Страница:
4
- Тебе не щекотно? - спросил Аинька, уже находясь в голове Гуля. - Нисколько. - Здесь одна чушь какая-то у тебя, хоть голова и правильная - круглая... - Это называется "печатные схемы". А вообще, во мне много всяких деталей. Ты где сейчас? - В животе... - А-а... Там у меня аккумуляторы. Смотри будь осторожен, а то дернет! И не спеши. - Спасибо. Я вылезу, пожалуй. Можно? ( - Дело твое. Как хочешь. Сам же забрался... - Послушай, Гуль, в тебе и в самом деле нет Внутреннего Мира. - А я что говорил? - согласился Гуль. - Что-то вообще есть, а Мира нет. Он - вокруг. - Просто непонятно, чем и как ты думаешь? Ни одной мысли в тебе я не нашел... - Зато во мне цифры. Их комбинации и создают то, что все называют мыслями... Мы, роботы, не столько математики, сколько арифметики! А ты иначе думаешь? - Не знаю, Гуль. А вот у человека все по-другому. Как в кино или в театре. - Да ну? - не поверил Гуль. - Вход только по билетам? - Нет, что ты! Разные действия там происходят, как на экране или на сцене... - С чего бы это? - удивился Гуль. - Никто не знает, - сказал Аинька. - И никто не узнает, для чего и как человек думает... - Ну, это ты хватил! - прервал Гуль. - Для чего люди думают - всем понятно; чтобы играть в шахматы. - Ты гений, Гуль! - восхитился Аинька, но тут же задумался. - Но ведь не все умеют играть... - Научатся! - заверил Гуль. - Ты прав, - обрадовался Аинька. - И знаешь что? Я теперь нашел свое место в жизни: я стану учителем шахматной игры! - Молодец, - одобрил Гуль. - А ты все гадал: для чего люди мыслят? - Но вот как они думают, на этот вопрос никто не может ответить, упорствовал Аинька. - Неправда. Если напустить на них математиков, они и этот секрет разгадают с помощью простой таблицы умножения. - А вот и нет. Скажи, ты всегда человека обыгрываешь? - Нет, конечно. - А почему? - Видишь ли, тут сами люди виноваты, - пояснил Гуль. - Если мой партнер играет, то мне трудно предвидеть его действия и выиграть партию; а вот если он считает, тогда ему никак не выкрутиться, и я ставлю мат, потому что считаю быстрее и точнее его! - А у нас в Королевстве Восемью Восемь, - запальчиво воскликнул Аинька, этих счетунов... знаешь, что с ними делают? Их... их... лечат! - Чем лечат? - спокойно спросил Гуль. - Делают им уколы. Шахматный эликсир Волис-нолис вводят. Одна капелька - и они выздоравливают. - Здорово! А как им делают уколы? - удивился Гуль. - Тут же все металлическое! Наверное, не колют, а сверлят. Сверлом с победитовым наконечником... - Вот чудак! - засмеялся Аинька. - У людей же везде мягко! - А-а, людям... - наконец уяснил Гуль. - Это другое дело. А роботам нельзя? Все-таки эликсир... - Знаешь что, - обрадовался Аинька. - Можно! Мне Мастер тоже капельку Волис-нолиса влил, и я стал даже немного волшебником... - И всех обыгрываешь? - Нет, - признался Аинька. - Я уже начинаю понимать, что человека всегда обыгрывать невозможно. - Верно, - согласился Гуль. - Они совсем не соблюдают правил исчисления. У них в голове, кроме таблицы умножения, еще что-то есть... Лишнее. - Но зато ты станешь играть в тысячу раз лучше, Гуль. И сразу достигнешь пределов всех роботов вообще! - Неплохо бы... А как раздобыть эликсир? - Запросто. Я сейчас отправлю тебя к Каиссе, а ты скажешь ей, что ты мой друг и что я прошу для тебя капельку эликсира. Лады? И привет ей передашь. - А обратно как? - Произнесешь волшебное заклинание "Инутама, инутама. акчолё" и вернешься. - Согласен. Отправляй меня. Аинька что-то пробормотал, и Гуль исчез.
5
Вот так Гуль побывал у Каиссы, и она выполнила просьбу Аиньки. По возвращении он легко обыграл Аванака и, как мы знаем, был изгнан им из своей лаборатории. Снова Аванак отправился к Каиссе... - Мадам, - сказа он несколько настойчивее, чем прежде, - требуйте с меня что хотите, но поделитесь со мной своим запасом эликсира! - Странный ты какой-то, - вздохнула Каисса. - Самая глупая обезьяна всегда ближе к человеку, чем самая умная машина... Даже если она умеет думать. Эликсир нужен тем людям, кто в своей голове превратил игру в математику. Нужен как лекарство. - Но вы же дали его Гулю и этому... колобку! - Только в виде опыта. - И что же? - Аинька не в счет, потому что его создал Венивидивицин и своего секрета даже мне не выдает. Что же касается твоего Гуля, то могу сказать: два-три года он будет играть неплохо, а потом станет, как все... - Два-три года! - простонал Аванак, хватаясь за голову. - Подумайте, что вы говорите, мадам! Я заработаю за это время огромные деньги!.. - А сколько людей из-за тебя не смогут восстановить свое здоровье! Ты не подумал об этом, Аванак? - Так, значит, нет? - Нет! - Берегись, ваше величество, я же знаю, где хранится ваш эликсир, и приду сюда не один! - Ты угрожаешь мне?! - в гневе воскликнула королева шахмат. - Нет, ваше величество, я послушно удаляюсь. Пока... Но все знают, ваше величество, что дороже денег только... сами деньги!
6
Теперь мы подошли с вами к тому моменту, который предшествовал визиту Алексея Петровича Воронова ко мне домой в связи со вторичным исчезновением Василько. Разумеется, узнал я об этом не сразу, но, экономя наше время, просто изложил события по порядку, а не по мере того как они становились известными мне. Первое время по возвращении от Каиссы Аванак долго размышлял, но потом собрал своих роботов и ринулся в Королевство Восемью Восемь. Узнав об этом, Аинька растерялся. - Каков негодяй! - воскликнул он. - Но что же делать? Что делать? Не знаю... - По-моему, это тот случай, - рассудил Гуль, - когда людскому коварству надо противопоставить человеческое, а не машинное мышление. - Но у меня нет среди людей знакомых столь же подлых, как твой хозяин, огорчился Аинька. - Разве слабой игре обязательно нужно противопоставлять тоже слабую игру? - спросил сам себя Гуль вслух и тут же ответил: - Совсем нет! Математики подсчитали: зло имеет меньше вариантов и возможностей, нежели добро... Следовательно, неплохо иметь благородного друга, чтобы с его помощью одолеть коварного, злого противника или получить от него дельный совет. - А вот такой друг у меня есть! - обрадовался Аинька. - Он самый лучший из всех, и зовут его Василько! - А чем же он самый лучший? - Н-не знаю... Разве это необходимо... знать? - Точно ответить не могу. - Вот видишь, А как сообщить ему? - Попросим телеграфный автомат... - Давай.
7
- А где он живет, этот Василько? - деловито спросил Телеграф. - Не знаю я его адреса, - расстроился Аинька. - Ты просто расскажи, где он живет, а я уже сам превращу твой рассказ в почтовый адрес. - Ты такой умный? - Почему бы и нет? Я даже почтовый индекс смогу тебе назвать! - совсем расходился Телеграф, радуясь, что встретил достойного ценителя своего искусства. Аинька подробно рассказал, подождал немного, а когда Телеграф произнес: "Готово!" - ехидно спросил: - А почтовый индекс?.. Забыл? - 344000, - немедленно ответил Телеграф и, насладившись произведенным впечатлением, продолжал более деловитым тоном: - Говори текст телеграммы... - Пиши, - стал диктовать Аинька. - "Дорогой мой славный хороший Василько... Прими от меня, твоего верного, хорошего, славного друга..." - Ты что, писатель? - остановил его Телеграф. - Почему? - Писатели получают гонорар за каждое слово, и можно понять их стремление к подробностям и длиннотам. Но тут за каждое слово надо платить самому, и даже люди словоохотливые стараются быть краткими! - Но у меня нет... денег, - растерялся Аинька. - Тем более... Я не прошу у тебя платы, но надо иметь совесть и не сочинять длинную служебную телеграмму... Ясно? Тут призадумались все трое. Умные люди - а мы должны у них учиться! утверждают, что самое трудное в мире искусство - это умение излагать свои мысли кратко, однако и не в ущерб ясности. Можете себе представить, как сложно оказалось в данном случае. В конце концов сошлись на том, что надо воспользоваться общепринятым искусством сокращения слов, - Только в начале укажи: "Тек. сок.", то есть "текст сокращен", - настоял Аинька. - Ладно, указал. Диктуй. - "Домой ду Вася, - начал Аинька, а Гуль притих, чтобы не мешать, наобрасе победу еду в рай пд фи мемоз спрота гу он тоже ду", - и добавил: - А подпись в конце поставь полностью: "Аинька". - Хорошо. - У меня все. Тут я должен объяснить читателю, что Аинька диктовал почти без пауз, и Телеграф расчленил текст сам, как ему, вероятно, послышалось или захотелось. - Ну, вот, - удовлетворенно сказал он, - теперь иное дело: коротко и всем понятно! Они распрощались, а Телеграф записал в журнал, как и положено, полный, несокращенный текст телеграммы: "Домой дуй Вася надо обеспечить работой себя пока беду отведу еду в рай прославлять дела фирмы мемоз сбыту товара главного управления особый начальник тоже дуй Аинька".
8
- Молодец, - похвалил Аиньку Гуль, когда они покинули домик "Почта-телеграф-телефон". - Быстро и красиво сочинил. - Ты все понял? - обрадовался Аинька. - А как же! Могу повторить слово в слово: "Дорогой морской двигай Вася на отдельном баркасе привезешь обеду еду вечером работай пока диспетчер фирмы мемоз специально просигналит а гулять он тоже даст указание". - А я совсем другое имел в виду, - расстроился Аинька. - Я же хотел так: "Дорогой мой друг Василько я на обратном адресе попал беду если друг выручай подойдешь дому фирмы мемоз спросишь робота Гуля он тоже друг..." - Так разве это совсем другое, - удивился Гуль, - если оно тоже содержится в твоей телеграмме?! В таких случаях о произведении говорят: "Оно столь многоплановое, что дает возможность при перечитывании каждый раз воспринимать его по-новому..." - Ты тоже так считаешь? - Слово в слово! - Ну тогда ладно, - успокоился Аинька. - Если я не дождусь Василько, расскажи ему все и отправь к Каиссе. Хорошо? - Буд сде оч хор, - почему-то сокращенно ответил Гуль.
Калейдоскоп
1
Я назвал эту главу именно так потому, что речь пойдет в ней о событиях, происходящих в разных частях света да еще порой не имеющих прямой связи. Начну с Василько... Получив телеграмму от Аиньки, он попытался ее понять, но не смог и призвал на помощь Митьку. Филателист с ходу разгадал текст и снисходительно усмехнулся: - Яснее ясного, а ты топчешься? - Ну уж и "яснее"... А ну читай... - "Домой думал вертаться на общей ракете случайно попал беду еду в район привет дорогому Филателисту меня можно застать сегодня после работы а гостиницу отдельный номер тебе обеспечен желаешь дуй..." В общем, этот колобок в беде и зовет тебя: желаешь, дуй на помощь... - Желаешь?! А как же иначе? Еще не было случая, чтобы он звал меня на выручку... - забеспокоился Василько. - Отправляюсь немедленно! - Только напиши письмо о том, что смываешься добровольно, - попросил Митька, - иначе меня снова таскать будут за тебя... Василько очень волновался и не только наделал ошибок, но и вставил одно слово из телеграммы - "мемоз". Митька не глядя отнес письмо Алексею Петровичу, а Василько "дунул" на выручку Аиньке. Остальное вы знаете, и я могу теперь продолжать свое повествование как ни в чем не бывало...
2
Сделав круг по Мемозтауну и не найдя Аиньки, я вдруг вспомнил, что Гуль говорил что-то о телеграмме, и вошел в домик "Почта-телеграф-телефон". Посетителей здесь почти не было. Робот, принимавший телеграммы, также похожий на человека, как и Гуль, встретил меня любезно и выразил готовность всемерно помочь. - Я бы хотел знать график дежурств ваших сотрудников, - попросил я. - Я раб здон бес и без перов на од, - ответил Телеграф сокращенно и добавил: - Мут впит от се... - Если нетрудно, расшифруйте, - попросил я. - Пора привыкать, - посоветовал Телеграф. - Скоро все перейдем на телеграфный язык, чтобы экономить время, - гулко хохотнул: - Ха-ха-ха... Я же сказал вам просто и понятно: "Я работаю здесь один бессменно и без перерывов на обед..." - И еще что-то добавили... - "Мы тут все питаемся от сети..." - Теперь понятно. Не помните ли вы... - Да, помню! Я помню даже то, чего вовсе не было и уж, конечно, не бу... - Прекра... Недавно мой друг Аинька... - ...отправлял телеграмму своему приятелю 344000. - Да-да! Я именно это имел в виду. Мне бы хотелось знать, где он сейчас. - Где-то в столице Королевства Восемью Восемь. Там сейчас все. - Обларю ва вочпоне... - Пожа, пожа, - ответил Телеграф, и мы расстались, как пишут в газетах, "при полном взаимопонимании".
3
Королевство Восемью Восемь... Это самое обширное из всех когда-либо бывших в истории, самое чудесное и свободное. Все остальные троны расшатывались и рушились, а этот лишь укреплялся и украшался со дня его возникновения. Это единственное королевство, которое не имеет границ: его владения - под водой и в космосе, в пещерах и на вершинах гор, в походных палатках и во Дворцах культуры, в железнодорожных поездах и в рейсовых самолетах. С каждым днем растет число желающих стать его подданными; дети и взрослые, мужчины и женщины, говорящие на разных языках, черные и белые, желтые и краснокожие - все, кто научился играть в шахматы, немедленно становятся полноправными жителями этого королевства. Мудрецы и простые смертные спорят, что такое шахматы. Наука? Спорт? Искусство? А мне думается, сколько спорщиков - столько и ответов. Ведь в шахматах есть все, кроме зла: соперничество сил, отличающее спорт; анализ и расчет, свойственные науке; вместе с тем это искусство создавать сложнейшие и остроумные комбинации с помощью нескольких простых фигур, это свободный полет мысли, хотя и ограниченный строгими и нерушимыми правилами. Однако, не будь этих правил, исчезли бы все возможности к действию, потому что правила есть верная опора сильному и умелому. Короче говоря, каждый найдет в шахматах то, что пожелает, спорь не спорь... И все же у каждого свои представления о вещах, особенно спорных. "Ну какой же это спорт? - спрашиваю я себя и тут же отвечаю: - Никакой!" - "Ну какая же это наука? - говорю я сам себе и отвечаю: - Никакая". - "Искусство?" "Строго говоря, тоже - нет..." Для меня шахматы - это Игра! Есть спортивные игры, позволяющие человеку как бы окунуться в саму природу и освежиться физически; есть азартные, порожденные нелегкой историей жизни людей, а есть интеллектуальные: они дают возможность приятно взволновать ум, душу человека, подвергнуть испытаниям его характер - испытаниям трудным, но дружеским и потому неопасным. В конце концов, может быть, игра есть нечто такое, что находится на стыке между живым и неживым. Научи камень играть во что угодно - и он оживет; лиши человека потребности в игре - и он окаменеет. Так вот шахматы - это игра в самом ее высоком, всеобъемлющем проявлении, это работа мысли на открытом воздухе! На виду у всех...
4
Я вновь у входа в столицу Королевства Восемью Восемь, где живет обаятельная покровительница шахмат, вечно молодая Каисса. Те же шахматные кони, высеченные из скал по краям ущелья. Та же говорливая речка. Но нет почему-то былого веселого оживления... Деловито сновали хмурые, усталые люди. Мимо пронесли носилки с больными или ранеными. Я в нерешительности топтался на месте, пока позади не раздались нетерпеливые голоса: - Вы стоите, как у окна... - Видите - узкий проход. - Или туда, или сюда... - Так вы попадете в цейтнот! Растерянно оглядываясь, я пошел вперед, увлекаемый несколькими молодыми людьми. - Куда вы торопитесь? - спросил я их. - А... так вы не знаете... - извиняющим тоном произнес один юный бородач. - Там, - он кивнул в сторону резиденции Каиссы, - проводится турнир шахматных машин. - Теперь и автоматы соревнуются между собой, - иронически произнес другой. - Сегодня объявят имя победителя, - сказал третий. - А Каисса разрешила? - Что же ей остается делать, если даже среди живых шахматистов появилась уйма автоматов? Они не столько играют, сколько считают каждый ход во имя победы любой ценой. На центральной площади, у гигантских демонстрационных досок, стояла огромная толпа, от которой веяло теплом и глухим рокотом. Я свернул вправо и вскоре, следуя за носилками, которые почти бегом несли санитары, и машинами "скорой помощи", подошел к почты прозрачному корпусу поликлиники. Никто не задерживал ни меня, ни других, тоже любопытных или больных, и я беспрепятственно вошел в зал, где врачи в белых халатах бегло осматривали тех, кто пришел своим ходом, тут же назначая им лечение, и тщательно выстукивали тех, кого доставили на носилках. Часть из них сгрудилась возле стола, на котором лежал человек неопределенного возраста, высохший, мертвенно-бледный, с потухшим взором и глубоко впавшими щеками. Губы его слабо и беззвучно шевелились, а на теле виднелась розовая сыпь в виде точек и тире. - Скажите, что тут происходит? - спросил я молодую медсестру. - Это "арифметики", - охотно пояснила она, - те, что подменяют игру в шахматы одними расчетами. Их мозговые извилины совсем забросаны числами... А вот тот, что на столе... рассчитал в прошлом году свою партию на семьдесят два хода вперед и так застрял на этом, что никому до сих пор не удается вернуть его обратно ни на один ход! Теперь его посмотрит сама Каисса... - Так ее величество прибудет сюда? - Она уже здесь... Тут я заметил, что все стихли и повернулись к входу, и увидел Каиссу, легкую и стройную, направляющуюся к операционному столу. Несмотря на постоянную озабоченность и загруженность, она была, как и при моем знакомстве с ней, мила и внимательна. - Вы опять здесь? - весело спросила она. - Да, ваше величество. Здравствуйте. Я ищу Аиньку. - Приветствую вас. Я, пожалуй, помогу вам. Но прежде посмотрим этого несчастного... Так-с... свет! Рентген. Я не против расчетов, - повернулась она ко мне, краем глаза заметив, что я веду записи в своем блокноте. Более того, я одобрила мысль одного ученого, что игра в шахматы есть как бы насвистывание математической мелодии... Пусть математической. Но ведь мелодии! И потом - насвистывание!.. А тут уже некоторые "арифметики" превратили ее в азбуку Морзе... От игры ничего не остается, кроме стремления к победе... Целью игры стало количество очков, а не сама борьба! - Я полностью согласен с вами, ваше величество. - М-да... - произнесла она, наклоняясь к больному. - У него тоже "морзянка", но в особо тяжелой форме! Шприц! Ампулы! Две тройных... Я невольно зажмурился и отвернулся. - Боитесь? - усмехнулась Каисса. - Что поделаешь... Некоторые забывают, что сами по себе числа не оказывают влияния на жизнь. Откровенно говоря, математика, оторванная от жизни, сама по себе, есть не что иное как тоже игра... И если это так, то одна игра никогда не заменит другую; их можно как-то сочетать, если нужно... Между тем больного перевернули спиной вверх, и молодая медсестра, только что мило беседовавшая со мной, вонзила ему в нужное место длинную иглу. Несчастный застонал, а затем заговорил - по мере того как волшебная жидкость вливалась в него - все более осмысленно и вскоре засвистел и заверещал, что твой курский соловей! - Где я? - вдруг совсем окрепшим голосом спросил он и сам поднялся со стола. - Это вы, ваше величество?! - Кто же еще? - пробормотала Каисса, щупая ему пульс и приподнимая веки. Все в порядке, можете идти... Только помните, что и любой прыщик можно представить в виде числа или группы чисел, только сводить его будут не математикой, а, допустим, мазью. Могущество шахматиста в нем самом, а не в таблице умножения! - Благодарю вас, ваше величество, - сказал больной, уходя, и мы услышали его бормотание: - Итак, восстановим положение после семьдесят второго хода... - Надо бы еще одну ампулу... - размышляла Каисса вслух. - Вернуть? - встрепенулась медсестра. - Поздно... - вдруг раздался знакомый голос, и я увидел церемониймейстера Цирлих-Манирлиха. - Ваше величество, они атаковали склад с последним баллоном Волис-нолиса... - За мной! - скомандовала Каисса, и все двинулись за разгневанной повелительницей шахмат.
5
Дворец Каиссы был окружен кирпичной стеной с башнями по углам в виде ладей - черных и белых. В одной из них хранилась волшебная жидкость Волис-нолис, приготовленная по особому рецепту повелительницы шахмат. Место хранения и состав волшебного эликсира составляли личную тайну Каиссы. Было лишь известно, что тот, кому достанется хоть капля этого эликсира, обретет способность с одного взгляда правильно оценивать положение фигур на шахматной доске и почти без расчетов определять ближайшие ходы. Каисса устремилась к левой белой башне. Здесь, как, впрочем, и возле других, стояла толпа роботов и обстреливала башню из автоматов, похожих на ключи от дверных замков. Атакующие не произносили ни слова, тугие струи сероватого плотного дыма вылетали из стволов с легким свистом, и вся картина напоминала кадр из кинофильма, демонстрируемого испорченной аппаратурой; так и хотелось крикнуть; "Звук!" Вдруг я довольно явственно услышал знакомый голос: - Ребята! Прекратите... Не стреляйте, я вам говорю. Василько, дай мне приказ уничтожить их... Ведь я не могу действовать сам, без воли человека... Ну! Я же потому и вызвал тебя, что мне необходим командир! Тут я увидел их одновременно - Аиньку и... Василько. Как он очутился здесь, я не знаю. Может быть, убежал от Воронова? - Уничтожить их? Стоит ли?.. - рассудительно отвечал Василько. - Надо выяснить, чего они хотят и еще чем это они стреляют. - Я же тебе говорил: они хотят овладеть тайной Каиссы, а стреляют... числами. Весь этот дым состоит из цифр! - Это что такое?! - вдруг раздался повелительный голос Каиссы. - Кто здесь старший? - Я, ваше величество... - Аванак? Я так и думала. Прекратить! - Слушаюсь, - покорно произнес Аванак, толстый, черноволосый и темноглазый человек. Он дал какую-то команду, и роботы прекратили стрелять. - Ты все еще надеешься создать искусственного шахматиста? - усмехнулась Каисса. - Мечтаю, ваше величество! - воскликнул Аванак, и глаза его заблестели. - Тогда тебе ни к чему мой эликсир. Так ведь? - В общем, вы правы, ваше величество, но мне он нужен сейчас, чтобы сделать мои роботы более совершенными и дорогими. Мне нужны средства для дальнейших опытов. Ведь вы же не даете мне денег?! - Денег? - засмеялась Каисса. - Это не в моих принципах. Ну вот что: пусть твои роботы решат одну задачу, и тогда я тебе подарю пузырек своего эликсира... - О, ваше величество, вы сама доброта! - радостно воскликнул Аванак. - Мои роботы решат любую задачу. Приказывайте... - Пусть эти истуканы разработают самую длинную шахматную партию из всех возможных вариантов, и ты получишь то, что тебе надо. - Будет сделано, ваше величество. Слышали, ребята? - Да! - мощно гаркнули роботы. - За работу! - скомандовал Аванак и повернулся к Каиссе: - Мы удаляемся, ваше величество, но ненадолго - это детская задача! - Ну-ну, посмотрим... - загадочно произнесла Каисса и даже помахала вслед электронным бандитам.
6
- Вот, ваше величество, проба эликсира... - слегка запыхавшись, произнес скороход, подавая королеве шахмат пузырек с мутной жидкостью. - Что? - отшатнулась Каисса. - Эликсир помутнел? - Она торопливо открыла пузырек, попробовала жидкость на язык и сморщилась: - Ф-фу! Какая гадость! Он же прокис! Теперь это кисель из цифр... - Как же быть, ваше величество? - ужаснулся Цирлих-Манирлих. - М-да, положение незавидное. Эликсир не выдержал напора чисел... Придется все начинать сначала... Писаря! - Я здесь, ваше величество! - вскричал писарь, выбираясь из толпы. - Пишите: "Объявляю нынешний год шахматным. Специальному жюри поручаю отобрать сто самых интересных, красивых и смелых партий и передать мне их запись". А я уж... - Она повернулась к писарю: - Этого не писать!.. Я уж сделаю волшебный эликсир заново; рецепт у меня сохранился и всегда со мной...
7
Тем временем я беседовал со своими друзьями. - Как ты очутился здесь? - спросил я Василько, но мой голос прозвучал как-то странно, будто во мне сидело два человека и они заговорили хором. Я даже оглянулся и увидел за спиной... Алексея Петровича Воронова! - Мы с вами ошиблись, - скороговоркой объяснил он, кивая в сторону Василько. - Вот он, настоящий, а тот оказался двойником, роботом... Я уже вернул его на место и поспешил сюда... - Я же просил вас не искать меня, - укоризненно произнес Василько. - Мало ли что, - сказал я. - У нас есть свои обязанности, - напомнил Алексей Петрович. - Но я все равно успел найти свою Цель Жизни! - воскликнул Василько. - Уж не тогда ли... в беседе с Аванаком на острове? - спросил Аинька. - Да, Аинька, да! Я тоже посвящу себя созданию Искусственного Шахматиста. - Я с тобой, Василько, - сказал Аинька. - Не пойму тебя, малыш, - признался я. - Почему, Сказочник? - схитрил Аинька и придал своей очаровательной мордашке возможно более наивное выражение. - С кем ты? С нами или... с роботами? - Я за технику, - твердо сказал Аинька, посмотрев мне прямо в глаза. - Но я против бандитских приемов. В технике и в науке, сказал мой Мастер, можно достичь успехов только честным путем! - Теперь понятно, Аинька... - сказал я и повернулся к Василько: - Почему ты решил посвятить себя столь сложной и спорной задаче? - Создать искусственный мозг, ничем не отличающийся от настоящего, стоящее дело! - Браво! - воскликнул Алексей Петрович. - Смотри не ошибись, Василько... Живой мозг - штука сложная. Всем этим сложностям роботов можно научить. Но главное - это желания. А у роботов их нет. Они ничего не хотят... - Не волнуйтесь, - успокоил меня Василько. - Я сделаю так, что и желания у них появятся!.. Важно, что у меня самого теперь появилась мечта... - В этом ты прав! - засмеялась Каисса. - Ну, желаю успеха... Но я тоже не верю в искусственный разум: он никогда не станет равным настоящему! Ведь ему нужны будут, скажем, только очки в шахматных турнирах, а не сама игра. Он будет стремиться к ничьим, лишь бы не проиграть! А по мне ничьи - это все равно что играть серыми, а не черными или белыми фигурами... Смотри, Василько, чтобы у тебя не получился фингерфеллер! - Это что такое, ваше величество? - спросил я. - Извините за неосведомленность... - Это то же, что по латыни "ляпсус манус" - ошибка пальцев, - пояснила Каисса. - Глупое правило: взялся - ходи... Кстати мне пришла в голову еще одна мысль... Писарь! - Я здесь, ваше величество! - воскликнул писарь, по обыкновению, выбираясь из толпы придворных и подбегая к королеве. - Пишите: "Отменить фингерфеллер в моей столице и разрешить жюри вести подсчет очков с десятыми долями, сообразуясь с качеством игры: за интересные и красивые комбинации набавлять до пяти десятых очка, а за явное уклонение от риска и стремление к ничьим - сбавлять оценки в том же размере..." - Но такого еще не было, ваше величество, - напомнил я. - Знаю. Я хочу, чтобы хоть здесь, в моей резиденции, можно было иногда увидеть настоящую игру. - Мастер! Мастер! - вдруг воскликнул Аинька вслед машине "скорой помощи", ехавшей с аэродрома к поликлинике. - Ты не ошибся? - Да нет же, нет! Он, наверно, болен... Помогите ему... мне... - И Аинька умчался вслед за машиной. - О ваше величество! - взмолился и Цирлих-Манирлих. - Там, я видел, мой брат! Он болен... Умоляю, спасите его... - Венивидивицин?! Пошли... - Каисса решительно свернула за угол, к поликлинике. - Сегодня у нас с вами умноженный день!
- Тебе не щекотно? - спросил Аинька, уже находясь в голове Гуля. - Нисколько. - Здесь одна чушь какая-то у тебя, хоть голова и правильная - круглая... - Это называется "печатные схемы". А вообще, во мне много всяких деталей. Ты где сейчас? - В животе... - А-а... Там у меня аккумуляторы. Смотри будь осторожен, а то дернет! И не спеши. - Спасибо. Я вылезу, пожалуй. Можно? ( - Дело твое. Как хочешь. Сам же забрался... - Послушай, Гуль, в тебе и в самом деле нет Внутреннего Мира. - А я что говорил? - согласился Гуль. - Что-то вообще есть, а Мира нет. Он - вокруг. - Просто непонятно, чем и как ты думаешь? Ни одной мысли в тебе я не нашел... - Зато во мне цифры. Их комбинации и создают то, что все называют мыслями... Мы, роботы, не столько математики, сколько арифметики! А ты иначе думаешь? - Не знаю, Гуль. А вот у человека все по-другому. Как в кино или в театре. - Да ну? - не поверил Гуль. - Вход только по билетам? - Нет, что ты! Разные действия там происходят, как на экране или на сцене... - С чего бы это? - удивился Гуль. - Никто не знает, - сказал Аинька. - И никто не узнает, для чего и как человек думает... - Ну, это ты хватил! - прервал Гуль. - Для чего люди думают - всем понятно; чтобы играть в шахматы. - Ты гений, Гуль! - восхитился Аинька, но тут же задумался. - Но ведь не все умеют играть... - Научатся! - заверил Гуль. - Ты прав, - обрадовался Аинька. - И знаешь что? Я теперь нашел свое место в жизни: я стану учителем шахматной игры! - Молодец, - одобрил Гуль. - А ты все гадал: для чего люди мыслят? - Но вот как они думают, на этот вопрос никто не может ответить, упорствовал Аинька. - Неправда. Если напустить на них математиков, они и этот секрет разгадают с помощью простой таблицы умножения. - А вот и нет. Скажи, ты всегда человека обыгрываешь? - Нет, конечно. - А почему? - Видишь ли, тут сами люди виноваты, - пояснил Гуль. - Если мой партнер играет, то мне трудно предвидеть его действия и выиграть партию; а вот если он считает, тогда ему никак не выкрутиться, и я ставлю мат, потому что считаю быстрее и точнее его! - А у нас в Королевстве Восемью Восемь, - запальчиво воскликнул Аинька, этих счетунов... знаешь, что с ними делают? Их... их... лечат! - Чем лечат? - спокойно спросил Гуль. - Делают им уколы. Шахматный эликсир Волис-нолис вводят. Одна капелька - и они выздоравливают. - Здорово! А как им делают уколы? - удивился Гуль. - Тут же все металлическое! Наверное, не колют, а сверлят. Сверлом с победитовым наконечником... - Вот чудак! - засмеялся Аинька. - У людей же везде мягко! - А-а, людям... - наконец уяснил Гуль. - Это другое дело. А роботам нельзя? Все-таки эликсир... - Знаешь что, - обрадовался Аинька. - Можно! Мне Мастер тоже капельку Волис-нолиса влил, и я стал даже немного волшебником... - И всех обыгрываешь? - Нет, - признался Аинька. - Я уже начинаю понимать, что человека всегда обыгрывать невозможно. - Верно, - согласился Гуль. - Они совсем не соблюдают правил исчисления. У них в голове, кроме таблицы умножения, еще что-то есть... Лишнее. - Но зато ты станешь играть в тысячу раз лучше, Гуль. И сразу достигнешь пределов всех роботов вообще! - Неплохо бы... А как раздобыть эликсир? - Запросто. Я сейчас отправлю тебя к Каиссе, а ты скажешь ей, что ты мой друг и что я прошу для тебя капельку эликсира. Лады? И привет ей передашь. - А обратно как? - Произнесешь волшебное заклинание "Инутама, инутама. акчолё" и вернешься. - Согласен. Отправляй меня. Аинька что-то пробормотал, и Гуль исчез.
5
Вот так Гуль побывал у Каиссы, и она выполнила просьбу Аиньки. По возвращении он легко обыграл Аванака и, как мы знаем, был изгнан им из своей лаборатории. Снова Аванак отправился к Каиссе... - Мадам, - сказа он несколько настойчивее, чем прежде, - требуйте с меня что хотите, но поделитесь со мной своим запасом эликсира! - Странный ты какой-то, - вздохнула Каисса. - Самая глупая обезьяна всегда ближе к человеку, чем самая умная машина... Даже если она умеет думать. Эликсир нужен тем людям, кто в своей голове превратил игру в математику. Нужен как лекарство. - Но вы же дали его Гулю и этому... колобку! - Только в виде опыта. - И что же? - Аинька не в счет, потому что его создал Венивидивицин и своего секрета даже мне не выдает. Что же касается твоего Гуля, то могу сказать: два-три года он будет играть неплохо, а потом станет, как все... - Два-три года! - простонал Аванак, хватаясь за голову. - Подумайте, что вы говорите, мадам! Я заработаю за это время огромные деньги!.. - А сколько людей из-за тебя не смогут восстановить свое здоровье! Ты не подумал об этом, Аванак? - Так, значит, нет? - Нет! - Берегись, ваше величество, я же знаю, где хранится ваш эликсир, и приду сюда не один! - Ты угрожаешь мне?! - в гневе воскликнула королева шахмат. - Нет, ваше величество, я послушно удаляюсь. Пока... Но все знают, ваше величество, что дороже денег только... сами деньги!
6
Теперь мы подошли с вами к тому моменту, который предшествовал визиту Алексея Петровича Воронова ко мне домой в связи со вторичным исчезновением Василько. Разумеется, узнал я об этом не сразу, но, экономя наше время, просто изложил события по порядку, а не по мере того как они становились известными мне. Первое время по возвращении от Каиссы Аванак долго размышлял, но потом собрал своих роботов и ринулся в Королевство Восемью Восемь. Узнав об этом, Аинька растерялся. - Каков негодяй! - воскликнул он. - Но что же делать? Что делать? Не знаю... - По-моему, это тот случай, - рассудил Гуль, - когда людскому коварству надо противопоставить человеческое, а не машинное мышление. - Но у меня нет среди людей знакомых столь же подлых, как твой хозяин, огорчился Аинька. - Разве слабой игре обязательно нужно противопоставлять тоже слабую игру? - спросил сам себя Гуль вслух и тут же ответил: - Совсем нет! Математики подсчитали: зло имеет меньше вариантов и возможностей, нежели добро... Следовательно, неплохо иметь благородного друга, чтобы с его помощью одолеть коварного, злого противника или получить от него дельный совет. - А вот такой друг у меня есть! - обрадовался Аинька. - Он самый лучший из всех, и зовут его Василько! - А чем же он самый лучший? - Н-не знаю... Разве это необходимо... знать? - Точно ответить не могу. - Вот видишь, А как сообщить ему? - Попросим телеграфный автомат... - Давай.
7
- А где он живет, этот Василько? - деловито спросил Телеграф. - Не знаю я его адреса, - расстроился Аинька. - Ты просто расскажи, где он живет, а я уже сам превращу твой рассказ в почтовый адрес. - Ты такой умный? - Почему бы и нет? Я даже почтовый индекс смогу тебе назвать! - совсем расходился Телеграф, радуясь, что встретил достойного ценителя своего искусства. Аинька подробно рассказал, подождал немного, а когда Телеграф произнес: "Готово!" - ехидно спросил: - А почтовый индекс?.. Забыл? - 344000, - немедленно ответил Телеграф и, насладившись произведенным впечатлением, продолжал более деловитым тоном: - Говори текст телеграммы... - Пиши, - стал диктовать Аинька. - "Дорогой мой славный хороший Василько... Прими от меня, твоего верного, хорошего, славного друга..." - Ты что, писатель? - остановил его Телеграф. - Почему? - Писатели получают гонорар за каждое слово, и можно понять их стремление к подробностям и длиннотам. Но тут за каждое слово надо платить самому, и даже люди словоохотливые стараются быть краткими! - Но у меня нет... денег, - растерялся Аинька. - Тем более... Я не прошу у тебя платы, но надо иметь совесть и не сочинять длинную служебную телеграмму... Ясно? Тут призадумались все трое. Умные люди - а мы должны у них учиться! утверждают, что самое трудное в мире искусство - это умение излагать свои мысли кратко, однако и не в ущерб ясности. Можете себе представить, как сложно оказалось в данном случае. В конце концов сошлись на том, что надо воспользоваться общепринятым искусством сокращения слов, - Только в начале укажи: "Тек. сок.", то есть "текст сокращен", - настоял Аинька. - Ладно, указал. Диктуй. - "Домой ду Вася, - начал Аинька, а Гуль притих, чтобы не мешать, наобрасе победу еду в рай пд фи мемоз спрота гу он тоже ду", - и добавил: - А подпись в конце поставь полностью: "Аинька". - Хорошо. - У меня все. Тут я должен объяснить читателю, что Аинька диктовал почти без пауз, и Телеграф расчленил текст сам, как ему, вероятно, послышалось или захотелось. - Ну, вот, - удовлетворенно сказал он, - теперь иное дело: коротко и всем понятно! Они распрощались, а Телеграф записал в журнал, как и положено, полный, несокращенный текст телеграммы: "Домой дуй Вася надо обеспечить работой себя пока беду отведу еду в рай прославлять дела фирмы мемоз сбыту товара главного управления особый начальник тоже дуй Аинька".
8
- Молодец, - похвалил Аиньку Гуль, когда они покинули домик "Почта-телеграф-телефон". - Быстро и красиво сочинил. - Ты все понял? - обрадовался Аинька. - А как же! Могу повторить слово в слово: "Дорогой морской двигай Вася на отдельном баркасе привезешь обеду еду вечером работай пока диспетчер фирмы мемоз специально просигналит а гулять он тоже даст указание". - А я совсем другое имел в виду, - расстроился Аинька. - Я же хотел так: "Дорогой мой друг Василько я на обратном адресе попал беду если друг выручай подойдешь дому фирмы мемоз спросишь робота Гуля он тоже друг..." - Так разве это совсем другое, - удивился Гуль, - если оно тоже содержится в твоей телеграмме?! В таких случаях о произведении говорят: "Оно столь многоплановое, что дает возможность при перечитывании каждый раз воспринимать его по-новому..." - Ты тоже так считаешь? - Слово в слово! - Ну тогда ладно, - успокоился Аинька. - Если я не дождусь Василько, расскажи ему все и отправь к Каиссе. Хорошо? - Буд сде оч хор, - почему-то сокращенно ответил Гуль.
Калейдоскоп
1
Я назвал эту главу именно так потому, что речь пойдет в ней о событиях, происходящих в разных частях света да еще порой не имеющих прямой связи. Начну с Василько... Получив телеграмму от Аиньки, он попытался ее понять, но не смог и призвал на помощь Митьку. Филателист с ходу разгадал текст и снисходительно усмехнулся: - Яснее ясного, а ты топчешься? - Ну уж и "яснее"... А ну читай... - "Домой думал вертаться на общей ракете случайно попал беду еду в район привет дорогому Филателисту меня можно застать сегодня после работы а гостиницу отдельный номер тебе обеспечен желаешь дуй..." В общем, этот колобок в беде и зовет тебя: желаешь, дуй на помощь... - Желаешь?! А как же иначе? Еще не было случая, чтобы он звал меня на выручку... - забеспокоился Василько. - Отправляюсь немедленно! - Только напиши письмо о том, что смываешься добровольно, - попросил Митька, - иначе меня снова таскать будут за тебя... Василько очень волновался и не только наделал ошибок, но и вставил одно слово из телеграммы - "мемоз". Митька не глядя отнес письмо Алексею Петровичу, а Василько "дунул" на выручку Аиньке. Остальное вы знаете, и я могу теперь продолжать свое повествование как ни в чем не бывало...
2
Сделав круг по Мемозтауну и не найдя Аиньки, я вдруг вспомнил, что Гуль говорил что-то о телеграмме, и вошел в домик "Почта-телеграф-телефон". Посетителей здесь почти не было. Робот, принимавший телеграммы, также похожий на человека, как и Гуль, встретил меня любезно и выразил готовность всемерно помочь. - Я бы хотел знать график дежурств ваших сотрудников, - попросил я. - Я раб здон бес и без перов на од, - ответил Телеграф сокращенно и добавил: - Мут впит от се... - Если нетрудно, расшифруйте, - попросил я. - Пора привыкать, - посоветовал Телеграф. - Скоро все перейдем на телеграфный язык, чтобы экономить время, - гулко хохотнул: - Ха-ха-ха... Я же сказал вам просто и понятно: "Я работаю здесь один бессменно и без перерывов на обед..." - И еще что-то добавили... - "Мы тут все питаемся от сети..." - Теперь понятно. Не помните ли вы... - Да, помню! Я помню даже то, чего вовсе не было и уж, конечно, не бу... - Прекра... Недавно мой друг Аинька... - ...отправлял телеграмму своему приятелю 344000. - Да-да! Я именно это имел в виду. Мне бы хотелось знать, где он сейчас. - Где-то в столице Королевства Восемью Восемь. Там сейчас все. - Обларю ва вочпоне... - Пожа, пожа, - ответил Телеграф, и мы расстались, как пишут в газетах, "при полном взаимопонимании".
3
Королевство Восемью Восемь... Это самое обширное из всех когда-либо бывших в истории, самое чудесное и свободное. Все остальные троны расшатывались и рушились, а этот лишь укреплялся и украшался со дня его возникновения. Это единственное королевство, которое не имеет границ: его владения - под водой и в космосе, в пещерах и на вершинах гор, в походных палатках и во Дворцах культуры, в железнодорожных поездах и в рейсовых самолетах. С каждым днем растет число желающих стать его подданными; дети и взрослые, мужчины и женщины, говорящие на разных языках, черные и белые, желтые и краснокожие - все, кто научился играть в шахматы, немедленно становятся полноправными жителями этого королевства. Мудрецы и простые смертные спорят, что такое шахматы. Наука? Спорт? Искусство? А мне думается, сколько спорщиков - столько и ответов. Ведь в шахматах есть все, кроме зла: соперничество сил, отличающее спорт; анализ и расчет, свойственные науке; вместе с тем это искусство создавать сложнейшие и остроумные комбинации с помощью нескольких простых фигур, это свободный полет мысли, хотя и ограниченный строгими и нерушимыми правилами. Однако, не будь этих правил, исчезли бы все возможности к действию, потому что правила есть верная опора сильному и умелому. Короче говоря, каждый найдет в шахматах то, что пожелает, спорь не спорь... И все же у каждого свои представления о вещах, особенно спорных. "Ну какой же это спорт? - спрашиваю я себя и тут же отвечаю: - Никакой!" - "Ну какая же это наука? - говорю я сам себе и отвечаю: - Никакая". - "Искусство?" "Строго говоря, тоже - нет..." Для меня шахматы - это Игра! Есть спортивные игры, позволяющие человеку как бы окунуться в саму природу и освежиться физически; есть азартные, порожденные нелегкой историей жизни людей, а есть интеллектуальные: они дают возможность приятно взволновать ум, душу человека, подвергнуть испытаниям его характер - испытаниям трудным, но дружеским и потому неопасным. В конце концов, может быть, игра есть нечто такое, что находится на стыке между живым и неживым. Научи камень играть во что угодно - и он оживет; лиши человека потребности в игре - и он окаменеет. Так вот шахматы - это игра в самом ее высоком, всеобъемлющем проявлении, это работа мысли на открытом воздухе! На виду у всех...
4
Я вновь у входа в столицу Королевства Восемью Восемь, где живет обаятельная покровительница шахмат, вечно молодая Каисса. Те же шахматные кони, высеченные из скал по краям ущелья. Та же говорливая речка. Но нет почему-то былого веселого оживления... Деловито сновали хмурые, усталые люди. Мимо пронесли носилки с больными или ранеными. Я в нерешительности топтался на месте, пока позади не раздались нетерпеливые голоса: - Вы стоите, как у окна... - Видите - узкий проход. - Или туда, или сюда... - Так вы попадете в цейтнот! Растерянно оглядываясь, я пошел вперед, увлекаемый несколькими молодыми людьми. - Куда вы торопитесь? - спросил я их. - А... так вы не знаете... - извиняющим тоном произнес один юный бородач. - Там, - он кивнул в сторону резиденции Каиссы, - проводится турнир шахматных машин. - Теперь и автоматы соревнуются между собой, - иронически произнес другой. - Сегодня объявят имя победителя, - сказал третий. - А Каисса разрешила? - Что же ей остается делать, если даже среди живых шахматистов появилась уйма автоматов? Они не столько играют, сколько считают каждый ход во имя победы любой ценой. На центральной площади, у гигантских демонстрационных досок, стояла огромная толпа, от которой веяло теплом и глухим рокотом. Я свернул вправо и вскоре, следуя за носилками, которые почти бегом несли санитары, и машинами "скорой помощи", подошел к почты прозрачному корпусу поликлиники. Никто не задерживал ни меня, ни других, тоже любопытных или больных, и я беспрепятственно вошел в зал, где врачи в белых халатах бегло осматривали тех, кто пришел своим ходом, тут же назначая им лечение, и тщательно выстукивали тех, кого доставили на носилках. Часть из них сгрудилась возле стола, на котором лежал человек неопределенного возраста, высохший, мертвенно-бледный, с потухшим взором и глубоко впавшими щеками. Губы его слабо и беззвучно шевелились, а на теле виднелась розовая сыпь в виде точек и тире. - Скажите, что тут происходит? - спросил я молодую медсестру. - Это "арифметики", - охотно пояснила она, - те, что подменяют игру в шахматы одними расчетами. Их мозговые извилины совсем забросаны числами... А вот тот, что на столе... рассчитал в прошлом году свою партию на семьдесят два хода вперед и так застрял на этом, что никому до сих пор не удается вернуть его обратно ни на один ход! Теперь его посмотрит сама Каисса... - Так ее величество прибудет сюда? - Она уже здесь... Тут я заметил, что все стихли и повернулись к входу, и увидел Каиссу, легкую и стройную, направляющуюся к операционному столу. Несмотря на постоянную озабоченность и загруженность, она была, как и при моем знакомстве с ней, мила и внимательна. - Вы опять здесь? - весело спросила она. - Да, ваше величество. Здравствуйте. Я ищу Аиньку. - Приветствую вас. Я, пожалуй, помогу вам. Но прежде посмотрим этого несчастного... Так-с... свет! Рентген. Я не против расчетов, - повернулась она ко мне, краем глаза заметив, что я веду записи в своем блокноте. Более того, я одобрила мысль одного ученого, что игра в шахматы есть как бы насвистывание математической мелодии... Пусть математической. Но ведь мелодии! И потом - насвистывание!.. А тут уже некоторые "арифметики" превратили ее в азбуку Морзе... От игры ничего не остается, кроме стремления к победе... Целью игры стало количество очков, а не сама борьба! - Я полностью согласен с вами, ваше величество. - М-да... - произнесла она, наклоняясь к больному. - У него тоже "морзянка", но в особо тяжелой форме! Шприц! Ампулы! Две тройных... Я невольно зажмурился и отвернулся. - Боитесь? - усмехнулась Каисса. - Что поделаешь... Некоторые забывают, что сами по себе числа не оказывают влияния на жизнь. Откровенно говоря, математика, оторванная от жизни, сама по себе, есть не что иное как тоже игра... И если это так, то одна игра никогда не заменит другую; их можно как-то сочетать, если нужно... Между тем больного перевернули спиной вверх, и молодая медсестра, только что мило беседовавшая со мной, вонзила ему в нужное место длинную иглу. Несчастный застонал, а затем заговорил - по мере того как волшебная жидкость вливалась в него - все более осмысленно и вскоре засвистел и заверещал, что твой курский соловей! - Где я? - вдруг совсем окрепшим голосом спросил он и сам поднялся со стола. - Это вы, ваше величество?! - Кто же еще? - пробормотала Каисса, щупая ему пульс и приподнимая веки. Все в порядке, можете идти... Только помните, что и любой прыщик можно представить в виде числа или группы чисел, только сводить его будут не математикой, а, допустим, мазью. Могущество шахматиста в нем самом, а не в таблице умножения! - Благодарю вас, ваше величество, - сказал больной, уходя, и мы услышали его бормотание: - Итак, восстановим положение после семьдесят второго хода... - Надо бы еще одну ампулу... - размышляла Каисса вслух. - Вернуть? - встрепенулась медсестра. - Поздно... - вдруг раздался знакомый голос, и я увидел церемониймейстера Цирлих-Манирлиха. - Ваше величество, они атаковали склад с последним баллоном Волис-нолиса... - За мной! - скомандовала Каисса, и все двинулись за разгневанной повелительницей шахмат.
5
Дворец Каиссы был окружен кирпичной стеной с башнями по углам в виде ладей - черных и белых. В одной из них хранилась волшебная жидкость Волис-нолис, приготовленная по особому рецепту повелительницы шахмат. Место хранения и состав волшебного эликсира составляли личную тайну Каиссы. Было лишь известно, что тот, кому достанется хоть капля этого эликсира, обретет способность с одного взгляда правильно оценивать положение фигур на шахматной доске и почти без расчетов определять ближайшие ходы. Каисса устремилась к левой белой башне. Здесь, как, впрочем, и возле других, стояла толпа роботов и обстреливала башню из автоматов, похожих на ключи от дверных замков. Атакующие не произносили ни слова, тугие струи сероватого плотного дыма вылетали из стволов с легким свистом, и вся картина напоминала кадр из кинофильма, демонстрируемого испорченной аппаратурой; так и хотелось крикнуть; "Звук!" Вдруг я довольно явственно услышал знакомый голос: - Ребята! Прекратите... Не стреляйте, я вам говорю. Василько, дай мне приказ уничтожить их... Ведь я не могу действовать сам, без воли человека... Ну! Я же потому и вызвал тебя, что мне необходим командир! Тут я увидел их одновременно - Аиньку и... Василько. Как он очутился здесь, я не знаю. Может быть, убежал от Воронова? - Уничтожить их? Стоит ли?.. - рассудительно отвечал Василько. - Надо выяснить, чего они хотят и еще чем это они стреляют. - Я же тебе говорил: они хотят овладеть тайной Каиссы, а стреляют... числами. Весь этот дым состоит из цифр! - Это что такое?! - вдруг раздался повелительный голос Каиссы. - Кто здесь старший? - Я, ваше величество... - Аванак? Я так и думала. Прекратить! - Слушаюсь, - покорно произнес Аванак, толстый, черноволосый и темноглазый человек. Он дал какую-то команду, и роботы прекратили стрелять. - Ты все еще надеешься создать искусственного шахматиста? - усмехнулась Каисса. - Мечтаю, ваше величество! - воскликнул Аванак, и глаза его заблестели. - Тогда тебе ни к чему мой эликсир. Так ведь? - В общем, вы правы, ваше величество, но мне он нужен сейчас, чтобы сделать мои роботы более совершенными и дорогими. Мне нужны средства для дальнейших опытов. Ведь вы же не даете мне денег?! - Денег? - засмеялась Каисса. - Это не в моих принципах. Ну вот что: пусть твои роботы решат одну задачу, и тогда я тебе подарю пузырек своего эликсира... - О, ваше величество, вы сама доброта! - радостно воскликнул Аванак. - Мои роботы решат любую задачу. Приказывайте... - Пусть эти истуканы разработают самую длинную шахматную партию из всех возможных вариантов, и ты получишь то, что тебе надо. - Будет сделано, ваше величество. Слышали, ребята? - Да! - мощно гаркнули роботы. - За работу! - скомандовал Аванак и повернулся к Каиссе: - Мы удаляемся, ваше величество, но ненадолго - это детская задача! - Ну-ну, посмотрим... - загадочно произнесла Каисса и даже помахала вслед электронным бандитам.
6
- Вот, ваше величество, проба эликсира... - слегка запыхавшись, произнес скороход, подавая королеве шахмат пузырек с мутной жидкостью. - Что? - отшатнулась Каисса. - Эликсир помутнел? - Она торопливо открыла пузырек, попробовала жидкость на язык и сморщилась: - Ф-фу! Какая гадость! Он же прокис! Теперь это кисель из цифр... - Как же быть, ваше величество? - ужаснулся Цирлих-Манирлих. - М-да, положение незавидное. Эликсир не выдержал напора чисел... Придется все начинать сначала... Писаря! - Я здесь, ваше величество! - вскричал писарь, выбираясь из толпы. - Пишите: "Объявляю нынешний год шахматным. Специальному жюри поручаю отобрать сто самых интересных, красивых и смелых партий и передать мне их запись". А я уж... - Она повернулась к писарю: - Этого не писать!.. Я уж сделаю волшебный эликсир заново; рецепт у меня сохранился и всегда со мной...
7
Тем временем я беседовал со своими друзьями. - Как ты очутился здесь? - спросил я Василько, но мой голос прозвучал как-то странно, будто во мне сидело два человека и они заговорили хором. Я даже оглянулся и увидел за спиной... Алексея Петровича Воронова! - Мы с вами ошиблись, - скороговоркой объяснил он, кивая в сторону Василько. - Вот он, настоящий, а тот оказался двойником, роботом... Я уже вернул его на место и поспешил сюда... - Я же просил вас не искать меня, - укоризненно произнес Василько. - Мало ли что, - сказал я. - У нас есть свои обязанности, - напомнил Алексей Петрович. - Но я все равно успел найти свою Цель Жизни! - воскликнул Василько. - Уж не тогда ли... в беседе с Аванаком на острове? - спросил Аинька. - Да, Аинька, да! Я тоже посвящу себя созданию Искусственного Шахматиста. - Я с тобой, Василько, - сказал Аинька. - Не пойму тебя, малыш, - признался я. - Почему, Сказочник? - схитрил Аинька и придал своей очаровательной мордашке возможно более наивное выражение. - С кем ты? С нами или... с роботами? - Я за технику, - твердо сказал Аинька, посмотрев мне прямо в глаза. - Но я против бандитских приемов. В технике и в науке, сказал мой Мастер, можно достичь успехов только честным путем! - Теперь понятно, Аинька... - сказал я и повернулся к Василько: - Почему ты решил посвятить себя столь сложной и спорной задаче? - Создать искусственный мозг, ничем не отличающийся от настоящего, стоящее дело! - Браво! - воскликнул Алексей Петрович. - Смотри не ошибись, Василько... Живой мозг - штука сложная. Всем этим сложностям роботов можно научить. Но главное - это желания. А у роботов их нет. Они ничего не хотят... - Не волнуйтесь, - успокоил меня Василько. - Я сделаю так, что и желания у них появятся!.. Важно, что у меня самого теперь появилась мечта... - В этом ты прав! - засмеялась Каисса. - Ну, желаю успеха... Но я тоже не верю в искусственный разум: он никогда не станет равным настоящему! Ведь ему нужны будут, скажем, только очки в шахматных турнирах, а не сама игра. Он будет стремиться к ничьим, лишь бы не проиграть! А по мне ничьи - это все равно что играть серыми, а не черными или белыми фигурами... Смотри, Василько, чтобы у тебя не получился фингерфеллер! - Это что такое, ваше величество? - спросил я. - Извините за неосведомленность... - Это то же, что по латыни "ляпсус манус" - ошибка пальцев, - пояснила Каисса. - Глупое правило: взялся - ходи... Кстати мне пришла в голову еще одна мысль... Писарь! - Я здесь, ваше величество! - воскликнул писарь, по обыкновению, выбираясь из толпы придворных и подбегая к королеве. - Пишите: "Отменить фингерфеллер в моей столице и разрешить жюри вести подсчет очков с десятыми долями, сообразуясь с качеством игры: за интересные и красивые комбинации набавлять до пяти десятых очка, а за явное уклонение от риска и стремление к ничьим - сбавлять оценки в том же размере..." - Но такого еще не было, ваше величество, - напомнил я. - Знаю. Я хочу, чтобы хоть здесь, в моей резиденции, можно было иногда увидеть настоящую игру. - Мастер! Мастер! - вдруг воскликнул Аинька вслед машине "скорой помощи", ехавшей с аэродрома к поликлинике. - Ты не ошибся? - Да нет же, нет! Он, наверно, болен... Помогите ему... мне... - И Аинька умчался вслед за машиной. - О ваше величество! - взмолился и Цирлих-Манирлих. - Там, я видел, мой брат! Он болен... Умоляю, спасите его... - Венивидивицин?! Пошли... - Каисса решительно свернула за угол, к поликлинике. - Сегодня у нас с вами умноженный день!