Страница:
В-третьих, событие должно быть таким, чтобы о нем можно было рассказать кратко, т. е. в соответствии с форматом – в 45-секундном показе в новостях или в короткой заметке в газете. Это требование остроты и выразительности часто недооценивают те, кто желают, чтобы об их работе было рассказано подробнее, в частности ученые и исследователи, которые не всегда могут и кратко рассказать журналистам о своей работе так, чтобы было понятно широкой публике. Обычно остроту (краткость) информации считают порождением телевидения, на самом деле выразительность и острота – характеристики практически любого знаменитого высказывания, произнесенного задолго до появления масс-медиа и именно в силу этих особенностей сохраненного в исторической памяти людей (слова Людовика XIV «Государство – это я», «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил») Юлия Цезаря). Современными примерами удачных слоганов являются слова Рональда Рейгана «Просто скажи наркотикам: нет» или метафора Саддама Хуссейна, назвавшего войну в Персидском заливе «Мать всех битв».
Если особенностью теленовостей является краткость (обычный репортаж с места события длится, как правило, менее 1 мин.), то другие СМИ в стремлении компенсировать отсутствующую сиюминутность используют альтернативную стратегию, предлагая изложение новостей, дополненное анализом событий. Так, на протяжении последнего столетия в печатных изданиях прослеживается тенденция к увеличению размера публикаций, в которых кроме информации, т. е. изложения голых фактов, присутствуют обширные комментарии и интерпретации [Barnhurs K. G., Mutz D., 1997].
Последним второстепенным признаком значимого события является степень влияния его последствий на конкретное сообщество людей – читателей, телезрителей и радиослушателей, составляющих аудиторию данного медиа. Так, региональная теле – или радиостанция передаст сообщение, имеющее общенациональное или мировое значение, вероятнее всего тогда, когда можно установить связь между этим событием и интересами местных жителей (например, сообщение о местном жителе, взятом в заложники повстанцами где-нибудь в Афганистане или Ираке, или закрытие местного завода по переработке фруктов из-за экономической политики, проводимой правительством страны, куда эти продукты поставляются). Если речь идет о национальных интересах страны в целом, то, скажем, дебаты в Сенате или Государственной думе по вопросам внутренней политики или отправке армейских подразделений в зону международного вооруженного конфликта всегда найдут свое место в новостях.
Самый надежный способ привлечь внимание прессы и телевидения к каким-либо фактам или событиям, как считают Джемисон и Кэмпбелл, – наглядно показать наличие у информации о них всех или значительного числа основных и второстепенных признаков важной новости. Чем большим количественным набором подобных признаков обладает событие, тем более вероятен интерес к нему со стороны средств массовой коммуникации.
Реальная важность конкретного события и его значения для общества, очевидно, не определяется наличием или отсутствием у него основных признаков значимого события, поскольку предложенная Джемисоном и Кемпбеллом типология ранжирования выполняет роль упаковки, привлекающей внимание. И в этом смысле инструментальная роль данной типологии для практики журналистской работы весьма велика, поскольку наличие перечисленных выше признаков и их демонстрация позволяют журналистам преподнести своей аудитории такое событие как важную новость.
Хорошей иллюстрацией успешного использования данной типологии было освещение в масс-медиа проходившего в 1995 г. судебного процесса над знаменитым чернокожим спортсменом и актером О. Дж. Симпсоном, обвиненным в убийстве своей бывшей жены и ее любовника. Это события имело все основные признаки важной новости. В центре внимания оказался человек, ранее вызывавший всеобщее восхищение, а теперь обвиняемый в совершении тяжкого преступления, поэтому в качестве комментариев к этому делу журналисты могли использовать вечные темы (добро против зла, лицо и подлинная сущность). То, что обвиняемый категорически отрицал свою вину, создавало вокруг него атмосферу сочувствия, несмотря на веские улики; также держал публику в напряжении вопрос о том, кто же совершил двойное убийство, который так и не был решен; к тому же значительную роль в этом процессе играли сексуальные проблемы, которые всегда вызывают интерес. Постоянное внимание общества к процессу на протяжении нескольких месяцев в значительной степени обусловил тот факт, что все судебные заседания транслировались по телевидению. Конечно, с формально-типологической стороны данное событие – важная новость, а по сути?
СМИ нередко рассказывают о событиях, не имеющих почти никаких основных характеристик новости, но в силу разных обстоятельств стремятся привлечь к ним внимание, приписывая им подобные характеристики, т. е. возводят их в ранг важной новости. В таком случае мы имеем дело с медиа-событием, или псевдособытием. Медиа-событие (media event) – это мыльный пузырь (аналогия с мыльной оперой напрашивается сама собой), помпезное, но малозначительное, как правило, политическое событие, организуемое зачастую специально для привлечения внимания СМИ, которое в дальнейшем раздувается ими [Американа, с. 584]. Основной характеристикой таких псевдособытий являются приписываемые им, т. е. создаваемые, медиатизированные значения (mediated meanings) в рамках специализированных для каждого СМИ медиа-форматов, выступающих в качестве шаблонов, определяющих приемы монтажа вербального и аудиовизуального рядов программ новостей. Именно владение этими приемами как алгоритмами рутиннных практик журналистской деятельности позволяет легко фабриковать медиа-события [Tehranian M., 1984].
Книга Даниэля Бурстина «Имидж: Путеводитель по псевдособытиям Америки» [Boorstin D., 1961] представляет собой всесторонний анализ медиа-событий, причина появления которых исключительно в стремлении привлечь внимание и передать определенное сообщение. Такие события устраиваются. Публичные демонстрации, голодовки и др. недостаточно впечатляющи и необычны для того, чтобы быть новостями; они представляют собой существующий на уровне «маленьких людей» эквивалент пресс-конференций сильных мира сего – также медиа-событий.
Рассмотрев главные и второстепенные признаки значимого события, произошедшего в реальности, Джемисон и Кэмпбелл анализируют процесс создания на его основе того, что СМИ подают как новость.
4. СМИ как создатель особой реальности
5. Социальные проблемы как новости
Если особенностью теленовостей является краткость (обычный репортаж с места события длится, как правило, менее 1 мин.), то другие СМИ в стремлении компенсировать отсутствующую сиюминутность используют альтернативную стратегию, предлагая изложение новостей, дополненное анализом событий. Так, на протяжении последнего столетия в печатных изданиях прослеживается тенденция к увеличению размера публикаций, в которых кроме информации, т. е. изложения голых фактов, присутствуют обширные комментарии и интерпретации [Barnhurs K. G., Mutz D., 1997].
Последним второстепенным признаком значимого события является степень влияния его последствий на конкретное сообщество людей – читателей, телезрителей и радиослушателей, составляющих аудиторию данного медиа. Так, региональная теле – или радиостанция передаст сообщение, имеющее общенациональное или мировое значение, вероятнее всего тогда, когда можно установить связь между этим событием и интересами местных жителей (например, сообщение о местном жителе, взятом в заложники повстанцами где-нибудь в Афганистане или Ираке, или закрытие местного завода по переработке фруктов из-за экономической политики, проводимой правительством страны, куда эти продукты поставляются). Если речь идет о национальных интересах страны в целом, то, скажем, дебаты в Сенате или Государственной думе по вопросам внутренней политики или отправке армейских подразделений в зону международного вооруженного конфликта всегда найдут свое место в новостях.
Самый надежный способ привлечь внимание прессы и телевидения к каким-либо фактам или событиям, как считают Джемисон и Кэмпбелл, – наглядно показать наличие у информации о них всех или значительного числа основных и второстепенных признаков важной новости. Чем большим количественным набором подобных признаков обладает событие, тем более вероятен интерес к нему со стороны средств массовой коммуникации.
Реальная важность конкретного события и его значения для общества, очевидно, не определяется наличием или отсутствием у него основных признаков значимого события, поскольку предложенная Джемисоном и Кемпбеллом типология ранжирования выполняет роль упаковки, привлекающей внимание. И в этом смысле инструментальная роль данной типологии для практики журналистской работы весьма велика, поскольку наличие перечисленных выше признаков и их демонстрация позволяют журналистам преподнести своей аудитории такое событие как важную новость.
Хорошей иллюстрацией успешного использования данной типологии было освещение в масс-медиа проходившего в 1995 г. судебного процесса над знаменитым чернокожим спортсменом и актером О. Дж. Симпсоном, обвиненным в убийстве своей бывшей жены и ее любовника. Это события имело все основные признаки важной новости. В центре внимания оказался человек, ранее вызывавший всеобщее восхищение, а теперь обвиняемый в совершении тяжкого преступления, поэтому в качестве комментариев к этому делу журналисты могли использовать вечные темы (добро против зла, лицо и подлинная сущность). То, что обвиняемый категорически отрицал свою вину, создавало вокруг него атмосферу сочувствия, несмотря на веские улики; также держал публику в напряжении вопрос о том, кто же совершил двойное убийство, который так и не был решен; к тому же значительную роль в этом процессе играли сексуальные проблемы, которые всегда вызывают интерес. Постоянное внимание общества к процессу на протяжении нескольких месяцев в значительной степени обусловил тот факт, что все судебные заседания транслировались по телевидению. Конечно, с формально-типологической стороны данное событие – важная новость, а по сути?
СМИ нередко рассказывают о событиях, не имеющих почти никаких основных характеристик новости, но в силу разных обстоятельств стремятся привлечь к ним внимание, приписывая им подобные характеристики, т. е. возводят их в ранг важной новости. В таком случае мы имеем дело с медиа-событием, или псевдособытием. Медиа-событие (media event) – это мыльный пузырь (аналогия с мыльной оперой напрашивается сама собой), помпезное, но малозначительное, как правило, политическое событие, организуемое зачастую специально для привлечения внимания СМИ, которое в дальнейшем раздувается ими [Американа, с. 584]. Основной характеристикой таких псевдособытий являются приписываемые им, т. е. создаваемые, медиатизированные значения (mediated meanings) в рамках специализированных для каждого СМИ медиа-форматов, выступающих в качестве шаблонов, определяющих приемы монтажа вербального и аудиовизуального рядов программ новостей. Именно владение этими приемами как алгоритмами рутиннных практик журналистской деятельности позволяет легко фабриковать медиа-события [Tehranian M., 1984].
Книга Даниэля Бурстина «Имидж: Путеводитель по псевдособытиям Америки» [Boorstin D., 1961] представляет собой всесторонний анализ медиа-событий, причина появления которых исключительно в стремлении привлечь внимание и передать определенное сообщение. Такие события устраиваются. Публичные демонстрации, голодовки и др. недостаточно впечатляющи и необычны для того, чтобы быть новостями; они представляют собой существующий на уровне «маленьких людей» эквивалент пресс-конференций сильных мира сего – также медиа-событий.
Рассмотрев главные и второстепенные признаки значимого события, произошедшего в реальности, Джемисон и Кэмпбелл анализируют процесс создания на его основе того, что СМИ подают как новость.
4. СМИ как создатель особой реальности
Само слово «media» (т. е. посредник) наводит на мысль, что СМИ являются связующим звеном между публикой и некоей объективной реальностью, на самом деле существующей где-то в этом мире. К такому взгляду, как считают Джемисон и Кэмпбелл, приучила людей западная культура. Однако следует иметь в виду, что журналисты и редакторы сообщают нам сведения об этой объективной реальности после тщательного отбора материала и решения, какое количество времени уделять каждой конкретной теме.
Хотя прокламируемой целью СМИ является максимально объективный анализ происходящих событий, нередки ситуации, когда стремление угодить публике перевешивает все другие соображения. Обусловлено это ситуацией на информационном рынке, который, как и всякий рынок, ориентирован на продажу произведенного товара (в нашем случае – информации), т. е. в конечном счете, на покупателя, пожелавшего приобрети этот товар. Именно эта базисная ориентация позволяет говорить о «коммодификации» современного информационного потока.
В написанной еще в VI в. до н. э. «Риторике» Аристотель выводит три принципа, которым должен следовать всякий, кто хочет воздействовать на аудиторию, – pathos (пафос), logos (логос), ethos (этос). Хотя рассуждения Аристотеля относились к античному театру, Б. Стоунхил [Stonehill B., 1995] показывает их широкое использование в современных средствах массовой коммуникации, особенно на телевидении, объясняя с их помощью исключительный интерес публики к сенсационным происшествиям на примере дела О. Дж. Симпсона. Это дело оказывало на публику сильное эмоциональное воздействие (pathos), так как было перенасыщено сексом, преследованиями и обманом. Интеллектуальный компонент (logos) присутствовал в качестве загадки – кто же на самом деле совершил убийство, а также вопроса, почему следствие продвигалось вперед такими медленными темпами и можно ли было использовать как улики данные генетического анализа. Обаяние, известность и авторитет главного подозреваемого, человека, еще недавно пользовавшегося всеобщей любовью и уважением, тоже внесли лепту к привлечению внимания публики к этому событию (ethos). По мнению Стоунхила, этот уголовный процесс неопровержимо свидетельствует о верности рассуждений Аристотеля и доказывает значительный эвристический потенциал его идей для анализа воздействия современных масс-медиа.
Не успели еще стихнуть страсти вокруг процесса над Симпсоном, как внимание публики было захвачено другими событиями, по своим характеристикам имевшими с этим делом много общего. Трагическая гибель принцессы Дианы в августе 1997 г., похороны которой наблюдали 1200 млн человек, и сексуальный скандал 1998 г., в котором оказался замешан президент США Билл Клинтон, долгое время занимали первые места в хит-параде событий.
Таким образом, масс-медиа, придавая событию не свойственное ему значение как медиа-события и медиа-спектакли [Real M., 2000], способны превратить вымысел в реальность, сами создавая новости. Индексы Нильсена (оценка популярности телевизионных программ, проводимая компанией A. C. Nielsen Media Research, используется для определения тарифов на рекламу) передаются в телевизионных новостях и печатаются в газетах. Показ блокбастера на телевидении становится медиа-событием: о нем говорят в программах новостей и пишут в газетах, как и о выходе журнала «Sports Illustrated» с новыми моделями купальников все СМИ сообщают в новостях.
Еще одной особенностью современного процесса создания новостей является стирание границ между жанрами новостей, т. е. собственно информацией, и вымыслом. Хорошей иллюстрацией являются так называемые документальные драмы на телевидении, пользующиеся огромной популярностью у зрителей: это вымышленные истории, основанные на реальных событиях и фактах. Нет ничего нового в том, чтобы взять какие-то исторические события и выстроить вокруг них рассказ, приукрасив или извратив факты, если их недостаточно или они не слишком драматичны (Шекспир делал это постоянно). Однако современное телевидение во все большей степени инсценирует недавние преступления, драмы с изображением фигур американских и иностранных политиков и другие истории. Телевизионные драмы и минисериалы, поставленные на основе такого рода событий, занимают большую часть эфира. Как правило, документальные драмы, созданные «по мотивам» сенсаций, весьма одобрительно встречаются публикой и имеют высокий рейтинг.
Возникает естественный вопрос: каковы же реальные границы влияния современных масс-медиа, или какова их роль в создании наших представлений о реальности?
Безусловным фактом является медиатизация не только современной культуры, но и мира в целом, где масс-медиа действительно выступают как один из главных социальных институтов, формирующих сознание. Однако, как представляется, не стоит демонизировать их, чрезмерно преувеличивая их роль в создании наших представлений о реальности. Безусловно, телевидение и другие масс-медиа – важные источники новостей, однако некоторые исследователи, например Дж. Робинсон и Д. Дэвис [Robinson J. P., Davis D., 1990] полагают, что телевидение – не очень эффективный способ получения подлинно новой информации.
Если попытаться проанализировать с этой точки зрения такие действительно важные для общества события, как войны, то ситуация выглядит неоднозначно. Так, анализируя освещение в американских СМИ корейской (1950–1953) и вьетнамской (1963–1975) войн, В. Штробель [W. Strobel, 1997] показывает, что, в случае войны во Вьетнаме начавшаяся примерно в 1967 г. критика в СМИ скорее следовала за общественным мнением, отражая изменявшееся отношение к войне – от поддержки к неодобрению, а не опережала его. Причиной этих перемен в общественном сознании явились неудачи американской армии и возникшая патовая политическая ситуация, а вовсе не характер освещения этих событий в прессе. Существующая в обществе обеспокоенность относительно негативного воздействия программ новостей и репортажей из «горячих точек» на людей, не имеющих четких ориентиров, не подтверждается результатами исследований. Если такое влияние и существует, то проявляется оно значительно реже, чем это представляется обыденному сознанию (R. M. Perloff, 1989). Однако если принять утверждение, что СМИ не обладают значительным политическим влиянием на сознание аудитории, то не следует упускать из виду веру людей, принимающих решения, т. е. политиков, в существование такого влияния. Подобную уверенность подтверждают, в частности, цензура и ограничения, наложенные на СМИ при освещении ими боевых действий во время войны в Персидском заливе, мотивом которых было стремление избежать повторения Вьетнама, т. е. предотвратить проявления массового недовольства действиями властей.
Даже если программа новостей не оказывает на людей значительного воздействия, она, несомненно, занимает важное место в массовом сознании: рассказ о событии становится новостью, и даже большей, чем само событие. Накануне одного из совещаний лидеров политических партий в Айове, на которых определялся кандидат в президенты, некую избирательницу, присутствовавшую в телестудии, спросили, планирует ли она посетить совещание и участвовать в выборе кандидата в президенты. Она оглянулась вокруг и сказала: «Наверное, но все-таки мне бы не хотелось пропускать все то, что происходит здесь. Здесь так здорово». Именно так и возникают медиа-события или псевдособытия.
Хотя прокламируемой целью СМИ является максимально объективный анализ происходящих событий, нередки ситуации, когда стремление угодить публике перевешивает все другие соображения. Обусловлено это ситуацией на информационном рынке, который, как и всякий рынок, ориентирован на продажу произведенного товара (в нашем случае – информации), т. е. в конечном счете, на покупателя, пожелавшего приобрети этот товар. Именно эта базисная ориентация позволяет говорить о «коммодификации» современного информационного потока.
В написанной еще в VI в. до н. э. «Риторике» Аристотель выводит три принципа, которым должен следовать всякий, кто хочет воздействовать на аудиторию, – pathos (пафос), logos (логос), ethos (этос). Хотя рассуждения Аристотеля относились к античному театру, Б. Стоунхил [Stonehill B., 1995] показывает их широкое использование в современных средствах массовой коммуникации, особенно на телевидении, объясняя с их помощью исключительный интерес публики к сенсационным происшествиям на примере дела О. Дж. Симпсона. Это дело оказывало на публику сильное эмоциональное воздействие (pathos), так как было перенасыщено сексом, преследованиями и обманом. Интеллектуальный компонент (logos) присутствовал в качестве загадки – кто же на самом деле совершил убийство, а также вопроса, почему следствие продвигалось вперед такими медленными темпами и можно ли было использовать как улики данные генетического анализа. Обаяние, известность и авторитет главного подозреваемого, человека, еще недавно пользовавшегося всеобщей любовью и уважением, тоже внесли лепту к привлечению внимания публики к этому событию (ethos). По мнению Стоунхила, этот уголовный процесс неопровержимо свидетельствует о верности рассуждений Аристотеля и доказывает значительный эвристический потенциал его идей для анализа воздействия современных масс-медиа.
Не успели еще стихнуть страсти вокруг процесса над Симпсоном, как внимание публики было захвачено другими событиями, по своим характеристикам имевшими с этим делом много общего. Трагическая гибель принцессы Дианы в августе 1997 г., похороны которой наблюдали 1200 млн человек, и сексуальный скандал 1998 г., в котором оказался замешан президент США Билл Клинтон, долгое время занимали первые места в хит-параде событий.
Таким образом, масс-медиа, придавая событию не свойственное ему значение как медиа-события и медиа-спектакли [Real M., 2000], способны превратить вымысел в реальность, сами создавая новости. Индексы Нильсена (оценка популярности телевизионных программ, проводимая компанией A. C. Nielsen Media Research, используется для определения тарифов на рекламу) передаются в телевизионных новостях и печатаются в газетах. Показ блокбастера на телевидении становится медиа-событием: о нем говорят в программах новостей и пишут в газетах, как и о выходе журнала «Sports Illustrated» с новыми моделями купальников все СМИ сообщают в новостях.
Еще одной особенностью современного процесса создания новостей является стирание границ между жанрами новостей, т. е. собственно информацией, и вымыслом. Хорошей иллюстрацией являются так называемые документальные драмы на телевидении, пользующиеся огромной популярностью у зрителей: это вымышленные истории, основанные на реальных событиях и фактах. Нет ничего нового в том, чтобы взять какие-то исторические события и выстроить вокруг них рассказ, приукрасив или извратив факты, если их недостаточно или они не слишком драматичны (Шекспир делал это постоянно). Однако современное телевидение во все большей степени инсценирует недавние преступления, драмы с изображением фигур американских и иностранных политиков и другие истории. Телевизионные драмы и минисериалы, поставленные на основе такого рода событий, занимают большую часть эфира. Как правило, документальные драмы, созданные «по мотивам» сенсаций, весьма одобрительно встречаются публикой и имеют высокий рейтинг.
Возникает естественный вопрос: каковы же реальные границы влияния современных масс-медиа, или какова их роль в создании наших представлений о реальности?
Безусловным фактом является медиатизация не только современной культуры, но и мира в целом, где масс-медиа действительно выступают как один из главных социальных институтов, формирующих сознание. Однако, как представляется, не стоит демонизировать их, чрезмерно преувеличивая их роль в создании наших представлений о реальности. Безусловно, телевидение и другие масс-медиа – важные источники новостей, однако некоторые исследователи, например Дж. Робинсон и Д. Дэвис [Robinson J. P., Davis D., 1990] полагают, что телевидение – не очень эффективный способ получения подлинно новой информации.
Если попытаться проанализировать с этой точки зрения такие действительно важные для общества события, как войны, то ситуация выглядит неоднозначно. Так, анализируя освещение в американских СМИ корейской (1950–1953) и вьетнамской (1963–1975) войн, В. Штробель [W. Strobel, 1997] показывает, что, в случае войны во Вьетнаме начавшаяся примерно в 1967 г. критика в СМИ скорее следовала за общественным мнением, отражая изменявшееся отношение к войне – от поддержки к неодобрению, а не опережала его. Причиной этих перемен в общественном сознании явились неудачи американской армии и возникшая патовая политическая ситуация, а вовсе не характер освещения этих событий в прессе. Существующая в обществе обеспокоенность относительно негативного воздействия программ новостей и репортажей из «горячих точек» на людей, не имеющих четких ориентиров, не подтверждается результатами исследований. Если такое влияние и существует, то проявляется оно значительно реже, чем это представляется обыденному сознанию (R. M. Perloff, 1989). Однако если принять утверждение, что СМИ не обладают значительным политическим влиянием на сознание аудитории, то не следует упускать из виду веру людей, принимающих решения, т. е. политиков, в существование такого влияния. Подобную уверенность подтверждают, в частности, цензура и ограничения, наложенные на СМИ при освещении ими боевых действий во время войны в Персидском заливе, мотивом которых было стремление избежать повторения Вьетнама, т. е. предотвратить проявления массового недовольства действиями властей.
Даже если программа новостей не оказывает на людей значительного воздействия, она, несомненно, занимает важное место в массовом сознании: рассказ о событии становится новостью, и даже большей, чем само событие. Накануне одного из совещаний лидеров политических партий в Айове, на которых определялся кандидат в президенты, некую избирательницу, присутствовавшую в телестудии, спросили, планирует ли она посетить совещание и участвовать в выборе кандидата в президенты. Она оглянулась вокруг и сказала: «Наверное, но все-таки мне бы не хотелось пропускать все то, что происходит здесь. Здесь так здорово». Именно так и возникают медиа-события или псевдособытия.
5. Социальные проблемы как новости
В последние десятилетия в анализе информации, сообщаемой СМИ (прежде всего новостной), одно из основных мест принадлежит так называемому конструкционистскому подходу, сторонники которого стремятся выявить механизмы формирования в общественном сознании представлений о наиболее значимых для общества проблемах и роли масс-медиа в навязывании таких проблем. В основе этих исследований лежит понимание социальных проблемах как коллективного поведения, предложенного в 70-е г. XX в. американским ученым Гербертом Блумером [Blumer G., 1971. P. 298–306].
По мнению Блумера, «социальные проблемы не имеют независимого существования в качестве совокупности объективных социальных условий, а являются прежде всего результатами процесса коллективного определения» [Ibid. P. 298] (курсив мой. – А. Ч.). Это положение – прямой разрыв и опровержение посылки, лежащей в основе традиционного социологического подхода к изучению социальных проблем. Для социологических традиционалистов социальные проблемы существуют в качестве объективного условия в структуре всякого общества, а задача социолога заключается в том, чтобы выявить эти негативные или вредные условия, разложить их на существенные элементы или части с целью обнаружить каузальную связь между ними и причинами, породившими данную проблему, и предложить пути ее разрешения. Проанализировав объективную природу социальной проблемы, установив ее причины и указав, как проблема может быть решена, социолог полагает, что он выполнил свою научную миссию. Знания и собранная информация, с одной стороны, пополняют «багаж» науки, а с другой – будучи предоставлены политикам и рядовым гражданам в виде рекомендаций, должны способствовать разрешению социальной проблемы, в предельном случае – вынесению ее «за скобки», т. е. элиминированию из общественного пространства.
По мнению Блумера, этот типичный для социологии подход отражает глубокое непонимание природы социальных проблем, а потому крайне неэффективен для контроля над ними. Основной недостаток этого подхода он усматривает в том, что социологическое знание само по себе не способно установить или идентифицировать социальную проблему. «Социологи распознают социальные проблемы только после их признания в качестве таковых обществом. Социологическое признание социальных проблем идет в кильватере социетального признания, меняя направление вместе с ветром общественной идентификации социальных проблем» [Ibid. P. 300]. Идентифицируя социальные проблемы, социологи руководствуются тем, что уже находится в фокусе общественного внимания и обеспокоенности, но основная трудность, по мнению Блумера, в том, что исследователи не в состоянии объяснить, почему одни примеры девиантности, дисфункции или структурного напряжения, замеченные ими, не привлекают общественного внимания, т. е. не достигают статуса социальных проблем, тогда как другие получают этот статус. Это и означает отсутствие однозначного причинно-следственного соответствия между девиантностью, дисфункцией и разного рода социальными напряжениями, всегда существующими в любом обществе, с одной стороны, и пониманием их в качестве социальных проблем – с другой. Очевидно, что следствием такого понимания социальных проблем является требование изучать процесс признания обществом их в качестве таковых. Социологи, однако, этим не занимались.
Блумер выделяет еще одну характерную черту социальных проблем. Они всегда являются средоточием различных, подчас конфликтующих интересов, намерений и целей. Именно взаимодействие этих интересов и целей определяет как признание проблемы, так и способы реагирования общества на ту или иную социальную проблему.
Для целей нашего изложения весьма существенным и отнюдь не случайным моментом оказывается время возникновения этого подхода. Именно с начала 70-х гг. прошлого века начинают распространяться идеи о медиатизации общественной жизни, фиксирующие размах и влияние СМИ в мире. Более того, коллективное определение предполагает развитое общественное мнение, носителем которого может выступать только консолидированная аудитория медиа, в поле которых и происходит обсуждение разных точек зрения и выработка некоего консенсуса (чаще компромисса) по конкретной проблеме. Именно процесс коллективного определения обусловливает возникновение социальных проблем, то, как они представляются, подход к ним и их рассмотрение, форму разрабатываемого официального плана решения проблемы и трансформацию этого плана по мере его осуществления. Короче говоря, процесс коллективного определения детерминирует развитие и судьбу социальных проблем от возникновения до конечного пункта существования.
Именно с работы Г. Блумера ведет свое происхождение социальный конструкционизм как альтернативный традиционному подход к анализу социальных проблем, сторонники которого следуют блумеровскому постулату: «То, что считается социальной проблемой, является делом определения», а сами так понимаемые социальные проблемы выступают как вид деятельности, т. е. процесс коллективного определения [Spector M., Kitsuse J., 1999]. Этот процесс включает пять стадий:
1) возникновение социальной проблемы;
2) легитимация проблемы;
3) мобилизация действия в отношении проблемы;
4) формирование официального плана действия;
5) трансформация официального плана в ходе его эмпирического осуществления.
В каждой стадии в качестве весьма сильного актора участвуют СМИ.
Как пишет один из признанных лидеров этого направления Раймонд Михаловски [Michalowski R. J., 1993] «социальный конструкционизм фокусирует свое внимание на деятельности тех, кто выдвигает „утверждения-требования“ (claims-making)». Применительно к нашей теме – социальные проблемы в масс-медиа – конструкционизм означает сосредоточение на том, чьи утверждения-требования делают, скажем, бездомность предметом общественного внимания, как эти утверждения-требования представляют бездомных, как общественность и политики реагируют на эти утверждения-требования и т. д. В ответ на критику, что конструкционисты игнорируют негативные социальные условия, последние выдвигают два аргумента:
1) нет ничего плохого в том, чтобы заниматься исследованием социальных условий, но осуществлявшиеся в течение десятилетий объективистские исследования социальных условий так и не смогли заложить основу общей теории социальных проблем;
2) важно помнить, что мы признаем социальные условия действительно вредными только потому, что кто-то преуспел в выдвижении убедительного утверждения-требования [Best J., 1989. P. 243–251].
Открытия, сделанные в ходе конструкционистских исследований, могут помочь в разработке новых кампаний по выдвижению утверждений-требований, поскольку в современном мире эта практика стала обычным делом.
В современных условиях основным «поставщиком» утверждений-требований являются средства массовой коммуникации. Первая страница любой утренней газеты может содержать три-четыре примера выдвижения утверждений-требований. Утверждения-требования занимают значительную часть материала, представляемого в информационных изданиях, программах, на парламентских заседаниях, в ток-шоу и т. д. Обычно эти утверждения-требования высвечивают новые аспекты привычных социальных проблем; реже те, кто выдвигают утверждения-требования, говорят об обнаружении совершенно новой проблемы.
История, по мнению конструктивистов, изобилует множеством примеров выдвижения утверждений-требований как лозунгов тех или иных массовых кампаний: в американской истории это кампании за отмену рабства, борьба за предоставление избирательных прав женщинам и т. д. Хотя эти кампании, как правило, описываются как политические и социальные движения, очевидно, что они являются акциями выдвижения утверждений-требований, которые также могут изучаться в рамках конструкционистской парадигмы, поскольку такое исследование предполагает сосредоточение на самих утверждениях-требованиях, на тех, кто их выдвигает, и механизмах процесса их выдвижения. В целом выдвижение утверждений-требований, т. е. артикуляция социальных проблем, – это всегда массовая кампания, поддержанная средствами медиа.
Утверждения-требования. Первой задачей конструкционистского анализа является обнаружение их. Источники утверждений-требований варьируют в зависимости от того, как и когда выдвигаются утверждения-требования, от полномочий тех, кто их выдвигает и т. д. Однако существует ряд следующих стандартных источников:
1) средства массовой коммуникации – пресса (газетные статьи и статьи информационных журналов), радио и телевидение вечерние программы новостей и т. д.);
2) научные и научно-популярные книги и периодика;
3) популярные издания – статьи в популярных журналах, ток-шоу и др.;
4) выступления в парламенте;
5) брошюры, листовки, тезисы и другие кратко живущие материалы;
6) опросы общественного мнения;
7) интервью с теми, кто выдвигает утверждения-требования.
Иногда можно проследить изменение интереса к социальной проблеме, измеряя частоту, с которой выдвигаются утверждения-требования определенного типа. Для этого социологи часто используют метод контент-анализа, изучая указатели к сообщениям средств массовой коммуникации (например, «Указатель периодической литературы», «Указатель статей Нью-Йорк Таймс» или «Указатель телевизионных новостей и резюме») для измерения частоты упоминаний той или иной проблемы в средствах массовой коммуникации, что позволяет судить об изменениях в уровня ее освещения, т. е. о фактическом интересе к проблеме, как его фиксируют масс-медиа.
Определив набор утверждений-требований, исследователи приступают к анализу их содержания. Что именно говорится о проблеме? Как она типизируется? Какие риторические приемы используются при выдвижения конкретных утверждений-требований, т. е. как представляются утверждения-требования для того, чтобы убедить аудиторию?
Индивиды и группы, выдвигающие утверждения-требования. Весьма важным объектом анализа на следующем этапе изучения являются те, кто выдвигает утверждения-требования, т. е. представители групп интересов. Для начала необходимо идентифицировать выдвигающих утверждения-требования. Кто на самом деле выдвигает утверждения-требования? Кого, по их утверждению, они представляют (если кто-то за ними стоит)? Являются ли те, кто выдвигает утверждения-требования, лидерами или представителями определенных организаций, социальных движений, профессий и заинтересованных групп? С кем они связаны предшествующими контактами? Имеют они опыт в выдвижении утверждений-требований или являются новичками? Отражают ли они какую-либо определенную идеологию? Чем вызван их интерес к данной проблеме – действительной озабоченностью вопросами, которые они поднимают, политикой, которую они поддерживают, или ориентацией на успех какой-то массовой кампании, в рамках которой и выдвигаются данные требования? Как на утверждениях-требованиях отражается тот факт, что они выдвигаются именно этими людьми?
По мнению Блумера, «социальные проблемы не имеют независимого существования в качестве совокупности объективных социальных условий, а являются прежде всего результатами процесса коллективного определения» [Ibid. P. 298] (курсив мой. – А. Ч.). Это положение – прямой разрыв и опровержение посылки, лежащей в основе традиционного социологического подхода к изучению социальных проблем. Для социологических традиционалистов социальные проблемы существуют в качестве объективного условия в структуре всякого общества, а задача социолога заключается в том, чтобы выявить эти негативные или вредные условия, разложить их на существенные элементы или части с целью обнаружить каузальную связь между ними и причинами, породившими данную проблему, и предложить пути ее разрешения. Проанализировав объективную природу социальной проблемы, установив ее причины и указав, как проблема может быть решена, социолог полагает, что он выполнил свою научную миссию. Знания и собранная информация, с одной стороны, пополняют «багаж» науки, а с другой – будучи предоставлены политикам и рядовым гражданам в виде рекомендаций, должны способствовать разрешению социальной проблемы, в предельном случае – вынесению ее «за скобки», т. е. элиминированию из общественного пространства.
По мнению Блумера, этот типичный для социологии подход отражает глубокое непонимание природы социальных проблем, а потому крайне неэффективен для контроля над ними. Основной недостаток этого подхода он усматривает в том, что социологическое знание само по себе не способно установить или идентифицировать социальную проблему. «Социологи распознают социальные проблемы только после их признания в качестве таковых обществом. Социологическое признание социальных проблем идет в кильватере социетального признания, меняя направление вместе с ветром общественной идентификации социальных проблем» [Ibid. P. 300]. Идентифицируя социальные проблемы, социологи руководствуются тем, что уже находится в фокусе общественного внимания и обеспокоенности, но основная трудность, по мнению Блумера, в том, что исследователи не в состоянии объяснить, почему одни примеры девиантности, дисфункции или структурного напряжения, замеченные ими, не привлекают общественного внимания, т. е. не достигают статуса социальных проблем, тогда как другие получают этот статус. Это и означает отсутствие однозначного причинно-следственного соответствия между девиантностью, дисфункцией и разного рода социальными напряжениями, всегда существующими в любом обществе, с одной стороны, и пониманием их в качестве социальных проблем – с другой. Очевидно, что следствием такого понимания социальных проблем является требование изучать процесс признания обществом их в качестве таковых. Социологи, однако, этим не занимались.
Блумер выделяет еще одну характерную черту социальных проблем. Они всегда являются средоточием различных, подчас конфликтующих интересов, намерений и целей. Именно взаимодействие этих интересов и целей определяет как признание проблемы, так и способы реагирования общества на ту или иную социальную проблему.
Для целей нашего изложения весьма существенным и отнюдь не случайным моментом оказывается время возникновения этого подхода. Именно с начала 70-х гг. прошлого века начинают распространяться идеи о медиатизации общественной жизни, фиксирующие размах и влияние СМИ в мире. Более того, коллективное определение предполагает развитое общественное мнение, носителем которого может выступать только консолидированная аудитория медиа, в поле которых и происходит обсуждение разных точек зрения и выработка некоего консенсуса (чаще компромисса) по конкретной проблеме. Именно процесс коллективного определения обусловливает возникновение социальных проблем, то, как они представляются, подход к ним и их рассмотрение, форму разрабатываемого официального плана решения проблемы и трансформацию этого плана по мере его осуществления. Короче говоря, процесс коллективного определения детерминирует развитие и судьбу социальных проблем от возникновения до конечного пункта существования.
Именно с работы Г. Блумера ведет свое происхождение социальный конструкционизм как альтернативный традиционному подход к анализу социальных проблем, сторонники которого следуют блумеровскому постулату: «То, что считается социальной проблемой, является делом определения», а сами так понимаемые социальные проблемы выступают как вид деятельности, т. е. процесс коллективного определения [Spector M., Kitsuse J., 1999]. Этот процесс включает пять стадий:
1) возникновение социальной проблемы;
2) легитимация проблемы;
3) мобилизация действия в отношении проблемы;
4) формирование официального плана действия;
5) трансформация официального плана в ходе его эмпирического осуществления.
В каждой стадии в качестве весьма сильного актора участвуют СМИ.
Как пишет один из признанных лидеров этого направления Раймонд Михаловски [Michalowski R. J., 1993] «социальный конструкционизм фокусирует свое внимание на деятельности тех, кто выдвигает „утверждения-требования“ (claims-making)». Применительно к нашей теме – социальные проблемы в масс-медиа – конструкционизм означает сосредоточение на том, чьи утверждения-требования делают, скажем, бездомность предметом общественного внимания, как эти утверждения-требования представляют бездомных, как общественность и политики реагируют на эти утверждения-требования и т. д. В ответ на критику, что конструкционисты игнорируют негативные социальные условия, последние выдвигают два аргумента:
1) нет ничего плохого в том, чтобы заниматься исследованием социальных условий, но осуществлявшиеся в течение десятилетий объективистские исследования социальных условий так и не смогли заложить основу общей теории социальных проблем;
2) важно помнить, что мы признаем социальные условия действительно вредными только потому, что кто-то преуспел в выдвижении убедительного утверждения-требования [Best J., 1989. P. 243–251].
Открытия, сделанные в ходе конструкционистских исследований, могут помочь в разработке новых кампаний по выдвижению утверждений-требований, поскольку в современном мире эта практика стала обычным делом.
В современных условиях основным «поставщиком» утверждений-требований являются средства массовой коммуникации. Первая страница любой утренней газеты может содержать три-четыре примера выдвижения утверждений-требований. Утверждения-требования занимают значительную часть материала, представляемого в информационных изданиях, программах, на парламентских заседаниях, в ток-шоу и т. д. Обычно эти утверждения-требования высвечивают новые аспекты привычных социальных проблем; реже те, кто выдвигают утверждения-требования, говорят об обнаружении совершенно новой проблемы.
История, по мнению конструктивистов, изобилует множеством примеров выдвижения утверждений-требований как лозунгов тех или иных массовых кампаний: в американской истории это кампании за отмену рабства, борьба за предоставление избирательных прав женщинам и т. д. Хотя эти кампании, как правило, описываются как политические и социальные движения, очевидно, что они являются акциями выдвижения утверждений-требований, которые также могут изучаться в рамках конструкционистской парадигмы, поскольку такое исследование предполагает сосредоточение на самих утверждениях-требованиях, на тех, кто их выдвигает, и механизмах процесса их выдвижения. В целом выдвижение утверждений-требований, т. е. артикуляция социальных проблем, – это всегда массовая кампания, поддержанная средствами медиа.
Утверждения-требования. Первой задачей конструкционистского анализа является обнаружение их. Источники утверждений-требований варьируют в зависимости от того, как и когда выдвигаются утверждения-требования, от полномочий тех, кто их выдвигает и т. д. Однако существует ряд следующих стандартных источников:
1) средства массовой коммуникации – пресса (газетные статьи и статьи информационных журналов), радио и телевидение вечерние программы новостей и т. д.);
2) научные и научно-популярные книги и периодика;
3) популярные издания – статьи в популярных журналах, ток-шоу и др.;
4) выступления в парламенте;
5) брошюры, листовки, тезисы и другие кратко живущие материалы;
6) опросы общественного мнения;
7) интервью с теми, кто выдвигает утверждения-требования.
Иногда можно проследить изменение интереса к социальной проблеме, измеряя частоту, с которой выдвигаются утверждения-требования определенного типа. Для этого социологи часто используют метод контент-анализа, изучая указатели к сообщениям средств массовой коммуникации (например, «Указатель периодической литературы», «Указатель статей Нью-Йорк Таймс» или «Указатель телевизионных новостей и резюме») для измерения частоты упоминаний той или иной проблемы в средствах массовой коммуникации, что позволяет судить об изменениях в уровня ее освещения, т. е. о фактическом интересе к проблеме, как его фиксируют масс-медиа.
Определив набор утверждений-требований, исследователи приступают к анализу их содержания. Что именно говорится о проблеме? Как она типизируется? Какие риторические приемы используются при выдвижения конкретных утверждений-требований, т. е. как представляются утверждения-требования для того, чтобы убедить аудиторию?
Индивиды и группы, выдвигающие утверждения-требования. Весьма важным объектом анализа на следующем этапе изучения являются те, кто выдвигает утверждения-требования, т. е. представители групп интересов. Для начала необходимо идентифицировать выдвигающих утверждения-требования. Кто на самом деле выдвигает утверждения-требования? Кого, по их утверждению, они представляют (если кто-то за ними стоит)? Являются ли те, кто выдвигает утверждения-требования, лидерами или представителями определенных организаций, социальных движений, профессий и заинтересованных групп? С кем они связаны предшествующими контактами? Имеют они опыт в выдвижении утверждений-требований или являются новичками? Отражают ли они какую-либо определенную идеологию? Чем вызван их интерес к данной проблеме – действительной озабоченностью вопросами, которые они поднимают, политикой, которую они поддерживают, или ориентацией на успех какой-то массовой кампании, в рамках которой и выдвигаются данные требования? Как на утверждениях-требованиях отражается тот факт, что они выдвигаются именно этими людьми?