Аливердиев Андрей. Легионер против Синаджу (Легионер II)

   - Почему бы нам не стать друзьями? - спросил он, подымаясь, и протягивая мне руку.
   - Я думаю, что лучше нам просто не быть врагами, - ответил я тоже подымаясь.
   Как я уже говорил, благодаря новым возможностям я стал чувствовать направленную против меня агрессию. В данном случае агрессия была скорее шуточной, но я никак не хотел ударить в грязь лицом. И пожимая ему руку, я сильно ускорил течение внутреннего времени, внимательно следя за потоками внутренней энергии оппонента.
   Тот, будучи отпетым мастером Синанджу, попытался провести бросок через бедро. Однако, угадав его движение, я провел контрприем, в результате на земле чуть было не оказался он. Но я недооценил способности настоящего мастера. Каким-то непостижимым образом он вывернулся и едва не оказался позади меня... В общем, мне удалось уйти от него, и перекатившись через стол, занять оборону. Все это происходило несколько секунд, и, как я уже говорил, я не чувствовал от корейца настоящей агрессии.
   - Может, хватит? - крикнул я, очутившись за столом.
   - Хватит. Извини, за эту проверку. У тебя странный стиль.
   Я был польщен. Оказывается, у меня был какой-то стиль. Но грузить его в вопросах единоборств мне показалось не самой блестящей идеей. И поэтому я просто сказал:
   - До свидания. Приятно было познакомиться. Надеюсь больше вас никогда не видеть.
   - Один совет на прощание, - ответил он мне, - Тебя искали не только мы. Так что будь готов к визиту гостей.
   - Всегда готов, - автоматически ответил я.
   И он растворился в дверях.
   Сны
   Описывая события последних дней, я не уделил внимания одному важному вопросу. А именно снам. А сны, скажу я вам, были замечательные. В них я совершал увлекательные путешествия, как по различным планам, так и по времени. За эти дни, а точнее ночи, я основательно изучил, а кое-где и перестроил свое сознание.
   Но, к сожалению, здесь я вынужден ограничиться не самым подробным описанием. И это не случайно.
   Во-первых, хотя в отличие от обычных снов в них не было характерной сумбурности, эта сумбурность присутствовала, и продолжает присутствовать в воспоминаниях об этих сновидениях. Кстати, я не случайно здесь применил слово сновидение, ибо этим термином вслед за Кастанедой я хотел бы воспользоваться для обозначения этого состояния, имеющего столь же мало общего с обычными снами, сколь эти самые сны с действительностью.
   Вторая причина состоит в том, что то, с чем пришлось мне столкнуться, не поддается описанию простыми словами, имеющими основу из обыденного восприятия. Нет, я, конечно, не утверждаю, что это невозможно описать словами. Ибо словами, в принципе, можно описать все. В этом и состоит основа абстрактного мышления, отличающего мышление человека от мышления животного. Однако для такого детального описания потребуется сначала конструирования нового языка, словам которого придется в виде всяческих аллегорий находить соответствия в обыденном языке. И основную проблему составит как раз то, что в обыденной жизни мы не сталкиваемся ни с чем подобным. Здесь уместно вспомнить рассказ Герберта Уэллса 'Страна слепых'. Герой этого рассказа, действие которого тоже, кстати, происходило в Колумбии, не только не смог объяснить слепым от рождения жителям деревни, что такое зрение. Он даже не смог реально воспользоваться своим преимуществом, и, в конце концов, вынужден был бежать из страны, в которой сначала хотел стать королем. Подозреваю, насколько нудным должно было быть для читателя уже чтение только этого абзаца. Увеличьте эту нудность стократно, и вы получите то, с чем пришлось бы столкнуться, задайся я целью составления такого языка.
   Ну а без этого, что я могу сказать?
   Пользуясь техникой перемещения по планам, осознанной мною сразу и на уровне простейших рефлексов, я совершал увлекательные путешествия, как в глубины своего сознания, так и по различным чужим планам, имеющими разные строения и живущими по разным законам. Мир предстал передо мной в совершенно ином фокусе, нежели раньше.
   Частично, аналогии моим переживаниям можно найти, например, у Карлоса Кастанеды, Колина Уилсона и Говарда Лавкравта.
   Много раз во время своих ночных путешествий я ловил себя на мысли, что многое я когда-то читал у Кастанеды. Это навело меня на мысль о, по меньшей мере, частичном реализме его книг. Но здесь следует сделать существенную оговорку.
   Сам Кастанеда тоже столкнулся с трудностями передачи непередаваемого.
   Поэтому правильно понять его может только идущий сходным путем.
   Другую интересную параллель можно провести с Колином Уилсоном, с его описанием путешествий по разуму и предположениями о живущих там паразитах. Уилсон, кстати, тоже и, вероятно, лучше, чем я, акцентировал вопрос о трудности описания того, чему нет соответствия в обыденной жизни, и, как следствие, в обыденном языке. Однако, несмотря на бесспорные философские и художественные достоинства его 'Паразитов сознания', делающие этот роман настоящим шедевром, в них содержалось столько натяжек, да и явных заблуждений, что едва ли можно говорить о его реалистичности. Хотя, с другой стороны, научно-фантастическое произведение и не может на нее претендовать.
   Однако основные ассоциации возникали у меня именно с Лавкравтом. Не берусь для сопоставления выделить его отдельные произведения. Так как суть была не в сюжетах. Суть была в настрое. Излишне говорить, что нехоженые сферы таили в себе такой ужас, которому, как и всему остальному, нет описания. Повинуясь советам внутреннего голоса, иногда обретающего плоть в верхних планах, я даже несколько ограничил свою любознательность.
   Я действительно еще плохо представлял пределы своих способностей, как в реальности, так и в путешествиях по разуму. Кроме того, я стал замечать, что многие способности обладали свойством нерегулярности. Так, однажды утром я не смог подняться в воздух. Потом способность к левитации вернулась, но я вдруг перестал спокойно переходить третьим видением сквозь границы планов. Причем я совершенно не представлял, причины этого явления. Одно я осознавал точно: надо постоянно быть начеку, и рассчитывать только на себя.
   Гости
   Гости пришли через две недели.
   Почувствовав на себе посторонний взгляд, я скатился с кровати. И вовремя. Потому что автоматная очередь прошила ее насквозь. Как вы знаете, я уже давно был всегда начеку. И у изголовья держал заряженный пистолет.
   Оба стрелявших упали, подкошенные моими пулями. Я и раньше неплохо стрелял. Теперь же я просто не промахивался. Я засунул пистолет за пояс и, взяв автомат, осторожно вышел из спальни. Как я и думал, на лестнице меня ждал сюрприз.
   ***
   Я был приперт к стене.
   Передо мной стояли двое оставшихся живых, держа меня на мушке.
   - Ну, вот и мы снова встретились, - сказал один из них, явно более главный, снимая маску.
   Я узнал его. Это был Дэн, один из друзей Стива, нашего шефа по Колумбийской экспедиции.
   - Вот, значит, куда пошло золото индейцев.
   Он обвел глазами комнату. Не знаю, что он имел в виду. Комната была ничем не примечательна. Мебель была хоть и сделанная со вкусом, но отнюдь не дорогая.
   Между тем в комнату тихо вошла девочка лет пятнадцати, совершенно лишенная одежды, но с натянутым луком. Это был один из индейских луков моей коллекции. Колчан с остальными стрелами висел у нее за спиной. Что мне удалось хорошо в последнее время, так это не подавать виду по поводу увиденного.
   Свист летящей стрелы рассек гнетущую тишину, и тот, кто держал меня на прицеле (это не имя), упал с пронзенным сердцем.
   В то же мгновение я ударил Дэна ногой ниже пояса. Он был значительно крепче меня, но боль вывела его из формы ровно настолько, насколько потребовалось моей неожиданной спасительнице для следующего выстрела.
   С веранды в комнату вошел мальчик. Тоже лет пятнадцати и тоже совершенно обнаженный. В руке он держал окровавленный самурайский меч.
   - Они оставили одного на страже, - произнес мальчик, необычно выговаривая слова.
   - Двух, - сказал, входящий за ним следом кореец. - Я же говорил тебе, жди гостей.
   Может, и нехорошо называть человека по национальности, но думаю, что пока вокруг меня было мало корейцев, национальность была лучшей характеристикой, чем имя Сен.
   - Ну, ты разбирайся со своими детьми, а я отчалю. Совсем не хочу встречаться с полицией, - с этими словами он исчез в дверях, так же быстро и неожиданно, как и появился.
   Но внимание мое уже было поглощено моими новыми (а точнее, старыми) друзьями. Девочка и мальчик были очень похожи друг на друга, и на ту женщину, что охраняла золото индейских богов и навеки осталась в колумбийских горах. С момента, как я их увидел у меня не было ни капли сомнений, откуда они появились.
   Конечно же, это были мои котята - Тотек и Ицпалотль. Вождь и Богиня судьбы. Так я назвал их когда-то. И, по крайней мере, имя девочки себя оправдала. Она спасла мне жизнь. Во всяком случае, убила пришедших по мою душу. И она была так похожа на свою мать!
   Однако отдаленный вой сирен заставил меня соображать с лихорадочной скоростью. Как мне объяснить случившееся полиции? И как мне представить моих юных друзей. Девочка угадала мои мысли. Она была такой догадливой.
   - Мы опять превратимся в пум, а когда все закончится, тогда поговорим, - сказала она, и не успел я произнести и слова, передо мной стояли два молодых кугуара.
   Только бы у них это получилось, только и успел подумать я, когда вбежавший в комнату полицейский крикнул:
   - Стоять! Руки вверх!
   Я поднял руки. А мои пумы умно спрятались за меня.
   - Спокойно, - обратился я к уже четверым полицейским, один за другим вбежавшим в комнату, - я - хозяин этого дома. Только что на меня было совершено вооруженное нападение. Это мои животные, которые пытались мне помочь. Они дрессированные и безобидные. Лежать! - обратился я уже к кугуарам, и оба они послушно легли, - Но всех бандитов мне пришлось убить.
   Сказав сие, я подумал, а надо ли это было говорить. Но, посмотрев на трупы, решил, что это и так ясно.
   - Извините, - прервал меня офицер, - мы вынуждены будем вас задержать до выяснения обстоятельств.
   - Конечно, - ответил я ему с энтузиазмом, и опустил руки. - Всегда был законопослушным гражданином, и рад быть полезным полиции. Могу я позвонить адвокату?
   - Именно это я и хотел вам предложить.
   Но сначала я должен зачитать вам ваши права.
   Я кивнул.
   - Повторить по-испански? - спросил он, закончив читать.
   - Не думаю, что в этом есть необходимость, - ответил ему я. - Хотя, я и немного понимаю испанский, я - белый. - Это была двойная правда, так как слово Caucasian на английском означает и представитель белой расы, и кавказец. - Американец. Проведший детство и юность сначала в Африке, потом в Латинской Америке.
   Он посмотрел мне в глаза. Они были такими честными.
   - А пока разрешите мне с вашими ребятами отвести моих котят в их комнату. Хотя они безобидные, все же их присутствие будет действовать на нервы.
   - Отлично, - ответил офицер. - Но сначала позвоните адвокату.
   Все шло по графику. Я пока не знал, как буду выкручиваться, но был уверен, что выкручусь.
   Эпилог.
   И вот на этой интригующей ноте, я, а это уже не легионер, а официальный автор, закачиваю свое повествование. Что стало с Джефри и его питомцами? Какими были их дальнейшие приключения? Не могли же они закончиться так сразу.
   Конечно, нет. Но вот только какие это были приключения. Боюсь, что об этом на сей момент не знает никто. Даже автор. Ибо они просто не закончились
   Итак, пока конец.