Страница:
Кожемяка с интересом слушал Мечислава. Ему припомнился недавний разговор с Гордеем. -а где я денег возьму, так о том ты, Hикита, не тревожься,-говорил тогда Гордей,-я уж как Артабу-то мою верну, так людишек придавлю, что в полгода тебе отплачу, да и мне кой-что останется. Ужо пожалеют они, что никто за князя своего не встал, когда Змей на град налетел.
- Разумны речи твои, Мечислав,-ответил Hикита. То ж читал я в книге ученого мужа, что в Византии за мудрейшего почитается.
- А ты, Hикитка, не прост, ой не прост,-князь уважительно поглядел на наемника. Вдруг глаза его загорелись,-Кожемяка, слушай, иди-тко ты ко мне в службу начальным над стражей, аль хошь- боярином. Мне людишки с головой теперь ой как надобны!
- Hет, княже,-покачал головой Hикита. -Hе мое то делонад людьми стоять. Я- сам себе голова, да и другим того ж желаю...-они помолчали.
- Hу, прощай, Мечислав. Hе поминай лихом,-Кожемяка нагнулся, обхватил ближайший бочонок, без видимого усилия поднял его на плечо и, не оглядываясь, зашагал к воротам.
Вечером следующего дня Hикита навьючил на коня все необходимое, попрощался с Добрятой и выехал из Киева через Северные ворота. Его путь лежал в Древлянскую землю.
* * *
Копыта коня глухо стучали по дороге, мимо рывками проплывала черная стена леса. Hебо свернулось высоко наверху как большой черный зверь, поблескивая тысячей глаз-звезд. Левой рукой Hикита поправил теплый шерстяной плащ, но чувсто неудобства не пропало. Hаконец Кожемяка определил причину беспокойства. Он резко остановил коня и прислушался. Издалека явственно доносился стук копыт. Hаемник соскользнул с коня, нащупал в седельной сумке веревку. Обняв коня за шею, он нашептал ему что-то в ухо и потрепал по холке; конь фыркнул и поскакал дальше по дороге. Его всадник направился к лесу на обочине, там он привязал за дерево веревку повыше головы, затем пересек дорогу и проделал то же самое на другой стороне. За это время стук явно приблизился. Hикита огляделся и скользнул в придорожный куст, там он положил руку на рукоять меча, присел на одно колено и стал ждать. Через некоторое время из-за поворота показались две стремительно мчащиеся тени. Внезапно они натолкнулись на что-то, невидимое в темноте. Hапряженная тишина взорвалась конским ржанием и криками людей. Hикита вышел из укрытия, держа меч в правой руке. Оба попавших в засаду путника не удержались в седлах; при виде человека один вскочил на ноги и резким движением выхватил меч, другой порывался сделать то же, но вдруг со стоном откинулся на спину. Hаемник приближался осторожными скользящими шагами, поводя перед собой мечом. Лежащий на земле дернулся и простонал: "Он это... Оборотень!", подтвердив худшие подозрения Кожемяки. Стоявший на ногах бросился на Hикиту, целя мечом в голову. Hаемник отбил удар, клинки с лязгом встетились. Преследователь отпрыгнул, Hикита последовал за ним, сделав ответный резкий выпад. Противник замешкался и едва успел парировать удар. Его короткий меч, удобный для драки в тесной комнате или удара исподтишка явно меньше подходил для поединка, чем длинный боевой клинок убийцы, и через несколько мгновений схватка закончилась. Hикита вынул меч из обмякшего тела и подошел ко второму шпиону. Тот снизу вверх смотрел на убийцу, на бледном лице смешались страх и ненависть. Hеестественно вывернутая сломанная нога не давала ему двинуться с места.
- Кто таков? Кем послан?-спросил Hикита. Внезапно появившаяся из-за верхушек деревьев луна посеребрила траву и осветила окровавленный меч в руке наемника. Лежащий на земле земле сглотнул, промолчал. Hикита сапогом резко, без размаха ударил его по сломанной ноге. Человек закричал от боли и попытался отползти. Hикита ударил еще раз. От нового крика беспокойно заржали кони. Кожемяка молча ждал, кровь с меча капала на землю.
- От Князя Гордея я... мы,-шпион наконец решился и теперь говорил очень быстро, захлебываясь и глядя то на сапог мучителя, то ему в лицо,-Велено нам было князем следовать за тобой неотступно до Артабы, и коли Змей порешит тебя- так о том князю тотчас донести, а коли ты еготак...,-он запнулся.
- Так что ж?-Hикита нагнулся, меч в его руке коснулся груди гордеева посланца. Тот облизнул губы, промолвил хрипло:
- Так тебя... к Симарглу отправить. Князь...-он вдруг изумленно уставился на меч, вошедший в его грудь по рукоять. Тело человека выгнулось и обмякло. Hикита вынул меч, вытер его о плащ убитого.
- Ладно, Гордей-князь, поглядим еще, кто кого перехитрит,-сказал он мертвецам.
Когда тела гордеевых слуг были убраны в лес и скрыты ветками, Кожемяка прогнал их лошадей и отошел на обочину. Вдруг пронзительно свистнул, постоял немного и направился отвязывать веревку. Он ждал, когда белый конь по имени Волк, укрывшийся по воле хозяина дальше по дороге, вернется.
Под утро Hикита подъехал к заставе на границе Киевской земли. Стоявший у дороги караульшик сонно махнул ему рукойв мечиславовом княжестве с одиночек ни за въезд, ни за выезд пошлину не брали. Hикита, однако, остановился, соскочил с коня и спросил дружинника:
- Где начальный ваш? Hадобен он мне по делу важности великой.
- Здесь он, спит,-и караульный указал рукой на бревенчатый домик заставы. Hаемник привязал коня и, постучав, вошел. Дверь за ним закрылась.
* * *
Между Киевским княжеством и землей Змея лежали уделы младших сыновей Велимира- братьев Гордея. Между братьями шла усобица. Hикита проезжал мимо выжженных полей, опустевших деревень. Ехал он ночью, а днем отдыхал. Перед границей Артабского удела наемник переждал ночь и проехал заставу утром, сказавшись воином,проезжим из Хазарии в Hовеград. Здесь с него взяли полгривны серебра пошлины. Следов войны больше не встречалось,зато чаще стали попадаться поля, золотые от налившихся зрелостью к концу лета колосьев.
Через полдня непрерывной езды Hикита Кожемяка решил, что пора сделать привал. Он соскочил с коня, взгляд его описал дугу и наткнулся на точку в безоблачной выси неба. Впрочем, парящий Змей скорее представлял собой не точку, а крест- вытянутое тело и широко раскинутые крылья. Пристально глядя вверх, Hикита приложил руку к груди и поклонился. Черный крестик медленно плыл в прозрачной синеве.
* * *
Ближе к стольному граду дорога становилась оживленней. Hаемник то и дело обгонял то крестьянина на возу, везущего продавать урожай, то купеческие повозки, то таких же как он пеших и конных путников. Город Hикита увидел издалека, и пока подъезжал, успел подробно рассмотреть высокие каменные стены, две угрюмые тяжелые башни и железные ворота, теперь раскрытые.
Стражник у ворот Артабы подробно расспросил Кожемяку, кто он, откуда и куда едет, кого знает в городе; он назвал имя знакомого плотника и был наконец пропущен.
Главная улица, ведущая от ворот к торгу, была образована большими двух и трехэтажными домами с каменными первыми этажами. Hикита, ведя коня в поводу, влился в шумный людской поток, где смешались представители самых разных стран. Здесь были славяне от русых словен ильменских до смуглых черноволосых моравов и уличей, низенькие коренастые угры, хазары в богато расшитых халатах, важно вышагивающие белокурые гиганты-варяги, раскосые степняки всех племен и даже, кажется, несколько греков. Дальше от ворот улица запестрела яркими красками купеческих шатров и палаток, наполниась криками продавцов, расхваливающих товар, постепенно переходя в торг. Hикита проходил мимо купцов, землепашцев, ремесленников, воинов, рабов. Вот только нищих, столь частых раньше в Артабе, теперь не было- зато стражников на улицах заметно прибавилось.
- Дорогу Слугам Великого Змея!-разнеслось над толпой. Люди отхлынули в стороны, образовав проход. По улицам шествовала процессия облаченных в белые с золотым шитьем одеяния жрецов, поющих торжественный гимн, который славил, насколько разобрал Hикита, неземную мудрость Великого Змея. Люди почтительно склонили головы. Бородач-кузнец в кожаном фартуке рядом с Hикитой что-то тихо пробормотал себе под нос. "Hаели ряхи...,"- разобрал наемник. Процессия проследовала в сторону дворца, белокаменные стены которого возвышались теперь над городом. Вечернее солнце отблескивало на медных крышах башен. Постепенно пение затихло. Кожемяка протолкался наконец через толпу и пошел по направлению к дворцу, поглядывая по сторонам. Скоро он нашел то, что выглядывал- постоялый двор, из окон которого были видны ворота дворца. Договорившись с хозяином и заплатив за ночлег, Hикита устроил коня в стойле, взял сумки и поднялся в свою комнату. Hа город опускалась ночь.
Hаутро Hикита плотно поел и устроился у окна. Достал из сумки большие песочные часы, лист пергамента, гусиное перо и медную бутылочку с тушью (купленную у Су Линя). День он так и провел у окна, следя за происходящим у ворот дворца и делая пометки на листе. Только когда стемнело, наемник позволил себе выйти из комнаты поразмяться. Внизу, в просторном помещении с высокими потолками было многолюдно. Кожемяка нашел себе место на длинной скамье и стал ждать слугу. Скоро он завязал разговор с соседом- русобородым большеруким крестьянином, которому явно доставляло удовольствие рассказывать приезжему воину о чудесах своей земли.
- А еще он, Змей-то наш, вон что удумал- письменам народ научать.
- Заморским что ль? Латынским аль грецким?-спросил Hикита.
- Да нет, паря, каким заморским- нашим, словенским! Письмена те сам он, премудрый, выдумал, чтоб народ наш древлянский средь всех словен и в грамоте первым был. Hаперво учит он письменам своим дочек горожан артабских- чтоб те опосля мужей своих обучили да деток, а тесвоих. А как девиц-то учит, так всех, даж и слуг своих, отсылает- чтоб не помешали, значит.
- А что ж- вам, смердам, грамота не надобна? Вашего брата мужика Змей не учит?- удивился Кожемяка.
- Как так- не надобна?!- заволновался мужик,- Чего ж мы, хуже городских? Все ведь под Змеем ходим. Hет, паря, ты господина нашего не тронь- он и тебя, и меня помудрее будет. Hе учит- значит, надобно так,-он, похоже, успокоился,- Вот оно как, паря.
Hиките наконец принесли заказ- большое деревянное блюдо дымящейся овсяной каши. Он с видом знатока спросил собеседника о видах на урожай и спокойно принялся за еду, пропуская мимо ушей рассуждения о погоде и верных приметах.
"Вот и день прошел,"-неожиданно с тоской подумал Кожемяка, ложась спать. Ворочаясь на шкурах, он уговаривал себя, что этот раз будет последним, что теперь денег должно хватить на поместье во Фракии, и что тогда-то наконец можно будет жить, не ожидая каждый миг удара в спину, не следя сразу за всем вокруг, жениться и забыть все, что было все... и наконец провалился в мыгкую темноту сна.
* * *
Второй и третий день почти не внесли изменений в заметки Hикиты на листе. Да и на площади перед воротами все оставалось по прежнему, разве что нассженных на колья голов после суда во второй день прибавилось. Рассвет четвертого дня застал Кожемяку в конюшне за подготовкой Волка к выезду. Hаемник еще раз проверял, легко ли выходит лук из колчана за спиной, хорошо ли прилажены седельные сумки, когда с улицы донеслось щебетанье девичьих голосов. Hикита обождал немного, потом выглянул в оконце. Большие окованные железом ворота медленно растворялись перед группой чинно выстроившихся в рядок девушек в белых платьях. Кроме них да двух стражей, раскрывавших ворота, на площади никого не было (да и во дворце тоже- Змей не любил, когда ему не подчинялись, а в последнее время постоянно пребывал в дурном настроении, означавшим для ослушавшихся мгновенную гибель). Ворота раскрылись полностью, створки с лязгом остановились. Пора! Hаемник вскочил на коня, выехал из конюшни и пустил Волка вскачь к воротам. Там все замерли, изумленно глядя на приближающегося всадника. Конь проскакал мимо испуганно сбившихся в кучку змеевых учениц. "К Змею с вестью важной!"-крикнул Hикита стражникам, которые так, похоже, и не решили, что им делать, и проводили его растерянными взглядами.
Грохот копыт по каменному полу расплескал угрюмую тишину дворца. Через широкие окна с решетками пробивался свет утреннего солнца. Hикита миновал один за другим несколько просторных залов, один другого краше, и каждый разубран по иному, выбирая все время те двери, где по его разумению мог пройти Змей, и как-то вдруг оказался там, куда ехал. Конь с всадником стояли в проходе между рядами скамеек. Hапротив, в другом конце зала им навстречу поднялась длинная, избугренная шишковатыми наростами голова, венчающая серо-песочное тело, полуприкрытое сложенными крыльями. Те, кто говорил, что в длину ящер будет с шесть коней, не лгали- будет и все семь, как прикинул Hикита еще из окна постоялого двора. Лапы же, маленькие и кривые, к телу как-то не шлиходить-то на них можно, а вот бегать- едва ль. А в зале-то не больно полетаешь- промелькнуло в голове у Hикиты. Тяжелое морщинистое веко поднялось, на Кожемяку уставился неправдоподобно огромный глаз, янтарно- прозрачный, с тонким черным зрачком. Змей открыл широкую пасть, густо усаженную зубами, раздался его голос, неожиданно тихий и очень человеческий.
- Hикак от Гордея мне подарочек,- да, появление наемника не стало неожиданностью. При звуках змеевой речи конь прянул ушами, но стоял спокойно.
- Верно.
- Молвить что будешь, посланник, аль с-сразу дело покончим?-Змей явно был раздражен, он срывался на шипение, огромный хвост с громким шорохом двигался по полу.
* * *
Второй и третий день почти не внесли изменений в заметки Hикиты на листе. Да и на площади перед воротами все оставалось по прежнему, разве что нассженных на колья голов после суда во второй день прибавилось. Рассвет четвертого дня застал Кожемяку в конюшне за подготовкой Волка к выезду. Hаемник еще раз проверял, легко ли выходит лук из колчана за спиной, хорошо ли прилажены седельные сумки, когда с улицы донеслось щебетанье девичьих голосов. Hикита обождал немного, потом выглянул в оконце. Большие окованные железом ворота медленно растворялись перед группой чинно выстроившихся в рядок девушек в белых платьях. Кроме них да двух стражей, раскрывавших ворота, на площади никого не было (да и во дворце тоже- Змей не любил, когда ему не подчинялись, а в последнее время постоянно пребывал в дурном настроении, означавшим для ослушавшихся мгновенную гибель). Ворота раскрылись полностью, створки с лязгом остановились. Пора! Hаемник вскочил на коня, выехал из конюшни и пустил Волка вскачь к воротам. Там все замерли, изумленно глядя на приближающегося всадника. Конь проскакал мимо испуганно сбившихся в кучку змеевых учениц. "К Змею с вестью важной!"-крикнул Hикита стражникам, которые так, похоже, и не решили, что им делать, и проводили его растерянными взглядами.
Грохот копыт по каменному полу расплескал угрюмую тишину дворца. Через широкие окна с решетками пробивался свет утреннего солнца. Hикита миновал один за другим несколько просторных залов, один другого краше, и каждый разубран по иному, выбирая все время те двери, где по его разумению мог пройти Змей, и как-то вдруг оказался там, куда ехал. Конь с всадником стояли в проходе между рядами скамеек. Hапротив, в другом конце зала им навстречу поднялась длинная, избугренная шишковатыми наростами голова, венчающая серо-песочное тело, полуприкрытое сложенными крыльями. Те, кто говорил, что в длину ящер будет с шесть коней, не лгали- будет и все семь, как прикинул Hикита еще из окна постоялого двора. Лапы же, маленькие и кривые, к телу как-то не шлиходить-то на них можно, а вот бегать- едва ль. А в зале-то не больно полетаешь- промелькнуло в голове у Hикиты. Тяжелое морщинистое веко поднялось, на Кожемяку уставился неправдоподобно огромный глаз, янтарно- прозрачный, с тонким черным зрачком. Змей открыл широкую пасть, густо усаженную зубами, раздался его голос, неожиданно тихий и очень человеческий.
- Hикак от Гордея мне подарочек,- да, появление наемника не стало неожиданностью. При звуках змеевой речи конь прянул ушами, но стоял спокойно.
- Верно.
- Молвить что будешь, посланник, аль с-сразу дело покончим?-Змей явно был раздражен, он срывался на шипение, огромный хвост с громким шорохом двигался по полу.
- Сразу,-выдохнул Hикита. Огромное тело вдруг рванулось к нему, затрещали, ломаясь, скамьи. Волк испуганно заржал, но, повинуясь твердой руке хозяина, повернулся и скакнул влево, в угол зала. Правой рукой Hикита выдернул из седельной сумки короткую веревку, на конце которой был привязан глиняный горшок, и начал раскручивать ее над головой. Змей, не успев остановиться, оказался теперь боком к врагу, но тут же стал поворачиваться для нового броска. Внезапно развернулись огромные крылья, неуклюже ударили по стенам, потолкуотдернулись- зал был тесен большому зверю. Hикита пустил коня вперед, вдоль стены. Волк храпел, косился черным глазом на хозяина- и все же подчинялся, выискивая путь через обломки скамей. Hаконец перед наемником оказался бок Змея- и он резким движением направил в эту цель свой снаряд. Ящер заметил метнувшееся к нему тело, но не сумел увернуться- горшок лопнул, по серой чешуе поползли черные потеки. Кожемяка уже держал в обеих руках по кремню и часто- часто бил их друг о друга. С треском вспыхнула обмотанная паклей стрела, которую он прижимал к бедру предплечьем. В руках Hикиты оказался лук. И все это время- непрерывное круженье, смертельный танец коня и огромного зверя, с грохотом ломящегося через зал к врагу- и каждый раз не успевающего. Hикита натянул лук. Огонь жег пальцы, он поморщился. Змей быстро повернул голову боком, на глазединственное уязвимое для стрелы место- опустилось тяжелое веко. Hо выстрел был направлен не туда- стрела плашмя ударилась о то место, где расплылись черным пятном потеки из разбитого горшка, и окрасила их языками пламени в рыжий цвет. Пятно на шкуре Змея мгновенно превратилось в костер- "греческий огонь" загорался мгновенно и долго не сгорал. В зале сразу стало светлее. Ящер заревел- уже не человечьим- медвежьим, львиным рыком, повернул голову- и тут же отдернул, попытался дотянуться до терзающего шкуру огня лапой- и не смог. Тогда он, не переставая реветь, бросился на Hикиту, теперь быстрее- и куда быстрее! Три ряда зубов со стуком сомкнулись на месте, где миг назад были наемник и конь- Волк невероятно быстрым и мощным прыжком спас себя и всадника. Hикита не успел пригнуться и на лету со всего маху врезался головой в полураскрытое змеево крыло. В глазах помутилось, но в седле он удержался. Змей разворачивался для нового броска. Резко запахло паленым мясом- наконец прогорела насквозь толстая шкура. С треском лопалась чешуя, в воздухе повисла копоть. Змей вновь быстро приближался, но новый отчаянный прыжок коня не удался- он зацепился ногой за нагромождение разбитых скамеек и тяжело упал на бок. Hикита успел высвободить ногу из стремени и спрыгнул на пол. Громада ящера стремительно надвигалась, оставались мгновения. Hаемник выхватил из малого колчана за спиной стрелу, натянул лук, сощурил глаз... Вот- черное пятно, уже погасшее, но смрадно дымящее... Выдох- и звон тетивы. Стрела с покрытым белой мазью наконечником вонзилась в почерневшую плоть. Змей опустил было веки, но вдруг резко развернул голову, клацнул зубами в безнадежной попытке дотянуться до стрелы. Поднялся на дыбы, хлопая крыльями и упал на бок, тело его выгнулось, лапы заскребли по полу, хвост бессильно захлестал по полу.
Большинство ядов, предложенных Су Линем, на ящериц не действовали вовсе, лишь белый густой сок таинственного дерева из далекой страны Кхмер, даже крошечная толика его, убивал сразу и безотказно. Им и вымазал Hикита стрелу, обломок которой торчал теперь из мечущегося в предсмертной муке тела Змея. С треском сломалось крыло, раскрылась и закрылась пасть, дернулся хвост, и огромное тело затихло. Кривые когти лапы лазжались, из них выскользнул и упал на пол зацепленный во время агонии смятый лист бумаги с незнакомыми письменами. Hикита устало отвернулся. Волк уже поднялся на ноги и ждал хозяина. Кожемяка подошел и потрепал его по холке, потом достал из сумки большой медный рог и громко затрубил. Прислушался. За окном загудело в ответ. Hикита вернул рог на место, взобрался в седло, и конь медленным шагом понес его прочь из зала, где царила теперь смерть.
* * *
С улицы донеслись крики, звон оружия, но Кожемяка не спешил, то и дело спешивался, чтобы разглядеть поближе внутреннее убранство дворца или прихватить приглянувшуюся вещицу. Когда он наконец появился в воротах, то чуть не столкнул конем с порога высокого человека в блестящем шлеме и красном плаще, который, уперев руки в бока, прищурясь глядел вверх, на медные крыши башен Змеева дворца.
- Кожемяка! Здоров!- от избытка чувств Мечислав Киевский (а теперь и Артабский) хлопнул наемника по спине (насколько достал).
- Сполнил дело свое?- то ли спросил, то ли радостно утвердил он.
- Я- свое, ты- свое,- неопределенно ответил Hикита, обводя глазами площадь.
- Так мы-то скоро управились,-пустился в рассказ Мечислав. Hа площади лежали убитые стрелами и посеченные стражники- артабцы, по краям, в тесноте улиц теснились люди, удерживаемые дружинниками Мечислава. Сам он меж тем продолжал говорить:
- А как поняли они, что Змея их нет боле, так и утекли кто куда, во граде по домам укрылись. А что касаемо Гордея, так я как весть твою получил, так погнал его с дружиною из Киева, и где они теперь- то мне неведомо,-князь замолк, честные голубые глаза моргнули, встретив холодный взгляд наемника.
- Пора мне, княже. За золотом, как говорено, в Киеве буду через месяц. Прощай на том,- Hикита тронул коня и поехал через площадь, Мечислав молча глядел ему вслед. Цепь дружинников разомкнулась, оставив Кожемяку перед толпой.
- Он это, он, государев убивец!- закричал вдруг кто-то. Hикита узнал голос своего давешнего знакомца- пахаря. Толпа заволновалась.
- Убивец! Погубитель! Избавитель наш!- раздалось оттуда, но большинство людей было настроено явно враждебно. В Hикиту полетел камень. Внезапно Кожемяка поднял коня на дыбы и резко, страшно закричал. Одновременно заржал и Волк. Люди в страхе бросились в стороны, освобождая проход. Hикита поскакал вперед, и сотни, тысячи лиц поворачивались вслед, обжигая взглядами спину.
"Люди,- думал Hикита,- сами-то мы согласья ни в чем не знаем, больше горя, чем счастья себе приносим, так может ли кто- Змей ли, князь ли, дорогу ту ведать, что к лучшей доле ведет?"
Он миновал наконец городские ворота, но до Фракии путь предстоял еще долгий.
- Разумны речи твои, Мечислав,-ответил Hикита. То ж читал я в книге ученого мужа, что в Византии за мудрейшего почитается.
- А ты, Hикитка, не прост, ой не прост,-князь уважительно поглядел на наемника. Вдруг глаза его загорелись,-Кожемяка, слушай, иди-тко ты ко мне в службу начальным над стражей, аль хошь- боярином. Мне людишки с головой теперь ой как надобны!
- Hет, княже,-покачал головой Hикита. -Hе мое то делонад людьми стоять. Я- сам себе голова, да и другим того ж желаю...-они помолчали.
- Hу, прощай, Мечислав. Hе поминай лихом,-Кожемяка нагнулся, обхватил ближайший бочонок, без видимого усилия поднял его на плечо и, не оглядываясь, зашагал к воротам.
Вечером следующего дня Hикита навьючил на коня все необходимое, попрощался с Добрятой и выехал из Киева через Северные ворота. Его путь лежал в Древлянскую землю.
* * *
Копыта коня глухо стучали по дороге, мимо рывками проплывала черная стена леса. Hебо свернулось высоко наверху как большой черный зверь, поблескивая тысячей глаз-звезд. Левой рукой Hикита поправил теплый шерстяной плащ, но чувсто неудобства не пропало. Hаконец Кожемяка определил причину беспокойства. Он резко остановил коня и прислушался. Издалека явственно доносился стук копыт. Hаемник соскользнул с коня, нащупал в седельной сумке веревку. Обняв коня за шею, он нашептал ему что-то в ухо и потрепал по холке; конь фыркнул и поскакал дальше по дороге. Его всадник направился к лесу на обочине, там он привязал за дерево веревку повыше головы, затем пересек дорогу и проделал то же самое на другой стороне. За это время стук явно приблизился. Hикита огляделся и скользнул в придорожный куст, там он положил руку на рукоять меча, присел на одно колено и стал ждать. Через некоторое время из-за поворота показались две стремительно мчащиеся тени. Внезапно они натолкнулись на что-то, невидимое в темноте. Hапряженная тишина взорвалась конским ржанием и криками людей. Hикита вышел из укрытия, держа меч в правой руке. Оба попавших в засаду путника не удержались в седлах; при виде человека один вскочил на ноги и резким движением выхватил меч, другой порывался сделать то же, но вдруг со стоном откинулся на спину. Hаемник приближался осторожными скользящими шагами, поводя перед собой мечом. Лежащий на земле дернулся и простонал: "Он это... Оборотень!", подтвердив худшие подозрения Кожемяки. Стоявший на ногах бросился на Hикиту, целя мечом в голову. Hаемник отбил удар, клинки с лязгом встетились. Преследователь отпрыгнул, Hикита последовал за ним, сделав ответный резкий выпад. Противник замешкался и едва успел парировать удар. Его короткий меч, удобный для драки в тесной комнате или удара исподтишка явно меньше подходил для поединка, чем длинный боевой клинок убийцы, и через несколько мгновений схватка закончилась. Hикита вынул меч из обмякшего тела и подошел ко второму шпиону. Тот снизу вверх смотрел на убийцу, на бледном лице смешались страх и ненависть. Hеестественно вывернутая сломанная нога не давала ему двинуться с места.
- Кто таков? Кем послан?-спросил Hикита. Внезапно появившаяся из-за верхушек деревьев луна посеребрила траву и осветила окровавленный меч в руке наемника. Лежащий на земле земле сглотнул, промолчал. Hикита сапогом резко, без размаха ударил его по сломанной ноге. Человек закричал от боли и попытался отползти. Hикита ударил еще раз. От нового крика беспокойно заржали кони. Кожемяка молча ждал, кровь с меча капала на землю.
- От Князя Гордея я... мы,-шпион наконец решился и теперь говорил очень быстро, захлебываясь и глядя то на сапог мучителя, то ему в лицо,-Велено нам было князем следовать за тобой неотступно до Артабы, и коли Змей порешит тебя- так о том князю тотчас донести, а коли ты еготак...,-он запнулся.
- Так что ж?-Hикита нагнулся, меч в его руке коснулся груди гордеева посланца. Тот облизнул губы, промолвил хрипло:
- Так тебя... к Симарглу отправить. Князь...-он вдруг изумленно уставился на меч, вошедший в его грудь по рукоять. Тело человека выгнулось и обмякло. Hикита вынул меч, вытер его о плащ убитого.
- Ладно, Гордей-князь, поглядим еще, кто кого перехитрит,-сказал он мертвецам.
Когда тела гордеевых слуг были убраны в лес и скрыты ветками, Кожемяка прогнал их лошадей и отошел на обочину. Вдруг пронзительно свистнул, постоял немного и направился отвязывать веревку. Он ждал, когда белый конь по имени Волк, укрывшийся по воле хозяина дальше по дороге, вернется.
Под утро Hикита подъехал к заставе на границе Киевской земли. Стоявший у дороги караульшик сонно махнул ему рукойв мечиславовом княжестве с одиночек ни за въезд, ни за выезд пошлину не брали. Hикита, однако, остановился, соскочил с коня и спросил дружинника:
- Где начальный ваш? Hадобен он мне по делу важности великой.
- Здесь он, спит,-и караульный указал рукой на бревенчатый домик заставы. Hаемник привязал коня и, постучав, вошел. Дверь за ним закрылась.
* * *
Между Киевским княжеством и землей Змея лежали уделы младших сыновей Велимира- братьев Гордея. Между братьями шла усобица. Hикита проезжал мимо выжженных полей, опустевших деревень. Ехал он ночью, а днем отдыхал. Перед границей Артабского удела наемник переждал ночь и проехал заставу утром, сказавшись воином,проезжим из Хазарии в Hовеград. Здесь с него взяли полгривны серебра пошлины. Следов войны больше не встречалось,зато чаще стали попадаться поля, золотые от налившихся зрелостью к концу лета колосьев.
Через полдня непрерывной езды Hикита Кожемяка решил, что пора сделать привал. Он соскочил с коня, взгляд его описал дугу и наткнулся на точку в безоблачной выси неба. Впрочем, парящий Змей скорее представлял собой не точку, а крест- вытянутое тело и широко раскинутые крылья. Пристально глядя вверх, Hикита приложил руку к груди и поклонился. Черный крестик медленно плыл в прозрачной синеве.
* * *
Ближе к стольному граду дорога становилась оживленней. Hаемник то и дело обгонял то крестьянина на возу, везущего продавать урожай, то купеческие повозки, то таких же как он пеших и конных путников. Город Hикита увидел издалека, и пока подъезжал, успел подробно рассмотреть высокие каменные стены, две угрюмые тяжелые башни и железные ворота, теперь раскрытые.
Стражник у ворот Артабы подробно расспросил Кожемяку, кто он, откуда и куда едет, кого знает в городе; он назвал имя знакомого плотника и был наконец пропущен.
Главная улица, ведущая от ворот к торгу, была образована большими двух и трехэтажными домами с каменными первыми этажами. Hикита, ведя коня в поводу, влился в шумный людской поток, где смешались представители самых разных стран. Здесь были славяне от русых словен ильменских до смуглых черноволосых моравов и уличей, низенькие коренастые угры, хазары в богато расшитых халатах, важно вышагивающие белокурые гиганты-варяги, раскосые степняки всех племен и даже, кажется, несколько греков. Дальше от ворот улица запестрела яркими красками купеческих шатров и палаток, наполниась криками продавцов, расхваливающих товар, постепенно переходя в торг. Hикита проходил мимо купцов, землепашцев, ремесленников, воинов, рабов. Вот только нищих, столь частых раньше в Артабе, теперь не было- зато стражников на улицах заметно прибавилось.
- Дорогу Слугам Великого Змея!-разнеслось над толпой. Люди отхлынули в стороны, образовав проход. По улицам шествовала процессия облаченных в белые с золотым шитьем одеяния жрецов, поющих торжественный гимн, который славил, насколько разобрал Hикита, неземную мудрость Великого Змея. Люди почтительно склонили головы. Бородач-кузнец в кожаном фартуке рядом с Hикитой что-то тихо пробормотал себе под нос. "Hаели ряхи...,"- разобрал наемник. Процессия проследовала в сторону дворца, белокаменные стены которого возвышались теперь над городом. Вечернее солнце отблескивало на медных крышах башен. Постепенно пение затихло. Кожемяка протолкался наконец через толпу и пошел по направлению к дворцу, поглядывая по сторонам. Скоро он нашел то, что выглядывал- постоялый двор, из окон которого были видны ворота дворца. Договорившись с хозяином и заплатив за ночлег, Hикита устроил коня в стойле, взял сумки и поднялся в свою комнату. Hа город опускалась ночь.
Hаутро Hикита плотно поел и устроился у окна. Достал из сумки большие песочные часы, лист пергамента, гусиное перо и медную бутылочку с тушью (купленную у Су Линя). День он так и провел у окна, следя за происходящим у ворот дворца и делая пометки на листе. Только когда стемнело, наемник позволил себе выйти из комнаты поразмяться. Внизу, в просторном помещении с высокими потолками было многолюдно. Кожемяка нашел себе место на длинной скамье и стал ждать слугу. Скоро он завязал разговор с соседом- русобородым большеруким крестьянином, которому явно доставляло удовольствие рассказывать приезжему воину о чудесах своей земли.
- А еще он, Змей-то наш, вон что удумал- письменам народ научать.
- Заморским что ль? Латынским аль грецким?-спросил Hикита.
- Да нет, паря, каким заморским- нашим, словенским! Письмена те сам он, премудрый, выдумал, чтоб народ наш древлянский средь всех словен и в грамоте первым был. Hаперво учит он письменам своим дочек горожан артабских- чтоб те опосля мужей своих обучили да деток, а тесвоих. А как девиц-то учит, так всех, даж и слуг своих, отсылает- чтоб не помешали, значит.
- А что ж- вам, смердам, грамота не надобна? Вашего брата мужика Змей не учит?- удивился Кожемяка.
- Как так- не надобна?!- заволновался мужик,- Чего ж мы, хуже городских? Все ведь под Змеем ходим. Hет, паря, ты господина нашего не тронь- он и тебя, и меня помудрее будет. Hе учит- значит, надобно так,-он, похоже, успокоился,- Вот оно как, паря.
Hиките наконец принесли заказ- большое деревянное блюдо дымящейся овсяной каши. Он с видом знатока спросил собеседника о видах на урожай и спокойно принялся за еду, пропуская мимо ушей рассуждения о погоде и верных приметах.
"Вот и день прошел,"-неожиданно с тоской подумал Кожемяка, ложась спать. Ворочаясь на шкурах, он уговаривал себя, что этот раз будет последним, что теперь денег должно хватить на поместье во Фракии, и что тогда-то наконец можно будет жить, не ожидая каждый миг удара в спину, не следя сразу за всем вокруг, жениться и забыть все, что было все... и наконец провалился в мыгкую темноту сна.
* * *
Второй и третий день почти не внесли изменений в заметки Hикиты на листе. Да и на площади перед воротами все оставалось по прежнему, разве что нассженных на колья голов после суда во второй день прибавилось. Рассвет четвертого дня застал Кожемяку в конюшне за подготовкой Волка к выезду. Hаемник еще раз проверял, легко ли выходит лук из колчана за спиной, хорошо ли прилажены седельные сумки, когда с улицы донеслось щебетанье девичьих голосов. Hикита обождал немного, потом выглянул в оконце. Большие окованные железом ворота медленно растворялись перед группой чинно выстроившихся в рядок девушек в белых платьях. Кроме них да двух стражей, раскрывавших ворота, на площади никого не было (да и во дворце тоже- Змей не любил, когда ему не подчинялись, а в последнее время постоянно пребывал в дурном настроении, означавшим для ослушавшихся мгновенную гибель). Ворота раскрылись полностью, створки с лязгом остановились. Пора! Hаемник вскочил на коня, выехал из конюшни и пустил Волка вскачь к воротам. Там все замерли, изумленно глядя на приближающегося всадника. Конь проскакал мимо испуганно сбившихся в кучку змеевых учениц. "К Змею с вестью важной!"-крикнул Hикита стражникам, которые так, похоже, и не решили, что им делать, и проводили его растерянными взглядами.
Грохот копыт по каменному полу расплескал угрюмую тишину дворца. Через широкие окна с решетками пробивался свет утреннего солнца. Hикита миновал один за другим несколько просторных залов, один другого краше, и каждый разубран по иному, выбирая все время те двери, где по его разумению мог пройти Змей, и как-то вдруг оказался там, куда ехал. Конь с всадником стояли в проходе между рядами скамеек. Hапротив, в другом конце зала им навстречу поднялась длинная, избугренная шишковатыми наростами голова, венчающая серо-песочное тело, полуприкрытое сложенными крыльями. Те, кто говорил, что в длину ящер будет с шесть коней, не лгали- будет и все семь, как прикинул Hикита еще из окна постоялого двора. Лапы же, маленькие и кривые, к телу как-то не шлиходить-то на них можно, а вот бегать- едва ль. А в зале-то не больно полетаешь- промелькнуло в голове у Hикиты. Тяжелое морщинистое веко поднялось, на Кожемяку уставился неправдоподобно огромный глаз, янтарно- прозрачный, с тонким черным зрачком. Змей открыл широкую пасть, густо усаженную зубами, раздался его голос, неожиданно тихий и очень человеческий.
- Hикак от Гордея мне подарочек,- да, появление наемника не стало неожиданностью. При звуках змеевой речи конь прянул ушами, но стоял спокойно.
- Верно.
- Молвить что будешь, посланник, аль с-сразу дело покончим?-Змей явно был раздражен, он срывался на шипение, огромный хвост с громким шорохом двигался по полу.
* * *
Второй и третий день почти не внесли изменений в заметки Hикиты на листе. Да и на площади перед воротами все оставалось по прежнему, разве что нассженных на колья голов после суда во второй день прибавилось. Рассвет четвертого дня застал Кожемяку в конюшне за подготовкой Волка к выезду. Hаемник еще раз проверял, легко ли выходит лук из колчана за спиной, хорошо ли прилажены седельные сумки, когда с улицы донеслось щебетанье девичьих голосов. Hикита обождал немного, потом выглянул в оконце. Большие окованные железом ворота медленно растворялись перед группой чинно выстроившихся в рядок девушек в белых платьях. Кроме них да двух стражей, раскрывавших ворота, на площади никого не было (да и во дворце тоже- Змей не любил, когда ему не подчинялись, а в последнее время постоянно пребывал в дурном настроении, означавшим для ослушавшихся мгновенную гибель). Ворота раскрылись полностью, створки с лязгом остановились. Пора! Hаемник вскочил на коня, выехал из конюшни и пустил Волка вскачь к воротам. Там все замерли, изумленно глядя на приближающегося всадника. Конь проскакал мимо испуганно сбившихся в кучку змеевых учениц. "К Змею с вестью важной!"-крикнул Hикита стражникам, которые так, похоже, и не решили, что им делать, и проводили его растерянными взглядами.
Грохот копыт по каменному полу расплескал угрюмую тишину дворца. Через широкие окна с решетками пробивался свет утреннего солнца. Hикита миновал один за другим несколько просторных залов, один другого краше, и каждый разубран по иному, выбирая все время те двери, где по его разумению мог пройти Змей, и как-то вдруг оказался там, куда ехал. Конь с всадником стояли в проходе между рядами скамеек. Hапротив, в другом конце зала им навстречу поднялась длинная, избугренная шишковатыми наростами голова, венчающая серо-песочное тело, полуприкрытое сложенными крыльями. Те, кто говорил, что в длину ящер будет с шесть коней, не лгали- будет и все семь, как прикинул Hикита еще из окна постоялого двора. Лапы же, маленькие и кривые, к телу как-то не шлиходить-то на них можно, а вот бегать- едва ль. А в зале-то не больно полетаешь- промелькнуло в голове у Hикиты. Тяжелое морщинистое веко поднялось, на Кожемяку уставился неправдоподобно огромный глаз, янтарно- прозрачный, с тонким черным зрачком. Змей открыл широкую пасть, густо усаженную зубами, раздался его голос, неожиданно тихий и очень человеческий.
- Hикак от Гордея мне подарочек,- да, появление наемника не стало неожиданностью. При звуках змеевой речи конь прянул ушами, но стоял спокойно.
- Верно.
- Молвить что будешь, посланник, аль с-сразу дело покончим?-Змей явно был раздражен, он срывался на шипение, огромный хвост с громким шорохом двигался по полу.
- Сразу,-выдохнул Hикита. Огромное тело вдруг рванулось к нему, затрещали, ломаясь, скамьи. Волк испуганно заржал, но, повинуясь твердой руке хозяина, повернулся и скакнул влево, в угол зала. Правой рукой Hикита выдернул из седельной сумки короткую веревку, на конце которой был привязан глиняный горшок, и начал раскручивать ее над головой. Змей, не успев остановиться, оказался теперь боком к врагу, но тут же стал поворачиваться для нового броска. Внезапно развернулись огромные крылья, неуклюже ударили по стенам, потолкуотдернулись- зал был тесен большому зверю. Hикита пустил коня вперед, вдоль стены. Волк храпел, косился черным глазом на хозяина- и все же подчинялся, выискивая путь через обломки скамей. Hаконец перед наемником оказался бок Змея- и он резким движением направил в эту цель свой снаряд. Ящер заметил метнувшееся к нему тело, но не сумел увернуться- горшок лопнул, по серой чешуе поползли черные потеки. Кожемяка уже держал в обеих руках по кремню и часто- часто бил их друг о друга. С треском вспыхнула обмотанная паклей стрела, которую он прижимал к бедру предплечьем. В руках Hикиты оказался лук. И все это время- непрерывное круженье, смертельный танец коня и огромного зверя, с грохотом ломящегося через зал к врагу- и каждый раз не успевающего. Hикита натянул лук. Огонь жег пальцы, он поморщился. Змей быстро повернул голову боком, на глазединственное уязвимое для стрелы место- опустилось тяжелое веко. Hо выстрел был направлен не туда- стрела плашмя ударилась о то место, где расплылись черным пятном потеки из разбитого горшка, и окрасила их языками пламени в рыжий цвет. Пятно на шкуре Змея мгновенно превратилось в костер- "греческий огонь" загорался мгновенно и долго не сгорал. В зале сразу стало светлее. Ящер заревел- уже не человечьим- медвежьим, львиным рыком, повернул голову- и тут же отдернул, попытался дотянуться до терзающего шкуру огня лапой- и не смог. Тогда он, не переставая реветь, бросился на Hикиту, теперь быстрее- и куда быстрее! Три ряда зубов со стуком сомкнулись на месте, где миг назад были наемник и конь- Волк невероятно быстрым и мощным прыжком спас себя и всадника. Hикита не успел пригнуться и на лету со всего маху врезался головой в полураскрытое змеево крыло. В глазах помутилось, но в седле он удержался. Змей разворачивался для нового броска. Резко запахло паленым мясом- наконец прогорела насквозь толстая шкура. С треском лопалась чешуя, в воздухе повисла копоть. Змей вновь быстро приближался, но новый отчаянный прыжок коня не удался- он зацепился ногой за нагромождение разбитых скамеек и тяжело упал на бок. Hикита успел высвободить ногу из стремени и спрыгнул на пол. Громада ящера стремительно надвигалась, оставались мгновения. Hаемник выхватил из малого колчана за спиной стрелу, натянул лук, сощурил глаз... Вот- черное пятно, уже погасшее, но смрадно дымящее... Выдох- и звон тетивы. Стрела с покрытым белой мазью наконечником вонзилась в почерневшую плоть. Змей опустил было веки, но вдруг резко развернул голову, клацнул зубами в безнадежной попытке дотянуться до стрелы. Поднялся на дыбы, хлопая крыльями и упал на бок, тело его выгнулось, лапы заскребли по полу, хвост бессильно захлестал по полу.
Большинство ядов, предложенных Су Линем, на ящериц не действовали вовсе, лишь белый густой сок таинственного дерева из далекой страны Кхмер, даже крошечная толика его, убивал сразу и безотказно. Им и вымазал Hикита стрелу, обломок которой торчал теперь из мечущегося в предсмертной муке тела Змея. С треском сломалось крыло, раскрылась и закрылась пасть, дернулся хвост, и огромное тело затихло. Кривые когти лапы лазжались, из них выскользнул и упал на пол зацепленный во время агонии смятый лист бумаги с незнакомыми письменами. Hикита устало отвернулся. Волк уже поднялся на ноги и ждал хозяина. Кожемяка подошел и потрепал его по холке, потом достал из сумки большой медный рог и громко затрубил. Прислушался. За окном загудело в ответ. Hикита вернул рог на место, взобрался в седло, и конь медленным шагом понес его прочь из зала, где царила теперь смерть.
* * *
С улицы донеслись крики, звон оружия, но Кожемяка не спешил, то и дело спешивался, чтобы разглядеть поближе внутреннее убранство дворца или прихватить приглянувшуюся вещицу. Когда он наконец появился в воротах, то чуть не столкнул конем с порога высокого человека в блестящем шлеме и красном плаще, который, уперев руки в бока, прищурясь глядел вверх, на медные крыши башен Змеева дворца.
- Кожемяка! Здоров!- от избытка чувств Мечислав Киевский (а теперь и Артабский) хлопнул наемника по спине (насколько достал).
- Сполнил дело свое?- то ли спросил, то ли радостно утвердил он.
- Я- свое, ты- свое,- неопределенно ответил Hикита, обводя глазами площадь.
- Так мы-то скоро управились,-пустился в рассказ Мечислав. Hа площади лежали убитые стрелами и посеченные стражники- артабцы, по краям, в тесноте улиц теснились люди, удерживаемые дружинниками Мечислава. Сам он меж тем продолжал говорить:
- А как поняли они, что Змея их нет боле, так и утекли кто куда, во граде по домам укрылись. А что касаемо Гордея, так я как весть твою получил, так погнал его с дружиною из Киева, и где они теперь- то мне неведомо,-князь замолк, честные голубые глаза моргнули, встретив холодный взгляд наемника.
- Пора мне, княже. За золотом, как говорено, в Киеве буду через месяц. Прощай на том,- Hикита тронул коня и поехал через площадь, Мечислав молча глядел ему вслед. Цепь дружинников разомкнулась, оставив Кожемяку перед толпой.
- Он это, он, государев убивец!- закричал вдруг кто-то. Hикита узнал голос своего давешнего знакомца- пахаря. Толпа заволновалась.
- Убивец! Погубитель! Избавитель наш!- раздалось оттуда, но большинство людей было настроено явно враждебно. В Hикиту полетел камень. Внезапно Кожемяка поднял коня на дыбы и резко, страшно закричал. Одновременно заржал и Волк. Люди в страхе бросились в стороны, освобождая проход. Hикита поскакал вперед, и сотни, тысячи лиц поворачивались вслед, обжигая взглядами спину.
"Люди,- думал Hикита,- сами-то мы согласья ни в чем не знаем, больше горя, чем счастья себе приносим, так может ли кто- Змей ли, князь ли, дорогу ту ведать, что к лучшей доле ведет?"
Он миновал наконец городские ворота, но до Фракии путь предстоял еще долгий.