И Кенхреиде... никогда... о том...
Кинир
И твердь не разверзается при этом,
Чтоб поглотить несчастного отца?..
Я к женщине бесстыжей не решаюсь
Приблизиться... Но умирает дочь
Моя...
Кенхреида, Евриклея, Кинир, Мирра.
Кенхреида
На страшный плач сюда...
Кинир
О, небо!
(Бросается навстречу Кенхреиде и, преграждая
ей путь, заслоняет от нее умирающую Мирру.)
Уйди...
Кенхреида
Дитя мое...
Мирра
Опять она!
Евриклея
О, ужас! Окровавленную Мирру
Я вижу?..
Кенхреида
Дочь?..
Кинир
Уйди...
Кенхреида
Она без чувств!..
Как? Кто ее?.. Пусти...
Кинир
Не приближайся...
Я уведу тебя... Она... сама...
Моим мечом...
Кенхреида
И в этом состоянье
Ты дочь оставишь?.. Нет, пусти...
Кинир
Она
Нам более не дочь. Она питала
Преступную любовь... к Киниру...
Кенхреида
Что?
Чудовищно!..
Кинир
Не здесь же нам от горя
И от позора умирать. Идем.
Кенхреида
Позор!.. О дочь моя!..
Кинир
Идем...
Кенхреида
Злодейка!
Мне больше не обнять ее?..
(Кинир силой уводит жену.)
Мирра, Евриклея.
Мирра
Когда...
Я меч... просила... ты бы, Евриклея...
Послушалась... И я бы умерла...
Невинною... чем умирать... порочной...
<...> Если Гольдони еще при своей жизни имел достаточно завидную судьбу
на русской сцене и полностью сохранил свое репертуарное значение по сей
день, если Карло Гоцци после более чем столетнего "забвения" снова ожил на
подмостках, то Альфьери суждена была жизнь не столько сценическая, сколько
литературная.
Авторитет имени Альфьери был достаточно высок у образованного читателя
всегда. Имя его часто упоминалось в русских журналах в начале XIX века и
последующих десятилетий. Им живо интересовались крупнейшие русские писатели.
А. С. Пушкин начал переводить его трагедию "Филипп" (об испанском короле
Филиппе II), но дальше начального монолога не пошел. Большое количество
изданий Альфьери в оригинале в русских библиотеках на протяжении всего XIX
века говорит за себя. И тем не менее вплоть до 1844 года постановок и
переводов трагедий Альфьери в России не было. Причины тут двоякие:
во-первых, вряд ли тираноборческие его трагедии могли бы быть разрешены в
России тех лет по цензурным соображениям. Во-вторых, вряд ли русская
трагическая сцена, воспитанная сперва на классицистской трагедии
французского толка, а в пору романтизма свернувшая на свободный
"шекспировский" путь, могла заинтересоваться всерьез жесткой системой
Альфьери. Не только Шекспир, но и Вольтер были ей ближе.
Постановка "Филиппа" в 1844 году на сцене Александрийского театра, не
имевшая, впрочем, настоящего успеха, намечала тем не менее какой-то поворот.
До русских ушей доходили громы рукоплесканий итальянских зрителей, которые
устраивали овации своим великим трагикам (Модена, Ристори, Росси, Сальвини),
исполнителям "Ореста", "Мирры", "Саула". События в Италии накалялись все
более. Русское общество, внимательно следившее за ними, отлично понимало
роль трагедий Альфьери в воспитании итальянского национального самосознания.
И не оставалось безучастным. В период с 1860 года по 1871 год (год
завершения национальной освободительной войны в Италии) было переведено
шесть трагедий Альфьери ("Мирра", "Розамунда", "Октавия", "Филипп", в
отрывках "Брут Второй", "Виргиния"), был напечатан ряд статей и заметок об
Альфьери. Но в репертуар русского театра он так и не вошел. Время было
упущено. Трагедии Альфьери превратились в "драмы для чтения". Не было уже ни
исторических стимулов, ни насущной театральной потребности. Сама система
актерской сценической декламации подобных произведений была утрачена. Для
русского реалистического театра они казались чуждыми, ненужными. Интересно
отметить, что на свои русские гастроли знаменитые итальянские трагики Росси,
Ристори, Сальвини не привозили пьес Альфьери, хотя в них они блистали у себя
на родине.
В дальнейшем интерес к Альфьери стал уже чисто историко-литературным
или историко-театральным. Появлялись новые переводы, статьи и книги об
Альфьери. Был сделан перевод его замечательной "Жизни Витторио Альфьери,
рассказанной им самим", которая является не только одной из лучших книг в
мировой мемуарной литературе, но и ценнейшим источником для ознакомления с
принципами альфьериевского театра, его взглядами на театр.
Публикуемые переводы Д. Самойлова и Е. Солоновича сделаны специально
для настоящего издания и являются первыми переводами трагедий Альфьери,
выполненными в советское время.
Работа над переводами велась по итальянскому изданию: Vittorio Alfieri,
Le tragedie, a cura di Pietro Cazzani, A. Mondadori editore,
H. Томашевский
(MIRRA)
Трагедия была задумана Альфьери в бытность его в Эльзасе (11 октября
1784 г.). Прозаический набросок ее был сделан за несколько дней (24-28
октября). Первая стихотворная редакция - 7 августа - 11 сентября 1786 года.
О том, что вдохновило Альфьери на написание трагедии, говорит сам автор
в своей "Жизни": один из эпизодов "Метаморфоз" Овидия, в котором
рассказывается о противоестественном влечении юной Мирры к своему отцу.
Чтение этого эпизода захватило Альфьери, и, отталкиваясь от общего
психологического мотива, Альфьери создал одну из самых оригинальных и
сильных своих трагедий.
На итальянской сцене роль Мирры стала на долгие годы одной из наиболее
привлекательных для крупнейших актрис. В середине прошлого века в ней
блистала Аделаида Ристори. В последний раз "Мирра" была поставлена в Италии
в 1949 году.
На русский язык "Мирра" впервые переведена в 1860 году А. Эльканом.
Публикуемый перевод Е. Солоновича выполнен специально для настоящего
издания.
Н. Томашевский
Кинир
И твердь не разверзается при этом,
Чтоб поглотить несчастного отца?..
Я к женщине бесстыжей не решаюсь
Приблизиться... Но умирает дочь
Моя...
Кенхреида, Евриклея, Кинир, Мирра.
Кенхреида
На страшный плач сюда...
Кинир
О, небо!
(Бросается навстречу Кенхреиде и, преграждая
ей путь, заслоняет от нее умирающую Мирру.)
Уйди...
Кенхреида
Дитя мое...
Мирра
Опять она!
Евриклея
О, ужас! Окровавленную Мирру
Я вижу?..
Кенхреида
Дочь?..
Кинир
Уйди...
Кенхреида
Она без чувств!..
Как? Кто ее?.. Пусти...
Кинир
Не приближайся...
Я уведу тебя... Она... сама...
Моим мечом...
Кенхреида
И в этом состоянье
Ты дочь оставишь?.. Нет, пусти...
Кинир
Она
Нам более не дочь. Она питала
Преступную любовь... к Киниру...
Кенхреида
Что?
Чудовищно!..
Кинир
Не здесь же нам от горя
И от позора умирать. Идем.
Кенхреида
Позор!.. О дочь моя!..
Кинир
Идем...
Кенхреида
Злодейка!
Мне больше не обнять ее?..
(Кинир силой уводит жену.)
Мирра, Евриклея.
Мирра
Когда...
Я меч... просила... ты бы, Евриклея...
Послушалась... И я бы умерла...
Невинною... чем умирать... порочной...
<...> Если Гольдони еще при своей жизни имел достаточно завидную судьбу
на русской сцене и полностью сохранил свое репертуарное значение по сей
день, если Карло Гоцци после более чем столетнего "забвения" снова ожил на
подмостках, то Альфьери суждена была жизнь не столько сценическая, сколько
литературная.
Авторитет имени Альфьери был достаточно высок у образованного читателя
всегда. Имя его часто упоминалось в русских журналах в начале XIX века и
последующих десятилетий. Им живо интересовались крупнейшие русские писатели.
А. С. Пушкин начал переводить его трагедию "Филипп" (об испанском короле
Филиппе II), но дальше начального монолога не пошел. Большое количество
изданий Альфьери в оригинале в русских библиотеках на протяжении всего XIX
века говорит за себя. И тем не менее вплоть до 1844 года постановок и
переводов трагедий Альфьери в России не было. Причины тут двоякие:
во-первых, вряд ли тираноборческие его трагедии могли бы быть разрешены в
России тех лет по цензурным соображениям. Во-вторых, вряд ли русская
трагическая сцена, воспитанная сперва на классицистской трагедии
французского толка, а в пору романтизма свернувшая на свободный
"шекспировский" путь, могла заинтересоваться всерьез жесткой системой
Альфьери. Не только Шекспир, но и Вольтер были ей ближе.
Постановка "Филиппа" в 1844 году на сцене Александрийского театра, не
имевшая, впрочем, настоящего успеха, намечала тем не менее какой-то поворот.
До русских ушей доходили громы рукоплесканий итальянских зрителей, которые
устраивали овации своим великим трагикам (Модена, Ристори, Росси, Сальвини),
исполнителям "Ореста", "Мирры", "Саула". События в Италии накалялись все
более. Русское общество, внимательно следившее за ними, отлично понимало
роль трагедий Альфьери в воспитании итальянского национального самосознания.
И не оставалось безучастным. В период с 1860 года по 1871 год (год
завершения национальной освободительной войны в Италии) было переведено
шесть трагедий Альфьери ("Мирра", "Розамунда", "Октавия", "Филипп", в
отрывках "Брут Второй", "Виргиния"), был напечатан ряд статей и заметок об
Альфьери. Но в репертуар русского театра он так и не вошел. Время было
упущено. Трагедии Альфьери превратились в "драмы для чтения". Не было уже ни
исторических стимулов, ни насущной театральной потребности. Сама система
актерской сценической декламации подобных произведений была утрачена. Для
русского реалистического театра они казались чуждыми, ненужными. Интересно
отметить, что на свои русские гастроли знаменитые итальянские трагики Росси,
Ристори, Сальвини не привозили пьес Альфьери, хотя в них они блистали у себя
на родине.
В дальнейшем интерес к Альфьери стал уже чисто историко-литературным
или историко-театральным. Появлялись новые переводы, статьи и книги об
Альфьери. Был сделан перевод его замечательной "Жизни Витторио Альфьери,
рассказанной им самим", которая является не только одной из лучших книг в
мировой мемуарной литературе, но и ценнейшим источником для ознакомления с
принципами альфьериевского театра, его взглядами на театр.
Публикуемые переводы Д. Самойлова и Е. Солоновича сделаны специально
для настоящего издания и являются первыми переводами трагедий Альфьери,
выполненными в советское время.
Работа над переводами велась по итальянскому изданию: Vittorio Alfieri,
Le tragedie, a cura di Pietro Cazzani, A. Mondadori editore,
H. Томашевский
(MIRRA)
Трагедия была задумана Альфьери в бытность его в Эльзасе (11 октября
1784 г.). Прозаический набросок ее был сделан за несколько дней (24-28
октября). Первая стихотворная редакция - 7 августа - 11 сентября 1786 года.
О том, что вдохновило Альфьери на написание трагедии, говорит сам автор
в своей "Жизни": один из эпизодов "Метаморфоз" Овидия, в котором
рассказывается о противоестественном влечении юной Мирры к своему отцу.
Чтение этого эпизода захватило Альфьери, и, отталкиваясь от общего
психологического мотива, Альфьери создал одну из самых оригинальных и
сильных своих трагедий.
На итальянской сцене роль Мирры стала на долгие годы одной из наиболее
привлекательных для крупнейших актрис. В середине прошлого века в ней
блистала Аделаида Ристори. В последний раз "Мирра" была поставлена в Италии
в 1949 году.
На русский язык "Мирра" впервые переведена в 1860 году А. Эльканом.
Публикуемый перевод Е. Солоновича выполнен специально для настоящего
издания.
Н. Томашевский