– Лучше в редакцию, – попросила я. – У меня еще дел много. Статью нужно дописывать.
– Я, кстати, вот о чем хотел вас попросить, – с напором в голосе сказал Степанчиков. – Вы только в своей статье на меня не ссылайтесь. У нас это не приветствуется. Договорились?
Я в своей практике много раз сталкивалась с подобными просьбами, а некоторые особо нудные типы вообще по несколько раз перечитывали черновики статей и просили переписать по-новому, чтобы смягчить какие-то моменты, в конечном итоге заботясь о том, чтобы не получить по кумполу от вышестоящих лиц. Поэтому я с пониманием отнеслась к просьбе Степанчикова и заверила, что его фамилия «засвечена» не будет.
С этим я и распрощалась с майором, поблагодарив его за отвратительный кофе.
Глава 4
Глава 5
– Я, кстати, вот о чем хотел вас попросить, – с напором в голосе сказал Степанчиков. – Вы только в своей статье на меня не ссылайтесь. У нас это не приветствуется. Договорились?
Я в своей практике много раз сталкивалась с подобными просьбами, а некоторые особо нудные типы вообще по несколько раз перечитывали черновики статей и просили переписать по-новому, чтобы смягчить какие-то моменты, в конечном итоге заботясь о том, чтобы не получить по кумполу от вышестоящих лиц. Поэтому я с пониманием отнеслась к просьбе Степанчикова и заверила, что его фамилия «засвечена» не будет.
С этим я и распрощалась с майором, поблагодарив его за отвратительный кофе.
Глава 4
Когда я приехала в редакцию на рубоповской машине, там все стояли на ушах. Особенно разорялась, естественно, Маринка.
– Оля, ты нас с ума сведешь! Мы не знали, что и думать! Ведь газету надо уже нести на фототелеграф! – раскудахталась она с порога.
«Ну посмотрите на нашу дурочку!» – захотелось мне сказать ей в ответ.
Однако Маринку тут же поддержал Кряжимский, деловито напомнив:
– Ольга Юрьевна, двадцать один пятнадцать.
– Ничего, Сергей Иванович, мы все успеем, – усталым голосом успокоила я Кряжимского. – Просто возникли непредвиденные обстоятельства. Статью придется переделывать.
– А что случилось? – поинтересовался Кряжимский.
– Людмилу Николаевну убили, – сообщила я.
Тут Маринка ойкнула, Кряжимский поднял брови, а сидевший за компьютером Виктор застыл с каменным лицом.
– Но как же… Как же это случилось? – Маринка даже понизила голос до шепота.
– Я приехала к ней, – стала рассказывать я. – А там уже милиция работает во главе со Здоренко. Потом приехали рубоповцы…
Я быстро рассказала всю историю, описала погоню и то, что было после.
– Таким образом, – заключила я, – в статью немедленно нужно вносить коррективы, и особый акцент сделать на том, что главная участница этих событий к настоящему моменту уже мертва.
Все сразу засуетились, стараясь каждый оказать посильную помощь. Я на ходу диктовала статью, Кряжимский записывал, Маринка постоянно подносила новый кофе. Она, надо отдать ей должное, сразу же осознала, как изменилась ситуация, и приняла серьезный вид: помалкивала, не лезла с глупыми замечаниями, и вообще вела себя тихо.
Через час статья была готова, и мы послали на фототелеграф Виктора.
На следующий день газета благополучно вышла. И после этого еще три дня никаких событий, связанных с этим делом, не происходило.
Но вот однажды вечером, когда Маринка с Виктором были у меня в гостях, мы вдруг вспомнили о деле Обуховой.
– А вот интересно, Оль, наша статья принесла хоть какую-то пользу? – спросила меня Маринка.
– Во всяком случае, я сегодня проезжала мимо мини-маркета и обнаружила, что он работает. Не буду же я теперь следить за всеми бизнесменами! Я со своей стороны сделала все, что могла. Причем совершенно бескорыстно. Так что считаю себя абсолютно свободной от этого дела, и совесть моя чиста. И думаю, на этом можно поставить точку.
Однако, как оказалось, точку было ставить еще очень рано. Только я проводила Маринку с Виктором, как в дверь позвонили. Я подумала, что это Маринка как всегда что-то забыла и вернулась, поэтому даже не посмотрела в глазок.
Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидела двух парней в кожаных куртках. Один из них, мордастый и плотный, был серьезен и хмур, второй же, высокий худощавый светловолосый парень, наоборот, улыбался и поглядывал на меня довольно дружелюбно, даже с каким-то любопытством.
– Вам кого? – спросила я, решив, что они ошиблись дверью.
– Бойкова? – односложно спросил мордастый.
– Да.
– Поговорить надо, – сказал он, оттесняя меня и проходя без приглашения в квартиру.
«Вот оно, началось», – подумала я. Почему-то я сразу связала появление этих парней со статьей, посвященной Обуховой.
Вслед за мордастым прошел и второй парень, аккуратно прикрыв за собой дверь. Они уселись в кресла. Мордастый вытянул ноги и закурил сигарету. Выпуская дым колечками, он спросил:
– Ты какого хера воду мутишь?
– В каком смысле? – решила уточнить я.
– В прямом, – рявкнул он. – Зачем ментам капнула насчет машины? Нас этот твой Степанчиков достал уже…
– Так вы от Тимура? – догадалась я. – Тогда хоть представились бы. Меня зовут Ольга Юрьевна.
– А меня Сергей, – первым ответил светловолосый.
– Толяном можешь меня звать, – лениво бросил мордастый. – Только ты нам зубы не заговаривай. Мы по делу пришли.
– Может быть, хотите кофе? – спросила я.
– Чего? – как-то сразу офонарел Толян.
– Кофе мы не пьем, – отрезал тот, кто представился Сергеем. – Нам бы покрепче чего.
– Могу предложить коньяк.
– Давай, – согласился Толян.
Коньяк, надо признать, я была не против выпить и сама, поскольку была взволнована. Когда рюмки с коньяком были наполнены, я предложила тост за знакомство.
– А ты ничего, – сказал Сергей, оглядев меня с ног до головы. – Только вот не в свое дело влезла. Тебе бы любопытства поумерить – цены бы тебе не было.
– Но послушайте, – заговорила я в свое оправдание, – убили человека, который заказал мне статью в собственную защиту. И я в какой-то степени несу за него ответственность. Когда я увидела машину, то подумала, что люди, сидящие в ней, могут иметь прямое отношение к убийству. Потому что не далее как утром того дня я видела их разговаривающими с Людмилой Николаевной.
– Ну и что? – спросил Толян и одарил меня недружественным взглядом. – Мало ли какие базары могут быть между деловыми людьми…
– Ты вот что, – сказал Сергей. – Запомни, что мы к этому делу никакого отношения не имеем. Завтра же езжай к Степанчикову, скажи, что разговаривала с Обуховой перед ее смертью, и та сказала – никаких проблем с Тимуром и его братвой у нее нет. Наоборот, мол, эти ребята обеспечивали ее безопасность.
– Хреново, выходит, обеспечивали, – не удержалась я от ехидного замечания.
Толян вскочил, подошел ко мне и приподнял мою голову за подбородок:
– А это уже не твое дело, лапуля… – почти ласково проговорил он. – Тебе же сказали: любопытство свое поумерь.
– Короче, хватит базарить, – сказал Сергей и улыбнулся. – Ты, я думаю, все поняла. Девочка ты умная, главный редактор все-таки. Так что сознаешь, что мы можем и не так по-дружески приехать.
В его глазах вдруг появился огонек затаенной угрозы. И я поняла, что этот человек только с виду такой милый и улыбчивый. Если же затронуть его интересы, он будет действовать совсем по-другому.
– Да, я все поняла, – с готовностью сказала я. – Завтра я съезжу к Степанчикову, все ему объясню и не стану больше лезть в это дело.
– Вот и умница, – довольно констатировал мордастый Толян и потрепал меня по щеке. – Потопали, – бросил он Сергею.
Тот в дверях обернулся и с улыбкой произнес:
– Спасибо за коньяк. Надеюсь, что новой встречи не будет.
Встреча, хоть и обошлась без особых эксцессов, прошла для меня напряженно. И поэтому, когда они ушли, я сразу же позвонила Виктору.
– Еду, – коротко резюмировал он и повесил трубку.
Я походила туда-сюда по квартире, стараясь унять противную мелкую дрожь в коленках.
Когда раздался звонок в дверь, я внимательно посмотрела в глазок, прежде чем открыть.
– Я, – успокоил меня Виктор.
Я открыла и сразу же, почувствовав себя в безопасности, расслабилась. Все напряжение сегодняшнего вечера вдруг выплеснулось наружу, и я, повиснув в руках Виктора, расплакалась. Он осторожно погладил меня по спине, отвел в гостиную, уложил на диван.
– Рассказывай, – сказал он после того, как сходил на кухню и накапал мне в стакан валерьянки.
Я выпила и поведала произошедшую со мной историю. – Я остаюсь, – коротко сказал он.
По дороге на работу Виктор спросил:
– Сегодня тоже?
Я кивнула, поняв, что он имеет в виду, стоит ли ему оставаться у меня ночевать.
– Нужно выждать несколько дней на всякий случай. Я пока не собираюсь ничего предпринимать.
– А Степанчиков? – поинтересовался Виктор.
– Я к нему съезжу, – утвердительно сказала я. – Но не для того, о чем говорили эти парни. Я помню, что Степанчиков и сам сомневался в их вине. Так вот, я узнаю, не открылись ли новые обстоятельства в этом деле. Я выясню только это и больше светиться не буду. Хватит. Вчерашний вечер и так дался мне тяжело.
Виктор кивнул, одобрив тем самым мои планы. К Степанчикову я собиралась ехать часам к одиннадцати, после того, как разгребусь с утренними делами.
Утренние дела, однако, так и остались незавершенными, потому что у меня с утра засела Маринка, которой не терпелось узнать подробности вчерашнего инцидента.
– Я тебе еще когда говорила, Оля! – назидательно крутила она пальцем у меня перед носом. – Нечего было с самого начала с этой Обуховой связываться. Вот, теперь и расхлебываем ни за что ни про что! И денег нет!
Я поразилась, насколько Маринка легко меняет свое мнение – кажется, она сначала была за то, чтобы я дала статью, потом против, потом снова за и так без конца. Я в очередной раз убедилась в том, что с логикой у моей подруги изначально не сложилось, и постаралась поскорее свернуть этот абсолютно неконструктивный разговор. Быстренько собравшись, я поехала в РУБОП к Степанчикову. Времени было половина десятого.
К Степанчикову меня долго не пускали, проверяли документы, выслушивали мои объяснения насчет того, что я по очень важному делу, которым занимается Михаил Анатольевич. Потом, наконец, поверили, но попросили подождать.
Я села в коридоре на один из длинного ряда стульев, положила сумочку на колени и стала ждать, когда майор сумеет уделить мне время.
Прошло около двадцати минут. Потом дверь кабинета распахнулась, оттуда вывели закованного в наручники парня, а следом высунулось лицо самого Степанчикова. Сегодня оно было краснее, чем обычно, к тому же волосы майора были взъерошены. Видимо, он очень усердно проводил допрос.
– Проходите, – буркнул он мне. – Что там у вас еще случилось?
Я вошла и присела на очень жесткий и неудобный деревянный стул.
– Кофе хотите? – спросил Степанчиков, вытирая пот со лба.
– Нет, спасибо, – отказалась я, памятуя, какое пойло в ходу у сотрудников РУБОПа. – Я, собственно, пришла узнать, нет ли новостей по делу Обуховой.
– Пока нет, – коротко ответил Степанчиков. – Братву ту мы за наркоту посадим. Но в убийстве они не замешаны. Тут могу дать гарантию – незачем им было ее убивать, и вообще магазин ее подставлять. Ведь они на этом живут.
– Тогда что же?
– Если бы я знал, то давно бы уже принял меры, – Степанчиков начал потихоньку раздражаться.
– Значит, совсем ничего?
– Ну, случилось кое-что… Может, и не имеет отношения к делу, а может быть, наоборот, имеет, – Степанчиков нервно растер руками лицо.
– Что?
– Вчера ночью стекло разбили в магазине «Людмила». Вневедомственная сообщила.
– Ну, это уже совсем какое-то ребячество, – протянула я разочарованно.
– Так я и говорю! – вскочил с места майор. – Хрен ее знает, случайно это или нет.
– А все-таки, – вдруг вспомнила я. – Кто именно из налоговой полиции дал вам тогда информацию о наркотиках в «Людмиле»?
– Я вам этого не скажу, – твердо отрезал Степанчиков. – Мы со своей стороны проверили сотрудников магазина, вроде бы никто особо с этим делом не связан. С другой стороны, и мотивов не было. Все работой довольны, никто подставлять руководство не имел ни малейшего желания.
– А вы разговаривали с Кудриным, заместителем Обуховой?
– Как же, как же… Только вчера. А что?
– Вы не думаете, что он является первой кандидатурой на роль убийцы?
Степанчиков поморщился и задумался.
– Ну, допустим… Но улик-то никаких. У него на время убийства полное алиби.
– Сам мог и не убивать, а нанять кого-то, – возразила я.
– А перед этим нанять их же, чтобы они отмассировали его в подъезде? – недоверчиво продолжил мою мысль майор.
– А что вас смущает? Это вполне возможно.
Степанчиков помолчал, сдвинул брови, раздул ноздри, посмотрел на часы и твердо сказал:
– Все, мне работать пора. Я думал, вы мне что-то сообщить хотите… А вы версии обсуждать пришли.
– Если будет что, я обязательно вам позвоню, – заверила его я.
Я специально не стала говорить Степанчикову про посещение «братков» из группировки Тимура, так как знала, что у майора характер крут. Поэтому догадывалась, что он может предпринять меры, которые потом могут обернуться против меня.
Я попрощалась с бравым рубоповцем и поехала назад, в редакцию. И как всегда, только я вошла в приемную, мне навстречу поднялась обеспокоенная Маринка.
– Ну, что еще? Что еще случилось? – решила опередить ее я. – Ты беременна от Леонардо ди Каприо? Или тебе сделал предложение Антонио Бандерас?
Маринка на секунду опешила, потом вдруг приложила руку к животу, нахмурилась… Некоторое время она постояла так, раскрыв рот, потом вспылила:
– Тьфу ты! Пугаешь меня… Глупостями разными… Никакого понятия о деле. Там вон Кудрин пришел, – показала она в угол, где около свободного компьютера скромно восседал грустный заместитель Обуховой.
Я заметила, что синяки на его лице уже почти прошли, но, несмотря на это, вид он имел весьма удрученный.
– Здравствуйте, Валерий, – сказала я.
Кудрин тут же поднялся мне навстречу.
– Вы хотели со мной о чем-то поговорить? Пойдемте ко мне в кабинет.
Кудрин покорно встал и засеменил вслед за мной. Как только дверь закрылась, он сел в кресло и устало, со вздохом, заговорил:
– Я уже совсем ничего не понимаю в этой жизни.
– Вы о чем?
– У меня такое ощущение, что кто-то хочет свести меня с ума.
– Вы имеете в виду вчерашний инцидент со стеклом в магазине? – сразу же спросила я.
– Если бы только это… Я вижу, вы неплохо осведомлены…
– Да, я поддерживаю связь с органами, – подтвердила я. – Раз уж я влезла в это дело, так считаю своим долгом знать обо всем. А что, еще что-нибудь случилось?
– Да так, – как-то вяло развел он руками в воздухе. – Шины вот вчера прокололи на машине, а сегодня утром выхожу – а в дверях торчит букет алых роз.
– Ну и что?
– Да все было бы ничего, если бы не тот факт, что их головки были обломаны. А сами цветы источали какой-то неприятный, смрадный запах, я даже не понял, какой именно. Едкий такой… – Кудрин снова попробовал помочь себе в разговоре жестами.
– Видимо, из какого-то баллончика полили, – предположила я. – Сейчас такие в изобилии продают.
– Так вот, я и не понимаю – кому и зачем все это надо? Ну, с Людмилой разобрались, конечно, круто… А вот подобные истории я совсем не могу понять – что хотят от меня? Если уж убивать – так сразу. Хотя кому надо меня убивать? Какой в этом смысл? – он поднял на меня глаза, как будто желая получить от меня ответы на свои вопросы. Если бы я их знала… Было видно, что человек явно растерян и не может в полной мере адекватно воспринимать окружающее.
– У вас совершенно нет никаких версий насчет того, кто это все мог сделать? – осторожно спросила я.
– Абсолютно никаких! – Кудрин посмотрел на меня открытым и честным взглядом.
– Конкуренты? Мафия? – продолжала наседать я.
– Да нет! – отмахнулся Кудрин. – Нет! Они так никогда бы не стали действовать.
– А по-моему, взрыв машины и убийство как раз по их части.
– Это да, – согласился Кудрин. – Но все остальное… К тому же, перед тем как убивать, обычно предупреждают и предъявляют конкретные требования. Здесь же просто беспредел какой-то!
– Скажите, Валерий, а в личном плане у вас нет никаких недоброжелателей?
– Ну, если даже и есть, то при чем тут Людмила?
– А если взять, к примеру, вашу жену? – я в упор посмотрела на Кудрина, явно намекая на то, что между ним и Людмилой существовали некие отношения, которые не могли нравиться жене Валерия.
Кудрин смутился и сказал:
– Ну… Э-э… Между нами нет особой сердечной привязанности. Это давно уже в прошлом. Ее интересует только мое материальное положение, а в остальном она махнула на меня рукой.
– То есть делай все что хочешь, что ли?
– Примерно так. Да и к тому же – откуда у нее деньги на взрывчатку, на наем убийц? Ведь у нее тоже алиби, как и у меня, – заметил Кудрин. – Да и не в ее это характере. Уж я-то знаю.
Он еще немного подумал, наморщив лоб, и снова покачал головой:
– Нет, это точно не она. Я уверен.
В разговоре наступила пауза. Я первой нарушила ее:
– Конечно, все это весьма занимательно. Я понимаю, что вы находитесь в недоумении и потом никак не отойдете от смерти Людмилы, но чем я вам могу помочь?
– Да вы знаете, я почему-то подумал о вас в первую очередь… Даже не знаю почему. – Кудрин еще больше растерялся. – Возможно, из-за того, что именно к вам обратилась Людмила. Кстати, она очень хорошо о вас отзывалась. Считала человеком порядочным. Потом вы журналистка, то есть обладаете определенными возможностями. И еще…
Кудрин вдруг задумался. Лицо его стало нахмуренным и сосредоточенным.
– Личные моменты… – вдруг задумчиво пробормотал он себе под нос.
– Что-что? – переспросила я.
Кудрин ничего не ответил. Он вдруг расстегнул ворот рубашки и стал растирать себе грудь.
В этот момент в дверь заглянула Маринка, которая принесла кофе. Видимо, ей хотелось хоть краем уха послушать, о чем мы беседуем с Кудриным. – Валерий, пейте кофе, – предложила я.
Он меня не услышал, и мне пришлось повторить свое предложение.
– А? Что? – вдруг очнулся он.
– Кофе, пожалуйста, – в третий раз сказала я.
– Ах… да-да, спасибо.
Он взял чашку, сделал один глоток, потом резко поставил чашку на место и быстро встал. Походив немного по кабинету, он снова вернулся в кресло. Маринка во все глаза следила за поведением Кудрина. Я знаком показала ей, чтобы она вышла. – Валерий, – тихо сказала я. – Вы подумали о чем-то, что может иметь отношение к этому делу? Вам пришла в голову какая-то догадка?
Мой вопрос поверг Кудрина в некоторое замешательство.
– Нет, – покачал он головой. – Мне ничего не пришло в голову.
Я внимательно посмотрела на него.
– Валерий, если вы действительно хотите, чтобы я вам помогла – хотя я еще не представляю, как, – вы должны быть со мной полностью откровенны…
– Мне нечего вам сказать, – резко ответил он и встал. – Извините, что побеспокоил. Не следовало мне к вам приходить. Вы мне и в самом деле не поможете. До свидания.
– Вы хорошо подумали? – крикнула я ему в спину.
– Да, – он повернулся. – Еще раз извините…
Едва Кудрин ушел, оставив меня в легком замешательстве, как в кабинет вошла Маринка.
– У меня уже горечь во рту от кофе, – сказала я ей, откидываясь на спинку кресла. – Ну не хочешь – не пей, – сразу же согласилась она. – Расскажи мне лучше, зачем он приходил.
– Думаю, он и сам не знает, – ответила я, закуривая сигарету. – Он очень растерян. И мне кажется, что именно сейчас он понял причину смерти Людмилы…
– Оля, ты нас с ума сведешь! Мы не знали, что и думать! Ведь газету надо уже нести на фототелеграф! – раскудахталась она с порога.
«Ну посмотрите на нашу дурочку!» – захотелось мне сказать ей в ответ.
Однако Маринку тут же поддержал Кряжимский, деловито напомнив:
– Ольга Юрьевна, двадцать один пятнадцать.
– Ничего, Сергей Иванович, мы все успеем, – усталым голосом успокоила я Кряжимского. – Просто возникли непредвиденные обстоятельства. Статью придется переделывать.
– А что случилось? – поинтересовался Кряжимский.
– Людмилу Николаевну убили, – сообщила я.
Тут Маринка ойкнула, Кряжимский поднял брови, а сидевший за компьютером Виктор застыл с каменным лицом.
– Но как же… Как же это случилось? – Маринка даже понизила голос до шепота.
– Я приехала к ней, – стала рассказывать я. – А там уже милиция работает во главе со Здоренко. Потом приехали рубоповцы…
Я быстро рассказала всю историю, описала погоню и то, что было после.
– Таким образом, – заключила я, – в статью немедленно нужно вносить коррективы, и особый акцент сделать на том, что главная участница этих событий к настоящему моменту уже мертва.
Все сразу засуетились, стараясь каждый оказать посильную помощь. Я на ходу диктовала статью, Кряжимский записывал, Маринка постоянно подносила новый кофе. Она, надо отдать ей должное, сразу же осознала, как изменилась ситуация, и приняла серьезный вид: помалкивала, не лезла с глупыми замечаниями, и вообще вела себя тихо.
Через час статья была готова, и мы послали на фототелеграф Виктора.
На следующий день газета благополучно вышла. И после этого еще три дня никаких событий, связанных с этим делом, не происходило.
Но вот однажды вечером, когда Маринка с Виктором были у меня в гостях, мы вдруг вспомнили о деле Обуховой.
– А вот интересно, Оль, наша статья принесла хоть какую-то пользу? – спросила меня Маринка.
– Во всяком случае, я сегодня проезжала мимо мини-маркета и обнаружила, что он работает. Не буду же я теперь следить за всеми бизнесменами! Я со своей стороны сделала все, что могла. Причем совершенно бескорыстно. Так что считаю себя абсолютно свободной от этого дела, и совесть моя чиста. И думаю, на этом можно поставить точку.
Однако, как оказалось, точку было ставить еще очень рано. Только я проводила Маринку с Виктором, как в дверь позвонили. Я подумала, что это Маринка как всегда что-то забыла и вернулась, поэтому даже не посмотрела в глазок.
Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидела двух парней в кожаных куртках. Один из них, мордастый и плотный, был серьезен и хмур, второй же, высокий худощавый светловолосый парень, наоборот, улыбался и поглядывал на меня довольно дружелюбно, даже с каким-то любопытством.
– Вам кого? – спросила я, решив, что они ошиблись дверью.
– Бойкова? – односложно спросил мордастый.
– Да.
– Поговорить надо, – сказал он, оттесняя меня и проходя без приглашения в квартиру.
«Вот оно, началось», – подумала я. Почему-то я сразу связала появление этих парней со статьей, посвященной Обуховой.
Вслед за мордастым прошел и второй парень, аккуратно прикрыв за собой дверь. Они уселись в кресла. Мордастый вытянул ноги и закурил сигарету. Выпуская дым колечками, он спросил:
– Ты какого хера воду мутишь?
– В каком смысле? – решила уточнить я.
– В прямом, – рявкнул он. – Зачем ментам капнула насчет машины? Нас этот твой Степанчиков достал уже…
– Так вы от Тимура? – догадалась я. – Тогда хоть представились бы. Меня зовут Ольга Юрьевна.
– А меня Сергей, – первым ответил светловолосый.
– Толяном можешь меня звать, – лениво бросил мордастый. – Только ты нам зубы не заговаривай. Мы по делу пришли.
– Может быть, хотите кофе? – спросила я.
– Чего? – как-то сразу офонарел Толян.
– Кофе мы не пьем, – отрезал тот, кто представился Сергеем. – Нам бы покрепче чего.
– Могу предложить коньяк.
– Давай, – согласился Толян.
Коньяк, надо признать, я была не против выпить и сама, поскольку была взволнована. Когда рюмки с коньяком были наполнены, я предложила тост за знакомство.
– А ты ничего, – сказал Сергей, оглядев меня с ног до головы. – Только вот не в свое дело влезла. Тебе бы любопытства поумерить – цены бы тебе не было.
– Но послушайте, – заговорила я в свое оправдание, – убили человека, который заказал мне статью в собственную защиту. И я в какой-то степени несу за него ответственность. Когда я увидела машину, то подумала, что люди, сидящие в ней, могут иметь прямое отношение к убийству. Потому что не далее как утром того дня я видела их разговаривающими с Людмилой Николаевной.
– Ну и что? – спросил Толян и одарил меня недружественным взглядом. – Мало ли какие базары могут быть между деловыми людьми…
– Ты вот что, – сказал Сергей. – Запомни, что мы к этому делу никакого отношения не имеем. Завтра же езжай к Степанчикову, скажи, что разговаривала с Обуховой перед ее смертью, и та сказала – никаких проблем с Тимуром и его братвой у нее нет. Наоборот, мол, эти ребята обеспечивали ее безопасность.
– Хреново, выходит, обеспечивали, – не удержалась я от ехидного замечания.
Толян вскочил, подошел ко мне и приподнял мою голову за подбородок:
– А это уже не твое дело, лапуля… – почти ласково проговорил он. – Тебе же сказали: любопытство свое поумерь.
– Короче, хватит базарить, – сказал Сергей и улыбнулся. – Ты, я думаю, все поняла. Девочка ты умная, главный редактор все-таки. Так что сознаешь, что мы можем и не так по-дружески приехать.
В его глазах вдруг появился огонек затаенной угрозы. И я поняла, что этот человек только с виду такой милый и улыбчивый. Если же затронуть его интересы, он будет действовать совсем по-другому.
– Да, я все поняла, – с готовностью сказала я. – Завтра я съезжу к Степанчикову, все ему объясню и не стану больше лезть в это дело.
– Вот и умница, – довольно констатировал мордастый Толян и потрепал меня по щеке. – Потопали, – бросил он Сергею.
Тот в дверях обернулся и с улыбкой произнес:
– Спасибо за коньяк. Надеюсь, что новой встречи не будет.
Встреча, хоть и обошлась без особых эксцессов, прошла для меня напряженно. И поэтому, когда они ушли, я сразу же позвонила Виктору.
– Еду, – коротко резюмировал он и повесил трубку.
Я походила туда-сюда по квартире, стараясь унять противную мелкую дрожь в коленках.
Когда раздался звонок в дверь, я внимательно посмотрела в глазок, прежде чем открыть.
– Я, – успокоил меня Виктор.
Я открыла и сразу же, почувствовав себя в безопасности, расслабилась. Все напряжение сегодняшнего вечера вдруг выплеснулось наружу, и я, повиснув в руках Виктора, расплакалась. Он осторожно погладил меня по спине, отвел в гостиную, уложил на диван.
– Рассказывай, – сказал он после того, как сходил на кухню и накапал мне в стакан валерьянки.
Я выпила и поведала произошедшую со мной историю. – Я остаюсь, – коротко сказал он.
* * *
На следующее утро Виктор, приготовил завтрак – свою неизменную яичницу. Мы с удовольствием поели и выпили кофе.По дороге на работу Виктор спросил:
– Сегодня тоже?
Я кивнула, поняв, что он имеет в виду, стоит ли ему оставаться у меня ночевать.
– Нужно выждать несколько дней на всякий случай. Я пока не собираюсь ничего предпринимать.
– А Степанчиков? – поинтересовался Виктор.
– Я к нему съезжу, – утвердительно сказала я. – Но не для того, о чем говорили эти парни. Я помню, что Степанчиков и сам сомневался в их вине. Так вот, я узнаю, не открылись ли новые обстоятельства в этом деле. Я выясню только это и больше светиться не буду. Хватит. Вчерашний вечер и так дался мне тяжело.
Виктор кивнул, одобрив тем самым мои планы. К Степанчикову я собиралась ехать часам к одиннадцати, после того, как разгребусь с утренними делами.
Утренние дела, однако, так и остались незавершенными, потому что у меня с утра засела Маринка, которой не терпелось узнать подробности вчерашнего инцидента.
– Я тебе еще когда говорила, Оля! – назидательно крутила она пальцем у меня перед носом. – Нечего было с самого начала с этой Обуховой связываться. Вот, теперь и расхлебываем ни за что ни про что! И денег нет!
Я поразилась, насколько Маринка легко меняет свое мнение – кажется, она сначала была за то, чтобы я дала статью, потом против, потом снова за и так без конца. Я в очередной раз убедилась в том, что с логикой у моей подруги изначально не сложилось, и постаралась поскорее свернуть этот абсолютно неконструктивный разговор. Быстренько собравшись, я поехала в РУБОП к Степанчикову. Времени было половина десятого.
К Степанчикову меня долго не пускали, проверяли документы, выслушивали мои объяснения насчет того, что я по очень важному делу, которым занимается Михаил Анатольевич. Потом, наконец, поверили, но попросили подождать.
Я села в коридоре на один из длинного ряда стульев, положила сумочку на колени и стала ждать, когда майор сумеет уделить мне время.
Прошло около двадцати минут. Потом дверь кабинета распахнулась, оттуда вывели закованного в наручники парня, а следом высунулось лицо самого Степанчикова. Сегодня оно было краснее, чем обычно, к тому же волосы майора были взъерошены. Видимо, он очень усердно проводил допрос.
– Проходите, – буркнул он мне. – Что там у вас еще случилось?
Я вошла и присела на очень жесткий и неудобный деревянный стул.
– Кофе хотите? – спросил Степанчиков, вытирая пот со лба.
– Нет, спасибо, – отказалась я, памятуя, какое пойло в ходу у сотрудников РУБОПа. – Я, собственно, пришла узнать, нет ли новостей по делу Обуховой.
– Пока нет, – коротко ответил Степанчиков. – Братву ту мы за наркоту посадим. Но в убийстве они не замешаны. Тут могу дать гарантию – незачем им было ее убивать, и вообще магазин ее подставлять. Ведь они на этом живут.
– Тогда что же?
– Если бы я знал, то давно бы уже принял меры, – Степанчиков начал потихоньку раздражаться.
– Значит, совсем ничего?
– Ну, случилось кое-что… Может, и не имеет отношения к делу, а может быть, наоборот, имеет, – Степанчиков нервно растер руками лицо.
– Что?
– Вчера ночью стекло разбили в магазине «Людмила». Вневедомственная сообщила.
– Ну, это уже совсем какое-то ребячество, – протянула я разочарованно.
– Так я и говорю! – вскочил с места майор. – Хрен ее знает, случайно это или нет.
– А все-таки, – вдруг вспомнила я. – Кто именно из налоговой полиции дал вам тогда информацию о наркотиках в «Людмиле»?
– Я вам этого не скажу, – твердо отрезал Степанчиков. – Мы со своей стороны проверили сотрудников магазина, вроде бы никто особо с этим делом не связан. С другой стороны, и мотивов не было. Все работой довольны, никто подставлять руководство не имел ни малейшего желания.
– А вы разговаривали с Кудриным, заместителем Обуховой?
– Как же, как же… Только вчера. А что?
– Вы не думаете, что он является первой кандидатурой на роль убийцы?
Степанчиков поморщился и задумался.
– Ну, допустим… Но улик-то никаких. У него на время убийства полное алиби.
– Сам мог и не убивать, а нанять кого-то, – возразила я.
– А перед этим нанять их же, чтобы они отмассировали его в подъезде? – недоверчиво продолжил мою мысль майор.
– А что вас смущает? Это вполне возможно.
Степанчиков помолчал, сдвинул брови, раздул ноздри, посмотрел на часы и твердо сказал:
– Все, мне работать пора. Я думал, вы мне что-то сообщить хотите… А вы версии обсуждать пришли.
– Если будет что, я обязательно вам позвоню, – заверила его я.
Я специально не стала говорить Степанчикову про посещение «братков» из группировки Тимура, так как знала, что у майора характер крут. Поэтому догадывалась, что он может предпринять меры, которые потом могут обернуться против меня.
Я попрощалась с бравым рубоповцем и поехала назад, в редакцию. И как всегда, только я вошла в приемную, мне навстречу поднялась обеспокоенная Маринка.
– Ну, что еще? Что еще случилось? – решила опередить ее я. – Ты беременна от Леонардо ди Каприо? Или тебе сделал предложение Антонио Бандерас?
Маринка на секунду опешила, потом вдруг приложила руку к животу, нахмурилась… Некоторое время она постояла так, раскрыв рот, потом вспылила:
– Тьфу ты! Пугаешь меня… Глупостями разными… Никакого понятия о деле. Там вон Кудрин пришел, – показала она в угол, где около свободного компьютера скромно восседал грустный заместитель Обуховой.
Я заметила, что синяки на его лице уже почти прошли, но, несмотря на это, вид он имел весьма удрученный.
– Здравствуйте, Валерий, – сказала я.
Кудрин тут же поднялся мне навстречу.
– Вы хотели со мной о чем-то поговорить? Пойдемте ко мне в кабинет.
Кудрин покорно встал и засеменил вслед за мной. Как только дверь закрылась, он сел в кресло и устало, со вздохом, заговорил:
– Я уже совсем ничего не понимаю в этой жизни.
– Вы о чем?
– У меня такое ощущение, что кто-то хочет свести меня с ума.
– Вы имеете в виду вчерашний инцидент со стеклом в магазине? – сразу же спросила я.
– Если бы только это… Я вижу, вы неплохо осведомлены…
– Да, я поддерживаю связь с органами, – подтвердила я. – Раз уж я влезла в это дело, так считаю своим долгом знать обо всем. А что, еще что-нибудь случилось?
– Да так, – как-то вяло развел он руками в воздухе. – Шины вот вчера прокололи на машине, а сегодня утром выхожу – а в дверях торчит букет алых роз.
– Ну и что?
– Да все было бы ничего, если бы не тот факт, что их головки были обломаны. А сами цветы источали какой-то неприятный, смрадный запах, я даже не понял, какой именно. Едкий такой… – Кудрин снова попробовал помочь себе в разговоре жестами.
– Видимо, из какого-то баллончика полили, – предположила я. – Сейчас такие в изобилии продают.
– Так вот, я и не понимаю – кому и зачем все это надо? Ну, с Людмилой разобрались, конечно, круто… А вот подобные истории я совсем не могу понять – что хотят от меня? Если уж убивать – так сразу. Хотя кому надо меня убивать? Какой в этом смысл? – он поднял на меня глаза, как будто желая получить от меня ответы на свои вопросы. Если бы я их знала… Было видно, что человек явно растерян и не может в полной мере адекватно воспринимать окружающее.
– У вас совершенно нет никаких версий насчет того, кто это все мог сделать? – осторожно спросила я.
– Абсолютно никаких! – Кудрин посмотрел на меня открытым и честным взглядом.
– Конкуренты? Мафия? – продолжала наседать я.
– Да нет! – отмахнулся Кудрин. – Нет! Они так никогда бы не стали действовать.
– А по-моему, взрыв машины и убийство как раз по их части.
– Это да, – согласился Кудрин. – Но все остальное… К тому же, перед тем как убивать, обычно предупреждают и предъявляют конкретные требования. Здесь же просто беспредел какой-то!
– Скажите, Валерий, а в личном плане у вас нет никаких недоброжелателей?
– Ну, если даже и есть, то при чем тут Людмила?
– А если взять, к примеру, вашу жену? – я в упор посмотрела на Кудрина, явно намекая на то, что между ним и Людмилой существовали некие отношения, которые не могли нравиться жене Валерия.
Кудрин смутился и сказал:
– Ну… Э-э… Между нами нет особой сердечной привязанности. Это давно уже в прошлом. Ее интересует только мое материальное положение, а в остальном она махнула на меня рукой.
– То есть делай все что хочешь, что ли?
– Примерно так. Да и к тому же – откуда у нее деньги на взрывчатку, на наем убийц? Ведь у нее тоже алиби, как и у меня, – заметил Кудрин. – Да и не в ее это характере. Уж я-то знаю.
Он еще немного подумал, наморщив лоб, и снова покачал головой:
– Нет, это точно не она. Я уверен.
В разговоре наступила пауза. Я первой нарушила ее:
– Конечно, все это весьма занимательно. Я понимаю, что вы находитесь в недоумении и потом никак не отойдете от смерти Людмилы, но чем я вам могу помочь?
– Да вы знаете, я почему-то подумал о вас в первую очередь… Даже не знаю почему. – Кудрин еще больше растерялся. – Возможно, из-за того, что именно к вам обратилась Людмила. Кстати, она очень хорошо о вас отзывалась. Считала человеком порядочным. Потом вы журналистка, то есть обладаете определенными возможностями. И еще…
Кудрин вдруг задумался. Лицо его стало нахмуренным и сосредоточенным.
– Личные моменты… – вдруг задумчиво пробормотал он себе под нос.
– Что-что? – переспросила я.
Кудрин ничего не ответил. Он вдруг расстегнул ворот рубашки и стал растирать себе грудь.
В этот момент в дверь заглянула Маринка, которая принесла кофе. Видимо, ей хотелось хоть краем уха послушать, о чем мы беседуем с Кудриным. – Валерий, пейте кофе, – предложила я.
Он меня не услышал, и мне пришлось повторить свое предложение.
– А? Что? – вдруг очнулся он.
– Кофе, пожалуйста, – в третий раз сказала я.
– Ах… да-да, спасибо.
Он взял чашку, сделал один глоток, потом резко поставил чашку на место и быстро встал. Походив немного по кабинету, он снова вернулся в кресло. Маринка во все глаза следила за поведением Кудрина. Я знаком показала ей, чтобы она вышла. – Валерий, – тихо сказала я. – Вы подумали о чем-то, что может иметь отношение к этому делу? Вам пришла в голову какая-то догадка?
Мой вопрос поверг Кудрина в некоторое замешательство.
– Нет, – покачал он головой. – Мне ничего не пришло в голову.
Я внимательно посмотрела на него.
– Валерий, если вы действительно хотите, чтобы я вам помогла – хотя я еще не представляю, как, – вы должны быть со мной полностью откровенны…
– Мне нечего вам сказать, – резко ответил он и встал. – Извините, что побеспокоил. Не следовало мне к вам приходить. Вы мне и в самом деле не поможете. До свидания.
– Вы хорошо подумали? – крикнула я ему в спину.
– Да, – он повернулся. – Еще раз извините…
Едва Кудрин ушел, оставив меня в легком замешательстве, как в кабинет вошла Маринка.
– У меня уже горечь во рту от кофе, – сказала я ей, откидываясь на спинку кресла. – Ну не хочешь – не пей, – сразу же согласилась она. – Расскажи мне лучше, зачем он приходил.
– Думаю, он и сам не знает, – ответила я, закуривая сигарету. – Он очень растерян. И мне кажется, что именно сейчас он понял причину смерти Людмилы…
Глава 5
На следующий день мне почему-то все время вспоминалось лицо Кудрина. Особенно тот момент, когда, как мне показалось, на него снизошло озарение. Я даже подумала, а не съездить ли самой к нему поговорить? Была какая-то недосказанность после нашего разговора в редакции.
Я решила посоветоваться с Кряжимским, но его не было на месте: он поехал по редакционным делам в местную организацию «Женщины России». Виктор заперся у себя в лаборатории и никого не пускал. Пришлось остановить свой выбор на Маринке. Это, конечно, ничтожная замена Кряжимскому в плане дать совет, но другого выхода у меня не было.
– Марин, – высунувшись из кабинета, позвала я.
– А? – сразу же откликнулась моя секретарша и подружка. – Кофе сделать?
– Да, пожалуй, и себе тоже сделай, я поговорить с тобой хочу.
Маринка, почувствовав собственную ценность и значимость, быстро сварганила кофе и с удовольствием плюхнулась в кресло в моем кабинете.
– В машине тоже мягкие сиденья сделаю, – мечтательно проговорила она.
– Каким образом? – поинтересовалась я.
– Ну, чехлы куплю дорогие.
– Может, ты с них и начнешь? Пока машины нет? – поддела я ее.
Маринка задумалась. Мне сразу же вспомнилась недавняя история, когда Маринка загорелась идеей купить себе компьютер, но не весь сразу, а постепенно. И начать она решила с коврика для мыши. В итоге она приобрела коврик, а на саму мышь уже не хватило средств. А потом идея с покупкой компьютера постепенно угасла, впрочем, как и все Маринкины блестящие идеи, а коврик так и остался. Теперь он служит Маринке подставкой для чашки.
– Так, ладно, скажи лучше, как ты думаешь, ехать мне к Кудрину или нет?
– К Кудрину? – нахмурилась Маринка. – А кто это такой?
– Ну ты даешь, подруга! – даже возмутилась я. – Совсем ничего не помнишь? О чем ты вообще думаешь? О том, как машину купить? Кудрин – это заместитель Обуховой, менеджер по поставкам! Который приходил к нам не далее как вчера. И ты даже с ним любезничала в приемной, – подковырнула я Маринку.
– Я? – оскорбленным тоном воскликнула она. – Да у меня и в мыслях не было! Ха! Подумаешь, Кудрин!
– Так ехать мне к нему или нет? – не выдержала я и пристукнула рукой по столу.
– А зачем? – Маринка пожала плечами и сделала глоток кофе.
– Понимаешь, мне показалось, что он был со мной не до конца откровенным. То есть в начале разговора он был искренен, а вот потом… Он как будто что-то понял, что-то самое главное…
– Ну и что? Тебя по-прежнему интересует это дело? Зачем это тебе, Оля? Ведь он, кажется, не собирается заказывать нам статью и платить за нее. Я не узнаю тебя, Оля!
– Конечно, если бы он пообещал тебе купить чехлы для машины, ты бы не сомневалась в резонности помощи ему! Это я что-то не узнаю тебя, Мариночка!
– Ну хорошо, а почему ты думаешь, что он тебе скажет теперь? Если бы он захотел, то рассказал бы сразу, а раз нет, значит, у него есть причины это скрывать. Я думаю, если ты хочешь узнать эти причины, то нужно действовать по-другому.
– А как по-другому?
– А этого я не знаю! – как-то даже весело ответила Маринка.
– Ну вот, тоже мне, дала совет, – обиделась я.
– Ну извини, – теперь уже Маринка отреагировала каким-то обиженным тоном. – Я тебе сказала то, что думала.
И, взяв поднос с пустыми чашками, вышла из кабинета. Я погрузилась в пучину рутинных дел, которыми прозанималась до обеда. Было на удивление тихо: телефон молчал – за три часа Маринка ни разу не попросила меня к трубке.
Только я хотела позвать Маринку, чтобы помириться, как неожиданно она появилась сама.
– Тебя к телефону, майор какой-то… Смешная такая фамилия, я не запомнила…
– По-моему, тебе пора принимать винпоцетин, – покачала я головой. – Что-то с памятью твоей стало в последнее время. Весна, наверное…
Излив все свое ехидство на Маринку, я взяла трубку и услышала знакомый каркающий голос майора Степанчикова:
– Ольга Юрьевна! Это Михаил Анатольевич вас беспокоит, из РУБОПа. Вы просили позвонить, если появится что новое, и я вот, так сказать, считаю своим долгом пригласить вас к себе.
– А что случилось, можно узнать? – осторожно спросила я.
– Вы приезжайте поскорее, – уклончиво ответил он и повесил трубку.
Я быстро собралась и пошла к выходу.
– Оль, ты куда? – крикнула Маринка, которая просто не могла оставаться в неведении.
– К Степанчикову, – бросила я. – Есть новости.
– Да ну? – сразу же заинтересовалась Маринка и поспешила ко мне, наскоро вытирая руки носовым платком – она как раз набирала воду в джезву. – И какие?
– Пока не знаю, – честно ответила я. – Вернусь – все расскажу.
– Ты только не задерживайся, как в прошлый раз, – назидательно проговорила Маринка. – А то чуть выпуск не сорвался!
– Ладно тебе, тоже мне, главный редактор! – остановила я ее и вышла на улицу.
«Лада» моя в тот день стояла под окнами редакции, так что до РУБОПа я добралась без проблем. К Степанчикову меня на этот раз пропустили сразу.
Майор сидел в своем кабинете и мрачно курил. Напротив него на стуле я увидела Валерия Кудрина с совершенно потерянным лицом. Он беспрестанно вытирал обильно струящийся пот со лба.
– Здравствуйте еще раз, Ольга Юрьевна, – Степанчиков протянул мне руку. – Садитесь. Вот, случилось непредвиденное…
Я посмотрела на Кудрина.
– У меня украли дочь… – каким-то бесцветным голосом сказал он.
Я даже не знала, что ответить. Охать и ахать, выражая соболезнования и сочувствие, казалось мне кощунственным. Я никогда не имела детей, но могла себе представить, какие чувства сейчас бушуют в душе этого человека. Мне стало его очень жаль.
– Когда? – только и вымолвила я.
– Сегодня утром, – ответил вместо Кудрина Степанчиков. – Она не вернулась из школы, как оказалось, она до нее и не дошла…
– А в обед мне позвонили, – сглотнув слюну, продолжил Кудрин. – Сказали, что моя дочь у них.
– И что? Потребовали выкуп?
– В том-то и дело, что нет! Вообще что-то непонятное. Не требовали абсолютно ничего, вы понимаете? – Кудрин поднял на Степанчикова красные воспаленные глаза. – Просто говорили, что моя дочь у них, и что я никогда ее больше не увижу.
– И все?
– Можно сказать, что и так… Я спросил, чего они хотят, сказал, что готов заплатить любые деньги, но в ответ мне послышался только смех. Издевательский смех…
– Они говорили что-нибудь насчет того, чтобы вы не смели обращаться в органы?
– Говорили, но совсем не то, что в таких случаях говорят похитители, – после некоторой паузы сказал Кудрин. – Сказали, что я могу обращаться куда захочу, мне все равно это не поможет. Что я приговорен…
– Не сказали, что перезвонят?
– Нет… Ничего больше не сказали, только смех этот ужасный раздался, а потом гудки. Я совершенно не представляю, что делать!
На Кудрина больно было смотреть. Он сильно осунулся и даже, как мне показалось, постарел.
– Если бы они захотели денег… – умоляюще проговорил он, – я бы отдал все, что у меня есть! Но только не это непонятное глумление! Господи, ведь она еще совсем ребенок! Что они с ней сделают?
– Сколько лет девочке? – спросила я.
– Тринадцать, – уныло ответил Кудрин.
Мы со Степанчиковым переглянулись.
– Михаил Анатольевич, – подала я голос. – А не было ли слышно в последнее время о каком-нибудь маньяке, похищающем девочек?
– Да вроде нет, – ответил Степанчиков. – Правда, это не по моему ведомству, но я сразу, как только узнал о похищении дочери Валерия Александровича, позвонил ребятам и расспросил. Они говорят, что ничего подобного не было.
– А пытались выяснить, как пропала девочка? Может быть, из одноклассников кто что видел?
– Она не дошла до школы, – повторил Степанчиков. – Одна бабулька на лавочке сидела, так вот она говорит, что видела, как к девочке подъехала машина, водитель ей что-то сказал, она кивнула и села. Бабка говорит, что еще подумала про себя, мол, как не боится в чужую машину садиться? И все, больше Наташу никто не видел.
– А что за машина?
– Да что бабка понимает в машинах! – раздраженно махнул рукой Степанчиков. – Кудахтала только, что на улицу выходить страшно. Говорит, правда, что машина длинная была и темная. Иномарка, видимо, какая-то, да разве ее по таким приметам найдешь!
Кудрин, услышав последние слова Степанчикова, согнулся пополам и застонал.
– Успокойтесь, – нахмурился сразу Степанчиков. – Найдем мы вашу девочку, все силы приложим.
– Да как же ее искать! – трагическим голосом сказал Кудрин. – Сами же говорите, что вычислить эту машину нереально!
– Ну, это уж наша забота, – ответил Михаил Анатольевич. – Мы не впервые сталкиваемся с подобными случаями, уж поверьте мне. Прежде всего нужно установить в вашей квартире пост.
– Это как?
– Посадим у вас дома нашего сотрудника, он будет сидеть и ждать звонка от похитителей. Может быть, они и сами нагрянут с визитом… Где, кстати, ваша жена?
– Дома сидит, лекарства пьет успокоительные. Она сейчас в шоке, – угрюмо ответил Кудрин.
– Это, кстати, очень опрометчиво с вашей стороны, – озабоченно сказал Степанчиков.
– Почему? – не понял Кудрин.
– Ведь ей тоже может угрожать опасность. Вы не думали об этом?
Я решила посоветоваться с Кряжимским, но его не было на месте: он поехал по редакционным делам в местную организацию «Женщины России». Виктор заперся у себя в лаборатории и никого не пускал. Пришлось остановить свой выбор на Маринке. Это, конечно, ничтожная замена Кряжимскому в плане дать совет, но другого выхода у меня не было.
– Марин, – высунувшись из кабинета, позвала я.
– А? – сразу же откликнулась моя секретарша и подружка. – Кофе сделать?
– Да, пожалуй, и себе тоже сделай, я поговорить с тобой хочу.
Маринка, почувствовав собственную ценность и значимость, быстро сварганила кофе и с удовольствием плюхнулась в кресло в моем кабинете.
– В машине тоже мягкие сиденья сделаю, – мечтательно проговорила она.
– Каким образом? – поинтересовалась я.
– Ну, чехлы куплю дорогие.
– Может, ты с них и начнешь? Пока машины нет? – поддела я ее.
Маринка задумалась. Мне сразу же вспомнилась недавняя история, когда Маринка загорелась идеей купить себе компьютер, но не весь сразу, а постепенно. И начать она решила с коврика для мыши. В итоге она приобрела коврик, а на саму мышь уже не хватило средств. А потом идея с покупкой компьютера постепенно угасла, впрочем, как и все Маринкины блестящие идеи, а коврик так и остался. Теперь он служит Маринке подставкой для чашки.
– Так, ладно, скажи лучше, как ты думаешь, ехать мне к Кудрину или нет?
– К Кудрину? – нахмурилась Маринка. – А кто это такой?
– Ну ты даешь, подруга! – даже возмутилась я. – Совсем ничего не помнишь? О чем ты вообще думаешь? О том, как машину купить? Кудрин – это заместитель Обуховой, менеджер по поставкам! Который приходил к нам не далее как вчера. И ты даже с ним любезничала в приемной, – подковырнула я Маринку.
– Я? – оскорбленным тоном воскликнула она. – Да у меня и в мыслях не было! Ха! Подумаешь, Кудрин!
– Так ехать мне к нему или нет? – не выдержала я и пристукнула рукой по столу.
– А зачем? – Маринка пожала плечами и сделала глоток кофе.
– Понимаешь, мне показалось, что он был со мной не до конца откровенным. То есть в начале разговора он был искренен, а вот потом… Он как будто что-то понял, что-то самое главное…
– Ну и что? Тебя по-прежнему интересует это дело? Зачем это тебе, Оля? Ведь он, кажется, не собирается заказывать нам статью и платить за нее. Я не узнаю тебя, Оля!
– Конечно, если бы он пообещал тебе купить чехлы для машины, ты бы не сомневалась в резонности помощи ему! Это я что-то не узнаю тебя, Мариночка!
– Ну хорошо, а почему ты думаешь, что он тебе скажет теперь? Если бы он захотел, то рассказал бы сразу, а раз нет, значит, у него есть причины это скрывать. Я думаю, если ты хочешь узнать эти причины, то нужно действовать по-другому.
– А как по-другому?
– А этого я не знаю! – как-то даже весело ответила Маринка.
– Ну вот, тоже мне, дала совет, – обиделась я.
– Ну извини, – теперь уже Маринка отреагировала каким-то обиженным тоном. – Я тебе сказала то, что думала.
И, взяв поднос с пустыми чашками, вышла из кабинета. Я погрузилась в пучину рутинных дел, которыми прозанималась до обеда. Было на удивление тихо: телефон молчал – за три часа Маринка ни разу не попросила меня к трубке.
Только я хотела позвать Маринку, чтобы помириться, как неожиданно она появилась сама.
– Тебя к телефону, майор какой-то… Смешная такая фамилия, я не запомнила…
– По-моему, тебе пора принимать винпоцетин, – покачала я головой. – Что-то с памятью твоей стало в последнее время. Весна, наверное…
Излив все свое ехидство на Маринку, я взяла трубку и услышала знакомый каркающий голос майора Степанчикова:
– Ольга Юрьевна! Это Михаил Анатольевич вас беспокоит, из РУБОПа. Вы просили позвонить, если появится что новое, и я вот, так сказать, считаю своим долгом пригласить вас к себе.
– А что случилось, можно узнать? – осторожно спросила я.
– Вы приезжайте поскорее, – уклончиво ответил он и повесил трубку.
Я быстро собралась и пошла к выходу.
– Оль, ты куда? – крикнула Маринка, которая просто не могла оставаться в неведении.
– К Степанчикову, – бросила я. – Есть новости.
– Да ну? – сразу же заинтересовалась Маринка и поспешила ко мне, наскоро вытирая руки носовым платком – она как раз набирала воду в джезву. – И какие?
– Пока не знаю, – честно ответила я. – Вернусь – все расскажу.
– Ты только не задерживайся, как в прошлый раз, – назидательно проговорила Маринка. – А то чуть выпуск не сорвался!
– Ладно тебе, тоже мне, главный редактор! – остановила я ее и вышла на улицу.
«Лада» моя в тот день стояла под окнами редакции, так что до РУБОПа я добралась без проблем. К Степанчикову меня на этот раз пропустили сразу.
Майор сидел в своем кабинете и мрачно курил. Напротив него на стуле я увидела Валерия Кудрина с совершенно потерянным лицом. Он беспрестанно вытирал обильно струящийся пот со лба.
– Здравствуйте еще раз, Ольга Юрьевна, – Степанчиков протянул мне руку. – Садитесь. Вот, случилось непредвиденное…
Я посмотрела на Кудрина.
– У меня украли дочь… – каким-то бесцветным голосом сказал он.
Я даже не знала, что ответить. Охать и ахать, выражая соболезнования и сочувствие, казалось мне кощунственным. Я никогда не имела детей, но могла себе представить, какие чувства сейчас бушуют в душе этого человека. Мне стало его очень жаль.
– Когда? – только и вымолвила я.
– Сегодня утром, – ответил вместо Кудрина Степанчиков. – Она не вернулась из школы, как оказалось, она до нее и не дошла…
– А в обед мне позвонили, – сглотнув слюну, продолжил Кудрин. – Сказали, что моя дочь у них.
– И что? Потребовали выкуп?
– В том-то и дело, что нет! Вообще что-то непонятное. Не требовали абсолютно ничего, вы понимаете? – Кудрин поднял на Степанчикова красные воспаленные глаза. – Просто говорили, что моя дочь у них, и что я никогда ее больше не увижу.
– И все?
– Можно сказать, что и так… Я спросил, чего они хотят, сказал, что готов заплатить любые деньги, но в ответ мне послышался только смех. Издевательский смех…
– Они говорили что-нибудь насчет того, чтобы вы не смели обращаться в органы?
– Говорили, но совсем не то, что в таких случаях говорят похитители, – после некоторой паузы сказал Кудрин. – Сказали, что я могу обращаться куда захочу, мне все равно это не поможет. Что я приговорен…
– Не сказали, что перезвонят?
– Нет… Ничего больше не сказали, только смех этот ужасный раздался, а потом гудки. Я совершенно не представляю, что делать!
На Кудрина больно было смотреть. Он сильно осунулся и даже, как мне показалось, постарел.
– Если бы они захотели денег… – умоляюще проговорил он, – я бы отдал все, что у меня есть! Но только не это непонятное глумление! Господи, ведь она еще совсем ребенок! Что они с ней сделают?
– Сколько лет девочке? – спросила я.
– Тринадцать, – уныло ответил Кудрин.
Мы со Степанчиковым переглянулись.
– Михаил Анатольевич, – подала я голос. – А не было ли слышно в последнее время о каком-нибудь маньяке, похищающем девочек?
– Да вроде нет, – ответил Степанчиков. – Правда, это не по моему ведомству, но я сразу, как только узнал о похищении дочери Валерия Александровича, позвонил ребятам и расспросил. Они говорят, что ничего подобного не было.
– А пытались выяснить, как пропала девочка? Может быть, из одноклассников кто что видел?
– Она не дошла до школы, – повторил Степанчиков. – Одна бабулька на лавочке сидела, так вот она говорит, что видела, как к девочке подъехала машина, водитель ей что-то сказал, она кивнула и села. Бабка говорит, что еще подумала про себя, мол, как не боится в чужую машину садиться? И все, больше Наташу никто не видел.
– А что за машина?
– Да что бабка понимает в машинах! – раздраженно махнул рукой Степанчиков. – Кудахтала только, что на улицу выходить страшно. Говорит, правда, что машина длинная была и темная. Иномарка, видимо, какая-то, да разве ее по таким приметам найдешь!
Кудрин, услышав последние слова Степанчикова, согнулся пополам и застонал.
– Успокойтесь, – нахмурился сразу Степанчиков. – Найдем мы вашу девочку, все силы приложим.
– Да как же ее искать! – трагическим голосом сказал Кудрин. – Сами же говорите, что вычислить эту машину нереально!
– Ну, это уж наша забота, – ответил Михаил Анатольевич. – Мы не впервые сталкиваемся с подобными случаями, уж поверьте мне. Прежде всего нужно установить в вашей квартире пост.
– Это как?
– Посадим у вас дома нашего сотрудника, он будет сидеть и ждать звонка от похитителей. Может быть, они и сами нагрянут с визитом… Где, кстати, ваша жена?
– Дома сидит, лекарства пьет успокоительные. Она сейчас в шоке, – угрюмо ответил Кудрин.
– Это, кстати, очень опрометчиво с вашей стороны, – озабоченно сказал Степанчиков.
– Почему? – не понял Кудрин.
– Ведь ей тоже может угрожать опасность. Вы не думали об этом?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента