Без лишних в этой ситуации разговоров они быстро снимали друг с друга одежду, продвигаясь к спальне. Не было произнесено ни одного слова, словно звуки помешали бы насладиться неожиданно вспыхнувшей страстью. Разумом Полина понимала, что ей нужно остановиться, но руки Литвина, его губы не давали возможности сделать это. Тело просило любви, и Полина, с тихим вздохом упав на постель, покорилась.
Время в объятиях Литвина летело быстро. Уже ближе к восьми Полина отодвинулась от него и с тихим удивлением в голосе сказала:
– Я не очень люблю сюрпризы, но этот меня впечатлил.
– Рад угодить.
– Что на тебя нашло?
В словах ее послышалась грусть, что не прошло незаметно для Литвина.
– А ты почему уступила?
– Не знаю, – Полина устало погладила лицо, поднялась с постели и набросила на себя халат. – Вернее, вполне понимаю, почему именно, но мне это не нравится.
– Из-за того, что я женат?
– Не только поэтому. Я не хочу, чтобы мы сближались, ведь это не принесет ничего хорошего.
– Откуда такая уверенность? – Литвин потянулся к рубашке, надел ее и принялся застегивать пуговицы. – Мне, например, кажется, что все сложится хорошо.
Полина покачала головой и подала ему брюки.
– Ошибаешься, – сказала она. – Я не умею играть на чужой территории и не хочу причинять боль другим людям.
– Ты о Яне говоришь? – усмехнулся Литвин.
– Да, о твоей жене.
– Я принял решение расстаться с ней.
От неожиданности Полина на несколько секунд задержала дыхание и быстро отвернулась, потом и вовсе отошла к окну, чтобы Литвин не увидел страх, промелькнувший в ее глазах. Она вдруг испугалась перемен, но вместе с тем радовалась, что в отношениях появилась ясность. Литвин явно продемонстрировал, что не намерен оставаться просто другом и довольствоваться встречами в ресторанах или прогулками по парку.
– Что скажешь?
– Давай поужинаем, – она повернулась. – Я проголодалась.
Литвин широко улыбнулся.
– Полина, я не собираюсь давить на тебя, – сказал он. – Не хочу лишать тебя свободы или же заставлять делать выбор. Я здесь лишь для того, чтобы показать, что ты нужна мне.
– Все очень неожиданно.
– Разве? – Литвин подошел к ней и ласково провел пальцами по щеке. – Мне кажется, все уже давно шло к этому. С момента нашей первой встречи я желал тебя.
– Не лги, – рассмеялась Полина, но замолчала, посмотрев на его губы.
– Поймала, – Литвин приблизился к ней и прошептал: – Не с первой и даже не со второй. Я не знаю, когда понял, что люблю тебя. Возможно, совсем недавно, но это не меняет сути.
– Любишь?
– Люблю.
Полина прошла в центр комнаты, посмотрела на измятую постель и присела на краешек кровати.
– Как именно любишь? С бабочками в животе?
– Что за глупости! – воскликнул Литвин, присел рядом с ней и погладил оголившееся бедро. – Мы же не подростки, чтобы мучиться от страсти. Меня даже не влечет к тебе настолько, чтобы сметать все на пути, лишь бы быть рядом. Я просто хочу быть с тобой, потому что когда мы вместе, мне хорошо.
Полина прикусила губу.
– Но когда мы врозь, ты не скучаешь. Это не любовь.
– А что тогда?
– Не знаю, – Полина пожала плечами. – Просто влечение.
– Называй как хочешь, – голос Литвина стал жестким. – И не обижайся на мои слова. Я сказал правду. Я тебя люблю, пусть и без бабочек в животе. Смешное выражение, – усмехнулся он. – Детское. Спустимся в ресторан?
– Нет, – Полина поднялась и сбросила халатик на пол. – Ужин отменяется. Ты ведь бросил дела и примчался из Москвы в Питер не для того, чтобы посидеть со мной в ресторане «Астории».
– Ты права, – Литвин провел рукой по ее обнаженному бедру. – Занять друг друга беседой мы сможем в любое другое время.
– Это цукубай, – пояснил Кайрус, проследив, куда смотрит Полина. – Ритуальная чаша для омовения рук и лица.
– Здесь все изменилось с момента моего последнего визита, – сказала Полина. – Мне нравится.
– И мне, – улыбнулся Кайрус, небрежно растянувшись на низком белом диванчике. – Люблю натуральные материалы. Посмотри, стены и потолок покрыты волокнами папируса, перегородки между зонами помещения обтянуты льном. Пол из «ипе лапачо».
– Ипе… что?
– Лапачо, – рассмеялся Кайрус. – Дерево редкой породы. Произрастает в тропических лесах Южной Америки. У него уникальная волнистая структура.
– Не вижу ничего особенного.
– Куда исчезла твоя чувственность, которая так мне нравилась? – Кайрус театрально закатил глаза и вздохнул. – Ты перестала понимать прекрасное.
– Зато я умею ценить время, причем не только свое, но и тех, с кем общаюсь.
Полина посмотрела на часы и подумала о Литвине, который остался в ее номере. Она обещала, что не станет задерживаться, быстро переговорит со словоохотливым Андреасом и так же быстро вернется. Утром они обсуждали планы на ближайший день и остановились на пешей прогулке по центру города, тем более погода позволяла: с самого утра светило солнце, да и воздух был теплым и мягким. Полина мысленно подгоняла Кайруса, который углубился в описание столика для чайных церемоний, стоящего перед низким диванчиком, где они устроились.
– …из цельного массива сандалового дерева. Специально привезен из Китая, – хвастался он.
– Во сколько тебе обошлись эти преобразования?
– Некорректный вопрос, – ответил Кайрус, но тут же назвал сумму.
Полина не удержалась и присвистнула.
– Расточительно.
– Для души ничего не жалко.
– А куда ты спрятал сейфы с драгоценностями?
– В банке. Не думаешь ли ты, что я настолько глуп, чтобы держать камни в этом месте. Когда я над чем-то работаю, то все, что необходимо, привожу сюда, а после снова отправляю на хранение, где грабителям до моих брюликов, изумрудов и сапфиров никак не добраться. В мастерской я оставляю лишь полудрагоценные камни.
– Я думала, что ты не работаешь с «холопами», – усмехнулась Полина. – Только с благородными особами.
– Цитрины, рубины и топазы ты называешь низшим классом? – ахнул Кайрус, схватившись за сердце. – Опрометчиво! Красота их велика…
– Достаточно! Не мучай меня словесным поносом.
– Матуа! Беспардонная особа, – Кайрус, как кошка, бесшумно и грациозно спрыгнул с дивана и подошел к столу у окна, взял папку и вернулся к Полине. – Внутри фото колье.
Полина быстро вытащила несколько снимков, и от восхищения ее глаза расширились.
– Матерь божья, – прошептала она, разглядывая длинную сапфировую цепь с огромной подвеской.
– У всех, кто смотрит на «Слезу», такая же реакция, – заметил Кайрус, присев рядом с Полиной. – Представь, что творится в душе, когда держишь колье в руках. Холодное, блестящее, восхитительное. Хотя это вряд ли возможно представить.
– Рассказывай, – потребовала Полина, подумав про себя, что не зря Юлик Воскресов желает получить подобное сокровище. – Кто сейчас им владеет?
– Баронесса фон Рихтгофен. Уже больше столетия парюра принадлежит этим немецким аристократам. Вернее, то, что от нее осталось.
– Не поняла, – насторожилась Полина. – Парюра неполная?
– Похоже, что так, – кивнул Кайрус. – Восемь лет назад с молотка ушло бандо за баснословную сумму. Потом его снова перепродали. В общем, у кого оно сейчас – неизвестно. Как и нет возможности узнать, кто владеет остальными украшениями. В парюру входили диадема, бандо, гребень, «Слеза», – он ткнул пальцем в фото, – серьги и браслет. Кольца и броши не было, поэтому парюра неполная изначально. Похоже, что теперь от знаменитого гарнитура у наследников осталось лишь колье. Н-да, жадный до денег барон Рихтгофен все распродал.
– И чем этот гарнитур знаменит? Кроме его стоимости, разумеется. Чувствую, что только за одно колье можно купить по меньшей мере три государства в Африке.
Полина быстро посчитала в уме, сколько денег получит от Воскресова, если уговорит баронессу продать это произведение искусства, и расплылась в улыбке.
– О-о! Колье имеет очень плохую историю. Пожалуй, я начну с начала, чтобы было понятнее, – Кайрус удобно расположился на диване и бросил на Полину мрачный взгляд, словно намекал на то, что его рассказ будет весьма кровавым. – Сто семьдесят лет назад один богатый английский промышленник купил у какого-то там индийского махараджи сапфир в триста карат. Да-да, не удивляйся. На снимке он кажется не очень большим, но тем не менее камень намного больше перепелиного яйца. В общем, этот сапфир и стал основой колье. Подвеска, как ты сама понимаешь, наиболее важная часть «Слезы»…
– Почему именно «Слеза»?
– Помолчи немного. Дай мне возможность составить цельный рассказ.
– Прости, – виновато произнесла Полина. – Продолжай.
– Сначала было изготовлено колье. Им занималась мастерская Кастеллани в Риме. Был такой очень известный в девятнадцатом веке ювелир по имени Фортунато Кастеллани. Он работал в греческом и этрусском стиле, но колье почему-то сделал в дворцовом классицизме. Впрочем, никакой другой стиль не подошел бы таким камням, какие представлены в колье. Только ампир. В нем столько пафоса и величия, – Кайрус замолчал на мгновение. – Итак, Кастеллани изготовил «Слезу» из чистейших цейлонских сапфиров. Английский делец подарил это роскошное колье своей невесте в день свадьбы, а спустя четыре месяца задушил юную супругу им же, обнаружив в ее постели любовника.
– И оно не порвалось? – удивилась Полина.
– Как видишь. И после еще не одна женская шея не смогла разъединить его крепкие звенья.
– В смысле?
– Поясняю, – Кайрус облизал губы. – Англичанин, первый владелец «Слезы», после убийства жены бежал в Америку и продал колье одному французскому маркизу. Тот богатей, наживший легкие деньги в наполеоновские времена, решил, как бы это сказать, выпендриться и сделать колье частью парюры. Специально для этого была отправлена экспедиция на Шри-Ланку, откуда привезли достаточное количество камней такого же высокого класса, как те, из которых состоит колье, чтобы изготовить остальные элементы гарнитура. Так появились бандо, диадема… и все остальное. Жена француза была в восторге от подарка мужа, но так же, как и первая дамочка, на чью шею надели «Слезу», не долго.
– Она изменила, и ее задушили?
– Браво! – хлопнул в ладони Кайрус.
– А кто стал третьей жертвой этой кровавой штучки?
– Дочь той француженки, муж которой составил парюру. Ее так же придушил благоверный, правда, уже не колье, а собственными руками, когда она родила ему чернокожего наследника. После смерти жены французского маркиза колье, как и вся парюра, надолго затерялось. Всплыло лишь в начале прошлого века, и владел им уже барон Рихтгофен. Его первую жену, кстати, нашли мертвой в озере фамильного замка с веревкой на шее. Задушили, а после тело положили в воду.
– Сам барон?
– Возможно, – с видом знатока кивнул Кайрус. – У него было железное алиби, но не факт, что смерть изменщицы не была заказана им профессионалам.
– Бред какой-то! – Полина покачала головой, избавляясь от наваждения, вызванного рассказом Кайруса. – Такое чувство, будто ты во всех этих несчастьях обвиняешь именно колье. Словно оно подталкивало женщин к изменам. И почему оно называется «Слезой»? Из-за того, что много бед принесло?
– Потому что камни в нем чистые, как слезы невинной девушки. Ты помнишь легенду о Женевьеве Брабантской?
Полина отрицательно покачала головой.
– Муж Женевьевы Зигфрид уехал в долгий крестовый поход, а ее обвинили в нарушении супружеской верности и приговорили к смерти, хотя барышня была честна перед супругом.
– Поэтому парюра называется ее именем?
– Не-а, – хихикнул Кайрус, поджав под себя ноги. – Женевьевой звали первую владелицу колье.
– А зачем ты мне легенду рассказал? Для красного словца?
– Так и есть, – признался Кайрус. – Уж очень в тему она звучала.
– Измена, – медленно проговорила Полина и поднялась. – Получается, все, кому дарили это колье, предавали своих мужей.
– Стечение обстоятельств. Просто бабы были похотливыми, а их мужья либо старыми, либо уродливыми. Вот и вся история. Но то, что колье уникально, не вызывает сомнений. За ним многие дельцы и ювелиры охотятся, потому что равного ему по цене и качеству нет в этом мире. Разве что «сапфир Логана», практически такой же по весу, или же сапфир Марии Румынской. Но ни один из них не обладает такой чистотой и божественной синевой, как «Слеза». Цвет у главного камня необычный, васильковый, яркий, звонкий. Остальные камни в колье также хороши, однако не такие притягательные и влекущие.
– Подожди, ты сказал, что барон Рихтгофен задушил жену, – задумалась Полина, – но в самом начале беседы упомянул, что колье владеет баронесса. Как такое возможно? Она дочь барона?
– Вторая жена.
– И до сих пор жива? – прыснула со смеху Полина. – Ее никто не задушил?
– Как видишь. Может, она жива только потому, что женой барона была недолго. Или же очень любила мужа, не заглядывалась на других мужиков, поэтому колье пощадило ее.
– Колье? Или барон?
– Не спрашивай объяснений. Я рассказал тебе все, что мне известно. Теперь сама думай, как отыскать эту престарелую тетку.
– То есть, где она живет, ты не знаешь? – Полина приподняла бровь.
– В Баварии. К сожалению, не могу назвать точный адрес.
– Андреас, – Полина раскинула руки и заулыбалась, – даже не представляешь, как я тебе благодарна.
Она наклонилась к Кайрусу, поцеловала в гладкий загорелый лоб и громко взвизгнула, когда он усадил ее к себе на колени.
– Отпусти. Старый ловелас.
– Ну почему же «старый»? – хохотнул Кайрус и поднял руки вверх, показывая, что не намерен удерживать Полину силой, потом посмотрел на часы. – Все, уходи. Ко мне сейчас клиент придет.
– Слава богу, – Полина вскочила и отбежала на безопасное расстояние, однако тотчас же вернулась и ласково потрепала Кайруса по плечу. – Спасибо, дорогой. Чем отплатить тебе за эту услугу?
– Поужинаешь со мной в свой следующий приезд в Питер, – подмигнул ей Кайрус и хлопнул ниже спины. – Теперь убегай.
Со странным беспокойством в душе Полина вышла на улицу и быстро направилась к отелю. Мысль о Литвине, который ожидал ее в номере, согрела, заставила улыбнуться. Она уже считала минуты до того момента, как окажется в его объятиях.
В холле Полину окликнул администратор, прося подойти к стойке.
– Госпожа Матуа, ваш спутник просил передать это, – мужчина протянул конверт.
Полина осторожно вскрыла его и вытащила сложенный вдвое листок бумаги. «Полина, извини. Пришлось срочно уехать. Семейные проблемы». Ни подписи, ни обещаний увидеться. Сухо и официально, будто не было ночи любви и душевных разговоров, лишь деловая беседа, которая ничего не оставила внутри. Литвин даже не попрощался в письме, просто констатировал факт своего исчезновения, чем не только удивил, но и разозлил Полину.
– Козел, – сквозь зубы процедила она и направилась к лифту.
Глава 4
Время в объятиях Литвина летело быстро. Уже ближе к восьми Полина отодвинулась от него и с тихим удивлением в голосе сказала:
– Я не очень люблю сюрпризы, но этот меня впечатлил.
– Рад угодить.
– Что на тебя нашло?
В словах ее послышалась грусть, что не прошло незаметно для Литвина.
– А ты почему уступила?
– Не знаю, – Полина устало погладила лицо, поднялась с постели и набросила на себя халат. – Вернее, вполне понимаю, почему именно, но мне это не нравится.
– Из-за того, что я женат?
– Не только поэтому. Я не хочу, чтобы мы сближались, ведь это не принесет ничего хорошего.
– Откуда такая уверенность? – Литвин потянулся к рубашке, надел ее и принялся застегивать пуговицы. – Мне, например, кажется, что все сложится хорошо.
Полина покачала головой и подала ему брюки.
– Ошибаешься, – сказала она. – Я не умею играть на чужой территории и не хочу причинять боль другим людям.
– Ты о Яне говоришь? – усмехнулся Литвин.
– Да, о твоей жене.
– Я принял решение расстаться с ней.
От неожиданности Полина на несколько секунд задержала дыхание и быстро отвернулась, потом и вовсе отошла к окну, чтобы Литвин не увидел страх, промелькнувший в ее глазах. Она вдруг испугалась перемен, но вместе с тем радовалась, что в отношениях появилась ясность. Литвин явно продемонстрировал, что не намерен оставаться просто другом и довольствоваться встречами в ресторанах или прогулками по парку.
– Что скажешь?
– Давай поужинаем, – она повернулась. – Я проголодалась.
Литвин широко улыбнулся.
– Полина, я не собираюсь давить на тебя, – сказал он. – Не хочу лишать тебя свободы или же заставлять делать выбор. Я здесь лишь для того, чтобы показать, что ты нужна мне.
– Все очень неожиданно.
– Разве? – Литвин подошел к ней и ласково провел пальцами по щеке. – Мне кажется, все уже давно шло к этому. С момента нашей первой встречи я желал тебя.
– Не лги, – рассмеялась Полина, но замолчала, посмотрев на его губы.
– Поймала, – Литвин приблизился к ней и прошептал: – Не с первой и даже не со второй. Я не знаю, когда понял, что люблю тебя. Возможно, совсем недавно, но это не меняет сути.
– Любишь?
– Люблю.
Полина прошла в центр комнаты, посмотрела на измятую постель и присела на краешек кровати.
– Как именно любишь? С бабочками в животе?
– Что за глупости! – воскликнул Литвин, присел рядом с ней и погладил оголившееся бедро. – Мы же не подростки, чтобы мучиться от страсти. Меня даже не влечет к тебе настолько, чтобы сметать все на пути, лишь бы быть рядом. Я просто хочу быть с тобой, потому что когда мы вместе, мне хорошо.
Полина прикусила губу.
– Но когда мы врозь, ты не скучаешь. Это не любовь.
– А что тогда?
– Не знаю, – Полина пожала плечами. – Просто влечение.
– Называй как хочешь, – голос Литвина стал жестким. – И не обижайся на мои слова. Я сказал правду. Я тебя люблю, пусть и без бабочек в животе. Смешное выражение, – усмехнулся он. – Детское. Спустимся в ресторан?
– Нет, – Полина поднялась и сбросила халатик на пол. – Ужин отменяется. Ты ведь бросил дела и примчался из Москвы в Питер не для того, чтобы посидеть со мной в ресторане «Астории».
– Ты права, – Литвин провел рукой по ее обнаженному бедру. – Занять друг друга беседой мы сможем в любое другое время.
* * *
Мастерская Кайруса была похожа на spa-салон. Шум города не проникал внутрь, создавалось впечатление, будто находишься где-то в горах, в спокойствии и тишине. В углу огромной комнаты в японском стиле стояла композиция из шероховатых на вид камней и темного песка. Рядом с ней по бамбуковым стеблям неслышно лилась вода в каменную чашу.– Это цукубай, – пояснил Кайрус, проследив, куда смотрит Полина. – Ритуальная чаша для омовения рук и лица.
– Здесь все изменилось с момента моего последнего визита, – сказала Полина. – Мне нравится.
– И мне, – улыбнулся Кайрус, небрежно растянувшись на низком белом диванчике. – Люблю натуральные материалы. Посмотри, стены и потолок покрыты волокнами папируса, перегородки между зонами помещения обтянуты льном. Пол из «ипе лапачо».
– Ипе… что?
– Лапачо, – рассмеялся Кайрус. – Дерево редкой породы. Произрастает в тропических лесах Южной Америки. У него уникальная волнистая структура.
– Не вижу ничего особенного.
– Куда исчезла твоя чувственность, которая так мне нравилась? – Кайрус театрально закатил глаза и вздохнул. – Ты перестала понимать прекрасное.
– Зато я умею ценить время, причем не только свое, но и тех, с кем общаюсь.
Полина посмотрела на часы и подумала о Литвине, который остался в ее номере. Она обещала, что не станет задерживаться, быстро переговорит со словоохотливым Андреасом и так же быстро вернется. Утром они обсуждали планы на ближайший день и остановились на пешей прогулке по центру города, тем более погода позволяла: с самого утра светило солнце, да и воздух был теплым и мягким. Полина мысленно подгоняла Кайруса, который углубился в описание столика для чайных церемоний, стоящего перед низким диванчиком, где они устроились.
– …из цельного массива сандалового дерева. Специально привезен из Китая, – хвастался он.
– Во сколько тебе обошлись эти преобразования?
– Некорректный вопрос, – ответил Кайрус, но тут же назвал сумму.
Полина не удержалась и присвистнула.
– Расточительно.
– Для души ничего не жалко.
– А куда ты спрятал сейфы с драгоценностями?
– В банке. Не думаешь ли ты, что я настолько глуп, чтобы держать камни в этом месте. Когда я над чем-то работаю, то все, что необходимо, привожу сюда, а после снова отправляю на хранение, где грабителям до моих брюликов, изумрудов и сапфиров никак не добраться. В мастерской я оставляю лишь полудрагоценные камни.
– Я думала, что ты не работаешь с «холопами», – усмехнулась Полина. – Только с благородными особами.
– Цитрины, рубины и топазы ты называешь низшим классом? – ахнул Кайрус, схватившись за сердце. – Опрометчиво! Красота их велика…
– Достаточно! Не мучай меня словесным поносом.
– Матуа! Беспардонная особа, – Кайрус, как кошка, бесшумно и грациозно спрыгнул с дивана и подошел к столу у окна, взял папку и вернулся к Полине. – Внутри фото колье.
Полина быстро вытащила несколько снимков, и от восхищения ее глаза расширились.
– Матерь божья, – прошептала она, разглядывая длинную сапфировую цепь с огромной подвеской.
– У всех, кто смотрит на «Слезу», такая же реакция, – заметил Кайрус, присев рядом с Полиной. – Представь, что творится в душе, когда держишь колье в руках. Холодное, блестящее, восхитительное. Хотя это вряд ли возможно представить.
– Рассказывай, – потребовала Полина, подумав про себя, что не зря Юлик Воскресов желает получить подобное сокровище. – Кто сейчас им владеет?
– Баронесса фон Рихтгофен. Уже больше столетия парюра принадлежит этим немецким аристократам. Вернее, то, что от нее осталось.
– Не поняла, – насторожилась Полина. – Парюра неполная?
– Похоже, что так, – кивнул Кайрус. – Восемь лет назад с молотка ушло бандо за баснословную сумму. Потом его снова перепродали. В общем, у кого оно сейчас – неизвестно. Как и нет возможности узнать, кто владеет остальными украшениями. В парюру входили диадема, бандо, гребень, «Слеза», – он ткнул пальцем в фото, – серьги и браслет. Кольца и броши не было, поэтому парюра неполная изначально. Похоже, что теперь от знаменитого гарнитура у наследников осталось лишь колье. Н-да, жадный до денег барон Рихтгофен все распродал.
– И чем этот гарнитур знаменит? Кроме его стоимости, разумеется. Чувствую, что только за одно колье можно купить по меньшей мере три государства в Африке.
Полина быстро посчитала в уме, сколько денег получит от Воскресова, если уговорит баронессу продать это произведение искусства, и расплылась в улыбке.
– О-о! Колье имеет очень плохую историю. Пожалуй, я начну с начала, чтобы было понятнее, – Кайрус удобно расположился на диване и бросил на Полину мрачный взгляд, словно намекал на то, что его рассказ будет весьма кровавым. – Сто семьдесят лет назад один богатый английский промышленник купил у какого-то там индийского махараджи сапфир в триста карат. Да-да, не удивляйся. На снимке он кажется не очень большим, но тем не менее камень намного больше перепелиного яйца. В общем, этот сапфир и стал основой колье. Подвеска, как ты сама понимаешь, наиболее важная часть «Слезы»…
– Почему именно «Слеза»?
– Помолчи немного. Дай мне возможность составить цельный рассказ.
– Прости, – виновато произнесла Полина. – Продолжай.
– Сначала было изготовлено колье. Им занималась мастерская Кастеллани в Риме. Был такой очень известный в девятнадцатом веке ювелир по имени Фортунато Кастеллани. Он работал в греческом и этрусском стиле, но колье почему-то сделал в дворцовом классицизме. Впрочем, никакой другой стиль не подошел бы таким камням, какие представлены в колье. Только ампир. В нем столько пафоса и величия, – Кайрус замолчал на мгновение. – Итак, Кастеллани изготовил «Слезу» из чистейших цейлонских сапфиров. Английский делец подарил это роскошное колье своей невесте в день свадьбы, а спустя четыре месяца задушил юную супругу им же, обнаружив в ее постели любовника.
– И оно не порвалось? – удивилась Полина.
– Как видишь. И после еще не одна женская шея не смогла разъединить его крепкие звенья.
– В смысле?
– Поясняю, – Кайрус облизал губы. – Англичанин, первый владелец «Слезы», после убийства жены бежал в Америку и продал колье одному французскому маркизу. Тот богатей, наживший легкие деньги в наполеоновские времена, решил, как бы это сказать, выпендриться и сделать колье частью парюры. Специально для этого была отправлена экспедиция на Шри-Ланку, откуда привезли достаточное количество камней такого же высокого класса, как те, из которых состоит колье, чтобы изготовить остальные элементы гарнитура. Так появились бандо, диадема… и все остальное. Жена француза была в восторге от подарка мужа, но так же, как и первая дамочка, на чью шею надели «Слезу», не долго.
– Она изменила, и ее задушили?
– Браво! – хлопнул в ладони Кайрус.
– А кто стал третьей жертвой этой кровавой штучки?
– Дочь той француженки, муж которой составил парюру. Ее так же придушил благоверный, правда, уже не колье, а собственными руками, когда она родила ему чернокожего наследника. После смерти жены французского маркиза колье, как и вся парюра, надолго затерялось. Всплыло лишь в начале прошлого века, и владел им уже барон Рихтгофен. Его первую жену, кстати, нашли мертвой в озере фамильного замка с веревкой на шее. Задушили, а после тело положили в воду.
– Сам барон?
– Возможно, – с видом знатока кивнул Кайрус. – У него было железное алиби, но не факт, что смерть изменщицы не была заказана им профессионалам.
– Бред какой-то! – Полина покачала головой, избавляясь от наваждения, вызванного рассказом Кайруса. – Такое чувство, будто ты во всех этих несчастьях обвиняешь именно колье. Словно оно подталкивало женщин к изменам. И почему оно называется «Слезой»? Из-за того, что много бед принесло?
– Потому что камни в нем чистые, как слезы невинной девушки. Ты помнишь легенду о Женевьеве Брабантской?
Полина отрицательно покачала головой.
– Муж Женевьевы Зигфрид уехал в долгий крестовый поход, а ее обвинили в нарушении супружеской верности и приговорили к смерти, хотя барышня была честна перед супругом.
– Поэтому парюра называется ее именем?
– Не-а, – хихикнул Кайрус, поджав под себя ноги. – Женевьевой звали первую владелицу колье.
– А зачем ты мне легенду рассказал? Для красного словца?
– Так и есть, – признался Кайрус. – Уж очень в тему она звучала.
– Измена, – медленно проговорила Полина и поднялась. – Получается, все, кому дарили это колье, предавали своих мужей.
– Стечение обстоятельств. Просто бабы были похотливыми, а их мужья либо старыми, либо уродливыми. Вот и вся история. Но то, что колье уникально, не вызывает сомнений. За ним многие дельцы и ювелиры охотятся, потому что равного ему по цене и качеству нет в этом мире. Разве что «сапфир Логана», практически такой же по весу, или же сапфир Марии Румынской. Но ни один из них не обладает такой чистотой и божественной синевой, как «Слеза». Цвет у главного камня необычный, васильковый, яркий, звонкий. Остальные камни в колье также хороши, однако не такие притягательные и влекущие.
– Подожди, ты сказал, что барон Рихтгофен задушил жену, – задумалась Полина, – но в самом начале беседы упомянул, что колье владеет баронесса. Как такое возможно? Она дочь барона?
– Вторая жена.
– И до сих пор жива? – прыснула со смеху Полина. – Ее никто не задушил?
– Как видишь. Может, она жива только потому, что женой барона была недолго. Или же очень любила мужа, не заглядывалась на других мужиков, поэтому колье пощадило ее.
– Колье? Или барон?
– Не спрашивай объяснений. Я рассказал тебе все, что мне известно. Теперь сама думай, как отыскать эту престарелую тетку.
– То есть, где она живет, ты не знаешь? – Полина приподняла бровь.
– В Баварии. К сожалению, не могу назвать точный адрес.
– Андреас, – Полина раскинула руки и заулыбалась, – даже не представляешь, как я тебе благодарна.
Она наклонилась к Кайрусу, поцеловала в гладкий загорелый лоб и громко взвизгнула, когда он усадил ее к себе на колени.
– Отпусти. Старый ловелас.
– Ну почему же «старый»? – хохотнул Кайрус и поднял руки вверх, показывая, что не намерен удерживать Полину силой, потом посмотрел на часы. – Все, уходи. Ко мне сейчас клиент придет.
– Слава богу, – Полина вскочила и отбежала на безопасное расстояние, однако тотчас же вернулась и ласково потрепала Кайруса по плечу. – Спасибо, дорогой. Чем отплатить тебе за эту услугу?
– Поужинаешь со мной в свой следующий приезд в Питер, – подмигнул ей Кайрус и хлопнул ниже спины. – Теперь убегай.
Со странным беспокойством в душе Полина вышла на улицу и быстро направилась к отелю. Мысль о Литвине, который ожидал ее в номере, согрела, заставила улыбнуться. Она уже считала минуты до того момента, как окажется в его объятиях.
В холле Полину окликнул администратор, прося подойти к стойке.
– Госпожа Матуа, ваш спутник просил передать это, – мужчина протянул конверт.
Полина осторожно вскрыла его и вытащила сложенный вдвое листок бумаги. «Полина, извини. Пришлось срочно уехать. Семейные проблемы». Ни подписи, ни обещаний увидеться. Сухо и официально, будто не было ночи любви и душевных разговоров, лишь деловая беседа, которая ничего не оставила внутри. Литвин даже не попрощался в письме, просто констатировал факт своего исчезновения, чем не только удивил, но и разозлил Полину.
– Козел, – сквозь зубы процедила она и направилась к лифту.
Глава 4
– Опаздывает, – сказала Полина, сверля взглядом стоянку перед кафе. – Вот нахалка!
– Почему ты злишься? – спросила Елизавета Карловна. – Девочка задерживается лишь на десять минут.
– Не уверена, что она вообще появится, – Полина потянулась к телефону. – Позвоню ее отцу, пусть…
Елизавета Карловна властно дотронулась до руки дочери и взглядом запретила связываться с Мироновым.
– Ты раздражена, но не потому, что Ксения опаздывает. В твоей жизни случились события, которые заставляют тебя нервничать? Поделись со мной.
– Мама, – Полина расстроенно повела плечами, – я не желаю сейчас говорить о личной жизни.
– «Сейчас»? – с горестным вздохом переспросила Елизавета Карловна. – Ты никогда не посвящала нас с отцом в свой внутренний мир. Мы оттолкнули тебя, хотя ты всегда стремилась к близости. Мы виноваты, а теперь не понимаем, как это исправить.
Полина отвернулась, не зная, что ответить. Мать была права. Она всегда ощущала себя отверженной, потому что родители предпочитали ей младшую сестру. Катя была центром их любви и нежности, Полина лишь придатком, на который не обращали внимания. Теперь, когда Кати не стало, родители пытались наладить отношения, и больше всего мать, нуждающаяся в ласке и общении, но Полина не хотела ничего менять. Семью ей давно заменили братья, они были и останутся самыми близкими и родными, а родителей она воспринимала как часть своей жизни, которую необязательно любить. Да, она испытывала к ним уважение, но мягкости и открытости в их отношениях не было и уже никогда не будет.
– А! – Полина, заметив подъехавшую к входу машину Миронова, с облегчением вздохнула. – Появилась наконец!
Из машины вышла не только Ксения, которая горделиво, словно юная королева, на плечах которой лежит управление огромным государством, направилась к стеклянным дверям. Следом за ней выпорхнула стайка шумных девиц, взятых с собой, видимо, для того, чтобы поднять боевой дух. Так сказать, тяжелая артиллерия, которая не даст свою императрицу в обиду. Компания из пяти человек быстро привлекла внимание посетителей кафе, уж очень нагло и развязно они себя вели: надолго задержались у порога, бесцеремонно осматривались и громко обсуждали присутствующих. После, заметив Полину и ее спутницу, неспешно подошли к столику.
– Привет, – поздоровалась Ксения, спутницы ее молчали, уставившись на мадам Матуа и сидящую рядом с ней аристократичную даму, холодно рассматривающую эту модную компанию.
– Присаживайся, дорогая, – вместо Полины начала разговор дама. – А вас, юные барышни, не смею задерживать.
Одна из девиц эскорта потянула Ксению за руку, но та не отреагировала, заинтересованно вглядываясь в лицо строгой темноволосой дамы.
– До свидания, – сказала Елизавета Карловна и переключила внимание на госпожу Миронову.
Высокая, худая, с острыми коленками, маленькой грудью и хрупкими плечами, Ксения была похожа на подростка, который надел на себя одежду матери и без спроса воспользовался ее косметикой. Длинные черные волосы подчеркивали юношескую свежесть лица, но выражение глаз было острым, словно девушка уже давно вступила во взрослую жизнь.
– Ксю, – недовольно процедила кареглазая красотка, такая же наглая и высокомерная, как и ее предводительница.
– Идите. После увидимся, – Ксения проследила взглядом, как девушки покинули кафе, и повернулась к дамам. – Я в восхищении. Ты так здорово отшила моих подруженций! Возьму на вооружение. Значит, теперь ты будешь чистить мне мозг?
– Начнем с твоей речи, – спокойно отреагировала на хамство Елизавета Карловна. – Пожалуйста, обращайся ко мне на «вы».
– И ты… – Ксения нахально дернулась, но мгновенно опустила голову, заметив иронию в глазах этой приятной сероглазой дамы. – Хорошо. Рада видеть тебя, – тихо проговорила она, повернувшись к Полине.
– Взаимно, – Полина с интересом наблюдала за девушкой, неожиданно потерявшей самообладание перед величавостью Елизаветы Карловны. – Предлагаю выпить за знакомства.
– Шампанское? – встрепенулась Ксения.
– Насколько мне известно, – сказала Елизавета Карловна, протянув девушке меню, – тебе лишь шестнадцать. Поэтому забудь об алкоголе. Можешь выбрать молочный коктейль или любой другой сладкий напиток.
– Латте макиато.
– Заказывай, – разрешила Елизавета Карловна и подозвала официанта, а после внимательно посмотрела на притихшую девушку, которая старательно отводила глаза, не желая смотреть на смущавшую ее старуху. – Не нужно бояться меня, дорогая, – сказала она, взяв Ксению за подбородок. – Я не враг. Более того, я хочу стать тебе другом.
Ксения отодвинулась и насупилась.
– У меня уже есть друзья.
– Те особы с ужасными манерами? Ты уверена, что они друзья?
– Много на себя берете! – воскликнула Ксения и поднялась. – Скажу отцу, что вы мне не подходите.
– Сядь на место, – мягким голосом приказала Елизавета Карловна и с улыбкой посмотрела на дочь, которая с полуоткрытым ртом наблюдала за этой пикировкой.
Такой важной и одновременно женственной Полина еще не видела свою мать и была приятно поражена. Ксения не посмела ослушаться, осторожно присела и вдруг улыбнулась, словно приняла правила игры, выдвинутые ее новым учителем.
– Думаю, пришло время оставить нас наедине, – Елизавета Карловна поцеловала Полину в щеку. – Позвони, когда будешь свободна, и мы обязательно встретимся.
– Конечно, мама. Желаю вам обеим хорошего дня.
Выйдя из кафе, Полина глубоко вздохнула и направилась к своей машине, на ходу набрав номер Зины Михайловой.
– Отвезешь меня в аэропорт?
– Конечно, – согласилась Зина. – Ты уже собрала вещи или тебе помочь?
– Все готово. Я сейчас еду к себе, заберем чемоданы и – adios!
– Через час буду.
В ожидании Зины Полина налила бокал вина и присела на диван в гостиной, задумавшись о предстоящем. Ей не хотелось покидать Москву, но изменить планы она не могла. Впереди Полину ожидали долгие шестьдесят дней, в течение которых она должна придумать, как получить колье. Придется напрячь фантазию и многое другое, чтобы угодить Воскресову, иначе он будет зол. Новый заказ очень волновал, кроме того, Полина ощущала тягость в душе из-за ночи, проведенной с Литвиным. Она думала о нем, это сбивало с отлаженного ритма работы, так как мысли то и дело возвращались к его непонятному исчезновению и последующему молчанию. Уже два дня Литвин не давал о себе знать, что заставляло нервничать, а также корить себя. Полина начала сомневаться в правильности произошедшего в Питере, отчаянно ругала себя за то, что поддалась эмоциям и подпустила Литвина к себе ближе, чем нужно.
В дверь позвонили. Она поставила пустой бокал на стол и со вздохом поднялась.
– Это я! – послышался голос Зины. – Открывай скорее, а то мой пузырь лопнет!
Не глядя на Полину, она проскользнула внутрь, едва открылась дверь, и побежала в туалет.
– У-у, – протянула она и выглянула в коридор, застегивая на ходу «молнию» на брюках, – едва довезла! – и бросилась обнимать подругу.
– Руки вымой, чистюля, – сморщилась Полина и рассмеялась, когда Зина заявила, что все сделала аккуратно. – Что-то ты слишком весела. Радуешься моему отъезду и тому, что возглавишь сектор?
– Власть – это всегда приятно, – ответила Зина, пройдя в гостиную. – А настроение у меня действительно хорошее. В отличие от тебя, – добавила она, посмотрев на пустой бокал. – Так и не объявился?
– Нет, – Полина потянулась к бутылке, стоящей на столике, и сделала глоток из горлышка. – Я ему два раза набирала, но он не поднял трубку и не перезвонил. Может, с Ниной что-то случилось?
– С Ниной все в порядке, – ответила Зина и смущенно улыбнулась.
– Откуда такая информация?
– Я… – замялась Зина. – Похоже, я влюбилась.
– В Литвина? – с издевкой спросила Полина.
– В Бублика.
– В кого?
– В Сушича, – Зина нервно сглотнула. – Друга Литвина.
– А-а, – протянула Полина и задорно рассмеялась. – Сафет Сушич теперь, значит, Бублик?
– Да. Он маленький, круглый и твердый. И фамилия у него подходящая для такого прозвища. Так что если бы что-то случилось с Ниной, Сафет сказал бы при встрече. С девочкой все в порядке. Просто Литвин в очередной раз поссорился с женой…
– Меня меньше всего волнует, что происходит в его личной жизни, – Полина подошла к Зине и обняла ее за плечи. – Тебе нравится Бублик?
– Больше, – Зина прижала подругу к себе. – Мне с ним хорошо и весело. Понимаю, что мы крайне неподходящая пара…
– Плевать! – с жаром произнесла Полина, чем удивила Зину. – Мнение окружающих не имеет значение. Главное, чтобы ты была уверена в том, что делаешь. Если он тебе нужен – вперед!
– Есть один минус, – хихикнула Зина. – Чтобы поцеловать его, мне приходится склонять голову или он должен подняться на носочки.
– Сафет, конечно же, не принц, – смеясь, поцокала языком Полина. – Но принцев, как известно, уже давно на всех не хватает. Удачи тебе, моя хорошая.
– Не хочу, чтобы ты уезжала.
– Тебя снова посетили дикие предчувствия?
– Они, между прочим, никогда не обманывают, – заметила Зина. – На этот раз никаких предчувствий нет, просто мне не хочется расставаться с тобой, в особенности когда ты пребываешь в дурном настроении.
– Настроение легко изменить. Стоит лишь приложить усилия.
– Тогда улыбнись, – попросила Зина и удовлетворенно кивнула, когда Полина выполнила ее просьбу. – Теперь лучше. Ну, где твой багаж? – Она обернулась и посмотрела на чемоданы, стоящие у двери. – На год собралась уехать?
– Марк, ты меня утомляешь, – сказала она, удобно устроившись на сиденье. – Сделай вид, что рад моему приезду.
– Но я рад! – Вайсберг лучисто улыбнулся. – Когда выучишь немецкий? Не люблю говорить по-английски.
– Пока нет времени. Мне нужен переводчик. Только не ты. Нам с тобой нельзя долго находиться вместе.
Марк рассмеялся над последней фразой и дал распоряжение водителю, чтобы тот трогался.
– Номер в «Le Meridien Munchen» уже ожидает тебя, – сказал он. – Отдохнешь с дороги, а завтра встретимся.
– Предлагаю другой план. Время еще не позднее, поэтому едем в офис, а… – Полина посмотрела на водителя.
– Отто, – подсказал Вайсберг.
– А Отто отвезет мои вещи в отель. Согласен?
– Что еще мне остается делать? Ты же босс.
– А ты, Марк, не так колюч, каким хочешь казаться, – улыбнулась Полина, пошевелив затекшими за время полета плечами. – Итак, кого ты ко мне приставишь?
– Конни.
– Девушка? Это хорошо, потому что в последнее время у меня аллергия на мужчин.
Вайсберг нахмурился, не зная, как реагировать на эти слова, после, не найдя ничего лучшего, улыбнулся.
– А теперь вкратце расскажи, что ты ждешь от своего визита. Да, адрес баронессы мы нашли. Думали, что она будет обитать в каком-нибудь замке в окружении многочисленной охраны и прислуги, и удивились, когда узнали, что Астрид фон Рихтгофен живет одна в небольшом домике. Правда, район престижный. Хотя бы это указывает на ее аристократичные вкусы.
– Живет одна? В ее-то возрасте? – удивилась Полина.
– Да, – задумчиво протянул Вайсберг, – в восемьдесят сложно быть одному. У баронессы есть помощник или компаньон, так что общением она не обделена. Ты так и не сказала, для чего так экстренно прилетела.
Полина в двух словах описала ситуацию. Тем временем «Mercedes» подъехал к зданию, где находился офис «VIP-life concierge – Deutschland». Марк живо выпрыгнул из машины и подал Полине руку, помогая выйти.
– Merci, – поблагодарила она. – Если предложишь мне кофе, я буду благодарна до конца жизни. Нужно взбодриться.
В кабинете Вайсберга было прохладно, Полина сжалась всем телом и потерла плечи.
– Отключить кондиционер?
– Пожалуй, – кивнула Полина, присев на уютный диванчик, на который из окна падали солнечные лучи.
– А вот и кофе, – сказал Вайсберг, заметив, что дверь в кабинет открывается. – Вместе с ним твой переводчик. Конни.
Полина повернулась в сторону, куда глядел Вайсберг, и в замешательстве поднялась с места. На пороге, держа в руках поднос с чашками и кофейником, остановился мужчина, вежливо кивнув мадам Матуа и Вайсбергу.
– Добрый вечер, – поздоровался он и направился к столу, опустив на него поднос.
Мягкий голос его теплой волной разошелся по кабинету, заставив Полину улыбнуться. Она долго рассматривала его фигуру, при этом прекрасно осознавала, что ведет себя некорректно. Конни был очень привлекателен, что и сам прекрасно осознавал, поэтому не смущался назойливого взгляда Полины. Высокий, с широкими плечами и массивной грудью, узкобедрый и длинноногий. Прекрасную фигуру его подчеркивали тонкий джемпер и светлые брюки, обтягивающие тугие ягодицы, что навязчиво обращало внимание именно на эту часть тела. Голубые прозрачные глаза, длинные светло-русые волосы, мягкой волной падающие на лоб, тонкий прямой нос и широкий рот. Красивые губы, от которых невозможно отвести взгляд. «Гомик, – сделала вывод Полина. – Слишком уж хорош собой. И гетеросексуалы не так ухожены».
Конни также разглядывал Полину, но любопытство его было умело прикрыто вежливостью, отражающейся в «дежурной» улыбке. Стройная, властная, с королевской осанкой. Живой взгляд, несколько надменный, но для дамы ее уровня вполне уместный, строгие контуры лица, хороший макияж и элегантная одежда. В считаные секунды он понял, что любимый цвет Полины – синий, так как он очень подходил к серебру, светящемуся в ее глазах, что она не курит, так как цвет лица был свежим, а кожа упругой, не в пример курильщикам. Также он догадался, что с ней придется несладко.
– Почему ты злишься? – спросила Елизавета Карловна. – Девочка задерживается лишь на десять минут.
– Не уверена, что она вообще появится, – Полина потянулась к телефону. – Позвоню ее отцу, пусть…
Елизавета Карловна властно дотронулась до руки дочери и взглядом запретила связываться с Мироновым.
– Ты раздражена, но не потому, что Ксения опаздывает. В твоей жизни случились события, которые заставляют тебя нервничать? Поделись со мной.
– Мама, – Полина расстроенно повела плечами, – я не желаю сейчас говорить о личной жизни.
– «Сейчас»? – с горестным вздохом переспросила Елизавета Карловна. – Ты никогда не посвящала нас с отцом в свой внутренний мир. Мы оттолкнули тебя, хотя ты всегда стремилась к близости. Мы виноваты, а теперь не понимаем, как это исправить.
Полина отвернулась, не зная, что ответить. Мать была права. Она всегда ощущала себя отверженной, потому что родители предпочитали ей младшую сестру. Катя была центром их любви и нежности, Полина лишь придатком, на который не обращали внимания. Теперь, когда Кати не стало, родители пытались наладить отношения, и больше всего мать, нуждающаяся в ласке и общении, но Полина не хотела ничего менять. Семью ей давно заменили братья, они были и останутся самыми близкими и родными, а родителей она воспринимала как часть своей жизни, которую необязательно любить. Да, она испытывала к ним уважение, но мягкости и открытости в их отношениях не было и уже никогда не будет.
– А! – Полина, заметив подъехавшую к входу машину Миронова, с облегчением вздохнула. – Появилась наконец!
Из машины вышла не только Ксения, которая горделиво, словно юная королева, на плечах которой лежит управление огромным государством, направилась к стеклянным дверям. Следом за ней выпорхнула стайка шумных девиц, взятых с собой, видимо, для того, чтобы поднять боевой дух. Так сказать, тяжелая артиллерия, которая не даст свою императрицу в обиду. Компания из пяти человек быстро привлекла внимание посетителей кафе, уж очень нагло и развязно они себя вели: надолго задержались у порога, бесцеремонно осматривались и громко обсуждали присутствующих. После, заметив Полину и ее спутницу, неспешно подошли к столику.
– Привет, – поздоровалась Ксения, спутницы ее молчали, уставившись на мадам Матуа и сидящую рядом с ней аристократичную даму, холодно рассматривающую эту модную компанию.
– Присаживайся, дорогая, – вместо Полины начала разговор дама. – А вас, юные барышни, не смею задерживать.
Одна из девиц эскорта потянула Ксению за руку, но та не отреагировала, заинтересованно вглядываясь в лицо строгой темноволосой дамы.
– До свидания, – сказала Елизавета Карловна и переключила внимание на госпожу Миронову.
Высокая, худая, с острыми коленками, маленькой грудью и хрупкими плечами, Ксения была похожа на подростка, который надел на себя одежду матери и без спроса воспользовался ее косметикой. Длинные черные волосы подчеркивали юношескую свежесть лица, но выражение глаз было острым, словно девушка уже давно вступила во взрослую жизнь.
– Ксю, – недовольно процедила кареглазая красотка, такая же наглая и высокомерная, как и ее предводительница.
– Идите. После увидимся, – Ксения проследила взглядом, как девушки покинули кафе, и повернулась к дамам. – Я в восхищении. Ты так здорово отшила моих подруженций! Возьму на вооружение. Значит, теперь ты будешь чистить мне мозг?
– Начнем с твоей речи, – спокойно отреагировала на хамство Елизавета Карловна. – Пожалуйста, обращайся ко мне на «вы».
– И ты… – Ксения нахально дернулась, но мгновенно опустила голову, заметив иронию в глазах этой приятной сероглазой дамы. – Хорошо. Рада видеть тебя, – тихо проговорила она, повернувшись к Полине.
– Взаимно, – Полина с интересом наблюдала за девушкой, неожиданно потерявшей самообладание перед величавостью Елизаветы Карловны. – Предлагаю выпить за знакомства.
– Шампанское? – встрепенулась Ксения.
– Насколько мне известно, – сказала Елизавета Карловна, протянув девушке меню, – тебе лишь шестнадцать. Поэтому забудь об алкоголе. Можешь выбрать молочный коктейль или любой другой сладкий напиток.
– Латте макиато.
– Заказывай, – разрешила Елизавета Карловна и подозвала официанта, а после внимательно посмотрела на притихшую девушку, которая старательно отводила глаза, не желая смотреть на смущавшую ее старуху. – Не нужно бояться меня, дорогая, – сказала она, взяв Ксению за подбородок. – Я не враг. Более того, я хочу стать тебе другом.
Ксения отодвинулась и насупилась.
– У меня уже есть друзья.
– Те особы с ужасными манерами? Ты уверена, что они друзья?
– Много на себя берете! – воскликнула Ксения и поднялась. – Скажу отцу, что вы мне не подходите.
– Сядь на место, – мягким голосом приказала Елизавета Карловна и с улыбкой посмотрела на дочь, которая с полуоткрытым ртом наблюдала за этой пикировкой.
Такой важной и одновременно женственной Полина еще не видела свою мать и была приятно поражена. Ксения не посмела ослушаться, осторожно присела и вдруг улыбнулась, словно приняла правила игры, выдвинутые ее новым учителем.
– Думаю, пришло время оставить нас наедине, – Елизавета Карловна поцеловала Полину в щеку. – Позвони, когда будешь свободна, и мы обязательно встретимся.
– Конечно, мама. Желаю вам обеим хорошего дня.
Выйдя из кафе, Полина глубоко вздохнула и направилась к своей машине, на ходу набрав номер Зины Михайловой.
– Отвезешь меня в аэропорт?
– Конечно, – согласилась Зина. – Ты уже собрала вещи или тебе помочь?
– Все готово. Я сейчас еду к себе, заберем чемоданы и – adios!
– Через час буду.
В ожидании Зины Полина налила бокал вина и присела на диван в гостиной, задумавшись о предстоящем. Ей не хотелось покидать Москву, но изменить планы она не могла. Впереди Полину ожидали долгие шестьдесят дней, в течение которых она должна придумать, как получить колье. Придется напрячь фантазию и многое другое, чтобы угодить Воскресову, иначе он будет зол. Новый заказ очень волновал, кроме того, Полина ощущала тягость в душе из-за ночи, проведенной с Литвиным. Она думала о нем, это сбивало с отлаженного ритма работы, так как мысли то и дело возвращались к его непонятному исчезновению и последующему молчанию. Уже два дня Литвин не давал о себе знать, что заставляло нервничать, а также корить себя. Полина начала сомневаться в правильности произошедшего в Питере, отчаянно ругала себя за то, что поддалась эмоциям и подпустила Литвина к себе ближе, чем нужно.
В дверь позвонили. Она поставила пустой бокал на стол и со вздохом поднялась.
– Это я! – послышался голос Зины. – Открывай скорее, а то мой пузырь лопнет!
Не глядя на Полину, она проскользнула внутрь, едва открылась дверь, и побежала в туалет.
– У-у, – протянула она и выглянула в коридор, застегивая на ходу «молнию» на брюках, – едва довезла! – и бросилась обнимать подругу.
– Руки вымой, чистюля, – сморщилась Полина и рассмеялась, когда Зина заявила, что все сделала аккуратно. – Что-то ты слишком весела. Радуешься моему отъезду и тому, что возглавишь сектор?
– Власть – это всегда приятно, – ответила Зина, пройдя в гостиную. – А настроение у меня действительно хорошее. В отличие от тебя, – добавила она, посмотрев на пустой бокал. – Так и не объявился?
– Нет, – Полина потянулась к бутылке, стоящей на столике, и сделала глоток из горлышка. – Я ему два раза набирала, но он не поднял трубку и не перезвонил. Может, с Ниной что-то случилось?
– С Ниной все в порядке, – ответила Зина и смущенно улыбнулась.
– Откуда такая информация?
– Я… – замялась Зина. – Похоже, я влюбилась.
– В Литвина? – с издевкой спросила Полина.
– В Бублика.
– В кого?
– В Сушича, – Зина нервно сглотнула. – Друга Литвина.
– А-а, – протянула Полина и задорно рассмеялась. – Сафет Сушич теперь, значит, Бублик?
– Да. Он маленький, круглый и твердый. И фамилия у него подходящая для такого прозвища. Так что если бы что-то случилось с Ниной, Сафет сказал бы при встрече. С девочкой все в порядке. Просто Литвин в очередной раз поссорился с женой…
– Меня меньше всего волнует, что происходит в его личной жизни, – Полина подошла к Зине и обняла ее за плечи. – Тебе нравится Бублик?
– Больше, – Зина прижала подругу к себе. – Мне с ним хорошо и весело. Понимаю, что мы крайне неподходящая пара…
– Плевать! – с жаром произнесла Полина, чем удивила Зину. – Мнение окружающих не имеет значение. Главное, чтобы ты была уверена в том, что делаешь. Если он тебе нужен – вперед!
– Есть один минус, – хихикнула Зина. – Чтобы поцеловать его, мне приходится склонять голову или он должен подняться на носочки.
– Сафет, конечно же, не принц, – смеясь, поцокала языком Полина. – Но принцев, как известно, уже давно на всех не хватает. Удачи тебе, моя хорошая.
– Не хочу, чтобы ты уезжала.
– Тебя снова посетили дикие предчувствия?
– Они, между прочим, никогда не обманывают, – заметила Зина. – На этот раз никаких предчувствий нет, просто мне не хочется расставаться с тобой, в особенности когда ты пребываешь в дурном настроении.
– Настроение легко изменить. Стоит лишь приложить усилия.
– Тогда улыбнись, – попросила Зина и удовлетворенно кивнула, когда Полина выполнила ее просьбу. – Теперь лучше. Ну, где твой багаж? – Она обернулась и посмотрела на чемоданы, стоящие у двери. – На год собралась уехать?
* * *
В аэропорту Мюнхена Полину встретил сам Марк Вайсберг – управляющий центрального европейского сектора. Это был невысокий мужчина с приятным, слегка полноватым лицом и такой же круглой, похожей на аппетитное кремовое пирожное фигурой. Характер у него тем не менее был далеко не сахарным. Резкая отрывистая речь, беседа только по существу, полное отсутствие жалости и неумение прощать – таковы были основные черты личности Вайсберга. И все же он умел вести себя как истинный дипломат, когда дело касалось клиентов. Голос его становился плавным, почти медовым, взгляд успокаивал, движения теряли порывистость, становясь мягкими и размеренными. Полина называла Марка кровососом, так как после общения с ним оставалось ощущение, будто он выпил из нее два литра крови. Вот и сейчас Вайсберг нацепил на лицо маску важности, что заставило напрячься не только саму Полину, но и водителя, открывшего перед ней дверцу машины.– Марк, ты меня утомляешь, – сказала она, удобно устроившись на сиденье. – Сделай вид, что рад моему приезду.
– Но я рад! – Вайсберг лучисто улыбнулся. – Когда выучишь немецкий? Не люблю говорить по-английски.
– Пока нет времени. Мне нужен переводчик. Только не ты. Нам с тобой нельзя долго находиться вместе.
Марк рассмеялся над последней фразой и дал распоряжение водителю, чтобы тот трогался.
– Номер в «Le Meridien Munchen» уже ожидает тебя, – сказал он. – Отдохнешь с дороги, а завтра встретимся.
– Предлагаю другой план. Время еще не позднее, поэтому едем в офис, а… – Полина посмотрела на водителя.
– Отто, – подсказал Вайсберг.
– А Отто отвезет мои вещи в отель. Согласен?
– Что еще мне остается делать? Ты же босс.
– А ты, Марк, не так колюч, каким хочешь казаться, – улыбнулась Полина, пошевелив затекшими за время полета плечами. – Итак, кого ты ко мне приставишь?
– Конни.
– Девушка? Это хорошо, потому что в последнее время у меня аллергия на мужчин.
Вайсберг нахмурился, не зная, как реагировать на эти слова, после, не найдя ничего лучшего, улыбнулся.
– А теперь вкратце расскажи, что ты ждешь от своего визита. Да, адрес баронессы мы нашли. Думали, что она будет обитать в каком-нибудь замке в окружении многочисленной охраны и прислуги, и удивились, когда узнали, что Астрид фон Рихтгофен живет одна в небольшом домике. Правда, район престижный. Хотя бы это указывает на ее аристократичные вкусы.
– Живет одна? В ее-то возрасте? – удивилась Полина.
– Да, – задумчиво протянул Вайсберг, – в восемьдесят сложно быть одному. У баронессы есть помощник или компаньон, так что общением она не обделена. Ты так и не сказала, для чего так экстренно прилетела.
Полина в двух словах описала ситуацию. Тем временем «Mercedes» подъехал к зданию, где находился офис «VIP-life concierge – Deutschland». Марк живо выпрыгнул из машины и подал Полине руку, помогая выйти.
– Merci, – поблагодарила она. – Если предложишь мне кофе, я буду благодарна до конца жизни. Нужно взбодриться.
В кабинете Вайсберга было прохладно, Полина сжалась всем телом и потерла плечи.
– Отключить кондиционер?
– Пожалуй, – кивнула Полина, присев на уютный диванчик, на который из окна падали солнечные лучи.
– А вот и кофе, – сказал Вайсберг, заметив, что дверь в кабинет открывается. – Вместе с ним твой переводчик. Конни.
Полина повернулась в сторону, куда глядел Вайсберг, и в замешательстве поднялась с места. На пороге, держа в руках поднос с чашками и кофейником, остановился мужчина, вежливо кивнув мадам Матуа и Вайсбергу.
– Добрый вечер, – поздоровался он и направился к столу, опустив на него поднос.
Мягкий голос его теплой волной разошелся по кабинету, заставив Полину улыбнуться. Она долго рассматривала его фигуру, при этом прекрасно осознавала, что ведет себя некорректно. Конни был очень привлекателен, что и сам прекрасно осознавал, поэтому не смущался назойливого взгляда Полины. Высокий, с широкими плечами и массивной грудью, узкобедрый и длинноногий. Прекрасную фигуру его подчеркивали тонкий джемпер и светлые брюки, обтягивающие тугие ягодицы, что навязчиво обращало внимание именно на эту часть тела. Голубые прозрачные глаза, длинные светло-русые волосы, мягкой волной падающие на лоб, тонкий прямой нос и широкий рот. Красивые губы, от которых невозможно отвести взгляд. «Гомик, – сделала вывод Полина. – Слишком уж хорош собой. И гетеросексуалы не так ухожены».
Конни также разглядывал Полину, но любопытство его было умело прикрыто вежливостью, отражающейся в «дежурной» улыбке. Стройная, властная, с королевской осанкой. Живой взгляд, несколько надменный, но для дамы ее уровня вполне уместный, строгие контуры лица, хороший макияж и элегантная одежда. В считаные секунды он понял, что любимый цвет Полины – синий, так как он очень подходил к серебру, светящемуся в ее глазах, что она не курит, так как цвет лица был свежим, а кожа упругой, не в пример курильщикам. Также он догадался, что с ней придется несладко.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента