Алешина Светлана. Бег впереди паровоза

   Поняв мое молчание не правильно, посетитель пустился в объяснения.
   — Я не хотел приходить. Но вчера я звонил сюда весь вечер и ее не было. Утром сегодня — тоже. Поэтому я решил приехать и узнать, может быть, с нею что-то случилось…
   Он замолчал и уставился на меня, ожидая ответа.
   — Марина в отпуске и появится не раньше чем через две недели. Могу ли я ее заменить? Хотя мне кажется, что дело у вас к ней скорее всего личного плана…
   Мой собеседник выслушал все, что я ему сказала, с удивленным выражением на лице.
   — Уехала? — повторил он со странной интонацией. — Давно?
   Я вздохнула и немного нахмурилась. Не знаю, как другие, а я терпеть не могу неизвестности. Этот молодой человек, был, видно, настолько поглощен своими проблемами глобального характера, что забыл представиться. Я занудно намекнула ему на это упущение:
   — Меня зовут Ольга Юрьевна…
   — Я знаю, — сразу ответил он.
   — А… — я сделала паузу и вопросительно взглянула на него.
   — Извините, — сообразил мой симпатичный гость, — Михаил Степанович Кумарцев.., я не представился…
   «Ромео!» — внутренне вскричала я, но, разумеется, промолчала и только посмотрела на него внимательно, словно стараясь запомнить получше.
   Взгляд мой был, наверное, настолько малоприветливым, что Михаил неуверенно поерзал на стуле, словно попытался сесть поудобней, и опустил вниз глаза.
   — Она уехала к тетке в деревню, — сказала я и, не удержавшись, добавила:
   — Только что ко мне с визитом заходил следователь…
   Смирнов его фамилия…
   Михаил поднял на меня погрустневшие глаза и тихо произнес:
   — Да, вы уже знаете…
   Я промолчала. Михаил не был похож на убийцу, хотя, с другой стороны, откуда я могла знать, что скрывается за этой мягкой внешностью? Самым неприятным было то, что Михаил говорил так мало и тихо, что я никак не могла сравнить его голос с тем, который я слышала во вторник.
   Не дождавшись моей ответной реплики, Михаил начал говорить сам, и я получила возможность полноценно послушать его голос.
   — Меня вызвали телеграммой.., значит… я ездил в Москву.., вот, — помолчав, он продолжил:
   — Смирнов, следователь, задавал мне разные вопросы… Там, рядом с Ингой, понимаете, нашли…
   Он замялся, наверное, подумал, что знает страшный секрет, и я пришла ему на помощь:
   — Нашли записку, в которой было написано имя Марины и номер рабочего телефона…
   — Откуда вы знаете? — Михаил так удивился, что не проследил за своей реакцией и самым глупым образом открыл рот.
   «Ну и вкусы у Маринки, — подумала я, — разве же это Ромео? И, кстати, голос похож, мне кажется…»
   — Следователь сам и сказал мне, — пожала я плечами, продолжая вслушиваться.
   — Да.., он спрашивал, что это означает, чей почерк… Вот, собственно, о чем я и хотел поговорить с Мариной… Мы с Ингой собирались в Аргентину уезжать, — неожиданно выдал он, — но, если Марины нет… — Михаил встал.
   Встала и я.
   — И чей же почерк на записке? — спросила я его, пока он не удрал.
   — Инги, чей же еще? — подавленно ответил он и зашагал к двери.
   Я осталась стоять на месте и переваривала услышанное. Новость была интересна и двусмысленна. Даже весьма.
   — Вы, пожалуйста, передайте Марине, если получится, конечно… — Михаил задержался у двери, и я изобразила на своем лице вежливое внимание.
   — Что передать?
   — Я бы хотел ее увидеть… — Помолчав, Михаил добавил совершенно не к месту:
   — Сегодня похороны…
   Он повернулся, дернул за ручку двери и что ты отправила Маринку в деревню. Все остальное — чушь, дичь и ахинея!
   Фима сверкнул на меня очами и продолжил:
   — Я не ожидал от тебя такой прыти, — сказал он, наливая себе вторую чашку кофе из кофейника, — можно сказать, что тебе пока здорово везет. Но только пока. В один хреновый момент везение оставит тебя, и ты очень красиво пролетишь как соучастница.
   И опять я промолчала, потому что Фима опять был прав.
   Закурив очередную сигарету, я встала и подошла к окну, выходящему на улицу.
   Прямо перед входом в редакцию стояла ядовито-зеленая «Ауди» Фимы. Посмотрев дальше вдоль дороги, я увидела печально знакомую мне синюю иномарку. А чтобы у меня не оставалось сомнений, в поле моего зрения появился и мой неприятный знакомый по кличке Сырок. Он шел к этой машине, держа в руках большой пакет с пирожками. Впервые в жизни я с симпатией подумала о мужской прожорливости, потому что она мне помогла заметить опасность.
   — Кого ты высматриваешь, о свет очей, я же здесь?!
   Фима неслышно подошел сзади и положил руку мне на талию.
   — Ты же не один у меня такой, — ответила я ему и скользнула взглядом дальше.
   А вот дальше я увидела еще кое-что интересное! Я увидела серую блестящую иномарку, очень похожую на ту, которая стояла невдалеке от бара, когда Сырок пытался утащить меня к шефу по кличке Матрос. К этой иномарке подошел, к моему великому изумлению, Миша Кумарцев, открыл дверцу рядом с водителем и сел в машину. Почти сразу же она начала выезжать со своего места. Я показала эту машину Фиме.
   — «Фольксваген-Гольф», — определил он и пожал плечами, — ну и что?
   Если бы я только знала ответ на этот вопрос, мне жилось бы немного легче.
   — Это те самые братки, — сказала я, — а это та самая серая машина, и в нее только что сел Кумарцев.
   — Ни хрена себе! — выразил Фима свое отношение к этой информации.

Глава 6

   — Ты веришь, что Маринка убила Ингу? — спросила я у Фимы.
   Фима фыркнул, захихикал и ответил:
   — Я верю, что она много чего может сделать с мужчиной и качественно. Но убить — это уже перебор. Не ее стиль. А еще я верю в наших пинкертонов. Даже больше скажу: я опасаюсь их. Пойми меня правильно, они работают профессионально, упорно, но топорно. Нюансы хороши для сериалов, а в настоящем серьезном деле твое вмешательство может выйти боком. Маринка в этой истории смотрится очень нехорошо. И еще раз говорю тебе: никуда не лезь, ничего не предпринимай — целее будешь. Маринке ты не поможешь, а себе устроишь крупный бенц…
   — Ну хватит, — резко обозлилась я, — проконсультировал — и все. За это тебе мерси — и больше никто ни о чем тебя не просит.
   Я вернулась к столу и взяла свою сумку.
   — Так: это взяла, это тоже взяла… — тихо подумала я вслух, укладывая в сумку сигареты, нужные мелочи и записку с номером телефона Смирнова. Потом еще раз подумала и достала из нижнего ящика стола пачку денег. Пачку — потому, что купюры были некрупные.
   Я вышла из-за стола. Фима тоже встал.
   — Мне сейчас нужно уходить, — независимо сказала я, — меня ждут бандиты у парадного входа. Постараюсь уйти от них через служебный…
   В этот момент мне себя было очень жалко. Я чуть не расплакалась. Еще бы! Подруга может в тюрьму попасть, самой угрожают бандюги, Кумарцев следит.., сволочь херувимская. А единственный человек, который может реально помочь, — шутит, хлещет кофе и говорит: я боюсь. А я не боюсь?!
   Черт, и ситуация настолько скользкая, что даже Виктора страшно просить составить мне компанию: слова Фимы о соучастии хорошо уложились в моей голове…
   Фима состроил непередаваемую гримасу и тоже поднялся.
   — Я на машине, — сказал он и почесал затылок, — могу подвезти…
   — Не утруждайтесь, пожалуйста, Ефим Григорьевич.., мы уж как-нибудь своим бабьим умишком…
   Я твердым шагом направилась к двери.
   На первом же шаге меня остановил крик.
   — Хватит выебываться!
   Фима подлетел ко мне и, дернув за руку, повернул меня к себе.
   — Мне хочется покататься с тобой, — продолжил он спокойнее, в своей обычной манере, — я, честно говоря, давно мечтал об этом…
   Я решила не перегибать палку — действительно, могу остаться одна, а так хоть мужчина будет рядом. Чужой, правда…
   Мир между нами был восстановлен, и Фима вышел из кабинета вместе со мной.
   — Я уезжаю, Сергей Иванович, — обратилась я к Кряжимскому, — если буду нужна, то, наверное, объявлюсь дома, под вечер.
   — Я понял, Ольга Юрьевна, — ответил он и занялся своими делами. Сергей Иванович настолько часто исполнял мои обязанности в редакции, что его переход на должность и, о, главного редактора совершался автоматически.
   — Пошли, что ли? — поторопил меня Фима.
   Мы вышли в коридор и направились к лестнице. Взявшись за руки, как первоклашки, мы молча спускались вниз. Фима, оставив меня в коридоре недалеко от выхода, пошел на разведку.
   Вернулся он минут через десять, и я уже успела порядочно нанервничаться.
   — Почему так долго?! — накинулась я на него.
   — Тихо, тихо, расслабься, — он шутливо прикрылся от меня ладонями и поддел:
   — Ты напоминаешь мне мою жену…
   Я только вздохнула: ну не может он по-другому, что же теперь поделаешь!
   — Я знаю, как отсюда удрать без шума и пыли! — заявил Фима.
   — И как же это, интересно? — спросила я, относясь немножко настороженно к Фиминым инициативам.
   — Через окно мужского туалета! — предложил он совершенно не оригинальный способ, и я, молча развернувшись, пошла в нужном направлении. Где у нас тут туалеты, я, слава богу, знала и без адвокатов.
   Фима проверил безопасность, я быстро вошла в, казалось бы, принципиально недоступное мне интимное место и так же быстро вылезла через открытое окно наружу.
   Оказавшись на заднем дворе, я отошла в сторонку, достала сигарету, закурила ее и принялась ждать.
   А вот ждать мне пришлось долго.
   Я вся извертелась, издергалась и изнервничалась, а Фима все не появлялся на своем ядовито-зеленом кошмаре, который он гордо называл «Ауди». Не появлялся — и все!
   Когда я уже окончательно решилась вернуться к себе в кабинет тем же путем, которым и вышла на свежий воздух, послышался звук мотора, и во двор вкатилось Фимино зеленое чудо.
   Остановившись напротив меня, Фима выскочил из машины наружу и принялся длинно объяснять про то, как ему не дали выехать, а он хотел… Короче говоря, я вынуждена была прослушать полный набор совершенно неинтересных мне подробностей.
   Я молчала только потому, что боялась открыть рот. Если бы я это сделала, то Фиме пришлось бы выслушать про себя всю правду и плюс еще кое-что.
   Я села на переднее сиденье, продолжая героически сдерживаться. Фима, думая, наверное, что это улучшит мое самочувствие, осторожно погладил меня по плечу. Я и это стерпела, считая, что пока ему это можно.
   — Поехали быстрее, — процедила я сквозь зубы, с большим трудом сохраняя приятное выражение лица. Было ощущение, что рот свело судорогой.
   Выруливая с заднего двора редакции, Фима должен был проехать как раз мимо моих гоблинов. Я растеклась по сиденью, прикинулась ветошью и прикрылась сумкой.
   Фима казался невозмутимым. Правда, он надел темные очки.
   Мы выехали на большую дорогу, Фима покрутился немного по поворотам и остановил машину в спокойном месте.
   — Ты не уснула? — заботливо спросил он меня.
   Я медленно выпрямилась, оглянулась назад и достала платочек. В его машине было очень жарко.
   — Курить будешь? — он протянул мне пачку «Русского стиля».
   — У тебя вкусы, как у нас с Мариной, — заметила я, взяла сигарету и прикурила от его зажигалки.
   — У меня просто есть вкус, а у вас с Маринкой вкуса нет вообще! Никакого! — заявил Фима.
   — Это почему же еще? — возмутилась я.
   Насчет Маринки можно было еще поспорить, но насчет меня он ошибался категорически.
   — Ни одна из вас даже ни разу не попыталась меня прикарманить, — обосновал Фима свое заявление, — а между прочим, такие, как я…
   — Все, все, поняла!
   Я бесцеремонно прервала его речь на самом взлете.
   — Что делать будем? — я поймала себя на мысли, что почему-то уверена в Фимином участии в моем опасном и непонятном деле.
   Фима помолчал и уже серьезно спросил у меня:
   — Ты хочешь продолжать рыть землю носом и найти убийцу Инги?
   — Вряд ли я его найду, — резонно заметила я, — но мне нужно набрать столько материала, чтобы Маринка оказалась не единственной подозреваемой в этом деле. А найти можно много чего, я же тебе рассказывала.
   Фима почесал кончик носа, посмотрел по сторонам и весело покосился на меня:
   — Одно не могу никак понять, мне-то зачем весь этот почечуй нужен? Почечуй — это геморрой по-русски, если ты не знаешь.
   Он помолчал, подумал и разразился:
   — Ты только не воображай, пожалуйста, что я собираюсь впрягаться в это тухлое дело ради твоих прекрасных глаз, в которые, кстати, ты даже не даешь мне посмотреть как следует. И вообще… Мне это не надо. Ясно, да?
   Я промолчала.
   Фима засопел, негодуя на невнимательность аудитории, и продолжил:
   — Единственное, что я могу сделать, так это находиться рядом с тобой, имея две цели. Или три? — спросил он сам себя, потом сам себе же ответил:
   — Пока две. Первое: я буду стараться на основании своего богатого опыта и багажа ценных знаний не допускать тебя до откровенных глупостей. Второе: когда я не услежу, и ты эти глупости сделаешь, и тебя вполне обоснованно хапнут менты за одно красивое место, я брошусь им честно рассказывать, что ты добрая, наивная дурочка и сама не ведала, что творила, что ты больше не будешь и простите ее, дяденьки… Вот так, девушка, и будет! Вопросы у вас есть?
   — Есть, — сказала я, — что подсказывает твой ценный багажный опыт о моих последующих действиях?
   — Ты не знаешь, что делать? — изумился Фима. — Это же элементарно, Ватсон! Только слежка! Я имею в виду, что ты, как и любой гражданин нашей страны, не ограничена в своих передвижениях. Короче говоря: у тебя есть адрес этого безутешного супруга?
   — У него сегодня похоронные дела! — я хлопнула себя ладонью по лбу. — Сегодня он будет занят, это уж точно.
   — Скорее всего, — согласился Фима, — на похоронах жены присутствие мужа было бы желательным.
   Мы опять помолчали. Мне ничего что-то не придумывалось.
   — Послушай, — задумчиво сказал Фима, — я не совсем понимаю роль твой знакомой официантки…
   — Лены? — спросила я.
   — Ну да, — он нажатием кнопки полностью опустил стекло дверцы со своей стороны, — она же помогла Инге взять заем у авторитета…
   — У Матроса, — подхватила я тему, — он ее бывший муж.
   — Меня это вообще не интересует, — отмахнулся Фима, — кто кому муж или не муж. Я знаю, кто у меня жена, и мне этого во как хватает, — не сдержался он и затронул свою любимую тему, — твоя Лена знает больше, чем сказала тебе. Деньги просто так не даются, Инга должна была объяснить, для чего они ей нужны и как она собирается их возвращать. Если Лена сработала посредником, то она знает все эти подробности. Матрос бы и слушать ничего не стал, если бы она пришла без объяснений.
   — Но она же его бывшая жена… — попыталась я сформулировать свою точку зрения.
   — Теперь я слушать не стану! — Фима демонстративно сплюнул на дорогу. — Деньги — это такая вещь, которая посерьезней личностных сю-сю. И не спорь, пожалуйста.
   — Не буду. Наверное, Лена просто не решилась рассказать все первой встречной, — предположила я.
   — Согласен, — кивнул Фима, — а раз так, то эта Лена нам и интересна. Предлагаю тебе купить торт и нагрянуть к ней в гости.
   Если ты ничего не перепутала, то она должна быть сегодня выходная.
   Возражений у меня не было. Фима завел машину, и мы поехали искать торт. На это ушел почти час. Если бы я ходила пешком, то давно бы плюнула на поиски и обошлась бы пирожными.
   Итак, через час с небольшим мы подъезжали к дому Лены. Между прочим, один раз мне показалось, что я заметила знакомую мне серую иномарку. Я дернулась ее рассмотреть получше, но она уже свернула. Возможно, что я просто сама себе жуть нагоняла: мало ли похожих машин по городу катается!
   Фима остановился приблизительно за квартал до нужного мне места, и мы договорились, что он будет ждать меня здесь до победного конца.
   — Смотри чаю не перепей, — напутствовал он меня на дорожку и, откинувшись на сиденье, раскрыл толстенный том Рекса Стаута. Фима очень любил читать детективную литературу. Как, впрочем, и я…
   Неся торт в правой руке, я пошла по направлению к двухэтажному дому, где жила Лена. Этот дом своим единственным подъездом выходил на проезжую часть. Вчера я здесь не заметила ни одной машины, а сегодня стояли две. Одна из них была «жигуленком» с надписью на боку: «милиция».
   Странно, что я не испытала никакой настороженности. Время было обеденное, и я подумала, что, возможно, шофер этой машины просто живет где-то рядом и сейчас он приехал на обед. Я вошла в подъезд и позвонила в дверь знакомой мне квартиры.
   Дверь открылась почти сразу. За ней стоял Смирнов.
   Я сперва и не узнала его, до того это было неожиданно, а когда вгляделась, то чуть коробку не уронила на пол.
   — Опять вы? — заулыбался мне симпатичный следователь и сделал приглашающий жест рукой.
   — Здравствуйте, еще раз, — недоуменно ответила я и вошла, — Лена дома, надеюсь, или вы тут тоже.., живете?
   Я постаралась скрыть удивление за шуткой, но, честно говоря, мне эта встреча не понравилась. Было ясно, что поговорить с Леной нормально вряд ли удастся.
   — Нет-нет, я живу совсем не здесь, — любезным тоном ответил мне Смирнов.
   Из комнаты послышались негромкие мужские голоса. Смирнов закрыл за мной входную дверь, я оглянулась на него, сняла сумку и положила ее на знакомую полочку.
   — Лену пригласите, пожалуйста, — попросила я, подозревая самое худшее. Помня простое отношение Лены к разным жизненным вопросам, я заподозрила, что здесь, возможно, намечается какая-то пьянка-гулянка. А что? Смирнов — молодой человек и, между прочим, без кольца на пальце. Хотя многие женатики предпочитают не носить кольца. Тот же Кумарцев, кстати.
   — Я вижу, вы пришли с тортом… — сказал Смирнов, совершенно непонятно глядя на меня. Он не позвал Лену и вообще не сделал ни одного движения для этого.
   Тут уж я обозлилась. Да что же происходит, в конце концов?!
   — Как вы догадались, что я с тортом? — стервозно поинтересовалась я. — Вам кто-то подсказал или вы просто часто фильмы смотрите про Шерлока Холмса? Лену позовите, пожалуйста!
   Я решила, что отдам Лене торт, договорюсь о встрече в какой-нибудь другой день и уйду.
   Смирнов откашлялся, снова посмотрел на меня и вполголоса сказал:
   — Ну, может быть… — И предложил:
   — Зайдите в комнату, пожалуйста.
   Обойдя Смирнова, я прошла в комнату.
   В ней находились еще трое мужчин. На первый взгляд все они занимались какими-то непонятными делами: лазили по тумбочкам, перекладывали бумаги на столе. Один из них присел на пол невдалеке от стола и…
   Посередине комнаты на полу лежала Лена. Она лежала на спине, раскинувшись, как будто упала от внезапного удара. На ней были только трусики и бюстгальтер. На левом запястье Лены виднелась глубокая рана, и весь пол под ее левой рукой был залит кровью.
   Торт я все-таки уронила. Может быть, и наступила на него, может, и вскрикнула что-то… Не помню. Помню, что перед глазами у меня все поплыло. Стены закачались, потолок стал быстро улетать вверх…
   Потом я осознала, что вижу перед собою лицо Смирнова, и слишком близко почему-то. Я несколько раз открыла и закрыла глаза. Это должно было помочь сообразить, в чем же дело. Я почувствовала руки Смирнова, крепко сжимающие мне плечи.
   — Вам уже лучше? — спросил он.
   Я осмотрелась. Согласна, что видок у меня был, наверное, не самый сексапильный.
   Однако у меня хватило характера передернуть плечами.
   — Отпустите меня, пожалуйста, — сказала я и удивилась тому, как слабо прозвучал мой голос.
   — Пока не отпущу, вы можете упасть, — дружелюбно произнес Смирнов и, взяв меня под руку, повел из комнаты на кухню.
   На кухне я тяжело опустилась на табурет, и тут-то меня прорвало. Я разрыдалась.
   Смирнов суетился вокруг со стаканом воды, с каким-то несвежим полотенцем.
   Я попросила сигарету и, слизывая слезы, стекающие со щек, еле-еле прикурила ее.
   Руки у меня не дрожали, а просто тряслись.
   Про тушь я вспомнила, только когда вытерла слезы и на пальце заметила черную полосу от нее. Я положила сигарету в блюдце, стоящее на столе. Нельзя так распускаться, Оля.
   Короче говоря, я оказалась внезапно не в форме. Между прочим, было от чего.
   Когда я немного успокоилась, Смирнов, присев передо мною на корточки, приступил к своей работе.
   — Вы договаривались на встречу сегодня с Еленой? — спросил он.
   Я отрицательно покачала головой.
   — Просто так пришли? — уточнил он.
   Я кивнула.
   — Давно ли вы были знакомы с ней? — спросил наконец Смирнов, и слезы Снова потекли у меня из глаз.
   — В-в-вчера-а, — сумела еле слышно выдавить я.
   — Познакомились только вчера, — констатировал Смирнов.
   Я опять замотала головой. Что интересно: и слезы текли, не спрашивая моего разрешения, и голова неожиданно включилась и заработала. Я подумала, что если скажу, что познакомилась только вчера, то придется еще объяснять и подробности. А это было бы нежелательно. Точно, заподозрят, что я с Маринкой соучастница…
   — Не понял вас… — Смирнов наклонился и постарался заглянуть мне в глаза.
   Они были полны слез, и, кроме них, вряд ли бы он сумел разглядеть что-то еще. Поэтому я и не сопротивлялась. Пусть смотрит, следопыт.
   — Вчера я заходила к Лене… — сказала я, словно продолжая начатую фразу, и без интонаций закончила:
   — Мы пили чай, болтали…
   Я зашмыгала носом и попросила принести Мою сумку из коридора. Пока Смирнов бегал, я немного отдышалась.
   Я выудила из сумки косметичку, подправила, что было можно в таких условиях, достала свои сигареты. Смирнов тут же вынырнул с зажигалкой.
   — Спасибо, — поблагодарила я его и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
   Я себя почувствовала лучше.
   — В какое время вы вчера были здесь? — спросил меня Смирнов.
   Я пожала плечами, подумала.
   — Где-то, наверное, с трех до пяти, — неуверенно ответила я. Все вчерашние события никак не хотели четко вспоминаться.
   — Ее что-нибудь волновало, огорчало, она была замкнута… — заперечислял Смирнов.
   — Нет, что вы, — я опять чуть не всхлипнула, но сдержалась, — наоборот. Мы весело болтали.
   — О чем?
   — О разном, — я подняла на него глаза, — обычные разговоры. В общем-то ни о чем, но было интересно.
   Смирнов встал, пододвинул свободный табурет ближе ко мне и сел на него.
   — Вы хорошо были с ней знакомы?
   — Да так, просто знакомые. Иногда встречались…
   — Вчера встретились случайно или заранее договаривались?
   — Случайно, наверное. Она шла с работы.., так и встретились, — сказала я половину правды и опять посмотрела на Смирнова. Он, похоже, спокойно проглотил то, что я ему предложила.
   — Сегодня пришли тоже случайно? — проявил он настойчивость.
   Я кивнула.
   — Шла мимо, решила зайти, купила торт…
   — Ну что ж, Ольга Юрьевна, — Смирнов встал, и я почему-то испугалась его резкого движения, — нам с вами, очевидно, придется еще разок встретиться. Продиктуйте свой адрес, пожалуйста.
   Я продиктовала и наконец спросила:
   — А.., она сама или…
   Смирнов внимательно посмотрел на меня.
   — Пока нельзя сказать определенно. Экспертизы еще не было. Однако кое-что наводит на мысли…
   — Что вы хотите сказать?
   — У нее рана в затылочной части головы. Трудно предположить, что, если человек решает покончить счеты с жизнью, он падает от этого в обморок. Нет предсмертной записки, а это важно. Само положение тела очень необычно для суицида… Ну и по мелочам кое-что. Однако еще раз скажу: экспертизы пока не было.
   — Значит, нельзя пока узнать и когда это случилось? — спросила я.
   — Почему же нельзя? Приблизительно это уже ясно. Смерть наступила в десять часов утра. Плюс-минус пятнадцать минут.
   — Вы можете определить это так точно? — удивилась я.
   — Да, соседка видела Елену без пятнадцати минут десять, а пятнадцать-двадцать минут одиннадцатого — это предельный срок для такого состояния крови и тела…
   Я вздрогнула.
   — Извините, — тихо пробормотала я, — можно я пойду?
   — Конечно, — согласился Смирнов, — я позвоню вам домой или на работу, когда вы мне понадобитесь.
   Я кивнула, встала с табурета, взяла свою сумку и пошла в коридор, стараясь даже периферическим зрением не замечать комнату с Леной, лежащей на полу.
   Смирнов открыл входную дверь.
   — До свидания, — сказал он.
   — Да, — ответила я, — до свидания…
   Я вышла на улицу, и в первое мгновение мне чуть опять не стало дурно. Я остановилась, постояла, медленно перевела дух и не спеша направилась к зеленой Фиминой машине, стоящей в отдалении.
   Фима откинул переднее сиденье, удобно устроился на нем и читал Стаута уже почти на середине тома.
   Я открыла дверцу и опустилась на правое сиденье.
   — Облом и невезуха? — Фима отложил Стаута. — А где же торт?
   — Лену убили, — тихо сказала я.
   Фима сразу же выпрямился и поднял спинку сиденья.
   — Ты за что-нибудь хваталась? — резко спросил он. — Тебя кто-нибудь видел? Отвечай быстро!
   Я и не поняла сперва, о чем это он говорит. Фима заводил движок и оглядывался по сторонам.
   — Там был тот же следователь, который приходил ко мне сегодня утром, — с трудом произнесла я.
   Фима замер и осторожно посмотрел на меня.
   — Так, значит, там уже была милиция… — протянул он и вздохнул. Он перестал мучить свою машину и повернулся ко мне.
   — Тогда рассказывай медленно и подробно…
   Я и рассказала.
   — Дела… — протянул Фима, взял у меня сигарету и помял ее пальцами, — а в какое время к тебе сегодня пришел этот мент?