Алёна Алексина. Игра со Зверем. Шах королю

   – Амо-о-он. – Она выдохнула его имя едва слышно, но демон тут же накрыл губы поцелуем, не давая шепоту сорваться.
   Расплавиться, но не сгореть. Сгореть, но не вспыхнуть. Девушка чувствовала, как огненная стихия рвется наружу. Нельзя, нельзя! Как тяжело, как прерывисто, но почти неслышно он дышит. Как бешено колотится его сердце! Кассандра оплела ногами бедра своего мужчины и прильнула ближе.
   Он не мог остановиться. Уже не мог. Губы ласкали ее грудь, руки – ее саму, и предводитель воинства Ада совсем потерял контроль от стонов, которые с таким трудом сдерживала его человечка, от дрожи ее прохладного тела. Он слышал краем уха, как в темноту галереи кто-то вошел. Ниида, кажется, тоже услышала и вместо того, чтобы едва слышно застонать, вцепилась зубами квардингу в плечо, не давая сорваться даже едва слышному вздоху. Прохладные пальцы скользнули под рубаху, ногти впились в спину.
   Кэсс плавилась от каждого нового движения его тела, от каждого прикосновения. Еще, еще… И на нее обрушилась ослепляющая, оглушающая, поглощающая все вокруг волна наслаждения. Демон замер, уткнувшись пылающим лбом в стену. Сердце грохотало так оглушительно, что казалось, его стук слышно даже в самых дальних покоях дворца.
   Не сдержался. Не смог.
   Он отстранился от девушки, но тут же снова прижал к себе, поняв, что ноги ее не держат.
   Что натворил? Даже крыльями не закрыл. А если бы она вспыхнула? А если бы не сдержалась и закричала?
   Нет, не было ничего странного в том, что хозяин берет рабыню, это-то как раз никого бы не удивило. Но то, что рабыня кричит от наслаждения, рвет ногтями спину своего господина, а сам господин целует белую обнаженную грудь – вот это вызвало бы множество вопросов. Что наделал?
   Как они сейчас выйдут в зал? Квардинг вгляделся в девичье лицо – опухшие от поцелуев губы, горящие и еще слегка затуманенные от страсти глаза. Невольница, которую жестоко имели в темноте галереи, выглядит не так. Что натворил?
   – Амон… – прошептала она, коснувшись его плеча.
   Он вопросительно посмотрел.
   – Ударь меня.
   В голубые глаза словно упала льдинка.
   – Что? – спросил хриплым едва слышным шепотом.
   – Ударь меня. Иначе они догадаются…
   Как поняла? Демон взял ее лицо в ладони и пристально вгляделся в темные, пронзительно смотрящие на него глаза. Наклонился и осторожно, с восхищением поцеловал.
   – Амон…
   Две хлесткие пощечины эхом отозвались в полумраке.
   Хозяин схватил рабыню за руку и поволок за собой.
   В груди кипело какое-то новое непонятное чувство.
   Он не знал ему названия.
   Вечером спросит у Кэсс.
   Когда господин и его невольница вышли в ярко освещенный шумный зал, ни у кого не возникло сомнений, что произошло между этими двумя. На лице девушки горели следы двух сильнейших оплеух, губа была прикушена до крови, одежда в беспорядке.
   Лицо Вилоры вытянулось. Тирэн отвернулся, пряча усмешку. Он-то знал, как Амон обращается с рабынями. Назови ее хоть ниидой, хоть богиней – ничего не изменится. И только Герд посмотрел спокойно. Не его дело осуждать квардинга и уж тем более раздумывать над тем, за что он наказал девчонку. Он хранитель и хозяин. За что захочет, за то и накажет.
   Между тем демон выволок едва переставляющую ноги жертву в центр зала и швырнул на пол. Она упала, ободрав ладони, и дрожащими руками попыталась привести в порядок одежду, убрать с пылающего лица выбившиеся из прически волосы. Вокруг медленно собиралась толпа. Все смотрели с холодным любопытством. Интересно, почему всегда сдержанный квардинг Ада решил публично расправиться со своей девкой?
   – Амон, в чем… – Оракул осекся, увидев сжавшуюся на полу претендентку, и перевел удивленный взгляд на ее хранителя. – Что случилось?
   – Скажи, Динас, ты тоже участвуешь в очередной проверке моей верности? – с опасными нотками в голосе спросил Амон. – Я и тебя недостаточно убедил?
   Над стихшей толпой гостей пронесся легкий шепот удивления. Верность квардинга никогда раньше не подвергалась сомнению, и сейчас ангелы и демоны старались не пропустить ни слова из беседы.
   – Я высказал свое мнение на Совете, и менять его не намерен. Твоя верность не подвергается сомнению, – отчетливо сказал старый колдун. – Но твое отношение к претендентке вызывает опасение – я просил ее беречь, а не избивать. Что происходит?
   Вместо ответа демон схватил свою жертву за волосы и рывком вздернул с пола.
   – Говори, – приказал он.
   – Я… думала, это хозяин, – дрожащим голосом попыталась оправдаться несчастная. – Я не знала, что это не он. Я не виновата! Никто бы не отличил! Он был просто одно лицо!
   Амон разжал пальцы, Кэсс снова упала и затравленно съежилась, чтобы стать как можно незаметней.
   – Он? – медленно перепросил оракул.
   – Инкуб, который не только принял мой облик, но и посягнул на мою рабыню. Заметь, Динас, не просто рабыню. Нииду. – Амон недобро прищурился. – Мактиан – левхойт, и на многое имеет право. На многое, но не на все.
   Над толпой гостей пролетел разноголосый возмущенный гул. Собравшиеся переглядывались.
   Квардинг гневно взмахнул рукой, призывая к тишине, и продолжил:
   – Он начал путать меня с собой, а ее, – хранитель бросил презрительный взгляд на рабыню, – с Трояной. Поэтому, Динас, пользуясь своим правом, я требую провести Совет.
   – С какой целью? – Мактиан наконец шагнул вперед.
   Рядом с ним шел и юноша-инкуб. Бледный от страха и (Кэсс знала наверняка) от потери крови.
   – Да, я ошибся – твоя девка такая же, как остальные. Но не думаешь же ты, будто я стану извиняться перед ней за то, что он, – левхойт кивнул на своего невольника, – ее поимел?
   – Нет. – Сын усмехнулся. Инкуб, увидев эту ухмылку, вздрогнул и непроизвольно стиснул руками живот. – Еще чего не хватало – извиняться перед рабыней. Много чести. Извиняться надо передо мной за то, что посягнул на право хозяина.
   Ангелы и демоны согласно загудели. Право хозяина было священно. В их мире можно было легко отнять жизнь, но запрещалось распоряжаться судьбой чужого раба. Поэтому поступок левхойта выглядел вдвойне вопиющим: он не только старался подчинить своей воле чужую девку, стать ее господином, но еще осмелился посягнуть на ее неприкосновенность. Никто из присутствующих на приеме не выступил бы в защиту правителя Ада.
   Квардинг удовлетворенно улыбнулся и продолжил:
   – Но мне не нужны извинения. Скажи, левхойт, этот самозванец принадлежит тебе?
   – Да. И подчиняется тоже только мне.
   – Ты. – Амон перевел взгляд на юношу. – Рассказывай.
   – По приказу господина я принял ваш облик и утащил девушку в галерею, а там… взял ее. Она не сопротивлялась! Господин сказал – это старый обычай. Проверка верности и чувств.
   – Она прошла ее? – живо поинтересовался стоящий здесь же Аарон.
   – Нет! – испуганно воскликнул несчастный раб. – Она не смогла отличить меня от хозяина.
   Амон повернулся к оракулу и, глядя ему в глаза, произнес с расстановкой:
   – Я требую созвать Совет по причине измены левхойта Мактиана. Без согласия членов Совета он не только покусился на мою собственность, но и отдал приказ снять с меня слепок. Он превратил инкуба в квардинга Ада.
   Тишина оглушила. Мактиан, осознав, что именно ставят ему в вину, побелел. Ни инкубам, ни суккубам не разрешалось принимать обличье представителей свободных рас, а уж тем более знати из числа правящих.
   Оракул задумчиво молчал. Аарон несколько раз открывал рот, но так и не нашелся что сказать. И только Рорк, выступив вперед, тихо произнес:
   – Амон, это очень серьезное обвинение…
   – Это очень серьезный проступок.
   – Мактиан? – Динас наконец обрел дар речи.
   – Да оглядитесь же, слепцы! – прогрохотал в ответ демон. – Он носится с ней, как курица с цыпленком! Неужели вы не понимаете, что…
   – Что, Мактиан? – Оракул повернулся к разъяренному, но по-прежнему мучнисто-белому правителю Ада. – Что? Мы подвергли Амона допросу, словно низшего, по твоей прихоти притащили на Совет девку, но и это тебя не успокоило? Ты решил пойти на измену? Ради чего? Объясни!
   – Она не захотела меня. Не захотела Рорка. Только своего господина, оба раза! – Он стиснул зубы, с трудом подавляя Зверя. – Ее охраняют. Она его ниида! Разве это не подозрительно?
   – Совет удовлетворит мое право? – игнорируя эти обличительные выкрики, спросил квардинг.
   Динас посмотрел на Рорка, на Аарона, потом перевел взгляд на Риэля, скромно стоящего в стороне, и сказал:
   – Ради этого нет нужды собирать Совет, – и тут же поднял руку, останавливая шум возмущения, воцарившийся в зале. – Левхойт Мактиан, вы обвинены в измене. Вы снимаетесь с поста и будете заключены под домашнюю охрану до принятия окончательного решения относительно вашей судьбы.
   – Присоединяюсь, – выступил вперед Рорк.
   – Присоединяюсь, – хрипло отозвался Риэль.
   – Присоединяюсь, – кивнул Аарон.
   – Заключите изменника под стражу, – кивнул оракул нескольким демонам из числа воинов-десятников и потер ладонью лоб. – Что делать с инкубом?
   Амон посмотрел на Тира, стоявшего за спиной юноши. Демон с готовностью шагнул вперед. Горемычный раб вздрогнул, глаза помутнели от ужаса, лицо из белого стало серым… он начал медленно оборачиваться, так как понял – позади стоит Смерть. Однако несчастный так и не успел взглянуть в глаза своему палачу. Сильные руки легли на затылок и подбородок, резкий рывок, сухой хруст, и обмякшее тело мешком валится на мраморный пол.
   – Мой квардинг ведь не против? – усмехнулся Тирэн. – Теперь он снова единственный обладатель… нииды.
   Динас с легким упреком покачал головой и сказал:
   – Амон, тебе придется заменить Мактиана.
   – Нет, – коротко ответил тот.
   Над залом снова пронесся ропот.
   – Что значит «нет»? – Колдун не повысил голоса, но в воздухе ощутимо похолодало.
   Квардинг не обратил на это ровным счетом никакого внимания.
   – Еще совсем недавно левхойт Аарон обвинил меня в измене и попытке вероломно возглавить квард. – Амон говорил негромко, но от каждого произнесенного слова находящиеся в зале демоны все быстрее теряли человеческий облик. – Выбирайте другого. Меня уже достаточно проверяли на верность долгу. Я остаюсь тем, кем был все эти века.
   – Амон!
   Он не отреагировал, схватил Кэсс за плечо, вынуждая подняться, и развернулся по направлению к дверям.
   – Квардинг! – В зале потемнело, как будто горящие под потолком огни накрыла сумрачная тень. – Не смей поворачиваться ко мне спиной!
   Прямое неповиновение воле оракула. Первое с тех времен, как Динас взял власть, уничтожив своего предшественника в поединке. Жестокий колдун, владеющий древней магией, но в отличие от прочих не отдающий за это жизнь, единственный провидец из расы демонов, он был намного сильнее каждого из присутствующих и мог уничтожить противника одним движением руки. Но воины Ада были готовы защитить своего предводителя. А со всеми он не справится. Это оракул понимал. Однако допустить пренебрежения к своей персоне тоже не мог.
   Амон застыл, до боли сжав Кассандре руку, а потом медленно повернулся и одарил старого колдуна тяжелым взглядом, полным глухого неповиновения. В данный момент квардинг был в своем праве, и его недруг впервые понял – придется отступить.
   Ниида словно почувствовала внутреннюю борьбу своего спутника и незаметно слегка сжала горячую жесткую ладонь. Демон моргнул, слепая ярость отступила. Он почтительно склонил голову.
   – Я не хотел проявить неуважение, оракул.
   Динас помолчал, понимая, что любое неверно сказанное слово сейчас может стать роковым.
   – Ты очень независим, квардинг, как и подобает настоящему воину, – сказал он наконец. – Но Аду нужен левхойт. И лучше тебя с этим никто не справится. Мы доверяем тебе нашу безопасность, неужели не доверим квард? Однако если ты пока не хочешь занять это место, нужен тот, кто захочет.
   Старый интриган не кривил душой. Демоны – самая хлопотная раса. Они живут дольше, они сильнее, беспринципнее и опаснее всех прочих. Пусти сейчас на место левхойта кого-то из знати – сразу начнется грызня, а где грызня – там недалеко до измены и раскола. Поэтому сын Мактиана и впрямь подходил идеально. Его уважали, боялись, и он командовал войском, в котором так или иначе состояло подавляющее большинство подданных. Откажется возглавить Ад – быть смуте, убийствам, парочке отравлений и нескольким изнасилованиям как минимум.
   – Я полностью полагаюсь на ваш выбор, оракул, – тем временем склонил голову собеседник. – Уверен, вы знаете, кто именно нужен кварду. Я принесу клятву верности любому правителю, назначенному по вашей рекомендации.
   Это был тонкий, расчетливый ход, явное проявление доверия, которым Амон одаривал лишь избранных, и Динас понял это. Попробуй он сейчас настоять на своем, его авторитет пошатнется и обретет оттенок самодурства.
   Старый колдун прокрутил в голове события последних минут и улыбнулся. Мальчишка вырос. Драма перед свидетелями, вспышка неповиновения – все это изящно спланированная интрига, которая позволила не только подняться в глазах подданных, но и избавиться от угрозы правления, что висела над сыном опального ныне левхойта не одну сотню лет. Интересно, какую роль в этом сыграла девчонка? Не именно сейчас, а вообще во всей истории с Мактианом? Еще в первый их разговор было ясно, что она не так проста, как кажется. Может… нет, он не будет торопиться. Оракул усмехнулся и согласно кивнул:
   – Хорошо. Обещаю, мой выбор тебя не разочарует.
   – Я могу идти, оракул? – невозмутимо спросил квардинг.
   – Да.
   Демон еще раз кивнул, толкнул вперед рабыню и пошел прочь.
   Тирэн, стоявший рядом с оракулом, усмехнулся. Квардинг Ада обладал удивительной способностью выводить из себя даже самых спокойных и хладнокровных оппонентов. Его или ненавидели, или боготворили. Но боялись всегда, и Мактиан не был исключением. Он прекрасно понимал, что, пожелай наследник править, то легко победит отца в поединке. Даже оракул при всем своем могуществе не смог наказать высокородного наглеца. Это поняли все. Амон неспроста устроил сцену неповиновения – теперь не только войско Ада, но и почти вся знать будет поддерживать квардинга. Демоны высоко ценят твердость и бесстрашие, а уж о праве хозяина и говорить нечего. Великие интриги плетутся тихо… Хранитель кивнул Натэли, отпуская ее на ночь с каким-то смазливым брюнетом из ангелов, и пошел к выходу.
   Проходя мимо Вилоры, Тир словно невзначай провел рукой по ее спине, и хмыкнул, когда вампирша окаменела. Помнит его. Пусть и делает вид, что они незнакомы. И все так же боится до дрожи, до оторопи. Его это забавляло, но сейчас следовало сосредоточиться на другом.
   Этот путь за последний месяц он изучил так, что мог бы пройти с закрытыми глазами.
   Нижний квард Вильена.
   Здесь даже не живут – существуют люди, которым уже не светит удача в мире хозяев. Старики, чудом не умершие, больные, уроды. Они призывали смерть каждый день. Жалкие, не имеющие воли даже на то, чтобы прекратить свои мучения.
   Демон зашел в пустующую хибару и замер справа от входа. Нужно ждать.
   – Как тебе вечер? – Голос говорившего звучал глухо из-за низко опущенного капюшона.
   Тирэн усмехнулся – он не считал нужным скрываться. Амон полностью ему доверяет, так что опасаться нечего. А вот тот, кто стоял напротив, рисковал многим.
   – Да. Мактианов выкормыш позабавил. – Демон презрительно усмехнулся. – Достойный наследник своего отца. Итак, теперь ты мне веришь?
   Собеседник кивнул.
   – Я не ожидал. До последнего сомневался, но это… какой следующий ход? Нужно опередить его хотя бы на полшага, иначе тебе не стать квардингом Ада, брат.
   Тир кивнул.
   – Он уже поставил раба командовать ангелами. Подточил репутацию оракула. И теперь будет выжидать.
   – Почему?
   – Ритуал. Ему нужно, чтобы на алтаре оказалась его ниида.
   – Зачем?
   – А ты как думаешь? – Сотник сверкнул глазами.
   Его собеседник тихо зарычал.
   – Ее нужно убить. Справишься?
   – Попробую, – осторожно ответил демон. – Так просто к ней не подобраться. Рядом постоянно вертится этот… как его… Фрэйно. Он из простых воинов, но предан как пес. Особенно этой девке. Уж не знаю, что она для него сделала. Да и боец он на зависть многим. Легко не будет. Но у меня есть кое-какие идеи. Готовься. И помни – ты обещал отдать мне Амона. Я очень хочу убивать моего квардинга долго.
   Из-под капюшона послышался очередной смешок.
   – Он верит тебе.
   – Да.
   – Верит больше, чем кому-либо. Почему?
   – Помнишь, отец говорил: «Главное – уметь хотеть и ждать»? – недобро усмехнулся Тирэн. – Я готов тысячу лет стоять в тени, спасать его и… ждать, пока он устранит все препятствия, расчистив мне дорогу. Я ведь не могу вызвать Мактиана, потому что не принадлежу к знати.
   – Ничего. Скоро возникнет новая прослойка правящих, – закончил за него брат. – Как ты верно подметил, мы умеем и хотеть, и ждать.
 
   – Сильно болит? – Амон слегка коснулся прокушенной губы.
   Девушка покачала головой и прикрыла глаза.
   – А почему тогда вид такой несчастный? Ты словно опять зареветь хочешь, Кэсс.
   – Поговори со мной, – тихо попросила она. – Я запуталась. Зачем ты устроил это представление?
   – Потому что мне это нужно. – Демон снял рубашку, хмыкнул, изучив в зеркале свою спину, распаханную багровыми бороздами, и подтолкнул нииду к кровати. – А для чего – тебе знать не стоит. Спать ложись.
   – Амон…
   Он вздохнул. Потом еще раз. Схватил рабыню за руку, подвел к ложу, усадил, как маленькую, и сел рядом.
   – Что ты за настырная такая?
   – Какая есть. – Кассандра куталась в его рубаху и задумчиво смотрела на весело пляшущее в камине пламя. – Скажи, ты ведь нарочно сделал так, чтобы твой отец меня возненавидел? Меня постоянно охранял Фрэйно, но, когда на Поприще пришел левхойт, туда набежал целый отряд воинов. Он был не просто зол, но еще и публично унижен. Ты это подстроил?
   – Да, – легко признался квардинг и вытянулся поверх одеяла, закинув руки за голову.
   Девушка смотрела на него сверху вниз и пыталась решить, ударить его или…
   – Ты опять громко думаешь, – лениво заметил хозяин, поднял правую руку и потянул невольницу за волосы, вынуждая наклониться. – Целуй, так и быть. Потерплю.
   Она вспыхнула, ударила его кулаком в грудь и замерла, когда Амон рассмеялся.
   – Так тоже сойдет. – Он отпустил ее косу и снова заложил руку за голову, прикрыв глаза. – Кэсс… ты же разбираешься во всяких глупых чувствах. Что это такое – когда смотришь на кого-то и точно знаешь: не напакостит. Не боишься, что вдруг ударит. Причем не потому не боишься, что знаешь – успеешь перехватить, а потому, что… просто не ударит.
   Амон нахмурился, явно недовольный качеством своего объяснения, и открыл глаза. Смерил рабыню вопросительным взглядом.
   – Что это?
   – Доверие, – тихо ответила она. – И это не глупое чувство.
   – То есть я тебе доверяю? – уточнил квардинг, и сердце нииды болезненно дрогнуло.
   Она порывисто склонилась к своему мужчине и прижалась к его губам. Тот на мгновение привлек девушку к себе, опрокинул на подушки, однако сразу же мягко оттолкнул.
   – Отстань, – пробурчал беззлобно. – И так натворила дел сегодня. Нельзя.
   – Я натворила? – Она смотрела на Амона и понимала, что ее поддразнивают. – Я? Натворила?
   Он усмехнулся, и на правой щеке появилась столь любимая Кассандрой ямочка.
   – Что ты хотела спросить? – напомнил он.
   – Почему ты так беззаботен?
   – Я избавился от Мактиана.
   Демон снова прикрыл глаза, проговаривая про себя: «Доверие…» А ведь правда – лежит, закрыв глаза, и не ждет коварства. И не усомнился ни разу, когда в зал ее тащил, будто человечка что-то не так сделает. А ведь она не старается ничего доказать. Странно. Не пытается подчинить. Не стремится манипулировать.
   – Но зачем? – Любопытная никак не желала униматься. – Зачем? Он же твой отец.
   – Он мешает, – коротко отозвался собеседник. – Слишком держится за власть и не видит, что уже давно ничем не управляет. Аду не нужен такой левхойт – ему и квардинга достаточно.
   – Амон… а оракул? Он же понимает, что ты все подстроил.
   – Почему так думаешь?
   – Я… его мысли нечаянно прочла.
   Демон резко открыл глаза и сел.
   Кэсс испуганно затараторила:
   – Я не нарочно, оно само получилось…
   – Покажи, – коротко приказал он, беря ее лицо в ладони.
   Через несколько минут квардинг вздохнул и покачал головой, отпуская нииду.
   – Так плохо?
   – Придется после этого испытания тебя убить. – Он в очередной раз потянул невольницу за волосы и уложил рядом. – Хватит вопросов. Спи.
   – Только… – она повернулась и уткнулась ему в плечо, – ты не уходи.
   Через мгновение девушка уже дышала безмятежно и ровно. Амон встал, укрыл ее одеялом и какое-то время просто смотрел на спящую, пытаясь что-то для себя решить.
   – Какая сладкая… – Спокойный голос, раздавшийся за спиной, не стал неожиданностью – звериный слух квардинга уловил знакомые шаги, когда Тирэн только подходил к покоям. – Разрешишь?
   Хозяин кивнул, и друг, склонившись, коснулся щеки рабыни. Та недовольно засопела и отодвинулась. Демон молча выпрямился. Квардинг же, покачав головой, в свою очередь тоже коснулся Кассандры, как это только что делал его гость. Ниида вздохнула и потерлась о широкую ладонь, словно котенок.
   – Чувствующий человек. Это измена.
   Амон лишь усмехнулся.
   – Тебе… ее беречь надо. Вдруг кто узнает, – сказал сотник. – Могу помочь. Прослежу за ней. Рядом посплю. Буду греть, как кот.
   – Котов кастрируют, между прочим.
   – Твои слова вонзаются в мое сердце невидимыми стрелами! Что ж, придется греть без всякого внутреннего томления, – развел руками демон.
   Его собеседник постоял какое-то время молча, а потом жестом пригласил гостя оставить комнату.
   Они устроились в гостиной, Тирэн сразу плюхнулся в свое любимое кресло. Неслышной тенью в комнату вошел раб и поставил на стол поднос с чеканными стаканами и бутылкой выдержанного антарского бренди.
   – Хорошо иметь во владении ангела, – практично заметил Тир.
   – Да, особенно такого, у которого весь подвал забит питьем, – легко согласился Амон. – Итак, – он отослал прислужника и разлил по бокалам напиток. – Ты сделал то, о чем я просил?
   – Нет, мой квардинг. Пока нет.
   – Выжидаешь?
   – Да. Но дело не в охране, а в оракуле. Он любит все проверять не по разу, поэтому я особенно не тороплюсь. Все будет безупречно. – Демон отбросил вдруг насмешливый тон и спросил: – Ты бы хотел видеть меня левхойтом Ада?
   – Нет, – последовал мгновенный ответ.
   – Причины?
   – Сидеть на троне и плести интриги? Ты сможешь, но… сбежишь через сотню-другую лет, и мне все равно придется занять твое место.
   – Ха! – отозвался Тир. – Ты меня слишком хорошо изучил. Это даже досадно. Получается, мне нечем удивить своего предводителя.
   – Зато ты единственный можешь его не опасаться, – спокойно заметил тот.
   Сидящий напротив кивнул, сделал большой глоток бренди и блаженно зажмурился.
   – А девчонка догадывается о том, какую участь ты ей уготовил?
   – Это не имеет значения, – пожал плечами собеседник. – Играть ей все равно придется до конца. Кстати, об играх. После третьего соревнования мне понадобится твоя помощь. И, пожалуй, чуть позже – помощь твоей претендентки.
   Сотник кивнул.
   – Кстати, о претендентке… Я всякое повидал, но эта шлюха…
   Разговор свернул в другое русло.
   Так Тир просиживал в этой просторной зале каждый вечер последние две недели. Он не спрашивал о причинах столь частых встреч, как и о том, почему друг не найдет себе занятия приятнее, ведь его ждала в постели теплая и на все готовая девка. Ну да ладно. Его дело не лезть с расспросами, а по мере сил выручать своего вожака, как он и делал последние несколько сотен лет. Квардинг доверял ему. Демон заслужил, выстрадал это доверие. В памяти всплыл недавний разговор с братом, и на мгновение, на долю секунды, в душу закралось сомнение. Все-таки… Но он безжалостно придушил робкую неуверенность и выбросил лишние мысли из головы.
   Уходил он, как обычно, под утро, напомнив хозяину нииды, что этот день будет последним перед соревнованиями и особенно лютовать на тренировке не стоит.
   Амон задумчиво посмотрел ему вслед и отправился в спальню, чтобы разбудить сладко сопящую соню. Занятие он отменять не собирался.
 
   День пролетел слишком быстро. Кэсс все надеялась, что он будет тянуться и очередное испытание долго не настанет. Увы. Время в переживаниях промелькнуло стремительно. Она снова стояла на Поприще. На этот раз претенденток подготовили к зрелищу. Видимо, оно обещало быть красочным…
   Каждая девушка получила специально сшитую одежду. Ниида, взяв в руки темно-бордовый шелк, которого от силы хватило бы только на пару шарфов, с ужасом думала о том, что в этом наряде ей, похоже, придется предстать перед сотнями зрителей. К чему это ничего не прикрывающее одеяние? Она кое-как натянула предложенные лоскуты и сразу же почувствовала себя голой. А выйдя на арену, и вовсе захотела прикрыться руками. Остальные участницы предстоящего действа смотрелись ничуть не менее нагими.
   Вилора была в похожем наряде, только темно-синего цвета, и, судя по ее окаменевшей спине, тоже чувствовала себя неуютно. Из всех только Натэль, щеголявшая в голубом шелке, ощущала себя свободно. Она даже потянулась, демонстрируя безупречное тело.