Страница:
– А ничего не произойдет, – беззаботно ответил Поль. – Нас всех отпустят домой. Этот второй контракт – просто выдумка. Как только мы сдадим экзамен, они погонят нас по домам, а сами наберут новую группу. И будут повторять эту процедуру до тех пор, пока не соберут достаточно материалов для каких-то обобщений.
– Расскажи это Эмилю, – посоветовал я. – Он наверняка обрадуется тому, что напрасно сидит день и ночь за книгами.
– Поль, – спросила Мари, – если они сразу отпустят нас, то когда же они будут нас исследовать?
Поль укоризненно посмотрел на нее.
– Они нас исследуют с первого дня, – ответил он. – Неужели вы думаете, Что миссия Катру состоит в том, чтобы помочь нам выучить всю эту чушь? Разумеется, с каждого семинара он выносит гораздо больше полезной информации, чем мы.
– Не думаю, – возразил я, – можно было придумать гораздо более эффективный способ исследовать нас.
Поль устало махнул рукой.
– Хватит, – сказал он. – Может, ты и прав. Мы можем спорить до посинения и все равно ничего друг другу не докажем. Давайте лучше прислушаемся к голосу рассудка, то бишь Эмиля, и сделаем наше домашнее задание. Мари, ты, случайно, не захватила с собой учебники?
– Случайно захватила, – ответила Мари. – Сегодня нам предстоит выучить развитие технологического прогресса в четвертом периоде развития мира.
– А может, еще пару версий обсудим? – с подозрительной поспешностью спросил Поль, услышав тему задания.
– Не поработав, нельзя отдохнуть, – важно сказала Мари, воздев указательный палец. – А ну, быстро за работу.
– Это кто такое сказал? – поинтересовался Поль. Я решил блеснуть образованностью:
– Похоже на Дидро.
– Моя бабушка, – сказала Мари. – Она любила мне это повторять, когда я была в школе. В начальных классах усадить меня за уроки было непросто, но она с этим хорошо справлялась.
– Ну да, – с сомнением протянул Поль, – в жизни не поверю, чтобы тебя надо было заставлять учиться. Ты сама хоть кого заставишь.
– Это после бабушкиной выучки, – улыбнулась Мари. – Ты бы видел, как я с ней воевала. Однажды я где-то вычитала фразу: «Чтобы переварить знания, надо поглощать их с аппетитом». Чем-то мне это высказывание понравилось, и я попыталась его использовать, чтобы отсрочить очередное домашнее задание. Мол, если мне неинтересно эти знания поглощать, как же я могу их хорошо усваивать. Надо сначала нагулять аппетит, а потом уже учиться, ну и тому подобное. Бабушка выслушала все эти соображения, а потом сказала: «Аппетит приходит во время еды». И оставила меня наедине с учебниками.
Она выложила перед нами стопку книг и строго закончила:
– Так что хватит выискивать поводы для отсрочки. Налетайте на духовную пищу.
Мы с Полем обреченно вздохнули.
Глава четвертая
Глава пятая
– Расскажи это Эмилю, – посоветовал я. – Он наверняка обрадуется тому, что напрасно сидит день и ночь за книгами.
– Поль, – спросила Мари, – если они сразу отпустят нас, то когда же они будут нас исследовать?
Поль укоризненно посмотрел на нее.
– Они нас исследуют с первого дня, – ответил он. – Неужели вы думаете, Что миссия Катру состоит в том, чтобы помочь нам выучить всю эту чушь? Разумеется, с каждого семинара он выносит гораздо больше полезной информации, чем мы.
– Не думаю, – возразил я, – можно было придумать гораздо более эффективный способ исследовать нас.
Поль устало махнул рукой.
– Хватит, – сказал он. – Может, ты и прав. Мы можем спорить до посинения и все равно ничего друг другу не докажем. Давайте лучше прислушаемся к голосу рассудка, то бишь Эмиля, и сделаем наше домашнее задание. Мари, ты, случайно, не захватила с собой учебники?
– Случайно захватила, – ответила Мари. – Сегодня нам предстоит выучить развитие технологического прогресса в четвертом периоде развития мира.
– А может, еще пару версий обсудим? – с подозрительной поспешностью спросил Поль, услышав тему задания.
– Не поработав, нельзя отдохнуть, – важно сказала Мари, воздев указательный палец. – А ну, быстро за работу.
– Это кто такое сказал? – поинтересовался Поль. Я решил блеснуть образованностью:
– Похоже на Дидро.
– Моя бабушка, – сказала Мари. – Она любила мне это повторять, когда я была в школе. В начальных классах усадить меня за уроки было непросто, но она с этим хорошо справлялась.
– Ну да, – с сомнением протянул Поль, – в жизни не поверю, чтобы тебя надо было заставлять учиться. Ты сама хоть кого заставишь.
– Это после бабушкиной выучки, – улыбнулась Мари. – Ты бы видел, как я с ней воевала. Однажды я где-то вычитала фразу: «Чтобы переварить знания, надо поглощать их с аппетитом». Чем-то мне это высказывание понравилось, и я попыталась его использовать, чтобы отсрочить очередное домашнее задание. Мол, если мне неинтересно эти знания поглощать, как же я могу их хорошо усваивать. Надо сначала нагулять аппетит, а потом уже учиться, ну и тому подобное. Бабушка выслушала все эти соображения, а потом сказала: «Аппетит приходит во время еды». И оставила меня наедине с учебниками.
Она выложила перед нами стопку книг и строго закончила:
– Так что хватит выискивать поводы для отсрочки. Налетайте на духовную пищу.
Мы с Полем обреченно вздохнули.
Глава четвертая
Это невыносимо сложно – вообще не думать о смерти. Я понял это не сразу. Вначале я предполагал, что это – самый простой и надежный путь прохождения экзамена. Расчет был простой и, как мне казалось, весьма очевидный. К чему мучиться и постоянно одергивать себя? Неусыпно следить за произносимыми словами – удовольствие ниже среднего. Существует гораздо лучший способ. Достаточно убедить себя в том, что смерти нет, и свести все к запоминанию деталей о новом мире. Я был уверен в том, что, задавшись такой целью, смогу достичь ее достаточно быстро и безболезненно. Но в действительности выходило наоборот. Чем сильнее я старался забыть о смерти, тем больше я думал о ней. Непрестанные усилия избавиться от этих мыслей приводили меня во все более и более подавленное состояние. Я думал о неотвратимой старости, о том, что прожил уже почти треть отпущенного мне срока, о том, как быстро пробежали эти двадцать пять лет. С неожиданной грустью я вспоминал детство, школу, университет, размышлял о том, как недавно это все было, и в какой-то момент стал почти физически ощущать, как мой организм стареет.
Можно знать факт, а можно понимать, чувствовать его. Все свою сознательную жизнь я знал, что когда-нибудь мне предстоит умереть. Я жил. с этим знанием, мимолетно огорчался в те моменты, когда оно по какой-либо причине всплывало на поверхность, и тут же забывал и о нем, и о своем огорчении. И лишь сейчас я впервые четко понял, что мое пребывание на земле конечно и кратко. Я прочувствовал этот простой факт, ощутил его всем своим существом. И это новое понимание наполнило меня тоской и безнадежностью. Мне снились унылые безлюдные кладбища с покосившимися надгробиями, безмолвные серые склепы, залитые мертвенным лунным светом. А один раз взбудораженное воображение преподнесло мне во сне мои собственные похороны. Услышав, как жирные комья сырой земли глухо падают на крышку гроба, я пулей вылетел из сна и не менее получаса таращил глаза в темноту, прежде чем смог снова заснуть.
Подавленный и изрядно напуганный таким состоянием, я решил, что дальше так продолжаться не может, и прекратил бороться с коварным подсознанием. Пришлось вернуться к первоначальной тактике. Я приготовился быть начеку во время экзамена, продумывать каждую фразу и не попадаться в ловушки, которые мне постарается ставить хитрый экзаменатор. Изменение подхода помогло. Кошмары перестали вторгаться в мои сны, и прежнее беззаботное отношение к смерти постепенно вернулось ко мне. Хотя теперь я время от времени спрашивал себя, а не слишком ли оно беззаботное. Ответа на этот вопрос я не находил и, чтобы отвлечься, налегал на учебу.
Тем временем Катру пытался направить наши мысли в нужное ему русло.
– Не пытайтесь вживаться в свою роль, повторяя себе: «Я бессмертен, я бессмертен», – твердил он нам день за днем. – Это – в корне неверный подход. Ваше нынешнее восприятие бессмертия основано на том, что вы знаете, что такое смерть. Вы воспринимаете бессмертие как простое отсутствие угрозы смерти. Вы думаете: «Вот здорово, я никогда не умру». Но это неправильно! В отличие от бессмертных литературных героев, вы не сталкиваетесь и не сталкивались со смертью вообще. Никогда! Вы не представляете себе, что живое существо может прекратить свое существование. Задумайтесь на секунду – насколько вас страшит вероятность того, что из этой комнаты вдруг исчезнет весь воздух и мы не сможем дышать? Задумались? Пугает ли это вас? Правильно, не пугает. Не пугает потому, что ни на своем опыте, ни в рассказах других людей, ни в книгах вы не сталкивались с такой угрозой. Это – чистая абстракция. Это физически возможно, но абсолютно невероятно. До этого момента вы ни разу в жизни не думали о такой опасности и, скорее всего, никогда и не подумали бы о ней, не попроси я вас об этом. Также и смерть для вас может быть забавной идеей фантастического рассказа, плодом воображения писателя, возможно даже интересным поводом для дискуссии. Но ни в коем случае не угрозой. Не фактом реальной жизни. Не чем-то заслуживающим хоть какого-либо серьезного внимания. Десятый, с чем еще вы могли бы сравнить вероятность того, что вы когда-либо перестанете существовать?
– С тем, что, подпрыгнув, я останусь висеть в воздухе и не смогу опуститься на землю, – бойко отвечал Эмиль.
Катру удовлетворенно кивал и продолжал излагать свой странный материал. Мы же, в свою очередь, пытались вообразить себе такое отношение к смерти, но практически безуспешно.
А в книгах и на семинарах перед нами открывался странный, нелепый, невероятный мир. «Очень хороший и благополучный», как выразился профессор на первом занятии. Мне он таким не казался. Хотя на его просторах действительно никто никогда не умирал. Люди жили в нем, не зная болезней и старости – мудрые, бесстрашные, вечные. Правда, людей этих было немного. И быть бесстрашными им было несложно по причине отсутствия каких-либо опасностей. На настоящий момент все население мира состояло из тридцати человек. Дети рождались крайне редко – примерно раз в тысячелетие. Вообще-то мир этот можно было назвать миром с очень большой натяжкой. Скорее, по своим описаниям он походил на съемочный павильон. Его создатели, очевидно, решили не утруждать себя разрешением вопросов мироздания и решали проблемы космического масштаба с легкостью и грациозностью бульдозера.
Согласно их сценарию, Бог сотворил пустой мир, затем поселил в нем Адама и Еву. На этом сходство с Библией заканчивалось. Животных и растений в нашем новом мире не было вообще. Единственными живыми существами были люди. День и ночь сменялись без какого-либо научного обоснования, так как понятия космоса, планет и звезд не существовали. Весь мир уютно помещался на площади, обычно занимаемой большим земным зданием. По крайней мере, такое у меня создавалось впечатление. Мир был разделен на просторные помещения, называемые секциями. В тянувшихся между ними проходах находились входы в личные апартаменты, О пропитании бессмертным заботиться не приходилось: Господь устроил все так, что каждое утро в одной из секций появлялась еда. Ее было достаточно на всех людей мира. Еда состояла из… еды. Другими словами, она могла быть чем угодно, включая пресловутый сэндвич с индейкой, но у обитателей нашего мира не могла возникнуть даже тень подозрения о том, что она приготовлена из других живых существ. Всевозможные материалы, такие как металлы, пластик, бумага, резина, также поставлялись Богом в неограниченном количестве.
Что касается истории, то так как года никого не интересовали, вся история мира была разбита на периоды, характеризуемые приростом населения и технологическим прогрессом. Сейчас мы жили в шестом периоде. Несмотря на отсутствие видимых стимулов прогресса, мир развивался. Люди специализировались в различных областях, изобретали, писали книги, создавали шедевры. Каждый получал возможность заниматься своим любимым делом при полной поддержке общества. Поэты читали свои творения благосклонным слушателям, инженеры изобретали все новые и новые механизмы и технологии, бодро переходя от механики к электронике и обратно, художники рисовали картины, а иногда в порывах вдохновения разрисовывали стены мира, и даже врачи брали у людей анализы крови и делали энцефалограммы. Назначение врачей я так четко и не понял, так как в мире самой страшной болезнью являлся насморк.
В целом наш новый мир представлял собой какую-то невероятно упрощенную схему реальности, из которой выкинули такой важный фактор, как смерть. Эта была нелепая пародия на жизнь, абсурдный спектакль без зрителей, гротеск. В этом гротеске жили невозможные бессмертные люди. И одним из этих людей предстояло стать мне.
Однажды на перемене, когда мы все сидели в классе, Эмиль, листавший свой конспект, вдруг сказал:
– А вы знаете, через восемь дней будет ровно три месяца с тех пор, как мы начали заниматься.
– Ты это серьезно? – удивился Поль.
– Абсолютно. Я всегда записываю число на полях. Через восемь дней у нас экзамен.
– Вот так сюрприз, – сказала Мари. – Неужели мы уже все выучили?
– Если быть точным, то почти все, – ответил ей Катру, входя в класс. – Вам и в самом деле осталось совсем недолго учиться.
Близость экзамена явилась для нас полной неожиданностью. Не видя белого света, проводя день за днем в однообразных занятиях, мы совершенно потеряли счет времени. Три месяца промчались совсем незаметно.
На следующий день нас ожидал новый сюрприз.
– В течение этой недели каждому из вас предстоит ночная встреча, – объявил профессор, закончив очередную лекцию. – Четвертый, сделайте одолжение, не пытайтесь это прокомментировать. Вы все встретитесь со своими прототипами. Цель этих встреч – помочь вам лучше вжиться в образы. Вы сможете задавать этим людям любые вопросы, прислушиваться к их речи, наблюдать их жесты. Конечно же, вы понимаете, что на вопросы, выходящие за рамки ваших нынешних контрактов, отвечать они вам не будут. Каждая встреча будет начинаться в полночь у вас в комнате и продолжаться так долго, как вы захотите, но не более четырех часов. Встречи будут происходить в порядке ваших имен. Иными словами, сегодня ночью настоящий Четвертый встретится с нашим Четвертым, завтра познакомятся Пятые и так далее. Вопросы? – закончил он по своему обыкновению.
– Почему в полночь? – почти хором спросили мы.
– Это хороший пример вопроса, который выходит за рамки ваших нынешних контрактов, – усмехнулся Катру. – Единственный ответ, который я могу дать сейчас – для этого есть хорошее обоснование. Как, впрочем, и для всех других непонятных вам фактов. Могу также заверить вас в том, что это не имеет ничего общего с вампирами и прочей потусторонней символикой. Едва за Катру закрылась дверь, началось бурное обсуждение.
Ровно в полночь, – замогильным голосом вещал Поль, – старые часы пробьют двенадцать раз, отворится со скрипом дверь, и в комнату вплывет ваш собственный призрак. Будет он отвечать на ваши благонравные вопросы, дети мои, а на непотребные вопросы будет фыркать в ответ. Страшишься ли ты, о вопрошающий Эмиль, этой встречи? Чист ли ты помыслами, сын мой?
– Отстань, – устало отбивался вопрошающий. – Сколько раз тебе говорить, что я не Эмиль, а Десятый?
– Десятый так Десятый, – покладисто соглашался Поль. – Только смотри, не запутайся, разговаривая со своим тезкой, кто из вас кто.
Но на следующее утро Поль уже не был таким веселым. Что-то в его ночной встрече отбило у него охоту шутить. Он кратко описал нам своего гостя и пересказал содержание их беседы, однако в отличие от своей обычной манеры не разбавил рассказ ни каплей юмора. Из его повествования выходило, что ничего нового он этой ночью не узнал. Человек, называвший себя Четвертым, пришел ровно в полночь. Был он лаконичен и вежлив. Выглядел точно так же, как парень, изображенный на портрете, который показали Полю в первый день. Отвечал на вопросы приветливо, но уклончиво. На большую часть вопросов не ответил вообще. Просидел около часа и ушел, когда Поль сказал что-то вроде «хватит тянуть кота за хвост». Вот и вся история. Уже к середине дня Поль опять балагурил и подшучивал над Эмилем. Но что-то было не так. Шутки его были какие-то невеселые, а иногда он вдруг замолкал и погружался в несвойственное ему задумчивое состояние. После занятий я остался с ним в классе и спросил:
– Может, все-таки расскажешь, что произошло? Он задумчиво побарабанил пальцами по парте.
– Да ничего там не произошло. Поговорили по душам и разошлись.
– Как знаешь, – ответил я, поднимаясь. – Хочешь делать вид, что все в порядке, – делай. Только не ожидай, что я в это поверю.
– Подожди, – сказал Поль. – Понимаешь, мне этот тип перед уходом такое выдал… В общем, говорили мы с ним, называли друг друга Четвертыми, играли в кошки-мышки. А потом я его спросил, считает ли он себя бессмертным. Сам не знаю, почему мне такой вопрос в голову пришел. И тут он абсолютно серьезно ответил, что да, считает. Я ему говорю: но ты же знаешь, что смерть есть. Что мир не состоит из трех комнат. Что в нем живет не тридцать человек. А он так смотрит спокойно и говорит: не понимаю, о чем ты. Что есть смерть? Совсем как этот… Пилат. Тут я уже совсем сорвался, схватил эту идиотскую «Книгу» и кричу, ему вот дам тебе сейчас этой штукой по башке, сразу узнаешь, что это такое! А он вдруг улыбнулся и говорит: не волнуйся, Поль. Так прямо и назвал – по имени, а не этим дурацким номером. Не волнуйся, говорит, конечно же, я все это знаю. И никакой я не бессмертный, а просто притворяюсь, что я такой. А тебе, говорит, притворяться не придется. И ушел.
Поль замолчал и посмотрел на меня.
– Ну и что он имел в виду? – тоскливо спросил он.
– И в этом вся проблема? – удивился я. – Ты что, серьезно расстроился из-за такой ерунды? Да он просто намекнул тебе, что с такими заскоками ты не пройдешь экзамен.
– Ты думаешь? – оживился Поль.
– А что еще тут можно подумать? Ты ж ему чуть голову не расшиб. Скажи еще спасибо, если он не нажаловался Тесье и компании.
– Да я бы и сам так подумал. Но очень уж странно он смотрел, когда это говорил.
– А весь разговор он смотрел по-другому? Поль задумчиво почесал голову.
– Нет, наверное, так же.
– Вот видишь. Короче, не бери в голову, – посоветовал я. – В крайнем случае, его слова можно истолковать так, что они тебя сделают бессмертным. Что тоже не так уж плохо.
Но Поль все равно остался невеселым до вечера.
Без одной минуты двенадцать ко мне постучали. Почему-то вспоминая слова Катру: «Для этого есть хорошее обоснование», я открыл дверь. На пороге стоял мой прототип.
– Привет, – сказал он. – Можно пройти? Я посторонился.
– Да, конечно, заходи.
Он прошел и сел в кресло. Затем огляделся и сказал:
– Ничего не изменилось.
Я опустился на стул и спросил:
– Ты что, тоже жил в этой комнате?
– Было время, – ответил он, продолжая осматриваться.
Я разглядывал его. Парень с фотографии, которую мне дал Тесье. Немного похож на меня. Одет обычно. Спокойный, проницательный взгляд. Вообще-то такой взгляд бывает у людей, по возрасту годящихся мне в отцы. Взгляд человека много повидавшего, знающего цену себе и окружающим. Держится уверенно. Очень уверенно. И этот взгляд… Они что там, действительно бессмертные? Гость в свою очередь смотрел на меня.
– Будешь спрашивать? – с улыбкой спросил он, прервав затянувшуюся паузу.
У меня было слишком много вопросов. Несмотря на то что я готовился к этой встрече, я не знал, с какого из них начать.
– Как тебя называть? – спросил я наконец и понял, что сморозил глупость.
– Пятым, – ответил он. – Так же, как я буду называть тебя. Ты не будешь бить меня книгами по голове?
Я понял, что он знает про вчерашнюю выходку Поля, и не смог сдержать смех. Лед был сломан.
После пяти минут малозначительной болтовни я осторожно приступил к серьезным вопросам.
– Ты действительно живешь в этом ненормальном мире?
– Да, – кивнул он.
– Это не выдумка, он в самом деле существует?
– Это выдумка, которую сделали реальностью.
– Зачем? С какой целью?
– Ты знаешь, что я не могу ответить тебе на этот вопрос. Если ты пройдешь экзамен, ты все узнаешь сам.
– Как долго ты там живешь?
– Почти три года.
– И за все это время ты ни разу не видел солнца?
– Ни разу. Но к этому привыкаешь.
– Как часто ты выходишь оттуда?
– Это – третий раз.
– А когда были предыдущие два?
– Первый – два года назад. Второй – вчера.
– Зачем ты выходил?
– Я не хочу говорить о первом разе, он связан со слишком тяжелыми воспоминаниями. Вчера я выходил для того, чтобы встретиться с еще одним кандидатом на роль меня.
Сначала я не понял. Затем до меня дошел смысл того, что он сказал. – Ты имеешь в виду, что я – не единственный возможный Пятый?
– Да. Кроме тебя есть еще один кандидат. Он начал учиться примерно тогда же, когда и ты.
– Вы готовите дублеров для всей нашей группы?
– Да.
– Почему же мы о них никогда не слышали?
– Считается, что это создает слишком нервную атмосферу, которая может помешать успешной учебе.
– Кем считается?
– Руководством проекта.
– Но зачем вообще нужны два кандидата на одну роль?
– На случай, если один из вас не сможет пройти экзамен.
Я все еще не понимал.
– С какой целью надо обучать двух людей одновременно? Разве не логичнее начать учить второго человека только в случае, если я не смогу сдать экзамен?
– Это может занять слишком много времени. У нас его нет. Мы не можем позволить себе ждать.
– Из-за чего такая срочность?
– Извини, не могу сказать.
– Хорошо, а зачем вообще тебя нужно заменять?
– Я должен уйти. Вернуться в обычный мир.
– Почему?
– Больше я не могу тебе сказать. Я вспомнил вопрос Поля.
– Ты считаешь себя бессмертным?
Он улыбнулся.
– Конечно, нет. Я – такой же человек, как и ты.
– Но ты изображаешь из себя бессмертного?
– Да.
– Зачем?
– Не могу ответить.
Я мог бы спрашивать хоть всю ночь. Этот человек был там, он видел, он знал. Но он ничего не хотел говорить. В каком направлении я ни шел, рано или поздно передо мной вставал непробиваемый барьер. Часа через два мне стало окончательно ясно, что ничего стоящего в этой беседе добиться не удастся. Единственной ценной информацией, которую удалось из нее почерпнуть, была новость о конкуренте, но и она ничем не помогала. Я вздохнул и сказал:
– Ну спасибо, тезка. Просветил. Больше я тебя задерживать не буду.
Он улыбнулся, встал и подошел ко мне. Затем неожиданно похлопал меня по плечу и, не говоря ни слова, пошел к выходу. Мне в голову пришел вдруг еще один вопрос, и я спросил ему вдогонку:
– Почему ты пришел в этот проект? Меня-то отобрали просто потому, что мое лицо легко перекроить в твое. А как попал сюда ты?
Пятый остановился в дверях и посмотрел на меня.
– Ты так ничего и не понял, – мягко сказал он. – Это не мое лицо. Три года назад мне тоже сделали пластическую операцию.
Утром мой рассказ вызвал различную реакцию. Поль просто промолчал, видимо, не совсем еще оправившись после своей собственной встречи. Эмиль хмыкнул и спросил:
– А он тебе не сказал, сколько Пятых было до него? Когда я отрицательно покачал головой, он загадочно пробормотал:
– Вот то-то и оно.
И этим чуть ли не первый раз хоть как-то показал, что и он пытается разгадать, что же кроется за семью печатями контракта.
А Мари задумчиво сказала:
– Интересно, зачем он выходил в первый раз?
Меня и самого интересовал этот вопрос. Полуночный гость отнюдь не производил впечатления человека со слабой психикой. Если ему было тяжело о чем-то вспоминать, то можно было себе представить, насколько неприятным было происшествие. Совершенно неожиданно для себя я обнаружил, что вместо страха перед неизвестностью испытываю плохо сдерживаемое любопытство. И еще большей неожиданностью явилась для меня мысль о том, что во что бы то ни стало я не хочу, чтобы Мари подвергалась хоть какой-нибудь опасности после подписания контакта.
Я посмотрел на нее. Разговоры уже закончились, и она сидела, задумчиво склонившись над конспектом. Вдруг, как бы почувствовав мой взгляд, она подняла голову и улыбнулась мне. А я вдруг подумал, что никогда не видел портрет Восьмой и понятия не имею о том, как Мари будет выглядеть через несколько месяцев.
Можно знать факт, а можно понимать, чувствовать его. Все свою сознательную жизнь я знал, что когда-нибудь мне предстоит умереть. Я жил. с этим знанием, мимолетно огорчался в те моменты, когда оно по какой-либо причине всплывало на поверхность, и тут же забывал и о нем, и о своем огорчении. И лишь сейчас я впервые четко понял, что мое пребывание на земле конечно и кратко. Я прочувствовал этот простой факт, ощутил его всем своим существом. И это новое понимание наполнило меня тоской и безнадежностью. Мне снились унылые безлюдные кладбища с покосившимися надгробиями, безмолвные серые склепы, залитые мертвенным лунным светом. А один раз взбудораженное воображение преподнесло мне во сне мои собственные похороны. Услышав, как жирные комья сырой земли глухо падают на крышку гроба, я пулей вылетел из сна и не менее получаса таращил глаза в темноту, прежде чем смог снова заснуть.
Подавленный и изрядно напуганный таким состоянием, я решил, что дальше так продолжаться не может, и прекратил бороться с коварным подсознанием. Пришлось вернуться к первоначальной тактике. Я приготовился быть начеку во время экзамена, продумывать каждую фразу и не попадаться в ловушки, которые мне постарается ставить хитрый экзаменатор. Изменение подхода помогло. Кошмары перестали вторгаться в мои сны, и прежнее беззаботное отношение к смерти постепенно вернулось ко мне. Хотя теперь я время от времени спрашивал себя, а не слишком ли оно беззаботное. Ответа на этот вопрос я не находил и, чтобы отвлечься, налегал на учебу.
Тем временем Катру пытался направить наши мысли в нужное ему русло.
– Не пытайтесь вживаться в свою роль, повторяя себе: «Я бессмертен, я бессмертен», – твердил он нам день за днем. – Это – в корне неверный подход. Ваше нынешнее восприятие бессмертия основано на том, что вы знаете, что такое смерть. Вы воспринимаете бессмертие как простое отсутствие угрозы смерти. Вы думаете: «Вот здорово, я никогда не умру». Но это неправильно! В отличие от бессмертных литературных героев, вы не сталкиваетесь и не сталкивались со смертью вообще. Никогда! Вы не представляете себе, что живое существо может прекратить свое существование. Задумайтесь на секунду – насколько вас страшит вероятность того, что из этой комнаты вдруг исчезнет весь воздух и мы не сможем дышать? Задумались? Пугает ли это вас? Правильно, не пугает. Не пугает потому, что ни на своем опыте, ни в рассказах других людей, ни в книгах вы не сталкивались с такой угрозой. Это – чистая абстракция. Это физически возможно, но абсолютно невероятно. До этого момента вы ни разу в жизни не думали о такой опасности и, скорее всего, никогда и не подумали бы о ней, не попроси я вас об этом. Также и смерть для вас может быть забавной идеей фантастического рассказа, плодом воображения писателя, возможно даже интересным поводом для дискуссии. Но ни в коем случае не угрозой. Не фактом реальной жизни. Не чем-то заслуживающим хоть какого-либо серьезного внимания. Десятый, с чем еще вы могли бы сравнить вероятность того, что вы когда-либо перестанете существовать?
– С тем, что, подпрыгнув, я останусь висеть в воздухе и не смогу опуститься на землю, – бойко отвечал Эмиль.
Катру удовлетворенно кивал и продолжал излагать свой странный материал. Мы же, в свою очередь, пытались вообразить себе такое отношение к смерти, но практически безуспешно.
А в книгах и на семинарах перед нами открывался странный, нелепый, невероятный мир. «Очень хороший и благополучный», как выразился профессор на первом занятии. Мне он таким не казался. Хотя на его просторах действительно никто никогда не умирал. Люди жили в нем, не зная болезней и старости – мудрые, бесстрашные, вечные. Правда, людей этих было немного. И быть бесстрашными им было несложно по причине отсутствия каких-либо опасностей. На настоящий момент все население мира состояло из тридцати человек. Дети рождались крайне редко – примерно раз в тысячелетие. Вообще-то мир этот можно было назвать миром с очень большой натяжкой. Скорее, по своим описаниям он походил на съемочный павильон. Его создатели, очевидно, решили не утруждать себя разрешением вопросов мироздания и решали проблемы космического масштаба с легкостью и грациозностью бульдозера.
Согласно их сценарию, Бог сотворил пустой мир, затем поселил в нем Адама и Еву. На этом сходство с Библией заканчивалось. Животных и растений в нашем новом мире не было вообще. Единственными живыми существами были люди. День и ночь сменялись без какого-либо научного обоснования, так как понятия космоса, планет и звезд не существовали. Весь мир уютно помещался на площади, обычно занимаемой большим земным зданием. По крайней мере, такое у меня создавалось впечатление. Мир был разделен на просторные помещения, называемые секциями. В тянувшихся между ними проходах находились входы в личные апартаменты, О пропитании бессмертным заботиться не приходилось: Господь устроил все так, что каждое утро в одной из секций появлялась еда. Ее было достаточно на всех людей мира. Еда состояла из… еды. Другими словами, она могла быть чем угодно, включая пресловутый сэндвич с индейкой, но у обитателей нашего мира не могла возникнуть даже тень подозрения о том, что она приготовлена из других живых существ. Всевозможные материалы, такие как металлы, пластик, бумага, резина, также поставлялись Богом в неограниченном количестве.
Что касается истории, то так как года никого не интересовали, вся история мира была разбита на периоды, характеризуемые приростом населения и технологическим прогрессом. Сейчас мы жили в шестом периоде. Несмотря на отсутствие видимых стимулов прогресса, мир развивался. Люди специализировались в различных областях, изобретали, писали книги, создавали шедевры. Каждый получал возможность заниматься своим любимым делом при полной поддержке общества. Поэты читали свои творения благосклонным слушателям, инженеры изобретали все новые и новые механизмы и технологии, бодро переходя от механики к электронике и обратно, художники рисовали картины, а иногда в порывах вдохновения разрисовывали стены мира, и даже врачи брали у людей анализы крови и делали энцефалограммы. Назначение врачей я так четко и не понял, так как в мире самой страшной болезнью являлся насморк.
В целом наш новый мир представлял собой какую-то невероятно упрощенную схему реальности, из которой выкинули такой важный фактор, как смерть. Эта была нелепая пародия на жизнь, абсурдный спектакль без зрителей, гротеск. В этом гротеске жили невозможные бессмертные люди. И одним из этих людей предстояло стать мне.
Однажды на перемене, когда мы все сидели в классе, Эмиль, листавший свой конспект, вдруг сказал:
– А вы знаете, через восемь дней будет ровно три месяца с тех пор, как мы начали заниматься.
– Ты это серьезно? – удивился Поль.
– Абсолютно. Я всегда записываю число на полях. Через восемь дней у нас экзамен.
– Вот так сюрприз, – сказала Мари. – Неужели мы уже все выучили?
– Если быть точным, то почти все, – ответил ей Катру, входя в класс. – Вам и в самом деле осталось совсем недолго учиться.
Близость экзамена явилась для нас полной неожиданностью. Не видя белого света, проводя день за днем в однообразных занятиях, мы совершенно потеряли счет времени. Три месяца промчались совсем незаметно.
На следующий день нас ожидал новый сюрприз.
– В течение этой недели каждому из вас предстоит ночная встреча, – объявил профессор, закончив очередную лекцию. – Четвертый, сделайте одолжение, не пытайтесь это прокомментировать. Вы все встретитесь со своими прототипами. Цель этих встреч – помочь вам лучше вжиться в образы. Вы сможете задавать этим людям любые вопросы, прислушиваться к их речи, наблюдать их жесты. Конечно же, вы понимаете, что на вопросы, выходящие за рамки ваших нынешних контрактов, отвечать они вам не будут. Каждая встреча будет начинаться в полночь у вас в комнате и продолжаться так долго, как вы захотите, но не более четырех часов. Встречи будут происходить в порядке ваших имен. Иными словами, сегодня ночью настоящий Четвертый встретится с нашим Четвертым, завтра познакомятся Пятые и так далее. Вопросы? – закончил он по своему обыкновению.
– Почему в полночь? – почти хором спросили мы.
– Это хороший пример вопроса, который выходит за рамки ваших нынешних контрактов, – усмехнулся Катру. – Единственный ответ, который я могу дать сейчас – для этого есть хорошее обоснование. Как, впрочем, и для всех других непонятных вам фактов. Могу также заверить вас в том, что это не имеет ничего общего с вампирами и прочей потусторонней символикой. Едва за Катру закрылась дверь, началось бурное обсуждение.
Ровно в полночь, – замогильным голосом вещал Поль, – старые часы пробьют двенадцать раз, отворится со скрипом дверь, и в комнату вплывет ваш собственный призрак. Будет он отвечать на ваши благонравные вопросы, дети мои, а на непотребные вопросы будет фыркать в ответ. Страшишься ли ты, о вопрошающий Эмиль, этой встречи? Чист ли ты помыслами, сын мой?
– Отстань, – устало отбивался вопрошающий. – Сколько раз тебе говорить, что я не Эмиль, а Десятый?
– Десятый так Десятый, – покладисто соглашался Поль. – Только смотри, не запутайся, разговаривая со своим тезкой, кто из вас кто.
Но на следующее утро Поль уже не был таким веселым. Что-то в его ночной встрече отбило у него охоту шутить. Он кратко описал нам своего гостя и пересказал содержание их беседы, однако в отличие от своей обычной манеры не разбавил рассказ ни каплей юмора. Из его повествования выходило, что ничего нового он этой ночью не узнал. Человек, называвший себя Четвертым, пришел ровно в полночь. Был он лаконичен и вежлив. Выглядел точно так же, как парень, изображенный на портрете, который показали Полю в первый день. Отвечал на вопросы приветливо, но уклончиво. На большую часть вопросов не ответил вообще. Просидел около часа и ушел, когда Поль сказал что-то вроде «хватит тянуть кота за хвост». Вот и вся история. Уже к середине дня Поль опять балагурил и подшучивал над Эмилем. Но что-то было не так. Шутки его были какие-то невеселые, а иногда он вдруг замолкал и погружался в несвойственное ему задумчивое состояние. После занятий я остался с ним в классе и спросил:
– Может, все-таки расскажешь, что произошло? Он задумчиво побарабанил пальцами по парте.
– Да ничего там не произошло. Поговорили по душам и разошлись.
– Как знаешь, – ответил я, поднимаясь. – Хочешь делать вид, что все в порядке, – делай. Только не ожидай, что я в это поверю.
– Подожди, – сказал Поль. – Понимаешь, мне этот тип перед уходом такое выдал… В общем, говорили мы с ним, называли друг друга Четвертыми, играли в кошки-мышки. А потом я его спросил, считает ли он себя бессмертным. Сам не знаю, почему мне такой вопрос в голову пришел. И тут он абсолютно серьезно ответил, что да, считает. Я ему говорю: но ты же знаешь, что смерть есть. Что мир не состоит из трех комнат. Что в нем живет не тридцать человек. А он так смотрит спокойно и говорит: не понимаю, о чем ты. Что есть смерть? Совсем как этот… Пилат. Тут я уже совсем сорвался, схватил эту идиотскую «Книгу» и кричу, ему вот дам тебе сейчас этой штукой по башке, сразу узнаешь, что это такое! А он вдруг улыбнулся и говорит: не волнуйся, Поль. Так прямо и назвал – по имени, а не этим дурацким номером. Не волнуйся, говорит, конечно же, я все это знаю. И никакой я не бессмертный, а просто притворяюсь, что я такой. А тебе, говорит, притворяться не придется. И ушел.
Поль замолчал и посмотрел на меня.
– Ну и что он имел в виду? – тоскливо спросил он.
– И в этом вся проблема? – удивился я. – Ты что, серьезно расстроился из-за такой ерунды? Да он просто намекнул тебе, что с такими заскоками ты не пройдешь экзамен.
– Ты думаешь? – оживился Поль.
– А что еще тут можно подумать? Ты ж ему чуть голову не расшиб. Скажи еще спасибо, если он не нажаловался Тесье и компании.
– Да я бы и сам так подумал. Но очень уж странно он смотрел, когда это говорил.
– А весь разговор он смотрел по-другому? Поль задумчиво почесал голову.
– Нет, наверное, так же.
– Вот видишь. Короче, не бери в голову, – посоветовал я. – В крайнем случае, его слова можно истолковать так, что они тебя сделают бессмертным. Что тоже не так уж плохо.
Но Поль все равно остался невеселым до вечера.
Без одной минуты двенадцать ко мне постучали. Почему-то вспоминая слова Катру: «Для этого есть хорошее обоснование», я открыл дверь. На пороге стоял мой прототип.
– Привет, – сказал он. – Можно пройти? Я посторонился.
– Да, конечно, заходи.
Он прошел и сел в кресло. Затем огляделся и сказал:
– Ничего не изменилось.
Я опустился на стул и спросил:
– Ты что, тоже жил в этой комнате?
– Было время, – ответил он, продолжая осматриваться.
Я разглядывал его. Парень с фотографии, которую мне дал Тесье. Немного похож на меня. Одет обычно. Спокойный, проницательный взгляд. Вообще-то такой взгляд бывает у людей, по возрасту годящихся мне в отцы. Взгляд человека много повидавшего, знающего цену себе и окружающим. Держится уверенно. Очень уверенно. И этот взгляд… Они что там, действительно бессмертные? Гость в свою очередь смотрел на меня.
– Будешь спрашивать? – с улыбкой спросил он, прервав затянувшуюся паузу.
У меня было слишком много вопросов. Несмотря на то что я готовился к этой встрече, я не знал, с какого из них начать.
– Как тебя называть? – спросил я наконец и понял, что сморозил глупость.
– Пятым, – ответил он. – Так же, как я буду называть тебя. Ты не будешь бить меня книгами по голове?
Я понял, что он знает про вчерашнюю выходку Поля, и не смог сдержать смех. Лед был сломан.
После пяти минут малозначительной болтовни я осторожно приступил к серьезным вопросам.
– Ты действительно живешь в этом ненормальном мире?
– Да, – кивнул он.
– Это не выдумка, он в самом деле существует?
– Это выдумка, которую сделали реальностью.
– Зачем? С какой целью?
– Ты знаешь, что я не могу ответить тебе на этот вопрос. Если ты пройдешь экзамен, ты все узнаешь сам.
– Как долго ты там живешь?
– Почти три года.
– И за все это время ты ни разу не видел солнца?
– Ни разу. Но к этому привыкаешь.
– Как часто ты выходишь оттуда?
– Это – третий раз.
– А когда были предыдущие два?
– Первый – два года назад. Второй – вчера.
– Зачем ты выходил?
– Я не хочу говорить о первом разе, он связан со слишком тяжелыми воспоминаниями. Вчера я выходил для того, чтобы встретиться с еще одним кандидатом на роль меня.
Сначала я не понял. Затем до меня дошел смысл того, что он сказал. – Ты имеешь в виду, что я – не единственный возможный Пятый?
– Да. Кроме тебя есть еще один кандидат. Он начал учиться примерно тогда же, когда и ты.
– Вы готовите дублеров для всей нашей группы?
– Да.
– Почему же мы о них никогда не слышали?
– Считается, что это создает слишком нервную атмосферу, которая может помешать успешной учебе.
– Кем считается?
– Руководством проекта.
– Но зачем вообще нужны два кандидата на одну роль?
– На случай, если один из вас не сможет пройти экзамен.
Я все еще не понимал.
– С какой целью надо обучать двух людей одновременно? Разве не логичнее начать учить второго человека только в случае, если я не смогу сдать экзамен?
– Это может занять слишком много времени. У нас его нет. Мы не можем позволить себе ждать.
– Из-за чего такая срочность?
– Извини, не могу сказать.
– Хорошо, а зачем вообще тебя нужно заменять?
– Я должен уйти. Вернуться в обычный мир.
– Почему?
– Больше я не могу тебе сказать. Я вспомнил вопрос Поля.
– Ты считаешь себя бессмертным?
Он улыбнулся.
– Конечно, нет. Я – такой же человек, как и ты.
– Но ты изображаешь из себя бессмертного?
– Да.
– Зачем?
– Не могу ответить.
Я мог бы спрашивать хоть всю ночь. Этот человек был там, он видел, он знал. Но он ничего не хотел говорить. В каком направлении я ни шел, рано или поздно передо мной вставал непробиваемый барьер. Часа через два мне стало окончательно ясно, что ничего стоящего в этой беседе добиться не удастся. Единственной ценной информацией, которую удалось из нее почерпнуть, была новость о конкуренте, но и она ничем не помогала. Я вздохнул и сказал:
– Ну спасибо, тезка. Просветил. Больше я тебя задерживать не буду.
Он улыбнулся, встал и подошел ко мне. Затем неожиданно похлопал меня по плечу и, не говоря ни слова, пошел к выходу. Мне в голову пришел вдруг еще один вопрос, и я спросил ему вдогонку:
– Почему ты пришел в этот проект? Меня-то отобрали просто потому, что мое лицо легко перекроить в твое. А как попал сюда ты?
Пятый остановился в дверях и посмотрел на меня.
– Ты так ничего и не понял, – мягко сказал он. – Это не мое лицо. Три года назад мне тоже сделали пластическую операцию.
Утром мой рассказ вызвал различную реакцию. Поль просто промолчал, видимо, не совсем еще оправившись после своей собственной встречи. Эмиль хмыкнул и спросил:
– А он тебе не сказал, сколько Пятых было до него? Когда я отрицательно покачал головой, он загадочно пробормотал:
– Вот то-то и оно.
И этим чуть ли не первый раз хоть как-то показал, что и он пытается разгадать, что же кроется за семью печатями контракта.
А Мари задумчиво сказала:
– Интересно, зачем он выходил в первый раз?
Меня и самого интересовал этот вопрос. Полуночный гость отнюдь не производил впечатления человека со слабой психикой. Если ему было тяжело о чем-то вспоминать, то можно было себе представить, насколько неприятным было происшествие. Совершенно неожиданно для себя я обнаружил, что вместо страха перед неизвестностью испытываю плохо сдерживаемое любопытство. И еще большей неожиданностью явилась для меня мысль о том, что во что бы то ни стало я не хочу, чтобы Мари подвергалась хоть какой-нибудь опасности после подписания контакта.
Я посмотрел на нее. Разговоры уже закончились, и она сидела, задумчиво склонившись над конспектом. Вдруг, как бы почувствовав мой взгляд, она подняла голову и улыбнулась мне. А я вдруг подумал, что никогда не видел портрет Восьмой и понятия не имею о том, как Мари будет выглядеть через несколько месяцев.
Глава пятая
Наконец наступил день, когда Катру сказал:
– Ваше обучение, молодые люди, закончено. Завтра вы можете отдохнуть, а через день мы с вами встретимся на экзамене. Вы уже успели осознать, что я ни разу не проводил каких-либо репетиций. То, что я не слышал вопросов по этому поводу, я отношу только на счет вашей скромности.
С едва заметной улыбкой он кивнул в сторону Поля и продолжил:
– Отсутствие пробных экзаменов не случайно. Моя цель состояла в том, чтобы научить вас быть теми, кем вы себя сейчас представляете или, по крайней мере, должны представлять. Ни в коей мере не пытался я научить вас искусству успешно сдавать экзамен. Если вы правильно делали все, чему я вас учил, вы должны пройти экзамен автоматически. Если же, вопреки моим настойчивым просьбам, вы воспринимали это как занудную игру, то вам ничего не поможет.
Он обвел нас взглядом, точно так же как в первый день занятий, и прибавил:
– Я всегда желаю своим ученикам, чтобы они встречались со мной только один раз по такому поводу. К сожалению, пока еще ни один выпускник не сумел противостоять желанию услышать, что же я спрашиваю на повторном экзамене. Надеюсь, вы станете исключениями из этого печального правила.
В этот вечер мы все собрались в кафетерии. Даже Эмиль присоединился к нам, вместо того чтобы поучиться дополнительные полчаса. Разумеется, в университете мне приходилось сдавать немало экзаменов. Но там все было по-другому. Экзамен был пропуском в новый семестр, успешная сдача была радостным событием, предвещавшим каникулы и отдых. Испытание, предстоящее нам сейчас, было иным. Преодолев его, мы делали шаг навстречу грозной неизвестности. Вместо отдыха нам предстояла операция, после которой нас ожидал загадочный исковерканный мир, назначение которого мы себе абсолютно не представляли. Нечего и говорить, настроение у нас всех было довольно унылое. Намеки Катру тоже не придавали бодрости. Мы пытались повторять материал, вдолбленный в наши головы за три месяца, но постоянно сбивались на обсуждение вопроса «А что же будет дальше?» Наконец Поль хлопнул рукой по столу и сказал:
– А может, хватит этой панихиды?! Ничего нового мы все равно не выучим. Главное помнить, кем нас хотят видеть. Все остальное – ерунда. Правда, Десятый?
Эмиль был приятно удивлен, услышав такое обращение от Поля.
– Да, Четвертый, – ответил он. – Главное помнить, кто мы такие.
Но Поль испортил ему всю радость.
– Берите пример с Эмиля, – прокомментировал он. – Вот человек, который не придет к старине Катру дважды. Если бы мы все так себя настроили, нам нечего было бы бояться.
Эмиль поднялся. На его лице было написано возмущение.
– Это просто глупо, – сказал он, в упор глядя на Поля. – Постоянно напоминая себе и другим о том, что все это – игра, ты сводишь на нет все наши усилия. Этот экзамен невозможно сдать, не слившись со своим образом.
Мари сделала попытку его успокоить:
– Но ведь мы все понимаем, что это – игра.
– Нет! – повернулся к ней Эмиль. – Это – не игра! Это – новая жизнь для каждого из нас! Я привык слушать своих преподавателей, и самое главное из того, что мне было сказано за три месяца, состоит в том, что все это – не игра!
– Ваше обучение, молодые люди, закончено. Завтра вы можете отдохнуть, а через день мы с вами встретимся на экзамене. Вы уже успели осознать, что я ни разу не проводил каких-либо репетиций. То, что я не слышал вопросов по этому поводу, я отношу только на счет вашей скромности.
С едва заметной улыбкой он кивнул в сторону Поля и продолжил:
– Отсутствие пробных экзаменов не случайно. Моя цель состояла в том, чтобы научить вас быть теми, кем вы себя сейчас представляете или, по крайней мере, должны представлять. Ни в коей мере не пытался я научить вас искусству успешно сдавать экзамен. Если вы правильно делали все, чему я вас учил, вы должны пройти экзамен автоматически. Если же, вопреки моим настойчивым просьбам, вы воспринимали это как занудную игру, то вам ничего не поможет.
Он обвел нас взглядом, точно так же как в первый день занятий, и прибавил:
– Я всегда желаю своим ученикам, чтобы они встречались со мной только один раз по такому поводу. К сожалению, пока еще ни один выпускник не сумел противостоять желанию услышать, что же я спрашиваю на повторном экзамене. Надеюсь, вы станете исключениями из этого печального правила.
В этот вечер мы все собрались в кафетерии. Даже Эмиль присоединился к нам, вместо того чтобы поучиться дополнительные полчаса. Разумеется, в университете мне приходилось сдавать немало экзаменов. Но там все было по-другому. Экзамен был пропуском в новый семестр, успешная сдача была радостным событием, предвещавшим каникулы и отдых. Испытание, предстоящее нам сейчас, было иным. Преодолев его, мы делали шаг навстречу грозной неизвестности. Вместо отдыха нам предстояла операция, после которой нас ожидал загадочный исковерканный мир, назначение которого мы себе абсолютно не представляли. Нечего и говорить, настроение у нас всех было довольно унылое. Намеки Катру тоже не придавали бодрости. Мы пытались повторять материал, вдолбленный в наши головы за три месяца, но постоянно сбивались на обсуждение вопроса «А что же будет дальше?» Наконец Поль хлопнул рукой по столу и сказал:
– А может, хватит этой панихиды?! Ничего нового мы все равно не выучим. Главное помнить, кем нас хотят видеть. Все остальное – ерунда. Правда, Десятый?
Эмиль был приятно удивлен, услышав такое обращение от Поля.
– Да, Четвертый, – ответил он. – Главное помнить, кто мы такие.
Но Поль испортил ему всю радость.
– Берите пример с Эмиля, – прокомментировал он. – Вот человек, который не придет к старине Катру дважды. Если бы мы все так себя настроили, нам нечего было бы бояться.
Эмиль поднялся. На его лице было написано возмущение.
– Это просто глупо, – сказал он, в упор глядя на Поля. – Постоянно напоминая себе и другим о том, что все это – игра, ты сводишь на нет все наши усилия. Этот экзамен невозможно сдать, не слившись со своим образом.
Мари сделала попытку его успокоить:
– Но ведь мы все понимаем, что это – игра.
– Нет! – повернулся к ней Эмиль. – Это – не игра! Это – новая жизнь для каждого из нас! Я привык слушать своих преподавателей, и самое главное из того, что мне было сказано за три месяца, состоит в том, что все это – не игра!