Алтынов Сергей. Десантура разминается

   – Видел, – по-мальчишечьи шмыгнув носом, возразил Макс.
   – Правильно, – кивнул Шварц-младший. – Когда они, прикованные к батареям, стояли в коридоре твоего родного департамента. Видеть ты их видел. Может даже, кому из прикованных по почкам съездил. Только брали настоящих бандитов другие люди.
   Рыбаков-младший промолчал, а молчание, как известно, знак согласия. Действительно: брал бандитов СОБР – специальный отряд быстрого реагирования.
   – А теперь, Макс, я скажу, о чем ты сейчас больше всего мечтаешь, – вновь по-отечески проговорил командир. – А мечтаешь ты выбраться отсюда, забыть все как страшный сон, погоны сорвать, фуражку в мусоропровод и навсегда с ментовской конторой распрощаться. Я угадал?
   Макс опустил голову.
   – Так вот, если ты ответишь на мои вопросы, то такая возможность у тебя будет. Ну а если нет... Печку в подвале тебе ребята показывали?
   Макс обреченно кивнул.
   – Вот в ней и сожжем, – как ни в чем не бывало пояснил Шварц-младший.
   Макса передернуло так, будто ему за шиворот сунули уголь из этой самой печки.
   – Как нам стало известно, твои хозяева планируют в ближайшие дни провести некую крупную операцию под названием «Амнистия». Время и место?
   – Я не знаю. Даже примерно. Меня в это не посвящали, – сглотнув, пожал неширокими плечиками Макс.
   – Тебе ведь предстоит спецкомандировка. Ее в баньке и отмечали. Когда и куда?
   Юнец задергался всем телом, как будто через него пропустили электрический ток.
   – Через три дня, – произнес он, совладав с дрожью.
   – Куда?
   Рыбаков назвал приграничный с Чечней район Солнцедарский. Петр переглянулся со Шварцем-младшим. Данная информация совпадала с аналитическими расчетами командиров.
   – Твои функции?
   – Охрана. У меня ведь удостоверение, полномочия, право на ношение оружия. И еще будет что-то... Но мне заранее не сказали.
   – Верим, – уловив настроение командира, подал голос Петр, – значит, через три дня ты должен быть в городе Солнцедарске. Летишь самолетом?
   Макс кивнул.
   – Один или в паре?
   – В паре должен был... С тем самым, которого вы убили.
   – С чеченцем? – уточнил командир.
   – Да. Он работал на нас и имел надежную ксиву прикрытия. ^[4]
   – А ты знаешь, что он таким вот, как ты, пацанам глотки ножом резал? – не удержавшись, спросил Петр. – На спор, знаешь ли... Снесет человеку башку с одного раза или нет. Или с завязанными глазами. Знал про такое?
   – Нет.
   – В какой гостинице должны остановиться?
   – В... Не знаю название, где-то на окраине города, как назвал ее чеченец – сраная.
   Командир вновь выразительно переглянулся с Петром, Вагиным и Крафтом. Без лишних комментариев было ясно, что «сраная» гостиница выбрана потому, что расположена вблизи предполагаемого «театра боевых действий».
   – Ты сказал правду? – спросил Шварц-младший.
   – Да.
   – Тогда жди моего решения.
   Молчавший все это время Вагин сгреб Макса своей ручищей и отправил в подвальное помещение. Поближе к теплу. К печке.
 
   – Как говорится, курица по зернышку, – обращаясь сразу ко всем подчиненным, начал командир, как только Вагин вернулся. – Вчера мы узнали, что наркофирма готовит некую «амнистию», сегодня уже знаем, где и примерно когда.
   – А насколько точной является первоначальная информация об «амнистии»? – спросил Крафт.
   – Мы сами внедрили Иру в наркофирму под видом секретарши Ивана Ширмана, основного идеолога, можно сказать, «мозгового центра» наркомафии. Ошибиться девушка не могла... И перевербовать ее Ширман и компания тоже не могли. Мы, конечно же, внесли некую путаницу. Убрали президента Тучкова (который на деле ширма, зиц-председатель), убрали чеченца, через которого осуществлялась связь с боевиками и их наркобоссами. Но операцию они не отменят. Ни в коем случае! Правда... могут перенести, – подвел итог Шварц-младший, – главное, у нас есть информатор.
   – Информатор? – удивился Вагин. – Я думал, что его... Ну не в печи, конечно же...
   – Зачем его убивать? – поддержал командира Петр. – Он теперь наш человек.
   – Наш человек? – переспросил юный, еще неопытный в подобных делах Крафт.
   – Ну не совсем наш... Но работать теперь будет на нас, – уверенным тоном произнес Шварц-младший.
   – Ладно, командир, – согласился Вагин.
   – Ты, Вагин, и ты, Крафт, немедленно вылетаете в Солнцедарск и берете под контроль гостиницу. Кажется, она зовется «Прибой».
   – «Утес», – поправил Петр, – странное название, до моря от нее порядочно.
   – Значит, плавки можно не брать, – подытожил Вагин.
   – Почему же, возьмите на всякий случай, – произнес командир и, повернувшись к Крафту, добавил: – Натаманна лякум наджа хан. Рихля саи да!
   – Счастливого пути тебе командир пожелал, а заодно и удачи, – пояснил Петр засмущавшемуся Крафту.
   – Хасан джиддан ^[5]! – подобрав слова, под одобрительные взгляды старших товарищей ответил командиру Крафт.
 
   С трудом сдерживая дрожь, Макс Рыбаков вновь сидел перед страшным человеком, знающим всю его, Максову, жизнь.
   – Мы организуем тебе побег, Максим, – говорил Рыбакову Шварц-младший. – Так организуем, что комар носу не подточит. Но твоя задача – говорить только то, что я тебе сейчас скажу. Убийство в бане совершили кавказцы. Они же похитили тебя, но ни о чем не спрашивали, просто перевозили с одного места на другое. Откуда и куда, ты, естественно, знать и видеть не мог. ВСЕ!
   – Все?! – переспросил Макс.
   – С этим да. А потом... Потом, Макс, ты успешно выходишь из игры. Насовсем. Если проживешь долгую и счастливую жизнь, благодари в старости меня. Ты устраиваешь папаше истерику, говоришь, что плохо себя чувствуешь, не можешь никуда ехать... Он тебя как сына пожалеет, даже в хорошую клинику лечения неврозов устроит. А потом и вовсе из милиции спишет по состоянию здоровья. Будешь где-нибудь юристом хорошие бабки заколачивать. Главное – на этом для тебя ВСЕ закончится. Но если ты скажешь папе о... О том, как ты выдал его и, главное, его бизнес-партнеров с потрохами, то папа тебя не пожалеет. И папу не пожалеют. Понимаешь, о чем я?
   – Понимаю, – закивал Макс.
   – Вы оба перестанете существовать. Причем в рекордно короткие сроки, – предупредил командир, – и убьют вас не мои люди, а папины приятели. Все, иди отдыхай! Скоро на свободу!
 
   Как только Макса увели, Шварц-младший и Петр сорвали шапочки-полумаски и хлопнули друг друга по ладоням.
   – Очень убедительно, – оценил Петр. – Пожалуй, он и в самом деле будет молчать. Ты думаешь, для него действительно ВСЕ?!
   – Посмотрим. Появится необходимость – отыщем. Но без нужды тормошить не станем.
   – Стало быть, наркофирма, а вместе с ней и милиция с прокуратурой будут отрабатывать версию о том, что чеченец поссорился со своими соотечественниками, те решили сыграть самостоятельную игру, сгоряча оставили много трупов, а генеральского сынка похитили с целью шантажа?
   – Да. Выслушав Макса, все подумают именно так. На отработку этой лжеверсии уйдет определенное время.
   – А мы не обрубили таким образом связь Ширмана с чеченскими боевиками?
   – Нет, – твердо произнес Шварц-младший. – Ира говорила, что у Ширмана в чеченских партнерах есть кто-то более серьезный, нежели тот, кого мы ликвидировали. Он как-то приезжал в фирму на переговоры, и весь персонал в тот день был спешно распущен по домам. Ира подавала кофе, но лица того, кто прибыл на переговоры, ей рассмотреть как следует не удалось.
   Петр дернул головой, по-гусарски щелкнул пальцами, и они с командиром вновь ударили по рукам.

5

   – У обоих железное алиби, – произнес Гриша, положив телефонную трубку и оглядев находящихся в его кабинете Казакова и только что прибывшего «важняка».
   – Давайте еще раз посмотрим видеозапись, – сказал «важняк».
   – С кого начнем?
   – С женщины.
   На экране появилось приятное, с тонкими чертами лицо Аллы Григорьевны.
   – Максим долечивал у меня растяжение, и ему требовалось еще три-четыре сеанса. Он сказал, что на следующий сможет прийти не скоро, ему предстояла какая-то командировка, – сообщила Алла.
   – Вы знали, где работает Максим Рыбаков?
   – Нет, меня больше интересует характер травм моих клиентов.
   – Вы кому-нибудь говорили о том, что Максим уезжает в командировку?
   – Нет. Кому я могла об этом сказать?
   – У вас часто проходят лечение офицеры спецслужб, армии, милиции.
   – Я вам уже сказала: профессиональным статусом тех, кого я лечу, не интересуюсь.
   Далее было задано еще несколько вопросов, на которые были даны ничего не говорящие ответы. С Водорезовым же все оказалось еще проще и занудней. Не был, не участвовал, не состоял, не видел. Алиби подтвердилось на сто процентов... Что на самом деле ни о чем не говорит.
   – Ну что сказать? – начал «важняк» как старший следственно-оперативной группы. – Массажистка знала о том, что Рыбаков уезжает в командировку. И что из этого?
   Казаков и Гриша с ответами и комментариями не торопились.
   – Считаете, этих разрабатывать не нужно? – в свою очередь задал вопрос Казаков, кивнув в сторону видеомонитора.
   – Водорезов вообще только вчера приехал в Москву из Саратовской области со съезда участников локальных войн. Даже заметку об этом по электронной почте прислали, – Гриша кивнул на распечатку черно-белой фотографии, где невысокий подполковник ВДВ стоял в окружении более могучих ветеранов-десантников. В любом случае лично в акции Водорезов участвовать никак не мог.
   «Вот именно – лично!» – отметил про себя Казаков, но вслух ничего не произнес.
 
   Алла Григорьевна собралась домой, когда стрелки часов показывали уже половину десятого. После визита в милицию она успела принять еще троих клиентов, нуждающихся в массаже. Ей пришлось извиняться за задержку, клиенты холодно кивали, но от процедуры не отказывались. Выйдя на улицу, Алла решила поймать такси. Несмотря на то что час пик уже миновал, добираться до метро не хотелось. Машина же домчит ее от крыльца до крыльца. Долго голосовать не пришлось. Не прошло и пяти минут, как перед ней затормозила темно-зеленая «Нива».
   – Садитесь, пожалуйста! – отворив дверцу, произнес шофер, в котором Алла не без удивления узнала Николая Водорезова.
   – Вы что же, решили стать моим телохранителем? – спросила Алла, не торопясь при этом в салон.
   – Садитесь, – повторил Николай.
   Поколебавшись для приличия еще секунды четыре, Алла уселась на переднее сиденье. «Моему телу действительно нужен хранитель», – мысленно произнесла она, вспомнив, как любовалась сегодня в зеркале собственной фигуркой, не имеющей ни одного лишнего килограмма. По роду профессии Алле часто приходилось созерцать женские тела, и сравнения всегда были в ее пользу. Конечно, она не юная фотомодель (немного не хватает роста), но фигура стройная, талия видна даже под одеждой, бедра не слишком худые. Прибавить к этому ясные серые глаза и стильную прическу из каштановых от природы волос. Алла никогда не носила длинных волос, так как считала, что при невысоком росте они ей не пойдут. «Хранитель тела» сейчас уже не казался Алле неказистым. Надо сказать, что он был повыше ее. Сантиметра на четыре, никак не больше. Вот только по-прежнему был хмурым и неразговорчивым. Машину он вел довольно лихо, Москву знал хорошо, не прошло и получаса, как Николай затормозил рядом с подъездом Аллы.
   – Большое вам спасибо, Николай, – она раскрыла сумочку в поисках кошелька.
   – Это лишнее, – хмуро отозвался Водорезов.
   – Нет, что вы, путь неблизкий, да и вообще...
   Надо сказать, что всю дорогу они ехали молча. И сейчас, судя по всему, Николай не сделает ни малейшей попытки, чтобы проводить Аллу хотя бы до лифта.
   – Спрячьте вы ваши деньги, – уже совсем нелюбезно произнес Водорезов, – и не выходите сразу из машины. Подождите немного.
   «Командует, точно своими солдатами, – мысленно немного обиделась Алла. – И смотрит при этом не на меня, а по сторонам...»
   – Все ясно, – спустя секунд двадцать произнес Николай. – Мне придется проводить вас до квартиры.
   «Какой странный способ ухаживания! – подумала Алла. – Или у десантников так принято?!»
   – У вас оружие есть? – спросил Николай, прежде чем Алла покинула автомобильный салон.
   – Откуда?! – изумилась та.
   – Женщины часто носят газовые баллончики и, как правило, с просроченным газом, – без тени иронии пояснил Николай. – Возьмите-ка!
   С этими словами он протянул женщине пистолет неизвестной Алле системы.
   – Газовый, – сказал Николай. – Если на нас нападут, то направьте его в сторону нападавших и стреляйте.
   – А на нас нападут? – изумленно произнесла Алла.
   – Или какие-то ребятишки валяют дурака, или у меня мания преследования, – Николай кивнул за окно машины, но Алла никого не увидела. – Сейчас узнаем!
   С этими словами Николай решительно вышел из машины.
   В подъезде, освещенном тусклой лампочкой, было пусто. Пустой лифт приехал с пятого этажа, на котором и находилась квартира Аллы. Отметив это, Николай стал еще более хмурым. Оглянулся назад, но ничего не сказал.
   Как только лифт поднял их до нужного этажа, Николай решительным жестом взял за руку Аллу, которая уже собиралась выйти на площадку. Он настороженно прислушался, приложив палец к губам. Алла не осмелилась перечить и что-либо спрашивать. Оба они точно окаменели и вросли в стенки лифта. Еще пара секунд, и двери лифта сами собой закроются. Похоже, на площадке никого не было. Вдруг со стороны квартиры Аллы послышался слабый шорох, точно кто-то мягко, стараясь не производить шума, сделал шаг к лифту. В то же мгновение Николай выскочил на площадку. Послышался чей-то сдавленный стон, и под ноги Алле, уже сделавшей шаг вслед за Николаем, упал внушительного телосложения мужчина в черной куртке. А Николай уже исхитрился взять на излом руку второго, не менее габаритного субъекта, надавил на нее так, что тот вскрикнул, и на коврик перед Аллиной дверью упал пистолет с длинным толстым стволом. Николай тут же выпустил противника и почти одновременно ухитрился ударить его локтем в основание шеи. Противник, точно так же, как и первый, оказался у ног Аллы Григорьевны. Между тем с четвертого этажа подоспел еще один. Он яростно атаковал Николая. Тот сумел блокировать два удара, однако вынужден был отступить. Противник провел рубящий воздух удар ногой, Николай вместо блока уклонился, пытаясь подсечь ноги нападающего, но и тот оказался не лыком шит, вовремя отпрыгнул. Тут Алла наконец вспомнила про газовый пистолет, который ей дал Водорезов. Выхватив его, она направила ствол на нападающего и нажала на спусковой крючок. В следующую секунду и противник, и Николай схватились за лица и тут же тяжело закашлялись. Алла и сама почувствовала едкий, отвратительный, щиплющий глаза и горло запах.
   – Взрываю всех, л-ло-ж-житесь, т-твари! – кашляя, прорычал Николай, сумев выхватить из кармана какой-то предмет.
   При этих словах нападавшие повели себя, словно персонажи кинофильма при убыстренном показе ленты. Тот, которого Николай свалил первым, подхватил упавший пистолет, одновременно помогая второму подняться на ноги. Вместе они подхватили третьего, который по-прежнему держался за лицо и откашливался. Все трое дружно рванули вниз, а Николай со страшным кашляюще-рычащим воплем кинул им вслед предмет, который только что извлек из кармана.
 
   Надо сказать, что часа за два до происшествия у дверей Аллиной квартиры полковник Казаков имел деловую беседу со своим нынешним работодателем Иваном Эмильевичем Ширманом.
   – Стало быть, Игорь, ты уверен, что вышел на след? – спросил Ширман, выслушав последние новости от Казакова.
   – У меня хорошая оперативная интуиция, – ответил Казаков. – Она редко меня подводит, ты же знаешь, Иван.
   Ширман знал.
   – Тогда слушай, Игорек, мое последнее решение, – заговорил Ширман с чувством, толком и расстановкой. – То, что эти неизвестные «каратели» убрали нашего дорогого шефа, нам с тобой в некоторой степени даже на руку. Кем был наш президент? «Комсюком» вонючим и трусливым он был. У него же и образования-то никакого не было.
   – Высшая комсомольская школа считалась в советские времена одним из самых элитных вузов страны, – заметил Игорь, хорошо знающий подробности биографии погибшего шефа.
   – В советские! – зло усмехнулся Ширман. – Потому что там готовили мудаков, которые просиживали свои толстые жопы в райкомах и жрали икру. Комсомольская школа! Какашкина школа, как они сами ее называли! И еще они оказались такими мудаками, что срубили сук, на котором сидел Великий и Могучий Советский Союз!
   Последнюю фразу Иван произнес без всякой иронии, с каким-то возвышенным пафосом, чего за Ширманом обычно не водилось.
   – Но наш шеф неплохо преуспел в бизнесе, – позволил себе возразить Казаков, опасаясь подвоха. – Да и другие, как ты их называешь, «комсюки».
   – И где наш шеф сегодня? А, Игоречек? Ты-то уж прекрасно знаешь, что мозговым центром всегда был я. А покойный Тучков... Зиц! Зиц-председатель, имевший связи, оставленные его папочкой. Таким же вонючим «комсюком». Не подайся он в бизнес, а живи в СССР, то непременно дожил бы до персональной пенсии. Они вон все до девяноста и более лет живут. Каганович, Маленков. Твой коллега Судоплатов... То, что завалили чеченца, тоже не так плохо. Он в федеральном розыске, в любой момент мог бы засветиться. Я же предпочитаю иметь дело с человеком, которого уже давно никто не ищет и который... пользуется куда большим авторитетом среди исламских экстремистов, чем какой-то мелкий отморозок.
   – Кого ты имеешь в виду?
   – Скоро узнаешь, Игорь. Сейчас речь не о том. Речь о «зондеркоманде». Как ни странно, эти крутые ребятишки мне помогли. В первую очередь – избавиться от шефа и чеченца. Ведь это все равно рано или поздно должно было произойти. Согласен, Игорь?
   Казаков молча кивнул.
   – Так почему бы не сделать так, чтобы эта «зондеркоманда» работала в наших с тобой интересах? – Иван задал наконец самый главный вопрос.
   – Я, кажется, понимаю, о чем ты говоришь. – Казаков быстрым движением пригладил волосы. – Но это будет нелегко.
   – Это надо сделать, Игорь. Либо «каратели» будут работать на нас, либо рано или поздно они нас ухлопают.
   – Игра с огнем, Иван!
   – Наденем специальные огнеупорные костюмы и запасемся огнетушителями.
   – Хорошо, – согласился наконец Казаков. – Предположим, эта Алла – агент «зондеркоманды». Она узнает, что старший лейтенант Рыбаков отбывает в некую спецкомандировку на неопределенный срок. Узнав об этом, зондеркоманда решает форсировать события.
   – Замысловато, но имеет право на версию... – чуть подумав, произнес Ширман.
   – Нужно ловить на «живца». И наживка у нас на сегодняшний день одна-единственная. Это мадам массажистка. Иван, мне прямо сейчас нужно человек пять крепких, не очень склонных к размышлениям ребятишек из твоей службы безопасности.
   – Шпазма подойдет? Шучу, не кипятись, Игорек. Все будет, как ты скажешь. Ирочка! – по внутренней связи Ширман соединился с верной длинноногой секретаршей. – Дежурную смену службы безопасности ко мне немедленно... А потом чашку кофе, пирожок... и Шпазму!
 
   Взглянув на себя в зеркало, Николай отметил, что физиономия у него красная и опухшая. Кашель, правда, прошел и зрение вновь в норме.
   – Говорил же вам – стрелять в противника, – утерев лицо полотенцем, Николай приступил к «разбору полетов».
   – Я и стреляла, – немного обиженно отозвалась Алла. – Просто вы как-то... Ну сами... Под выстрел попали.
   – Ладно, чего уж теперь, – выходя из ванной комнаты, произнес Водорезов.
   Окончательно придя в себя, он внимательно осмотрел квартиру Аллы. Женщине ничего другого не оставалось, как предоставить Водорезову свое жилище для оказания первой помощи.
   – Шторы глухие, – заметил Николай, оглядев единственную принадлежащую Алле комнату. – Надо задернуть вот так!
   Николай подошел к окну и продемонстрировал как.
   – Вы что... хотите сказать, что могут через окно...
   – Я ничего не хочу сказать, просто принимаю элементарные меры предосторожности. – Николай прошел на кухню, затем вновь вернулся в ванную комнату.
   – Санузел не совмещенный, это хорошо, – отметил он. – Я буду спать здесь! – заявил подполковник совершенно безапелляционным тоном. – Вам ведь вряд ли что-нибудь понадобится ночью в ванной?
   – Вы хотите у меня переночевать? – спросила Алла.
   – Так будет лучше, – оглядывая на сей раз коридор, проговорил Водорезов.
   – Что ж, я не против, но в ванной...
   – А вы мне дайте чем-нибудь укрыться, и без проблем... Вот смотрите, Алла, говорю вам напрямую. Вас полчаса назад хотели убить. И почему-то не сегодня утром, не в обед. А именно сразу после ваших показаний в милиции.
   – Я кому-то неугодна?
   – Да. И думаю, именно тем, что рассказали об этом пареньке. Вы дали нить. А один из тех, кто нас допрашивал, в этой нити не заинтересован. При допросе присутствовали трое.
   – Вы, естественно, подозреваете этого... Казакова?
   – А вам не странно, что полковник лично прибыл вас допрашивать да еще и вел себя... так, точно хотел подавить с самого начала.
   Алла мысленно отметила, что они ведут разговор в какой-то жуткой казенной манере. Словно два робота.
   – В любом случае утро вечера мудренее, – подвел итог Николай.
   – Слушайте, а почему, если не секрет, вы решили меня проводить? – спросила женщина.
   – Да так... Не понравились мне наши новые знакомые, только и всего. И еще я вижу, что вы хорошая, добрая женщина.
   «Стройная и красивая!» – добавила за подполковника Алла в надежде на именно такое продолжение. Однако его не последовало.
   – А когда у вашего подъезда остановились, я... Одним словом, я профессионал, Алла Григорьевна. Хотя полной уверенности, что нас пасут, тогда не было. Но вот когда к лифту подходили, я понял – нас ждут. И сверху, и, если пойдем назад, у подъезда. Принял единственно верное решение, и оно нас спасло. Если бы вы прицелились более точно, то у меня была бы возможность взять пленного.
   – Лихо вы с ними, – улыбнулась Алла, в свою очередь решив сделать комплимент. – Вы мастер в карате!
   – Это не карате, я же говорил вам. Это вовинам – вьетнамское боевое искусство.
   «И ведь действительно! – мелькнула мысль у Аллы в голове. – Вьетнамцы маленькие, худенькие, ну точно как Николай, а сумели победить американских „зеленых беретов“ с габаритами Шварценеггера».
   – Вас, наверное, дома жена ждет? – кивнув на часы, поинтересовалась Алла.
   – Нет у меня никакой жены.
   Николай вновь стал хмурым и оттого малосимпатичным. Однако другого спасителя у Аллы Григорьевны на сегодняшний день не было.

6

   – Получите компенсацию, – Казаков протянул пачку купюр старшему дежурной смены службы безопасности ширмановской конторы.
   Тот сгреб деньги и в который раз поморщился, двигая ушибленной в недавней схватке челюстью. Двое его подчиненных выглядели не лучше.
   – Свободны, – отдал команду Игорь Алексеевич и, как только помятые Водорезовым громилы покинули помещение, окликнул технического работника службы безопасности: – Связь наладили?
   – Нет, – лишь покачал головой технарь, – такое впечатление, что ее намеренно заглушили.
   «В самом деле, – подумал Казаков, – ведь когда Алла и Водорезов зашли в квартиру, слышимость была отчетливая, каждое слово звучало так, точно оба находились совсем рядом. А потом пошли помехи. Неужели они такие крутые профи, что предусмотрели возможность установки прослушивающих устройств?! Самое хреновое – это то, что теперь совершенно непонятно, в сговоре массажистка с подполковником или нет? Ну ничего, в любом случае после того, как их пугнули эти орлы, Водорезов должен начать действовать!» Схема была простой – «бойцы» имитируют покушение на женщину, маленький подполковничек берет ее под свою опеку. И, возможно, не только под свою. Казаков был уверен, что нить к «зондеркоманде» – это подполковник Водорезов. «Хиросима», ВДВ, владение вьетнамской боевой системой... Не может, ну не может быть таких совпадений. Ко всему прочему, иных нитей к таинственным карателям у Казакова не было, и добыть их в ближайшие часы (как требовал Ширман) было нереально.
 
   – С добрым утром! – поприветствовал Аллу Григорьевну Николай, выйдя из ванной комнаты.
   Он будто и не ложился спать. Одет и причесан был точно так же, как и вчера вечером.
   – С добрым, – кивнула Алла, – что за прибор вы поставили на мой сервант? – указала она на металлический предмет, похожий на мини-радиоприемник.
   – За полировку не волнуйтесь, – ответил Николай, – просто у меня ощущение, что вашу квартиру прослушивают, и я принял кое-какие меры, – кивнув на предмет, пояснил Водорезов.
   – Прослушивают? – удивилась Алла, но возражать, вспомнив вчерашний инцидент у лифта, не решилась. – И вы всегда таскаете с собой такие приборы?
   – Алла Григорьевна, я служу в подразделении спецразведки, – ответил Николай, – профессия кое к чему обязывает, так что не удивляйтесь.