Страница:
– Да, так, – согласилась со мной женщина. – Сказали, мол, клевещут друг на друга многие, а потому они верят только фактам и документам. Да только где взять-то эти самые документы?
– Так вы согласны немного подождать и дать нам шанс попробовать выяснить правду? – вновь спросила я. – Вдруг окажется, что ваш зять вовсе и ни при чем, а вашу дочь убил кто-то другой? Тогда выяснится, что вы наговаривали на него зря.
– Ничего подобного! – немного обиженно воскликнула старушка. – Даже если убийство и не его рук дело, в чем я очень сильно сомневаюсь, он замешан во многом другом и просто не имеет права воспитывать ребенка. Хотя нет, я знаю, чувствую, что именно он убил мою Вику. Она сама говорила мне при последней встрече, а это было за три дня до ее смерти, что он приходил к ней и угрожал.
– Кто он, Александр Владимирович Курдов? – уточнила я.
– Да, этот гад, – не желая называть бывшего зятя по имени, тут же откликнулась посетительница. – Он просил у моей дочери денег взаймы, а она не дала, потому что не хотела с ним связываться. Он тогда и пригрозил ей, что она пожалеет об этом, но Вика не придала его словам никакого значения, а надо было в милицию на него сразу заявить, глядишь, сейчас бы жива была. Этот чертов картежник наверняка проигрался, вот и требовал у нее денег, как будто она ему чего должна. А он ведь даже алименты не платил, ирод несчастный…
– Я вас прекрасно поняла, – почувствовав, что старушка может говорить о своих подозрениях до бесконечности, перебила я. – В любом случае, мы все проверим, а потом вместе с вами решим, что делать дальше. Если причастность Александра Курдова к убийству подтвердится, тогда держать ребенка при себе он уже не сможет, несмотря на то что сейчас девочка у него и он, по вашим словам, собрал все необходимые документы, подкупив социальные службы, и так далее. Вы согласны подождать, пока мы все проверим?
– Согласна, что же еще мне остается, – тяжело вздохнув, ответила женщина, явно поняв, что на большее надеяться ей нечего. – Вы ведь первые, кто хоть какую-то помощь предложил, остальные только отмахиваются и в другие инстанции переадресовывают, вот я и ходила по кругу, плакалась, а все зря. Им до моего горя дела нет, их только деньги интересуют. Так что вы попробуйте, я подожду. Авось будет результат из вашего расследования.
– Ну вот и замечательно, – порадовавшись тому, что у нас снова появилась возможность раздобыть интересную информацию для газеты, произнесла я.
Затем я стала расспрашивать старушку о том, что она еще знает о своем бывшем зяте: где он живет, чем занимается и так далее. Увы, поведать многого женщина мне не смогла, так как в тесной дружбе со своим бывшим родственничком никогда не была и даже не интересовалась его делами. Единственное, что она знала, так это дату рождения Александра Курдова, да и то потому, что однажды была у него на дне рождения, когда они еще только поженились с ее дочкой. Но и это было полезной информацией, учитывая то, что адрес мужчины нам пока был неизвестен.
Выяснив у старушки все возможное, я убедила ее в том, что спешка в таких делах только вредит и будет лучше, если она сейчас поедет домой, подождет вестей от нас и не станет больше ничего предпринимать. Старушка со мной согласилась, хотя по ее глазам я поняла, что она только так говорит, но вовсе так не думает. Вполне возможно, что она продолжит обивать пороги, но, в общем-то, это уже ее дело. В любом случае обещание ничего не предпринимать женщина мне дала, и я могла надеяться на то, что она хоть на какое-то время его сдержит.
Распрощавшись с посетительницей, я проводила Ларису Евгеньевну до дверей, а затем повернулась и посмотрела на своих коллег. Ромка, мучимый бездельем, сидел на подоконнике и глазел в окно, болтая ногами. Кряжимский, как и всегда, что-то печатал на компьютере, Виктор, по всей видимости, сидел в своей каморке и занимался фотоаппаратом или пленками. А вот Мариночка, удивившая нас с самого утра, в настоящий момент облагораживала нашу редакцию – ухаживала за комнатными цветами. Вообще-то раньше, если какие-то растения сюда и попадали, то все равно не выживали – либо вяли, не получая достаточного количества влаги, либо сваливались кем-нибудь по неосторожности на пол. Одним словом, цветы у нас никто не жаловал, кроме Широковой.
– Зачем приходила эта женщина? – не отрывая глаз от компьютера, спросил Кряжимский. – Что-нибудь интересное?
– Думаю, да, – ответила я, все еще наблюдая за Маринкой. – Она думает, что ее дочь убил бывший муж. Он же теперь и забрал у нее внучку, несмотря на то, что по суду ее отдали матери, и он даже не имел на нее никаких прав. Я предложила ей проверить ее предположения и попытаться установить правду.
– Думаю, вы поступили совершенно правильно, – спокойно проговорил Кряжимский и, сняв очки, начал протирать их носовым платочком. Затем он вновь нацепил их на нос и, посмотрев на меня, спросил: – Желаете собрать всех на совещание?
Я покосилась в сторону Маринки и неуверенно пожала плечами.
– Будем считать, что сбор назначен через десять минут, – за меня решил Кряжимский и тут же отдал Ромке распоряжение позвать Виктора.
Я одним взглядом поблагодарила Сергея Ивановича за поддержку и пошла к себе.
Когда все сотрудники нашей редакции собрались в моем кабинете, я еще раз кратко пересказала свой разговор со старушкой, после чего, обращаясь ко всем сразу, спросила:
– Как думаете, с чего следует начать?
Я пробежалась глазами по лицам своих коллег, но только на лице Кряжимского заметила желание мне ответить. Прокашлявшись, наш старейшина пару минут помолчал, а потом произнес:
– Лично я думаю, что расследование нужно начать сразу с нескольких сторон.
– С каких именно? – полюбопытствовала я.
– Для начала нужно проверить связи и знакомства этого парня. Вы, Ольга Юрьевна, сказали, что старушка назвала имена нескольких друзей бывшего зятя. Думаю, что их можно проверить и расспросить. Тогда мы точно узнаем, действительно ли у отца девочки денежные и жилищные проблемы.
– А не проще ли спросить у него самого? – предположила я. – Ему-то куда лучше их всех это известно.
– Так-то оно так, – согласился со мной Сергей Иванович. – Но только вряд ли этот тип нам что-то скажет. Если он и в самом деле старается предстать в глазах общества с положительной стороны, то не думаю, что он станет первым попавшимся людям, тем более представителям прессы, рассказывать о своих проблемах. Впрочем, с ним можно поговорить, но только для того, чтобы узнать его характер, посмотреть, в какой обстановке он содержит ребенка, но не более. Лучше будет, если он пока не заподозрит ничего странного в нашем визите, а самим беспрепятственно его проверить. Его друзья, которым скрывать что-то совсем ни к чему, могут рассказать много интересного.
– Вы абсолютно верно мыслите! – воскликнула я. – Нам действительно лучше разделиться и начать расследование одновременно в двух направлениях. Тогда и вероятности что-то разузнать будет больше. Если, конечно, никто не против? – на всякий случай спросила я, хотя и понимала, что вряд ли кто-то мне возразит. – Тогда предлагаю разделиться на две группы: Кряжимский, Марина и Рома поедут беседовать с друзьями Курдова, а мы с Виктором попробуем отыскать самого папашу.
– На меня сегодня не рассчитывайте, – до сего момента молчавшая, произнесла вдруг Широкова. – Я через десять минут ухожу. У меня дела личного характера. В редакции я уже все сделала, на телефоне автоответчик включила, так что, думаю, мое присутствие здесь до завтрашнего утра больше не понадобится.
– Что значит не понадобится? – опешила от такого заявления я, а Сергей Иванович и вовсе открыл от удивления рот. – Разве дело в том, что ты сделала? Кажется, рабочий день еще не закончен, а значит, никто никуда не уходит. И вообще, Мариночка, может, ты наконец объяснишь нам всем, что с тобой происходит? Ты сама на себя не похожа.
– Я не попугай, чтобы все повторять раз по сто, – отмахнулась Маринка. Затем она встала и, собрав пустые чашки с моего стола, добавила: – Ну, раз вы меня не отпускаете, считайте, что я ушла на больничный. Справку я принесу позже.
– Вот те раз! – развел руками Сергей Иванович и тут же обратился к Маринке с поучающими речами, но она его и слушать не стала, спокойно удалившись из моего кабинета. Остальные только молча переглянулись и пожали плечами.
– Да что, в конце концов, с ней происходит! – окончательно выйдя из себя, вскипела я. – Я никогда Широкову такой серьезной и невозмутимой не видела. Возникает ощущение, что проблемы коллектива ее совершенно не волнуют. Но ведь такого не может быть, чтобы она в один день так резко изменилась. Кто-нибудь знает, что с ней произошло?
Я пробежала взглядом по лицам своих коллег и задержалась на Ромкином, почему-то заподозрив, что он о чем-то знает.
– Ну-ка, мальчик, – тут же обратилась я к нему, – выкладывай все начистоту. Что приключилось с Маринкой? Какие такие проблемы личного характера у нее завелись?
– Да откуда мне знать? – попытался увильнуть от ответа Ромка, но у него этот номер не прошел, и я еще раз, только более настойчиво, повторила свою просьбу. И пришлось нашему курьеру сдаться. Тогда он скромно сообщил: – Маринка сошлась с каким-то парнем.
– Что?! – почти в один голос воскликнули мы все.
– Как это сошлась? Зачем? – чуть позже спросила я.
– Да не знаю я, – заворчал Ромка. – Она просто сказала, что нашла себе наконец лучшего мужа.
– А почему она сказала это тебе, а не кому-то еще? – не поняла я.
– Так… – Ромка замялся. – Вы же сразу с вопросами приставать начнете, а мне она доверяет.
– Ну и что еще она тебе доверила? – полюбопытствовала я.
– Сказала, что скоро совсем переедет к нему. Что он хороший, – почти на одном дыхании начал перечислять Ромка. – Что у него есть ребенок, но жена от него ушла к другому и этому ребенку нужна такая мать, как Маринка.
– Ничего себе… Или я чего-то недопонимаю, или мне все это снится! – схватившись за голову, воскликнула я, а затем вновь повернулась к Ромке и попросила: – Еще раз, но все по порядку и помедленнее.
– Так я уже все сказал, – пожал плечами наш курьер. – Больше я ничего не знаю.
– Уверен? – теперь уже спросил у него Кряжимский.
– Вроде бы да, – откликнулся Ромка и принялся чесать затылок, вспоминая, все ли сказал. – А еще она говорила, что этот мужик, ну с которым она скоро будет жить, любит, когда женщина хозяйничает по дому, именно поэтому он и выбрал Маринку.
– Маринка и дом… – недоумевающе развела руками я. – С каких это пор два этих понятия стали близкими?
– Я так же удивлен, как и вы, Ольга Юрьевна, – произнес Кряжимский, когда мой вопросительный взгляд остановится на нем. – Но, видимо, всему свое время, и Мариночка действительно достигла того важного момента, когда человек полностью переосмысливает свою жизнь и решает начать ее заново. Тут нет ничего удивительного. Вспомните себя саму.
– Нет, – немного подумав, не согласилась я. – Меня жажда таких резких перемен вроде бы не обуревала.
– Ну так что же? Кому что, а кому… – покачал говолой Кряжимский. – Видимо, Мариночке очень нравится тот человек, с которым она собирается начать новую жизнь, вот она и старается изо всех сил стать такой, какой он желает ее видеть. Чуть позже она наверняка извинится перед всеми нами, осознав, что друзья остаются друзьями в любом случае и разбрасываться ими направо и налево ни в коем случае нельзя.
– Вашими бы устами… – заметила я, тяжело вздохнув. Затем покосилась в сторону двери, за которой скрылась Маринка, и тихо добавила: – Хотелось бы мне увидеть этого с ума сводящего типа. Впрочем, думаю, мы еще успеем, сейчас же главное – разобраться с той задачей, которая перед нами поставлена. Вы согласны?
Все дружно кивнули.
– Вот и отлично, – обрадовалась я и, минуту помолчав, добавила: – А Мариночка пусть пока занимается своими делами. Наверняка она скоро одумается и присоединится к нам. Не будем пока ее трогать, раз она этого не хочет.
Кряжимский слегка кивнул, давая мне понять, что полностью согласен с моим решением. Его поддержка меня порадовала, и я, заставив себя забыть о Маринке, стала собираться в дорогу.
Глава 2
– Так вы согласны немного подождать и дать нам шанс попробовать выяснить правду? – вновь спросила я. – Вдруг окажется, что ваш зять вовсе и ни при чем, а вашу дочь убил кто-то другой? Тогда выяснится, что вы наговаривали на него зря.
– Ничего подобного! – немного обиженно воскликнула старушка. – Даже если убийство и не его рук дело, в чем я очень сильно сомневаюсь, он замешан во многом другом и просто не имеет права воспитывать ребенка. Хотя нет, я знаю, чувствую, что именно он убил мою Вику. Она сама говорила мне при последней встрече, а это было за три дня до ее смерти, что он приходил к ней и угрожал.
– Кто он, Александр Владимирович Курдов? – уточнила я.
– Да, этот гад, – не желая называть бывшего зятя по имени, тут же откликнулась посетительница. – Он просил у моей дочери денег взаймы, а она не дала, потому что не хотела с ним связываться. Он тогда и пригрозил ей, что она пожалеет об этом, но Вика не придала его словам никакого значения, а надо было в милицию на него сразу заявить, глядишь, сейчас бы жива была. Этот чертов картежник наверняка проигрался, вот и требовал у нее денег, как будто она ему чего должна. А он ведь даже алименты не платил, ирод несчастный…
– Я вас прекрасно поняла, – почувствовав, что старушка может говорить о своих подозрениях до бесконечности, перебила я. – В любом случае, мы все проверим, а потом вместе с вами решим, что делать дальше. Если причастность Александра Курдова к убийству подтвердится, тогда держать ребенка при себе он уже не сможет, несмотря на то что сейчас девочка у него и он, по вашим словам, собрал все необходимые документы, подкупив социальные службы, и так далее. Вы согласны подождать, пока мы все проверим?
– Согласна, что же еще мне остается, – тяжело вздохнув, ответила женщина, явно поняв, что на большее надеяться ей нечего. – Вы ведь первые, кто хоть какую-то помощь предложил, остальные только отмахиваются и в другие инстанции переадресовывают, вот я и ходила по кругу, плакалась, а все зря. Им до моего горя дела нет, их только деньги интересуют. Так что вы попробуйте, я подожду. Авось будет результат из вашего расследования.
– Ну вот и замечательно, – порадовавшись тому, что у нас снова появилась возможность раздобыть интересную информацию для газеты, произнесла я.
Затем я стала расспрашивать старушку о том, что она еще знает о своем бывшем зяте: где он живет, чем занимается и так далее. Увы, поведать многого женщина мне не смогла, так как в тесной дружбе со своим бывшим родственничком никогда не была и даже не интересовалась его делами. Единственное, что она знала, так это дату рождения Александра Курдова, да и то потому, что однажды была у него на дне рождения, когда они еще только поженились с ее дочкой. Но и это было полезной информацией, учитывая то, что адрес мужчины нам пока был неизвестен.
Выяснив у старушки все возможное, я убедила ее в том, что спешка в таких делах только вредит и будет лучше, если она сейчас поедет домой, подождет вестей от нас и не станет больше ничего предпринимать. Старушка со мной согласилась, хотя по ее глазам я поняла, что она только так говорит, но вовсе так не думает. Вполне возможно, что она продолжит обивать пороги, но, в общем-то, это уже ее дело. В любом случае обещание ничего не предпринимать женщина мне дала, и я могла надеяться на то, что она хоть на какое-то время его сдержит.
Распрощавшись с посетительницей, я проводила Ларису Евгеньевну до дверей, а затем повернулась и посмотрела на своих коллег. Ромка, мучимый бездельем, сидел на подоконнике и глазел в окно, болтая ногами. Кряжимский, как и всегда, что-то печатал на компьютере, Виктор, по всей видимости, сидел в своей каморке и занимался фотоаппаратом или пленками. А вот Мариночка, удивившая нас с самого утра, в настоящий момент облагораживала нашу редакцию – ухаживала за комнатными цветами. Вообще-то раньше, если какие-то растения сюда и попадали, то все равно не выживали – либо вяли, не получая достаточного количества влаги, либо сваливались кем-нибудь по неосторожности на пол. Одним словом, цветы у нас никто не жаловал, кроме Широковой.
– Зачем приходила эта женщина? – не отрывая глаз от компьютера, спросил Кряжимский. – Что-нибудь интересное?
– Думаю, да, – ответила я, все еще наблюдая за Маринкой. – Она думает, что ее дочь убил бывший муж. Он же теперь и забрал у нее внучку, несмотря на то, что по суду ее отдали матери, и он даже не имел на нее никаких прав. Я предложила ей проверить ее предположения и попытаться установить правду.
– Думаю, вы поступили совершенно правильно, – спокойно проговорил Кряжимский и, сняв очки, начал протирать их носовым платочком. Затем он вновь нацепил их на нос и, посмотрев на меня, спросил: – Желаете собрать всех на совещание?
Я покосилась в сторону Маринки и неуверенно пожала плечами.
– Будем считать, что сбор назначен через десять минут, – за меня решил Кряжимский и тут же отдал Ромке распоряжение позвать Виктора.
Я одним взглядом поблагодарила Сергея Ивановича за поддержку и пошла к себе.
Когда все сотрудники нашей редакции собрались в моем кабинете, я еще раз кратко пересказала свой разговор со старушкой, после чего, обращаясь ко всем сразу, спросила:
– Как думаете, с чего следует начать?
Я пробежалась глазами по лицам своих коллег, но только на лице Кряжимского заметила желание мне ответить. Прокашлявшись, наш старейшина пару минут помолчал, а потом произнес:
– Лично я думаю, что расследование нужно начать сразу с нескольких сторон.
– С каких именно? – полюбопытствовала я.
– Для начала нужно проверить связи и знакомства этого парня. Вы, Ольга Юрьевна, сказали, что старушка назвала имена нескольких друзей бывшего зятя. Думаю, что их можно проверить и расспросить. Тогда мы точно узнаем, действительно ли у отца девочки денежные и жилищные проблемы.
– А не проще ли спросить у него самого? – предположила я. – Ему-то куда лучше их всех это известно.
– Так-то оно так, – согласился со мной Сергей Иванович. – Но только вряд ли этот тип нам что-то скажет. Если он и в самом деле старается предстать в глазах общества с положительной стороны, то не думаю, что он станет первым попавшимся людям, тем более представителям прессы, рассказывать о своих проблемах. Впрочем, с ним можно поговорить, но только для того, чтобы узнать его характер, посмотреть, в какой обстановке он содержит ребенка, но не более. Лучше будет, если он пока не заподозрит ничего странного в нашем визите, а самим беспрепятственно его проверить. Его друзья, которым скрывать что-то совсем ни к чему, могут рассказать много интересного.
– Вы абсолютно верно мыслите! – воскликнула я. – Нам действительно лучше разделиться и начать расследование одновременно в двух направлениях. Тогда и вероятности что-то разузнать будет больше. Если, конечно, никто не против? – на всякий случай спросила я, хотя и понимала, что вряд ли кто-то мне возразит. – Тогда предлагаю разделиться на две группы: Кряжимский, Марина и Рома поедут беседовать с друзьями Курдова, а мы с Виктором попробуем отыскать самого папашу.
– На меня сегодня не рассчитывайте, – до сего момента молчавшая, произнесла вдруг Широкова. – Я через десять минут ухожу. У меня дела личного характера. В редакции я уже все сделала, на телефоне автоответчик включила, так что, думаю, мое присутствие здесь до завтрашнего утра больше не понадобится.
– Что значит не понадобится? – опешила от такого заявления я, а Сергей Иванович и вовсе открыл от удивления рот. – Разве дело в том, что ты сделала? Кажется, рабочий день еще не закончен, а значит, никто никуда не уходит. И вообще, Мариночка, может, ты наконец объяснишь нам всем, что с тобой происходит? Ты сама на себя не похожа.
– Я не попугай, чтобы все повторять раз по сто, – отмахнулась Маринка. Затем она встала и, собрав пустые чашки с моего стола, добавила: – Ну, раз вы меня не отпускаете, считайте, что я ушла на больничный. Справку я принесу позже.
– Вот те раз! – развел руками Сергей Иванович и тут же обратился к Маринке с поучающими речами, но она его и слушать не стала, спокойно удалившись из моего кабинета. Остальные только молча переглянулись и пожали плечами.
– Да что, в конце концов, с ней происходит! – окончательно выйдя из себя, вскипела я. – Я никогда Широкову такой серьезной и невозмутимой не видела. Возникает ощущение, что проблемы коллектива ее совершенно не волнуют. Но ведь такого не может быть, чтобы она в один день так резко изменилась. Кто-нибудь знает, что с ней произошло?
Я пробежала взглядом по лицам своих коллег и задержалась на Ромкином, почему-то заподозрив, что он о чем-то знает.
– Ну-ка, мальчик, – тут же обратилась я к нему, – выкладывай все начистоту. Что приключилось с Маринкой? Какие такие проблемы личного характера у нее завелись?
– Да откуда мне знать? – попытался увильнуть от ответа Ромка, но у него этот номер не прошел, и я еще раз, только более настойчиво, повторила свою просьбу. И пришлось нашему курьеру сдаться. Тогда он скромно сообщил: – Маринка сошлась с каким-то парнем.
– Что?! – почти в один голос воскликнули мы все.
– Как это сошлась? Зачем? – чуть позже спросила я.
– Да не знаю я, – заворчал Ромка. – Она просто сказала, что нашла себе наконец лучшего мужа.
– А почему она сказала это тебе, а не кому-то еще? – не поняла я.
– Так… – Ромка замялся. – Вы же сразу с вопросами приставать начнете, а мне она доверяет.
– Ну и что еще она тебе доверила? – полюбопытствовала я.
– Сказала, что скоро совсем переедет к нему. Что он хороший, – почти на одном дыхании начал перечислять Ромка. – Что у него есть ребенок, но жена от него ушла к другому и этому ребенку нужна такая мать, как Маринка.
– Ничего себе… Или я чего-то недопонимаю, или мне все это снится! – схватившись за голову, воскликнула я, а затем вновь повернулась к Ромке и попросила: – Еще раз, но все по порядку и помедленнее.
– Так я уже все сказал, – пожал плечами наш курьер. – Больше я ничего не знаю.
– Уверен? – теперь уже спросил у него Кряжимский.
– Вроде бы да, – откликнулся Ромка и принялся чесать затылок, вспоминая, все ли сказал. – А еще она говорила, что этот мужик, ну с которым она скоро будет жить, любит, когда женщина хозяйничает по дому, именно поэтому он и выбрал Маринку.
– Маринка и дом… – недоумевающе развела руками я. – С каких это пор два этих понятия стали близкими?
– Я так же удивлен, как и вы, Ольга Юрьевна, – произнес Кряжимский, когда мой вопросительный взгляд остановится на нем. – Но, видимо, всему свое время, и Мариночка действительно достигла того важного момента, когда человек полностью переосмысливает свою жизнь и решает начать ее заново. Тут нет ничего удивительного. Вспомните себя саму.
– Нет, – немного подумав, не согласилась я. – Меня жажда таких резких перемен вроде бы не обуревала.
– Ну так что же? Кому что, а кому… – покачал говолой Кряжимский. – Видимо, Мариночке очень нравится тот человек, с которым она собирается начать новую жизнь, вот она и старается изо всех сил стать такой, какой он желает ее видеть. Чуть позже она наверняка извинится перед всеми нами, осознав, что друзья остаются друзьями в любом случае и разбрасываться ими направо и налево ни в коем случае нельзя.
– Вашими бы устами… – заметила я, тяжело вздохнув. Затем покосилась в сторону двери, за которой скрылась Маринка, и тихо добавила: – Хотелось бы мне увидеть этого с ума сводящего типа. Впрочем, думаю, мы еще успеем, сейчас же главное – разобраться с той задачей, которая перед нами поставлена. Вы согласны?
Все дружно кивнули.
– Вот и отлично, – обрадовалась я и, минуту помолчав, добавила: – А Мариночка пусть пока занимается своими делами. Наверняка она скоро одумается и присоединится к нам. Не будем пока ее трогать, раз она этого не хочет.
Кряжимский слегка кивнул, давая мне понять, что полностью согласен с моим решением. Его поддержка меня порадовала, и я, заставив себя забыть о Маринке, стала собираться в дорогу.
Глава 2
Имея дату рождения Александра Владимировича Курдова, нам с Виктором удалось очень быстро установить, где он проживает, а потому из паспортного стола мы сразу же направились на поиски его дома. Как выяснилось, проживал бывший зять Ларисы Евгеньевны на улице Соколовой. От нашей редакции до этого места было минут двадцать езды, но, учитывая то, что нам пришлось еще и заглянуть в паспортный стол, добирались мы до дома Курдова немного дольше. Ехали мы совершенно молча, так как Виктор особой разговорчивостью у нас никогда не отличался и на все вопросы отвечает обычно лишь кивками. С ним и беседовать-то неинтересно, а потому я даже и не пыталась этого делать, решив лучше поразмышлять обо всем в тишине, пока никто не мешает.
Однако подумать о деле почти не удалось, так как то и дело мои мысли невольно возвращались к нашей столь резко изменившейся Маринке, за которую я очень переживала и волновалась. Несмотря на то что она действительно стала вести себя как настоящий взрослый человек, я очень боялась за нее, сердцем чувствуя, что это ее новое состояние продлится не слишком долго и скоро что-нибудь приключится. Если кто помнит, Маринка у нас совершенно не умеет разбираться в мужчинах, и это ее главная проблема, из которой вытекают все последующие. А еще она упрямая. И ты хоть лбом об стену бейся, а слушать она все равно никого не желает, несмотря на то, что не один и даже не сотню, а наверное, всю тысячу раз ошибалась. Но, видимо, Маринке такая жизнь попросту нравится самой, вот она и не пытается ее изменить, а если и пытается, как сейчас, например, то делает это как-то не совсем правильно и верно.
Виктор затормозил мою «Ладу» и заглушил двигатель. Сие означало, что мы наконец добрались до места. Я облегченно вздохнула, радуясь, что теперь смогу отвлечься от недобрых мыслей о грядущей судьбе Маринки. Выйдя из машины на улицу, я посмотрела на дом под номером сорок три. Он был построен, по всей видимости, давно. А вдобавок ко всем прочим приметам возраста здания по его середине шла крупная трещина. Дом явно находился в аварийном состоянии.
– Да, такой дом и я бы мечтала поменять на что-то более приличное, – вспомнив о том, что говорила старушка о мотивах убийства Курдовым ее дочери, произнесла я.
Ответом мне были лишь стук захлопнутой Виктором двери и его довольно громкое сопение.
– Вроде бы тут, – только для того, чтобы не молчать, произнесла я и направилась в сторону подъезда. Виктор молча последовал за мной.
Мы поднялись на третий этаж, остановились возле двери с прибитой над звонком табличкой, на которой значился нужный нам номер квартиры, и Виктор надавил на кнопку. Внутри квартиры раздался неприятный звон, а через несколько минут послышались какие-то шорохи. Я напряглась, ожидая, когда перед нами распахнется дверь и мы увидим того самого отпетого негодяя, каким изображала Курдова его бывшая теща. Дверь вскоре открылась, но ничего страшного или удручающего мы не увидели. Напротив, перед нами стоял опрятного вида мужчина лет тридцати восьми, с коротко стриженными волосами, в аккуратно выглаженном черном костюме. Глаза мужчины были темно-карими, и в настоящую минуту в них читался вопрос, что за неведомые гости пожаловали в его дом.
– Здравствуйте, – немного растерявшись, проговорила я и сразу же спросила: – Вы Александр Владимирович Курдов?
– Да, это я, – приятным баритоном ответил мужчина. – А в чем дело?
– Мы журналисты, – широко улыбнувшись, произнесла я. – Мы бы хотели взять у вас интервью, так как слышали, что вы вроде бы забрали к себе свою дочь, несмотря на то, что с ее матерью давно уже не живете. Подобные поступки сейчас редкость, ведь в наши времена мало кто желает вешать себе на шею дополнительный хомут. А уж мужчины тем более… – самым наглым образом врала я, выдумывая причину нашего визита. И улыбалась возможно более приветливо. – Мы были бы очень рады, если бы вы согласились немного пообщаться с нами.
На несколько минут задумавшись, мужчина, видимо, решил, что реклама ему в данной ситуации не помешает, а потому также приветливо заулыбался и, отстранившись от двери, произнес:
– Ну, насчет того, что такие поступки редкость, это вы немного преувеличили. Но я пока не занят, а значит, могу удовлетворить ваше любопытство по всем вопросам. Прошу вас, проходите.
«Приятный вроде бы мужчина… – пронеслось у меня в голове, но я тут же предостерегла себя: – Но это может быть лишь маска. Оля, будь осторожнее».
– Не обращайте внимания на некоторую запущенность квартиры, – шествуя впереди нас, говорил Курдов. – Я живу здесь временно, вскоре планирую переселиться в другое место, вот ремонт и не делаю. Это квартира моего деда, по наследству досталась после его смерти.
– А у ваших родителей квартира есть? – как бы невзначай спросила я.
– Есть, но они в Башкортостане живут, и я с ними практически не общаюсь. Я ведь не один сын у них – нас, братьев, аж четверо. Но вы проходите, садитесь, – Курдов указал на старенький диван, покрытый недорогим пледом.
Я не спеша осмотрелась по сторонам, отметив про себя, что внешний вид Курдова совсем не сочетается с тем, что имеется у него в квартире. Сам Александр Владимирович выглядел более чем шикарно – вещи на нем были все дорогие, тогда как о его жилище сказать этого было нельзя. Взять, скажем, диван, на котором мы с Виктором сидели: он был из разряда отнюдь не новых или модных, появившихся в продаже недавно, а, скорее всего, был приобретен лет пять назад, если не больше. Остальная мебель также была несовременной. Окна закрывали выцветшие шторы.
Я поискала глазами телевизор и очень удивилась, увидев, что он очень маленький. А на том месте, где обычно рядом с телевизором стоит видеомагнитофон, ничего подобного не было. Однако именно в том месте имелось на пыльной поверхности менее запыленное пятно, отчего можно было с уверенностью сказать, что он в квартире наличествовал. Причем не очень давно. Похоже, вещи из дома потихоньку распродавались.
– А где же ваша дочь? – завершив осмотр квартиры Курдова, произнесла я. – Мне бы так хотелось ее увидеть.
– Ох, да она еще в детском саду, маленькая ведь, – улыбаясь во весь рот, произнес Курдов. – Я ведь постоянно на работе, а одну ее оставлять не рискую.
– А дорого вы платите за детский сад? – тут же спросила я, как бы просто интересуясь для себя.
– Да нет, всего-то тысяча с небольшим в месяц, – с готовностью сообщил Александр. – Но мне никаких денег для моей малышки не жалко. Я хочу, чтобы она получала все самое хорошее. И вообще, думаю, что скоро у нас с ней начнется отличная жизнь.
– О, вы говорите об этом так, будто вам в руки вот-вот должна прийти удача, – улыбнувшись, произнесла я. – Может быть, расскажете о своей жизни поподробнее? Думаю, нашим читателям будет очень интересно. Кстати, вы не против, если я включу диктофон? Просто не совсем удобно все записывать.
– Да, конечно, если вам это необходимо, – ответил Курдов и неловко поерзал в кресле, готовясь к рассказу, который я и впрямь собиралась записать, чтобы потом иметь возможность еще раз прослушать и выявить все несоответствия или обман. Тем временем Курдов откашлялся и спросил: – С чего лучше начать?
– Думаю, что с девочки, – ответила я. – Расскажите о своей дочери, о том, как она к вам относится, нравится ли ей жить с вами?
– Ну как же ей может не нравиться? – натянуто улыбнувшись, что указывало на несоответствие слов с действительностью, произнес Курдов. – Я же ее отец. Конечно, ей не хватает матери, она скучает по женской ласке. Но я думаю, что скоро все будет хорошо, ведь я нашел подходящую женщину, способную заменить ей мать.
– Вы собираетесь вновь жениться? – немного удивленно поинтересовалась я.
– А почему нет? – откликнулся Александр и по-хозяйски закинул одну ногу на другую. – Я ведь еще молод, полон сил и энергии. Но я считаю, что нужно сначала посмотреть, как отнесется к той женщине моя дочь, а потом уже думать о том, чтобы связывать с ней свою жизнь. Дочь для меня важнее всего.
– Это правильно, – похвалила я, хотя уже почувствовала: Курдов говорит именно то, что должен был бы сказать на его месте любой нормальный, положительный отец, а на самом деле намеренно вводит нас в заблуждение.
– А чем вы занимаетесь? – решив ненадолго сменить тему разговора, задала я новый вопрос.
– Я бизнесмен, – гордо произнес Курдов. – У меня своя фирма, свое дело, которое понемногу развивается и растет. Я надеюсь, что когда-нибудь все то, что я заработаю, останется моей дочери и она сумеет распорядиться этим правильно.
– А как давно вы занимаетесь бизнесом? – последовал мой следующий вопрос.
– Недавно, – не стал врать Курдов, – но чувствую себя в этой сфере вполне нормально. Сначала я работал на других, а года два назад начал свое дело. Сейчас вроде бы все идет на подъем, но для достижения большого успеха нужно время. В настоящий момент я, например, планирую открыть новый магазин по продаже спортивных товаров и аксессуаров. На мой взгляд, это очень прибыльное дело.
– Что ж, желаем вам удачи, – откликнулась я и вернулась к интересующей меня теме: – А скажите, Александр Владимирович, ваша дочь не просится к бабушке? Насколько нам известно, она сначала жила с матерью вашей бывшей жены и наверняка к ней привыкла.
– Да, конечно, привыкла, – согласился со мной мужчина, затем как-то странно усмехнулся и продолжил: – Честно сказать, я никогда не понимал свою жену. Она почти не видела дочери и все время каталась по миру. А ведь девочке требовалось тепло и забота, которые не могли в полной мере дать ни дед, ни бабушка. Ей нужны были настоящие родители, причем оба. Знаете, когда мать умерла, малышка практически не заметила этого. И вовсе не из-за своего возраста, а потому, что почти и не видела, не знала ее. Что же касается бабушки и деда, то по ним она скучает, и я вынужден иногда приглашать их к себе в гости. Но думаю, в этом скоро уже не будет необходимости, дочка привыкнет к жизни в моей семье.
«Ух ты, а он их, оказывается, приглашал… Что-то об этом Лариса Евгеньевна совершенно не упоминала, а напротив, утверждала, что мужчина не давал ей даже возможности увидеться с внучкой», – заметила я про себя. Но не подала виду, что раскусила Курдова. Нет уж, пусть пока думает, что ему полностью верят.
– Насколько я поняла, у вас и вашей дочери дела идут замечательно? – подвела я итог.
– С уверенностью могу сказать, что да, у нас все прекрасно, – гордо произнес Курдов.
– А можно спросить вас еще кое о чем? – решив рискнуть и узнать у Курдова, есть ли у него алиби на день смерти его жены, осторожно начала я.
Ничего не заподозрив, мужчина улыбнулся и согласно кивнул:
– Конечно, спрашивайте. Я же, кажется, сразу согласился ответить на все ваши вопросы.
– Собирая материал для этой статьи, – продолжила я, – мы заходили еще и в милицию, чтобы узнать там побольше о смерти матери девочки. Нам немногое сказали, так что мы хотим теперь кое-что уточнить у вас.
– Да, я слушаю, – напряженно откликнулся Курдов, по-прежнему изображая абсолютно открытого человека, но в его голосе я почувствовала напряжение.
– Скажите, у вас было алиби на момент смерти вашей жены? – решительно тряхнув головой, спросила я в лоб, но, чтобы не вызвать у мужчины никаких подозрений, тут же добавила: – Нам стало известно, что вас некоторое время подозревали в убийстве. Как вы это можете объяснить?
– Очень просто, – посерьезнев, ответил Александр. – Это все происки моих врагов, желающих оклеветать мое доброе имя и выставить меня с самой неприглядной стороны. Бизнес, девушка, это ведь, знаете ли, такое дело, где ничем не гнушаются и любой метод, если он может принести положительный результат, сразу же идет в ход. Я действительно был под подозрением и общался по данному поводу с работниками милиции, но я здесь ни при чем, а значит, бояться мне нечего.
– Вы так и не сказали об алиби? – напомнила я, желая узнать все поточнее.
Курдов усмехнулся и ответил:
– Раз вы настаиваете, скажу: я был с женщиной в тот момент. Тогда мы с ней еще встречались, но с тех пор почти и не виделись. А теперь у меня другая любимая девушка.
– Но та женщина, с которой вы были в день убийства Виктории Мясниковой, она все подтвердила в милиции? – не подумав, уточнила я, отчего Курдов мгновенно напрягся и подозрительно посмотрел на меня. Затем как-то странно дернул плечами и произнес:
– Естественно, а разве должно быть не так?
– Нет, так, конечно. Просто… – я немного растерялась, затем заставила себя собраться с мыслями и, улыбнувшись, продолжила: – Как вы понимаете, мы, журналисты, вынуждены расспрашивать обо всем, что может заинтересовать нашего читателя. Не обижайтесь, если вопрос покажется вам немного некорректным. Кстати, готовую статью перед выходом в свет мы вам непременно покажем.
– Это радует, – немного расслабился Курдов.
– Так вы говорите, что тогда жили с другой девушкой, – поторопилась вернуться я к насущной теме. – А почему вы расстались? Она показалась вам недостаточно хорошей заменой матери для вашей дочери?
– Да нет, это совсем ни при чем, – усмехнулся Курдов. – Тогда я еще не знал, что решу забрать к себе дочь. Мы расстались просто потому, что не сошлись характерами, но я ничего не имею против Лили, она неплохой человек.
Однако подумать о деле почти не удалось, так как то и дело мои мысли невольно возвращались к нашей столь резко изменившейся Маринке, за которую я очень переживала и волновалась. Несмотря на то что она действительно стала вести себя как настоящий взрослый человек, я очень боялась за нее, сердцем чувствуя, что это ее новое состояние продлится не слишком долго и скоро что-нибудь приключится. Если кто помнит, Маринка у нас совершенно не умеет разбираться в мужчинах, и это ее главная проблема, из которой вытекают все последующие. А еще она упрямая. И ты хоть лбом об стену бейся, а слушать она все равно никого не желает, несмотря на то, что не один и даже не сотню, а наверное, всю тысячу раз ошибалась. Но, видимо, Маринке такая жизнь попросту нравится самой, вот она и не пытается ее изменить, а если и пытается, как сейчас, например, то делает это как-то не совсем правильно и верно.
Виктор затормозил мою «Ладу» и заглушил двигатель. Сие означало, что мы наконец добрались до места. Я облегченно вздохнула, радуясь, что теперь смогу отвлечься от недобрых мыслей о грядущей судьбе Маринки. Выйдя из машины на улицу, я посмотрела на дом под номером сорок три. Он был построен, по всей видимости, давно. А вдобавок ко всем прочим приметам возраста здания по его середине шла крупная трещина. Дом явно находился в аварийном состоянии.
– Да, такой дом и я бы мечтала поменять на что-то более приличное, – вспомнив о том, что говорила старушка о мотивах убийства Курдовым ее дочери, произнесла я.
Ответом мне были лишь стук захлопнутой Виктором двери и его довольно громкое сопение.
– Вроде бы тут, – только для того, чтобы не молчать, произнесла я и направилась в сторону подъезда. Виктор молча последовал за мной.
Мы поднялись на третий этаж, остановились возле двери с прибитой над звонком табличкой, на которой значился нужный нам номер квартиры, и Виктор надавил на кнопку. Внутри квартиры раздался неприятный звон, а через несколько минут послышались какие-то шорохи. Я напряглась, ожидая, когда перед нами распахнется дверь и мы увидим того самого отпетого негодяя, каким изображала Курдова его бывшая теща. Дверь вскоре открылась, но ничего страшного или удручающего мы не увидели. Напротив, перед нами стоял опрятного вида мужчина лет тридцати восьми, с коротко стриженными волосами, в аккуратно выглаженном черном костюме. Глаза мужчины были темно-карими, и в настоящую минуту в них читался вопрос, что за неведомые гости пожаловали в его дом.
– Здравствуйте, – немного растерявшись, проговорила я и сразу же спросила: – Вы Александр Владимирович Курдов?
– Да, это я, – приятным баритоном ответил мужчина. – А в чем дело?
– Мы журналисты, – широко улыбнувшись, произнесла я. – Мы бы хотели взять у вас интервью, так как слышали, что вы вроде бы забрали к себе свою дочь, несмотря на то, что с ее матерью давно уже не живете. Подобные поступки сейчас редкость, ведь в наши времена мало кто желает вешать себе на шею дополнительный хомут. А уж мужчины тем более… – самым наглым образом врала я, выдумывая причину нашего визита. И улыбалась возможно более приветливо. – Мы были бы очень рады, если бы вы согласились немного пообщаться с нами.
На несколько минут задумавшись, мужчина, видимо, решил, что реклама ему в данной ситуации не помешает, а потому также приветливо заулыбался и, отстранившись от двери, произнес:
– Ну, насчет того, что такие поступки редкость, это вы немного преувеличили. Но я пока не занят, а значит, могу удовлетворить ваше любопытство по всем вопросам. Прошу вас, проходите.
«Приятный вроде бы мужчина… – пронеслось у меня в голове, но я тут же предостерегла себя: – Но это может быть лишь маска. Оля, будь осторожнее».
– Не обращайте внимания на некоторую запущенность квартиры, – шествуя впереди нас, говорил Курдов. – Я живу здесь временно, вскоре планирую переселиться в другое место, вот ремонт и не делаю. Это квартира моего деда, по наследству досталась после его смерти.
– А у ваших родителей квартира есть? – как бы невзначай спросила я.
– Есть, но они в Башкортостане живут, и я с ними практически не общаюсь. Я ведь не один сын у них – нас, братьев, аж четверо. Но вы проходите, садитесь, – Курдов указал на старенький диван, покрытый недорогим пледом.
Я не спеша осмотрелась по сторонам, отметив про себя, что внешний вид Курдова совсем не сочетается с тем, что имеется у него в квартире. Сам Александр Владимирович выглядел более чем шикарно – вещи на нем были все дорогие, тогда как о его жилище сказать этого было нельзя. Взять, скажем, диван, на котором мы с Виктором сидели: он был из разряда отнюдь не новых или модных, появившихся в продаже недавно, а, скорее всего, был приобретен лет пять назад, если не больше. Остальная мебель также была несовременной. Окна закрывали выцветшие шторы.
Я поискала глазами телевизор и очень удивилась, увидев, что он очень маленький. А на том месте, где обычно рядом с телевизором стоит видеомагнитофон, ничего подобного не было. Однако именно в том месте имелось на пыльной поверхности менее запыленное пятно, отчего можно было с уверенностью сказать, что он в квартире наличествовал. Причем не очень давно. Похоже, вещи из дома потихоньку распродавались.
– А где же ваша дочь? – завершив осмотр квартиры Курдова, произнесла я. – Мне бы так хотелось ее увидеть.
– Ох, да она еще в детском саду, маленькая ведь, – улыбаясь во весь рот, произнес Курдов. – Я ведь постоянно на работе, а одну ее оставлять не рискую.
– А дорого вы платите за детский сад? – тут же спросила я, как бы просто интересуясь для себя.
– Да нет, всего-то тысяча с небольшим в месяц, – с готовностью сообщил Александр. – Но мне никаких денег для моей малышки не жалко. Я хочу, чтобы она получала все самое хорошее. И вообще, думаю, что скоро у нас с ней начнется отличная жизнь.
– О, вы говорите об этом так, будто вам в руки вот-вот должна прийти удача, – улыбнувшись, произнесла я. – Может быть, расскажете о своей жизни поподробнее? Думаю, нашим читателям будет очень интересно. Кстати, вы не против, если я включу диктофон? Просто не совсем удобно все записывать.
– Да, конечно, если вам это необходимо, – ответил Курдов и неловко поерзал в кресле, готовясь к рассказу, который я и впрямь собиралась записать, чтобы потом иметь возможность еще раз прослушать и выявить все несоответствия или обман. Тем временем Курдов откашлялся и спросил: – С чего лучше начать?
– Думаю, что с девочки, – ответила я. – Расскажите о своей дочери, о том, как она к вам относится, нравится ли ей жить с вами?
– Ну как же ей может не нравиться? – натянуто улыбнувшись, что указывало на несоответствие слов с действительностью, произнес Курдов. – Я же ее отец. Конечно, ей не хватает матери, она скучает по женской ласке. Но я думаю, что скоро все будет хорошо, ведь я нашел подходящую женщину, способную заменить ей мать.
– Вы собираетесь вновь жениться? – немного удивленно поинтересовалась я.
– А почему нет? – откликнулся Александр и по-хозяйски закинул одну ногу на другую. – Я ведь еще молод, полон сил и энергии. Но я считаю, что нужно сначала посмотреть, как отнесется к той женщине моя дочь, а потом уже думать о том, чтобы связывать с ней свою жизнь. Дочь для меня важнее всего.
– Это правильно, – похвалила я, хотя уже почувствовала: Курдов говорит именно то, что должен был бы сказать на его месте любой нормальный, положительный отец, а на самом деле намеренно вводит нас в заблуждение.
– А чем вы занимаетесь? – решив ненадолго сменить тему разговора, задала я новый вопрос.
– Я бизнесмен, – гордо произнес Курдов. – У меня своя фирма, свое дело, которое понемногу развивается и растет. Я надеюсь, что когда-нибудь все то, что я заработаю, останется моей дочери и она сумеет распорядиться этим правильно.
– А как давно вы занимаетесь бизнесом? – последовал мой следующий вопрос.
– Недавно, – не стал врать Курдов, – но чувствую себя в этой сфере вполне нормально. Сначала я работал на других, а года два назад начал свое дело. Сейчас вроде бы все идет на подъем, но для достижения большого успеха нужно время. В настоящий момент я, например, планирую открыть новый магазин по продаже спортивных товаров и аксессуаров. На мой взгляд, это очень прибыльное дело.
– Что ж, желаем вам удачи, – откликнулась я и вернулась к интересующей меня теме: – А скажите, Александр Владимирович, ваша дочь не просится к бабушке? Насколько нам известно, она сначала жила с матерью вашей бывшей жены и наверняка к ней привыкла.
– Да, конечно, привыкла, – согласился со мной мужчина, затем как-то странно усмехнулся и продолжил: – Честно сказать, я никогда не понимал свою жену. Она почти не видела дочери и все время каталась по миру. А ведь девочке требовалось тепло и забота, которые не могли в полной мере дать ни дед, ни бабушка. Ей нужны были настоящие родители, причем оба. Знаете, когда мать умерла, малышка практически не заметила этого. И вовсе не из-за своего возраста, а потому, что почти и не видела, не знала ее. Что же касается бабушки и деда, то по ним она скучает, и я вынужден иногда приглашать их к себе в гости. Но думаю, в этом скоро уже не будет необходимости, дочка привыкнет к жизни в моей семье.
«Ух ты, а он их, оказывается, приглашал… Что-то об этом Лариса Евгеньевна совершенно не упоминала, а напротив, утверждала, что мужчина не давал ей даже возможности увидеться с внучкой», – заметила я про себя. Но не подала виду, что раскусила Курдова. Нет уж, пусть пока думает, что ему полностью верят.
– Насколько я поняла, у вас и вашей дочери дела идут замечательно? – подвела я итог.
– С уверенностью могу сказать, что да, у нас все прекрасно, – гордо произнес Курдов.
– А можно спросить вас еще кое о чем? – решив рискнуть и узнать у Курдова, есть ли у него алиби на день смерти его жены, осторожно начала я.
Ничего не заподозрив, мужчина улыбнулся и согласно кивнул:
– Конечно, спрашивайте. Я же, кажется, сразу согласился ответить на все ваши вопросы.
– Собирая материал для этой статьи, – продолжила я, – мы заходили еще и в милицию, чтобы узнать там побольше о смерти матери девочки. Нам немногое сказали, так что мы хотим теперь кое-что уточнить у вас.
– Да, я слушаю, – напряженно откликнулся Курдов, по-прежнему изображая абсолютно открытого человека, но в его голосе я почувствовала напряжение.
– Скажите, у вас было алиби на момент смерти вашей жены? – решительно тряхнув головой, спросила я в лоб, но, чтобы не вызвать у мужчины никаких подозрений, тут же добавила: – Нам стало известно, что вас некоторое время подозревали в убийстве. Как вы это можете объяснить?
– Очень просто, – посерьезнев, ответил Александр. – Это все происки моих врагов, желающих оклеветать мое доброе имя и выставить меня с самой неприглядной стороны. Бизнес, девушка, это ведь, знаете ли, такое дело, где ничем не гнушаются и любой метод, если он может принести положительный результат, сразу же идет в ход. Я действительно был под подозрением и общался по данному поводу с работниками милиции, но я здесь ни при чем, а значит, бояться мне нечего.
– Вы так и не сказали об алиби? – напомнила я, желая узнать все поточнее.
Курдов усмехнулся и ответил:
– Раз вы настаиваете, скажу: я был с женщиной в тот момент. Тогда мы с ней еще встречались, но с тех пор почти и не виделись. А теперь у меня другая любимая девушка.
– Но та женщина, с которой вы были в день убийства Виктории Мясниковой, она все подтвердила в милиции? – не подумав, уточнила я, отчего Курдов мгновенно напрягся и подозрительно посмотрел на меня. Затем как-то странно дернул плечами и произнес:
– Естественно, а разве должно быть не так?
– Нет, так, конечно. Просто… – я немного растерялась, затем заставила себя собраться с мыслями и, улыбнувшись, продолжила: – Как вы понимаете, мы, журналисты, вынуждены расспрашивать обо всем, что может заинтересовать нашего читателя. Не обижайтесь, если вопрос покажется вам немного некорректным. Кстати, готовую статью перед выходом в свет мы вам непременно покажем.
– Это радует, – немного расслабился Курдов.
– Так вы говорите, что тогда жили с другой девушкой, – поторопилась вернуться я к насущной теме. – А почему вы расстались? Она показалась вам недостаточно хорошей заменой матери для вашей дочери?
– Да нет, это совсем ни при чем, – усмехнулся Курдов. – Тогда я еще не знал, что решу забрать к себе дочь. Мы расстались просто потому, что не сошлись характерами, но я ничего не имею против Лили, она неплохой человек.