Альтов Семен. Из неопубликованного 1970-1995

   Опять сморщился и показываю пять пальцев, мол, беру за пять долларов!
   Африканец аж присел и показывает две руки, мол, десять! И тут вижу: мама родная! На одной руке не пять пальцев, а шесть! Выходит, часы стоят одиннадцать! С такими ручонками не пропадешь!
   Какой идиот купит за одиннадцать, когда сосед взял за пять. Ладно, думаю, потягаемся. Я на часы плюю, в ведро бросаю. Хозяин достает, протирает. Я плюю, он растирает до блеска. Он одиннадцать тычет, я ему пять. И вы знаете, сдался!
   Смотрю, один палец скинул. То есть, две руки растопырил, а там всего десять пальцев! Ну, думаю, раз слабину дал, цену собьем! Повернулся, дверью хлопнул, ушел! Через полчаса захожу -- навстречу мне две руки, на одной пять пальцев, на второй три! Так, думаю, я тебе все пальцы на одной руке ампутирую! Ухожу, прихожу, ухожу, прихожу! Ага! Еще один палец скинул! Семь! И на глазах слезы!
   То ли денег жалко, то ли без пальцев больно.
   Пожалел я его, не садист ведь! Сунул десять долларов, часики свои из ведра выгребаю и весь в счастье ухожу.
   Африканец за рукав тянет, протягивает ведро. Я говорю: "Да взял я часы, взял, вот они, спасибо!"
   Не понимает, чудак! Ведро тычет, в грудь себя бьет. Тут до меня дошло: за десять долларов он ведро часов продал! Во, бизнесмен!
   Наши ахнули, когда узнали почем ведро часов отхватил.
   Соседа от зависти начало бананами рвать.
   Приехал на родину и как король всем по часам! На себя же все не наденешь. Все поражены. "Такие деньги, такие деньги!" Я помалкиваю. Пусть думают, будто я в дельцы теневой экономики выбился. Так и подумали. Ограбили через три дня.
   Обнесли вчистую, плюс по голове дали -- не помню кто. Осталось одно ведро из-под часов. Как память об единственной в этой жизни удаче.
   Верно говорят: рано или поздно за все расплатишься. В Африке на три пальца приподнимешься, на родине опустят с головой. С тех пор не торгуюсь. В оконцовке выигрыш равен пустому ведру.
   Милостыня
   На мизинце огромной статуи римского императора примостился лопоухий нищий.
   Лежащая на земле шапка была полна монет. Денек выдался неплохой. Кидали часто, кидали щедро. Вот так бы да каждый день. В такой нищете можно жить!
   Мимо шел голодранец в грязном плаще и шарфе, намотанном вокруг шеи.
   Судя по запаху, шарф заменял ему одеяло и скатерть, и полотенце. Голодранец уставился на шапку, полную денег, и сглотнул слюну, словно в шапке благоухал наваристый суп.
   -- Подай, Христа ради!
   Лопоухий прикрыл шапку телом:
   -- Я сам нищий!
   -- С такой-то шапкой! А у меня ничего нет совсем! -- Голодранец распахнул плащ, под ним, действительно, не было ничего, даже тела.
   -- Отсыпь малость на пропитание! Раз в неделю жутко хочется есть!
   -- Дать чуток, что ли? -- подумал лопоухий. -- А то ведь подохнет, а на небесах ляпнет, мол, из-за меня! Зачем мне эти разговоры в раю?!
   Лопоухий зачерпнул деньги, взвесил на руке, половину отсыпал и остаток царственным жестом вручил голодранцу.
   Тот закрестился, закланялся и, пятясь задом, исчез.
   Нищий улыбнулся:
   -- Первый раз в жизни дал милостыню! Дожил-таки!
   Голодранец легкой рысью летел к забегаловке и на перекрестке сбил калеку на деревяшке с колесиками, который двигался, толкаясь кулаками об землю.
   Голодранец выронил монеты, и те радостно запрыгали по камням, вызванивая желания.
   Голодранец кинулся собирать деньги.
   Обрубок с трудом вернулся в вертикальное положение и вытаращил глаза на эдакое богатство.
   -- Сволочь, подай, Христа ради!
   Голодранец насупился:
   -- Не видишь, что ли, с кем разговариваешь?! Я такой же нищий, как ты! В кулаке все мои деньги.
   Обрубок профессионально всхлипнул:
   -- А у меня в кулаке ничего нет! И ног у меня нет, а у тебя их вон сколько!
   -- Половинка прав! -- вздохнул голодранец. -- Я хоть и нищий, зато при руках, при ногах, а у бедняги всего половина. Я против него Аполлон Бельведерский.
   -- Держи! -- голодранец протянул инвалиду пару монет и, закинув шарф за спину, господином зашагал дальше.
   Обрубок расцеловал монетки, хохотнул и, мощно отталкиваясь от земли, помчался по улице.
   На повороте калека чуть не сшиб чье-то туловище. Оно задумчиво шагало, засунув руки в карманы, натыкаясь на стены и на людей. Ощупав инвалида, туловище сказало:
   -- Подай, Христа ради, бедному туловищу, потерявшему голову от несчастной любви.
   Калека завопил:
   -- Ты же не видишь, с кем разговариваешь! У меня ног нету, культяшки! Хорошо еще мужское достоинство не пострадало, одна радость в жизни осталась, правда, с трудом! И ты говоришь мне "подай"! Тьфу на тебя! Самому пару монет дали позабавиться с девушкой!
   Туловище зарделось:
   -- О девушках могу только мечтать. Да и мечтать, если честно, нечем.
   -- Вот беда-то у человека, -- смахнул слезу калека. -- У меня нет каких-то двух ног, все остальное при мне! А эта бестолочь без головы, считай, все органы псу под хвост -- погремушки!
   -- На! -- инвалид вложил в руку туловища монету. -- Погуляй за мой счет!
   Туловище благодарно закивало и пошло куда глаза глядят, хотя глаз у него не было.
   Калека вздохнул:
   -- Денег, конечно, жаль. На одну монету целую девушку не пригласишь. А с другой стороны, когда еще подашь милостыню! Сделал доброе дело -зачтется. Грехи замолил, теперь и погрешить можем всласть!
   А туловище бредет, на всех натыкается.
   На углу голова лежит, подаяние просит. Волосы русые, глаза голубые. Как такой симпатяге откажешь! Да еще горе у нее вон какое!
   Кидают монеты, голова ртом ловит, за обе щеки запихивает. Довольная. Еще бы.
   Полный рот денег!
   И тут туловище ногой ка-ак голову поддаст! Голова покатилась, деньги сыпятся, крик. Туловище споткнулось, по земле шарит руками, монетки хватает и по карманам, по карманам. Без головы, а соображает!
   Голова деньгами плюется:
   -- Что ты сукино туловище делаешь, а?!
   А оно знай зудит:
   -- Подайте, Христа ради, бедному туловищу, потерявшему голову от несчастной любви!
   Голова аж поперхнулась деньгами:
   -- Это ты-то несчастное?! Кто ж тогда я! У тебя руки, ноги, задница, прочие органы и тебе плохо?!
   Туловище захныкало:
   -- Но без головы я же не знаю, как этим пользоваться. Хожу под себя, а под кого же еще?! Могу пойти куда хочу, а куда я хочу?! Любая баба моя, но не знаю какая!
   Голова от злости завертелась волчком:
   -- Но ты все можешь, а мне нечем! Ходить под себя и то не могу! Бабу вижу, хочу, знаю как, а как?! Пинка дать под задницу не могу! Ни задницы у меня, ни пинка! А ты еще ноешь: "Подайте, Христа ради!" Побойся бога! Счастливчик!
   А туловище свое гнет:
   -- Подайте, подайте...
   Голова задумалась:
   -- Сплюну-ка пару монет. Пусть подавится. Верно говорят: помоги ближнему! Раз кому-то помог, значит, ему хуже чем тебе. Выходит, тебе чем ему лучше! За то, что кому-то хуже чем тебе, последнее отдать можно!
   Голова сплюнула деньги, покатилась по земле, по камням, набивая шишки, радуясь жизни и улыбаясь во весь рот. Потому что пока у тебя есть рот, не улыбаться им глупо. Эх, научиться бы ценить то, что у тебя есть, пока оно есть, а не потом, когда нету!
   Охрана
   Одни воруют, потому что хотят жить лучше, другие воруют оттого, что просто хотят жить. Сегодня, засучив рукава, тащат все: от варенья, до банки из-под варенья, которую можно продать.
   А у меня дачка не бог весть какая, но если разобрать по кирпичику -сумма! Пять лет строил, недоедал. Так что, это все без боя отдать?
   Летом-то дежурили с ружьями, а зимой, когда никого не будет? Естественно, на охране народ чокнулся.
   Кто во что горазд: колючая проволока на заборе, волчьи ямы, замки, запоры, капканы, мигалки, ревуны. К сентябрю линия Майергейма получилась! Мне повезло: сосед, Михалыч, мужик смекалистый, он и себе и нам напридумывал всякого. Ток пустил по проволоке, причем, какое-то там реле с прерывателем, все время потрескивает, и в ночи видно, как по проволоке искра мечется в поисках жертвы.
   Жуть!
   Не скажу где, а то вы с места сорветесь, достал Михалыч взрывчатку, туалет заминировали и подходы к дому. На окнах секретки -- если кто решетку взломает, за раму схватится, там крохотные иголочки, а на кончике -- яд! Так что, милости просим! Ну а кто замок выломает, в дверь войдет -его ждет сюрприз. Планочку заветную не отвел, только дверь распахнул, тут гарпун на пружине сквозь тебя -- фить! Так что, извини, по второму разу не сунешься. Словом, к зиме подготовились. Один только Петрович, старый лентяй, со своей хибарой, как бельмо на глазу: ни решеток, ни замков, дверь на одной сопле держится.
   На зиму уезжали спокойные. Только смертник, камикадзе с голодухи сунется.
   По первому снегу в ноябре решили проверить. Подъезжаем и чуем неладное.
   На снегу следы, вещи раскиданы. Кинулись по домам. С горя о предосторожности позабыли. Тимофеич на своей же проволоке сгорел, за искру ухватился. Митрюхины на родном минном поле подорвались. Сигналова в волчью яму ухнула, а там волк неделю без пищи!
   Я к своей избе подбегаю. Окна выбиты. Обнесли! Влетел на крыльцо, про гарпун-то забыл, дверь на себя дернул. Мама родная! Как он просвистел под мышкой и кроме соседа никого не задел -- загадка!
   Бог ты мой, внутри что делалось! Все вверх дном, будто искали чего-то. Но на первый взгляд вроде все здесь, учитывая, что в принципе, брать-то нечего.
   Считай, последнее в охрану вбухали.
   Смотрю: на столе записочка ножом приколота: "Что же ты, сука, столько нагородил, будто внутри все из золота, а ни хрена нету! Сволочь нищая!"
   Обнесли всех в садоводстве.
   Один дом не пострадал. У Петровича, как была дверь на сопле, на той сопле и болтается. А он, ненавистный, хохочет: "Хочешь жить в безопасности -- позаботься об охране соседа!"
   Вишенки
   Одному богу известно, сколько эта вишня порожняком простояла. Выскочит летом, десятка два ягод как прыщи, без бинокля и не видать. А в этом году словно очнулась: ягодами усыпалась от и до.
   Жара, ягода светом-теплом наливается, на глазах краснеет, как девушка, будто при ней кто-то матом, честное слово. Я прикинул: ведра три будет минимум, а максимум -- всю зиму варенье ложками ешь. Картошка с вареньем -- как-нибудь до весны дотяну. Смотрю на вишню-кормилицу, не нарадуюсь. Но не я один. Дрозды уголовные на юг пролетали, сверху ягоды засекли, вниз попадали. Мол, чего переть в Африку, если тут все накрыто! Но неспелую клевать не хотят. На проводах расселись, как в ресторане, ждут, когда блюдо поспеет! Я посчитал: дроздов на проводах тридцать штук. Банда! Хоть в милицию звони. И начались бои местного значения. Только дрозды на вишню спикируют -- я из дома с топором. Они из листьев фырш-фырш! Я в дом -- дрозды на вишню, я за топор -- они на провода!
   Я с каменюгами! С третьей попытки попал! Никогда не думал, что дрозды матерятся. Оказалось, соседу лапу предпоследнюю перебил. Дрозды от хохота чуть с проводов не попадали. А я в армии служил подрывником. Решил -взорву на фиг!
   Черт с ней, с вишней, с женой, с дачей, но дроздов окаянных положу как врагов народа!
   Тут сосед присоветовал: старинное средство -- пугало. Сам бы оформился, да перед соседями стыдно. Из досок сбил крест, нацепил китель деда в чине полковника, с жены юбку из крепдешина содрал, вместо головы пригвоздил тыкву, глаза -- перегоревшие лампы, в левую руку швабру, в правую -- лом. На конкурсе пугал мое бы первое место заняло! Бабки замертво падали, а дроздам хоть бы хны!
   Под мышками у полковника внаглую вжик-вжик! А каждый вжик -- ягодка!
   Сосед сказал: птица, в виду того, что мозг в клюв ушел, шарахается от всего блестящего и шумливого, типа фольги. Приволок коробку с елочными игрушками, на ветках развесил мишуру, дождик, шары серебристые, внизу Деда Мороза определил, словом, не вишня -- новогодняя елка образовалась. Сосед с бодуна приперся с шампанским и в валенках. Дрозды опешили, головами мотают -- какой Новый Год, когда вокруг июль, жара сумасшедшая. Чирикают, совещаются: пока снег не выпал, надо срочно устроить налет. А я мимо иду, но все слышу.
   Ну как быть? Собрать сейчас -- кисловатая. Подождать до утра -дрозды все пожрут, быть варенью из косточек. Либо сегодня все мое, либо завтра дроздово.
   Измучился, как Ленин перед взятием Зимнего. Сегодня рано, завтра -кукиш! А-а!
   Живем один раз, и тот еле-еле. Приволок ведро и давай рвать! Красную, розовую, даже зеленую. Ух и рожи, вы бы видели, у дроздов! Глаза на лбу, клюв нараспашку! Ради одного этого стоило все сорвать к чертовой матери!
   Четыре ведра получилось и кружечка. Жена варенье сварила, по баночкам закатала.
   Не поверите, шестьдесят банок вышло! Правда, сахару маловато, нестандартные крышки, воздух прошел, вспучило. Словом, варенье бродить начало. В голову шибает и прямо в желудок. Много не съешь, за столом долго не усидишь! Зато витамины! Рысцой в туалет, сядешь и до чего хорошо становится на душе: дроздам клюв утер! Все нам досталось!
   Дырки
   Вы меня извините, но когда сыр швейцарский лежит, я понимаю, за такие деньги килограмм никто не возьмет, но сто грамм, чтобы освежить в памяти, могу позволить в кои-то веки.
   Я слюну проглотила и говорю: "Мне, пожалуйста, сто грамм, если можно без дырок."
   Продавщица, наглая такая, заявляет: "Это настоящий швейцарский сыр, он без дырочек не бывает!"
   Я ей говорю: "Видите ли, дорогая, я на свои кровные желаю ровно сто грамм, чтобы забыться, вспомнить молодость. Поэтому прошу, в виде исключения, сыр целиком".
   А она, наглая такая, шипит: " Что ж я вам его лобзиком выпиливать буду?"
   Вышла заведующая. И не разобравшись, накинулась: "Выходит, вам только сыр, а кому же я дырки от сыра продам?"
   "А это, -- говорю, -- ваши проблемы. Одни просят мясо с косточкой, другие без -- и дают без разговоров".
   Заведующая говорит: "Ради бога! Если хотите сыр с косточкой, я принесу, а можно без косточки, как пожелаете, но без дырок сыр швейцарский в природе не произрастает!"
   Я говорю: "Не дадите, объявлю прямо тут голодовку и, даю слова, подохну к утру!"
   Чертыхнулись, отрезали. Правда, три дырки всучили. Две большие и маленькую -- одну.
   Пришла домой, нарезала тоненько-тоненько, ровно двести пятьдесят пять кусочков вышло плюс корочка, и с булочкой, маслицем, чаем индийским!
   Вкуснятина! Думала, растяну на неделю. Гляжу: к часу ночи сыр кончился! Съела до крошечки, и знаете! Сыра нет, а запах остался. Три дня ем булку голую, а запах -- будто с сыром! Не иначе дырки пахнут! Дуреха! Брала бы дырок побольше, глядишь, месяц как сыр в масле каталась за те же деньги!
   Нет, швейцарцы не дураки, что в сыр дырки кладут!
   Родинка
   Алло! Да, Коля у телефона! Света? Какая еще Света в восемь утра в понедельник?!
   Из Москвы? Ах, Света из Москвы? Прости, Светулик, не узнал. Приехала-таки! На три дня? Отлично! Что у ребят нового? Николай Петрович все трусцой бегает?
   Добегался? Посадили?! За что? Спекуляцию? Чем? Он же микробиолог! Микробами, что ли, спекулировал? Машинами?..
   Так, Светулик, вы простите, ради бога, но с каким Светуликом я говорю?
   Из какой Москвы? Отдыхали вместе на юге? На каком юге? В Алуште? Свету...
   Светлана Павловна, что ли? Голубчик мой! А я голову ломаю, что за Светулик ненормальный звонит в восемь утра в понедельник! Я тут без вас извелся совсем!
   Что новенького, ягодка моя? Старшим инженером стали?! Ну вы даете! Были простым поваром и стали старшим инженером?! Здорово вас повысили однако... Никогда не были поваром? А поварихой? А подруги повара у вас не было?.. Ну дома-то варите?
   Ну вот: дома все повара, и я повар, а вы, значит, не повар...
   Светлана Павловна, а помните, как здорово было там, где мы с вами были? А что помните? Конкретно, если не секрет. Ну, кто был, где был и был ли вообще? Не можете забыть, как в катере на экскурсию... Вы не можете забыть, а я никак не могу вспомнить.
   Светлана Павловна, поймите меня правильно, я безумно рад звонку, но с кем, черт побери, я разговариваю, если вы вовсе не повар! Вы меня ни с кем не путаете?
   Жаль.
   Значит, вы утверждаете, что мы... Где? В Крыму. Год какой? Прошлый. Месяц?
   Июль. В чем вы были? В красном купальнике? Спинка открытая? Светка, ты, что ли?
   Тьфу! Чего ж ты с утра разыгрываешь?! Светланой Павловной какой-то прикинулась!
   Светка, ты откуда приехала? Из Москвы? Да я все про тебя знаю: на три дня из Москвы, и как я просил, сразу звонишь! Ай да Светка, взяла и на три дня из Москвы фить!.. А как же ты из Москвы фить, когда живешь в Свердловске?
   Так... Светла... Свету... гражданочка, а как, кстати, ваш мальчик поживает?
   Хореографическое закончила? Балериной стал? Способный мальчишка... А вы же говорили, что он... она в суворовском училище... То есть, а у кого же муж водолазом?.. В смысле, водолаз мужем работает?
   Све... Све... только без слез! Чтоб я забыл такую даму как вы! Да я вас как живую помню! Прическа у тебя... у вас... все такая же? Под мальчика, да? Ну я и хотел сказать: коса до пояса... Так и стоит перед глазами женщина с косой... А глаза, небось, все такие же синющие... Как угольки? Красные, что ли?! Что время делает, а?!
   Но родинка... Погодите, родинка-то моя любимая на плече осталась? На бедре? Как вас жизнь скрутила, господи! Светлана, утрите ваши слезы. И вообще, простите, какому Коле вы звоните?! Николаеву?! Это я. А приехали откуда? Из Москвы. Да знаю я все, знаю! Из Москвы приперлись на три дня и как я просил, сразу звоните в восемь утра! Ух, ягодка моя сладкая! Что же мне с тобой делать?
   Так. Светлана, последний вопрос на засыпку! Светлана, вы уверены, что вас Светланой зовут? Уверены! Плохо дело... Значит так. Жду тебя... вас... в семь у метро "Владимирская". Узнаю ли я вас? Разве такое забудешь! Да, на всякий случай скажите, в чем будете? В юбочке? Мгу. Ну, тогда я в пиджачке. Целую в щечку! Щечка хоть у вас осталась на месте? Слава богу! ...Фу, никакая она не Света, а Люся! А точнее -- Овечкина Вероника Константиновна, умерла в марте этого года. Но раз позвонила -- помнит.
   Злопамятная, однако...
   Семейка
   Супруги Карпухины дружно зевали у телевизора, поглаживая белую пуделиху по кличке Шалава, которая, нагулявшись, наевшись, разлеглась на диване, дурея от прикосновения любящих рук.
   Пальцы супругов повстречались в кудряшках шерсти, но, задумавшись о своем, они не сразу сообразили, что гладят не пуделиху, а пальцы друг друга.
   Карпухины разом вздрогнули, очнулись и уставились друг на друга. Вадим наклонился к жене и, стиснув зубы, сделал громкий чмок в шею. Лида взъерошила редкие волосы на голове мужа, положила руку ему на колено. Оба тоскливо посмотрели в сторону спальни.
   "Придется заняться любовью, -- подумал Вадим. -- Пишут, без этого у женщин характер портится, баба стервенеет".
   "Бедняга! -- вздохнула Лида. -- Месяц без женщины. Говорят, мужики на стену лезут от воздержания. А мой пока по полу ходит."
   -- Пошли, дорогой, в кроватку! -- Лида, вздохнув, направилась в ванную.
   Вадим на кухне почистил зубы, лег в постель и зевнул так, что скрипнула челюсть: "Завтра день сумасшедший! Выспаться бы! Ну ничего, зато потом месяц свободен!" Он высморкался:
   -- Иди ко мне, королева! Я весь дрожу!
   Лида медленно скинула халатик и, обнаженная, легла в постель.
   "Фигурка у нее до сих пор ничего. Обидно, такая баба и уже десять лет как моя!"
   Вадим привычно просунул левую руку под Лидину шею, правой начал искать крошечную грудь. Лида шаловливо прикусила зубами ухо супруга. Где-то она прочла, что "это их возбуждает". Из уха торчали жесткие волоски. "Раньше у него волос в ухе не было. А теперь их тут больше, чем на голове. Растут как на дрожжах. Значит, чего-то в ухе такое есть, чего нет в голове..."
   Вадим наконец нашарил грудь жены: "Надо же так побелить потолки! Месяц прошел, уже сыпется!"
   Лида губами прижалась к губам мужа и они слились в поцелуе. "Боже! -думала Лида. -- Где взять денег на новые сапоги, этот идиот приносит копейки!" Она в сердцах прикусила губу мужа, он застонал.
   "Черт! Как завтра быть с Милюковым? Платить за него в ресторане или пополам? Не заплатить -- обидится, заплатить -- оскорбится. Как бы так оскорбить, чтобы он не обиделся... сволочь такая." Вадим сжал супругу, что-то в ней хрустнуло.
   -- Сумасшедший! -- шепнула Лида. -- Не торопись.
   Тут вошла пуделиха и прыгнула на кровать.
   -- А ну кыш отсюда! -- рявкнул Вадим, мгновенно переключившись с жены на собаку.
   -- Что у нее во рту? -- Лида села на кровати. -- Шалава, ко мне!
   Вадим выхватил тряпку из пасти:
   -- Лифчик твой! Собака тащит то, что плохо лежит!
   -- Дай сюда! -- жена взяла лифчик. -- Бессовестная собака! Накажу!
   -- Накажи ее, накажи! Всыпь ей, Лидушка, сейчас же! -- бормотал Вадим, кутаясь в одеяло. -- Вечно эта собака припрется не вовремя. Такое настроение сбила, правда, Лид? -- Вадим сладко, с хрустом, зевнул, будто раскусил кусок сахару.
   -- А чей это лифчик? -- спросила жена.
   -- Честное слово, не мой, -- засыпая, буркнул Вадим.
   -- Проснись! Чей это лифчик, я тебя спрашиваю?! -- Лида пнула мужа ногой.
   -- Психопатка! Отстань от меня со своими лифчиками! -- Вадим сел на кровати.
   -- Это не мой! -- отчеканила Лида.
   -- А чей? -- заводясь, заорал Вадим. -- Я хожу без лифчика! Грудь пока сама держится!
   -- На твоем месте я бы язык прикусила! Посмотри на размер! -- Лида прикрыла миниатюрные прелести простыней.
   Вадим понял: сон отменяется. Он с ненавистью переводил взгляд с лифчика на лицо супруги и обратно, как бы сопоставляя размер бюстгалтера и размером физиономии жены:
   -- Да, это не твой! Тебе до него расти и расти! Это шестой размер, если не двадцать шестой! -- глаза Вадима вспыхнули.
   -- Как ты мог! И, главное, с кем! Где ты нашел эту корову-рекордистку?
   -- Погоди ты! -- Вадим протер глаза. -- По-моему, за десять лет я кроме верности ни в чем не был замечен. Так что напрасно ты машешь этим гамаком! Я с ним и рядом не лежал!
   Лида носилась по комнате:
   -- Спасибо собаке, глаза мне открыла!
   "Ничего не понимаю, -- думал Вадим. -- Ведь каждый раз проверяю все, до волоса на подушке! Уксусом пол поливаю, только бы духи не унюхала, а тут такая улика!
   Уличища! Не иначе Наташка подсунула. Решила отомстить! Неужели у нее такой бюст! Во скрытная баба!"
   Лида продолжала маршировать, выкрикивая лозунги про свою чистоту и про мужнину грязь.
   -- Прекрати мелькать! -- крикнул Вадим. -- Сядь! Что ты мелешь! При чем тут я?
   Вспомни, может, кто из подруг забыл?
   -- Из чьих подруг? Из твоих?
   -- Погоди! Ты вчера белье гладила? Вот свой лифчик и разгладила!
   -- Я гладила утюгом, а не танком!
   -- А может, ты купила на вырост?
   -- Дурак! Никогда у меня такого не будет, не надейся! Я ей глаза выцарапаю!
   -- Какая связь между лифчиком и глазами? -- Вадим нервно закурил. -"Может,
   Света? В темноте размер не зафиксируешь. Нет, но такое я бы запомнил навеки!
   Черт бы их всех подрал! Голову теряют -- не помнят, в чем пришли! Шалавы!"
   -- Я спрашиваю, кто у тебя здесь был?
   -- Погоди! Водопроводчик! Вчера был водопроводчик!
   -- Не идиотничай! Он был в кепке, без лифчика!
   -- Откуда ты знаешь, ты его раздевала?
   -- Я никогда никого не раздевала, в отличие от других! И, главное, спутался бы с тонкой, изысканной женщиной -- нет! Отбил жену бегемота! Это твой вкус!
   Теперь понятно, почему вместо филармонии тебя тянет в цирк! Между нами ничего общего!
   Лида, упав лицом в подушку, зарыдала.
   -- Лидочка, ну это же глупость! Шалава откуда-то приволокла этот чудовищный лифчик, может, с улицы? Женщин с таким бюстом не существует в природе. Ну что ты из пальца скандал высасываешь? Ты же умница, -- он покрыл поцелуями шею и плечи жены.
   Лида, всхлипывая, прижалась к мужу:
   -- Ладно, мир. Но что бы подумал ты, если бы Шалава притащила чужие кальсоны?
   Оба засмеялись, радуясь, что скандал позади.
   Тут снова вошла Шалава, держа в зубах тряпку...
   -- А вот и кальсоны... -- еле выговорила Лида и зашлась смехом.
   Вадим, задыхаясь от хохота, нагнулся и вырвал из пасти материю.
   -- Носок! У-у, воришка! Допрыгаешься.
   -- Выбрось его! -- Лида прильнула к мужу всем телом.
   Вадим оттолкнул жену.
   -- Погоди! Чей это носок?!
   -- Ну не мой же!
   -- Посмотри на размер! -- Вадим приложил носок к своей ступне. Носок был раза в два больше. Теперь уже Вадим забегал по комнате, принюхиваясь к носку, словно пытался найти владельца по запаху.
   -- Кто у тебя был в этом носке?
   -- Вчера был водопроводчик! -- прошептала Лида и покраснела.
   -- Это мы уже слышали! Интересно, что ж это за засор в ванной был, если человек раздевается догола и ныряет!
   -- Какая чушь! -- Лида прижала ладони ко лбу. -- Какая чушь!
   "Неужели Сергей? -- думала она. -- Нет! Интеллигентный мужчина, переводчик, всегда уходит по-английски, в носках. Михаил? Бывший разведчик. Пароли до сих пор помнит. Никаких улик не оставит. Для маскировки, скорее, чужое возьмет.
   Привычка с войны..."
   Вадим сел на корточки перед пуделихой:
   -- Это надо же нас так опозорить!
   Шалава кивнула.
   Вадим кое-как оделся и выскочил на лестницу, комкая в кармане бюстгалтер. "Всех обойду, кому подойдет лифчик, ту и убью!"
   Лида отревелась, оделась, накрасилась.
   "Поеду к Семену. Не могу оставаться в этом дурдоме, -- она сунула носок в сумочку. -- Он работает в уголовном розыске, по носку найдет всего мужика.
   Хотелось бы взглянуть..."
   Расстроенная Лида ушла, забыв запереть дверь.
   Шалава выбежала на балкон, нежно тявкнула. Сидевший напротив дома барбос восторженно гавкнул и метнулся в парадную. Взлетев на третий этаж, проскользнул в приоткрытую дверь. Шалава лежала на кровати Карпухиных, кокетливо свесив язык. Пес взвизгнул от радости, прыгнул в постель и прижался к Шалаве. Она лизнула его морду, барбоса забила сладкая дрожь.
   В это время наверху затопали, закричали: "Где мои носки?! Сколько раз говорил, не вешай на балкон, ветром сносит! Единственные носки! Еще и лифчик?