Отец определил его на учебу в железнодорожную школу, где потом учился Савва. Но Лёшка учился кое-как, оставаясь в одном классе по нескольку раз. С большим трудом он окончил семилетку, но в следующие полгода учебы посетил занятия не более двадцати раз, за что и был с треском отчислен. Полгода катался на поездах: летом на крыше, а зимой в теплушках с солдатами. Воровал при случае на вокзалах всё, что попадало под руку, играл в карты с такими же, как он, подростками и без конца дрался.
Природа наделила его необычайной силой и выносливостью. Как-то, ещё на школьных соревнованиях, он так далеко метнул гранату, что учитель физкультуры, однорукий Степан Ефимович, даже не поверил и попросил кинуть ещё раз. Лёшка опять так далеко зашвырнул снаряд, что, измерив расстояние, Степан Ефимович озадаченно крякнул:
– У нас в армии мужики так не кидали.
И наградили Лёшку Почётной грамотой. На районных соревнованиях Лёшка легко занял первое место и получил приз – настоящий кожаный футбольный мяч. Уж тогда слава к Лёшке пришла невероятная. Но на областные соревнования он не поехал, не захотел и всё тут. Сбежал с друзьями в поход на поиски оружия. Вот тогда-то у Лёшки и появился немецкий пистолет «Вальтер», который потом, через много лет, помог Савве.
Прозвище «Лёшка Би» он получил за постоянный клич в драке: «Бей интервентов!». Когда-то, в каком-то ещё довоенном кино, он услышал этот боевой призыв. Клич ему очень понравился и стал у Лёшки любимым выражением. В драке, когда Лёшка кричал во всю мощь своих лёгких «Бей интервентов!», эти два слова сливались в одно «БИ!». Так и родилось у брата прозвище Лёшка Би.
Но скоро вольница закончилась. Лёшку поймала железнодорожная милиция на одной из станций под Ленинградом и завела дело «за бродяжничество». Запахло детской колонией, но отец, к тому времени Почётный железнодорожник, поехал на выручку непутёвого сына. Лёшку отпустили на поруки родителей, но потребовали, чтобы его непременно отдали учиться в ФЗУ или в школу рабочей молодёжи. Отец подумал и послал сына учиться в школу при том заводе, где когда-то работал бригадиром его погибший на войне брат Григорий Мартынов. Школа называлась «Трудовые резервы» и считалась одной из лучших в Ленинграде. Готовила она специалистов разного профиля, но, зная характер сына, отец выбрал для него специальность монтажника-высотника. И это спасло брата. Он так увлёкся своей будущей профессией, что забросил всё своё хулиганство, занялся спортом и вскоре стал известным на весь завод спортсменом-волейболистом. После выигрыша первенства Ленинграда среди юношеских команд его портрет появился в заводской газете-многотиражке
Казалось, хулиганская жизнь Лёшки осталась в прошлом. Но тут случилось непредвиденное. Лёшка влюбился. Да не просто, а, как говорят, втрескался по самые уши. Его избранницей стала дочь главного инженера завода Элла Берзнева. Красивая светская львица, как сказали бы сейчас, была старше Лёшки года на три. Она стала для Саввиного брата чем-то вроде иконы для верующего. Он смотрел на неё и не мог отвести взгляд.
Познакомились они совершенно случайно. Но, по выражению великого физика-теоретика Эйнштейна, «где пересекаются две случайности – возникает необходимость». Случайностей в Лёшкиной жизни было предостаточно. Случайно выжил в военное лихолетье, случайно не упал с крыш вагонов, когда перескакивал с одного на другой на полном ходу поезда, случайно попал на этот завод, случайно занялся спортом. И уж совершенно случайно они встретились с Эллой на заводских соревнованиях.
Элла занималась спортивной гимнастикой вместе с Наташей Кучинской, будущей олимпийской чемпионкой, и имела хорошие шансы стать известной спортсменкой. Но в отличие от подруги Наташи, которая ради спорта ограничивала себя во всём и сидела на полуголодной молочной диете, Элла ни в чём себе не отказывала. Дочь главного инженера крупнейшего в стране завода могла позволить себе многое: ездить на служебном отцовском ЗИМе, ходить зимой в натуральной белоснежной мутоновой шубке, носить только-только входящие в моду длинные сапожки-чулки и, уж конечно, кушать что захочется.
Элла не была красавицей. У неё были стриженые белокурые волосы, невысокая точёная фигурка, но, главное, карие глаза, которые лучились и играли искорками на свету. Они, как бесценные бриллианты, завораживали и мужчин, и женщин. Элла чем-то неуловимым была похожа на знаменитую американскую актрису Мэрилин Монро. Вышедший на советские экраны фильм с участием этой актрисы «В джазе только девушки» Лёшка посмотрел с десяток раз. И тут, на тебе, Элла случайно с подружкой заходит в спортзал, где идут городские соревнования по волейболу, и видит оторопевшего при её появлении Лёшку. Он вперился в неё глазами, не зная что делать. В руках у него был мяч. Лёшка готовился к подаче, которая обычно выходила у него просто мастерски. Но тут он как-то вяло подкинул мяч и мягко шлёпнул по нему ладонью. Описáв дугу, мяч опустился прямо в сетку. Болельщики взвыли в один голос, и раздался такой свист, что Элла заткнула уши. Крики «Мазила!» привели Лёшку в себя, и он заиграл так, как играл всегда: дерзко и неожиданно для противника. При росте чуть больше ста семидесяти пяти сантиметров Лёшка выпрыгивал над сеткой на половину груди и удар за ударом вгонял мячи в поле соперников.
Болельщики ликовали:
– Давай, Лёха! Дави студентов!
И Лёха давал. Вновь оказавшись на подаче, он решил выполнить её нетрадиционным методом, когда мяч подбрасывают над головой и бьют по нему ладонью с таким расчётом, чтобы он на большой скорости проходил в миллиметрах над сеткой и принять его противнику составило бы большого труда. На этот раз Лёшка применил совершенно иной способ, который он давно разучивал на тренировках, но на официальных соревнованиях ещё не применял. Тренер строго запретил: нельзя срывать подачу, а риск ошибки при новом способе возрастал во много раз. Но и эффективность была впечатляющей. Если подача удавалась, то взять её было невозможно. И Лёшка рискнул, хотя при равном счёте от этой подачи зависело всё. Он стремительно разбежался, не добегая до кромки поля, подкинул мяч высоко вверх и что есть силы ударил по нему правой сжатой в кулак рукой. Пушечный удар потряс противников. Они даже не поняли, что это подача. Мяч ударился об пол на поле соперников и отскочил в стену. Зал взорвался бурей оваций. Элла, не любившая силовые виды спорта, была поражена мощью и изяществом, с какими действовал этот странный паренёк с неспортивной фигурой.
– Браво, браво! – похлопала в ладоши Эллочка и бросила взгляд на счастливо улыбавшегося Лёшку.
Их глаза встретились. Элла опустила ресницы и, чуть усмехнувшись, вышла из зала.
После этого Лёшка стал ходить на все соревнования, где выступала Элла, но она словно не замечала его, делая вид, что ей безразлично появление ещё одного поклонника. Одним больше, одним меньше… Но Лёшке было не всё равно. Он понимал, чтобы добиться взаимности, нужно быть по крайней мере на её уровне: хорошо и модно одеваться, ездить на такси, носить импортные спортивные костюмы, ходить в кафе и рестораны. Но для этого нужны были деньги, огромные деньги. Лёшка ещё не понимал, что внешние атрибуты светского лоска не решают главной проблемы – неравенства не столько социального, сколько духовного. Она – избалованное дитя элиты советской интеллигенции, а он – уличный мальчишка, едва окончивший семилетку. Брат считал, что стóит ему так же хорошо одеваться, посещать дорогие рестораны, модные спектакли и выставки в Эрмитаже, и он встанет в один ряд с Эллой и её друзьями.
Это заблуждение ему дорого стоило. Нужны были деньги, и Лёшка раздумывал, где бы их взять. Воровать он не хотел, считая это не мужским да и нечестным делом. Но как честно заработать много денег? Он долго ломал голову и решил – игра в карты, вот что его спасёт. Ура! Лёшка аж подпрыгнул от радости, когда наконец-то нашёл возможный источник дохода. Сомнений в том, что он выиграет много-много денег, у Лёшки не было. В карты он играл преотлично: в «Очко», «Петуха» и даже интеллигентный «Покер».
И вот опыт беспризорного детства оказался востребованным. Лёшка стал играть. Нет, ему было ещё далеко до пушкинского Германа, но игра пошла. Сначала нашлись игроки в общаге. Старшие ребята, которые делали небольшие ставки на деньги. Потом оказалось, что и комендант общежития неравнодушен к игре. В общем, для Лёшки круг желающих сыграть быстро расширялся. Копеечные выигрыши постепенно переросли в рублёвые, а затем ставки пошли на червонцы. У Лёшки появилась первая «честно» выигранная сотня рублей. И он решил, что пора выходить в город, где играют действительно на приличные деньги.
Помог комендант, который проиграл как-то Лёшке всю получку. Лёшка вернул ему деньги, но потребовал свести с настоящими игроками. Тот, критически осмотрев Лёшкину одежду, ответил:
– В таком виде тебя туда не пустят.
– Ладно, помоги купить что надо, – согласился Лёшка.
Как-то вечером они направились в Кировский универмаг, и Лёшка на глазах изумлённого коменданта преобразился. Вместо привычного чёрного из грубой холщи костюма с рубашкой навыпуск, подпоясанной ремнем с белой металлической бляшкой и буквами «ТР» («Трудовые резервы») на ней, Лёха выбрал темно-красный костюм с искрой, ярко-голубую рубашку с галстуком «бабочкой». Чёрные рабочие ботинки были безжалостно заменены на новые длинноносые туфли. Из примерочной вышёл молодой симпатичный парень, в котором Лёшку можно было узнать с большим трудом.
– Да-а-а… – только и смог сказать комендант. – Вот что хорошая одежда делает с человеком.
– Ты не прав, Никифорыч. Не одежда украшает человека, а человек одежду. Так говорит Монро.
– Кто-кто? – не понял комендант.
– Да это не важно. Так, одна знаменитая киноактриса.
– А-а-а, – снова протянул комендант. – Ну что же, теперь ты настоящий фраер, не стыдно и на люди показаться. Завтра суббота, вот и пойдём.
– Идёт, – согласился Лёшка.
– А деньги-то остались у тебя? – задал вопрос комендант.
– Да что-то около червонца, – и Лёшка стал шарить по карманам.
– Ладно, не суетись. Вот мои полсотни возьми, тем более что я твой должник.
– Спасибо, Никифорыч. Выиграю – отдам, обязательно отдам.
– Отдашь, отдашь, – с какой-то грустью ответил комендант. – Кто бы сумлевался. Не ты первый, не ты последний…
– Ты это о чём? – не понял Лёшка.
– Да так, хочу просто предупредить. Влипнешь в эту самую игру, обратно не выпутаться. Поверь мне, я сам прошёл через это. Потому хочу и тебя упредить. Игра засасывает, как болото. Я едва вылез, детей жалко стало, у меня ведь их четверо, а жёнка инвалид. Вот я и тормознул. Но ты, Лёха, по моим прикидкам, можешь далеко пойти. Божий дар в тебе есть. Играешь легко и главное не мельтешишь, без суеты. Для хорошего игрока это первое дело, спокойно выигрывать и спокойно проигрывать, без мандража. Тут весь секрет. Как только замандражишь, теряется контроль над игрой. Тут и конец тебе. Обыграть такого дело техники. И вот ещё что. Не лезь играть с урками. У них игра без правил. А если что, они тебе перо в спину. Урки, одним словом.
Так наставлял Никифорыч Лёшку, пока они в трамвае возвращались в общежитие.
На следующий вечер Лёшка, одетый в новый костюм, рубашку и туфли, предстал перед компанией разношёрстной публики. Здесь были и пожилые, и совсем молодые мужчины, одетые кто как. Были в костюмах с иголочки, как у Лёшки, были и в потёртых брюках, несвежих мятых рубашках и таких же мятых пиджаках. Но лица у всех были холёные. Главным же для каждого из них были руки: без явных трудовых мозолей, с длинными пальцами и хорошо подстриженными ногтями. Лёшка невольно посмотрел на свои ладони: спасибо Никифорычу, что заставил постричь ногти и вымыть руки до белизны щелочной водой, в которой тот стирал бельё для своей многочисленной семьи. Осмотрев свои ладони, Лёшка остался доволен: пальцы рук чистые и длинные, как и у всех сидящих рядом.
– Знакомьтесь. Алексей, игрок при деньгах. Рекомендую, – поздоровавшись со всеми за руку, представил Лёшку Никифорыч.
– А молоко-то на губах обсохло? – спросил кто-то громко.
Остальные захохотали. Лёшка разозлился и покраснел, так как он не переносил шуток в свой адрес, но сдержался. «Ладно, потом разберусь с этим шутником», – и сделал себе пометку в памяти.
Никифорыч поднял руку. Все примолкли.
– Я разве кому долг карточный не отдал? Или скурвился? – задал он вопрос.
– Да нет, Никифорыч. Ты уважаемый между нами мужик. Но зачем ребятёнка в наше дело впутывать? Наши законы знаешь: проиграл – отдай. А где он возьмёт? – спросил пожилой мужчина, видимо, старший.
– Этот парень, – Никифорыч снова поднял руку, – проигрывать не будет. Я ручаюсь за него.
– Это другое дело, – сказал всё тот же пожилой мужичок. – Ну что ж, давай садись да хвастай, во что умеешь играть.
– Во всё, – сипло ответил Лёшка, садясь на подставленный стул.
– Ну что. Для разминки начнём в «Двадцать одно». Кто будет играть, оставайтесь за столом. Кто не хочет, погуляйте, пока аппетит не придёт. Пивка, водочки отведайте. На том столике всё есть, – старший показал на столик, стоящий в углу комнаты. Кроме бутылок пива, водки в графине, вина в больших пузатых бутылках там же была и закуска.
Вкусно пахло свеженарезанной колбасой и винегретом. Лёшка остался сидеть за столом. Несколько человек встали и отошли: кто покурить, кто приложиться к рюмке и перекусить.
Никифорыч отошёл вместе с другими и направился прямиком к столику с выпивкой и закуской. Налил себе рюмку водки и одним махом выпил, потом ещё одну и ещё. Лёшка сосредоточился и стал внимательно следить за игроками, оставшимися за столом, но главное – за выражением их лиц и руками.
Старший, которого звали Пафнутием, достал совершенно новую колоду карт, распечатал у всех на виду и, перетасовав, дал подснять колоду Лёшке.
– Ну, молодец, сними с дурака кепку, – попросил он шутливо.
Лёшка привычным жестом подснял три карты: это его давнишняя привычка подснимать только три карты, не больше и не меньше. Так проще проследить, чтобы в этот момент сдающий не подсунул свою краплёную карту.
Пафнутий одобрительно кивнул, и игра началась.
– Какие ставки? – спросил кто-то из играющих.
– Как всегда, – ответил Пафнутий, – по чирику.
Все шесть игроков достали деньги и кинули их в общую кучу. Первым брал карты чернявый молодой парень с бегающим взглядом. Он то и дело шарил своими выпуклыми глазами, словно фарами. Взяв вторую карту, пробежал по всем игрокам взглядом и попросил третью. Мельком взглянул на неё и кинул карты на стол – я пас.
Второй, розовощёкий, хорошо одетый гражданин в клетчатом пиджаке, взяв две карты, долго не мог решиться на третью. Он всё смотрел на две взятых и о чём-то сосредоточенно думал.
– Да рожай ты быстрей, Прокопыч, – сказал нетерпеливо ещё один молодой человек в безупречном костюме с галстуком.
– Эх, была не была. Давай третью! – выдавил наконец из себя играющий.
Упавшую перед ним карту Прокопыч долго не брал, всё гадал и гладил её поверхность, не решаясь перевернуть.
– Ну, ты прям как бабу обихаживаешь, – возмутился ещё один, неопрятного вида и сильно мятый мужичок.
Наконец Прокопыч взял карту, долго смотрел на неё: по его лицу побежали розовые пятна разочарования.
– Не моя, – сказал он и кинул карты рядом с собой.
Третий игрок, молодой парень в красивом костюме, взял две карты и, не раздумывая, бросил:
– Играю.
Четвёртый – мятый мужичишка – тоже получил перебор и спасовал.
Дошла наконец очередь до Лёшки. Взяв две карты, Лёшка молча положил их перед собой.
– Играю.
Пафнутий так же молча стал сдавать карты себе. Лёшка, не отрываясь от рук сдающего, зорко следил боковым зрением за молодым парнем в костюме и его картами на столе. Пафнутий, взяв две карты, тихо вздохнул и сказал:
– Пас.
Остались двое: парень в костюме и Лёшка. Парень внимательно посмотрел на Лёшку и решительно произнёс:
– Удваиваю ставку.
Достал и положил в банк шестьдесят рублей. Лёшка всё так же молча достал свои шестьдесят и положил сверху. Парень нервно хихикнул:
– Последние?..
Лёшка ничего не ответил. Он внимательно следил за руками и картами соперника.
– Ну да ладно, открываем. Хватит для первого раза. Девятнадцать!
И быстрым жестом парень открыл карты.
Лёшка молча одну за другой открыл карты: две десятки, трефовая и бубновая.
– Двадцать, мать твою. Твои не пляшут, – подвёл итог Пафнутий, с усмешкой посматривая на парня в костюме. – Ну, забирай банк, и с почином тебя, – сказал он, пожимая руку Лёшке.
Природа наделила его необычайной силой и выносливостью. Как-то, ещё на школьных соревнованиях, он так далеко метнул гранату, что учитель физкультуры, однорукий Степан Ефимович, даже не поверил и попросил кинуть ещё раз. Лёшка опять так далеко зашвырнул снаряд, что, измерив расстояние, Степан Ефимович озадаченно крякнул:
– У нас в армии мужики так не кидали.
И наградили Лёшку Почётной грамотой. На районных соревнованиях Лёшка легко занял первое место и получил приз – настоящий кожаный футбольный мяч. Уж тогда слава к Лёшке пришла невероятная. Но на областные соревнования он не поехал, не захотел и всё тут. Сбежал с друзьями в поход на поиски оружия. Вот тогда-то у Лёшки и появился немецкий пистолет «Вальтер», который потом, через много лет, помог Савве.
Прозвище «Лёшка Би» он получил за постоянный клич в драке: «Бей интервентов!». Когда-то, в каком-то ещё довоенном кино, он услышал этот боевой призыв. Клич ему очень понравился и стал у Лёшки любимым выражением. В драке, когда Лёшка кричал во всю мощь своих лёгких «Бей интервентов!», эти два слова сливались в одно «БИ!». Так и родилось у брата прозвище Лёшка Би.
Но скоро вольница закончилась. Лёшку поймала железнодорожная милиция на одной из станций под Ленинградом и завела дело «за бродяжничество». Запахло детской колонией, но отец, к тому времени Почётный железнодорожник, поехал на выручку непутёвого сына. Лёшку отпустили на поруки родителей, но потребовали, чтобы его непременно отдали учиться в ФЗУ или в школу рабочей молодёжи. Отец подумал и послал сына учиться в школу при том заводе, где когда-то работал бригадиром его погибший на войне брат Григорий Мартынов. Школа называлась «Трудовые резервы» и считалась одной из лучших в Ленинграде. Готовила она специалистов разного профиля, но, зная характер сына, отец выбрал для него специальность монтажника-высотника. И это спасло брата. Он так увлёкся своей будущей профессией, что забросил всё своё хулиганство, занялся спортом и вскоре стал известным на весь завод спортсменом-волейболистом. После выигрыша первенства Ленинграда среди юношеских команд его портрет появился в заводской газете-многотиражке
Казалось, хулиганская жизнь Лёшки осталась в прошлом. Но тут случилось непредвиденное. Лёшка влюбился. Да не просто, а, как говорят, втрескался по самые уши. Его избранницей стала дочь главного инженера завода Элла Берзнева. Красивая светская львица, как сказали бы сейчас, была старше Лёшки года на три. Она стала для Саввиного брата чем-то вроде иконы для верующего. Он смотрел на неё и не мог отвести взгляд.
Познакомились они совершенно случайно. Но, по выражению великого физика-теоретика Эйнштейна, «где пересекаются две случайности – возникает необходимость». Случайностей в Лёшкиной жизни было предостаточно. Случайно выжил в военное лихолетье, случайно не упал с крыш вагонов, когда перескакивал с одного на другой на полном ходу поезда, случайно попал на этот завод, случайно занялся спортом. И уж совершенно случайно они встретились с Эллой на заводских соревнованиях.
Элла занималась спортивной гимнастикой вместе с Наташей Кучинской, будущей олимпийской чемпионкой, и имела хорошие шансы стать известной спортсменкой. Но в отличие от подруги Наташи, которая ради спорта ограничивала себя во всём и сидела на полуголодной молочной диете, Элла ни в чём себе не отказывала. Дочь главного инженера крупнейшего в стране завода могла позволить себе многое: ездить на служебном отцовском ЗИМе, ходить зимой в натуральной белоснежной мутоновой шубке, носить только-только входящие в моду длинные сапожки-чулки и, уж конечно, кушать что захочется.
Элла не была красавицей. У неё были стриженые белокурые волосы, невысокая точёная фигурка, но, главное, карие глаза, которые лучились и играли искорками на свету. Они, как бесценные бриллианты, завораживали и мужчин, и женщин. Элла чем-то неуловимым была похожа на знаменитую американскую актрису Мэрилин Монро. Вышедший на советские экраны фильм с участием этой актрисы «В джазе только девушки» Лёшка посмотрел с десяток раз. И тут, на тебе, Элла случайно с подружкой заходит в спортзал, где идут городские соревнования по волейболу, и видит оторопевшего при её появлении Лёшку. Он вперился в неё глазами, не зная что делать. В руках у него был мяч. Лёшка готовился к подаче, которая обычно выходила у него просто мастерски. Но тут он как-то вяло подкинул мяч и мягко шлёпнул по нему ладонью. Описáв дугу, мяч опустился прямо в сетку. Болельщики взвыли в один голос, и раздался такой свист, что Элла заткнула уши. Крики «Мазила!» привели Лёшку в себя, и он заиграл так, как играл всегда: дерзко и неожиданно для противника. При росте чуть больше ста семидесяти пяти сантиметров Лёшка выпрыгивал над сеткой на половину груди и удар за ударом вгонял мячи в поле соперников.
Болельщики ликовали:
– Давай, Лёха! Дави студентов!
И Лёха давал. Вновь оказавшись на подаче, он решил выполнить её нетрадиционным методом, когда мяч подбрасывают над головой и бьют по нему ладонью с таким расчётом, чтобы он на большой скорости проходил в миллиметрах над сеткой и принять его противнику составило бы большого труда. На этот раз Лёшка применил совершенно иной способ, который он давно разучивал на тренировках, но на официальных соревнованиях ещё не применял. Тренер строго запретил: нельзя срывать подачу, а риск ошибки при новом способе возрастал во много раз. Но и эффективность была впечатляющей. Если подача удавалась, то взять её было невозможно. И Лёшка рискнул, хотя при равном счёте от этой подачи зависело всё. Он стремительно разбежался, не добегая до кромки поля, подкинул мяч высоко вверх и что есть силы ударил по нему правой сжатой в кулак рукой. Пушечный удар потряс противников. Они даже не поняли, что это подача. Мяч ударился об пол на поле соперников и отскочил в стену. Зал взорвался бурей оваций. Элла, не любившая силовые виды спорта, была поражена мощью и изяществом, с какими действовал этот странный паренёк с неспортивной фигурой.
– Браво, браво! – похлопала в ладоши Эллочка и бросила взгляд на счастливо улыбавшегося Лёшку.
Их глаза встретились. Элла опустила ресницы и, чуть усмехнувшись, вышла из зала.
После этого Лёшка стал ходить на все соревнования, где выступала Элла, но она словно не замечала его, делая вид, что ей безразлично появление ещё одного поклонника. Одним больше, одним меньше… Но Лёшке было не всё равно. Он понимал, чтобы добиться взаимности, нужно быть по крайней мере на её уровне: хорошо и модно одеваться, ездить на такси, носить импортные спортивные костюмы, ходить в кафе и рестораны. Но для этого нужны были деньги, огромные деньги. Лёшка ещё не понимал, что внешние атрибуты светского лоска не решают главной проблемы – неравенства не столько социального, сколько духовного. Она – избалованное дитя элиты советской интеллигенции, а он – уличный мальчишка, едва окончивший семилетку. Брат считал, что стóит ему так же хорошо одеваться, посещать дорогие рестораны, модные спектакли и выставки в Эрмитаже, и он встанет в один ряд с Эллой и её друзьями.
Это заблуждение ему дорого стоило. Нужны были деньги, и Лёшка раздумывал, где бы их взять. Воровать он не хотел, считая это не мужским да и нечестным делом. Но как честно заработать много денег? Он долго ломал голову и решил – игра в карты, вот что его спасёт. Ура! Лёшка аж подпрыгнул от радости, когда наконец-то нашёл возможный источник дохода. Сомнений в том, что он выиграет много-много денег, у Лёшки не было. В карты он играл преотлично: в «Очко», «Петуха» и даже интеллигентный «Покер».
И вот опыт беспризорного детства оказался востребованным. Лёшка стал играть. Нет, ему было ещё далеко до пушкинского Германа, но игра пошла. Сначала нашлись игроки в общаге. Старшие ребята, которые делали небольшие ставки на деньги. Потом оказалось, что и комендант общежития неравнодушен к игре. В общем, для Лёшки круг желающих сыграть быстро расширялся. Копеечные выигрыши постепенно переросли в рублёвые, а затем ставки пошли на червонцы. У Лёшки появилась первая «честно» выигранная сотня рублей. И он решил, что пора выходить в город, где играют действительно на приличные деньги.
Помог комендант, который проиграл как-то Лёшке всю получку. Лёшка вернул ему деньги, но потребовал свести с настоящими игроками. Тот, критически осмотрев Лёшкину одежду, ответил:
– В таком виде тебя туда не пустят.
– Ладно, помоги купить что надо, – согласился Лёшка.
Как-то вечером они направились в Кировский универмаг, и Лёшка на глазах изумлённого коменданта преобразился. Вместо привычного чёрного из грубой холщи костюма с рубашкой навыпуск, подпоясанной ремнем с белой металлической бляшкой и буквами «ТР» («Трудовые резервы») на ней, Лёха выбрал темно-красный костюм с искрой, ярко-голубую рубашку с галстуком «бабочкой». Чёрные рабочие ботинки были безжалостно заменены на новые длинноносые туфли. Из примерочной вышёл молодой симпатичный парень, в котором Лёшку можно было узнать с большим трудом.
– Да-а-а… – только и смог сказать комендант. – Вот что хорошая одежда делает с человеком.
– Ты не прав, Никифорыч. Не одежда украшает человека, а человек одежду. Так говорит Монро.
– Кто-кто? – не понял комендант.
– Да это не важно. Так, одна знаменитая киноактриса.
– А-а-а, – снова протянул комендант. – Ну что же, теперь ты настоящий фраер, не стыдно и на люди показаться. Завтра суббота, вот и пойдём.
– Идёт, – согласился Лёшка.
– А деньги-то остались у тебя? – задал вопрос комендант.
– Да что-то около червонца, – и Лёшка стал шарить по карманам.
– Ладно, не суетись. Вот мои полсотни возьми, тем более что я твой должник.
– Спасибо, Никифорыч. Выиграю – отдам, обязательно отдам.
– Отдашь, отдашь, – с какой-то грустью ответил комендант. – Кто бы сумлевался. Не ты первый, не ты последний…
– Ты это о чём? – не понял Лёшка.
– Да так, хочу просто предупредить. Влипнешь в эту самую игру, обратно не выпутаться. Поверь мне, я сам прошёл через это. Потому хочу и тебя упредить. Игра засасывает, как болото. Я едва вылез, детей жалко стало, у меня ведь их четверо, а жёнка инвалид. Вот я и тормознул. Но ты, Лёха, по моим прикидкам, можешь далеко пойти. Божий дар в тебе есть. Играешь легко и главное не мельтешишь, без суеты. Для хорошего игрока это первое дело, спокойно выигрывать и спокойно проигрывать, без мандража. Тут весь секрет. Как только замандражишь, теряется контроль над игрой. Тут и конец тебе. Обыграть такого дело техники. И вот ещё что. Не лезь играть с урками. У них игра без правил. А если что, они тебе перо в спину. Урки, одним словом.
Так наставлял Никифорыч Лёшку, пока они в трамвае возвращались в общежитие.
На следующий вечер Лёшка, одетый в новый костюм, рубашку и туфли, предстал перед компанией разношёрстной публики. Здесь были и пожилые, и совсем молодые мужчины, одетые кто как. Были в костюмах с иголочки, как у Лёшки, были и в потёртых брюках, несвежих мятых рубашках и таких же мятых пиджаках. Но лица у всех были холёные. Главным же для каждого из них были руки: без явных трудовых мозолей, с длинными пальцами и хорошо подстриженными ногтями. Лёшка невольно посмотрел на свои ладони: спасибо Никифорычу, что заставил постричь ногти и вымыть руки до белизны щелочной водой, в которой тот стирал бельё для своей многочисленной семьи. Осмотрев свои ладони, Лёшка остался доволен: пальцы рук чистые и длинные, как и у всех сидящих рядом.
– Знакомьтесь. Алексей, игрок при деньгах. Рекомендую, – поздоровавшись со всеми за руку, представил Лёшку Никифорыч.
– А молоко-то на губах обсохло? – спросил кто-то громко.
Остальные захохотали. Лёшка разозлился и покраснел, так как он не переносил шуток в свой адрес, но сдержался. «Ладно, потом разберусь с этим шутником», – и сделал себе пометку в памяти.
Никифорыч поднял руку. Все примолкли.
– Я разве кому долг карточный не отдал? Или скурвился? – задал он вопрос.
– Да нет, Никифорыч. Ты уважаемый между нами мужик. Но зачем ребятёнка в наше дело впутывать? Наши законы знаешь: проиграл – отдай. А где он возьмёт? – спросил пожилой мужчина, видимо, старший.
– Этот парень, – Никифорыч снова поднял руку, – проигрывать не будет. Я ручаюсь за него.
– Это другое дело, – сказал всё тот же пожилой мужичок. – Ну что ж, давай садись да хвастай, во что умеешь играть.
– Во всё, – сипло ответил Лёшка, садясь на подставленный стул.
– Ну что. Для разминки начнём в «Двадцать одно». Кто будет играть, оставайтесь за столом. Кто не хочет, погуляйте, пока аппетит не придёт. Пивка, водочки отведайте. На том столике всё есть, – старший показал на столик, стоящий в углу комнаты. Кроме бутылок пива, водки в графине, вина в больших пузатых бутылках там же была и закуска.
Вкусно пахло свеженарезанной колбасой и винегретом. Лёшка остался сидеть за столом. Несколько человек встали и отошли: кто покурить, кто приложиться к рюмке и перекусить.
Никифорыч отошёл вместе с другими и направился прямиком к столику с выпивкой и закуской. Налил себе рюмку водки и одним махом выпил, потом ещё одну и ещё. Лёшка сосредоточился и стал внимательно следить за игроками, оставшимися за столом, но главное – за выражением их лиц и руками.
Старший, которого звали Пафнутием, достал совершенно новую колоду карт, распечатал у всех на виду и, перетасовав, дал подснять колоду Лёшке.
– Ну, молодец, сними с дурака кепку, – попросил он шутливо.
Лёшка привычным жестом подснял три карты: это его давнишняя привычка подснимать только три карты, не больше и не меньше. Так проще проследить, чтобы в этот момент сдающий не подсунул свою краплёную карту.
Пафнутий одобрительно кивнул, и игра началась.
– Какие ставки? – спросил кто-то из играющих.
– Как всегда, – ответил Пафнутий, – по чирику.
Все шесть игроков достали деньги и кинули их в общую кучу. Первым брал карты чернявый молодой парень с бегающим взглядом. Он то и дело шарил своими выпуклыми глазами, словно фарами. Взяв вторую карту, пробежал по всем игрокам взглядом и попросил третью. Мельком взглянул на неё и кинул карты на стол – я пас.
Второй, розовощёкий, хорошо одетый гражданин в клетчатом пиджаке, взяв две карты, долго не мог решиться на третью. Он всё смотрел на две взятых и о чём-то сосредоточенно думал.
– Да рожай ты быстрей, Прокопыч, – сказал нетерпеливо ещё один молодой человек в безупречном костюме с галстуком.
– Эх, была не была. Давай третью! – выдавил наконец из себя играющий.
Упавшую перед ним карту Прокопыч долго не брал, всё гадал и гладил её поверхность, не решаясь перевернуть.
– Ну, ты прям как бабу обихаживаешь, – возмутился ещё один, неопрятного вида и сильно мятый мужичок.
Наконец Прокопыч взял карту, долго смотрел на неё: по его лицу побежали розовые пятна разочарования.
– Не моя, – сказал он и кинул карты рядом с собой.
Третий игрок, молодой парень в красивом костюме, взял две карты и, не раздумывая, бросил:
– Играю.
Четвёртый – мятый мужичишка – тоже получил перебор и спасовал.
Дошла наконец очередь до Лёшки. Взяв две карты, Лёшка молча положил их перед собой.
– Играю.
Пафнутий так же молча стал сдавать карты себе. Лёшка, не отрываясь от рук сдающего, зорко следил боковым зрением за молодым парнем в костюме и его картами на столе. Пафнутий, взяв две карты, тихо вздохнул и сказал:
– Пас.
Остались двое: парень в костюме и Лёшка. Парень внимательно посмотрел на Лёшку и решительно произнёс:
– Удваиваю ставку.
Достал и положил в банк шестьдесят рублей. Лёшка всё так же молча достал свои шестьдесят и положил сверху. Парень нервно хихикнул:
– Последние?..
Лёшка ничего не ответил. Он внимательно следил за руками и картами соперника.
– Ну да ладно, открываем. Хватит для первого раза. Девятнадцать!
И быстрым жестом парень открыл карты.
Лёшка молча одну за другой открыл карты: две десятки, трефовая и бубновая.
– Двадцать, мать твою. Твои не пляшут, – подвёл итог Пафнутий, с усмешкой посматривая на парня в костюме. – Ну, забирай банк, и с почином тебя, – сказал он, пожимая руку Лёшке.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента