Страница:
– Альберт Шестернев – всесторонне подготовленный футболист, – рассказывал главный тренер ЦСКА-70 Валентин Николаев. – Он мог раз шесть – семь за игру сделать длинный, метров на 40, рывок вперед и затем так же быстро вернуться назад. Понятно, что я не препятствовал подключению к атаке стоппера, если тот успевал вовремя возвращаться в защиту.
ГЛАВА VII
Чемпион
И у ЦСКА при Шестерневе верхом отличия долго оставалась уже приевшаяся бронза 60-х годов. Но после чемпионата мира-70 армейцы впервые за почти 20 лет включились в борьбу за золото и финишировали вровень с земляками-динамовцами во главе турнирной таблицы.
Шестые по итогам предыдущего сезона, армейцы решительно предъявили свои претензии на золото. Как это произошло? «Федотов и Шестернев образовали как бы осевой центр управления и держат все рычаги в своих руках, – писал Виктор Дубинин. Появилась возможность перестроить игру. Итоги – команда, успехи которой строились на оборонительном фундаменте, встала в первом ряду исповедующих атакующий футбол. Нередко и Шестернев появляется у ворот противника».
Вторично в истории чемпионатов СССР была назначена переигровка за первое место. А потом впервые пришлось переигрывать и переигровку. Таким фантастическим, драматическим, даже для динамовцев – трагическим получился финиш чемпионата СССР 1970 года.
– Эта победа очень дорога мне, быть может, дороже всех побед, которые одержала команда ЦСКА – ЦДКА, в составе которой некогда играл я сам, – заявил после матча главный тренер армейцев Валентин Николаев.
На 11-й минуте Пильгуй не удержал мяч в руках после сильного удара с дальней дистанции Юрия Истомина, и набежавший Владимир Дударенко открыл счет. Тут уместно предоставить слово самому Шестерневу, несмотря на то, что в нынешние времена повальной компьютеризации его монолог, возможно, выглядит несколько наивно. Но в 70-е годы современная электроника еще только зарождалась, хотя к прогнозам электронно-счетных машин уже начали прибегать.
– Слышал, что счетная машина предсказала нам поражение со счетом 1:2, – рассказывал после матча Альберт Шестернев. – Причем счет в матче должны были открыть мы. Ну, думаю, первая часть прогноза сбылась. Так и есть: динамовцы сравнивают счет, проводят второй мяч… Вот тут-то я не на шутку завелся. Машина, выходит, все правильно предсказала, плохи наши дела. Не поверите, но мне даже как-то спокойнее стало, когда в наши ворота влетел третий мяч: ошибся все-таки электронный счетчик, не все у нас еще потеряно. Тогда-то я и поверил, что перелом в игру внести можно.
И, как видите, оказался прав.
– Выходили на второй тайм, еще не очухавшись от событий первого, – вспоминал Владимир Федотов. – Единственным, кто не потерял присутствия духа, оказался Алик. Он, не часто разрешавший защитникам подключаться в наступление, с первых же минут стал чуть ли не кнутом нахлестывать в спину Юрия Истомина. Моментами его рейды выглядели авантюрными, и Коля Антонович мог дважды наказать нас, использовать провалы в нашей обороне, лишь по случайности он не забивал.
– Во втором тайме Альберт проявил себя как капитан команды во всей красе, во всей несгибаемости своего характера, говорит Валентин Николаев. В свое время он кое-что перенял у Беккенбауэра, но в этом матче легендарный немец мог бы поучиться уже у Шестернева. Он не только «гонял» Истомина, но и сам шел вперед, доходил до неприятельской штрафной, играл в стенку… Его боевой дух, вера в успех, железная воля сыграли главенствующую роль в нашей победе.
Последние 20 минут стали кульминацией матча. «Шестернев и Истомин начинают „подсыпать“ в топку атаки все больше и больше энергии, – писал в своем отчете о матче под заголовком „Капитан ведет в атаку“ обозреватель „Советского спорта“ Олег Кучеренко. – Армейцы не сдались, в, казалось бы, безвыходной ситуации проявили огромную волю, мужество и поймали все-таки свою жар-птицу, которая отблагодарила их сполна. И заслуга в этом прежде всего двух защитников Альберта Шестернева и Юрия Истомина, которые, невзирая ни на что, шли вперед и подняли в конце концов боевой дух своей команды настолько, что динамовцы, позиции которых вроде были незыблемыми, запаниковали.
Это был риск – постоянно идти вперед, бросая защитные бастионы, – но он оправдался. Значит, слава тем, кто рискует!». И вот после прострела Истомина Федотов отквитывает один мяч. А затем Виктор Аничкин сбивает того же Федотова в штрафной, и Владимир Поликарпов сравнивает счет. А вскоре наступает момент истины. Федотов, двигаясь вдоль линии штрафной, несильно бьет в нижний угол, Пильгуй реагирует, но мяч, ударившись о кочку, перелетает через нее и руки вратаря. 4:3 – и ЦСКА – чемпион!
Финиш
После бурного и столь успешного 1970 года Альберт Шестернев как-то в разговоре обмолвился: «Как хотелось бы дожить в футболе до будущего чемпионата мира»… Но он «не дожил» даже до ближайшего чемпионата Европы 1972 года, хотя не в последнюю очередь благодаря ему сборная СССР дошла до финала очередного континентального форума. Но если бы в то время кто-нибудь знал, какую цену заплатил капитан сборной СССР за ее победу в отборочном турнире европейского первенства!
В начале 1971 года Шестернев получил серьезную травму колена. Но в мае начинался отбор к чемпионату Европы, а у ЦСКА новый сезон не заладился, и капитан команды не решался оставить ее в трудную минуту, отправиться на лечение. Когда колено начинало опухать, он, никому ничего не говоря, отправлялся к своей сестре Маргарите Алексеевне – тогда заместителю главного врача поликлиники № 108 Ленинградского района. Там ему выкачивали жидкость из колена, крепко бинтовали ногу. И так весь сезон. Своевременное хирургическое вмешательство, конечно, прервало бы на время карьеру футболиста, но затем наверняка продлило бы ее еще надолго, и Альберт Шестернев наверняка остался бы в истории сборной СССР рекордсменом по стажу, по количеству сыгранных матчей. Ведь один из наших великих тренеров Виктор Маслов говорил: «У настоящего защитника должна быть полная рубаха сил на многие годы. Шестернев как раз из таких». К операции пришлось прибегнуть, когда играть стало совсем невмоготу, и другого выхода просто не было. Но оказалось уже поздно.
Тот матч в Севилье, с которого начинался наш рассказ, стал по сути прощальным бенефисом Альберта Шестернева. Возглавляемая им оборона тогда просто героически выбила команде путевку на европейский финал.
– Как Шестернев тогда ребятами руководил! – восхищался участник матча киевский динамовец Анатолий Коньков. – Публика, судья, разгар сезона – ну, все было на стороне испанцев, им требовалась только победа с любым счетом. Но Алик тогда все и вверху, и внизу выиграл, за всеми все подчистил и ни шанса испанцам не дал. А ведь доигрывал со страшной травмой.
Зимой ему сделали операцию на колене. И вскоре он начал усиленно готовиться к новому сезону. Его ждали, на него рассчитывали, не представляли себе, как без него обойтись. «Наш бессменный капитан перенес операцию, а сейчас уже приступил к физической подготовке, – торопил время старший тренер сборной СССР Александр Пономарев. – В середине февраля он уже начнет тренироваться в ЦСКА, и если не к первому матчу с югославами, то ко второму войдет в строй». Не получилось. Но Шестернев не терял присутствия духа и почти набрал форму. «Семеныч, возьми его, – уговаривал Пономарева, своего тестя, защитник ЦСКА Юрий Истомин. – Ты же видишь, у нас вся оборона без него разладилась. Стержня нет. Возьми, он столько лет на нас работал, теперь и каждый из нас будет ему немножко помогать. Он для нас как талисман, как победный символ». Но Шестерневу и в ЦСКА места не находилось. И Пономарев не пошел на риск.
А больное колено так и мучило, не отпускало Шестернева до конца его дней.
21 июня 1973 года переполненные Лужники, в присутствии приехавших в Москву на очередной товарищеский матч так любимых капитаном сборной бразильцев, провожали из большого футбола Альберта Шестернева. Он вывел на поле сборную СССР, но через считанные минуты передал капитанскую повязку тбилисскому динамовцу Муртазу Хурцилаве и, провожаемый овациями трибун, аплодисментами футболистов сборных СССР и Бразилии, с охапками цветов в руках покинул поле.
Тот матч в Севилье, с которого начинался наш рассказ, стал по сути прощальным бенефисом Альберта Шестернева. Возглавляемая им оборона тогда просто героически выбила команде путевку на европейский финал.
– Как Шестернев тогда ребятами руководил! – восхищался участник матча киевский динамовец Анатолий Коньков. – Публика, судья, разгар сезона – ну, все было на стороне испанцев, им требовалась только победа с любым счетом. Но Алик тогда все и вверху, и внизу выиграл, за всеми все подчистил и ни шанса испанцам не дал. А ведь доигрывал со страшной травмой.
А больное колено так и мучило, не отпускало Шестернева до конца его дней.
ГЛАВА VIII
Трижды капитан
Такое впечатление, что он им был всегда. В силу своей скромности, немногословности он никогда не кричал, «не пихал», как выражаются футболисты, партнерам, был скорее не командиром, а добрым советчиком на поле. Ни разу его не видели в игре раздраженным.
В отчете о ноябрьском 1970 года матче СССР – Югославия заслуженный тренер СССР Виктор Маслов заметил: «Был момент, когда капитану команды Шестерневу пришлось подсказать Истомину, что делать»…
Сам Шестернев так прокомментировал тот эпизод: «Ошибка Истомина состояла в том, что он слишком прямолинейно понял задание плотно держать Джаича. И когда югославский форвард смещался в центр, Истомин следовал за ним, зона на фланге обнажалась, и туда врывались другие югославские футболисты. Я вынужден был сказать Истомину, чтобы он оставался в своей зоне, а Джаича в центре будут брать другие игроки». После этого югославская звезда потускнела.
Защитник в игре как бы вторичен, ведь инициатива в тактических ходах, в единоборствах обычно исходит от атакующей стороны. Шестернев же со своей позиции либеро нередко предвидел развитие событий, не только умело просчитывал ходы соперников, но порой даже провоцировал их на выгодные ему действия, которые тут же в корне и пресекал.
– Таких центральных защитников в нашем футболе больше не было, – вспоминал Юрий Истомин. – Мяч в штрафной его будто сам находил. А подстраховка? Я даже на мячи, мне за спину летящие, вообще внимание перестал обращать. Не оглядывался даже – знал, что Алик, с его умением читать игру, уже там, где кто-то мячом этим рассчитывал найти форварда. В раздевалке перед игрой он мне подмигивал: «Ну что, побьемся, маленький?»– «Покажем им, большой!»
Действительно, играя вместе с Шестерневым, защитники в сборной ошибались гораздо реже, чем в своем клубе, поскольку чувствовали себя рядом с этим гигантом как бы под его защитой, покровительством легко, свободно, раскованно. Он брал не словом, а делом, собственным примером. «Он никогда не подведет, сумеет отработать в игре за двоих, – отзывался о Шестерневе его партнер по сборной торпедовец Валентин Иванов. Но сказать резкое слово, даже прикрикнуть – не в его характере. Все это заменял игрокам личный пример капитана сборной. Рядом с ним стыдно плохо играть».
Шестернев был первоклассным защитником, идеальным капитаном команды, но сказать, что он постоянно пребывал на пике своей формы, играл на все сто процентов безошибочно, конечно, было бы небольшим, но все-таки преувеличением. Однажды, даже выигранный нашей сборной матч у австрийцев – 4:3, Андрей Старостин прокомментировал знаменательной фразой: «Думаю, что Яшин, Шестернев, Воронин, Сабо перестали бы уважительно относиться к нашему мнению, если бы мы их поздравили с блистательной игрой в этом матче». Да, блистательно в игре Шестернев выглядел не всегда, но ниже уровня классного мастера не опускался никогда!
– Он был и образцом джентльменства, – говорит Владимир Федотов. – Его человеческая чистота, порядочность не позволяли ему опускаться до грубости и на поле. Как капитан команды он иной раз вступал в конфронтацию с судьями, но делал это настолько интеллигентно, аргументированно, что ни у одного арбитра не возникало к нему претензий по части этики. А партнеров своих в этих ситуациях всегда сдерживал. Если же кто-то осмеливался орать на своего, тут он становился резким: «Прекратить, я сказал!». И инцидент оказывался исчерпан. Его авторитет был непререкаем не только в глазах партнеров, но и тренеров. «На поле он становился первым моим помощником, проводником игровой идеи, – вспоминает Валентин Николаев. – И при решении всех острых вопросов я непременно с ним советовался». В ЦСКА, да и в сборной нередко существовал тренерский совет с привлечением ведущих игроков. Шестернев всегда был одним из его главных действующих лиц.
Расставался с футболом Альберт Шестернев в звании еще и капитана Советской Армии, то есть капитаном в кубе.
Знаете, каким он парнем был
– Я не собирался оставаться в ЦСКА, – рассказывал Марьян Плахетко, переведенный в Москву по службе летом 1967 года. Ведь конкурировать в центре обороны с Шестерневым или Капличным мне казалось бесполезным. Думал, дослужу и уйду, благо вариантов хватало. Но… остался в команде до конца своей футбольной карьеры исключительно благодаря Алику. Он не рассматривал молодых как конкурентов, ко всем шел с открытой душой, стремился помочь, поддержать. И мне он в нужный момент подсказывал, что и как надо делать, спокойно, немногословно, дружелюбно, без нажима. На поле я был за ним, как за каменной стеной. Вскоре мы стали друзьями.
– Он ведь из меня игрока по существу сделал, – признавался партнер Шестернева по ЦСКА и сборной Юрий Истомин. И Владимир Пономарев не раз подчеркивал, что все они, защитники ЦСКА, и многие в сборной полностью раскрылись благодаря Шестерневу, прежде всего потому, что не боялись рисковать, импровизировать в игре, будучи уверенными: если что, капитан подстрахует, поможет, исправит положение. Без него трудно было представить оборону сборной и клуба. И нелепая игра рукой Муртаза Хурцилавы в матче за третье место на чемпионате мира-66 с португальцами стала следствием нервного перенапряжения защитника в отсутствие Шестернева.
В жизни, судьбах скольких людей, может быть, сам того не ведая, оставил свой глубокий след этот гигант советского футбола.
Выше уже рассказывалось о том, что Валерия Воронина взяли на чемпионат мира 1966 года, благодаря ходатайству Шестернева. С другим великим торпедовцем Эдуардом Стрельцовым его связывали приятельские отношения. Нельзя сказать, что они были друзьями, но бывало, встречались и за накрытым столом. Их, двух футбольных самородков, тянуло друг к другу. После своего освобождения из заключения в начале 60-х годов Стрельцов играл за торпедовскую клубную команду на первенство Москвы. И болельщики, видя, что это не уровень для по-прежнему первоклассного мастера, удивлялись, спрашивали футбольных авторитетов того времени, почему Стрельцову не разрешают вернуться в команду мастеров. Шестернев, по обычаю, отмалчивался, но однажды все-таки обронил: «Если ему разрешат, то уже через месяц все поймут, что его место – в сборной, а наше начальство и на минуту представить себе не может, чтобы честь страны защищал бывший зэк». В конце концов, под давлением общественности, прежде всего рабочих и руководства автозавода имени Лихачева, Стрельцова «амнистировали», и произошло то, что и предсказывал Шестернев. Но высшие спортивные чиновники не решались взять на себя ответственность за возвращение Стрельцова в сборную и приняли соломоново решение. Пусть за него поручатся авторитетные в футболе люди, им потом и отвечать, если что случится. Одним из первых поручился за Стрельцова Альберт Шестернев.
– В нем подкупала прежде всего удивительная доброта, бескорыстие и человеческая надежность, – вспоминал Владимир Федотов.
На первой тренировке ЦСКА после возвращения с чемпионата мира в Англии Шестернев появился с мешком. Ему, как и всем звездам турнира, крупнейшие фирмы – производители спортивных товаров «Адидас» и «Пума» подарили целый набор бутс. А у нас по тем временам фирменные бутсы были большой редкостью, за них можно было выручить хорошие деньги. Он же вывалил на пол содержимое мешка со словами: «Разбирайте, ребята, кому что подходит».
– Приезжаем в 1970 году в Германию, – рассказывал Марьян Плахетко. – Я, как и многие, мечтал тогда об адидасовском спортивном костюме, наскреб дома денег и решил в первый же день обзавестись им. Но Алик остановил меня: «Не спеши тратить деньги, наверное, они у тебя не лишние. Завтра я встречаюсь с моим хорошим знакомым Уве Зеелером (знаменитый центрфорвард сборной ФРГ 60-х годов, который уже многие годы является представителем фирмы „Адидас в Северной Германии. – П.А.), может быть, он что-нибудь для нас придумает. На всякий случай спроси у ребят все размеры“.
А через день после их встречи уже вся наша команда щеголяла, одетая в «Адидас» с ног до головы да еще и с сувенирами фирмы. Другой бы использовал такое личное знакомство для себя, но не таков был Альберт Шестернев.
– Больное колено не позволяло Алику вернуться в футбол, и, воспользовавшись, как тогда еще казалось, паузой в его карьере, мы поехали в Ленинград, сдать академические задолженности, а заодно и защитить диплом в Военном институте физкультуры имени Лесгафта. – вспоминает Марьян Плахетко еще один эпизод. Приход на экзамен на пару со столь уважаемым в спорте человеком решал и многие мои вопросы, да и готовиться вместе было легче и полезнее. Прожили мы тогда в институтском общежитии больше двух месяцев, и почти каждый вечер в нашей комнате проходили посиделки, многие курсанты приходили не только пообщаться со своим кумиром, но и подзакусить: оказалось, что Альберт прекрасно готовит, меня он к плите не подпускал. В один из таких вечеров у Шестернева пропали часы, подаренные ему после матча за сборную ФИФА в честь столетия бразильского футбола с дарственной гравировкой, которые были ему очень дороги. Видя, как расстроился Алик, я предложил: «Пойдем к руководству института, это все-таки военное заведение, они разберутся, найдут вора». Но он на мое предложение только покачал головой: «Нельзя, сколько у нас народу-то было? Часы спер один человек, а мы бросим тень на всех. Нет, никуда я не пойду». И не пошел.
После ухода в отставку с должности старшего тренера ЦСКА в 1985 году Шестерневу предложили возглавить армейскую футбольную школу. Ранее на эту должность намечался его друг и бывший одноклубник Владимир Поликарпов, для которого это назначение было единственным шансом получить следующее воинское звание. Узнав об этом, Шестернев отказался от должности, и Поликарпов пошел на повышение.
В жизни, судьбах скольких людей, может быть, сам того не ведая, оставил свой глубокий след этот гигант советского футбола.
– В нем подкупала прежде всего удивительная доброта, бескорыстие и человеческая надежность, – вспоминал Владимир Федотов.
– Приезжаем в 1970 году в Германию, – рассказывал Марьян Плахетко. – Я, как и многие, мечтал тогда об адидасовском спортивном костюме, наскреб дома денег и решил в первый же день обзавестись им. Но Алик остановил меня: «Не спеши тратить деньги, наверное, они у тебя не лишние. Завтра я встречаюсь с моим хорошим знакомым Уве Зеелером (знаменитый центрфорвард сборной ФРГ 60-х годов, который уже многие годы является представителем фирмы „Адидас в Северной Германии. – П.А.), может быть, он что-нибудь для нас придумает. На всякий случай спроси у ребят все размеры“.
А через день после их встречи уже вся наша команда щеголяла, одетая в «Адидас» с ног до головы да еще и с сувенирами фирмы. Другой бы использовал такое личное знакомство для себя, но не таков был Альберт Шестернев.