Алешина Светлана. К чертовой бабушке

   В этот момент Эвелина позвала Татьяну для разговора «на минутку». Они вдвоем вышли во дворик.
   – Фу-у-ух ты, – глубоко вдыхая свежий воздух, покачала головой Эвелина. – С ума сойти можно! И как ты переносила такую атмосферу?
   – Ну как… – пожала плечами Татьяна. – По привычке. Раньше у нее все-таки почище было, и сама она в более здравом уме находилась.
   – Вы правда, что ли, пятнадцать лет знакомы? – спросила просто так Эвелина.
   – Да. Раньше мать сюда ездила, а потом мы с сыном. Мать с ней тогда и познакомилась, даже не пятнадцать лет назад, а, кажется, раньше…
   – Ладно, сейчас дело не в этом, – понизила голос Горская. – Я тебе вот что хочу сказать: соглашайся прийти завтра.
   – Какое завтра, я же тебе говорю, что у меня поезд, а ты… – начала было в сердцах Татьяна, но приятельница перебила ее:
   – Мы придем с Анатолием. Ты же видишь – она жмется, не знает, как деньги вернуть, вот и списывает на свои больные ноги. А до завтра она их подсунет куда-нибудь, причем на видное место, чтобы мы поскорее от нее убрались, и будет торжествующе заявлять: вот, мол, сами запрятали, а на меня грешите!
   Татьяна задумалась. В принципе, такое поведение было вполне характерно для Марии Афанасьевны. Трусоватая бабка, побоявшись вмешательства новых людей, должна будет подкинуть деньги. В том, что их взяла именно она, Татьяна теперь не сомневалась. Она знала, что для Марии Афанасьевны главное – это собственный покой. Любой душевный дискомфорт выбивал ее из колеи, и чтобы ее оставили в покое, она пожертвует этими деньгами, тем более что, кажется, уже поняла, что вряд ли сумеет ими воспользоваться.
   В этот момент во дворе появился сын Татьяны. Та сразу же встрепенулась и накинулась на него:
   – Ну где ты ходишь? Я тут с ума схожу, а ты… Сейчас собираться будем и на вокзал!
   – А что так рано? – удивленно осведомился тот.
   – Потому что не хочу здесь больше оставаться! – пояснила мать. – По дороге все расскажу, а сейчас посиди пока на лавочке.
   Парень пожал плечами и послушно пошел к стоявшей под деревьями скамейке.
   – Но как же вы без меня? – обратилась тем временем Татьяна к Эвелине, которая уже достала сигарету и теперь попыхивала ею, нетерпеливо глядя на свою клиентку-приятельницу.
   – Нормально! – заверила она Татьяну. – Придем вдвоем, по-быстрому управимся… Я тебе клянусь, что долго искать нам не придется.
   – А Анатолию очень это нужно? – усмехнулась Гриценко.
   – А ты что, еще не поняла, что он ради меня что хочешь сделает? – изумленно распахнула глаза Эвелина.
   Татьяна, не очень-то доверяя столь безапелляционному заявлению, лишь покачала головой, чем привела Эвелину в негодование и вызвала у той желание непременно доказать собственную правоту.
   – Вот увидишь, все будет как надо, – с жаром проговорила она и даже притопнула ногой. – Завтра.
   – Ну хорошо, – согласилась Татьяна. – А как я узнаю о результате?
   – Ты мне позвонишь завтра вечером, – принялась развивать план дальнейших событий парикмахерша, решившая поиграть в частного сыщика. – Я тебе все сообщу, и мы договоримся, как тебе передать деньги. Переслать или, может быть, я их сохраню до твоего следующего приезда.
   – Ладно, – кивнула Татьяна. – Пошли, скажем Марии Афанасьевне.
   Эвелина отшвырнула окурок и решительно направилась следом за своей клиенткой. На крыльце показался Анатолий.
   – Ну вы что? – обратился он к Эвелине. – Бабка кричит, что лучше завтра, а то у нее уже ноги отнимаются. Давайте уж поскорее решать, а то она меня, признаться, утомила.
   – Язык бы у нее отнялся! – в сердцах проговорила Горская. – Ладно, сейчас я тебе все расскажу…
   Она осталась объясняться со своим кавалером, а Татьяна прошла в дом объявить Марии Афанасьевне, что завтра Эвелина и Анатолий придут к ней вдвоем и все спокойно осмотрят.
   – Вот завтра и пусть приходят, – кивнула старушка. – Я сразу так и говорила. А то взбаламутила ты ни с того ни с сего!
   – Ничего себе – ни с того ни с сего, – начала было Татьяна, но заставила себя сдержаться и не стала продолжать спор со вздорной старухой. – А я приеду – буду себе другую квартиру подыскивать.
   – Подожди, подожди, – забеспокоилась Мария Афанасьевна. – Как это другую? А меня бросишь, что ли?
   – А как я могу здесь оставаться? – возразила Татьяна. – Мне подобные штучки не нужны!
   – А я что же, без квартирантов останусь? – всплеснула руками старуха.
   – Это уже не мои проблемы, – сквозь зубы проговорила Татьяна, собирая какие-то свои мелкие вещицы. – Тем более сами говорите, что мы такие плохие… Вот и найдете себе других.
   – Да куда же это я пойду искать? Знаешь же, что я еле хожу! – В голосе старухи появились плаксивые нотки. – Вот, пятнадцать лет как своих вас принимала, думала, мне глаза на смертном одре закроете, а вы… бросить собрались!
   Татьяна не реагировала, продолжая рыться в каких-то бумажках, откладывая ненужные в сторону и собирая оставшиеся вещи в дорожную сумку.
   – А замок? – вдруг прищурилась Мария Афанасьевна.
   – Какой еще замок? – раздраженно отозвалась Татьяна.
   – Как же, замок на сарай! Ты мне обещала купить!
   – Я и купила, не помните разве? Что у вас на сарае висит?
   – Это маленький, а я просила большой! – стояла на своем бабка. – Ты же сама говорила, что купишь! А теперь кто за ним пойдет?
   – Ну уж этого я не знаю. К вам вон ходят из собеса, их и попросите, – отрезала Татьяна, которую и саму уже утомил этот бестолковый базар. – Я теперь не ваша квартирантка, я другую квартиру буду искать.
   – Ищи! – взмахнула палкой Мария Афанасьевна. – Где только лучше найдешь? Я с вас как с родных, копейки за постой брала, никогда ни в чем не упрекнула, а вы… Ищите теперь втридорога, у чужих людей, они же вас и обокрадут!
   – Угу, угу, – уже обуваясь, кивала Татьяна и сказала напоследок: – Значит, завтра, после обеда, вы уж, пожалуйста, спать не ложитесь.
   Когда они все четверо выходили со двора, из-за тщательно запираемой двери все еще неслось глухое ворчание бабульки, продолжающей сокрушаться «черной неблагодарности» своих уже бывших постояльцев.

* * *

   Алина Середкина стала к плите готовить ужин, когда обнаружила, что в хлебнице осталась только черствая горбушка батона. Чертыхнувшись, она убавила огонь под кастрюлей и стала натягивать джинсы с тонкой ветровкой.
   Выйдя во двор, Алина уже двинулась к калитке, как вдруг из дома напротив ей послышались какие-то странные звуки, словно кто-то шаркает по битому стеклу. На всякий случай девушка подошла поближе. Квартиры Марии Афанасьевны и Галины Федоровны находились рядом, и она не могла в темноте сообразить, откуда именно доносятся звуки. Решив, что это скорее Галина Федоровна занялась хозяйственными делами, Алина громко позвала:
   – Галина Федоровна!
   Шарканье на секунду прекратилось, а потом вдруг раздался громкий стук чего-то тяжелого, и из окна Марии Афанасьевны прямо на Алину вылез какой-то мужик. Алина отпрянула в сторону, инстинктивно заслоняясь пустым пакетом.
   – Вы кто? – обретя дар речи, громко спросила она мужчину.
   Во дворе было глаз выколи, но глаза немного привыкли к темноте, и Алина смогла рассмотреть, что мужчина, вылезший из окна, был невысоким, коренастым кавказцем, одетым в светлую толстовку и спортивные брюки. Здесь, во дворе, Алина видела его впервые.
   – А? – хрипло отозвался тем временем тот.
   – Кто вы и что здесь делаете? – строго повторила Алина.
   – А ты кто? – вместо ответа спросил мужчина с характерным акцентом.
   – Что вам здесь нужно? – не выдержав, крикнула Алина. – Я сейчас позвоню в милицию.
   – Звони, – вдруг согласно кивнул кавказец и двинулся к калитке.
   Подождав в стороне, пока она за ним захлопнется, Алина снова подошла к дому и позвала:
   – Мария Афанасьевна! Галина Федоровна!
   Никто не ответил. Свет не горел ни в одном из окон, в том числе и у армянина Юры. Пожав плечами, Алина решила все-таки сбегать за хлебом, тем более что для этого нужно было просто перейти через дорогу, где круглосуточно работал магазин.
   «Да, но ведь у Марии Афанасьевны выбито окно, – рассуждала она. – И мужик этот вылез от нее. Наверное, не стоит так оставлять это. Ведь она и так почти никуда не выходит, тем более сейчас, в десять вечера. Почему она не отозвалась? Ладно, сейчас куплю хлеба и еще раз постучу к ней. Если не отзовется, пойду к соседям, вместе решим, что делать».
   Алина не успела толкнуть калитку, как она распахнулась, и ей навстречу резко шагнул тот самый «хачик», как она его окрестила про себя. Быстро отойдя назад, Алина крикнула:
   – Вы что здесь ходите? Я же сказала, сейчас в милицию позвоню!
   – Звони, – зловеще повторил мужик. – Я вас сейчас убью всех!
   Это уже совсем не понравилось Алине, и она поспешно вернулась к своему дому, вошла и закрыла дверь. Прижав к горячим щекам ладони, прошла к телефону и набрала ноль-два. Мужа дома еще не было, и Алина принялась ходить туда-сюда по комнате в ожидании приезда милиции. Ей не давала покоя мысль, что в соседнем доме произошло что-то страшное, а выйти снова она не решалась, опасаясь, что этот ненормальный все еще бродит по двору и, может быть, даже с ножом.
   В дверь позвонили, и Алина пошла в прихожую. Услышав голос мужа, она открыла дверь и осторожно выглянула во двор.
   – Ты чего? – удивленно спросил Алексей.
   – Слушай, ты там никого не видел? Во дворе?
   – Нет, – пожал плечами тот. – А что?
   – Ну-ка, пойдем вместе посмотрим.
   Алина зажгла свечу и вместе с мужем вышла во двор.
   – Двадцать минут назад отсюда вылез какой-то незнакомый мужик, – пояснила она, подходя к окошку Марии Афанасьевны и светя свечой. – Ну так и есть, стекло разбито, а она не откликается, – констатировала Алина.
   Алексей тоже заглянул в окно и несколько раз позвал старушку. Через некоторое время послышалось какое-то шевеление, а затем жалобный голос:
   – Он меня хотел задушить! Я сейчас умру! Галя! Юра! Галя!
   Раздался стук, видимо, старушка колотила в стену к Галине Федоровне.
   – Что там, что там, иду! – глуховато откликнулась та.
   Вскоре Галина Федоровна появилась на крыльце в накинутом на халат платке. Поздоровавшись с Алешей и Алиной, она спросила:
   – Что там у ней случилось-то?
   Алина коротко рассказала, что видела.
   – Он меня душил! – снова подала голос старушка. – У меня кровь течет! Я боюсь! Он меня убьет!
   – Мария Афанасьевна, не волнуйтесь, мы вызвали милицию, сейчас они приедут, – крикнула Алина. – Может быть, врача вызвать?
   – Ты дверь-то открой! – обратилась к соседке Галина Федоровна.
   – Я не могу открыть, он забрал у меня ключи! – сокрушаясь, заголосила Мария Афанасьевна.
   – Час от часу не легче, – пробормотал Алексей.
   – Оба комплекта забрал, – продолжала перепуганная старушка. – И тот, что в замке был, и что на стене висел!
   – А почему же он тогда через окно вылез? – удивленно повернулась к мужу и соседке Алина.
   Те только плечами пожали. Вскоре в калитку вошли двое сотрудников ППС, которые, выслушав Алину и невразумительные объяснения старухи из-за двери, вызвали оперативную бригаду.
   – Это они залезли меня убивать! – тонко кричала тем временем Мария Афанасьевна. – Я узнала его! Это он!
   – Бабуля, да кто он-то? – крикнул один из милиционеров.
   – Сын моей квартирантки, Павел, это он ко мне залез, я его узнала!
   Галина Федоровна и Алексей повернулись и вопросительно посмотрели на Алину. Та, прижав руки к груди, шепотом заявила:
   – Не он это! Я же видела! Говорю же, хачик это был, лет тридцати пяти!
   – …Из Харькова они! – продолжала жалобно голосить Мария Афанасьевна. – Пятнадцать лет ко мне ездили, как своих принимала, а тут такое дело вышло!
   – Алин, ты, может, перепутала? – тихо спросил у девушки муж.
   – Ну как я могла перепутать? – от того, что ей не верят, начала раздражаться женщина. – Что я, Павлика никогда не видела? Он светлый, а этот черный! И вообще, перепутать семнадцатилетнего мальчика и взрослого кавказца? Что я, по-вашему, совсем слепая?
   – То есть она не о том, что ли, говорит? – прислушавшись к их разговору, спросил страж порядка.
   – Нет, – твердо ответила Алина.
   – А про кого она?
   – Да у нее квартирантка останавливается, из Харькова. А у той сын, Павел. Вот она, похоже, про него и говорит, – пояснила Галина Федоровна.
   – Бабуль, а что он от тебя хотел-то? – крикнул сотрудник патрульно-постовой службы.
   – Они меня обвиняют, что я у них украла пятнадцать тысяч долларов! – выдала бабка.
   – Вчера было тысяча восемьсот, – пробормотала Алина.
   Милиционеры, поняв, что лучше пока старушку не слушать и не забивать себе голову, пока не приедет бригада, закурили, присев на лавочку.
   – Они никуда не уехали, они остались, чтобы меня придушить! – кричала тем временем Мария Афанасьевна.
   – Куда они не уехали-то? – покосился на ее дверь один из парней.
   – В Харьков, наверное, – развела руками Алина.
   – Они ко мне приходили сегодня! – кричала Мария Афанасьевна. – Она с собой каких-то бандитов приводила, женщину и мужика! Хотели дом мой обыскивать, а я не дала! Вот они и разозлились и пришли меня убивать!
   – Если бы пришли убивать, то наверняка бы убили, – пробормотал милиционер и снова крикнул: – А почему же он ушел-то, бабуль?
   – Я ему врезала ногой! – победно выдала старушка. – Когда он начал меня душить, я ему ногой прямо как дам по яйцам! Он испугался и убежал.
   Страж порядка только хмыкнул, троица соседей переглянулась со снисходительными улыбками. Представить, что тщедушная старушка могла ударом ноги напугать и заставить капитулировать молодого мужика, получалось слабо.
   Вскоре прибыла вызванная милицейская бригада вместе с экспертом. Посовещавшись, они быстренько выбили дверь в квартиру старушки и прошли внутрь. Показания Алины Середкиной были тщательно записаны, после чего милиция принялась за Марию Афанасьевну. Ее показания были путаными и уже существенно отличались от тех, что она твердила до приезда группы. Она не могла точно указать пропавшую сумму денег, размеры ее варьировались от тысячи евро до двадцати тысяч долларов, поведение залезшего к ней в дом неизвестного тоже было передано в нескольких вариантах. Словом, записывавший все это следователь, испортив три экземпляра протокола, уже начал сатанеть и старался не очень-то зацикливаться на подробностях, опасаясь, что старушка сейчас «припомнит» что-то еще, резко противоречащее ее предыдущим заверениям.
   Середкины и Галина Федоровна уже давно заскучали, и следователь, махнув рукой, сказал, что они больше не нужны, после чего все трое, облегченно вздохнув, поспешили по домам.
   – Я не останусь здесь одна! – кричала им вслед Мария Афанасьевна. – Пускай со мной остается кто-нибудь или берет к себе!
   Такая перспектива явно не радовала никого из соседей, и один из милиционеров, чтобы не продолжать пререкания, пообещал соорудить временное подобие дверного замка, чтобы старушка могла спокойно уснуть в своей квартире.

Глава 2

   На следующий день, как и было условлено, Эвелина Горская отправилась к Марии Афанасьевне вместе со своим другом. Ей не очень-то хотелось снова возвращаться в ее жилище, едва она вспоминала о его убогости и запущенности. Правда, ее радовала уверенность, что сегодня все закончится быстро.
   Что же касается визгливых криков старушки, то они как раз не столь сильно раздражали ее, поскольку у Эвелины самой так и чесался язык вступить с Марией Афанасьевной в дискуссию и сказать ей, кто она такая на самом деле. Анатолий невозмутимо восседал за рулем, а Эвелина, наморщив лобик, уже представляла, какими красочными выражениями она наградит старушку, если та снова начнет ломать комедию и соберется умирать, не давая обыскивать дом.
   Однако прием, который ожидал ее в просторном и густозаселенном дворе, оказался для Эвелины Горской полным сюрпризом.
   – …В маске он был! – услышала она знакомый тонкий, визгливый голос, едва отворила калитку, и несколько оторопела.
   Не входя во двор, она увидела, что Мария Афанасьевна сидит на лавочке, держа в руках свою палку. Из окна соседнего дома выглядывала худощавая женщина интеллигентного и болезненного вида в накинутом на плечи кипенно-белом кружевном платке. Возле старушки стоял невысокого роста плотный мужчина, явно принадлежавший к одной из национальностей Кавказа. К какой, Эвелина не могла пока понять, да и не задавалась такой целью. Он внимательно слушал Марию Афанасьевну, сочувственно и с пониманием кивал лысеющей головой.
   – В маске и с автоматом, – продолжала тем временем старушка…
   – С автоматом? – переспросила худощавая женщина, а кавказец недоуменно вытаращил глаза.
   Мария Афанасьевна, поняв, что перегнула палку, беспокойно поводила глазами и тут же поправилась:
   – Ну, может, и не с автоматом, может, прицепил что-то, чтобы меня сильнее напугать, я не знаю! Только обещал меня пристрелить! Это те бандиты его наняли, которые вчера приходили! Не зря же она их привела! Все разузнали – и вот, пожалуйста! Зачем только я их пустила?
   Заинтересованная, Эвелина Горская обернулась к своему спутнику. Тот успокаивающе сжал ее руку и первым вошел во двор.
   – Здравствуйте, – сдержанно поздоровался он сразу со всеми и перевел взгляд на Марию Афанасьевну.
   Та поджала губы и отвела забегавшие глаза в сторону, закрывая лицо платком.
   – Что здесь случилось? – продолжал Анатолий, не зная, к кому лучше обратиться.
   – Да что случилось, вон к бабушке залезли ночью! – горячо заговорил кавказец. – Куда такое годится? Никуда такое не годится!
   – Кто залез? – нахмурившись, продолжал уточнять Анатолий.
   – Кто, кто! Это у вас надо спросить, кто! – вылезла из-за спины кавказца Мария Афанасьевна, чувствуя поддержку.
   – Подождите, объясните спокойно, – попросил спутник Эвелины. – Мы впервые слышим об этом!
   – Ко мне ночью залез сын вашей Татьяны! – как обычно, растягивая слова, повысила тембр голоса старушка. – Разбил окно и залез! Вон, до сих пор осколки валяются, теперь еще стекло новое вставлять надо. Передайте ей, что она мне должна деньги за стекло! – неожиданно повернула старушка.
   – Какой сын? – воскликнула Эвелина.
   – Какой, какой… Пашка, какой же еще!
   – Но этого не может быть, ведь они вчера уехали! – повернулась к соседям Эвелина. – Что вы такое говорите?
   – Не уехали они никуда! – продолжала выдвигать свою версию Мария Афанасьевна. – Они нарочно мне мозги запудрили, а сами остались, чтобы ночью залезть. Еще и за замок новый мне деньги должны, я своих пятьсот рублей отдала! – беззастенчиво врала бабулька, уже забыв, что десять минут назад рассказывала Ольге Андреевне, что собирается написать заявление в собес с тем, чтобы ей выделили на покупку замка сто рублей.
   – Так, а с деньгами что? – вспомнила наконец, зачем пришла, Эвелина. То, что она услышала во дворе, не могло не вызвать у нее временную амнезию.
   – Нет у меня никаких денег! – выкрикнула Мария Афанасьевна. – И не было отродясь, я вам сразу сказала!
   – Но мы же собирались сегодня вместе все просмотреть еще раз, – воскликнула Горская. – Мы для того и приехали.
   – Не дам я вам ничего смотреть! Я вообще больше никого чужого в дом не пущу! Мне жизнь моя дороже, чем ваши евро! Я и так вчера чуть богу душу не отдала, вон до сих пор следы на шее оттого, как он меня душил!
   – Так он вас душил? – подняла брови Ольга Андреевна. – Вы говорили, пристрелить грозился.
   На этот раз Мария Афанасьевна не растерялась.
   – Ну да, сначала говорил, что пристрелю, – кивнула она. – А потом душить кинулся! У меня вся шея в синяках, – добавила старушка, поднимая воротник линялого фланелевого халата.
   Эвелина растерянно переводила взгляд с одного присутствующего на другого. Соседи, видимо, совершенно не хотели ввязываться в эту сомнительную историю, поэтому молчали. Кавказец прошел к своему дворику и принялся обливаться холодной водой из бочки, вскрикивая то ли от холода, то ли от удовольствия. Ольга Андреевна с рассеянной полуулыбкой смотрела на его упражнения и ничего не говорила, чуть нахмурив брови. Мария Афанасьевна завозилась на скамейке.
   – Я в дом пойду, – поднимаясь, известила она всех и проворно заковыляла в сторону своей двери, которую долго-долго запирала на какой-то раскуроченный замок.
   – Пойдем, – тронул Эвелину за плечо Анатолий. – Нам тут больше делать нечего.
   – А деньги? – изумилась Горская.
   – Ты же слышала, что она сказала. Видно, еще не созрела. Сейчас к ней попробуй полезь – она такой скандал устроит, что все соседи сбегутся, милицию еще вызовут, – начал объяснять Анатолий.
   – И что же делать? – капризно притопнула ногой Эвелина.
   – Видимо, ждать и приезжать еще раз. Но только потом.
   – Еще раз? – округлила глаза Горская. – Но это же… время терять.
   Анатолий пожал плечами.
   – Ой, зачем я согласилась? – прижала пальцы ко лбу Эвелина, уже забыв, что сама предложила Татьяне помощь в этом сомнительном деле.
   Анатолий снова промолчал, хотя, наверное, мог бы сказать подруге, что сама виновата. Но обострения отношений и ответных словес, которых наверняка было бы множество, он не хотел.
   В машине расстроенная Эвелина закурила сигарету.
   – Ну что же теперь нам делать, Толя?
   Тот неопределенно пожал плечами.
   – Не знаю. Наверное, пусть Татьяна приезжает снова и разбирается сама с ней, – помолчав, ответил он.
   – Да Татьяна с ней нянчится как с порядочной! – вскричала Эвелина. – Эх, у меня бы эта бабка не отвертелась!
   – Тебе не стоит больше вмешиваться, – уже более настойчиво заметил Анатолий. – Тем более что здесь совсем какие-то дела непонятные творятся. Сама слышала – взлом был, налетчики какие-то… Неизвестно, собственно говоря, где на самом деле теперь деньги.
   – Ты что же, хочешь сказать, что Татьяна сама виновата? – возмутилась Эвелина.
   – Я просто хочу сказать, что дело такое… мутное, – пояснил Анатолий.
   – Мутное… – задумчиво проговорила Горская и вдруг просияла, щелкнув пальцами.
   – Ты что? – удивился Анатолий, глядя на переменившуюся в лице Горскую.
   – У меня есть специалист по мутным делам! – радостно завопила Эвелина. – Точно! Вот к кому нужно обратиться! Сейчас же едем к нему!
   – К кому? – уточнил Анатолий.
   – К частному детективу! – подняла палец его подружка.
   – И что он будет делать? – продолжал удивляться поклонник.
   – Не он, а она! – поправила Эвелина. – А что будет делать… Мутное дело распутывать, вот что! Это, я тебе скажу, не женщина, а кладезь мудрости! Едем!

* * *

   У Ларисы Котовой в это время дома шла подготовка к дню рождения мужа. Мероприятие в этом году отличалось от предыдущих особой торжественностью. Нет, дело было не в том, что Евгению стукнуло в плане прожитых лет нечто круглое, как раз наоборот – сорок три – ни туда ни сюда, – а в том, что Котов наконец-то разобрался в своих взаимоотношениях с алкоголем. То ли кризис среднего возраста был преодолен, то ли внутренние силы вывели куда надо, но из запойного никчемного человека он вроде бы начал превращаться в достойного члена общества, умеренно пьющего и гуляющего семьянина.
   И бизнес начал поправляться, приобретать утраченные за годы пьянок динамизм и успешность. В общем, на своего «нового русского» Котова его жена, тоже «новая русская», Лариса, глядела теперь без прежнего презрения и негодования.
   Поэтому день рождения решено было отметить как полагается – чинно и благородно. Не так, как в прошлые разы – с валянием на диване и под ним, на столе в тарелках и под столом. Были званы старые друзья семьи, среди которых самыми-самыми считалась чета Асташевских. Стас и Елена, преодолев горнило временного разрыва, тоже теперь подуспокоились и пришли к выводу, что для радикальных решений они слишком стары и не стоит искушать судьбу метаниями в поисках новых партнеров. Как оба успели убедиться, новое не всегда есть лучшее.
   И вот как раз в то время, когда Лариса проявляла порядком подрастерянный ею кулинарный азарт у домашней плиты, прозвенел звонок.
   «Что-то рановато для гостей, два часа дня», – отметила она про себя, идя к домофону.
   – Лара, это я, Лина, – прозвучал голос подруги и по совместительству личного парикмахера.
   – Можешь открывать, – нажала Лариса на кнопку, и дверь на первом этаже автоматически открылась.
   «Не очень-то ко времени», – подумала она про себя. Евгения пока что не было, Настя убежала по своим делам, она была дома одна, но… Нужно было готовиться к вечеру – раз. А с Эвелиной этого делать невозможно – она заболтает своими глупыми разговорами кого угодно. И Евгений терпеть Эвелину не может – это два. Вдруг явится раньше, увидит, настроение испортится, мало ли что. Да и вообще, Эвелина прежде всегда звонила перед тем, как нанести визит. Вообще уже, что ли, чувство такта изменило?
   – Лара, я к тебе по делу, – словно предчувствуя не очень благосклонное отношение к ее визиту, с порога заявила Горская.
   – Ну, проходи, что случилось? – ответила Лариса.
   – Ой, случилось много чего… – Горская тут же вернула себе легкомысленный вид и, бросив сумочку на диван, уселась на стул. – Но… Есть нечто по твою душу… Подожди, а чем это так вкусно пахнет? Лара… Ла-ра! Какой потрясающий запах!
   «Ну, так и есть! – снова про себя начала досадовать Котова. – Сейчас начнется перескакивание с темы на тему, вопросы, недослушивание ответов, снова вопросы совсем из другой оперы, потом рассказ про очередного или, скорее, очередных любовников…»