задержал дыхание, насколько хватило сил. Медленно и бесшумно выдохнул.
   «Не паникуй! Если б хотели поизгаляться, начали бы сразу, перед всеми. Пример и все такое… А сейчас – какой смысл?»
   Эрвану чуть полегчало. Ровно настолько, чтобы спокойно дождаться выкрика: «Гвент, Эрван!»
   Когда он, подобно остальным, шёл за назначением, ноги его почти не дрожали.
 
   – Кадет Гвент! – гаркнул Хлыст, когда Эрван встал перед ним. – Лёгкий рейдер «Горностай»!
   Затем добавил тише.
   – Поздравляю!
   И почти шёпотом, одновременно с рукопожатием:
   – Когда всё закончится – зайди ко мне.
   Эрван с удивлением воззрился на Хлыста: выглядел тот почти как обычно, но готовому к неприятностям Эрвану показалось, что в глазах наставника мелькнуло сомнение пополам с тревогой.
   Что за… Получается – ещё не все?
   Впрочем, размышлять было некогда. Эрван кивнул, сделал чёткий поворот через левое плечо. Так или иначе, его учёба закончилась куда лучше, чем могла бы. Как и остальных, его ждала Вольная дверь, а разговор… Это только разговор – за него не сажают!
   Перед дверью Эрван застыл на миг. Опустил плечи, будто ожидая привычного окрика «Стоять!».
   И повернул ручку.

Глава 3

   Коридор почти не изменился. Те же грязноватые стены, кое-как задрапированные древними штандартами с бог весть каких судов. Тот же, со стёртым до неузнаваемости рисунком, изразцовый пол. У выхода – тёмные силуэты караульных и два крохотных окошка, скупо пропускающих дневной свет. Дальше, у лестничного пролёта, – массивная дверь каптёрки.
   Четыре года назад он с бьющимся сердцем миновал охрану. Робко озираясь, прошёл по коридору и сдал форму горного пехотинца. Ту самую, что на заставе ему когда-то собирали «на вырост». Подарок от тех, кого больше нет…
   Эрван с досадой поморщился:
   «Ещё поплачь, дурень! Забот других нет?»
   К приходу Эрвана выпускники заполонили всё помещение. Одни сбились в длинную очередь – от каптёрки почти до выхода. Другие, не теряя времени, стаскивали парадку: разорвёшь, не дай бог, – каптёр напоследок голову снимет! Кое-кто бродил вдоль стены, где в ряд выстроились мешки с бирками: пока хозяева теряли время на плацу, их пожитки спустили в коридор во исполнение старой традиции: получил назначение? И молодец, иди себе с Богом. А внутри академии тебе больше делать нечего.
   Эрван хмыкнул.
   Обычай обычаем… А Хлыст просто так встреч не назначает. Надо идти, никуда не денешься. Да и деваться неохота… Кто еще подскажет и поможет, если не Хлыст? Вот только минуты лишней здесь торчать не хотелось – ну как эти, из крепости, возьмут да передумают?
   Эрван насупился, развернул выпускной листок. Поднёс к глазам, силясь разобрать в полумраке неровные закорючки.
   Название судна, гм… «Горностай».
   Странное какое-то. Невоенное. Ладно, что там дальше?
   «Тип судна – кеч».
   Угу. Интересно, с каких пор кечи входят в состав флота? Их на севере и не строят даже… Но допустим. Что ещё?
   Так: номер пирса, имя капитана…
   Всё вроде чин чином. Или нет?
   Эрван поскрёб затылок: а-а, вот оно!
   «Выдано – полдень Бренданова дня».
   Ну да, почти верно. Про то, что лишний час на плацу продержали, вспоминать не будем.
   А вот дальше…
   «Явиться на судно по форме один не позднее заката сего дня».
   Это как?
   Эрван присвистнул. На всякий случай перечитал абзац – медленно, слово за словом.
   Да, странно. Очень.
   По железному правилу всю Бренданову неделю выпускникам полагалось гулять, пить и веселиться. И не только им. На это время суровый Ключ превращался в большую площадку для карнавалов. Горожане отмечали конец постылой зимы, сезонники наслаждались отдыхом после бешеного аврала. Те и другие, на время забыв о взаимной неприязни, стекались в кабаки и таверны. К ним присоединялись моряки: впервые за полгода старые приятели могли наобщаться вволю. Абордажники зимней эскадры кутили на полную – ещё бы, им предстояло целых полгода тащить гарнизонную лямку. Ошалевший от холодов зимний гарнизон не отставал: всего неделя на то, чтобы пропить небогатое жалованье – и в море!
   А ему вдруг – на судно. Сегодня вечером.
   Зачем? И ладно бы просто явиться-отметиться… Нет же! Написано, по форме один – с полным снаряжением… Чтобы потом с корабля – ни ногой. Веселье отменялось.
   Эрван хмыкнул, пожал плечами. Неприятно, да… Но не смертельно. Жил он без праздников четыре года и не умер как-то! Может, оно и к лучшему – от карцера подальше. А вот неопределённость… настораживала.
   Эрван вспомнил глаза Хлыста, когда тот стиснул его руку и пригласил зайти, – внимательные и какие-то… тревожные, что ли? Ладно, чего гадать – там видно будет.
   Эрван прикинул: до конца распределения минут двадцать, там ещё то-сё… Целый час делать нечего. А то и больше.
   Он прислонился к стене, чтобы не затоптали ненароком, и начал разглядывать остальных. Старшие, украдкой поправляя новую, с иголочки, офицерскую форму, один за другим покидали академию. Куча вещевых мешков быстро уменьшалась.
   Эрван перевёл внимательный взгляд на однокурсников. Он видел: что-то в них изменилось, но не сразу понял – что. Ну нервное возбуждение, ясно, но не только… Наконец сообразил: курсанты, как и всегда, разбились на кучки по два-три человека, но состав их был уже другим! Былые связи распадались на глазах, вчерашние друзья-приятели расходились по разным углам коридора. Зато те, кто недолюбливали или не замечали друг друга, сейчас оживлённо беседовали, сведённые вместе распределением. Неудачники, которым досталось служить в одиночку, потерянно бродили меж остальных.
   Ну да, разные корабли, разные судьбы…
   Занятно. Сами парни ещё не осознавали толком, что происходит: слишком много суеты вокруг, не до мыслей. Потом, наверно, пожалеют, что расстались вот так… а может, и нет. Гм, если дружба кончается вот так, запросто, – была ли она?
   Эрван невесело усмехнулся. Он был один. Терять было некого, расставаться не с кем и праздные размышления о дружбе его не касались.
 
   Свой мешок он нашёл быстро. Еле развязал тугой узел, затянутый опытной, но явно чужой рукой. Дотошно осмотрел пожитки. Вроде всё как полагается: дублет свиной кожи – один, холщовые рубахи – две, холщовые же штаны – одни. Фунт ржаного хлеба (вот на кой? – положено!). Ага, ещё сидр (ну, от этого хоть толк есть). Эрван придирчиво взвесил флягу в руке, встряхнул – не издала ни звука. Открыл – под горлышко. Отхлебнул – не разбавлено.
   Что ж, хоть академия питомцев не баловала, но в дорогу снаряжала честно. И на том спасибо.
   Он оглядел личные вещи – не стянули ли чего?
   Удивлённо вскинул брови, не веря глазам.
   Клинки были на месте.
   Словно опасаясь спугнуть удачу, он не стал разворачивать тряпицу.
   Осторожно коснулся эфесов: пальцы сквозь ткань ощутили знакомые выпуклости скрещённых ледорубов – эмблемы горной пехоты.
   Вот и приходит их время… Один раз уже выручили – даст Бог, не в последний!
   Но сегодня пусть полежат. Так, дальше… Письма с заставы в количестве шести штук. Негусто за четыре года. Хотя… Если прикинуть, скольких трудов стоило едва грамотным солдатам их написать да с оказией отправить с перевала, – не так мало.
   Отлично. Всё на месте. А теперь…
   Эрван лениво, будто нехотя, огляделся и начал стаскивать парадный дублет. Особого внимания он не привлёк – по меньшей мере десять человек делали то же самое. Никто и не заметил, как Эрван вытащил из-под связки писем истрёпанную тетрадь и пристроил за пазуху.
   Потом накрепко затянул мешок, взвалил на плечо для верности и занял очередь в каптёрку.
 
   – Садись.
   Хлыст скупым жестом указал на стул.
   Эрван замешкался. Не раз за четыре года ему довелось бывать в этом кабинете по разным, как правило неприятным, поводам, но сесть предложили впервые.
   – Давай-давай! – Хлыст поморщился. – Неудобно так… разговаривать.
   Эрван сел на краешек. Заёрзал, пытаясь устроиться поудобнее. С лёгкой тревогой покосился на Хлыста.
   Наставник сидел за массивным столом, обитым темно-зелёной тканью. Руки его неторопливо оглаживали столешницу – Хлыст наблюдал за ними рассеянно, словно те принадлежали кому-то другому. Начинать разговор он, похоже, не спешил.
   Эрван ждал.
   – Считай, тебе повезло, – наконец произнёс Хлыст. – Не все хотели, чтобы ты сегодня в строю оказался…
   Он посмотрел Эрвану в глаза – пытливо и цепко. Продолжил, улыбаясь одними губами:
   – А теперь скажи напоследок: сам начал или вынудили? Не врать!
   Эрван поёжился. Юлить не имело смысла, дело всё равно сделано. Да и оставаться в академии ему по-любому даже не часы, а минуты…
   – И да, и нет. Наверное, мог и стерпеть, но не стал.
   Хлыст продолжал улыбаться, и чем дальше, тем меньше Эрвану нравилась эта улыбка.
   – Не стал, значит…
   Хлыст откинулся на спинку резного кресла. Сцепил худые руки, прищурился.
   – А в голову не пришло, что ты из-за дурацкой ссоры чуть жизнь себе не перечеркнул? Гордость заела? Есть лекарство: камера или каменоломни – куда только гордость девается!
   Хлыст говорил зло и громко, почти срываясь на крик. Казалось, ещё чуть-чуть – и отвесит оплеуху или чего похуже.
   Эрван невольно втянул голову в плечи, но взгляд не отвёл: Хлыст терпеть не мог, когда от него прятали глаза. Лучше уж так…
   – Молчишь?
   Хлыст встал, перегнулся через стол, навис над Эрваном, сверкая глазами.
   Эрван сглотнул. Покачал головой. Кое-как выдавил:
   – Не в гордости дело. Если бы он только меня задирал… Я бы стерпел. Но он оскорбил горную пехоту.
   Эрван ощутил, как вместе с воспоминаниями его захлёстывает волна гнева. В висках застучало, кровь прилила к голове. Больше не думая о последствиях, он в свою очередь повысил голос:
   – Горную пехоту! Да, я вырос в горах. Да, я не знаю, кто мои мать и отец. Да, солдаты на заставе были мне как родители. Теперь их нет – они погибли, чтобы я жил! И я не позволю какой-то мрази издеваться над их памятью – и плевать мне, что будет!
   Эрван встал, яростно сверля наставника взором.
   Хлыст молчал. Долго, не меньше минуты. Эрвану показалось, что воздух в кабинете начал потрескивать от скрытого напряжения: ещё чуть-чуть – и грянет гром.
   Неожиданно Хлыст улыбнулся. Кивнул с лёгкой грустью:
   – Дурак. Но – честный! Примерно так я думал…
   В голосе наставника Эрван уловил нотки одобрения. Показалось?
   Хлыст опустился в кресло. Снова кивнул: садись, мол!
   Эрван решился выдохнуть: кажется, гроза прошла стороной.
   Хлыст меж тем продолжил обычным, чуть суховатым голосом:
   – Ты полностью оправдан. Официальная версия – Бриант находился под колдовским воздействием и не отвечал за свои поступки. Обвиняемых нет, дело закрыто.
   – Но как…
   Эрван вдруг понял, что у него от удивления кончились слова.
   – Я хотел сказать… Ведь… Все улики были против меня, нет?
   – Не совсем, – по лицу Хлыста скользнула лукавая усмешка. – Зря вы все считаете Туди слабаком. Когда ты отверг его помощь, он решил действовать сам. И видел как, а главное кто выкрал твои мечи.
   – Кто?! – выпалил Эрван.
   «Если нельзя дотянуться до Брианта, хоть с этим благодетелем рассчитаюсь!»
   – Не твоё дело!
   Хлыст умолк на минуту, сверля Эрвана взглядом.
   Эрван покорно ждал.
   – Считай, тебе повезло – огласка никому не нужна: ни тебе, ни… им. И довольно с тебя!
   Хлыст закашлялся, будто слова на миг застряли в горле.
   – На этом хорошие новости кончаются. Сегодня вечером ты должен оказаться на борту этого «Горностая». Насколько я знаю, он поднимет якорь на рассвете.
   Эрвана неприятно удивил мрачный тон наставника.
   – Так это же неплохо, разве нет? Чем меньше я буду тут глаза мозолить, тем лучше!
   Хлыст нехотя кивнул.
   – В общем-то да. Но мне это сильно не нравится… – Хлыст задумчиво разглядывал воздух у Эрвана за спиной. – Во-первых, я не знаю, что это за корабль.
   – Вы?! – От изумления Эрван даже не заметил, как совершил немыслимый поступок – осмелился перебить наставника.
   Хлыст кивнул.
   – Это судно не приписано к Морскому Ключу.
   – То есть как? Выходит, оно не боевое? Меня что – отправляют рыбу ловить?
   – И да, и… нет.
   Хлыст досадливо поморщился.
   – Рано мы вас отпускаем. Понятное дело: война рядом, людей не хватает… А всё равно – рано. Недоучили.
   Короткая пауза.
   – В Ключе принято считать, что все боевые корабли здесь: мол, настоящий флот – только мы! Единственная защита от угрозы с севера и всё в том же духе… Так думать приятно, лестно, но это неправда – есть и другие. Немало судов приписано к южным портам – от Устья до земель фаэри. Конечно, в основном там мелочь, люггеры да шлюпы – пиратов ловить. Но держат и покрупнее, на всякий случай. Похоже, «Горностай» из таких.
   Хлыст тяжело вздохнул. Внимательно оглядел столешницу, смахнул невидимые пылинки. Продолжил тихо и угрюмо:
   – Раньше он здесь не показывался – я бы знал. Зачем бросил якорь – понятия не имею. Уйдёт завтра, на остатках ночного бриза. И не исключено, что в Ключ он больше не вернётся.
   Хлыст глядел на Эрвана исподлобья – испытующе и цепко.
   – Для тебя это означает, что скоро ты исчезнешь отсюда. Быть может, навсегда. Понятно?
   Забыв о приличиях, Эрван в задумчивости почесал затылок: назначение и раньше не особо нравилось, а уж теперь… Одно дело испариться на полгода-год, пока слухи не улягутся, и совсем другое – вот так. С концами.
   Хлыст отвернулся и угрюмо посмотрел через свинцовый переплёт окна – туда, где играл свежими красками весенний день.
   – И ещё: я видел заявочные списки: у них на борту не хватает четверых. Четверых матросов, если точнее. Интересно, правда? Им нужны обычные моряки – а направляют вас. Кроме тебя, ещё кадетов Илана, Энеура и Туди.
   Хлыст сделал паузу. Испытующе посмотрел на Эрвана.
   – Почему? Есть догадки?
   Эрван напряжённо размышлял.
   Свисток, Аптекарь, Конюх… И что у них общего? Учёба? Вряд ли. Конюх учился хуже всех, но ему и положено – будущий абордажник. Аптекарь? Этот, наоборот, учился здорово. Что ещё? Ну способный малый, штурман от Бога… В остальном ни рыба ни мясо, если и есть характер – чёрта с два разглядишь. Свисток? Гм… Свисток, он и есть Свисток…