Алешин Павел. Альберт Шестернев

   Годом раньше Шестернев вышел на матч второго круга против «Спартака» с травмой. Соперники, прознав об этом заранее, выдвинули против него обладавшего ураганной скоростью Валерия Рейнгольда с целью умотать столпа армейской обороны, а затем воспользоваться его усталостью. План не удался. Шестернев так и не дал Рейнгольду разбежаться, ни разу не упустил его. Матч закончился нулевой ничьей, Альберт едва доплелся до раздевалки, упал в кресло и еле выговорил заплетающимся языком: «Думал, рухну прямо на поле без сил».
   В 1964 году ЦСКА возглавил Валентин Николаев, мотор знаменитой команды лейтенантов 40-х годов, один из верных учеников Бориса Аркадьева. И по примеру футбольного мэтра он первостепенное внимание уделил обороне, рассчитывая совершенствовать игру в дальнейшем на базе прочных тылов. В том же году ЦСКА после шестилетнего перерыва стал третьим призером чемпионата СССР. А на следующий год очередной бронзой подтвердил правильность избранного пути.
   Роль Альберта Шестернева, матеревшего от сезона к сезону, стала в команде Николаева центральной. Известный в те годы аналитик отечественного футбола заслуженный мастер спорта Виктор Дубинин заметил по этому поводу после одного из матчей, на который не смог выйти травмированный Шестернев: «Отсутствие Шестернева лишило надежности оборону ЦСКА, что в известной мере сказывалось и на игре всей команды».

   Защитник, чьи действия сориентированы главным образом, а иногда и абсолютно на разрушение – наименее зрелищное амплуа в футболе. Эффектность ему придают лишь так называемые фирменные приемы, например, акробатические трюки, которыми отличался в 50-е годы динамовский стоппер Константин Крижевский, или артистический подкат, которым владел партнер Шестернева по ЦСКА и сборной, правый защитник Владимир Пономарев. Коньком самого Шестернева была невероятная, особенно при его габаритах, скорость, которая позволяла ему иной раз даже давать дистанционную фору сопернику.

   Владимир Федотов вспомнил, как в матче с донецким «Шахтером» году в 64-м или 65-м армейцы всей командой атаковали ворота соперников. Шестернев осуществлял дежурство в районе центральной линии поля. И вдруг из глубины последовал пас на выход рванувшемуся вперед быстроногому краю «Шахтера» Анатолию Родину. На мокром после дождя поле разворачивавшийся вслед форварду Шестернев поскользнулся, и соперник оказался впереди него метров на семьвосемь. «И вот мы видим, как Алик поднимается и длинными, мощными шагами начинает настигать Родина, – продолжает Федотов. – Едва тот достигает линии штрафной, как Шестернев корпусом оттирает его от мяча, буквально сминает и разворачивается лицом к центру поля с мячом в ногах. Невозможно было наблюдать все это без улыбки. Такое впечатление, что, даже попив по пути кофейку, Алик достал бы убегавшего нападающего».

   Вот еще одна иллюстрация потрясающей скорости Шестернева: «На вступительных экзаменах в Ленинградский институт физкультуры имени Лесгафта требовалось пробежать стометровку, – рассказывает заслуженный мастер спорта Владимир Пономарев. – С Аликом мы, будучи партнерами по команде, еще не познакомились близко.
   А скорость за мной признавали все, особенно стартовую. И вот выстраивают нас человек шесть на старте, выстрел, побежали. Я с первых же метров вырываюсь вперед, предчувствуя победу, как вдруг слышу что по пятам за мной кто-то шлепает – все ближе и ближе, а к финишу вижу широкую спину Алика метрах в двух перед собой. Стометровку тогда в обычных спортивных тапочках он пробежал за 11,2!».

   В связи с этими и им подобными эпизодами в прессе тех лет нередко всплывали воспоминания «современников» о легкоатлетическом прошлом Шестернева. На что он со смущенной улыбкой отвечал:
   «Результаты на стометровке играют роль на гаревой дорожке, а на поле ценятся рывки на 30–40 метров».

ГЛАВА III

Популярность

   Любимцы публики в футболе в основном те, кто делает результат – бомбардиры, стремительные крайние нападающие, вратари, искусные диспетчеры мастера выверенного паса. Они зачастую пожинают все командные лавры, а защитники, даже самые искусные, большей частью остаются в тени. Шестерневу удалось нарушить и эту традицию. Его узнавали на улицах, в метро, в троллейбусах, частенько вступали с ним в беседу, и он не отказывал в общении никому. «Для него все были равны – что водопроводчик, что премьер-министр», заметил как-то заслуженный мастер спорта Валентин Бубукин.
   Отпуск Альберт Шестернев нередко проводил в Сухуми, где у него было много друзей. Но о дне своего приезда никогда не сообщал, под покровом тайны селился в санатории на берегу моря, директором которого был его хороший знакомый. Но уже наутро у ворот санатория стояла кавалькада машин и сыпались упреки: «Вай, как нехарашо! Пачему не предупредил, что приедешь?». А вот еще красноречивый зпизод.
   Жарким летом 1964 года после напряженнейшего матча с киевским «Динамо», закончившегося поражением ЦСКА (1:2), друзья на электричке увезли Шестернева на шашлыки в Истринский район Подмосковья. Он еще до игры почувствовал себя неважно, вечером самочувствие ухудшилось, тем не менее, он поехал, поскольку давно не виделся с «земляками» из Лосинки. Уговорили выпить сто грамм – не помогло. Наутро в деревне раздобыли молочка, и постепенно Альберт стал приходить в себя. Деревенские мальчишки, завидев компанию в спортивных костюмах, предложили ей сразиться в футбол на достаточно ровном поле с воротами. Предложение было принято, но когда минут через десять после начала счет стал 5:0 в пользу москвичей, соперники ушли с поля, заявив: «Бесполезно сопротивляться, за вас же сам Шестернев играет». А ведь телевидение в начале 60-х еще не «вошло в каждый дом», тем более деревенский.

Встреча в Лосинке

   Самым главным и строгим болельщиком Альберта был его отец. Воспитывая сына с детских лет в строгих правилах, он и в зрелые годы следил за его репутацией. На стадион Алексей Федорович приезжал часа за два до начала матча, на «Динамо» шел к известной «трепаловке», что долгие годы располагалась напротив северного входа в метро под таблицей чемпионата. И внимательно выслушивал все народные высказывания о сыне.

   После матчей Анна Алексеевна накрывала стол с домашним яблочным вином, Альберт возвращался с друзьями, и обычно за разговорами засиживались часов до двух ночи. Если ЦСКА проигрывал, Алексей Федорович устраивал сыну разбор полетов строже, чем тренер, пенял ему на какие-то ошибки, недоработки. Анна Алексеевна на футбол не ходила, но переживала за сына не меньше. В 1968 году во время знаменитого матча сборных СССР и Венгрии, решавшего судьбу путевки на европейское первенство, она оказалась не в силах оставаться у телевизора, маячила под окном, а дочери кричали ей из дома: «Мама, наши забили первый гол… Второй… Третий». Даже голоса сорвали. Альберт горячо любил своих сестер и, бывая за границей, практически все деньги тратил на них. Друзья свидетельствуют, что он не был «шмоточником», хотя одет был всегда аккуратно, с иголочки.

   Однажды отец захотел познакомиться с кем-нибудь из товарищей сына по команде, попросил пригласить к себе в гости. По этому случаю на столе появилось кое-что покрепче яблочного вина, и одного из игроков пришлось потом нести до такси на руках. Алексей Федорович был разгневан и отчитал взрослого сына: «Что же это у тебя за друг? В нашем доме никогда не случалось ничего подобного. Чтобы это было в первый и последний раз!».
   Альберт был вполне современным человеком, много читал, правда, большей частью детективы, любил эстраду, особенно зарубежную – Луи Армстронга, Эллу Фитцжеральд, Луи Приму, Рики Нельсона, оркестры Рэя Кониффа и Джеймса Ласта, у него собралась хорошая коллекция дисков любимых исполнителей, которой пользовались многие его друзья.
   Получив известность, Альберт оставался таким же, как и раньше, простым, доступным парнем, которого любила вся Лосинка. В 1962 году из Чили он привез бутылку дорогого шотландского виски, которое в те годы было у нас огромной редкостью, собрал близких друзей и заявился с ними в гости к любимому школьному учителю – преподавателю физики Якову Давидовичу. Просидели у него до глубокой ночи.

   Альберт по-прежнему ходил с ребятами на танцы, гулял с лосиноостровскими девчонками, которые, как свидетельствуют друзья, им весьма и весьма интересовались, Новый год по сложившейся традиции они встречали на ВДНХ, в «Золотом колосе».

Банный день

   Он и сейчас есть в любой команде – этот ритуал, следующий после матча. Сандуны или Центральные бани в Москве – излюбленное место послеигрового отдыха игроков столичных клубов. И Шестернев, запасшись веником, отправлялся туда с друзьями. Впоследствии, поближе познакомившись с партнером по ЦСКА и сборной СССР Владимиром Пономаревым, с которым они обычно на сборах или в гостиницах размещались в одном номере, стал совершать этот ритуал с ним. «Он действовал на меня успокаивающе, – рассказывал Пономарев. – Бывало, накануне важного матча дергаешься, места себе не находишь, а Алик и бровью не ведет. Спит, как сурок. Я же верчусь всю ночь, а утром, проснувшись, уже вижу его, умытого, чисто выбритого, раскладывающего какой-нибудь пасьянс. „Хватит дрыхнуть, – говорит, до завтрака еще час. Успеем в картишки перекинуться“. Садимся за стол, играем „в разбойника“. У него была феноменальная память, интуиция, он блестяще играл в преферанс, а впоследствии – и в бридж, которому его научили приехавшие к нам с Западной Украины Шулятицкий, Капличный, Варга, Грещак. Мы только диву давались, как он чувствовал, какая у партнеров на руках карта. Выиграть у него не получалось ни у кого, хотя иногда по ходу игры он поддавался нам на время, чтобы поддержать азарт, интерес, но в конце концов все равно выходил победителем. Он мог стать и прекрасным статистиком, потому что держал в уме не только результаты сыгранных матчей, но и их ход, составы команд».

 

   Всласть попарившись, футболисты обычно направлялись в располагавшийся неподалеку ресторан «Арарат» с прекрасной кухней (ныне его уже нет), завсегдатаями которого были игроки всех московских команд. Их вкусы там хорошо изучили и кормили на славу. Шестернев с Пономаревым заказывали бутылку хорошего коньяка, и, плотно пообедав, расставались до завтрашней тренировки. Так продолжалось до тех пор, пока Альберт Шестернев не познакомился с известной фигуристкой Татьяной Жук.

Татьяна

   Произошло это случайно. «Почти одновременно получив травмы, мы ежедневно проходили процедуры в нашем физкультурно-врачебном диспансере, – вспоминает Владимир Пономарев. – И вот однажды один из докторов жалуется: у нас лежит Татьяна Жук, и никто ее не посещает. Тогда мы купили цветов и навестили больную. Приезжаю в диспансер на следующий день, жду Алика, а доктор мне и говорит: „Он заскочил с утра пораньше с цветами, но Таню уже перевели в больницу. И он помчался туда“. Об этом романе примерно год знал я один. Даже мама Алика безуспешно расспрашивала его друзей, где это он все пропадает, с кем встречается, а те тоже оказались не в курсе событий. Алик никого не посвящал в свои сердечные дела, я же оказался случайным свидетелем. Таня, наверное, родилась звездой, с взбалмошным, порой неуравновешенным характером. Но сразила Алика наповал. Свадьбу назначили на 15 декабря 1965 года, и мы – сборная СССР улетели в турне по Южной Америке, а Татьяна с партнером Александром Гореликом – на чемпионат мира в США, где стали вторыми призерами в парном катании». Многие, в том числе хорошо знавшие их обоих и понимавшие, насколько они разные по характеру люди, например, Валентин Николаев, Олег Белаковский, были против этой свадьбы, пытались ей помешать, обращались даже к отцу Шестернева. Но он не стал препятствовать сыновнему решению.

   «Однажды во время южноамериканского турне просыпаюсь рано утром и слышу какой-то приглушенный разговор, – продолжает свой рассказ Пономарев. – Алик, накрывшись одеялом, с кем-то беседует по телефону. Не желая ему мешать, сделал вид, что сплю. И еле вытерпел, потому что разговор длился почти час. „С кем это ты?“ – спрашиваю. „Да с рыжей (Татьяна была блондинкой)“, – отвечает он. При сдаче номера в гостинице, ему насчитали триста долларов за телефонные переговоры, ровно столько, сколько нам выдали суточных. Но когда шведский импресарио Ланц, организовывавший в то время все поездки нашей сборной, узнал об этой истории, он оплатил за Алика этот разговор».

   Между тем, свадьба могла не состояться. Во время пребывания в Аргентине наши футболисты решили искупаться в океане. Их не предупредили, что прибрежная коса обманчива: зыбкий песок может вмиг уйти из-под ног, и человека сразу закручивает на глубину водоворотом. Это и произошло с Шестерневым. На счастье поблизости оказался профессиональный спасатель, который тут же среагировал и выхватил футболиста из уносившей его стремнины.
   Свадьбу сыграли в ресторане «Метрополь». Среди множества гостей были почти все игроки ЦСКА, а также Андрей Старостин, Лев Яшин, Галимзян Хусаинов, Валерий Воронин, целая компания фигуристов – Нина и Станислав Жук – старший брат Татьяны, Александр Горелик, Мешков, Гржибовская, Ирина Балашевич будущая жена Владимира Пономарева. Пришел поздравить новобрачных популярный актер Евгений Моргунов. Были и журналисты, даже чешские.

Я уезжаю во вторник, а ты приезжаешь в четверг

   Альберт боготворил свою жену. Ему давно хотелось теплого семейного очага, детских голосов в доме. К сожалению, дочка у молодых супругов родилась не совсем здоровой. Но отец любил ее от этого не меньше. И в поездках всеми помыслами был со своей семьей, привозил Татьяне дорогие подарки. Накануне свадьбы тоже привез ей из Южной Америки чуть ли не чемодан заграничных нарядов. В отличие от большинства футболистов не испытывавший никакой тяги к автомобилям, Альберт приобрел для жены белую «Волгу» в экспортном исполнении.

   Помимо абсолютно несхожих характеров, не способствовала устройству семейного быта двух звезд и их спортивная специализация. Сезоны футбола и фигурного катания не совпадали по временам года, и разлуки супругов иногда становились весьма продолжительными. Но при малейшей возможности Альберт мчался к жене сломя голову. Ежедневно, например, ездил на электричке в Воскресенск, когда фигуристы разыгрывали там чемпионат СССР.
   «Помню, играем в Тбилиси, рассказывает Валентин Николаев.
   – После матча подходит Алик: «Можно мне отлучиться на пару деньков в Краснодар, там Таня на показательных выступлениях». Что делать, езжай, говорю, только денег с собой не бери. Обдерут тебя эти артисты-фигуристы, как липку. Так оно и случалось».

ГЛАВА IV

Как на праздник

   Несмотря на все недоразумения Шестернев после женитьбы преобразился, весь просто светился радостью. И на его игре это тоже сказалось. Следующий год стал одним из лучших в его карьере. Особенно поспособствовал этому чемпионат мира в Англии.
   После провала сборной СССР в Чили, которому предшествовало победоносное, вызвавшее фурор в футбольном мире турне по Южной Америке, вокруг подготовки команды к английскому чемпионату большого ажиотажа не наблюдалось. От Бескова команду осенью 1964 года принял заслуженный мастер спорта Николай Морозов, ранее практически не работавший с первоклассными футболистами. С ним наша сборная удачно преодолела очередной отборочный цикл, но игрой особенно не впечатляла. И Морозов не скрывал своего беспокойства по этому поводу.

   «В первую очередь нам следует позаботиться о защитных линиях, – говорил он. – Прежние игроки сборной подходят к критическому возрасту. Только Шестернев не вызывает сомнений». И привлек в команду Владимира Пономарева (ЦСКА), Валентина Афонина (ростовский СКА), Муртаза Хурцилаву (тбилисское «Динамо»).
   – Готовясь к чемпионату мира в Англии, мы и сами ни на что особенное не надеялись, – рассказывал тогдашний партнер Шестернева по линии обороны ЦСКА и сборной Владимир Пономарев. Ехали встретиться с сильными соперниками, чему-то поучиться, понять, чего стоим. Но сказалось то, что практически одним составом мы играли уже около двух лет, играли часто и кое-чего добились: например, ничьей – 2:2 со сборной Бразилии на «Маракане», потом со сборной Аргентины.

   А готовились мы без всякого напряжения. Тем более, что никто ежечасно нам не зудел, что надо костьми лечь, но отстоять честь страны, не проводилось никаких «политинформаций». Праздничному настроению способствовал и сбор, проведенный в живописном шведском местечке Хиндос, месте пребывания нашей сборной во время чемпионата мира 1958 года. Приезжаем в этот спортивный лагерь, а там полным-полно девчонок-спортсменок. Они обрадовались: ура, русские приехали! Морозов как увидел этот теплый прием, сразу дал команду: «Срочно уезжаем отсюда!». Но мы его уговорили хотя бы переночевать там. А наутро наш тренер увидел замечательные поля Хиндоса, и решил, что лучше места для подготовки команды не найти. А нам того и надо было. Днем тренировались, а вечером расслаблялись по полной программе, посещали дансинги, встречались с девушками. В общем, нарушали режим. Морозов смотрел на наши художества сквозь пальцы. Высокого начальства при команде еще не было, и мы готовились с удовольствием и в свое удовольствие…
   Не обладая большим опытом работы на высоком уровне, Николай Морозов оказался замечательным психологом и сумел найти единственно верную линию поведения с именитыми, классными футболистами. Реванш за бытовые послабления он постарался взять у игроков на поле, попытался, например, тактически перестроить игру обороны сообразно своим взглядам. Но не тут-то было.
   «Мы терпеливо выслушивали тренерский инструктаж, но на поле гнули свою привычную линию, – продолжает Пономарев. В обороне играли так, как было заведено в ЦСКА». И Морозов, убедившись в тщетности своих усилий, решил не мешать опытным мастерам. Тем более, что за весь период его правления, предшествовавший чемпионату мира, сборная СССР проиграла всего три матча. Старший тренер команды, естественно, определял состав на игру, включая в него тех, кто был лучше готов на данный момент, маневрировал им, указывал на достоинства и недостатки соперников, акцентировал внимание на их лидерах. Остальное делали сами футболисты».

   При оформлении окончательной заявки на чемпионат мира Николай Морозов хотел было отказаться от услуг великолепного мастера, игрока мирового класса Валерия Воронина. Торпедовец тогда слегка «схватил звездняк», в своей команде начал вести себя, как вольный художник, эффектно выглядел в атаке, но при этом стал явно пренебрегать обороной. Рецидивы его торпедовской игры проявлялись и в сборной. Даже Шестернев однажды публично посетовал на то, что такая манера игры Воронина создает ему дополнительные трудности. Торпедовец претензий не принимал, продолжал настаивать на своем в игре. И Морозов засомневался в целесообразности его поездки в Англию. Тогда Шестернев начал мягко, ненавязчиво убеждать обоих: Воронина – в необходимости изменить свою манеру поведения на поле, а Морозова в том, что от отсутствия такого выдающегося игрока сборная много потеряет. Воронин в Англию поехал, и беспрекословно выполнял там даже задания по персональной опеке, не дал сыграть в свою силу асам – венгру Флориану Альберту и португальцу Эйсебио. И все это не в ущерб творческому началу в своей игре. Он не только не потерял на чемпионате мира своего лица, но и был признан специалистами одним из лучших универсалов мирового футбола. И этому новому взлету в его игре больше всех способствовал Альберт Шестернев.
   А сам капитан нашей сборной блистал в прелюдии к чемпионату – в контрольных матчах. Впервые увидевший его в товарищеском матче со сборной Австрии корреспондент венской газеты «Фольксштимме» Рихард Неттель писал: «Он господствовал в штрафной площади, овладевал всеми верховыми мячами, хорошо ориентировался и проявил незаурядный инстинкт, позволявший ему всегда правильно выбрать место. Он представляет, без сомнения, высокий класс в советской обороне».

   Большой знаток мирового и советского футбола редактор журнала «Киккер» (ФРГ) КарлХайнц Хайманн не переставал восхищаться Шестерневым даже после ничейного апрельского 1966 года матча Швейцария – СССР: «Когда во втором тайме швейцарцы усилили натиск, выяснилось, каким прекрасным организатором обороны является Альберт Шестернев. Он отлично выбирает место, силен в борьбе за мяч, великолепно играет головой и дает длинные точные передачи. Но прежде всего он классный диспетчер. Вот бы Морозову такого диспетчера в наступлении! Хотя Шестернев и жаловался мне до игры, что не вошел еще в боевую форму, Морозов подчеркивает, что он непрерывно прогрессирует. Если бы советская сборная к таким тактикам, как Шестернев и Воронин, могла бы добавить еще одного „мыслителя“ в линии нападения, ее сила возросла бы в несколько раз!».

   Шестернев обычно постепенно входил в сезон. Хотя ниже уровня классного игрока никогда не опускался. «Общий для всех игроков рецепт подготовки найти невозможно, – считал он, – Я, например, всегда медленно раскачиваюсь. Понимая это, старался даже иногда форсировать форму. Но ничего путного из этого не получалось. Все равно где-то лишь в мае начинаю чувствовать себя уверенно».

Иван Грозный

   Чемпионат мира начинался в июле, и Шестернев находился уже в полном порядке. 12 июля сборная СССР без труда обыграла своих первых соперников в группе – футболистов КНДР – 3:0. Но спустя четыре для ей противостояла одна из сильнейших в Европе сборная Италии. Перед матчем большинство английских спортивных обозревателей пророчило победу итальянцам. И вообще до этой игры тон английских газет по отношению к сборной СССР был несколько пренебрежительным. Он кардинально изменился после матча, в котором наши одержали победу -1:0.
   «Гол, забитый Численко, словно русская ракета!» – дала гигантский заголовок «Ньюс оф Уорлд». Она писала, что удар Игоря Численко «словно распял итальянского вратаря Энрико Альбертози». После этого гола, замечала другая газета «Пипл», течение матча стало похожим на «одностороннее уличное движение, причем в направлении итальянских ворот». А «Санди сан», подчеркивая безупречную игру обороны сборной СССР, назвала Альберта Шестернева «Иваном Грозным», о которого разбивались атаки «скуадры адзурры». Тренер итальянцев Эдмондо Фаббри, поздравив Николая Морозова с победой, заявил: «Русские играли сильнее нас. Я знал, что они сильны, но оказалось, что они еще сильнее, чем я предполагал. Русские продемонстрировали большую силу, и вы еще убедитесь в ней, когда они продолжат путь в чемпионате», добавил Фаббри, обращаясь к журналистам.

   А в раздевалке тем временем поздравляли с днем рождения Валерия Воронина и председателя Федерации футбола СССР Валентина Гранаткина. Лучшего подарка им трудно было придумать. Сборная СССР первой обеспечила себе выход в четвертьфинал, и заключительный матч группового турнира с чилийцами стал для нее формальностью.
   Морозов предоставил отдых ряду игроков команды, и на игру со сборной Чили на большинстве позиций вышли вторые номера сборной. Но Шестернев по-прежнему был в составе, без него тренер не мыслил свою команду. Чилийцев обыграли -2:1, а в четвертьфинале наша команда встречалась со сборной Венгрии. Предполагалась захватывающая дуэль двух Альбертов – нашего Альберта Шестернева и венгерской звезды, впоследствии лучшего футболиста Европы 1967 года Флориана Альберта.

   «Как играть? Хожу вот и все время ломаю над этим голову, рассказывал венгерский Альберт накануне матча. – Альберт Шестернев и Муртаз Хурцилава стена. Мысленно ищу в ней бреши, но пока не нашел. Игра предстоит трудная, мы слишком хорошо знаем друг друга. Поэтому сюрпризы исключены». Шестернев тоже мысленно вел единоборство с венгром: «Главное – не дать ему бить по воротам. Но как это сделать, если Альберт использует малейшую возможность для удара. Правда, при мне венгры нашей сборной не забивали. Постараюсь продолжить эту традицию и в Сандерленде».
   Но на поле Флориана Альберта ждал сюрприз. Его всю игру опекал Валерий Воронин, и закрыл его практически наглухо. Забегая вперед, следует отметить, что эта дуэль стала ключевой в победе сборной СССР над венграми. В полузащиту оттянулся Галимзян Хусаинов, на левом краю играл новичок сборной, герой матча с чилийцами Валерий Поркуян.