Алешина Светлана. Не тяни за хвост

   – Да вроде все нормально, – сказал Фима и подошел ко мне.
   – Что нормально? – возмутилась я.
   Мне показалось, он невнимательно смотрел. Да и что можно разглядеть при таком прыгающем свете, который и не свет вовсе, а мерцающий инфернальный полумрак.
   – Самой придется проверить, – вздохнула я, едва не прослезившись от нашей печальной женской участи. – Все нужно делать самой. Пошли!
   – Куда? – Фима застенчиво осмотрелся и уронил фольгу от мороженого на землю сзади себя.
   – Все тебе скажи! – ответила я. – В дамскую комнату, там есть большое зеркало в холле.
   – Я туда не пойду, – все так же серьезно ответил Фима, – меня посетительницы не поймут.
   Я фыркнула и поддержала шутку:
   – Не волнуйтесь, юноша, я попробую объяснить, что вы со мною за компанию.
   Мы прошли к второму выходу из «Астарты», и я оставила Фиму охранять мое недогрызенное мороженое. Фима послушно остался, а я, миновав немного расширившуюся компашку курящих и сплетничающих девчонок, столпившихся около выхода, вошла в «Астарту». Я направилась по коридору к комнатке с изображением почему-то дамской туфли на двери. Странно, правда? Почему именно туфля? Почему же не шляпка? Или не сумочка? Наверное, это зависит от способностей штатных художников заведения и уровня помпезности руководства.
   Пройдя по прямому неширокому коридору примерно половину пути до туфельной комнаты, я обернулась, чтобы проверить, не начал ли Фима тайком поедать мое мороженое. Однако Фиму я не увидела. Зато увидела двух симпатичных парнишек, неторопливо идущих в том же направлении, что и я. Коридор пустым не был, несколько девушек стояли в середине, две или три шли навстречу мне, еще несколько направлялись, похоже, туда же, куда и я, но парней все пропускали и с интересом смотрели на них. Мне кажется, две совсем молоденькие девчушки, мимо которых парни только что прошли, даже не успели закрыть рты, распахнутые от восторга.
   Оба парня были высокие, неплохо одетые и недурны собой. Они быстро шли по этому коридору, направляясь непонятно куда. Кроме дамско-туфельной комнаты, в этом коридоре находилось еще несколько помещений, но на их дверях ничего не было изображено. И за этими дверями могло оказаться все что угодно, от какой-нибудь насосной станции – я плохо представляю себе, что это такое, я просто так сказала – до прочих не менее важных подсобных помещений этого здания.
   Решив, что мальчики работают в охране этого заведения и просто что-то проверяют, я отвернулась. Я шла и думала о том, что где-то уже видела этих двух парней. Через три шага я вспомнила: это они стояли и курили на свежем воздухе, пока я разговаривала с Фимой.
   Я поравнялась с первой дверью неизвестного назначения, расположенной справа, и тут-то и началось оно.
   Приключение. Черт бы его побрал.
   Мне на плечи легли чьи-то тяжелые руки. Повторю: дело происходило в коридоре, и не в пустом. Люди ходили туда и сюда, поэтому от неожиданного прикосновения взвизгивать было бы глупо: это мог быть кто-то из знакомых.
   Вот так примерно и соображая, я неторопливо обернулась на ходу и увидела над собою в поразительной близости лицо одного из парней.
   – Привет, жаба, – добродушно сказал он.
   Второй в это время обошел меня слева, и я почувствовала неприятный укол в бедро.
   – Что это? – спросила я, невольно отшатываясь.
   Первый парень поддержал меня и проговорил:
   – Осторожно, девушка, тут же стена. Вы могли ушибиться.
   – Извините, – пробормотал второй, засунул руку в карман и отошел. Я поняла, что уже не иду никуда, а стою около стены в том же самом коридоре и вроде как разговариваю с этими двумя парнями, но нить беседы не связывается и я чего-то недопонимаю.
   – Вам плохо, девушка? – спросил у меня первый парень и решительно взял меня под руку.
   – Что-то не то, – пробормотала я и оглянулась. Второй стоял чуть дальше и смотрел в другую сторону.
   – Выйдем на воздух, а то тут душно, – предложил все тот же самый разговорчивый из двух, развернул меня и повел не обратно, а к одной из дверей. За нею оказалась еще одна дверь, ведущая на улицу. Я и не знала, что в «Астарте» есть еще какие-то выходы, и уж тем более не предполагала, что познакомлюсь с ними при таких обстоятельствах.
   Я как-то смутно понимала, что мне не нужно возвращаться обратно на улицу, потому что… потому что… мне надо сделать…
   Вот так, пытаясь собрать мозги в кучу, а мысли во что-то смыслосодержащее, я словно очнулась и уже увидела себя на улице.
   Подмигивание прожектора на крыше здания немного отрезвило меня. Я вспомнила, что Фима ждет меня где-то здесь, а вот идти к нему я не могу, потому что… потому что Фима что-то не сделал и я пошла от него…
   Я увидела перед собой блестящую дверку большой машины, кажется, это был джип темно-зеленого цвета. Увидела, как дверка распахнулась. Слегка подтолкнув в спину, меня посадили на заднее сиденье.
   Следующее просветление на меня нашло, когда машина уже куда-то ехала. Я нахмурилась, посмотрела по сторонам и четко осознала, что я не узнаю ни машины, ни людей, находящихся в ней, и понятия не имею, куда меня везут. Я скомандовала себе «стоп» и снова внимательно осмотрелась. Ситуация была слишком необычной, чтобы поверить в нее сразу.
   Слева от меня сидел парень, одетый в легкую куртку, какую-то темную, я не поняла, какого именно цвета была эта куртка, да и не приглядывалась. Парня этого я не знала. То есть я помнила, что он окликнул меня в коридоре и потом…
   Мозги у меня прояснились, наверное, даже слишком быстро, и я заорала:
   – Куда вы меня везете?!
   Я вспомнила про свой сотовый телефон и с силой прижала к себе сумочку. Главное было незаметно сунуть руку в сумку и нажать три кнопки. Первая зеленая слева, а потом «ноль» и «два». После этого пусть делают со мною, что хотят, я буду орать до последнего. Может быть, дежурные в милиции меня и запеленгуют.
   Жаль только, что эта идея пришла мне в голову уже после того, как я начала орать. Ну что поделаешь, бывают в жизни ошибочки, не всегда же быть Ольге Юрьевне самой умной.
   – Очнулась, жабенция? – весело спросил у меня парень, сидящий со мною рядом, и погрозил мне пальцем: – Ты не шуми, бесполезно…
   – Что значит бесполезно?! Да кто вы такие?! – крикнула я.
   Я нащупала застежку сумочки и, к сожалению, не слишком ловко, не в одно движение расстегнула ее. Надо же понимать, в каком положении я находилась. Вас сначала накачали бы какой-то дурью, а потом заставили проснуться неизвестно где и неизвестно с кем. Посмотрела бы я, с какой точностью вы бы действовали.
   Парень заметил мои движения и наклонился ко мне.
   – Что у тебя там? – резко спросил он, кладя руку на сумочку.
   – Что там такое, Колян? – обернулся парень, сидящий рядом с водителем. И этого я узнала. Это он сделал мне укол в коридоре. – Ляля очухалась и орать начала? – лениво спросил он и посоветовал: – Заткни ей варежку.
   – Да она еще и за сумку хватается, – сказал мой сосед, отбрасывая мои руки от сумочки. – Ну-ка, не дергайся, ты, профура! Тебя же пока не обижают!
   – Да у нее там, наверное, дневная выручка да упаковка козырной резины, – засмеялся передний. – Успокой ее, а то в ушах звенит от визга.
   Меня успокоили. Не буду говорить, как именно, в общем, двух раз хватило. Я отвалилась вправо, прижалась лбом к стеклу и заплакала от бессилия. Мой сосед, откликающийся на простецкое «Колян», распахнул мою сумочку и заглянул в нее.
   – А приколись, брателло, – похохатывая, сказал он, – у нее сотовик в сумке! Во, смотри! – Колян вынул мой телефон и поднял его вверх.
   Передний обернулся и присвистнул.
   – Ну ни хрена себе! – рассмеялся он. – Блин, как кучеряво живут бляди! А налоговые декларации не заполняют!
   – Ну, они же черным налом берут! – разумно заметил Колян, опуская мой телефон в карман своей куртки.
   – Ну прямо коллеги! Гы-гы! – развеселился передний, и оба заржали над своей незамысловатой шуткой. Даже молчаливый шофер усмехнулся.
   Я не успокоилась, но почти смирилась со своим положением и с тоской уставилась в окошко. За ним мелькали совсем не городские пейзажи. Мы ехали куда-то в сторону нового моста через Волгу. От «Астарты» можно было ехать за город только в этом направлении.
   Я решила молчать и ждать. Молчать, хоть это и было нестерпимо и страшно. Не знаю, что меня ждало дальше. Может быть, какой-нибудь пригородный загаженный и вонючий публичный дом. Я вспомнила несколько статей в нашей газете о сексуальных рабынях, и мне стало совсем нехорошо.
   Я постаралась думать о чем-нибудь нейтральном, но почему-то стала вспоминать Фиму. А интересно, он так и стоит с недоеденным мороженым в ожидании меня? Долго же ему придется стоять… Я, стараясь двигаться незаметно, перевернула свою левую руку и посмотрела на часы. Они показывали половину первого.
   Мне это ни о чем не сказало. Я не помнила, сколько было времени, когда я рассталась с Фимой, зато теперь я получила точку отсчета на будущее.
   Мысли мои вернулись к самому похищению, и я удивилась, как нагло и почти неприкрыто оно было произведено. Меня не отлавливали ни в каких укромных местах, а взяли среди людей. Именно взяли, и никак иначе. Я вспомнила, как эти двое бизонов терпеливо стояли и курили на улице, пока я разговаривала с Фимой, как они потом шли за мной по коридору…
   Я подняла голову от резкой догадки. Им была нужна я! Только я, никто другой! Поэтому они, найдя меня, вычислив, наверное, по фотографии или по наводке, пошли практически в открытую и… и выполнили заказ? Получается так.
   Я тут же, приняв свою догадку за рабочую гипотезу, начала спешно вспоминать, кого же мы так сильно задели в своих публикациях, что этот некто решил организовать мое похищение и… возможно, убийство!
   Я вздрогнула от этой кошмарной мысли и постаралась успокоить себя доводом, что если бы меня хотели убить, то давно бы убили. Довод оказался слабоватым. Тогда я напомнила себе, что взяли меня прилюдно, а это значит, что если пойдет расследование, то свидетели найдутся!
   Найдутся свидетели по делу об убийстве главного редактора газеты «Свидетель»! Я представила себе передовицу нашей газеты, свою фотографию в траурной рамке… и эта мысль меня добила. Я просто закрыла глаза и решила ждать, что будет дальше.
   Слава богу, долго ждать мне не пришлось. Машина замедлила ход, потом я почувствовала, что мы поворачиваем. Я открыла глаза и посмотрела в окошко. Мы въезжали во двор незнакомого мне коттеджа.
   «Так и есть, – подумала я, – привезли к боссу, и теперь мне придется расплачиваться за слишком длинный язык, слишком бойкое перо, за высокую скорость редакторского набора…»
   Джип остановился напротив модно отделанного булыжником крыльца, и передний «братишка» повернулся ко мне.
   – Приехали, мадам. Сделай мордашку поприветливей. Сейчас встретишься со своим старым знакомым.
   Колян открыл дверку со своей стороны и медленно вылез из машины. Держа у себя под мышкой мою сумочку, он наклонился и заглянул в салон.
   – Ну, ты там приклеилась, что ли? Сюда иди, – спокойно произнес он.
   Я помедлила, а потом решилась выйти. Какой смысл был забиваться в уголок, как напуганное животное? Все равно же вытащат, если захотят. Иди уж, Оля, выясняй, куда, к кому, зачем и что тебе потом будет. Пока ясно, что твое убийство в ближайшие минуты не планируется. И то слава богу.
   Я постаралась держаться внешне спокойно, но ноги как-то незнакомо повели себя, словно я час назад отбегала десять километров, и вот теперь вся усталость в мышцы и вступила.
   Я не вышла из джипа, а вывалилась из него и замерла в удивлении. Из-за дома показалась девушка в красном спортивном костюме и остановилась, глядя на меня. Мы молча мерили друг друга взглядами, а мои конвоиры как-то тихо переминались рядом со мною, не говоря ни слова.
   Девушка тряхнула головой, поправила длинные волосы каштанового цвета, молча повернулась и снова ушла за дом.
   – Блин, так бы и впендюрил Ирке, – задумчиво пробормотал «братишка».
   – Ага, – энергично подтвердил Колян, – а потом папа тебе так впендюрит, что всю жизнь подпрыгивать будешь.
   – Да уж, – согласился «братишка», – это и останавливает…
   – Ну ты, что встала! – Колян показал мне рукой на крыльцо. – Туда иди, – коротко проговорил он.
   Я сделала шаг в указанном направлении.
   – Вперед, – резко повторил Колян и толкнул меня к крыльцу.
   Пришлось повиноваться. Теперь я была на совсем чужой территории, и помощи ждать не приходилось.
   Конвоируемая двумя здоровыми парнями, я подошла к крыльцу и поднялась по его трем ступенькам.
   Колян открыл незапертую входную дверь, декоративно отделанную дубовыми панелями, и мы вошли в небольшой холл. Миновали его и остановились у двойных дубовых дверей, ведущих в глубь дома.
   – Типа, доложить надо, а то здесь Берримора нет, – проговорил Колян, растерянно оглядываясь на своего дружка.
   – А что же шеф, – пробалагурил «братишка», имени которого я пока не узнала, – не заведет себе какого-нибудь децла? Приколись, выходит сейчас этот пень с бородой и гутарит: «Овсянка, сэр, ту дей тебя в селезенку!»
   – Прикололся, – серьезно сказал Колян, – а смеяться после слова «лопата»?
   Он стукнул пару раз в правую половину дубовой двери, прислушался и стукнул еще раз громче.
   – Кто там? Это ты, Николай? – послышался из-за двери слабый мужской голос.

Глава 3

   – Я, Виктор Тимофеевич, я, – громко ответил Колян и открыл дверь. Он вошел внутрь и прикрыл дверь за собою.
   Колян отсутствовал несколько минут. И вот я услышала быстрые шаги, и обе двери распахнулись. Появившийся Колян встал справа в проходе и кивнул мне. «Братишка» молчать не стал.
   – Ну что, – слегка подтолкнул он меня в бок, – прошу, мадам или мадемуазель? Гы-гы!
   – Какая она в пень мадемуазель? – тихо пробурчал Колян. – Она уж и забыла, как это выглядит!
   Я вошла в большое помещение, похожее на тщательно декорированный зал из киношного Баскервиль-холла.
   Справа у стены, отделанной дубовыми панелями, стоял камин, облицованный серо-коричневым камнем. Стены над панелями, заканчивавшиеся чуть выше среднего человеческого роста, были обтянуты набивным шелком. У камина стояло черное кожаное кресло с высокой спинкой, повернутое спиной к входу. Не было видно, кто сидит в этом кресле, и вообще, сидит в нем кто-нибудь или нет.
   Однако меня вели именно к нему.
   Я прошла по темно-красному мягкому ковру и после толчка в спину повернулась и встала перед креслом.
   Глубоко в кресле сидел мужчина лет сорока. Он был очень худой, с вытянутым черепом и с редкими каштановыми волосами, кропотливо уложенными в подобие прически. Мужчина был одет в теплую бордовую куртку. Он сидел в этом кресле, заложив ногу на ногу, и курил сигару. Перед ним стоял небольшой столик из красного дерева. На столике стояли пухлая бутылочка виски, высокий стеклянный стакан и бронзовая пепельница.
   Мужчина медленным движением стряхнул пепел с сигары в пепельницу и только после этого поднял на меня глаза.
   – Это кто? – тихо спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
   – Как кто, Виктор Тимофеевич? – суетливо переспросил Колян. – Это же она!
   – Вот как? – холодно переспросил хозяин дома и остро взглянул мне в глаза.
   – Ну-ка, повернись боком, – пробормотал он.
   Я и не поняла, что эти бесцеремонные слова предназначались мне. Однако долго размышлять мне не дали. Колян дернул меня и поставил боком к креслу. До меня донеслись слова Виктора Тимофеевича, сказанные тихим голосом:
   – Это не она. Вы лоханулись, ребята.
   – Шеф, да как же не она? – заволновался Колян, удерживая меня в прежнем положении и не давая повернуться. – Мне Марьянка сказала, что она на улице с мужиком. Мы вышли, там никого не было, кроме одной пары. А эта как раз перед мужиком ходила взад-вперед и задницей вертела, ну по своей блядской, значит, привычке. Цену, типа, набивала…
   Виктор Тимофеевич слабо повел пальцем, и Колян мгновенно заткнулся на середине фразы. После чего Виктор Тимофеевич спросил в пространство:
   – Имя.
   – Отвечай! – толкнул меня в бок Колян.
   – Ольга, – тихо сказала я.
   – Что? – слабо переспросил Виктор Тимофеевич.
   – Я Ольга Юрьевна Бойкова, – произнесла я как ритуальное заклинание давно навязшую на зубах формулу, – главный редактор газеты «Свидетель». И, глубоко вздохнув и стараясь говорить как можно тверже и решительней, высказала:
   – Может быть, вы мне объясните, что здесь происходит? Кто вы такой? Кто эти люди? И по какому праву меня привезли сюда? Я была в клубе, нас там отдыхает целая компания, в том числе и мой личный адвокат, я требую…
   Виктор Тимофеевич слабо махнул пальцем, и Колян снова толкнул меня, да так, что я едва не улетела в камин. Однако не улетела: Колян толкнул, он же и удержал меня от подобного исхода. Однако пошататься мне пришлось. Но был и плюс от этого: теперь уже я стояла лицом к этому шефу, а не боком и могла хотя бы смотреть на него.
   – Дай мне ее сумку, – чуть повысив голос, потребовал Виктор Тимофеевич.
   Колян сделал шаг к нему и протянул мою сумочку.
   Виктор Тимофеевич ее не взял, а показал пальцем на столик, стоящий перед ним.
   Колян раскрыл мою сумочку и осторожно высыпал ее содержимое на столешницу.
   Виктор Тимофеевич несколько секунд молча разглядывал все мои причиндалы, потом взял редакционное удостоверение и раскрыл его. Как хорошо, что я захватила с собой документы! Хотя еще неизвестно, хорошо ли это.
   Просмотрев удостоверение, Виктор Тимофеевич положил его на столик. Пальцем поворошил мои визитные карточки, взял одну из них, прочитал, что там написано, и снова положил в кучу, потом взял вторую, третью. Я внимательно следила за его лицом, но этот мен держался как профессиональный игрок – лицо его не выражало ничего.
   Наконец он поднял вопросительный взгляд на Коляна. Тот все понял сразу и выдернул из кармана мой сотовик.
   – Вот, Виктор Тимофеевич, еще ее телефон. А больше ничего не было.
   Телефон лег на стол рядом с визитками.
   Шеф взял мой сотовик и покачал его в руке, словно проверяя на вес, нет ли внутри «трубы» чего-то лишнего, потом протянул трубку обратно Коляну.
   – Пробей на номер, пусть скажут, чей, – слабо проговорил он, прикрывая глаза и делая непонятный жест пальцем, смысла которого я не уловила. Но Колян, очевидно, понял команду сразу и, кивнув, схватил мой сотовик и, громко топая от демонстративного усердия, удалился.
   Виктор Тимофеевич повертел в руках визитку, на которой я записала адрес Нади, и небрежно бросил ее обратно в общую кучу.
   – Собери, – сказал он стоящему в трех шагах от него «братишке». Тот шагнул вперед, нагнулся, сгреб все мои вещички обратно в сумочку и замер на месте, тараща преданные глаза на своего шефа.
   – Отдай, – все тем же лишенным эмоций голосом произнес Виктор Тимофеевич, и «братишка» сунул мне в руку сумочку.
   Шеф задумчиво посмотрел на меня. Взгляд его был странен. Он смотрел на меня и в то же время быстро решал в уме какой-то важный вопрос. Я выдержала его взгляд и кашлянула.
   – Вы мне ничего не ответили, – напомнила я.
   Виктор Тимофеевич даже не проявил удивления от того, что кто-то здесь начал разговаривать по своей воле, а не выполняя его приказ. Он покачал в воздухе пальцем.
   – Минуту, – очень тихо сказал он и прикрыл глаза.
   Сзади послышались быстрые шаги, и подошел Колян с моим сотовиком. Почтительно склонившись перед руководством, он доложил:
   – Вот я записал, шеф, на бумажке.
   Колян протянул Виктору Тимофеевичу вырванный из блокнота листок и положил мой сотовик на край стола. Шеф взял лист с написанным на нем текстом и внимательно прочитал его, затем аккуратно свернул бумажку в четыре раза и только после этого поднял глаза на меня.
   Я снова не отвела взгляда. Сдался первым Виктор Тимофеевич.
   Он закрыл глаза и помассировал их пальцами.
   – Ребята ошиблись, – тихо сказал он, – это бывает при каждом деле. Приношу свои извинения. Сейчас вас отвезут обратно и доставят на то же самое место, откуда вы были приглашены в этот дом.
   Он произнес все это своим монотонным, абсолютно лишенным эмоциональности голосом и, убрав руку, взглянул на меня. Несколько секунд он смотрел мне в глаза, потом медленно кивнул:
   – До свидания.
   Я так удивилась всему произошедшему, что ничего не успела сказать.
   Ребятки, вставшие по бокам от меня, твердо подхватили меня под локти, ловко поймав при этом падающую сумочку. Они мне сунули ее обратно и развернули меня лицом к выходу.
   Я что-то попыталась сказать, но меня быстро вытащили из комнаты и так же быстро вывели из дома. По пути никто из сопровождавших не сказал ни слова.
   Только перед машиной Колян протянул мне сотовый телефон, и я его взяла машинально.
   Меня знакомым бесцеремонным манером посадили в машину. Молчаливый шофер, ни о чем не спрашивая, запустил двигатель, и джип выехал со двора.
   – Здесь курить можно? – спросила я, ни к кому не обращаясь и вновь обретая уверенность.
   – Да, кури, – резко сказал сидевший рядом со мною Колян и отвернулся.
   Я расстегнула сумочку, положила в нее телефон и вынула пачку сигарет. Я закурила, стараясь остановить нервную дрожь в руках, и начала разглядывать пейзажи за окном, теперь уже крутящиеся передо мною в обратном порядке.
   Через пятнадцать минут впереди засветились огни Тарасова. Я сориентировалась по ним и поняла, что меня возили куда-то в район престижных новостроек. Однако пока этой информации было мало. Если все пройдет нормально, то я завтра подниму все свои связи и архивы и узнаю, кто такой Виктор Тимофеевич и с какой стороны к нему можно подобраться.
   Такое безобразное отношение к своей персоне я терпеть не собираюсь.
   Проехав КП, джип неожиданно завернул в какой-то двор и остановился. Тот браток, имени которого мне так и не довелось узнать, вышел из машины. Он захлопнул за собою дверку, обошел джип сзади и, как я слышала, что-то делал с задним бампером. Я не оглядывалась, демонстрируя полнейшее равнодушие ко всему происходящему вокруг меня. После того как я уверилась, что скоро вернусь домой, я старалась вести себя подчеркнуто отчужденно. Именно так я понимала гордость.
   Браток вернулся, джип тронулся, и еще через двадцать минут передо мною заплясали огни клуба «Астарта». Путешествие закончилось.
   Джип подъехал к той незаметной двери клуба, из которой меня вывели наружу. Как я заметила, приказы Виктора Тимофеевича выполнялись четко и буквально. Это говорило о силе человека, не находящего необходимости даже слегка повышать голос.
   Джип остановился. Как и в прошлый раз, Колян вышел первым, но теперь уже я не стала ждать приглашения, а вышла сама, сразу же за ним.
   Встретившись взглядом с Коляном, я добилась того, чтобы он отвел взгляд первым. Он опустил глаза, но ничего не сказал.
   Я отошла на два шага к «Астарте», Колян быстро сел обратно в машину, и джип тут же тронулся с места.
   Я опустила глаза и увидела, что номера сзади на джипе не было. Посмотрела вслед машине, пытаясь найти у нее хоть что-то индивидуальное, чтобы опознать при необходимости, но ничего не заметила. Ничего, кроме его марки. Это был «Форд Экспидишн».
   Я побрела к знакомому мне выходу из «Астарты», к тому самому, где должен был дожидаться меня Фима. Я шла, чувствуя, что от прежнего легкого настроения не осталось и следа.
   Фимы там, где я его оставила, я не нашла. Ну вообще-то было бы странно, если бы он продолжал торчать здесь. По моим прикидкам, я отсутствовала не меньше полутора часов, какой же джентльмен выдержит такой неимоверный срок?
   Отойдя к парапету и присев на него, я вынула свой сотовик и набрала номер телефона сотовика Фимы.
   – Да! – нервным голосом отозвался он.
   – Ты где? – устало спросила я.
   – Я-то здесь, а вот где ты?! – рявкнул Фима и уже набрал полную грудь воздуха, чтобы толкнуть какую-нибудь речугу минут на десять, но я его прервала.
   – Я тоже здесь. Уже, – устало сказала я. – Жду тебя около парапета. Подходи, если можешь. Есть что рассказать.
   Фима сказал «ага», отключился и через пару минут уже стоял передо мною. Без мороженого.
   Надо отдать должное Фиме – он соображает быстро и умеет сразу вникать в суть проблемы. Этому можно научиться, если умеешь внимательно слушать. А вот внимательно слушать научиться нельзя. Это способность врожденная.
   Фима слушать умел. Он терпеливо выслушал мой рассказ. Сначала я говорила что-то бессвязное, но интригующее, потому что глаза Фимы расширились, и он даже перестал моргать, слушая мои эмоциональные излияния. Фима взял меня под руку, отвел к своей ядовито-зеленой «Ауди» и посадил на сиденье рядом с собой, обращаясь со мной, как с хрустальной вазой. Он сел за руль и поехал в сторону моего дома. Я закурила и продолжила свое повествование уже более связно и логично. Я описала всех действующих лиц, вплоть до девушки и отсутствующего номера на заднице у джипа. Хотя как можно описать отсутствующий номер, сейчас я уже не смогу сказать. Но тогда у меня получилось.
   Ну а затем, когда Фима привез меня домой и сам отпер дверь моей квартиры, потому что я возиться с замком и ключами не захотела, разговор у нас начался спокойный и осмысленный.
   – Только случайность может помочь тебе снова встретиться с этим боссом, – сказал Фима. – Если я правильно понял его характер, он не слишком склонен выходить из своего дома и все делает через «шестерок».
   – Они ждали еще одного. Возможно, самого главного босса, – сказала я, снимая туфли в коридоре и отпихивая их в сторону.
   – Не факт, что босса. Возможно, компаньона первого. Или старшего компаньона, – нудно перечислял варианты Фима, и спорить с ним я не стала.
   – Ну может быть, – согласилась я и побрела к кухне.
   – А еще заметь, Оль, – сказал Фима, с пыхтением снимая ботинки, – заметь, что этот босс, которого тебе показали, человек довольно холодный и мало подвержен эмоциям. У него все на расчете.
   Фима наконец-то разулся и пошлепал за мной следом.
   – Это и я заметила, – вздохнула я и остановилась рядом с дверью в ванную, обдумывая, сразу мне пойти туда или сперва поставить чайник.
   – Он мог приказать убить тебя и закопать у себя в саду, – продолжил Фима радовать меня своими размышлениями, – но не сделал этого. Он тебя не пожалел. Он просто рассчитал, что в этом убийстве нет смысла. А неприятные последствия весьма вероятны. Отсюда два вывода: на ненужные жестокости он не идет, и та дама, которую нужно было взять, не представляет собой заметную в нашем тарасовском бомонде фигуру.