Выглядела Катрин превосходно. Коричневый джемпер, обтягивающий грудь, золотая цепочка с полумесяцем, светлые узкие джинсы, подчеркивающие фигуру. Она выглядела не старше двадцати, сколько же ей на самом деле? Одному богу известно. Но смотрелась она очень молодо, почти как юная девочка, но уже морально и физически готовая к замужеству.
Не в пример вчерашней роскоши, сегодня она почти не накрашена. Ничего лишнего, только легкая помада на пухлых губах и подчеркнутые ресницы. Ни прежнего лоска, ни прежнего блеска, совсем другой человек. Иная, свежая и естественная, она сидела перед ним и внимательно следила за дорогой. Все в ней ново и первозданно, только вчерашние кольца сверкают на грациозных пальчиках, отражая солнечный свет. От Катрин веяло нежным ароматом, так что Краснов так и норовил подвинуться к ней поближе, но природная скромность не позволяла ему решиться на это.
Шмыгая носом, Андрей почувствовал себя неухоженным по сравнению со спутницей. Он стыдился и проклинал себя, завидуя ей. С ужасом представлял, что она думает о его внешнем виде, как смеется над ним и обзывает жестокими словами. И поделом, он того заслуживает! Он сам корит себя вторые сутки и не собирается на этом останавливаться.
Он был недалек от истины.
«Заморыш! – с брезгливостью размышляла девушка. – Неотесанный мужлан из Каменного века. Не побрился, не помылся, даже не причесался, а имел наглость показаться мне на глаза. Как я терплю его так близко? Он еще и простыл, из носа капает… Зачем я связалась с этим недотепой? Сашка помог бы, но гарантии нет, мог запросто сдать меня. Ему нельзя доверять, а этот простофиля хоть и корчит из себя зануду, но связи у него есть. Сам он боится всего на свете, в том числе и меня. Иногда полезно оказаться убийцей, внушить людям страх и заставить выполнять все просьбы, звучащие как непрекословные требования. Что ж, не будем разрушать придуманный миф. Пусть считает так, пока он мне полезен».
Так они и ехали, каждый думая о своем и изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Их пункт назначения, кафе «Рикки», располагался на последнем этаже офисного здания. Из его окон открывался вид на высотки и парк, еще не покрытый листвой и потому производивший удручающее впечатление. Снизу словно гигантские муравьи передвигались автомобили и спешили лилипуты-пешеходы.
Расположившись у окна, Катрин подозвала официанта и заказала блинчики, черный кофе и чизкейк. Полистав меню, Краснов остановился на двойном капучино и алкогольном коктейле – вчерашние хмельные посиделки в «Radisson» все еще напоминали о себе.
– Тебе нравится здесь? – спросила Катрин.
– Плевать, – хамски отозвался Андрей. – Сейчас не до эстетики.
– Ты простудился. Я так и знала!
– Постоишь на сквозняке – и не так простудишься. Или меня дома просквозило: я уснул с открытой форточкой.
Не прошло и пяти минут, как принесли заказ. Краснов попробовал коктейль и сморщился.
– Горько? – спросила девушка, подвинув к себе кофе. Она не любила крепкие напитки, предпочитая красное вино и лишь изредка хороший коньяк.
– Пойдет.
Андрей быстро покончил с коктейлем и немного посвежел. Вспомнив наставления ночного гостя, он вновь скис, но собрался с силами и настроился на непростую беседу. Потягивая капучино, он первый продолжил их вчерашние рассуждения:
– Послушай! Ты, наверное, наслышана обо мне, знаешь все мои секреты, достоинства и недостатки.
– Недостатки на лице написаны, а достоинства еще следует поискать, – ехидно заметила она.
– Тем не менее, я совершенно не представляю, кто ты. Полагаю, я имею право кое-что о тебе узнать. Уверен, ты не разочаруешь.
– Вчера ты не хотел меня слушать. Что же произошло, раз ты так изменился? – прищурилась Катрин. – Тебе захотелось поиграть?
– Во что? – выпрямился Краснов.
– Вдруг ты затеял свою игру, – предположила Катрин. – Придумал свои правила. Или ты ведешь двойную игру? Вдруг ты не тот, за кого себя выдаешь? – гнула она свою линию. – Притворяешься тихоней, а сам готовишь мне ловушку. Хочешь, чтобы я попала в западню. Ты хороший актер? Признавайся, на кого ты работаешь?
Краснов не был готов к подобным вопросам. Стараясь не паниковать, он чертыхнулся и упрекнул себя за слишком прямой расспрос. Надо было действовать незаметнее, мягче, например, попытаться напоить ее, усыпить бдительность – тогда она и расколется. Но девочка не промах, как ее напоить? Бессмысленное предприятие.
– Ни за кого я себя не выдаю, – оправдывался он. – Разве я похож на сотрудника спецслужб? По-моему, ни капли. Мне противопоказана любая должность в органах. Я крови боюсь, нервничаю по пустякам. Даже из министерства пришлось уйти, чтобы в один прекрасный момент не получить инфаркта и в институт Склифосовского не попасть.
– Меньше жульничать будешь, тогда не попадешь. Осведомлена я о твоих махинациях с гражданством и лоббированием, – раскусила его Катрин.
Краснов нервно ухмыльнулся:
– Это Салов тебе доложил?
– В том числе.
– Сволочь! – он гневно стукнул по столу. – Имей после этого с ним дела! Теперь он не в команде, так и передай ему. Думает, он такой чистенький, не придерешься? Напрасно: я на него такой компромат найду, будь здоров. Мы со Стоцким в два счета спихнем его с насиженного места, он еще прощения просить будет, помяни мое слово.
– Какие мы грозные, аж дух захватывает! – от души веселилась Катрин. – Ты не тихоня, в пороховницах и порох найдется. Умеешь позлиться, пригрозить, надавить. Берегись, братва – идет Андрюха Краснов! Ух ты, какой петушок! За Сан Саныча даже страшно стало. Экий ты грозный!
– Прекрати! – остудил ее пыл Андрей. – Если тебе на всех наплевать, то мне нет, я за свой бизнес отвечаю головой. Если он сдаст меня, то, значит, и Стоцкого, и десяток полезных ребят, а в конце концов и себя. Нет в нашем осином гнезде белых и пушистых, каждый под себя гребет, иначе не проживешь.
– Ох, и ломаешь ты комедию! – прослезилась от смеха Катрин. – Нет мне до вас никакого дела, своих проблем хватает.
– В отличие от некоторых я не перекладываю их на здоровую голову, – заметил Андрей. – Я готов тебе помочь, но только объясни, как следует, что у тебя произошло? Что за Соловьи-разбойники за тобой гоняются?
Что ей остается? Придется открыться. Ей и самой этого безумно хочется. Никто не выслушивал ее, никто не поддерживал. Невозможно держать это в себе, и Катрин это прекрасно осознавала.
– С чего начать? У меня проблемы с выражением мыслей. Соберись, Катенька, соберись!
– Катенька?
– Мое настоящее имя, – смущенно пояснила она.
– Зачем ты придумала себе псевдоним?
– Это мое второе имя. Во Франции меня так величали, и я не возражала. Катрин, Катерина – в сущности, одинаково. Я за неделю привыкла.
– Выходит, история про Францию не выдумка? – констатировал Краснов, потирая заросший подбородок. – Там ты познакомилась с Саловым?
– Логично. Но поверь, твой ненаглядный Салов к моей судьбе не имеет особого отношения. Он подвернулся под руку, не более.
– Что ты там делала?
– Жила в предместье Парижа с потенциальным мужем.
– Вот как? – протянул Андрей, прищурившись. – Предположу, что тот убитый бугай и есть твой муженек, верно?
Катерина надменно и презрительно усмехнулась:
– Не угадал. По-твоему, у меня настолько дурной вкус, что этот мавр мог быть моим мужем? Как же!
Несмотря на молодой возраст, Катерина разбиралась в мужчинах и выбирала их по внешности и достатку, для нее привлекательная внешность, крепкая фигура и тугой кошелек затмевали собой все остальные качества. Она редко угадывала с характером мужчин, почти всегда закрывая глаза на их богатый и довольно часто опасный внутренний мир. За что обычно расплачивалась – иногда чуть-чуть, иногда по-крупному. А последний раз чуть не поплатилась жизнью.
Андрей оставил бороду в покое и положил руки на колени:
– Тогда покойник и любовником твоим не был. Кто же он? Наверняка официальный представитель твоего мужа.
– Почти. Мужа, но не того, – хитрила Катерина.
– Другого? – запутался Андрей.
– Представь себе.
Подобных ребусов ему разгадывать не приходилось. Он не разбирался в семейных коллизиях, родословном древе и прочей, как он считал, лабуде. Но здесь приходилось работать извилинами, которые напряглись и выдали возможную версию:
– То есть первый муж не виноват, а был другой, кто и затеял эту заварушку? Теперь я начинаю разбираться. У вас там целая мыльная опера! Пора экранизировать ваши похождения и показать на «Первом канале» – высокие рейтинги обеспечены.
– Снова не угадал. Мужа два: один как бы официальный, а другой нет. За второго я, мягко выражаясь, не очень желала выходить. Мои мужья связаны между собой и очень хорошо знают друг друга, общаются время от времени, у них общие интересы. Как тебе это?
– Сложно, – почесал за ухом Андрей. – Запутанный клубок.
– Не хочешь попытаться распутать?
– Нет! – отказался Андрей. – Оставлю это тебе.
– Я так и думала, – вздохнула Катерина. – Никто, кроме меня, это не распутает. Я пытаюсь, а получается только хуже. Клубок становится все больше и запутаннее, а я в нем как в паутине, и за мной гонятся безжалостные пауки-убийцы.
– От одного ты блестяще избавилась, – возразил Андрей. – Иногда меня напрягает твой метафорический стиль, не понимаю, что ты пытаешься до меня донести. Чем ты так насолила своим мужьям, что они охотятся за тобой? Ты попросила при разводе лишнего совместно нажитого имущества?
– Никто и не собирается давать мне развод! И замужем я не была, не получилось. Больно надо! Я девушка гордая, как-нибудь себя прокормлю. Не уродина, не дура, не слишком стара – есть чем привлечь внимание.
– Тогда за что тебя убивать?
– Есть известный фильм: «Человек, который слишком много знал», – многозначительно изрекла Катерина. – Так и я несу это бремя.
– Понятно, – кивнул Андрей. – Муженьки не честны с законом. А если учесть, что живут они не в России, значит, их опасения не напрасны. Я их понимаю, на их месте и я бы забеспокоился.
– Ты по любому поводу готов рыдать, – заметила Катя. – Тебе бы их проблемы!
– Не буду спорить, – согласился Андрей. – Так чем занимаются твои мужья, если они такие крутые?
– Тебе о чем-нибудь говорит название Elf Aquitaine?
– Нет, – сказал Андрей после паузы.
– А Banque Nationale De Paris?
– Вроде это крупнейший французский банк, – осторожно предположил он.
– Тут ты не промахнулся. А Elf Aquitaine – крупнейшая нефтяная компания. Нефтепровод Марсель – Страсбург – Карлсруэ, слышал о таком?
– Я не занимаюсь нефтяным бизнесом, но про банк слышал, с ним Центробанк сделки проводит. Парижский клуб выдавал в девяностые кредиты при его непосредственном участии, наше министерство выход на него имеет. При чем здесь нефтяная компания и известный банк?
– А при том, что мой муженек имеет к этим структурам кое-какое отношение.
– Типа парижский олигарх, – заключил Андрей. – Да, не завидую. Поймала беднягу, а теперь не знаешь, как от него избавиться. Где ты его подцепила, не в Париже ли?
– Зачем так далеко? – возмутилась Катя. – Здесь у нас. Просто рыбные места знаю. В «Дягилеве» и встретила свое счастье. Отличный клуб, жаль, что сгорел. Подъезжаю туда поностальгировать, проверить, что да как, вспомнить бесшабашные годы, а там одни развалины и пепелище. Я чуть жвачкой не поперхнулась, смотрю и не верю. Угнетающее зрелище: ни людей, ни машин, только промоутеры бродят и истошно смеются над пропавшим проектом. «Дягилев» был не в новинку, но приносил прибыль. Не везет. Ты был там?
– Не люблю клубы. Стоцкий иногда заходил девчонок снимать.
– Помню, дешевок там много водилось, а сейчас все перекочевали в «Рай». Но я пока туда не наведалась, сейчас не до тусовок.
– Так ты в клубы олигархов соблазнять ходишь?
– Явно не заниматься проституцией – я цену себе знаю. В период моей бурной молодости чего только не случалось. Как любой приличной девушке, мне хочется выйти замуж за достойного человека, а не лоха с хрущевкой за Садовым.
– Но для тебя это предприятие обернулось печально, – констатировал Краснов. – Такова обратная сторона медали.
Он с презрением относился к дамочкам подобного сорта, готовым лезть из кожи, чтобы затащить богатого Буратино в постель, а если повезет, заставить его провести с ней остаток жизни, по крайней мере, до штампа в паспорте. Дальше можно смело посылать счастливца на три буквы, наставлять ему рога, трепать нервы, разводиться, публично обвиняя в деспотизме, или, если охотница особенно прозорлива, умудриться сперва родить ему наследника, которому уготовано светлое будущее. Тогда ни один обманутый олигарх не отвертится. Суд всегда на стороне матери, заботясь прежде всего о детях. А затем долгий дележ пирога, каждому по кусочку. Beautiful life! Замок на Рублевке и «Бентли» с личным водителем – чего еще желать?
Однажды одна размалеванная кукла пыталась обработать его самого, набросившись на Краснова на дне рождения у престарелого чиновника в загородном клубе. Андрей в два счета поставил ее на место. И не потому, что был женат, а потому что на дух не переносил подобных созданий. После того как куколка по неопытности поинтересовалась моделью его железного коня, Краснов неожиданно для себя выплеснул ей в лицо джин из своего стакана – настолько он был взбешен ее наглостью. Куколка вмиг остыла и поспешно ретировалась, обозвав его козлом и последней сволочью. В тот памятный вечер Краснов удалился с праздника первым.
– Веселые у тебя будни, – многозначительно констатировал Андрей.
– Серые и скучные, – грустно произнесла Катя. – Я ни о чем не жалею. За свою жизнь я многое повидала, успела полюбить и возненавидеть. Я испытала всю гамму чувств, была на седьмом небе от счастья и стояла на краю пропасти. Есть что поведать потомкам. То ли еще будет! А что будет? Вот краеугольный вопрос. Мне следовало быть умнее, прозорливее, не кидаться в омут с головой, а я, как дурочка, сделала все наоборот. Сейчас сижу и не представляю, как это вышло. Не представляю…
– Я бы послушал твои мемуары.
– Мемуары читать надо, а не слушать, – заметила Катерина.
– Вдруг ты правда соберешься облечь свои похождения в литературную форму? – серьезно предположил Андрей.
– Ага, назвать вещи своими именами, не скрывая лиц главных героев. Пусть весь мир узнает их! Нет, мне этого не простят, уж лучше я ограничусь устной формой. Хоть я и окончила с отличием лингвистический университет, особой любви к чтению и тем более к сочинительству мне не привили. Отчетливо помню, как в четырнадцать лет пыталась вести дневник. Записывала в него свои размышления о смысле жизни, впечатления об уходящем дне, описывала отношения с мальчиками и девочками, свои чувства. Надолго меня не хватило, каждый день сидеть и упрямо чиркать ручкой – это не для меня, я неусидчивая барышня. А если кто-нибудь найдет и прочитает мои сокровенные записи? Никаких секретов, это катастрофа! Как-то раз мама, наводя порядок в моей комнате, наткнулась на дневник. Мне повезло, я находилась рядом: вырвала из ее рук помятую тетрадку, прижала к груди и выбежала вон. Тот дневник я сожгла на кухне, а пепел развеяла в форточку. С тех пор с беллетристикой покончено.
– Не жалеешь? – спросил Андрей, удивленный ее откровением. Поймав себя на мысли, что Катрин не так уж и плоха, он ощутил слабую симпатию к красивой и молодой женщине. Это естественно. Неестественно то, что симпатия появилась так поздно.
– Нисколечко.
– Мне безумно любопытно познакомиться с твоей жизнью.
– Ты не первый, кто это мне говорит, – съязвила Катя.
– А какой? – Андрея задели ее слова.
– По счету? Я в арифметике не сильна. Помню только относительные величины.
– Понятно.
– Что тебе понятно? – вопросом на вопрос ответила Катя. – Подозреваю, что ничего. Меня никто не в состоянии понять. Десятки мужчин пытались хоть на йоту приблизиться к пониманию меня, но результата не достигли. Они разбивались о рифы и тонули в пучине моих морей…
– Красиво, – оценил Андрей ее метафоричность.
– Красиво, – согласилась Катя. – Хочешь еще кофе?
Часть вторая
1
2
Не в пример вчерашней роскоши, сегодня она почти не накрашена. Ничего лишнего, только легкая помада на пухлых губах и подчеркнутые ресницы. Ни прежнего лоска, ни прежнего блеска, совсем другой человек. Иная, свежая и естественная, она сидела перед ним и внимательно следила за дорогой. Все в ней ново и первозданно, только вчерашние кольца сверкают на грациозных пальчиках, отражая солнечный свет. От Катрин веяло нежным ароматом, так что Краснов так и норовил подвинуться к ней поближе, но природная скромность не позволяла ему решиться на это.
Шмыгая носом, Андрей почувствовал себя неухоженным по сравнению со спутницей. Он стыдился и проклинал себя, завидуя ей. С ужасом представлял, что она думает о его внешнем виде, как смеется над ним и обзывает жестокими словами. И поделом, он того заслуживает! Он сам корит себя вторые сутки и не собирается на этом останавливаться.
Он был недалек от истины.
«Заморыш! – с брезгливостью размышляла девушка. – Неотесанный мужлан из Каменного века. Не побрился, не помылся, даже не причесался, а имел наглость показаться мне на глаза. Как я терплю его так близко? Он еще и простыл, из носа капает… Зачем я связалась с этим недотепой? Сашка помог бы, но гарантии нет, мог запросто сдать меня. Ему нельзя доверять, а этот простофиля хоть и корчит из себя зануду, но связи у него есть. Сам он боится всего на свете, в том числе и меня. Иногда полезно оказаться убийцей, внушить людям страх и заставить выполнять все просьбы, звучащие как непрекословные требования. Что ж, не будем разрушать придуманный миф. Пусть считает так, пока он мне полезен».
Так они и ехали, каждый думая о своем и изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Их пункт назначения, кафе «Рикки», располагался на последнем этаже офисного здания. Из его окон открывался вид на высотки и парк, еще не покрытый листвой и потому производивший удручающее впечатление. Снизу словно гигантские муравьи передвигались автомобили и спешили лилипуты-пешеходы.
Расположившись у окна, Катрин подозвала официанта и заказала блинчики, черный кофе и чизкейк. Полистав меню, Краснов остановился на двойном капучино и алкогольном коктейле – вчерашние хмельные посиделки в «Radisson» все еще напоминали о себе.
– Тебе нравится здесь? – спросила Катрин.
– Плевать, – хамски отозвался Андрей. – Сейчас не до эстетики.
– Ты простудился. Я так и знала!
– Постоишь на сквозняке – и не так простудишься. Или меня дома просквозило: я уснул с открытой форточкой.
Не прошло и пяти минут, как принесли заказ. Краснов попробовал коктейль и сморщился.
– Горько? – спросила девушка, подвинув к себе кофе. Она не любила крепкие напитки, предпочитая красное вино и лишь изредка хороший коньяк.
– Пойдет.
Андрей быстро покончил с коктейлем и немного посвежел. Вспомнив наставления ночного гостя, он вновь скис, но собрался с силами и настроился на непростую беседу. Потягивая капучино, он первый продолжил их вчерашние рассуждения:
– Послушай! Ты, наверное, наслышана обо мне, знаешь все мои секреты, достоинства и недостатки.
– Недостатки на лице написаны, а достоинства еще следует поискать, – ехидно заметила она.
– Тем не менее, я совершенно не представляю, кто ты. Полагаю, я имею право кое-что о тебе узнать. Уверен, ты не разочаруешь.
– Вчера ты не хотел меня слушать. Что же произошло, раз ты так изменился? – прищурилась Катрин. – Тебе захотелось поиграть?
– Во что? – выпрямился Краснов.
– Вдруг ты затеял свою игру, – предположила Катрин. – Придумал свои правила. Или ты ведешь двойную игру? Вдруг ты не тот, за кого себя выдаешь? – гнула она свою линию. – Притворяешься тихоней, а сам готовишь мне ловушку. Хочешь, чтобы я попала в западню. Ты хороший актер? Признавайся, на кого ты работаешь?
Краснов не был готов к подобным вопросам. Стараясь не паниковать, он чертыхнулся и упрекнул себя за слишком прямой расспрос. Надо было действовать незаметнее, мягче, например, попытаться напоить ее, усыпить бдительность – тогда она и расколется. Но девочка не промах, как ее напоить? Бессмысленное предприятие.
– Ни за кого я себя не выдаю, – оправдывался он. – Разве я похож на сотрудника спецслужб? По-моему, ни капли. Мне противопоказана любая должность в органах. Я крови боюсь, нервничаю по пустякам. Даже из министерства пришлось уйти, чтобы в один прекрасный момент не получить инфаркта и в институт Склифосовского не попасть.
– Меньше жульничать будешь, тогда не попадешь. Осведомлена я о твоих махинациях с гражданством и лоббированием, – раскусила его Катрин.
Краснов нервно ухмыльнулся:
– Это Салов тебе доложил?
– В том числе.
– Сволочь! – он гневно стукнул по столу. – Имей после этого с ним дела! Теперь он не в команде, так и передай ему. Думает, он такой чистенький, не придерешься? Напрасно: я на него такой компромат найду, будь здоров. Мы со Стоцким в два счета спихнем его с насиженного места, он еще прощения просить будет, помяни мое слово.
– Какие мы грозные, аж дух захватывает! – от души веселилась Катрин. – Ты не тихоня, в пороховницах и порох найдется. Умеешь позлиться, пригрозить, надавить. Берегись, братва – идет Андрюха Краснов! Ух ты, какой петушок! За Сан Саныча даже страшно стало. Экий ты грозный!
– Прекрати! – остудил ее пыл Андрей. – Если тебе на всех наплевать, то мне нет, я за свой бизнес отвечаю головой. Если он сдаст меня, то, значит, и Стоцкого, и десяток полезных ребят, а в конце концов и себя. Нет в нашем осином гнезде белых и пушистых, каждый под себя гребет, иначе не проживешь.
– Ох, и ломаешь ты комедию! – прослезилась от смеха Катрин. – Нет мне до вас никакого дела, своих проблем хватает.
– В отличие от некоторых я не перекладываю их на здоровую голову, – заметил Андрей. – Я готов тебе помочь, но только объясни, как следует, что у тебя произошло? Что за Соловьи-разбойники за тобой гоняются?
Что ей остается? Придется открыться. Ей и самой этого безумно хочется. Никто не выслушивал ее, никто не поддерживал. Невозможно держать это в себе, и Катрин это прекрасно осознавала.
– С чего начать? У меня проблемы с выражением мыслей. Соберись, Катенька, соберись!
– Катенька?
– Мое настоящее имя, – смущенно пояснила она.
– Зачем ты придумала себе псевдоним?
– Это мое второе имя. Во Франции меня так величали, и я не возражала. Катрин, Катерина – в сущности, одинаково. Я за неделю привыкла.
– Выходит, история про Францию не выдумка? – констатировал Краснов, потирая заросший подбородок. – Там ты познакомилась с Саловым?
– Логично. Но поверь, твой ненаглядный Салов к моей судьбе не имеет особого отношения. Он подвернулся под руку, не более.
– Что ты там делала?
– Жила в предместье Парижа с потенциальным мужем.
– Вот как? – протянул Андрей, прищурившись. – Предположу, что тот убитый бугай и есть твой муженек, верно?
Катерина надменно и презрительно усмехнулась:
– Не угадал. По-твоему, у меня настолько дурной вкус, что этот мавр мог быть моим мужем? Как же!
Несмотря на молодой возраст, Катерина разбиралась в мужчинах и выбирала их по внешности и достатку, для нее привлекательная внешность, крепкая фигура и тугой кошелек затмевали собой все остальные качества. Она редко угадывала с характером мужчин, почти всегда закрывая глаза на их богатый и довольно часто опасный внутренний мир. За что обычно расплачивалась – иногда чуть-чуть, иногда по-крупному. А последний раз чуть не поплатилась жизнью.
Андрей оставил бороду в покое и положил руки на колени:
– Тогда покойник и любовником твоим не был. Кто же он? Наверняка официальный представитель твоего мужа.
– Почти. Мужа, но не того, – хитрила Катерина.
– Другого? – запутался Андрей.
– Представь себе.
Подобных ребусов ему разгадывать не приходилось. Он не разбирался в семейных коллизиях, родословном древе и прочей, как он считал, лабуде. Но здесь приходилось работать извилинами, которые напряглись и выдали возможную версию:
– То есть первый муж не виноват, а был другой, кто и затеял эту заварушку? Теперь я начинаю разбираться. У вас там целая мыльная опера! Пора экранизировать ваши похождения и показать на «Первом канале» – высокие рейтинги обеспечены.
– Снова не угадал. Мужа два: один как бы официальный, а другой нет. За второго я, мягко выражаясь, не очень желала выходить. Мои мужья связаны между собой и очень хорошо знают друг друга, общаются время от времени, у них общие интересы. Как тебе это?
– Сложно, – почесал за ухом Андрей. – Запутанный клубок.
– Не хочешь попытаться распутать?
– Нет! – отказался Андрей. – Оставлю это тебе.
– Я так и думала, – вздохнула Катерина. – Никто, кроме меня, это не распутает. Я пытаюсь, а получается только хуже. Клубок становится все больше и запутаннее, а я в нем как в паутине, и за мной гонятся безжалостные пауки-убийцы.
– От одного ты блестяще избавилась, – возразил Андрей. – Иногда меня напрягает твой метафорический стиль, не понимаю, что ты пытаешься до меня донести. Чем ты так насолила своим мужьям, что они охотятся за тобой? Ты попросила при разводе лишнего совместно нажитого имущества?
– Никто и не собирается давать мне развод! И замужем я не была, не получилось. Больно надо! Я девушка гордая, как-нибудь себя прокормлю. Не уродина, не дура, не слишком стара – есть чем привлечь внимание.
– Тогда за что тебя убивать?
– Есть известный фильм: «Человек, который слишком много знал», – многозначительно изрекла Катерина. – Так и я несу это бремя.
– Понятно, – кивнул Андрей. – Муженьки не честны с законом. А если учесть, что живут они не в России, значит, их опасения не напрасны. Я их понимаю, на их месте и я бы забеспокоился.
– Ты по любому поводу готов рыдать, – заметила Катя. – Тебе бы их проблемы!
– Не буду спорить, – согласился Андрей. – Так чем занимаются твои мужья, если они такие крутые?
– Тебе о чем-нибудь говорит название Elf Aquitaine?
– Нет, – сказал Андрей после паузы.
– А Banque Nationale De Paris?
– Вроде это крупнейший французский банк, – осторожно предположил он.
– Тут ты не промахнулся. А Elf Aquitaine – крупнейшая нефтяная компания. Нефтепровод Марсель – Страсбург – Карлсруэ, слышал о таком?
– Я не занимаюсь нефтяным бизнесом, но про банк слышал, с ним Центробанк сделки проводит. Парижский клуб выдавал в девяностые кредиты при его непосредственном участии, наше министерство выход на него имеет. При чем здесь нефтяная компания и известный банк?
– А при том, что мой муженек имеет к этим структурам кое-какое отношение.
– Типа парижский олигарх, – заключил Андрей. – Да, не завидую. Поймала беднягу, а теперь не знаешь, как от него избавиться. Где ты его подцепила, не в Париже ли?
– Зачем так далеко? – возмутилась Катя. – Здесь у нас. Просто рыбные места знаю. В «Дягилеве» и встретила свое счастье. Отличный клуб, жаль, что сгорел. Подъезжаю туда поностальгировать, проверить, что да как, вспомнить бесшабашные годы, а там одни развалины и пепелище. Я чуть жвачкой не поперхнулась, смотрю и не верю. Угнетающее зрелище: ни людей, ни машин, только промоутеры бродят и истошно смеются над пропавшим проектом. «Дягилев» был не в новинку, но приносил прибыль. Не везет. Ты был там?
– Не люблю клубы. Стоцкий иногда заходил девчонок снимать.
– Помню, дешевок там много водилось, а сейчас все перекочевали в «Рай». Но я пока туда не наведалась, сейчас не до тусовок.
– Так ты в клубы олигархов соблазнять ходишь?
– Явно не заниматься проституцией – я цену себе знаю. В период моей бурной молодости чего только не случалось. Как любой приличной девушке, мне хочется выйти замуж за достойного человека, а не лоха с хрущевкой за Садовым.
– Но для тебя это предприятие обернулось печально, – констатировал Краснов. – Такова обратная сторона медали.
Он с презрением относился к дамочкам подобного сорта, готовым лезть из кожи, чтобы затащить богатого Буратино в постель, а если повезет, заставить его провести с ней остаток жизни, по крайней мере, до штампа в паспорте. Дальше можно смело посылать счастливца на три буквы, наставлять ему рога, трепать нервы, разводиться, публично обвиняя в деспотизме, или, если охотница особенно прозорлива, умудриться сперва родить ему наследника, которому уготовано светлое будущее. Тогда ни один обманутый олигарх не отвертится. Суд всегда на стороне матери, заботясь прежде всего о детях. А затем долгий дележ пирога, каждому по кусочку. Beautiful life! Замок на Рублевке и «Бентли» с личным водителем – чего еще желать?
Однажды одна размалеванная кукла пыталась обработать его самого, набросившись на Краснова на дне рождения у престарелого чиновника в загородном клубе. Андрей в два счета поставил ее на место. И не потому, что был женат, а потому что на дух не переносил подобных созданий. После того как куколка по неопытности поинтересовалась моделью его железного коня, Краснов неожиданно для себя выплеснул ей в лицо джин из своего стакана – настолько он был взбешен ее наглостью. Куколка вмиг остыла и поспешно ретировалась, обозвав его козлом и последней сволочью. В тот памятный вечер Краснов удалился с праздника первым.
– Веселые у тебя будни, – многозначительно констатировал Андрей.
– Серые и скучные, – грустно произнесла Катя. – Я ни о чем не жалею. За свою жизнь я многое повидала, успела полюбить и возненавидеть. Я испытала всю гамму чувств, была на седьмом небе от счастья и стояла на краю пропасти. Есть что поведать потомкам. То ли еще будет! А что будет? Вот краеугольный вопрос. Мне следовало быть умнее, прозорливее, не кидаться в омут с головой, а я, как дурочка, сделала все наоборот. Сейчас сижу и не представляю, как это вышло. Не представляю…
– Я бы послушал твои мемуары.
– Мемуары читать надо, а не слушать, – заметила Катерина.
– Вдруг ты правда соберешься облечь свои похождения в литературную форму? – серьезно предположил Андрей.
– Ага, назвать вещи своими именами, не скрывая лиц главных героев. Пусть весь мир узнает их! Нет, мне этого не простят, уж лучше я ограничусь устной формой. Хоть я и окончила с отличием лингвистический университет, особой любви к чтению и тем более к сочинительству мне не привили. Отчетливо помню, как в четырнадцать лет пыталась вести дневник. Записывала в него свои размышления о смысле жизни, впечатления об уходящем дне, описывала отношения с мальчиками и девочками, свои чувства. Надолго меня не хватило, каждый день сидеть и упрямо чиркать ручкой – это не для меня, я неусидчивая барышня. А если кто-нибудь найдет и прочитает мои сокровенные записи? Никаких секретов, это катастрофа! Как-то раз мама, наводя порядок в моей комнате, наткнулась на дневник. Мне повезло, я находилась рядом: вырвала из ее рук помятую тетрадку, прижала к груди и выбежала вон. Тот дневник я сожгла на кухне, а пепел развеяла в форточку. С тех пор с беллетристикой покончено.
– Не жалеешь? – спросил Андрей, удивленный ее откровением. Поймав себя на мысли, что Катрин не так уж и плоха, он ощутил слабую симпатию к красивой и молодой женщине. Это естественно. Неестественно то, что симпатия появилась так поздно.
– Нисколечко.
– Мне безумно любопытно познакомиться с твоей жизнью.
– Ты не первый, кто это мне говорит, – съязвила Катя.
– А какой? – Андрея задели ее слова.
– По счету? Я в арифметике не сильна. Помню только относительные величины.
– Понятно.
– Что тебе понятно? – вопросом на вопрос ответила Катя. – Подозреваю, что ничего. Меня никто не в состоянии понять. Десятки мужчин пытались хоть на йоту приблизиться к пониманию меня, но результата не достигли. Они разбивались о рифы и тонули в пучине моих морей…
– Красиво, – оценил Андрей ее метафоричность.
– Красиво, – согласилась Катя. – Хочешь еще кофе?
Часть вторая
1
Теплым июньским вечером Катерина Снегирева собиралась в ночной клуб. По обыкновению это был «Дягилев», самое любимое ее заведение.
Подружки сообщили, что этой ночью в клубе ожидается много важных персон, известных иностранцев, богатых папиков и несозревших птенчиков, так что пропустить эту чудесную вечеринку равносильно преступлению. Такой шанс выпадет раз в жизни, именно в такие ночи и решается чья-то судьба. Только неизвестно, в чью пользу…
Как минимум три раза в неделю Катерина колесила по злачным местам столицы в поисках потенциального мужа. Выбор был невелик, и ей не везло – впрочем, как и ее вездесущим подружкам. Шанс охмурить приличного бизнесмена был незначительный: они предпочитали красоток на одну ночь, а Катерина, как прирожденная профессиональная охотница за толстыми кошельками, искала серьезных отношений. Она хотела обеспечить свое будущее, и этот путь с ее блестящими данными и недюжинным интеллектом представлялся ей самым коротким, выверенным, почти молниеносным и эпатажным в глазах общественности и многочисленных завистниц.
Ее потрясающая внешность, сексуальность, блестящее знание трех языков, хорошие манеры, умение поддержать разговор на любую тему и безумно обаятельная улыбка – все это играло на нее в любых ситуациях. Перед ее поистине атомным оружием не устоит ни одна жертва, даже бесполезно сопротивляться.
Запросы завидной невесты были высоки. Будучи прекрасной принцессой, она желала самого лучшего. Девушка искала идеал, но его долго не получалось обрести. Ей казалось, что он вот-вот покажется на горизонте, подмигнет, помашет золотой ручкой, и она узнает свой солнечный зайчик, поймает его и никуда не отпустит. Ее не привлекали заезжие провинциалы и местные воротилы. Дипломированный преподаватель английского и французского языков Катерина Снегирева подобно многим сокурсницам мечтала выйти замуж за иностранца, желательно за самого лучшего.
Опираясь на опыт счастливых подруг, которым удалось связать свои судьбы с иноземными поданными и уехать из наскучившей Первопрестольной в далекие страны, Катя справедливо полагала, что и она добьется успеха.
Успев несколько раз побывать за границей, посетив ряд европейских держав, Катя поняла, что не стоит искать мужа на их территории, а гораздо выгоднее охотиться на месте, буквально не выходя из дома. У себя на родине женихи ведут себя чересчур скромно, боятся за свою репутацию, опасаются ошибок, осуждения и особенно русских женщин. Напротив, счастливчики, приезжающие в поисках развлечений и невест, уже утратили этот иррациональный страх. Всеми фибрами своей души они стремятся вернуться домой с отличным уловом, не подозревая, что именно они выступают в качестве аппетитного живца.
Мама Катерины не разделяла ее меркантильных стремлений и не собиралась отпускать дочь, но, с другой стороны, осознавала, что не сможет ей помешать. Пусть вытворяет что хочет, лишь бы стала счастливой. Матери становилось страшно, когда она представляла, что скоро останется одна. Отца Катя помнила смутно. Когда ей было семь лет, он погиб в автомобильной аварии. Возвращаясь из командировки, он разбился где-то под Тверью: роковым образом выехал на встречную полосу, не заметив несущуюся в лоб фуру. Его «десятка» разбилась вдребезги. Так Катя потеряла папу, даже не попрощавшись с ним.
В тот вечер мама пребывала в дурном настроении.
– Ты куда собираешься? – обиженно спросила она.
– С девчонками отдохнуть, – ответила Катя, красуясь перед зеркалом с губной помадой. – Мам, ты каждый раз задаешь одни и те же вопросы.
– Я же волнуюсь за тебя!
– Ой, не начинай! Когда же ты перестанешь думать, что я маленькая девчонка. Мне давно пора снять квартиру, но я тебе обещала, что пока не сделаю этого, ведь тебе одной жить тоскливо. А мне бы наоборот! Но если ты снова будешь ко мне приставать, то я на следующей неделе найду жилье и оставлю тебя в покое – ты меня больше не увидишь!
– Катя! – возмущалась Настасья Сергеевна, терпя шантаж дочери и сразу идя на уступки.
– Катя, Катя! – брезгливо отвечала дочь. – Тысячу лет Катя! Уйду, не заметишь как! И записку не оставлю, и по телефону не предупрежу.
– И куда ты уйдешь?
– Думаешь некуда? Ошибаешься! – дразнила маму Катерина. – Знаешь, сколько мужчин предлагают мне руку, сердце и квартиру в придачу? Ты даже не догадываешься – я сама не догадываюсь! Я пока не ухожу, потому что не определилась. Столько предложений, выбор очень сложен. Не хочется ни от кого зависеть, вот сниму квартиру и стану сама себе хозяйкой или приглашу к себе Ленку. Она с радостью согласится, и будем жить душа в душу.
– Делай что хочешь, – вздыхала Настасья Сергеевна. – Я никогда с тобой не справлялась. Избаловала я тебя… Это все недостаток отцовского воспитания.
Катя отложила помаду и с недовольством скривила губы:
– Папочка рано ушел от нас, мы не виноваты. Ты правильно сделала, что не подыскала мне отчима, я бы тебе никогда не простила.
– Какой отчим? Я до сих пор твоего отца люблю! И папа может быть только один.
– Мамуля, ты у меня прелесть! – вскочила со стула Катя. – Только временами бываешь занудой, а так я тебя очень люблю. Ты меня полностью устраиваешь! Ой, Ленка звонит, а я опять опаздываю, – она подбежала к телефону, чуть не опрокинув настенное зеркало, заставив его дрожать, как при землетрясении. – Да! Ты уже собралась?
– Нет, сижу на кровати и подбираю трусики с лифчиком, – ответил голосок в трубке. – Как считаешь, может, обойтись сегодня без него? Так я буду соблазнительней.
– Ты что! – вскрикнула Катя. – С твоей обвисшей грудью? Не вздумай!
– Ты уверена? – сомневалась Лена. – Значит, мне лучше подложить что-нибудь для объема? Но это бросается в глаза. Я буду похожа на смазливую прошмандовку.
– А так ты будешь похожа на выдоенную буренку, – рассмеялась Катя. – Что, по-твоему, краше? Делай, что я тебе говорю.
– Ладно, – сдалась Лена. – Лучше шлюшка, чем буренка. Надену тогда строгое платье с глубоким декольте, как девушка из высшего общества. Шлюхи таких не носят. Это меня выделит и подчеркнет мой деловито-романтический образ. Но как подобрать трусики? Вот это реальная проблема…
– Примерь кружевные стринги со стразами, которые мы на распродаже купили, помнишь? – предложила Катя.
Подружки часто советовались с ней по поводу гардероба и новых причесок, считая ее гламурной особой, почти образцом современной моды и объектом для подражания.
– Голубые или фиолетовые? – затруднялась Лена.
– Боже упаси! – запричитала Катя. – Красные со стразами. Нашла? Тонкие такие, кружевные. Ты визжала на весь бутик, когда успела их ухватить, помнишь? Они тебе очень идут. Но если ты не собираешься никому их демонстрировать, то можешь надеть голубые или фиолетовые, но после пеняй на себя. Будешь сама краснеть, я тебя предупреждаю. Красные в самый раз, полный улет, даже у меня таких нет.
– Нашла! – взвизгнула Леночка. – В белье затерялись. Вот они, мои сладкие! Какая прелесть, ох! А стразики, божественно! Страсть, полный фэшн! Так и хочется, чтобы умелые руки их надели, а лучше сняли. Прелестные трусики, ты права!
– А я что тебе говорила, – зевнула Катя. – Ты настоящая блондинка, и не лечишься.
– Да ну тебя! Вы завидуете. У Наташки таких тоже нет. Она пока не звонила?
– Пока нет, – вновь зевнула Катерина. – Она сегодня не в настроении. Ноготь сломала, и тот придурок ее бросил, так что Наташка сегодня вся на нервах.
– Тот ресторатор? Кретин! Редкий жлоб, один на сотню. Не понимаю, зачем она за ним бегала? Сразу было ясно, что дохлый номер.
– Амур попутал.
– Вечно ее кто-то путает, – веселилась Леночка. – Наташке не везет. А если вспомнить Гарика? Как он напоминал настоящего Мартиросяна! Как он ее кинул, а? Какие клятвы давал? Наташка верила и продолжает верить. Неисправима! И сломанный ноготь – это ужасно! Как же она будет?
– Наташка выдумщица, перчатки, может, наденет.
– Перчатки? Типа садомазо? У меня есть такие на всякий случай!
– Почему бы и нет? Или такие кружевные, как тургеневские барышни носили.
– Где же она их найдет? – не поверила Лена.
– Неважно. Но если она осмелится появиться с забинтованным пальцем – это будет дико смешно. Мы сделаем вид, что она не с нами, и будем держаться от нее подальше.
– Еще бы, сломанный ноготь, жуть! – подтвердила Леночка.
Сама она в столь ответственные моменты ногтей не ломала и не в пример своей впечатлительной визави не расстраивалась по пустякам. Ее бросали, бросала она. Шопинг оставался лучшим средством для поддержания бодрости духа. Шопинг важнее, он возбуждает и заменяет другие удовольствия. От каждой приобретенной вещицы или дорогой безделушки Леночка приходила в экстаз. Природа не наделила ее ни особенной внешностью, ни стандартной фигурой. Леночка была необычна в телосложении, характере и взгляде на жизнь. Пытаясь скрыть свои недостатки, она наоборот выпячивала их, например, надевала узкие джинсы на размер меньше или каждый месяц меняла цвет волос, отчего ее волосы походили на веник. Постепенно прически укорачивались, открывая ее непропорциональное личико и нос с горбинкой. Часто мужчины закрывали глаза на ее физическое несовершенство, но недолго выносили ее капризную легкомысленную натуру. Лена считала, что если рядом находится интересный мужчина, то он обязан ее развлекать, поднимать ей настроение и выполнять любые просьбы. С кавалерами она любила рассуждать на специфические темы, отчего они в два счета выдыхались, а ее причитания о неудачных гороскопах, новинках бижутерии, последних показах Fresh Art и советах Cosmopolitan они просто не выносили. Леночка не настаивала, любила себя и не желала меняться, считая, что мир должен крутиться вокруг нее. В общем, она почти всегда находилась в состоянии гордого одиночества.
С Катериной они не были лучшими подругами, общались редко и встречались в основном на презентациях и распродажах. Просто иногда Лена оказывалась полезна, точнее ее двоюродный брат, из-за которого с ней и поддерживали связи. Он был известным городским гулякой, постоянно крутился в клубной среде и часто приносил сестре эксклюзивные приглашения на закрытые вечеринки, а добрая Леночка тащила с собой всех подруг и приятельниц.
Когда подруга иссякла и попрощалась, Катя тяжело вздохнула:
– Заболтала!
– Пустая курица, – сурово добавила мама. – Ты институт окончила, а она и до середины не доучилась, бросила и ничем не занимается. Или устроилась куда?
– Нет, вроде бы не устроилась, – равнодушно ответила Катя.
– Зачем? Ей и так неплохо.
– А ты собираешься?
– Собираюсь, на неделе было собеседование в турагенстве, – раздраженно подтвердила Катя. – Обещали на днях позвонить. А что, собственно, я умею? Знаю языки, и только. Умные люди второе высшее получают, а мне лень, одного красного диплома хватило. Ты же знаешь меня: если сейчас снова учиться, то на одни пятерки – иначе не умею.
– Бедняжка! – мама обняла ее. – Ты так и не избавилась от комплекса отличницы.
– Вся в мамочку, – улыбнулась Катя и вырвалась из ее объятий. – Осторожней! Видишь, я только что сделала прическу!
– Бесстыдница, – застенчиво улыбнулась мать и ушла на кухню.
Катерина осталась наедине со своим отражением…
Подружки сообщили, что этой ночью в клубе ожидается много важных персон, известных иностранцев, богатых папиков и несозревших птенчиков, так что пропустить эту чудесную вечеринку равносильно преступлению. Такой шанс выпадет раз в жизни, именно в такие ночи и решается чья-то судьба. Только неизвестно, в чью пользу…
Как минимум три раза в неделю Катерина колесила по злачным местам столицы в поисках потенциального мужа. Выбор был невелик, и ей не везло – впрочем, как и ее вездесущим подружкам. Шанс охмурить приличного бизнесмена был незначительный: они предпочитали красоток на одну ночь, а Катерина, как прирожденная профессиональная охотница за толстыми кошельками, искала серьезных отношений. Она хотела обеспечить свое будущее, и этот путь с ее блестящими данными и недюжинным интеллектом представлялся ей самым коротким, выверенным, почти молниеносным и эпатажным в глазах общественности и многочисленных завистниц.
Ее потрясающая внешность, сексуальность, блестящее знание трех языков, хорошие манеры, умение поддержать разговор на любую тему и безумно обаятельная улыбка – все это играло на нее в любых ситуациях. Перед ее поистине атомным оружием не устоит ни одна жертва, даже бесполезно сопротивляться.
Запросы завидной невесты были высоки. Будучи прекрасной принцессой, она желала самого лучшего. Девушка искала идеал, но его долго не получалось обрести. Ей казалось, что он вот-вот покажется на горизонте, подмигнет, помашет золотой ручкой, и она узнает свой солнечный зайчик, поймает его и никуда не отпустит. Ее не привлекали заезжие провинциалы и местные воротилы. Дипломированный преподаватель английского и французского языков Катерина Снегирева подобно многим сокурсницам мечтала выйти замуж за иностранца, желательно за самого лучшего.
Опираясь на опыт счастливых подруг, которым удалось связать свои судьбы с иноземными поданными и уехать из наскучившей Первопрестольной в далекие страны, Катя справедливо полагала, что и она добьется успеха.
Успев несколько раз побывать за границей, посетив ряд европейских держав, Катя поняла, что не стоит искать мужа на их территории, а гораздо выгоднее охотиться на месте, буквально не выходя из дома. У себя на родине женихи ведут себя чересчур скромно, боятся за свою репутацию, опасаются ошибок, осуждения и особенно русских женщин. Напротив, счастливчики, приезжающие в поисках развлечений и невест, уже утратили этот иррациональный страх. Всеми фибрами своей души они стремятся вернуться домой с отличным уловом, не подозревая, что именно они выступают в качестве аппетитного живца.
Мама Катерины не разделяла ее меркантильных стремлений и не собиралась отпускать дочь, но, с другой стороны, осознавала, что не сможет ей помешать. Пусть вытворяет что хочет, лишь бы стала счастливой. Матери становилось страшно, когда она представляла, что скоро останется одна. Отца Катя помнила смутно. Когда ей было семь лет, он погиб в автомобильной аварии. Возвращаясь из командировки, он разбился где-то под Тверью: роковым образом выехал на встречную полосу, не заметив несущуюся в лоб фуру. Его «десятка» разбилась вдребезги. Так Катя потеряла папу, даже не попрощавшись с ним.
В тот вечер мама пребывала в дурном настроении.
– Ты куда собираешься? – обиженно спросила она.
– С девчонками отдохнуть, – ответила Катя, красуясь перед зеркалом с губной помадой. – Мам, ты каждый раз задаешь одни и те же вопросы.
– Я же волнуюсь за тебя!
– Ой, не начинай! Когда же ты перестанешь думать, что я маленькая девчонка. Мне давно пора снять квартиру, но я тебе обещала, что пока не сделаю этого, ведь тебе одной жить тоскливо. А мне бы наоборот! Но если ты снова будешь ко мне приставать, то я на следующей неделе найду жилье и оставлю тебя в покое – ты меня больше не увидишь!
– Катя! – возмущалась Настасья Сергеевна, терпя шантаж дочери и сразу идя на уступки.
– Катя, Катя! – брезгливо отвечала дочь. – Тысячу лет Катя! Уйду, не заметишь как! И записку не оставлю, и по телефону не предупрежу.
– И куда ты уйдешь?
– Думаешь некуда? Ошибаешься! – дразнила маму Катерина. – Знаешь, сколько мужчин предлагают мне руку, сердце и квартиру в придачу? Ты даже не догадываешься – я сама не догадываюсь! Я пока не ухожу, потому что не определилась. Столько предложений, выбор очень сложен. Не хочется ни от кого зависеть, вот сниму квартиру и стану сама себе хозяйкой или приглашу к себе Ленку. Она с радостью согласится, и будем жить душа в душу.
– Делай что хочешь, – вздыхала Настасья Сергеевна. – Я никогда с тобой не справлялась. Избаловала я тебя… Это все недостаток отцовского воспитания.
Катя отложила помаду и с недовольством скривила губы:
– Папочка рано ушел от нас, мы не виноваты. Ты правильно сделала, что не подыскала мне отчима, я бы тебе никогда не простила.
– Какой отчим? Я до сих пор твоего отца люблю! И папа может быть только один.
– Мамуля, ты у меня прелесть! – вскочила со стула Катя. – Только временами бываешь занудой, а так я тебя очень люблю. Ты меня полностью устраиваешь! Ой, Ленка звонит, а я опять опаздываю, – она подбежала к телефону, чуть не опрокинув настенное зеркало, заставив его дрожать, как при землетрясении. – Да! Ты уже собралась?
– Нет, сижу на кровати и подбираю трусики с лифчиком, – ответил голосок в трубке. – Как считаешь, может, обойтись сегодня без него? Так я буду соблазнительней.
– Ты что! – вскрикнула Катя. – С твоей обвисшей грудью? Не вздумай!
– Ты уверена? – сомневалась Лена. – Значит, мне лучше подложить что-нибудь для объема? Но это бросается в глаза. Я буду похожа на смазливую прошмандовку.
– А так ты будешь похожа на выдоенную буренку, – рассмеялась Катя. – Что, по-твоему, краше? Делай, что я тебе говорю.
– Ладно, – сдалась Лена. – Лучше шлюшка, чем буренка. Надену тогда строгое платье с глубоким декольте, как девушка из высшего общества. Шлюхи таких не носят. Это меня выделит и подчеркнет мой деловито-романтический образ. Но как подобрать трусики? Вот это реальная проблема…
– Примерь кружевные стринги со стразами, которые мы на распродаже купили, помнишь? – предложила Катя.
Подружки часто советовались с ней по поводу гардероба и новых причесок, считая ее гламурной особой, почти образцом современной моды и объектом для подражания.
– Голубые или фиолетовые? – затруднялась Лена.
– Боже упаси! – запричитала Катя. – Красные со стразами. Нашла? Тонкие такие, кружевные. Ты визжала на весь бутик, когда успела их ухватить, помнишь? Они тебе очень идут. Но если ты не собираешься никому их демонстрировать, то можешь надеть голубые или фиолетовые, но после пеняй на себя. Будешь сама краснеть, я тебя предупреждаю. Красные в самый раз, полный улет, даже у меня таких нет.
– Нашла! – взвизгнула Леночка. – В белье затерялись. Вот они, мои сладкие! Какая прелесть, ох! А стразики, божественно! Страсть, полный фэшн! Так и хочется, чтобы умелые руки их надели, а лучше сняли. Прелестные трусики, ты права!
– А я что тебе говорила, – зевнула Катя. – Ты настоящая блондинка, и не лечишься.
– Да ну тебя! Вы завидуете. У Наташки таких тоже нет. Она пока не звонила?
– Пока нет, – вновь зевнула Катерина. – Она сегодня не в настроении. Ноготь сломала, и тот придурок ее бросил, так что Наташка сегодня вся на нервах.
– Тот ресторатор? Кретин! Редкий жлоб, один на сотню. Не понимаю, зачем она за ним бегала? Сразу было ясно, что дохлый номер.
– Амур попутал.
– Вечно ее кто-то путает, – веселилась Леночка. – Наташке не везет. А если вспомнить Гарика? Как он напоминал настоящего Мартиросяна! Как он ее кинул, а? Какие клятвы давал? Наташка верила и продолжает верить. Неисправима! И сломанный ноготь – это ужасно! Как же она будет?
– Наташка выдумщица, перчатки, может, наденет.
– Перчатки? Типа садомазо? У меня есть такие на всякий случай!
– Почему бы и нет? Или такие кружевные, как тургеневские барышни носили.
– Где же она их найдет? – не поверила Лена.
– Неважно. Но если она осмелится появиться с забинтованным пальцем – это будет дико смешно. Мы сделаем вид, что она не с нами, и будем держаться от нее подальше.
– Еще бы, сломанный ноготь, жуть! – подтвердила Леночка.
Сама она в столь ответственные моменты ногтей не ломала и не в пример своей впечатлительной визави не расстраивалась по пустякам. Ее бросали, бросала она. Шопинг оставался лучшим средством для поддержания бодрости духа. Шопинг важнее, он возбуждает и заменяет другие удовольствия. От каждой приобретенной вещицы или дорогой безделушки Леночка приходила в экстаз. Природа не наделила ее ни особенной внешностью, ни стандартной фигурой. Леночка была необычна в телосложении, характере и взгляде на жизнь. Пытаясь скрыть свои недостатки, она наоборот выпячивала их, например, надевала узкие джинсы на размер меньше или каждый месяц меняла цвет волос, отчего ее волосы походили на веник. Постепенно прически укорачивались, открывая ее непропорциональное личико и нос с горбинкой. Часто мужчины закрывали глаза на ее физическое несовершенство, но недолго выносили ее капризную легкомысленную натуру. Лена считала, что если рядом находится интересный мужчина, то он обязан ее развлекать, поднимать ей настроение и выполнять любые просьбы. С кавалерами она любила рассуждать на специфические темы, отчего они в два счета выдыхались, а ее причитания о неудачных гороскопах, новинках бижутерии, последних показах Fresh Art и советах Cosmopolitan они просто не выносили. Леночка не настаивала, любила себя и не желала меняться, считая, что мир должен крутиться вокруг нее. В общем, она почти всегда находилась в состоянии гордого одиночества.
С Катериной они не были лучшими подругами, общались редко и встречались в основном на презентациях и распродажах. Просто иногда Лена оказывалась полезна, точнее ее двоюродный брат, из-за которого с ней и поддерживали связи. Он был известным городским гулякой, постоянно крутился в клубной среде и часто приносил сестре эксклюзивные приглашения на закрытые вечеринки, а добрая Леночка тащила с собой всех подруг и приятельниц.
Когда подруга иссякла и попрощалась, Катя тяжело вздохнула:
– Заболтала!
– Пустая курица, – сурово добавила мама. – Ты институт окончила, а она и до середины не доучилась, бросила и ничем не занимается. Или устроилась куда?
– Нет, вроде бы не устроилась, – равнодушно ответила Катя.
– Зачем? Ей и так неплохо.
– А ты собираешься?
– Собираюсь, на неделе было собеседование в турагенстве, – раздраженно подтвердила Катя. – Обещали на днях позвонить. А что, собственно, я умею? Знаю языки, и только. Умные люди второе высшее получают, а мне лень, одного красного диплома хватило. Ты же знаешь меня: если сейчас снова учиться, то на одни пятерки – иначе не умею.
– Бедняжка! – мама обняла ее. – Ты так и не избавилась от комплекса отличницы.
– Вся в мамочку, – улыбнулась Катя и вырвалась из ее объятий. – Осторожней! Видишь, я только что сделала прическу!
– Бесстыдница, – застенчиво улыбнулась мать и ушла на кухню.
Катерина осталась наедине со своим отражением…
2
К парадному входу девушки подкатили на белом лимузине – Лена заказала его специально для торжественного события. Водитель в смокинге почтительно открыл дверь светским львицам. Взгляды случайных зевак, высокомерных толстяков и их куколок устремились на красавиц. Девочки были одеты дорого, со вкусом и выглядели очень стильно.
Опередив остальных, на ковровую дорожку ступила Леночка. Она шла важно, с примесью аристократической спеси, выставив вперед грудь, к которой прижимала лысую собачонку. Кто только надоумил ее прихватить с собой это нелепое создание?
За ней, счастливо улыбаясь и едва сдерживая смех, спешили Катя и Наташа. Всю дорогу они смеялись над ее прихотью и ласково трепали милую собаку по макушке – она пришлась им по душе. Песик сопел, а на крутых поворотах издавал протяжный лай, отчего девушки смеялись еще громче.
Опередив остальных, на ковровую дорожку ступила Леночка. Она шла важно, с примесью аристократической спеси, выставив вперед грудь, к которой прижимала лысую собачонку. Кто только надоумил ее прихватить с собой это нелепое создание?
За ней, счастливо улыбаясь и едва сдерживая смех, спешили Катя и Наташа. Всю дорогу они смеялись над ее прихотью и ласково трепали милую собаку по макушке – она пришлась им по душе. Песик сопел, а на крутых поворотах издавал протяжный лай, отчего девушки смеялись еще громче.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента