Аллен Роджер Макбрайд. Факел чести (Факел чести - 1)

   Минуту он смотрел мимо меня невидящими глазами, затем вдруг встряхнулся и принялся снимать тяжелый мундир.
   - Хватит болтать. - Он переоделся, выбрав кое-что из моих вещей. Наряд получился небогатым, но вполне приличным. Джордж направился к двери. Давай выбираться отсюда. Посмотрим, что будет дальше.
   Мимо приемника мы проходили как раз в тот момент, когда Каплан объяснял ситуацию 101-му особому подразделению коммандос. Вскоре мы были уже во дворе.
   Должно быть, тому сержанту наконец удалось навести здесь порядок. Грузовики вкатывались во двор без затруднений, их быстро заполняли мужчины и женщины неизвестных мне подразделений. Казалось, каждое из государств Лиги сочло своим долгом прислать подкрепление финнам. Отсутствовали разве что представители швейцарской гвардии из Ватикана.
   Артиллерия громила остатки базы, но дым пожаров уже настолько сгустился, что рассмотреть плоды их труда было невозможно.
   В середине двора стоял Тейлор, приставив ко рту передатчик.
   - Говорит Тейлор. Пока все идет нормально. Продолжайте в таком же духе. - Он обернулся к нам с Джорджем. - Финны уже погрузили передовые отряды на поезд. - Оглядев развалины, которые еще недавно были армейской базой, он покачал головой: - Удивительно, как мы вообще до сих пор целы. Вы и ваши финские друзья славно поработали.
   Армейские базы не рассчитаны на атаки изнутри. В первые тридцать секунд мы вывели из игры большинство старших офицеров. Первым предупреждением для врагов был обстрел склада боеприпасов. Мне не хотелось задумываться о том, сколько людей было убито во время первой атаки, сколько погибло, не имея ни малейшей надежды защититься. Посадочная полоса была разворочена, от центра связи остались лишь обломки, лагерь был пустым и мертвым.
   - Приготовьтесь к большому шуму, - сообщил Каплан, подходя к нам.
   - Значит, приемник уже...
   Нас прервал взрыв.
   - Конечно! - подтвердил Каплан. - Не приведи Боже когда-нибудь снова объяснять всем подряд, что происходит и где они очутились. Этим удовольствием я сегодня насытился по горло.
   Грузовики стали возвращаться из первого рейса к железной дороге. Тейлор заговорил в передатчик:
   - Всем командирам! Транспорт готов ко второму рейсу. Продолжайте погрузку и оставайтесь в пределах слышимости, только не толпитесь. Если противник решит взорвать железную дорогу, пусть хоть в другой корзине яйца останутся целыми.
   Среди машин был не только военный транспорт - во двор вкатывались джипы, трейлеры, даже фургон. Все они останавливались, ожидая, пока люди заполнят их, и снова уезжали через пролом в ограде.
   Свистящий шум от лазеров высокой мощности и случайные осколки были единственными признаками настоящего сражения.
   Мы и в самом деле сумели доставить сюда войска и вывезти их с базы, несмотря на все препятствия. Теперь им предстояло продержаться достаточно долго, чтобы вступить в войну.
   В пролом стены уезжали вереницы машин.
   9
   Переваливаясь в колеях дороги, натужно гудя моторами, машины увозили солдат прочь от руин базы.
   Мы с Тейлором наблюдали, как постепенно редеет толпа солдат, как вместо тысяч их осталось рядом семьсот - восемьсот человек. Пока войска Лиги не встречали реального сопротивления, даже ожидаемый нами налет авиации гардианов так и не состоялся.
   Тейлор расположился в одном из уцелевших ангаров, 1-й пехотный батальон армии США - чуть поодаль. На крышах и по периметру занятой нами территории были выставлены посты. Тейлор перевел взгляд с десантников на крышах на толпу во дворе, меланхолично покачал головой и снова уставился поверх голов на крышу ангара, где находился приемник.
   Вытащив из кармана короткую трубку, он принялся раскуривать ее, заметив сквозь зубы:
   - Подкрепление противника застанет нас врасплох. Сейчас мы - толпа, а не боеспособная армия.
   Если не считать десантников, толпа во дворе состояла из отбившихся от своих частей солдат. Многие подразделения были увезены по частям, при этом понятия не имели, куда их везут.
   - Может, они так и не появятся, пока мы не покинем базу, - предположил я. - Финны намеревались устроить саботаж по всей планете, в особенности на военных базах. Согласно плану Темпкина, сейчас гардианам не до нас.
   Не отводя взгляда от десантника на крыше, Тейлор отозвался:
   - Никогда еще сражения не проходили точно по плану. Вы слышали когда-нибудь о рейде американцев на Плоешти во время Второй мировой войны? Тогда только опробовалась бомбардировка по квадратам с небольшой высоты. Но все бомбардировщики, кроме одного отряда, пропустили цели и были вынуждены возвращаться, и получилось так, что сотни самолетов сошлись над целью с трех сторон сразу. Представляете себе? Командующий обороняющейся армии на земле думал, что все идет как надо, - то, что он наблюдал, казалось исполнением тщательно продуманного плана. А в воздухе никто понятия не имел, что происходит.
   - И что же случилось дальше?
   - Американцы потеряли половину самолетов. - Тейлор надолго замолчал. Так и теперь: кто-нибудь оттуда, - он ткнул вдаль чубуком трубки, прорвется и начнет атаку, и наверняка небезуспешно. Где-нибудь саботаж не удастся. Кто-нибудь из офицеров-гардианов удивится, что стряслось с его приятелем здесь, на базе, и отправит сюда самолет, поскольку связаться по телефону так и не сможет. Нет, они непременно явятся сюда. Только в случае необыкновенного везения мы успеем удрать до их появления.
   - Тогда что же нам делать? - спросил я.
   - Понятия не имею.
   Солнце медленно ползло к горизонту, заигрывая с верхушками высоких деревьев Новой Финляндии и постепенно погружая нас в темноту. Теперь на базе осталось лишь несколько сотен солдат.
   Внезапно передатчик Тейлора ожил. Я различил тонкий голос, рвущийся из крохотного динамика.
   - Сэр, они здесь! Я нахожусь примерно в пятистах метрах к востоку от вас. Они были замечены в инфракрасном режиме. Мы насчитали десяток... нет, только что из-за поворота появился второй ряд. Двадцать машин, в том числе порядка десяти танков.
   - Сколько времени у нас осталось?
   - Им понадобится пять, от силы десять минут, чтобы добраться до лагеря, и, может, еще столько же, чтобы обнаружить нас.
   - Значит, совсем немного. Держите меня в курсе. Байе! - позвал Тейлор, повернувшись в сторону.
   - Да, сэр. - Высокая, решительного вида женщина с вьющимися черными волосами, пряди которых выбивались из-под каски, выросла словно из-под земли. Женщина оказалась полковником Луизой Байе, командиром 1-го пехотного батальона.
   - Луиза, расставьте цепь стрелков в ста метрах к востоку отсюда. Отправьте туда лучших снайперов.
   - Слушаюсь, сэр. - Не прошло и нескольких минут, как стрелки заняли новую позицию.
   Тейлор вернулся к передатчику.
   - Роберте, постарайтесь увезти всех своих людей и уезжайте сами. Вы должны быть здесь не позднее чем через две минуты. Через три минуты вы поведете машины на восток.
   Отключив передатчик, генерал закричал на весь лагерь:
   - Все, кроме солдат первого пехотного батальона! Сюда движутся последние машины. Занимайте в них места. Если мест не хватит, уходите пешком на запад - и как можно скорее. Делайте все возможное, лишь бы не отстать от своих частей. Удачи вам, ребята!
   Посреди поднявшейся суматохи я обратился к Тейлору:
   - Генерал, с вашего разрешения я хотел бы остаться здесь и попробовать задержать противника.
   - Как хотите.
   - Благодарю, сэр. - Я схватил брошенную лазерную винтовку и присоединился к группе десантников, направляющихся на восток.
   Один из них удержал меня за руку.
   - Подождите минутку. Сандерс собрался... - Его прервал грохот. Впереди, на расстоянии пятнадцати метров, земля вдруг взметнулась в воздух, оставив за собой аккуратную траншею. - Это сделали буровые машины. Они вгрызаются в землю и проделывают в ней туннели. Если расставить их в ряд, получится как раз такая траншея. - Моим собеседником оказался плотный и рослый шоколадного цвета негр с добродушным, почти детским лицом. - Вы командир Ларсон, верно?
   - Да.
   - Так я и думал. Больше в округе нет ни одного человека в штатском.
   - Крабновски! - послышался голос Байе.
   - Да, мэм! - отозвался мой сосед.
   - Споттер говорит, что первые три машины появятся здесь, между зданиями, через полминуты.
   - Ого! - Крабновски зарядил угрожающего вида десятисантиметровыми снарядами ручной гранатомет. Положив ствол гранатомета на бруствер, он уставился в прицел. Тут же появилась первая машина, но негр явно решил подпустить ее поближе. В проход между зданиями нырнула вторая машина, за ней показалась третья, и тут Крабновски выстрелил, угодив ей прямо в капот. Ракета со свистом рассекла воздух, и пламя мгновенно охватило всю машину. Грузовик застыл на месте, преграждая путь остальным. Крабновски прикончил двумя снарядами первый грузовик и еще одной парой - второй. Из горящих машин с воплями выкатывались гардианы и пытались бежать, но их тут же сбивали меткими выстрелами из траншеи и с крыш.
   - Краб, танки на подходе! Слева, там, где были грузовики!
   - Слышу, Боб. - Крабновски зарядил гранатомет тонкими снарядами, пробивающими броню. - Сколько их?
   - Не знаю. Сэл насчитала пять, а затем ей пришлось удирать. Им всем задали жару.
   - Надеюсь, она выбралась, - заметил Крабновски.
   Взрыв потряс землю в нескольких метрах позади нас, засыпая траншею землей и камнем и поднимая в воздух клубы пыли.
   - Идут!
   В дыму появились танки, медлительно двигаясь по полю боя. На этот раз Краб не стал мешкать. Первый его выстрел пришелся на передний танк, но тот продолжал катиться прямо на нас, нацелив длинный ствол.
   Торопливыми выстрелами Краб разбил правую и левую гусеницы, но танк не остановился, продолжая катиться на оголенных колесах. Тем временем я расправился с несколькими пехотинцами, приближающимися к нам под прикрытием танка. Танк наконец остановился, но его орудие было направлено прямо на нас.
   Краб прицелился и мягко нажал спусковой крючок. Снаряд угодил как раз в то место, где ствол соединялся с башней и броня была более слабой.
   Ствол оказался почти начисто отстрелен в грохоте двойного взрыва. Он изогнулся под немыслимым углом и беспомощно повис.
   - Будь я проклят! - восхитился Краб. - Я угодил прямо ему в ствол!
   Позади нас грохнул второй взрыв, еще ближе предыдущего. До меня донесся голос Байе:
   - Отступаем! Отступаем! Возвращайтесь во двор!
   Нас не понадобилось просить дважды. Преследуемые танками почти по пятам, мы бросились удирать во двор.
   Как раз в тот момент со двора выкатился последний грузовик, набитый солдатами Лиги. Робертс стоял, вцепившись руками в борт, - похоже, отъезд его совсем не радовал. Тейлор смотрел вслед грузовику. В отличие от Робертса, генерала не радовало то, что пришлось остаться здесь.
   - Мы выиграли столько времени, сколько смогли, командир Ларсон. Уехали все, кроме пехотинцев. Теперь нам предстоит выяснить, как гардианы обращаются с военнопленными.
   Байе остановилась, рядом, глядя на приближающиеся танки.
   - И то, сколько времени они держат у себя пленных, - добавила она.
   Я задумался. Генерал, добровольно сдающийся в плен, - редкое явление. Возможно, Тейлор ждал, что этот плен будет коротким. Или же он понял, что игра безнадежно проиграна.
   Одной из простыней с моей кровати мы воспользовались, как белым флагом.
   От досады я едва сдерживал слезы.
   Марш под усиленной охраной продолжался полночи и привел пленные войска Лиги в другой лагерь, где нас погрузили в машины и повезли в ночь. Спустя десять часов после того, как затих последний выстрел, мы прибыли к месту, которое казалось бывшей гражданской тюрьмой. Я задумался о том, что стало с заключенными этой тюрьмы - может, гардианы выпустили преступников-финнов на свободу? Или просто расстреляли их?
   Нас распихали в камеры по двое и отобрали личные знаки. Конечно, у меня его не оказалось. У меня спросили имя, и я решил, что нет причин его скрывать. Я только надеялся, что Джордж успел выбросить свой знак и отдать гардианам чужой. Камеру мы делили с Крабновски - тот держался приветливо и дружелюбно, но я ощущал страшное одиночество.
   События минувшего дня наводили на тягостные размышления. Войска Лиги были успешно доставлены на планету и захватили вражескую базу. И тем не менее войска понесли заметные потери, к тому же день закончился в тюрьме, что не предвещало ничего хорошего.
   Мы провели в молчании почти час, прежде чем холеный капрал отпер дверь камеры и вызвал:
   - Ларсон, выходите!
   - Надеюсь, мы с тобой еще встретимся, Краб.
   - Удачи вам, командир.
   Вместе с капралом у двери камеры ждал хмурый рядовой. Оба они привели меня в комнату, которая, должно быть, предназначалась для свиданий заключенных. Стеклянная стена делила ее надвое. Вся прежняя мебель была вынесена из комнаты и заменена на моей половине простым деревянным стулом. С потолка комнату заливал слепящий свет.
   Странное устройство, напоминающее несколько связанных между собой аппаратов для зондирования, стояло в углу. Множество суставчатых клешней придавало устройству вид двухметрового паука на колесах, поднявшегося на дыбы.
   По другую сторону стеклянной стены я не смог рассмотреть ничего, кроме двух силуэтов, неразличимых от яркого света, бьющего мне прямо в лицо. Мне велели сесть и довольно небрежно связали.
   - Перейдем прямо к делу, Ларсон. - Ровный голос разносился по комнате из динамика в потолке. Ослепленный огнями, я не мог даже понять, кто из двух людей говорит. - Несколько дней назад нам сообщили, что некий Джефферсон Дэрроу сегодня готовился провести на базе "Деметра" любопытный эксперимент. Полковник Брэдхерст из разведки считал, что вы и в самом деле Дэрроу, и описания настолько совпадали, что мы даже не подумали снять отпечатки пальцев. Вы и этот Дэрроу - одно и то же лицо. Итак, мы намерены задать вам несколько вопросов и получить ответы. Прежде всего, как сюда попали войска Лиги и какова их численность?
   - Я - Терренс Маккензи Ларсон, командир флота Республики Кеннеди, личный номер 498245.
   Из динамика послышался вздох.
   - Не морочьте нам голову. Теперь правила игры будем диктовать мы. А если вам вздумалось действовать по ветхим законам вроде Женевской конвенции, могу напомнить: солдат, который оказался без формы в момент сдачи в плен, - шпион, а, по обычаям, шпионов расстреливают без суда и следствия.
   Тут впервые заговорил второй силуэт - более усталым, сочувственным, мягким голосом:
   - Командир, рассудите здраво. Нам уже известны ваше имя, звание и номер. Нам обоим известно, что есть способы заставить вас отвечать, и обещаю вам: мы не станем терять время, делая их более приятными. Итак, какова численность войск Лиги, откуда они взялись?
   - Я - Терренс Маккензи...
   - Довольно, мы все поняли, - прервал первый голос. - Хватит разыгрывать героя. Если нам вздумается, через десять минут вас расстреляют как шпиона.
   Я промолчал - угроза оказалась слишком действенной.
   - Это ваш последний шанс, командир.
   Я молчал.
   - Ладно, начнем эксперимент. Капрал, вы готовы?
   Позади послышался неясный шум. Внезапно мне в руку вонзилась игла. Через несколько секунд голова закружилась, перед глазами все поплыло и потеряло резкость.
   На флоте Республики Кеннеди много внимания уделяли изучению методов "допроса с пристрастием" - вплоть до демонстрации, что значит подвергаться влиянию "препаратов истины". Наставники объясняли нам, как избежать этого влияния, и теперь я силился вспомнить давние уроки.
   Как только препарат начал действовать, я воспользовался его влиянием, чтобы защититься. "Препараты истины" не делают человека более откровенным, просто затуманивают сознание, добавляют пассивности и сговорчивости. И потому я приказал себе стать пассивным, не обращать внимания на окружающий мир, ничего не слушать и не слышать. Я велел себе замкнуться и подольше оставаться в таком состоянии. Я чувствовал, как от препарата становлюсь беспомощным, и сделал последнюю попытку скрыть истину в воспоминаниях и мучительной паутине мыслительных ассоциаций.
   Учитель задал мне вопрос о преамбуле Конституции Республики Кеннеди. Я поднялся и заговорил, но неожиданно изо рта полились совсем не те слова:
   "Ты уж стар, папа Уильям, - напомнил юнец,
   Поседела твоя голова.
   Прекрати же вставать на нее наконец
   Разве можно, в твои-то года..."
   Класс взорвался дружным смехом и воплями, а учитель, на котором вдруг оказался серый мундир, хлестнул меня по щеке...
   ...Я пошевелил пересохшими и потрескавшимися губами. Некто пытался загадать мне загадку, упорствуя и желая, чтобы я самостоятельно ответил на вопрос: сколько людей может поместиться в чемодане? Я знал ответ, но почему-то не мог произнести его, как ни пытался...
   ...Мир неожиданно стал огромным, но тут же я вспомнил, что я еще ребенок. Я шел по длинным коридорам госпиталя, где работали врачами мама и отец, и разыскивал их. Странно, но все палаты были пусты - совсем недавно я видел здесь множество больных. Прикоснувшись к собственному лицу, я понял, что его прикрывает маска хирурга. В таком виде меня никто не сможет узнать, и я только порадовался этому Никто не узнает меня и не остановит в такой маске. Я шел по коридорам госпиталя, поднимался и спускался по лестницам, но вокруг было совершенно пусто. От усталости я наконец присел в углу и расплакался. Спустя некоторое время я услышал приближающиеся торопливые шаги. Подняв голову, я обнаружил, что по коридору идет безобразный старик в сером мундире. Я так перепугался, что мысленно стал отгонять его. Старик превратился в симпатичную медсестру Вглядевшись, я понял, что это Джослин - она идет ко мне, чтобы предупредить: я должен молчать, просто молчать, и все будет хорошо...
   ...И все-таки, где же мама и отец?
   Я сидел в катапультируемом кресле, ожидая, когда сработает механизм и меня выбросит неизвестно куда, чтобы освободить место для следующего курсанта. Но очевидно, что-то случилось с механизмом. Откуда-то снаружи ко мне подкатили массивный аппарат тестирования. Я понял, что просидеть здесь придется целый день, но решил терпеть, прикусил губу и замер в ожидании. Вспомнив, я потянулся, чтобы отключить внутреннюю связь, но мои руки оказались прикованными к этому проклятому креслу.
   ...К креслу? Силуэт застекленной кабины управления исказился и стал расплываться. Кресло подо мной изменило форму - оно стало деревянным, а я был привязан к нему Только аппарат тестирования остался прежним, и я узнал в нем паукообразную штуковину, которая раньше стояла в углу. Суставчатые лапы паука обхватили мою голову. Каждая лампа оканчивалась зондом, испускающим багровый луч. Лучи упирались мне в голову Голова раскалывалась от нестерпимой боли, нос наполнился слизью и кровью.
   Человек в неряшливой форме, под глазами которого набухли темные мешки, а волосы торчали во все стороны, наблюдал, как техники настраивают аппарат. Он заговорил, и я узнал голос второго из людей, которые допрашивали меня.
   - Похоже, ты заставил нас работать всю ночь. - Он кивнул на паукообразную машину - Пока ты приходил в себя, мы вживили совсем крохотное, микроскопическое устройство тебе в кровь. Оно уже достигло мозга. Этот "терновый венец" предназначен, чтобы поместить приборчик как раз туда, куда мы хотим. Не беспокойся, эта штучка так мала, что пройдет сквозь любой кровеносный сосуд и просто растворится - примерно через девятнадцать часов. С твоими мозгами ничего не случится. С другой стороны, предстоящие часы покажутся тебе не особенно приятными. Полагаю, ты слышал о прямой стимуляции мозга? Мы действуем по тому же принципу.
   Он повернулся ко мне спиной и отошел.
   Минуту спустя он присоединился к своему партнеру за стеклянной стеной. Из динамика послышался невнятный от усталости и раздражения голос:
   - Пройдет еще минута, всего лишь минута, и ты станешь умолять, чтобы тебе дали шанс ответить на вопросы, - но прежде тебе придется кое-что вытерпеть.
   - Он говорит правду, командир. Прежде, чем мы пойдем дальше, отвечай: откуда взялись войска?
   - Я - Терренс Мак...
   Мир вокруг меня взорвался. Мои руки, глаза, мозг охватили пляшущие языки пламени. Мир исчез, вытесненный болью и огнем. Комнату наполнял рев пламени и удушливый густой дым. Стоящие поодаль охранники ярко пылали, огонь лизал их мундиры.
   Переведя взгляд, я увидел, как горит моя грудь, и почувствовал запах паленого мяса. Глаза жгло невыносимо, я ощущал, как веки съеживаются от нестерпимого, убийственного жара...
   Внезапно он прекратился.
   Я замолчал, только тут поняв, что несколько последних минут кричал не переставая. Я обмяк на стуле, по телу проходила судорога. Но физически я остался невредим.
   - Видишь, на что мы способны? Мы можем повторить то же самое, когда захотим. Устройство в твоем мозгу было помещено в тот центр, стимуляция которого вызывает ощущение огня и боли. - В голосе первого из моих мучителей сквозило злорадное удовольствие. - Расскажи нам все, что тебе известно, иначе ты снова вспыхнешь и будешь гореть до тех пор, пока не пожелаешь, чтобы огонь этот стал реальным, чтобы он убил тебя и прекратил боль. Но боль не прекратится, пока ты не ответишь нам. Откуда взялись войска?
   Может, я и ответил бы, если бы мог говорить. Но я был не в состоянии шевельнуть языком.
   Пламя вспыхнуло вновь. Казалось, на этот раз вынести его будет уже легче - ведь теперь я знал, чего ждать, но все оказалось гораздо хуже.
   Огонь охватил мои внутренности. Я чувствовал, как от жара обугливаются и превращаются в пепел мое сердце, легкие, кишки, желудок.
   Ноги превратились в два бьющихся в агонии полыхающих бревна, боль в которых должна была прекратиться лишь со смертью.
   Под черепом бушевало пламя, мозг и глаза горели, чернели, обугливались - долгое время после того, как им следовало бы превратиться в пепел...
   И вдруг все прекратилось. Оба мужчины что-то говорили, но я их не слышал. Подсознание вопило от ужаса и требовало: беги! спасайся! Но я был привязан к стулу...
   Мир вновь заполыхал. Агония придала мне силы. Судорожным усилием мышц я разнес стул в щепки, разорвал ремни и вскочил, вопя от боли.
   Споткнувшись, я рухнул на пол, ударившись ладонями - или тем, что, как подсказывала мне боль, давно уже превратилось в почерневшие культи. Удар вызвал новую, еще более острую боль.
   Я кричал, выл, стонал, не останавливаясь, чтобы перевести дух.
   Перекатившись по полу, я увидел охранников - две объятые пламенем башни, медленно приближающиеся ко мне.
   Взвыв в животной ярости, я бросился на них, успел схватить первого за горло и в маниакальном порыве свернул ему шею. Выхватив у поверженного противника лазер, я прикончил второго охранника, водя лучом по его телу до тех пор, пока тот не упал, действительно превратившись в обугленный труп.
   Две гранаты, висящие у него на поясе, сработали, подбросив труп к потолку и пробив дыру в полу.
   Мгновенно обернувшись, я выстрелил в стеклянную стену. Оба мужчины бросились на пол, но я последовал за ними лучом. Луч рассек перегородку, задел провода, и свет, который я лишь смутно замечал с тех пор, как оказался в огне, мигнул и погас.
   Сжав лазер, я заковылял к двери, через которую меня ввели сюда, и наткнулся на еще одного пылающего солдата. Я прикончил его, не давая сойти с места, выхватил лазер из его кобуры и сорвал с пояса гранаты, не зная, взорвутся они в моих горящих руках или нет.
   Еще двух попавшихся на пути охранников я превратил в обугленное месиво.
   Но пламя продолжало бушевать, охватывая все, что я видел и чувствовал. Я обливался потом, и этот пот горел, а вместе с ним и влажная одежда. Кровь, выступающая из порезов на руках, тоже мгновенно вспыхивала.
   Визжа и вопя, почти не сознавая, что делаю, я полз, хватаясь за стены, вставал и брел по коридорам. Неподалеку что-то зашевелилось, и я выстрелил, не останавливаясь и не глядя, куда попал. Коридор становился все длиннее, превращаясь в кошмарный туннель, оранжево-алый от пламени, подобный чудовищному пищеводу монстра, порождения ночи, проглотившего меня целиком.
   Что-то преградило мне путь. Лишь через некоторое время я понял, что это дверь коридора, ведущего к камерам. Уже решив взорвать ее гранатой, я вспомнил, что при этом могу погибнуть сам.
   Я рвался прочь, я должен был сбежать отсюда. Лазером я срезал замок, и дверь распахнулась. По другую сторону появился горящий охранник. Он потянулся за оружием, но я успел выстрелить первым.
   Впереди появилась еще одна запертая дверь. Сжечь ее к чертовой матери, как первую? Но дверь уже горела. Может, это выход? Я должен выбраться отсюда! Я пустил луч лазера в замок.
   - Эй, ты что, спятил... Господи, да это же парень, который был с нами!
   - Какая разница - он взломал дверь!
   Они приближались, и я уже прицелился...
   Удар пришелся мне в затылок, и я упал, вопя от боли во всем обожженном теле. Почему боль не утихает? Смутно я понимал, что до сих пор нахожусь в сознании, но прогнал эту мысль, измученный болью. Боль была слишком сильна. Почему она до сих пор не убила меня? До меня доносились слова, смысл которых я едва понимал.
   - Он спалил охранника! Отобрал у него лазер и гранаты и вырвался оттуда!
   - Тогда чего же мы ждем?
   - Возьми ключи, пиротехник!
   - Смотри, здесь кругом мертвые охранники! Давай сматываться, пока не поздно!
   - Это же Ларсон! Господи, что они с ним сделали?
   Мне было все равно. Боль лишила меня последних сил, и при этом не стихала, не покидала меня. Я дергался, извивался, напрягая все мускулы. Я не мог потерять сознание, но мог заснуть. И видеть сны.