Страница:
Неудивительно, что Анна Викторовна предпочла умолчать о своей семейной жизни, так как в этом плане была несчастна. Женщина, выбравшая карьеру в ущерб семье, детям, – это всегда несколько трагично. Минаева никогда не была замужем, не имела детей. Жизнь посвятила собственной карьере. И надо сказать, что добилась очень многого. Мало кто из рядовых учителей способен собственными силами организовать дело, да к тому же такое успешное. А тут вдруг происходит такое происшествие! Понятно, что для Минаевой якобы подписанный договор явился громом среди ясного неба. Это было видно не только по ее первой реакции, но и по дальнейшему поведению. Анна Викторовна настаивала на том, что видит документ впервые, впрочем, как и самого Родина, даже в присутствии сотрудников правоохранительных органов. После того, как у нас взяли свидетельские показания, мы ушли из офиса, поэтому о том, что произошло далее, я не знаю.
Павла и Галину Сергеевну эта ситуация возмутила больше всего, поэтому они так оживленно обсуждали ее, выдвигая, как всегда, и абсурдные версии типа пистолета у виска.
Неожиданно в кабинете раздался телефонный звонок, и Лера, оказавшаяся ближе всех к телефонному аппарату, подняла трубку. Наконец-то можно отвлечься от обсуждения темы Минаевой! Ответы Леры были лаконичными, и я не поняла, с кем она говорит и о чем.
– Нас вызывает шеф, – коротко сообщила она и положила трубку.
Евгений Васильевич Кошелев, заместитель главного редактора на ГТРК, является нашим непосредственным начальником. Периодически он созывал нас в своем кабинете, чтобы обсудить планы на будущее.
– Этого еще не хватало, – недовольно поморщился Пашка. – В самый неподходящий момент.
– Время и в самом деле не самое удачное, – заметила я. – Шеф сейчас спросит, что у нас со следующей программой, а мы и ответить ничего не сможем. Минаева же отпадает.
– Что бы вы без меня делали? – многозначительно посмотрела на нас Галина Сергеевна и достала из шкафа тоненькую папку. – У меня на примете есть одна женщина. Какулина Надежда Юрьевна! Помните?
Мы переглянулись: фамилии этой мы не помнили, а Моршакова раскрыла папку и достала какой-то листок. Протянув его мне, сказала:
– По-моему, кандидатура стоящая. Где-то с месяц назад мы с ней созванивались, и она не отказалась от моего приглашения на программу.
– Чем она занимается? – поинтересовалась я, ознакомившись с анкетными данными.
– Она мать-героиня! – многозначительно произнесла Галина Сергеевна, ожидая нашей реакции.
– Докатились! Теперь уже и каждую многодетную мамашу на программу приглашаем, – возмутился Пашка.
– У нее семеро детей? – уточнила я, подробнее просмотрев анкетные данные.
Галина Сергеевна кивнула.
– Вот это женщина! – восхищенно воскликнула Лера.
– Думаю, что у большинства зрителей нашей программы будет такая же реакция, – заметила Галина Сергеевна. – Причем Надежда Юрьевна сама по себе очень интересная женщина, так что программа должна получиться.
– У меня нет возражений, – таково было мое мнение.
Пашка неуверенно пожал плечами, а Лера согласилась со мной.
– Ну вот, – с облегчением вздохнула Галина Сергеевна. – Подкинем Кошелеву эту идею. Думаю, он останется доволен. О Минаевой можно даже и не упоминать.
– А если он спросит, почему мы отказались от ее участия в программе? Мы же с ним уже это обговаривали? – неуверенно спросила Лера.
– Убедим, что Какулина – более достойная кандидатура, – спокойно ответила Галина Сергеевна. – А когда Кошелев приглашал нас на совещание?
– Чем раньше, тем лучше, – сообщила Казаринова. – Можно идти хоть сейчас.
Разговор с Евгением Васильевичем получился несколько скомканным. Кошелев хотел видеть уже первые наработки по сценарию очередной программы и, конечно же, не запамятовал, что героиней должна была стать Минаева.
– Так что же все-таки случилось с Анной Викторовной? – настойчиво спросил он, когда узнал, что мы отказались от этой кандидатуры. – Вы же сами, Ирина Анатольевна, говорили мне о том, что Минаева вписывается в ракурс нашей программы как нельзя лучше. Я вам не возражал, потому что вы настаивали на этой героине программы, а теперь подсовываете мне какую-то мать-одиночку.
Я вела себя в присутствии начальства скованно, всеми силами сдерживаясь, чтобы не нагрубить, потому что своей вины в произошедшем не чувствовала. И не стала поправлять Евгения Васильевича, когда он Какулину, мать-героиню, назвал одиночкой. Шеф и без того был рассержен тем, что мы без его ведома пошли на замену, и, вероятно, думал, что если бы он не собрал нас в своем кабинете, то ему о Какулиной мы вообще сообщили бы гораздо позже.
– Так почему же не Минаева? – с тем же упорством спрашивал Евгений Васильевич.
– Может быть, Анна Викторовна станет героиней следующей программы… – подала голос Галина Сергеевна, которая вела себя с Кошелевым более уверенно, чем все мы: ведь когда-то она вместе с ним начинала работать на телевидении. Но тем не менее и Моршакова на совещаниях предпочитала соблюдать субординацию.
– Я, например, с большим интересом посмотрел бы на Минаеву, – высказался Кошелев.
– Анна Викторовна сама отказалась участвовать в программе, – спасла нас Галина Сергеевна, не в силах больше терпеть настойчивости начальника.
– Как отказалась? Почему? – удивился Евгений Васильевич, который, по-видимому, считал, что все на свете стремятся попасть в нашу легендарную программу.
– Не знаю, – продолжила Галина Сергеевна. – Вероятно, у нее для этого были свои основания.
– Какие еще основания? Почему же она с самого начала согласилась, а потом отказалась? – возмущался Кошелев. – В чем причина?
Моршакова пожала плечами, Кошелев медленно перевел взгляд на нас. Я сидела, потупившись, и как только встретилась взглядом с шефом, опустила голову. Раз уж он намерен и сегодня отчихвостить нас по полной программе, то и мешать ему в этом нечего, доказывать свою правоту было абсолютно бесполезно. А Кошелев тем временем разошелся до такой степени, что обвинил нас в том, что мы упустили такую героиню.
– И все потому, что вы не имеете подхода к людям, – заметил он. – Не надо было грубить Минаевой. Может быть, вы что-то сказали резкое в ее адрес во время первой встречи, может быть, ей не понравилась ваша манера общения…
Мне не терпелось все рассказать Евгению Васильевичу, чтобы только не терпеть этого унижения. С трудом сдерживая себя, я выслушивала его и наконец не выдержала:
– Дело в том, что Минаева неделю назад продала свою фирму!
– Что? Минаева больше не генеральный директор предприятия по выращиванию грибов? – сообразил Кошелев и теперь ждал подробностей.
Я уже пожалела, что упомянула об этом обстоятельстве, так как прекрасно знала, что за этим последует. Галина Сергеевна рассказала о договоре купли-продажи, опустив, что свидетелем скандала стала съемочная группа, и Кошелев от этого вскипел еще больше.
– Сколько раз вам говорил, чтобы вы тщательнее проверяли каждую кандидатуру! – возмутился шеф. – Сколько раз вы мне уголовников подсовывали, сами того не зная?! Помните, как на одну вашу героиню было заведено уголовное дело за три дня до участия в ток-шоу? А теперь еще и с лжехозяйками фирм связываетесь?
– Евгений Васильевич, мы думаем, что Минаеву кто-то подставил: ведь она отрицает факт подписания договора, – заметила Галина Сергеевна.
– Ну и что? Как долго вы еще будете мне подсовывать никудышных героинь вместо того, чтобы проверить данные на достойных внимания женщин? – продолжал возмущаться Кошелев. – Кстати, Ирина Анатольевна, полагаю, вы не будете совать свой нос в проблемы Минаевой? А то в вас опять взыграет чувство справедливости…
Я повертела головой вправо и влево, что означало, что на самом деле не собираюсь помогать Анне Викторовне. Такой ответ Кошелева не успокоил, поэтому он продолжил разнос. Долгое время я уговаривала Евгения Васильевича открыть на нашем телевидении программу из серии журналистских расследований, которую я с удовольствием бы вела. Честно говоря, мне «Женское счастье» стало поднадоедать. Хотелось чего-то новенького, и этим новеньким могла бы стать программа «Журналистское расследование». Кошелев же, воспользовавшись моментом, опять упомянул, что я лезу не в свое дело, вместо того чтобы заниматься «Женским счастьем».
– Евгений Васильевич, я не собираюсь помогать Минаевой, – повторила я, не выдержав возмущенного тона Кошелева.
– Вот и хорошо, – немного успокоился начальник и тяжко вздохнул: – Значит, теперь займемся Какулиной. Надеюсь, что у вас уже есть хоть какие-то наработки?
Мы дружно кивнули, обрадовавшись тому, что Кошелев наконец перешел к другим вопросам. Обсудив несколько рабочих моментов, Евгений Васильевич встал со своего места и официально попрощался с нами.
После разговора с начальством настроение было паршивым. Мы вернулись в свой кабинет молча, даже не обмениваясь взглядами. Галина Сергеевна приняла все замечания Кошелева как руководство к действию и тотчас созвонилась с Какулиной, назначив ей встречу. А я никак не могла успокоиться: меня переполняло возмущение. Какое вообще дело Кошелеву, стану я помогать Минаевой или нет? Как раз он сует свой нос в чужие дела, а не я! Главное, я справляюсь со своими обязанностями ведущей, а в свободное время могу заниматься чем хочу!
– Ирина, да успокойся же ты, – поддержал меня Пашка. – Не обращай на него внимания. Начальник он или нет? В его обязанность входит время от времени поддавать нам.
– Не могу, – возмущение мое еще не улеглось. – Что бы мы ни делали, всегда виноваты. Кто же знал, что Минаева попадет в такую передрягу?
– По словам Кошелева, нам надо было это предвидеть, – усмехнулся Пашка. – Так что в следующий раз, выбрав очередную героиню, немедленно ведем ее к гадалке, чтобы узнать всю подноготную.
– При чем тут гадалка? Минаева и сама-то не знала о заключении сделки.
Я не поддержала шутливого тона Пашки. Мне было не до этого. Тем более что Галина Сергеевна всех нас засадила за работу, и в течение двух часов мы обдумывали сценарий программы с участием Какулиной, которая обещала встретиться с нами во вторник.
Глава 4
Павла и Галину Сергеевну эта ситуация возмутила больше всего, поэтому они так оживленно обсуждали ее, выдвигая, как всегда, и абсурдные версии типа пистолета у виска.
Неожиданно в кабинете раздался телефонный звонок, и Лера, оказавшаяся ближе всех к телефонному аппарату, подняла трубку. Наконец-то можно отвлечься от обсуждения темы Минаевой! Ответы Леры были лаконичными, и я не поняла, с кем она говорит и о чем.
– Нас вызывает шеф, – коротко сообщила она и положила трубку.
Евгений Васильевич Кошелев, заместитель главного редактора на ГТРК, является нашим непосредственным начальником. Периодически он созывал нас в своем кабинете, чтобы обсудить планы на будущее.
– Этого еще не хватало, – недовольно поморщился Пашка. – В самый неподходящий момент.
– Время и в самом деле не самое удачное, – заметила я. – Шеф сейчас спросит, что у нас со следующей программой, а мы и ответить ничего не сможем. Минаева же отпадает.
– Что бы вы без меня делали? – многозначительно посмотрела на нас Галина Сергеевна и достала из шкафа тоненькую папку. – У меня на примете есть одна женщина. Какулина Надежда Юрьевна! Помните?
Мы переглянулись: фамилии этой мы не помнили, а Моршакова раскрыла папку и достала какой-то листок. Протянув его мне, сказала:
– По-моему, кандидатура стоящая. Где-то с месяц назад мы с ней созванивались, и она не отказалась от моего приглашения на программу.
– Чем она занимается? – поинтересовалась я, ознакомившись с анкетными данными.
– Она мать-героиня! – многозначительно произнесла Галина Сергеевна, ожидая нашей реакции.
– Докатились! Теперь уже и каждую многодетную мамашу на программу приглашаем, – возмутился Пашка.
– У нее семеро детей? – уточнила я, подробнее просмотрев анкетные данные.
Галина Сергеевна кивнула.
– Вот это женщина! – восхищенно воскликнула Лера.
– Думаю, что у большинства зрителей нашей программы будет такая же реакция, – заметила Галина Сергеевна. – Причем Надежда Юрьевна сама по себе очень интересная женщина, так что программа должна получиться.
– У меня нет возражений, – таково было мое мнение.
Пашка неуверенно пожал плечами, а Лера согласилась со мной.
– Ну вот, – с облегчением вздохнула Галина Сергеевна. – Подкинем Кошелеву эту идею. Думаю, он останется доволен. О Минаевой можно даже и не упоминать.
– А если он спросит, почему мы отказались от ее участия в программе? Мы же с ним уже это обговаривали? – неуверенно спросила Лера.
– Убедим, что Какулина – более достойная кандидатура, – спокойно ответила Галина Сергеевна. – А когда Кошелев приглашал нас на совещание?
– Чем раньше, тем лучше, – сообщила Казаринова. – Можно идти хоть сейчас.
Разговор с Евгением Васильевичем получился несколько скомканным. Кошелев хотел видеть уже первые наработки по сценарию очередной программы и, конечно же, не запамятовал, что героиней должна была стать Минаева.
– Так что же все-таки случилось с Анной Викторовной? – настойчиво спросил он, когда узнал, что мы отказались от этой кандидатуры. – Вы же сами, Ирина Анатольевна, говорили мне о том, что Минаева вписывается в ракурс нашей программы как нельзя лучше. Я вам не возражал, потому что вы настаивали на этой героине программы, а теперь подсовываете мне какую-то мать-одиночку.
Я вела себя в присутствии начальства скованно, всеми силами сдерживаясь, чтобы не нагрубить, потому что своей вины в произошедшем не чувствовала. И не стала поправлять Евгения Васильевича, когда он Какулину, мать-героиню, назвал одиночкой. Шеф и без того был рассержен тем, что мы без его ведома пошли на замену, и, вероятно, думал, что если бы он не собрал нас в своем кабинете, то ему о Какулиной мы вообще сообщили бы гораздо позже.
– Так почему же не Минаева? – с тем же упорством спрашивал Евгений Васильевич.
– Может быть, Анна Викторовна станет героиней следующей программы… – подала голос Галина Сергеевна, которая вела себя с Кошелевым более уверенно, чем все мы: ведь когда-то она вместе с ним начинала работать на телевидении. Но тем не менее и Моршакова на совещаниях предпочитала соблюдать субординацию.
– Я, например, с большим интересом посмотрел бы на Минаеву, – высказался Кошелев.
– Анна Викторовна сама отказалась участвовать в программе, – спасла нас Галина Сергеевна, не в силах больше терпеть настойчивости начальника.
– Как отказалась? Почему? – удивился Евгений Васильевич, который, по-видимому, считал, что все на свете стремятся попасть в нашу легендарную программу.
– Не знаю, – продолжила Галина Сергеевна. – Вероятно, у нее для этого были свои основания.
– Какие еще основания? Почему же она с самого начала согласилась, а потом отказалась? – возмущался Кошелев. – В чем причина?
Моршакова пожала плечами, Кошелев медленно перевел взгляд на нас. Я сидела, потупившись, и как только встретилась взглядом с шефом, опустила голову. Раз уж он намерен и сегодня отчихвостить нас по полной программе, то и мешать ему в этом нечего, доказывать свою правоту было абсолютно бесполезно. А Кошелев тем временем разошелся до такой степени, что обвинил нас в том, что мы упустили такую героиню.
– И все потому, что вы не имеете подхода к людям, – заметил он. – Не надо было грубить Минаевой. Может быть, вы что-то сказали резкое в ее адрес во время первой встречи, может быть, ей не понравилась ваша манера общения…
Мне не терпелось все рассказать Евгению Васильевичу, чтобы только не терпеть этого унижения. С трудом сдерживая себя, я выслушивала его и наконец не выдержала:
– Дело в том, что Минаева неделю назад продала свою фирму!
– Что? Минаева больше не генеральный директор предприятия по выращиванию грибов? – сообразил Кошелев и теперь ждал подробностей.
Я уже пожалела, что упомянула об этом обстоятельстве, так как прекрасно знала, что за этим последует. Галина Сергеевна рассказала о договоре купли-продажи, опустив, что свидетелем скандала стала съемочная группа, и Кошелев от этого вскипел еще больше.
– Сколько раз вам говорил, чтобы вы тщательнее проверяли каждую кандидатуру! – возмутился шеф. – Сколько раз вы мне уголовников подсовывали, сами того не зная?! Помните, как на одну вашу героиню было заведено уголовное дело за три дня до участия в ток-шоу? А теперь еще и с лжехозяйками фирм связываетесь?
– Евгений Васильевич, мы думаем, что Минаеву кто-то подставил: ведь она отрицает факт подписания договора, – заметила Галина Сергеевна.
– Ну и что? Как долго вы еще будете мне подсовывать никудышных героинь вместо того, чтобы проверить данные на достойных внимания женщин? – продолжал возмущаться Кошелев. – Кстати, Ирина Анатольевна, полагаю, вы не будете совать свой нос в проблемы Минаевой? А то в вас опять взыграет чувство справедливости…
Я повертела головой вправо и влево, что означало, что на самом деле не собираюсь помогать Анне Викторовне. Такой ответ Кошелева не успокоил, поэтому он продолжил разнос. Долгое время я уговаривала Евгения Васильевича открыть на нашем телевидении программу из серии журналистских расследований, которую я с удовольствием бы вела. Честно говоря, мне «Женское счастье» стало поднадоедать. Хотелось чего-то новенького, и этим новеньким могла бы стать программа «Журналистское расследование». Кошелев же, воспользовавшись моментом, опять упомянул, что я лезу не в свое дело, вместо того чтобы заниматься «Женским счастьем».
– Евгений Васильевич, я не собираюсь помогать Минаевой, – повторила я, не выдержав возмущенного тона Кошелева.
– Вот и хорошо, – немного успокоился начальник и тяжко вздохнул: – Значит, теперь займемся Какулиной. Надеюсь, что у вас уже есть хоть какие-то наработки?
Мы дружно кивнули, обрадовавшись тому, что Кошелев наконец перешел к другим вопросам. Обсудив несколько рабочих моментов, Евгений Васильевич встал со своего места и официально попрощался с нами.
После разговора с начальством настроение было паршивым. Мы вернулись в свой кабинет молча, даже не обмениваясь взглядами. Галина Сергеевна приняла все замечания Кошелева как руководство к действию и тотчас созвонилась с Какулиной, назначив ей встречу. А я никак не могла успокоиться: меня переполняло возмущение. Какое вообще дело Кошелеву, стану я помогать Минаевой или нет? Как раз он сует свой нос в чужие дела, а не я! Главное, я справляюсь со своими обязанностями ведущей, а в свободное время могу заниматься чем хочу!
– Ирина, да успокойся же ты, – поддержал меня Пашка. – Не обращай на него внимания. Начальник он или нет? В его обязанность входит время от времени поддавать нам.
– Не могу, – возмущение мое еще не улеглось. – Что бы мы ни делали, всегда виноваты. Кто же знал, что Минаева попадет в такую передрягу?
– По словам Кошелева, нам надо было это предвидеть, – усмехнулся Пашка. – Так что в следующий раз, выбрав очередную героиню, немедленно ведем ее к гадалке, чтобы узнать всю подноготную.
– При чем тут гадалка? Минаева и сама-то не знала о заключении сделки.
Я не поддержала шутливого тона Пашки. Мне было не до этого. Тем более что Галина Сергеевна всех нас засадила за работу, и в течение двух часов мы обдумывали сценарий программы с участием Какулиной, которая обещала встретиться с нами во вторник.
Глава 4
Лера подняла трубку телефона сразу после первого звонка. У меня немного побаливала голова под конец рабочего дня – наверное, от перенапряжения. Совещание у Кошелева послужило стимулом к активным действиям, поэтому обсуждение сценария заняло у нас практически все послеобеденное время. Было около четырех часов, и сценарий оставалось только немного доработать.
– Ирина, тебя, – Лера протянула мне трубку.
Я зажала ее в руках и шепотом спросила у Казариновой:
– Кто?
– Не знаю, – помотала головой Лера. – Женщина какая-то. Она не представилась.
Я приложила трубку к уху и, поздоровавшись, сразу узнала Анну Викторовну Минаеву.
– Ирина Анатольевна? Простите, что так поздно звоню, но, к сожалению, раньше не смогла вырваться.
– Ничего страшного, – успокоила я Минаеву. – Что-то случилось?
– По крайней мере, хуже того, что произошло сегодня утром, ничего не случилось, – как-то неопределенно ответила Анна Викторовна. – Меня весь день продержали в милиции.
– И каковы результаты? – спросила я.
– Завели уголовное дело, а документы отправили на экспертизу, – вздохнула Анна Викторовна. – Но вы представляете? Родина-то менты отпустили уже через два часа, а меня почти весь день не выпускали, и от этих допросов голова разболелась.
– А почему Михаила Владиславовича так быстро отпустили? – удивилась я.
– У него оказались знакомые в милиции, так что его не мучили, как меня.
– А результаты экспертизы уже готовы? – поинтересовалась я.
– Пока нет. И будут, по-видимому, не скоро. – Анна Викторовна опять вздохнула. – Я вообще сомневаюсь, что они будут достоверны, уж очень уверенно себя ведет Родин. Он когда уходил, то чуть мне в лицо не рассмеялся. И я испугалась за исход дела. Разве можно фирму доверить такому человеку? Результат экспертизы, уверена, окажется сфабрикованным, и мне ничего доказать не удастся.
– Где вы сейчас? – поинтересовалась я.
– Уже дома, – сообщила Анна Викторовна. – Голова раскалывается. Кабинет мой опечатали и сказали, что я не имею права туда врываться до тех пор, пока не разрешится это дело. А вы представляете, что может произойти с фирмой за два месяца самоуправства?
Я поддержала Анну Викторовну и попыталась убедить ее в том, что сотрудники правоохранительных органов разберутся, что к чему, но Минаева уже впала в отчаяние, она не верила в то, что ей удастся доказать свою правоту. Мои убеждения неожиданно подействовали на нее катастрофически, потому что в конце разговора женщина так расстроилась, что я не смогла ее успокоить.
– Ирина Анатольевна, боюсь, что фирма на самом деле отойдет Родину, – чуть не плакала она.
– Очень хочу помочь вам, – пообещала я. – По крайней мере, постараюсь задействовать знакомых в милиции, чтобы результаты экспертизы не были фальсифицированы.
Я медленно положила трубку и растерянно посмотрела на коллег.
– Это Минаева? – догадалась Галина Сергеевна.
Я кивнула.
– Ты обещала ей помочь? – уточнила Моршакова.
Я опять кивнула, а затем попыталась оправдаться:
– Мне ее стало жаль. Если Родину в конце концов удастся доказать, что бумаги не поддельные, то Минаева лишится всего.
– Почему же лишится? На счету в банке у нее лежит довольно приличная сумма от продажи фирмы, так что она сможет раскрутиться, – заметила Галина Сергеевна.
– Если только деньги на самом деле были переведены на этот счет, – выразила я опасение.
– Конечно, переведены, – уверенно ответила Галина Сергеевна. – Родин не станет рисковать, и если он на самом деле хочет стать генеральным директором фирмы «Весна», то за все расплатился сполна.
Я приняла к сведению замечание Галины Сергеевны, но тем не менее все же решила связаться с Валерием Гурьевым, который мог узнать предварительные результаты экспертизы благодаря своим многочисленным знакомствам. Валера работает на нашем телевидении репортером криминальной хроники и всегда в курсе событий нашего города. Не думаю, что он знает о происшествии на фирме «Весна», но кое-какую информацию он может раздобыть. Я набрала знакомый номер и терпеливо вслушивалась в длинные гудки.
– Алло! Ты, Валера? Это Ирина беспокоит.
– Ой, Ирка, привет! Совсем замотался, – радостно приветствовал меня коллега после непродолжительной паузы. – Даже сначала не сообразил, кто это.
– Ты занят?
– Уже нет.
– У меня к тебе одна просьба: ты не мог бы зайти к нам?
– Через пятнадцать минут, – пообещал Гурьев и положил трубку, даже не попрощавшись.
В нашем кабинете он и в самом деле был уже через десять минут. Как всегда, весь в мыле: все-таки работа репортера требует большой отдачи. Гурьев очень редко сидит со сложенными руками, хотя большую роль в этом играют и индивидуальные черты его характера. Активность и энергичность были свойственны Валерию, поэтому он порой целыми днями вертелся как белка в колесе.
– Что у вас опять приключилось? – сразу же спросил он, обменявшись приветствием.
– Мне необходимо узнать результаты одной экспертизы, – ответила я, не скрывая своих намерений.
– Какой же это? – спросил Валера. – И самое главное, зачем?
Я вкратце рассказала о том, что сегодня произошло в фирме «Весна», чем вовсе не вызвала интереса у Гурьева.
– Ну, это событие в «Криминальной хронике» не осветишь, мы больше по трупикам да бандитам, – весело ответил он. – А кстати, пленки со съемками этой разборки не осталось?
– Нет, – пробурчал Старовойтов. – Меня в этот момент в кабинете не было, я в теплице терпеливо поджидал своих коллег.
– Значит, Ирина, ты приняла сторону Минаевой? Будешь ей помогать? – уточнил Валерий и, не дождавшись моего ответа, продолжил: – Если Родин так легко вызвал ментов, значит, с документацией у него все в порядке. Будь уверена! Что-то ваша Анна Викторовна темнит.
– Да не буду я лезть в это дело, – пообещала я. – Просто неудобно как-то получилось перед Минаевой. Она говорит, что бессильна что-либо сделать, так как уверена, что экспертиза будет сфальсифицирована. Ты не можешь по своим каналам поскорее пробить результаты?
– Могу, – уверенно ответил Валерка. – Только зачем тебе-то это надо?
– Не бросать же человека одного, – заявила я. – Тем более что мы стали свидетелями этого беззакония: на наших глазах этот Родин размахивал договором.
– Ира, а ты уверена, что эта Минаева настолько беспомощна, как ты ее хочешь представить? – заупрямился Гурьев. – Она получила хорошие деньги, может заняться другим бизнесом. В конце концов, будучи состоятельной женщиной, она наймет хорошего адвоката, который займется ее делами.
– Ну, конечно, а за время, пока будут идти все эти судебные разборки, ее фирма окончательно обанкротится! – в сердцах воскликнула я. – Валерка, тебе что, трудно?
– Нет, но такие дела по телефону не решаются, – согласился наконец-то он со мной. – Надо будет самим ехать в милицию.
– Я готова, – поспешно вырвалось у меня, пока Гурьев не передумал. – Поедем сейчас?
Валерий посмотрел на часы и кивнул.
– В принципе я могу и один съездить, – предложил он. – Но уж если только ты согласна со мной за компанию прокатиться на общественном транспорте…
– Согласна, так будет быстрее, – уверенно ответила я.
За нами увязался и Павлик, которому наскучило сидеть в кабинете под присмотром Галины Сергеевны. К тому же монтировать съемки в теплице ему было не нужно, поэтому Старовойтов оказался свободен.
Я лениво ковыряла ложечкой в вазочке, размазывая липкую жидкость по стенкам, а Пашка рассматривал проходивших мимо длинноногих девушек. Для него ожидание Гурьева было не столь утомительным, как для меня. Когда я увидела наконец-то Гурьева, выходившего из управления, я толкнула Пашку в бок, обрадовавшись его появлению.
– Ох, и пришлось мне побегать по вашему делу, – многозначительно сказал Валерка, подходя к столику в кафе, за которым сидели мы с Павликом, и тяжело опустился на свободное место.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросила я.
– Все узнал, – обнадежил Гурьев. – Может быть, мне тоже мороженого закажете, а то жарко что-то сегодня. А вообще-то лучше не мороженого, а пивка.
– Никакого пивка, – отрезала я и подозвала официантку, которая незамедлительно принесла еще одну порцию мороженого.
– Рассказывай, – потребовала я, как только Валерий немного поел.
– Договор на самом деле поддельный, соответственно не имеющий никакой силы, – сообщил Валерка. – Экспертиза показала, что подпись не принадлежит Минаевой. В остальном документы составлены абсолютно верно, причем даже проставлены все печати. Если бы не заявление в милицию, все могло бы прокатить.
– И что это значит? – растерянно пробормотала я.
– А это значит, что вашей Минаевой теперь ничего не грозит, – ответил Валера. – Она может спокойно продолжать свой бизнес, не боясь Родина.
– Спасибо тебе большое, Валера, – радостно поблагодарила я Гурьева. – Теперь я успокоилась, а то как-то неуютно на душе было. Теперь надо связаться с самой Минаевой и обрадовать ее.
– Ты ее адрес знаешь? – уточнил Гурьев.
– Где-то он у меня записан, – неуверенно ответила я. – Галина Сергеевна на всякий случай дала мне его. Мы же собирались снимать и у нее дома.
Покопавшись в записной книжке, я отыскала нужные данные и прочитала их вслух.
– Мы тебя одну в такую даль не отпустим, – присвистнул Валерка, заглянув в мою записную книжку. – К тому же Минаева нам кое-чем обязана, одним мороженым я в кафе не наелся.
– Ну ты и нахал, – поняла я далеко идущие планы Гурьева. – Сомневаюсь, что Анна Викторовна в таком состоянии, что способна думать об ужине.
– Ну что, едем? – нетерпеливо спросил Пашка, поглядывая на часы.
– По-моему, это ее «Ауди», – с сомнением показал нам Павел на стоянку, где среди нескольких машин я увидела и иномарку серебристого цвета.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Валерий.
– Когда мы приехали в ее агрофирму, на стоянке была та же самая машина, – объяснил Павел. – Вот только номеров ее я не запомнил.
– Мало ли в нашем городе серебристых иномарок «Ауди», – хмыкнул Гурьев.
Анна Викторовна жила на пятом этаже, куда мы добрались на лифте в сопровождении престарелого мужчины с собакой: сосед Минаевой по подъезду, вероятно, возвращался с прогулки со своим бульдогом. Он первым зашел в лифт и, увидев, что мы немного спасовали перед его питомцем, засюсюкал:
– Малыш, маленький! Ты что так напрягся? Не бойся!
Он по-хозяйски почесал за ухом у озлобленной собаки, а затем похлопал ее по голове, с неприязнью взглянув на нас.
– Это мы боимся вашего бульдога, – заметил Валера. – Такую собаку надо с намордником в общественных местах водить.
В принципе нормальное и вполне обоснованное замечание вызвало у владельца собаки бурю эмоций, и я уже пожалела о том, что мы решились зайти с ним в один лифт, так как выслушивать его речь было не очень приятно.
– Все вы такие умные, – возмущался он. – А собаки во многом умнее и воспитаннее людей. Это на вас надо намордники надевать, чтобы вы всякую ерунду не говорили…
Бульдог же на протяжении всей поездки печально смотрел на нас. Вышли мы раньше, а возбужденный разговором мужчина поехал дальше.
Около железной двери квартиры Минаевой мы остановились в ожидании, когда хозяйка распахнет перед нами дверь после мелодичного звонка. Анна Викторовна вышла к нам в длинном шелковом халате, ничуть не удивившись нашему приходу.
– Проходите, пожалуйста, – залепетала она, приглашая нас в просторную прихожую. – Я, честно говоря, ждала вашего телефонного звонка, но очень хорошо, что вы сами зашли ко мне.
Обстановка у Минаевой была богатой, хотя минимальное количество мебели сразу же бросалось в глаза. Квартира наверняка индивидуальной планировки, где вход в гостиную предваряла широкая арка. Там мы увидели музыкальный центр, по сравнению с которым мой выглядел просто игрушкой, и домашний кинотеатр. Мы расположились на удобном кожаном диване, а хозяйка не торопилась занять место.
– Кофе? Чай? – поинтересовалась она.
– Кофе, – коротко ответила я, осматриваясь.
Анна Викторовна вышла, и мы с коллегами переглянулись.
– Шикарно, – кивнул Пашка, увидев, что я немного обескуражена обстановкой квартиры.
– Один евроремонт чего стоит, – причмокнул Валерка.
Минаева возвратилась с подносом, на котором стояли чашечки кофе. Несмотря на то что он был обжигающе горячим, я не удержалась и сделала один глоток. Напиток источал тонкий аромат, и вкус его был просто изумительным.
– Так что же вам удалось узнать? – нетерпеливо посмотрела на меня Минаева, сразу же переходя к делу.
– Подпись на договоре, как выяснилось, не ваша, – начала я. – Экспертиза, проведенная криминалистами областного управления, это доказала.
– Почему же мне об этом никто не сообщил? – возмутилась Анна Викторовна.
– Я немного поторопил их с экспертизой, – многозначительно сообщил Гурьев, отпивая маленькими глоточками свежесваренный кофе. – В противном случае вам пришлось бы ждать результата дня два-три, если не больше.
– Спасибо вам большое, – поблагодарила Минаева. – Даже не знаю, что бы я без вас делала. С Родиным мне одной не справиться. А я осталась в полном одиночестве. Никак не могу найти своего заместителя, который во время моего отдыха в Турции исполнял обязанности гендиректора.
– Воробьева? – догадалась я.
– Да, – подтвердила Минаева. – Я ему сегодня весь вечер названиваю, но трубку никто не берет. Не знаю даже, где его искать, я без него как без рук. В принципе мы с Дмитрием Михайловичем работали с самого первого дня основания «Весны», и в данный момент он имеет весомую долю в моем бизнесе.
– Анна Викторовна, а Родин, кажется, упоминал о том, что во время заключения липового договора присутствовал и ваш заместитель, – напомнила я.
– Полагаю, что Дмитрия Михайловича тоже ввели в заблуждение, – уверенно сказала Минаева. – Я его очень хорошо знаю. Он не стал бы ввязываться в подобные махинации, тем более что тоже имел хороший доход от фирмы.
– То есть можно сказать, что вы были партнерами? – уточнил Валерий.
– Ирина, тебя, – Лера протянула мне трубку.
Я зажала ее в руках и шепотом спросила у Казариновой:
– Кто?
– Не знаю, – помотала головой Лера. – Женщина какая-то. Она не представилась.
Я приложила трубку к уху и, поздоровавшись, сразу узнала Анну Викторовну Минаеву.
– Ирина Анатольевна? Простите, что так поздно звоню, но, к сожалению, раньше не смогла вырваться.
– Ничего страшного, – успокоила я Минаеву. – Что-то случилось?
– По крайней мере, хуже того, что произошло сегодня утром, ничего не случилось, – как-то неопределенно ответила Анна Викторовна. – Меня весь день продержали в милиции.
– И каковы результаты? – спросила я.
– Завели уголовное дело, а документы отправили на экспертизу, – вздохнула Анна Викторовна. – Но вы представляете? Родина-то менты отпустили уже через два часа, а меня почти весь день не выпускали, и от этих допросов голова разболелась.
– А почему Михаила Владиславовича так быстро отпустили? – удивилась я.
– У него оказались знакомые в милиции, так что его не мучили, как меня.
– А результаты экспертизы уже готовы? – поинтересовалась я.
– Пока нет. И будут, по-видимому, не скоро. – Анна Викторовна опять вздохнула. – Я вообще сомневаюсь, что они будут достоверны, уж очень уверенно себя ведет Родин. Он когда уходил, то чуть мне в лицо не рассмеялся. И я испугалась за исход дела. Разве можно фирму доверить такому человеку? Результат экспертизы, уверена, окажется сфабрикованным, и мне ничего доказать не удастся.
– Где вы сейчас? – поинтересовалась я.
– Уже дома, – сообщила Анна Викторовна. – Голова раскалывается. Кабинет мой опечатали и сказали, что я не имею права туда врываться до тех пор, пока не разрешится это дело. А вы представляете, что может произойти с фирмой за два месяца самоуправства?
Я поддержала Анну Викторовну и попыталась убедить ее в том, что сотрудники правоохранительных органов разберутся, что к чему, но Минаева уже впала в отчаяние, она не верила в то, что ей удастся доказать свою правоту. Мои убеждения неожиданно подействовали на нее катастрофически, потому что в конце разговора женщина так расстроилась, что я не смогла ее успокоить.
– Ирина Анатольевна, боюсь, что фирма на самом деле отойдет Родину, – чуть не плакала она.
– Очень хочу помочь вам, – пообещала я. – По крайней мере, постараюсь задействовать знакомых в милиции, чтобы результаты экспертизы не были фальсифицированы.
Я медленно положила трубку и растерянно посмотрела на коллег.
– Это Минаева? – догадалась Галина Сергеевна.
Я кивнула.
– Ты обещала ей помочь? – уточнила Моршакова.
Я опять кивнула, а затем попыталась оправдаться:
– Мне ее стало жаль. Если Родину в конце концов удастся доказать, что бумаги не поддельные, то Минаева лишится всего.
– Почему же лишится? На счету в банке у нее лежит довольно приличная сумма от продажи фирмы, так что она сможет раскрутиться, – заметила Галина Сергеевна.
– Если только деньги на самом деле были переведены на этот счет, – выразила я опасение.
– Конечно, переведены, – уверенно ответила Галина Сергеевна. – Родин не станет рисковать, и если он на самом деле хочет стать генеральным директором фирмы «Весна», то за все расплатился сполна.
Я приняла к сведению замечание Галины Сергеевны, но тем не менее все же решила связаться с Валерием Гурьевым, который мог узнать предварительные результаты экспертизы благодаря своим многочисленным знакомствам. Валера работает на нашем телевидении репортером криминальной хроники и всегда в курсе событий нашего города. Не думаю, что он знает о происшествии на фирме «Весна», но кое-какую информацию он может раздобыть. Я набрала знакомый номер и терпеливо вслушивалась в длинные гудки.
– Алло! Ты, Валера? Это Ирина беспокоит.
– Ой, Ирка, привет! Совсем замотался, – радостно приветствовал меня коллега после непродолжительной паузы. – Даже сначала не сообразил, кто это.
– Ты занят?
– Уже нет.
– У меня к тебе одна просьба: ты не мог бы зайти к нам?
– Через пятнадцать минут, – пообещал Гурьев и положил трубку, даже не попрощавшись.
В нашем кабинете он и в самом деле был уже через десять минут. Как всегда, весь в мыле: все-таки работа репортера требует большой отдачи. Гурьев очень редко сидит со сложенными руками, хотя большую роль в этом играют и индивидуальные черты его характера. Активность и энергичность были свойственны Валерию, поэтому он порой целыми днями вертелся как белка в колесе.
– Что у вас опять приключилось? – сразу же спросил он, обменявшись приветствием.
– Мне необходимо узнать результаты одной экспертизы, – ответила я, не скрывая своих намерений.
– Какой же это? – спросил Валера. – И самое главное, зачем?
Я вкратце рассказала о том, что сегодня произошло в фирме «Весна», чем вовсе не вызвала интереса у Гурьева.
– Ну, это событие в «Криминальной хронике» не осветишь, мы больше по трупикам да бандитам, – весело ответил он. – А кстати, пленки со съемками этой разборки не осталось?
– Нет, – пробурчал Старовойтов. – Меня в этот момент в кабинете не было, я в теплице терпеливо поджидал своих коллег.
– Значит, Ирина, ты приняла сторону Минаевой? Будешь ей помогать? – уточнил Валерий и, не дождавшись моего ответа, продолжил: – Если Родин так легко вызвал ментов, значит, с документацией у него все в порядке. Будь уверена! Что-то ваша Анна Викторовна темнит.
– Да не буду я лезть в это дело, – пообещала я. – Просто неудобно как-то получилось перед Минаевой. Она говорит, что бессильна что-либо сделать, так как уверена, что экспертиза будет сфальсифицирована. Ты не можешь по своим каналам поскорее пробить результаты?
– Могу, – уверенно ответил Валерка. – Только зачем тебе-то это надо?
– Не бросать же человека одного, – заявила я. – Тем более что мы стали свидетелями этого беззакония: на наших глазах этот Родин размахивал договором.
– Ира, а ты уверена, что эта Минаева настолько беспомощна, как ты ее хочешь представить? – заупрямился Гурьев. – Она получила хорошие деньги, может заняться другим бизнесом. В конце концов, будучи состоятельной женщиной, она наймет хорошего адвоката, который займется ее делами.
– Ну, конечно, а за время, пока будут идти все эти судебные разборки, ее фирма окончательно обанкротится! – в сердцах воскликнула я. – Валерка, тебе что, трудно?
– Нет, но такие дела по телефону не решаются, – согласился наконец-то он со мной. – Надо будет самим ехать в милицию.
– Я готова, – поспешно вырвалось у меня, пока Гурьев не передумал. – Поедем сейчас?
Валерий посмотрел на часы и кивнул.
– В принципе я могу и один съездить, – предложил он. – Но уж если только ты согласна со мной за компанию прокатиться на общественном транспорте…
– Согласна, так будет быстрее, – уверенно ответила я.
За нами увязался и Павлик, которому наскучило сидеть в кабинете под присмотром Галины Сергеевны. К тому же монтировать съемки в теплице ему было не нужно, поэтому Старовойтов оказался свободен.
* * *
В здание областного следственного управления, куда было направлено дело Минаевой, мы с Павликом заходить не стали. Валера сказал, что там посторонним делать нечего, он и сам со всем разберется. Поэтому я присела за один из столиков в летнем кафе, где мы с Павлом заказали мороженое.Я лениво ковыряла ложечкой в вазочке, размазывая липкую жидкость по стенкам, а Пашка рассматривал проходивших мимо длинноногих девушек. Для него ожидание Гурьева было не столь утомительным, как для меня. Когда я увидела наконец-то Гурьева, выходившего из управления, я толкнула Пашку в бок, обрадовавшись его появлению.
– Ох, и пришлось мне побегать по вашему делу, – многозначительно сказал Валерка, подходя к столику в кафе, за которым сидели мы с Павликом, и тяжело опустился на свободное место.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросила я.
– Все узнал, – обнадежил Гурьев. – Может быть, мне тоже мороженого закажете, а то жарко что-то сегодня. А вообще-то лучше не мороженого, а пивка.
– Никакого пивка, – отрезала я и подозвала официантку, которая незамедлительно принесла еще одну порцию мороженого.
– Рассказывай, – потребовала я, как только Валерий немного поел.
– Договор на самом деле поддельный, соответственно не имеющий никакой силы, – сообщил Валерка. – Экспертиза показала, что подпись не принадлежит Минаевой. В остальном документы составлены абсолютно верно, причем даже проставлены все печати. Если бы не заявление в милицию, все могло бы прокатить.
– И что это значит? – растерянно пробормотала я.
– А это значит, что вашей Минаевой теперь ничего не грозит, – ответил Валера. – Она может спокойно продолжать свой бизнес, не боясь Родина.
– Спасибо тебе большое, Валера, – радостно поблагодарила я Гурьева. – Теперь я успокоилась, а то как-то неуютно на душе было. Теперь надо связаться с самой Минаевой и обрадовать ее.
– Ты ее адрес знаешь? – уточнил Гурьев.
– Где-то он у меня записан, – неуверенно ответила я. – Галина Сергеевна на всякий случай дала мне его. Мы же собирались снимать и у нее дома.
Покопавшись в записной книжке, я отыскала нужные данные и прочитала их вслух.
– Мы тебя одну в такую даль не отпустим, – присвистнул Валерка, заглянув в мою записную книжку. – К тому же Минаева нам кое-чем обязана, одним мороженым я в кафе не наелся.
– Ну ты и нахал, – поняла я далеко идущие планы Гурьева. – Сомневаюсь, что Анна Викторовна в таком состоянии, что способна думать об ужине.
– Ну что, едем? – нетерпеливо спросил Пашка, поглядывая на часы.
* * *
До Минаевой мы добрались только к шести вечера, учитывая все передряги с общественным транспортом. Анна Викторовна жила в новостройке одного из престижных районов нашего города. О состоятельности жильцов дома говорили пластиковые рамы окон, отливающие чистым белым цветом, и развешанные по стенам кондиционеры.– По-моему, это ее «Ауди», – с сомнением показал нам Павел на стоянку, где среди нескольких машин я увидела и иномарку серебристого цвета.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Валерий.
– Когда мы приехали в ее агрофирму, на стоянке была та же самая машина, – объяснил Павел. – Вот только номеров ее я не запомнил.
– Мало ли в нашем городе серебристых иномарок «Ауди», – хмыкнул Гурьев.
Анна Викторовна жила на пятом этаже, куда мы добрались на лифте в сопровождении престарелого мужчины с собакой: сосед Минаевой по подъезду, вероятно, возвращался с прогулки со своим бульдогом. Он первым зашел в лифт и, увидев, что мы немного спасовали перед его питомцем, засюсюкал:
– Малыш, маленький! Ты что так напрягся? Не бойся!
Он по-хозяйски почесал за ухом у озлобленной собаки, а затем похлопал ее по голове, с неприязнью взглянув на нас.
– Это мы боимся вашего бульдога, – заметил Валера. – Такую собаку надо с намордником в общественных местах водить.
В принципе нормальное и вполне обоснованное замечание вызвало у владельца собаки бурю эмоций, и я уже пожалела о том, что мы решились зайти с ним в один лифт, так как выслушивать его речь было не очень приятно.
– Все вы такие умные, – возмущался он. – А собаки во многом умнее и воспитаннее людей. Это на вас надо намордники надевать, чтобы вы всякую ерунду не говорили…
Бульдог же на протяжении всей поездки печально смотрел на нас. Вышли мы раньше, а возбужденный разговором мужчина поехал дальше.
Около железной двери квартиры Минаевой мы остановились в ожидании, когда хозяйка распахнет перед нами дверь после мелодичного звонка. Анна Викторовна вышла к нам в длинном шелковом халате, ничуть не удивившись нашему приходу.
– Проходите, пожалуйста, – залепетала она, приглашая нас в просторную прихожую. – Я, честно говоря, ждала вашего телефонного звонка, но очень хорошо, что вы сами зашли ко мне.
Обстановка у Минаевой была богатой, хотя минимальное количество мебели сразу же бросалось в глаза. Квартира наверняка индивидуальной планировки, где вход в гостиную предваряла широкая арка. Там мы увидели музыкальный центр, по сравнению с которым мой выглядел просто игрушкой, и домашний кинотеатр. Мы расположились на удобном кожаном диване, а хозяйка не торопилась занять место.
– Кофе? Чай? – поинтересовалась она.
– Кофе, – коротко ответила я, осматриваясь.
Анна Викторовна вышла, и мы с коллегами переглянулись.
– Шикарно, – кивнул Пашка, увидев, что я немного обескуражена обстановкой квартиры.
– Один евроремонт чего стоит, – причмокнул Валерка.
Минаева возвратилась с подносом, на котором стояли чашечки кофе. Несмотря на то что он был обжигающе горячим, я не удержалась и сделала один глоток. Напиток источал тонкий аромат, и вкус его был просто изумительным.
– Так что же вам удалось узнать? – нетерпеливо посмотрела на меня Минаева, сразу же переходя к делу.
– Подпись на договоре, как выяснилось, не ваша, – начала я. – Экспертиза, проведенная криминалистами областного управления, это доказала.
– Почему же мне об этом никто не сообщил? – возмутилась Анна Викторовна.
– Я немного поторопил их с экспертизой, – многозначительно сообщил Гурьев, отпивая маленькими глоточками свежесваренный кофе. – В противном случае вам пришлось бы ждать результата дня два-три, если не больше.
– Спасибо вам большое, – поблагодарила Минаева. – Даже не знаю, что бы я без вас делала. С Родиным мне одной не справиться. А я осталась в полном одиночестве. Никак не могу найти своего заместителя, который во время моего отдыха в Турции исполнял обязанности гендиректора.
– Воробьева? – догадалась я.
– Да, – подтвердила Минаева. – Я ему сегодня весь вечер названиваю, но трубку никто не берет. Не знаю даже, где его искать, я без него как без рук. В принципе мы с Дмитрием Михайловичем работали с самого первого дня основания «Весны», и в данный момент он имеет весомую долю в моем бизнесе.
– Анна Викторовна, а Родин, кажется, упоминал о том, что во время заключения липового договора присутствовал и ваш заместитель, – напомнила я.
– Полагаю, что Дмитрия Михайловича тоже ввели в заблуждение, – уверенно сказала Минаева. – Я его очень хорошо знаю. Он не стал бы ввязываться в подобные махинации, тем более что тоже имел хороший доход от фирмы.
– То есть можно сказать, что вы были партнерами? – уточнил Валерий.