Алешина Светлана. Неотразимое чудовище (сборник)

Светлана Алешина
Неотразимое чудовище (сборник)

Неотразимое чудовище

Глава 1

   В глубине души каждый из нас все-таки ребенок.
   Я, например, обожаю «Детский мир». Обожаю даже не покупать игрушки, а рассматривать их.
   С детства я стараюсь хотя бы раз в неделю побывать в этом замечательном магазине.
   Сейчас тут можно увидеть столько дивных игрушек, что сердце замирает от восторга при виде этого великолепия.
   Так вот – я стояла и смотрела на этот маленький чудесный револьвер, – ну, вылитый «браунинг»!
   И наплевать, что стреляет он не пулями калибра «семьдесят два и шесть», а всего лишь маленькими, круглыми «присосками» – дело-то не в этом!
   Впрочем, наслаждаться долго этим зрелищем я никак не могла. Работа, господа мои, работа!
   С тяжким вздохом я вышла из магазина-сказки в это пошлое и вульгарное бытие, определившее общественное сознание отнюдь не наилучшим образом.
   Взглянув на часы, с ужасом убедилась, что опаздываю. Придется бежать до троллейбуса, чтобы вместо полезных ста шагов проехаться в нашем душном транспорте! Лучше, наверное, взять такси. Я почти бегом добралась до Московской и застыла там, подобно изваянию, в ожидании «извозчика».
   Рядом со мной притормозил роскошный «Рено», дверь его распахнулась, словно дверца кареты перед Золушкой.
   Увы! Я не отношусь к тем глупеньким дамочкам, которые почтут за счастье общение с нынешними «принцами»!
   Поэтому я постаралась сделать вид, что ослепла и никаких таких «Рено» с гладенькими, как пасхальный кулич, водилами не вижу.
   – Садитесь, – не выдержал незадачливый «принц».
   Я покачала головой.
   – Почему? – искренне удивился он, еще держа на своем лице самодовольную улыбку.
   – Я боюсь, – мило улыбаясь, сообщила я. – В городе бродят сексуальные маньяки…
   – Разве я похож? – огорчился он довольно искренне. – Мне говорили, я обаятельный…
   – А маньяки бывают очень даже обаятельные, – холодно парировала я, делая шаг к подошедшему троллейбусу. – Пока!
   – Подождите, – остановил он меня. – Может быть, вам все-таки будет скучно сегодня вечером?
   – Нет, – категорично ответила я. – Не будет!
   – И все-таки…
   Он всучил мне белый квадратик визитки, который я чисто машинально сжала в кулаке.
   Махнув ему рукой, я влезла в переполненный троллейбус, думая о том, что не так уж много заплатила за свои принципы – всего-то небольшая давка!
   Белоснежный «Рено» обиженно двинулся с места – ему явно была непонятна девица, предпочитающая старенький троллейбус.
   Я взглянула на визитку. Какой-то Мальчевский… Подумаешь, важная персона.
   Визитку я выкинула. Поскольку этот тип был мне совершенно не нужен, да и вряд ли настанет момент, когда он мне понадобится!

* * *

   Прицелившись, я выстрелила.
   Вау!
   Прямо в цель!
   Я гордо посмотрела на Ларикова и протянула ему игрушечный револьвер.
   – Ваша очередь, сэр!
   Он принял эффектную позу, прищурился и…
   Промазал!
   – Вот так тебе, – злорадно сказала я. – Кто из нас молодец?
   – Ты, – снисходительно признал он мое превосходство.
   – «Полиция Майами. Отдел нравов», – фыркнула я. – Я Дон Джонсон.
   – Не понял, – возмутился Ларчик. – И почему это именно ты Дон Джонсон? Еще две минуты назад мне казалось, что ты женщина.
   – А у меня сексуальная переориентация, – невозмутимо сообщила я. – Хочу быть мужчиной! Во-первых, тогда за мной не будет охотиться этот монстр…
   Я махнула рукой в сторону мрачноватого фоторобота, наклеенного на стене. Этот тип теперь украшал все заведения, связанные с «розысками и происшествиями». Правда, на мой взгляд, еще не один фоторобот не был похож на разыскиваемых. Поэтому мне казалось, что эту рожу Лариков наклеил специально, чтобы меня устрашить. По его мнению, в такое опасное время моя страсть к шатаниям по ночным улицам ни к чему хорошему привести не могла. А так – взглянула Саша на это чудовище, и всякое желание прогуливаться под звездным небом у нее пропало!
   – А во-вторых, – мстительно улыбнулась я огородному пугалу на стене, – я лучше стреляю! Поэтому именно я претендую на роль Дона Джонсона!
   – Да ради бога, – согласился Лариков. – Я лично куда более склонен к мисс Марпл.
   Как вы догадались, в нашей работе наступило затишье. В данный момент мы просто сходили с ума от безделья, и нам это, кстати, безумно нравилось. Правда, мы уже находились в той стадии блаженного ничегонеделания, когда недалеко уже был этап раздражения. Но пока я палила по мишени из чудесного маленького пистолетика, как две капли воды похожего на настоящий, а Лариков увлеченно читал мне вслух мрачную газету. В газете рассказывалось про преступления, ежесекундно совершающиеся в родном Тарасове, и было непонятно, почему же мы бездействуем. Правда, меня ни одно из совершенных преступлений не заинтересовало, и я включила телевизор.
   О, это было наше последнее приобретение! Этакий маленький дружок, вытеснивший беднягу-бумбокса… Правда, иногда меня мучили угрызения совести, и я все-таки включала «старого друга», но потом являлся Ларчик и самозабвенно впуливал свой взор в экран.
   Прекрасно зная, что от громкой читки описаний зверств и ужасов Ларикова может оторвать только созерцание мелькающих на экранчике лиц и фигур, я отвлекла его таким нехитрым способом.
   Он затих, уставившись в экран, а я наконец-то вздохнула с облегчением.
   Правда, очень скоро мне стало скучно. Делать было по-прежнему нечего, только стрелять.
   Развернувшись, я посмотрела оценивающе на «монстрилу» и гордо выстрелила прямо в его нос.
   – Нечего пугать несчастных девиц, – процедила я сквозь зубы.
   Странно, но с образовавшейся вместо носа дыркой маньяк перестал быть страшным. Теперь он был похож на бедного сифилитика.
   – Вот так тебе! – с мстительным удовлетворением сказала я маньяку.
   И в это время в дверь позвонили.
   – Кто-то решил нарушить наш девственный покой, – вздохнула я и пошла открывать.
   «Господи, пусть это будет клиент, – взмолилась я по дороге. – Пусть это будет седой и благообразный господин, нуждающийся в нашей помощи, поскольку его юная супруга ступила на скользкий путь греха, соблазненная охранником! А то ведь, господи, очень скоро нам кушать станет нечего!»
   Но сегодня господь не был расположен внимать моим молитвам.
   На пороге стоял Лешенька Ванцов. Всего лишь.
   – Привет, – сказал он, проходя в комнату. – Я шел мимо и жутко хочу жрать. Сашка, солнышко мое, у вас кофе с бутербродами найдется?
   – Найдется, – вздохнула я, отдавая ему свой пистолетик. – Пока еще найдется. Сейчас сварю тебе кофе и сделаю гамбургер. Только, бога ради, пока я этим занимаюсь, не ругайся с моим боссом по своей милой привычке, и не палите друг в друга из револьверов!
   – А зачем ты тогда дала мне свой пистолет? – спросил Ванцов. – Я думал, ты именно этого и хотела…
   – От вашего остроумия, мсье, у меня начинается изжога, – мрачно сообщила я и отправилась на кухню.
   Интересно, подумала я, наблюдая, как на шоколадной поверхности кофе образуется пенка, настанет ли такой момент, когда Ванцов и Лариков сольются в дружеских объятиях?
   Наверное, это из области паранормального – признала я, вздохнув. И почему у них такая патологическая несовместимость?
   Кофе был готов. Очередь за бутербродами.
   Я открыла холодильник и горестно вздохнула. В наличии имелся только крохотный кусочек сыра «Гауда» и та часть колбасной палочки, которая в народе ласково зовется «попкой». Вот такой тебе, Ванцов, гамбургер!
   – А вся наша нищета проистекает из двух факторов, – сообщила я равнодушно взирающим на это безобразие небесам. – Из-за телевизора, в который мы вбухали все наличные деньги. И из-за маньяка, который не подпускает клиентов к нашим гостеприимным дверям.
   Не знаю уж, при чем тут был маньяк, но раз я так решила, спорить сама с собой не буду. Ни к чему хорошему это не приведет, только к ссоре, а ссориться сама с собой я сегодня не расположена. Сделав бутерброд, украсив его петрушкой и укропом, я красиво уложила это жалкое подобие еды на тарелку и отправилась в комнату.
   Дверь была закрыта. И в комнате царила подозрительная тишь да гладь.
   Наверное, они уже друг друга почикали – мрачно решила я. И теперь я осталась одна с двумя трупами и без всякой работы!
   Толкнув дверь, я вошла. И вздохнула с облегчением. Они разговаривали очень озабоченно и встревоженно, но вот о чем…
   Этого мне узнать не удалось, потому что при моем появлении они мгновенно замолчали и обернулись ко мне с такими фальшивыми улыбочками, что меня затошнило.
   Поставив перед Ванцовым тарелку и чашку с кофе, я демонстративно пошла к выходу.
   – А ты куда? – осведомился Ларчик, явно обрадованный тем фактом, что я оставляю их наедине.
   – Я же вам мешаю, – не скрывая обиды, проворчала я. – Беседуйте на здоровье!
   Они, кажется, поняли, что жестоко меня обидели, потому как переглянулись, и Ванцов тихо сказал:
   – Сашка, девочка ты наша, никто от тебя ничего скрывать и не собирается. Просто мы думали, что нам делать.
   – Наверняка со мной, – кивнула я, храня на лице мину оскорбленной невинности. – Вот и думайте тут. А я на кухне посижу. Кофе попью.
   – Да попей его здесь! – взмолился Ларчик. – Ванцов, давай ей расскажем, а? Все равно ведь она должна это знать! Может, будет осторожнее?

* * *

   С чего это я должна быть осторожнее? Ах да.
   Я бросила взгляд на рожу, занявшую по ванцовскому желанию место на моей стене.
   Ванцов как раз и занимался этим извращенцем. И, как сам признавался, этот придурок его уже достал.
   – Опять будешь запугивать меня зверствами? – мрачно осведомилась я, наливая себе кофе.
   – Буду, – кивнул он с виноватым видом.
   – Ох, Леша! Как же ты мне надоел-то с этим типом! Ну, не подхожу я на роль его жертвы, как ты не понимаешь? Ты же сам говорил – он охотится на всяких там блудниц, а у меня на лице не то что гиперсексуальность, у меня даже капли чувственности на нем не отражается! Он пройдет мимо меня, и я его абсолютно не заинтересую!
   – Вот теперь я тебе кое-что объясню, – торжественно объявил Ванцов. – Посмотри-ка на этих дам.
   Он положил передо мной фотки. Так картинно разложил, как пасьянс. Бедные дамы, как я без труда догадалась, стали жертвами уродца со стены.
   – И что? – вопросила я, рассмотрев внимательно красавиц с пухлыми губами и большими, влажными от страсти глазами. – Что ты этим мне хочешь сказать? Что я такая же красотка, как они? Я тебе не поверю!
   – Во-ло-сы, – раздельно и четко сказал Ванцов.
   – Ты это к чему?
   – Цвет волос всех дамочек без исключения, заметь, – рыжий! Исключение составляет только последняя жертва – она блондинка. Но она крашеная блондинка, Сашенька! А естественный цвет волос у нее почти рыжий.
   Идея быстро поправить наше материальное положение тут же созрела в моей башке.
   – Ванцовчик, миленький, – произнесла я, глядя на него так умилительно, как только могла. – А у вас случайно еще не ввели такую должность, как «охотник за головами»? Ну, то есть вы награды не назначаете за поимку? Тысяча долларов, скажем? Меня бы устроила такая сумма! Гляди, как все здорово получается – я накачиваю губищи силиконом, делаю себе татуаж и разгуливаю по злачным местам с порочным видом! Он на меня клюет, и…
   – Са-ша! – одернул меня Ванцов суровым голосом. А Лариков так холодно на меня посмотрел, что я осеклась.
   – Ну, ладно. Не буду накачивать губы силиконом и делать татуаж. Раз вы такие вредные и не хотите, чтобы я помогла милиции и несчастным «жрицам порока». Буду умирать от безделья, голода и нищеты.
   – «Охотница»… Надо было такое придумать! Диана ты наша! Ты вообще представляешь себе, что это за гад? – спросил Ванцов. – Ты и вздохнуть не успеешь, как он с тобой расправится! У нас специально обученные девицы на подсадке, и то он будто чувствует, что они подсадные! Он умен и хитер, да так, что иногда у меня руки опускаются! Ни свидетелей, ничего!
   – А и не надо особенного ума, чтобы распознать вашу подсадную девицу, – парировала я. – У них же актерских талантов нет! А у меня есть.
   – По-моему, ты чудовищно самоуверенна, – сообщил Ванцов, дожевывая бутерброд. – Ладно, Андрей, надеюсь, ты все понял? Я могу быть спокоен за эту маленькую балбеску?
   – Ах, я еще и балбеска! – возмутилась я. – Ванцов, ты съел мой последний бутерброд и обозвал меня балбеской!
   – Ты такая и есть, – кивнул Лариков, не обращая на меня внимания. – Я не выпущу ее одну. Буду повсюду сопровождать.
   – А если я вздумаю пойти на свидание? – поинтересовалась.
   – Придется тебе терпеть его присутствие постоянно, – развел руками Ванцов, – пока мы не посадим любителя «рыжих девиц» подальше и поглубже. И, кстати, насчет любви, я бы тебе порекомендовал пока об этом не мечтать. По показаниям подружек этих несчастных, они незадолго до смерти очень изменялись как внутренне, так и внешне как раз от этого высокого чувства. Так что у меня имеются подозрения относительно его способа знакомства. Ладно, я пошел. Спасибо за то, что не дали умереть с голоду.
   Он поднялся.
   Если бы я не была так зла, я бы его пожалела, уж больно уставшим он выглядел! И я знала, что впереди у него – очередная бессонная ночь.
   – Ванцов, – тем не менее не удержалась я от подкола на прощание, – а тебе тоже нельзя так просто по улицам разгуливать. Ты ж у нас тоже рыжий! Давай Лариков еще и тебя охранять будет!
   – Я не ты, – отрезал он. – Если бы эта козлина на меня польстилась, я бы ему даже спасибо сказал. Может быть, схватил бы за яйца. Но он интересуется исключительно женщинами. Так что, любезная Александра Сергеевна, нижайше прошу вас не отдаляться от вашего босса на большие расстояния! Понятно?
   – Понятно, – вздохнула я. – Только, если я в конце концов озверею от его постоянного присутствия, виноват будешь ты!

* * *

   Ванцов ушел, унося с собой загадки и тайны уголовного розыска, а Лариков уставился в телевизор с таким озабоченным видом, что даже идиоту стало бы ясно – вовсе ему неинтересно смотреть на Андреа дель Бока, которую почему-то нам старательно показывали с утра до вечера.
   – Ты стал интересоваться «мылом»? – нарушила я молчание, которое меня уже изрядно нервировало.
   – Да, – промычал Лариков. – А что?
   – Да ничего, – произнесла я. – Если тебе это нравится, пожалуйста. Люди от безделья еще и не так крышами съезжают…
   Он не обратил на мои слова никакого внимания, настолько погрузился в созерцание мук Антонеллы! Вернее, погрузился-то он в свои размышления, которые были мне очень интересны, а делал вид, что целиком поглощен придуманной трагедией, и это делало его «размышлизмы» еще более интригующими.
   Ибо нет ничего интереснее для любопытного ума Сашеньки Данич, чем скрытые от нее тайны!
   Как бы из него эти самые тайны выбить?
   Взяв в руки свой пистолетик, я приставила его к виску Ларикова и оглушительно заорала:
   – О чем вы тут говорили с Ванцовым?
   Он вздрогнул от неожиданности и уставился на меня с укоризной.
   – Ты же знаешь, – сказал он. – И незачем так орать!
   – Я знаю только то, что вы сочли нужным мне сказать, – тихо, почти шепотом, сказала я. – А мне интересно все. Я же долго варила кофе! А на то, что мне сказал Ванцов, хватило двух минут! Где остальные десять?
   – Чего?
   – Десять минут разговора? – не унималась я. – О, пардон! Даже не десять – двенадцать! Двенадцать минут я варила кофе и делала бутерброд!
   – Не для твоих это ушей, – отмахнулся он. – Саш, честное слово! Не надо тебе этого!
   – А тебе?
   – Мне надо, – отрезал он. – Потому что я тоже сыскарь. И в прошлом работал именно в прокуратуре. Если меня просят о помощи, я не могу отказать!
   – Ах, вот как! – вскипела я. – А я, значит, так просто забежала с вами кофейку попить? Значит, когда надо, – Саша помоги, а сейчас мы делаем вид, что Саша вообще не сыскарь? Вспомнили, что она скромно изучает старофранцузский? Зануды вы оба!
   И я уселась в углу с насмерть обиженным видом.
   – В следующий раз буду умнее, – проворчала я через некоторое время, не выдержав затянувшейся паузы. – Насую вам в карманы жучков и буду знать все, о чем вы тут без меня разговаривали!
   – Сашка, я сейчас молюсь, чтобы появился клиент и твое безделье перестало действовать тебе на мозги! – взорвался Ларчик. – Потому что ты такие глупости говоришь, что я с ума сойду, все это выслушивая!
   – А мне теперь нельзя работать, – с мстительной улыбочкой выдала я. – Потому как твой Ванцов не разрешает мне в одиночестве разгуливать по улицам! Как же я стану следить? Или ты будешь постоянно таскаться за мной?
   – Ничего, я буду сам таскаться, а ты тут будешь сидеть и печатать фотографии.
   Я уже придумала великолепную тираду, чтобы сбить с него эту невыносимую, чисто мужскую спесь, как наш разговор прервали.
   Поэтому на звонивший телефон я взглянула с отвращением.
   – Трубку, может быть, стоит поднять? – насмешливо поинтересовался Ларчик. – Или ты объявила забастовку?
   – А если это маньяк? – отомстила я. – Он меня уже выследил и теперь прикидывается клиентом!
   Я подняла трубку.
   – Андрея Петровича можно? – голос был женский.
   – Тебя, – протянула я ему трубку.
   – Кто? – спросил Лариков.
   – Маньяк, конечно, – улыбнулась я ему. – Прикинулся, правда, женщиной. Но это дела не меняет!
   Он пропустил мои колкости мимо ушей. «Ну и ладно, – подумала я. – Все одно – от этого безделья и тревоги я сойду с ума. Лучше выпью еще кофе на кухне. Тем более что там можно послушать музыку». От передач по нашему телевизору на меня уже напали уныние и скорбь.
   Впрочем, через несколько минут он тоже появился на пороге кухни. Спокойно и нахально отпив кофе из моей чашки, сел напротив и попытался растопить лед моей обиды своей улыбочкой.
   – Сашенька, ты только не обижайся, ладно?
   – Поздно, я это уже сделала, – отрезала я.
   – Саша, ну пожалуйста!
   Он встал передо мной на колени.
   – Тогда расскажи о Ванцове, – потребовала я.
   – Не могу! – взмолился он.
   – Ну и торчи на своих дурацких коленях до второго пришествия, – безжалостно отреагировала я.
   – Саша!
   – Не слышу.
   – Саша, а если я тебе скажу, что у нас клиент? Ты все равно не будешь со мной разговаривать?
   – Клиент? – я развернулась.
   – Клиентка, – кивнул Ларчик. – Я назначил ей встречу на завтра. Правда, насколько я понял, проблема у нее поменьше, чем у Ванцова, но, по крайней мере…
   – По крайней мере, «клиент» означает «гонорар», и это куда интереснее, чем ванцовские глупые секреты, – меркантильно заявила я. – Это означает, что наш опустевший холодильник наполнится продуктами! А что у нее случилось? Муж пропал в объятиях распутниц?
   – Не-а, – покачал головой Ларчик. – Насколько я понял из ее довольно бессвязных речей, проблемы у нее с подружкой. Но подробнее она обещала все рассказать завтра. Ну, как? Устроит нас с тобой подружка?
   – Устроит, – кивнула я.
   Впрочем, завтра посмотрим. И если она нас не устроит, я выужу из тебя все тайны и секреты, милый, мысленно пообещала я ему, пряча за обворожительной улыбкой свою «подлую» сущность.

Глава 2

   Домой меня, конечно, «отконвоировали». Но прежде Лариков, придирчиво осмотрев меня, надвинул мне шапку почти на нос. Представляете?
   – Ларчик, ты посмотри сам, – ворчала я, рассматривая себя в зеркале. После его стараний я стала похожа на чудище болотное. – Я же выгляжу, как лысая! Ты мне ни одного волосика не выпустил!
   – Обойдешься без волосиков, – не сдался безжалостный Лариков.
   – Ну, конечно, обойдусь, – съязвила я. – Может, меня вообще в связи с осадным положением налысо побрить?
   – Может быть, – задумался этот зверь вполне серьезно.
   – О нет! – вскричала я. От этих садистов вполне дождешься и таких бессмысленно жестоких действий!
   – Тогда молча терпи мое присутствие в твоей жизни, – посоветовал Лариков. – И то, что прячу твои роскошные тициановские кудряшки подальше от нескромных глаз!
   – Ладно, – приуныла я. – Потерплю, хоть все равно вы с Ванцовым сатрапы и деспоты! Могли бы пролить побольше света на обстоятельства, честное слово! Никому хуже бы не было.
   – Когда-нибудь прольем, – пообещал Лариков.
   – Ага, когда это будет уже неинтересно.
   – Скорее бы это перестало быть интересным, – вздохнул Лариков, нажимая кнопку моего звонка. Мы уже пришли, и теперь он с явным нетерпением дожидался, когда он сдаст меня прямо в руки моей маме, – а то у меня от всего этого мурашки по коже бегают!

* * *

   – Почему он не остался выпить чаю? – озадаченно спросила мама, провожая взглядом долговязую фигуру Ларчика, стремительно несущегося вниз по ступенькам. – Вы опять поругались?
   – Нет, но я бы это охотно сделала, если бы не его высочайшее положение! – сказала я. – Не обращай внимания – у них с Ванцовым образовались загадочные дела. Они усиленно ловят маньяка, потому что, по их предположениям, я рискую стать его жертвой!
   – Ох, какое самомнение! – возмутилась мама. – Конечно, если бы не ты, они бы его и ловить не стали! Но раз дело касается тебя, тогда конечно… Тогда и только тогда стоит заняться его поимкой.
   – Да фиг они это сделают без моей помощи, – жизнерадостно объявила я. – Так что зря они покрыли все мраком загадочной тайны.
   Мама на сей раз мое нахальное утверждение пропустила мимо ушей.
   – Тебя разыскивала Эльвира, – сообщила она.
   – О господи! Неужели она вернулась из своих Арабских Эмиратов ни с чем? – простонала я. Эльвира клятвенно заверяла меня, что она едет туда с одной-единственной целью – заполучить в мужья какого-нибудь шейха. Если ей не удалось этого сделать, мне придется терпеть ее стенания и плачи, а это – не для слабонервных, честное слово!
   – Понятия не имею, с чем она явилась, – пожала мама плечами. – Сюда она пока не заходила. Обещала забежать завтра.
   О бог мой! Какая тоска! Все интересное откладывается на завтра!
   – Похоже, сегодня мне остается только одно – заснуть, – вздохнула я. – Может, хоть в снах что-то занимательное покажут?

* * *

   Ничего особенно интересного я во сне не увидела. Так, смурь какая-то приснилась. Я будто моталась по городу и искала подарок для Эльвиры. Увы, ничего похожего на шейха мне не попалось, и я купила ей зачем-то набор акварельных красок. Потом явилась Эльвира собственной персоной, и я вручила ей подарок. Она тут же начала рисовать этими красками портрет шейха, и я почувствовала себя полной тупицей. Так что со снами у меня в эту ночь ничего путного не вышло.
   Проснулась я довольно поздно – за окнами уже вовсю светило весеннее солнышко, и вчерашняя погода с туманом и слякотью казалась тоже сном.
   – И весь прошедший день, если разобраться, был похож на какой-то кретинский сон, – проворчала я, потягиваясь. С удовольствием отметив, что сегодняшний день обещает быть лучше – хотя бы погода прекрасная, я вышла на кухню и остолбенела. Прямо напротив мамы с чашкой кофе в руке сидел мой босс.
   «Та-а-ак, – подумала я. – Кажется, и солнце не в состоянии меня спасти! Похоже, вчерашний кошмар продолжается».
   – Привет! – весело улыбнулся мне Ларчик.
   – Доброе утро, – хмуро приветствовала я его. – А что ты тут, собственно, делаешь? Боишься, что не приду на работу?
   – Саша, ты опять? Разве мы вчера не закончили этот спор?
   – Нет, – покачала я головой, отрицая факт окончания своей борьбы за независимость. – Мы его только начали. И ты должен все-таки учесть и мое мнение!
   Он стерпел мое хамство и терпеливо ждал, пока я умоюсь, почищу зубы, оденусь, позавтракаю и сделаю еще массу полезных и не очень полезных дел. Причем не надо вам говорить, что я копалась как можно дольше, искренне надеясь, что его терпение все-таки лопнет.
   Но – нет! Сегодня он был ангельски терпелив. Поэтому и мне пришлось «смирить гордыню».
   Тем более что мое сопротивление было просто безнадежно!

* * *

   Долго обижаться я не умею. Не то чтобы я такая добросердечная, а просто мне становится ужасно скучно. Тем более что Ларчик вел себя как ангел, спустившийся с небес. Он варил мне кофе и выполнял все мои прихоти. Даже раздобыл пакетик круассанов – а где он сумел их найти, одному господу известно!
   Однако, довольно благосклонно приняв его дары, я не удержалась и мрачно пропела:
   – Утекай – в подворотне нас ждет маньяк…
   Вот тут-то его терпение лопнуло!
   Он сверкнул своими очами в мою сторону, хмыкнул, прошелся по комнате и наклонился надо мной, глядя прямо в мои глаза, исполненные, как вы и сами догадываетесь, детской чистоты и невинности.
   – Послушай, Саша! – прошипел он. – Если ты думаешь, что мы с Ванцовым – пара законченных идиотов, которые подняли панику просто так, то…
   – О нет, сэр! – пролепетала я. – Как можно! Вы доблестные рыцари, и образование ваше превосходно. Кто лучше вас умеет владеть мечом и боевым томагавком? Поэтому я нисколько не сомневаюсь в ваших достоинствах, как умственных, так и физических!
   Хотя на самом деле я думала, что они и есть пара идиотов.
   – Так вот, – поморщившись, продолжал Лариков. – Чтобы у тебя не оставалось сомнений в нашей правоте, я могу показать тебе несколько фотографий. Но я этого делать не хочу. Чтобы ты жила спокойно и не шарахалась от каждой тени. Пойми, глупая ты девочка, что положение очень серьезно!
   – А может быть, мне просто перекраситься? – лениво произнесла я, накручивая на пальчик локон. – Например, в сиреневый цвет… Юная Нина Хаген! Слушай, Ларчик, я тебе буду нравиться в таком прикиде?