Аллен Роджер Макбрайд. Факел чести (Факел чести - 1)

   Мы оказались под гигантским самолетом, между ним и поверхностью планеты.
   - Ну что, Рэндолл? - поинтересовался я.
   - Лазер наверняка вышел из строя. Садитесь на палубу, Мак, мы ждем.
   - Подожди секунду, Мак. Пока мы не сели, пусти еще одну торпеду, попросила Джослин.
   - Будет сделано.
   Джослин затормозила - на этот раз более мягко, и зависла в полете прямо под брюхом "Левиафана". Я заметил длинный, туннелеобразный выступ, идущий по центральной оси корабля и открытый с обоих концов.
   - Пожалуй, пустим торпеды вот сюда, Джослин.
   Я привел в боевую готовность еще две торпеды и выпустил их, целясь в туннель. Прогремел взрыв, и яркое оранжевое пламя вырвалось из обоих отверстий туннеля.
   - Это на время отвлечет их. Давай подниматься.
   Джослин включила двигатели и подняла нас над палубой. Три наших корабля уже успели совершить посадку. Еще два приблизились к палубе вместе с нами. С помощью лихорадочной работы маневренных двигателей мы снизились над гигантской палубой - казалось, мы летим над необычно ровным плато в горах, среди облаков. Там и сям на это плато спускались наши корабли.
   Мы коснулись палубы "Левиафана". Джослин посадила нас со всевозможной предосторожностью, вовремя выпустив шасси. Гидравлические системы смягчили удар.
   - Готово!
   - Давай посмотрим, как дела у наших пассажиров. - Я включил внутренние камеры. - Лейтенант, мы на палубе. Все в порядке. Как себя чувствуют ваши люди?
   Лейтенант Раунио с трудом поднялся и помахал в камеру.
   - Неплохо, сэр. Двоих-троих тошнило, но я заставлю их убрать за собой.
   - Звучит неплохо. А теперь готовьтесь к выходу.
   Я взглянул на экран, куда теперь носовая камера выдавала изображение палубы, а затем включил связь.
   - Ну, Меткаф, как у вас здесь дела?
   - Привет, Мак! Добро пожаловать на борт! Пока все тихо, но несколько минут назад они спустили палубный лифт - полагаю, это первый этап торжественной встречи. Если принять нос за двенадцать часов, лифт находится на четырех, в двухстах метрах от того места, где находитесь вы. Несколько минут назад мы потеряли Гилберта - кто-то подобрался к нему с гранатой.
   - Вижу. Камера направлена как раз на обломки корабля. Джослин, запускай охлаждающие устройства, пора освободить наших пассажиров.
   Джослин нажала кнопку, открыв клапан резервуара с жидким азотом. Сверххолодная жидкость вылилась на нагретую при посадке палубу, тут же превращаясь в пар и мгновенно снижая температуру палубы на несколько сот градусов. Минуты две мы сидели в напряжении, не зная, выдержит ли материал палубы резкие перепады температуры. Но ничто под нами не треснуло и не прогнулось. Мы расслабились.
   - Мак, лифт поднимается! - крикнула Джослин.
   Я бросился к пульту лазерного орудия. Реактивный истребитель в клубах пламени вырвался из лифта. Лифт остановился, не доходя нескольких метров до верхнего уровня. Нос реактивного истребителя был повернут к "Дяде Сэму". Противник собирался воспользоваться орудиями и ракетами истребителя прямо на палубе.
   Тут же поднялся еще один лифт, на расстоянии полукилометра от нас. На платформе стоял еще один истребитель. Как только истребитель оказался выше уровня палубы, его орудия открыли стрельбу по одному из финских кораблей. Выстрел угодил в резервуар с водородом, и корабль взорвался. Я перевел воздушную торпеду в режим "земля - земля", и истребитель гардианов последовал в преисподнюю за своей жертвой.
   - Черт, сколько у них этих лифтов? Меткаф, Меткаф, отвечай!
   Я заметил фигуру, перебежками направляющуюся в нашу сторону, и направил на нее лазер.
   - Сейчас скажу, если вы откроете люк! - послышалось из динамика.
   В стороне прогремел взрыв, и фигура - конечно, Меткаф - бросилась на палубу и прикрыла голову руками.
   Дым от взрыва рассеялся. Меткаф вскочил и вновь бросился бежать. Джослин открыла внутренний и внешний люки одновременно, и через тридцать секунд Меткаф пробрался между финнами в нижнем отсеке корабля и ввалился в кабину, глотая воздух и в изнеможении прислонившись к стене.
   - Уфф, я думал, мне крышка, - пробормотал он.
   - Что ты сделал? Взорвал собственный корабль?
   - Вот именно. Нам надо проникнуть вниз, под эту палубу, и я захотел проделать в ней дыру. Я пустил в ход все остатки боеприпасов.
   Взглянув на экран, я покачал головой. Там, где стоял корабль Меткафа, осталась лишь груда искореженного, дымящегося металла, а под ним гладкая, без единой вмятины, ровная палуба.
   - О черт, ну и крепкая эта штука! Вот почему они не боятся швырять в нас гранаты.
   - Мы должны захватить один из лифтов.
   - Этого они и ждут.
   - Мак, взгляни на радар! - Экран был переполнен светящимися точками. Что за чертовщина?
   - Это спасательные капсулы!
   - Некоторые из точек - да, - согласился Меткаф. - А точки побольше наверняка самолеты противника. Стреляй, вопросы будешь задавать потом.
   Я потянулся к пульту лазера, смутился, а затем настроил приемник на другую частоту, которой мы еще не пользовались. Скороговорка финской речи пронеслась по кабине прежде, чем я успел настроить громкость.
   - Если это пилоты противника, они чертовски хорошие актеры. - Я включил внутреннюю связь с пассажирским отсеком. - Лейтенант, отправьте сюда одного из своих людей - того, кто лучше всех владеет английским.
   - Мой английский достаточно хорош, сэр! - обиженно заявил Раунио, появляясь из люка.
   - Отлично. Тогда идите сюда. Похоже, откуда-то здесь взялись истребители финнов, и...
   Мои слова потонули в реве реактивных двигателей проносящегося над нами самолета.
   - Дайте мне микрофон, - попросил Раунио и торопливо заговорил в него. Казалось, он быстро сговорился с пилотом, и финский самолет описал широкий круг над кораблем. - Теперь он знает, кто есть кто, - спокойно заключил Раунио.
   - Парашютисты! - воскликнула Джослин.
   Небо усеяли мелкие зонтики, снижающиеся над нами.
   - Один из финнов говорит, что возле хвостовой башни корабля формируются войска, - сообщил Раунио.
   - Значит, вне досягаемости наших лазеров. Вот зачем они затеяли всю эту чертовщину с лифтами - они отвлекали нас, - мрачно заключил Меткаф.
   - Тогда нам пора за дело. Рэндолл, надеюсь, ты прихватил с собой оружие?
   Я спустился в пассажирский отсек. Финские солдаты были готовы к выступлению и теперь проверяли снаряжение друг друга. Я схватил свое оружие, в том числе и гранатомет - уменьшенную копию того, который некогда был излюбленным оружием Крабновски. Я проверил прицел, закодированный на пульте управления. Испытать оружие мне не удалось, но я видел, что включился индикатор питания. Я сунул гранатомет в рюкзак.
   - Лейтенант, сюда! - позвал я. Мы направились к люку. - Слушайте внимательно. Палуба слишком прочна, чтобы пробить в ней дыру. Неподалеку находится шахта палубного лифта с остатками взорванного самолета на платформе. Через этот лифт лежит наш путь внутрь корабля. Прикажите своим людям прикрывать нас от ответного огня. На борту есть пенные бомбы.
   На таких баллистических судах, как "Дядя Сэм", при попадании возможно воспламенение обшивки, потому пенные бомбы, приглушающие пламя и избавляющие судно от перегрева, входили в стандартное оборудование.
   - Ладно, предоставьте это нам, - отозвался Раунио и что-то крикнул своему отряду.
   Несколько человек выхватили из зажимов на стенах пенные бомбы. Раунио подошел к открытому люку, выпустил несколько очередей и спрыгнул на палубу. Я последовал за ним, спустившись по трапу и спрыгнув, когда до палубы "Левиафана" осталась последняя пара метров. Меткаф и Джослин просто спустились.
   Из всей битвы эта сцена была единственной, что навсегда врезалась в мою память. Все вокруг окружал кристально чистый, какой-то нереальный воздух, краски казались ярче, расстояния - больше, а все непривычные предметы мне представлялись более чужими, чем следовало бы.
   Как только мы покинули "Дядю Сэма", "Левиафан" вынырнул из-под слоя облаков, закрывающих солнце, и засиял в своем гордом великолепии. На корме на пятьдесят метров возвышался плавник с почерневшей вершиной, наполовину снесенной торпедами "Дяди Сэма". Обломки контрольной башни и лазерного орудия наверху плавника еще пылали. По всей палубе были рассеяны корабли финнов и гардианов - и целые, и превратившиеся в груды пылающих обломков. Оранжевое пламя казалось особенно ярким на фоне темно-серого металла. Чернильно-черный дым поднимался из обломков и лениво уплывал вверх. На высоте нескольких метров, оказавшись вне зоны защиты носовых спойлеров корабля, дым вдруг закручивался дикими вихрями, сплетался в фантастические узлы и внезапно пропадал.
   Мы вышли на палубу как раз в тот момент, когда на нее опустился последний из финских кораблей и выпустил из-под себя струи азотной охлаждающей пены. Из кораблей выбирались отряды. Мы слышали лязг автоматического оружия.
   Вокруг не было ничего, кроме корабля и неба. "Левиафан" летел еще слишком высоко, а его палуба была чересчур широкой, чтобы увидеть внизу землю. Облачный слой остался далеко позади. Небо вокруг сияло чистой кобальтовой голубизной с отделкой из тонких белоснежных облачных кружев. Взгляду было не за что уцепиться, кроме оранжевого пламени, черного дыма, серой палубы, синего неба и белых облаков - мира, окрашенного в цвета стихий.
   В этот мир с неба постепенно спускались люди. Зависнув над палубой, авангард парашютистов сбросил клеевые бомбы на тросах - миниатюрные копии тех, которыми воспользовались "Биби".
   Двадцать парашютистов достигли палубы одновременно. Из них двое не сумели правильно бросить бомбы и просто проплыли к корме корабля и начали снижаться к земле. Остальные вскоре встали на клеевые якоря над палубой. Их тросы натянулись, парашюты и стропы относило ветром, вызванным стремительным движением корабля.
   Трое-четверо парашютистов погибли, так и не сумев справиться с ветром, и повисли над палубой, как мрачные украшения в небе.
   Но остальные выжили, сумели справиться с мощными лебедками на концах тросов и подтянуться к палубе.
   Парашютисты прибывали. Некоторые слишком спешили, и их парашюты исчезали под килем корабля. Должно быть, таких неосторожных летунов разбивало в лепешку об обшивку корабля, как жуков о ветровое стекло машины.
   Те из них, кто не успел снизиться над палубой, благополучно спускались к земле. Один проплыл над горящим кормовым плавником и полетел дальше, превратившись в живой факел. Парашютист дергался от боли, пока пламя, сжигающее его, не расплавило стропы. Человек рухнул вниз, и скоростное падение сбило пламя. Прежде чем он исчез за кормой, я увидел, как раскрылся запасной парашют. Мне так и не удалось узнать, выжил ли этот человек.
   Двести мужчин и женщин выводили спасательные капсулы с орбиты на палубу "Левиафана". По самым приблизительным подсчетам, примерно сотня их опустилась на палубу одновременно. Но Бог свидетель, нам была необходима эта сотня человек. Чтобы захватить корабль, нам нужен был каждый из них.
   "Левиафану" потребовалось менее двух минут, чтобы проскользнуть мимо парашютистов. К тому времени Раунио и его команда приготовились потушить пламя на обломках реактивного самолета на платформе лифта и теперь подбирались ближе короткими перебежками. Отряд был уже на расстоянии десяти метров от лифта, когда откуда-то из-под палубы началась стрельба. Финны попадали. Раунио выхватил гранату и метнул в сторону лифта. Послышался глухой взрыв, из шахты вырвался серый дым, и стрельба прекратилась. Все пятеро финнов тут же вскочили и забросали пенными бомбами горящие обломки. Бомбы взорвались в жарком пламени, разбрызгивая плотную лиловую пену, в которой вскоре скрылись алые языки.
   Вторая команда бросилась к лифту, волоча за собой резервуары с жидким азотом. Забросив резервуары на платформу лифта, финны прострелили в них несколько отверстий. Азот закипел на раскаленной платформе и превратился в облако пара. Я надеялся, что азот охладит платформу настолько, что на нее можно будет ступать в ботинках с толстыми подошвами. Раунио обернулся к кораблю и сделал приглашающий жест. Оставшиеся пять человек бросились через палубу "Левиафана" к покореженному лифту.
   Платформа остановилась на высоте человеческого роста от главной палубы - так, что нам хватало места проникнуть в недра корабля. Раунио оставил двух человек снаружи, а остальные спрыгнули на еще теплую платформу. Кто-то притащил связку веревочных лестниц, и мы привязали их концы к покрытым пеной обломкам самолета.
   Лестницы имели длину около десятка метров - как раз достаточно, чтобы добраться до нижней палубы. Мы полезли вниз. Неподалеку я заметил снайпера гардианов, слегка помятого гранатой Раунио.
   При взрыве самолета пострадала и нижняя палуба вокруг лифта - она была покорежена и оплавлена. Еще пять истребителей с повреждениями различной степени стояли в своих загонах, как пучеглазые чудовища, опаленные и почерневшие. Я уловил запах паленого мяса, и меня чуть не вырвало. Должно быть, пилоты успели заметить лишь ослепительно белую вспышку водородного топлива. Снайпер появился уже потом. Никто из людей, бывших здесь в момент взрыва, не уцелел и не мог уцелеть.
   Мы проникли под кожу огромного животного. Оставив одного из финнов охранять выход, мы направились дальше и оказались у левого борта корабля, почти на полпути к крылу. Нашей команде предстояло проверить наиболее вероятные места расположения центра управления ракетной системой - вдоль осевой линии корабля, под большим вертикальным стабилизатором и плавником.
   Мы не теряли времени. Я отправил Раунио вместе с остальными вперед, а сам с Джослин, Меткафом и еще несколькими финнами занял позицию в арьергарде.
   Нам понадобилось две минуты, чтобы найти выход из мрачного помещения, но затем вспышка фонарика высветила его. Люк был закрыт.
   Раунио встал перед ним и жестом приказал одному из своих людей открыть люк. Люк медленно распахнулся. Раунио вскинул автомат.
   За порогом было пусто.
   Пригнувшись, Раунио бросился в-коридор, подал остальным знак ждать его у люка и проверил ближайший поворот. Вскоре он вернулся.
   Он подал сигнал, и мы тихо вошли в недра корабля.
   Мы направились по коридору, ведущему к правому борту и центральной оси корабля. Двигаться приходилось осторожно, проверяя каждую развилку коридоров. Эта часть корабля казалась пустынной. Но даже в этой пустоте было что-то раздражающее, что заставляло нас шагать все быстрее, под конец мы почти бежали по коридору. Ярко освещенные коридоры казались настороженными, ждущими. Мы слышали приглушенные удары и скрежет, далекие звуки аварийных сирен и стрельбы. Почему-то этот доносящийся издалека шум лишь прибавлял нам беспокойства в пустом и тихом коридоре.
   Мы торопились, иногда из осторожности замедляя шаги, иногда срываясь с места.
   Каждый перекресток коридоров был обозначен нанесенными через трафарет символами. Судя по этим указателям, мы находились на палубе В, в тридцать шестом коридоре. Перекрестки были обозначены Р-16, Р-15, Р-14 и так далее. Очевидно, цифры указывали номер коридора, считая от центральной линии корабля.
   Внезапный, резкий и оглушительный взрыв где-то поблизости ошеломил нас. Я чуть не наткнулся на Раунио, который упал ничком и указал вперед, на следующий перекресток. Он выстрелил, послышался еще один взрыв - уже дальше, и Раунио вскочил на ноги.
   Мы вновь бросились по коридору, спеша достичь правого борта и кормы.
   - Сзади! - послышался вопль Меткафа, и коридор, сквозь который мы только что прошли, утонул в вихре пламени и дыма.
   Рухнув на пол, мы начали отстреливаться - до тех пор пока те, кто отвечал нам, не прекратили стрельбу. Мы потеряли двоих, но снова могли двигаться к цели.
   Вскоре нам вновь пришлось открывать огонь - на этот раз противник оказался спереди. Я понял, что стрельбу ведут из главного коридора, проходящего вдоль центральной линии корабля. Именно там гардианы подстерегали абордажные войска.
   Я вытащил из рюкзака гранатомет и зарядил его зажигательными снарядами. Целясь наугад, я выпустил сразу три этих маленьких, но эффективных снаряда. Спустя секунду из коридора впереди вырвалось пламя, а затем снова наступила тишина. Свет погас. Кто-то из-за моей спины швырнул дымовую гранату в темноту.
   Дым долго висел в воздухе. Мы вышли в главный коридор, слыша приглушенные звуки далеких перестрелок.
   Джослин ткнула меня в бок и указала направо. Там оказался широкий трап, ведущий на нижние палубы. Жестами отозвав весь отряд, мы двинулись глубже в брюхо корабля. На палубе С было тихо. Раунио оставил у трапа двоих охранников. Спускаясь в противоестественную тишину палуб D, E и F, мы на каждом уровне лишались двух человек. Раунио это явно не нравилось, но по крайней мере такое решение гарантировало нам возвращение по тому же пути.
   У трапа на палубу G мы помедлили, и я взглянул на шкалу устройства поиска центра управления ракетной системой. Вертикальный индикатор по-прежнему указывал вниз - значит, требовалось спуститься по меньшей мере еще на одну палубу.
   В воздухе пахло порохом, дымом, горелой резиной и изоляцией. Издалека по-прежнему доносились звуки выстрелов, иногда по кораблю прокатывалась дрожь мощного взрыва. Но здесь, вокруг нас, все было спокойно - словно в ловушке, перед тем как она захлопнется.
   Раунио подполз к трапу на палубу G и бросил вниз дымовую гранату. Из шахты трапа вырвался дым и окутал нас. Когда дым рассеялся, выстрелы послышались громче и чаще. Прогремел взрыв, за ним последовало шипение работающего лазера.
   Раунио указал на тонкий луч света, пробивающийся сквозь дым. Он исходил откуда-то с середины трапа, на полпути вниз. Джослин сделала предупреждающий знак, сняла рюкзак и вытащила кусачки. Лежа лицом к коридору, она жестом приказала мне придержать ее за ноги. Ее каска ударилась о ступеньки. Осторожными, едва заметными знаками руки она показывала, насколько спустить ее вниз. Оказавшись в нужном месте, Джослин резко взмахнула рукой, приказывая мне остановиться.
   Кусачки звучно щелкнули - раз, другой, и тонкий луч света погас, а вместе с ним были обезврежены и лазеры.
   Я уже собрался подтянуть Джослин наверх, как она жестом попросила спустить ее еще пониже. После того как был перерезан третий провод, путь на палубу G оказался свободен.
   Теперь мы знали, чего опасаться. Еще три игрушки на фотоэлементах были обезврежены сразу же, едва мы вошли в коридор.
   Я проверил устройство поиска: вертикальная стрелка исчезла - значит, мы находились на нужной палубе. Горизонтальная стрелка указывала прямо в сторону кормы. Мы приближались к цели.
   Оставив за собой еще двух человек, мы двинулись к корме. Теперь нас было только двенадцать - неплохо, по пути сюда мы могли потерять и больше.
   Мы находились в самой глубине брюха небесного чудовища. Впервые в жизни я испытал приступ клаустрофобии. Мы были внутри врага, а враг - впереди, позади, слева, справа, сверху и снизу. Он мог нанести удар с любой стороны и в любой момент.
   Теперь на каждом перекрестке Раунио проявлял маниакальную осторожность, подолгу застывая на коленях возле угла, сжимая в руке пистолет и держа нож другой рукой наготове. Он проверял оба направления, быстро поворачиваясь туда и сюда, затем делал это вновь и кивал нам.
   Такое повторялось много раз подряд, за это время мы успели продвинуться едва ли на несколько десятков метров. Наконец наступил момент, когда Раунио быстро отпрянул, а пуля ударила в стену на том месте, где только что находилась его голова.
   Раунио вскочил как пружина и бросился через перекресток, успев швырнуть гранату. Послышался глухой удар и взрыв. Я рухнул на пол и стал стрелять вслепую. Трупы мы обнаружили с обеих сторон перекрестка. Раунио бросился к одному из раненых, приставил пистолет к его затылку и выстрелил, а затем добил остальных. Я не знал, что он делает - стреляет в мертвецов или добивает еще живых. Вряд ли и Раунио понимал, что делает, - он просто помнил об осторожности.
   Но времени размышлять у меня не было - я стрелял во все стороны, не задумываясь. Раунио громко выругался, над моим ухом просвистел нож. Я бросился на пол, не переставая стрелять. Один гардиан упал с ножом в глотке, второго прикончили пули. Дотянувшись до гранатомета, я пустил в сторону противника сразу три снаряда, слишком поздно вспомнив, что загрузил зажигательные. Секунду спустя коридор наполнила тошнотворная вонь паленого человеческого мяса. Послышался дикий вопль - он оборвался, когда Раунио выстрелил в сторону пламени. Стена пламени и жара подкатила к нам и успела опалить мне брови и ресницы, прежде чем жар утих. Кроме трупов, в коридоре было нечему гореть, и пламя быстро погасло.
   Именно сюда нам и требовалось попасть - я чувствовал это. Догадку подтверждали мины и засады. Я вновь взглянул на устройство поиска стрелка на нем указывала прямо на следующий перекресток.
   - Вот он! Скорее! - Мои слова нарушили тишину. Если не считать проклятий и выстрелов, казалось, мы провели в молчании долгие часы. На самом же деле мы находились внутри корабля всего двадцать три минуты.
   Теперь я шел впереди, а Раунио прикрывал нас с тыла. Я старался переступать через тлеющие трупы, не глядя на них, не принюхиваясь и не думая. По телу бегали мурашки.
   Джослин вскинула пистолет и выстрелила как раз в тот момент, как пуля ударилась о мою каску, а в голове зазвенело от удара. Я ощутил сильный толчок в грудь и ошеломлению оглядел себя. Вторая пуля ударилась о мой бронежилет и впечаталась в него плоской бесформенной кляксой. Не задумываясь, я потянулся, чтобы оторвать ее, и обжег пальцы о металл, еще раскаленный после полета и удара. Сунув обожженные пальцы в рот, я пососал их, морщась от боли. Я оставался на месте, борясь с желанием двигаться дальше, пошевельнуться, выстрелить. Вдруг я ощутил внушительный пинок сзади, и Меткаф поднял меня за воротник, поставил на ноги и подтолкнул вперед.
   - Идем, босс. Это он умер, а не ты. - Он кивнул в сторону убитого Джослин гардиана.
   - Спасибо, Рэндолл.
   - Пустяки. Это наша служба.
   Я отплатил Рэндоллу за услугу, потянув его вниз, как только из-за угла появился еще один гардиан. Мы шумно грохнулись на пол. Гардиан был вооружен только автоматом и стоял на виду. Пистолет я по-прежнему сжимал в руке и только поднял руку и не торопясь дважды нажал на курок. После второго выстрела гардиан выронил автомат.
   Я взглянул на устройство поиска - его зашкаливало, на нем перемигивались все индикаторы. Мы находились возле самого центра управления. Через несколько метров от нас оказалась дверь без всяких надписей - наша цель.
   Джослин протянула мне пластиковые пуговицы разрывных зарядов. Я заложил их возле дверной ручки, во все четыре угла двери, нашел места прикрепления петель и тоже подложил туда заряды. Джослин следовала за мной, прикрепляя к каждому заряду крохотные радиоуправляемые фитили.
   Мы просигналили остальным, велев им лечь и ждать взрыва, и сами последовали их примеру. Джослин нажала кнопку на передатчике. Взрыв оглушил нас. Дверь сорвалась с петель и врезалась в противоположную стену с лязгом, который мы услышали, несмотря на грохот взрыва. Из-за двери вырвались клубы пыли и дыма.
   Шагнув внутрь, Раунио выстрелил трижды. Войдя следом за ним, я обнаружил в помещении три трупа, уловил краем глаза движение, стремительно обернулся и выстрелил в его сторону, добавив к трем трупам четвертый.
   Дым быстро рассеивался.
   Здесь, в просторном помещении, находились пульты, контролирующие ракеты, которые охраняли от кораблей внешние границы звездной системы. Отсюда, если заключения финских техников оказались правильными, мы могли отдать системе приказ о самоликвидации, обречь ракеты на гибель. Корабли Лиги, ждущие у границ системы, смогут войти в нее, и война будет выиграна одним ударом.
   Мы с Джослин знали, что делать, - десятки раз мы повторяли эту последовательность действий на Вапаусе. Где-то на корабле находились и другие команды, которые тоже готовились к этой задаче и были способны выполнить ее. Но центр обнаружили мы. Еще одна команда должна была выйти сюда с другого борта корабля, но она так и не появилась.
   Я повернулся к Джослин, пытаясь сказать "давай начнем", но не услышал собственный голос. Джослин зашевелила губами, но я по-прежнему ничего не слышал. Я оглох - как и Джослин, и все остальные. Это было самое страшное.
   Две контрольные панели были расположены друг напротив друга, и выполнять команды синхронно мы могли, только переговариваясь между собой. Но поскольку мы ничего не слышали, выполнить работу оказалось невозможно.
   Десять невыносимо долгих минут мы провели, сначала объясняя проблему финнам и Меткафу, а затем крича во все горло - до тех пор, пока не стали слышать друг друга сквозь звон в ушах. Бдительный Раунио караулил нас у двери, выходящей в коридор.
   Наконец мы охрипли, ощутили боль в натруженных барабанных перепонках и взялись за работу.
   Техники с Вапауса снабдили нас ключами для замков пульта, но мы обнаружили более надежный источник ключей - мы сняли их с трупов двух операторов-гардианов.
   - Первый ключ вставлен, - сообщила Джослин.
   - Первый ключ вставлен, - подтвердил я.
   - Поворачиваем ключ в первую позицию по моей команде, - предупредила Джослин. - Готовься, внимание, давай!
   Щелчки ключей прозвучали одновременно, на моей панели зажглись зеленые сигналы.
   - Ключ два, - объявила Джослин.